Текст книги "Группа ликвидации"

Глава 28

Постояв немного, я взглянул на часы и заметил время. Вполне вероятно, что она где-нибудь затаилась, в кустах и наблюдает за моими действиями, желая убедиться, что и в самом деле меня запутала. Поэтому я изобразил усиленные поиски безопасного обходного пути вокруг этой болотной пропасти. Я двинулся вправо и сделал большой полукруг, насколько позволили идти поросшие травой и мхом кочки, но так и не обнаружил твердой тропы через эту топь. Я вернулся на островок, прошел немного по ее следам и вернулся с выражением панического беспокойства, увязнув по колено в трясине. Потом я двинулся влево, но и там мои поиски оказались безрезультатными. Наконец я снова вернулся на островок и стал мрачно разглядывать кусочек береговой линии, где она скрылась. Я едва удержался, 4тобы не погрозить кулаком. В таких делах главное не переигрывать.

Разыграв спектакль, как мне показалось, достаточно убедительно, чтобы обмануть десяток самоуверенных молодых шведок в клетчатых штанах, я горестно повернул назад и побрел той же дорогой, по которой мы сюда пришли. Оказавшись вне поля ее зрения, я залег под сосну, нахлобучил шляпу на глаза и стал обдумывать следующую стадию операции. Я постарался не думать ни о чем постороннем – даже о Лу и о грозившей ей опасности. Я не мог допустить, чтобы мысли о ней стали помехой для моих действий. А больше думать не о чем. Карты сданы. Последняя сдача. Теперь только оставалось сыграть партию.

Я дал ей полчаса. Если бы она была старше или поопытнее, или со свойственной ей самонадеянностью не считала бы меня совсем уж никчемным, я бы дал ей целый час, но я был готов побиться об заклад, что ей не хватило выдержки сидеть так долго в засаде и спокойно наблюдать за безлюдным болотом. Когда истекли эти тридцать минут, я встал, сдвинул шляпу на затылок и пошел прямо через трясину, стараясь идти точно по ее следам, которые уже наполнились водой и почти скрылись из виду. Прогулка была не из приятных. Сам не знаю, как это меня угораздило шагнуть в эту ледяную жижу. Я уже ждал, что мерзкая колышущаяся черная масса разверзнется и поглотит меня. Но какого черта – разве не обладаю я парой крепких ног, которые меня еще держат, и уж если ей это оказалось под силу, неужели мне не удастся...

На другом берегу я вспомнил подзабытую премудрость ориентации в лесу и стал разыскивать ее следы. Как я и подозревал, она углубилась в лес ненамного, а потом вернулась и стала наблюдать за моим копошением. Я нашел место, где она прилегла в прибрежных кустах, чтобы следить за мной. На мягкой почве виднелись отметины от ее локтей, даже отпечаталась рифленая вязка ее свитера.

Потом она поднялась и двинулась дальше. И вот, как я и предполагал, избавившись от меня, она перестала ломать комедию. Мы зашли довольно далеко на север, пробираясь сквозь кустарники, но теперь ее следы свернули к юго-востоку, устремившись обратно к шоссе. Я бы лично не стал устраивать себе лежбище в лесной чащобе, до которого надо топать шесть миль. Милая Элин чувствовала себя на пересеченной местности как рыба в воде, чего нельзя было сказать о коротышке Каселиусе. Ведь я проверил его однажды на темном проселке, когда он кинулся на меня с мечом: начал он лихо, но быстро выдохся. Даже двухмильный марш-бросок по лесу стал бы непосильным испытанием для толстенного денди. Этот парень привык работать головой, а работу мускулами предоставлял другим, за исключением тех редких случаев, когда ему подворачивалась интересная оказия устроить пальбу по живым мишеням. А чтобы нажимать на спусковой крючок, много сил и выносливости не требуется.

Следы на земле сообщили, что Элин поставила на мне крест. Она уже даже не пыталась запутывать свои следы. Ей просто не пришло в голову, что я могу устремиться за ней в погоню. Я шел по ее следам, не останавливаясь ни на секунду. Теперь, когда мне уже не надо было притворяться, будто я едва с ног валюсь от усталости, я мог легко держать приличную скорость ходьбы. А тогда, дыша как тюлень, я чуть было и сам не поверил, что вот-вот упаду.

Чего малышка явно не приняла во внимание, так это того, что и у нас в Западном полушарии есть немало районов девственной дикой природы. Этот миф о мягкотелых и беспомощных американцах действует успокаивающе на психику европейцев и, возможно, содержит в себе зерно истины, но все же среди нас остались еще такие, кто не пропадет ни в глухом лесу, ни в бескрайних пустынях. И хотя тридцатишестилетний мужчина, по ее представлениям, был почти дряхл, это еще не совсем старик, а я к тому же недавно прошел курс физической подготовки, благодаря которому приобрел отличную форму – пускай даже мои инструкторы и не особенно гордились моими успехами. Было у меня и еще одно преимущество, которого она не учла. Все послевоенные годы я тренировал легкие горным воздухом у себя дома в Санта-Фе на высоте, превышающей высоту самого высокого пика Скандинавии. Мои легкие были достаточно натренированы. И хотя я не сторонник принципа двойного стандарта в прочих областях, мне кажется, и атлетические рекорды подтвердят мое утверждение, что крепкий мужчина в состоянии загнать крепкую женщину в любой день недели – и если вам угодно обратить это заявление в гнусную шутку, ну что ж, приятель, полный вперед!

Не скажу, что это было приятное занятие – трусить сквозь арктический лес рысцой, которой можно покрыть мили и мили. Как говорили ее следы, она не особенно старалась спешить, как раньше, даже и не подозревая, что за ней по пятам следует некто, от кого ей надо бы держаться подальше. Она просто шла бодрым шагом, время от времени обходя труднопроходимые места, но как только трасса становилась более легкой, снова возвращалась на свой маршрут. Она знала свое дело отлично – интересно, научилась ли она этому в школе или еще где. Вокруг был холмистый пейзаж без каких-либо особых примет – здесь, наверное, из года в год целые полки охотников безнадежно плутают, но она шагала уверенно, не сбиваясь с дороги. Нет, это мало походило на детскую забаву. С одной стороны, это был тяжкий физический труд, а я не особый любитель физических упражнений за здорово живешь. С другой стороны, я был почти уверен, что очень скоро вляпаюсь в какую-нибудь малоприятную историю. И все же после всего этого лицедейства и дуракаваляния приятно было просто шагать по свежему воздуху в погожий день, имея пред собой поставленную цель.

Вскоре я заметил яркие клетчатые брюки далеко впереди – они были, правда, не такие яркие, как в начале дня, но все же выделялись инородным пятном среди света и теней. Она уже шла медленнее – наверное, немного устала. Время от времени она садилась на поваленное дерево и отдыхала. Мне теперь было куда труднее. Двигаться надо было бесшумно, чтобы она меня не услышала, и надо было глядеть в оба, чтобы не нарваться на нее во время ее отдыха. Когда она наконец дошла до дороги, которую искала, я и сам уже порядком устал.

Это была старая, давно заросшая травой лесная дорога, бежавшая к югу и к северу. Даже при ее феноменальной способности ориентироваться в лесу она немного забрала в сторону. Идя по незнакомому бездорожью, никогда нельзя быть уверенным, что выйдешь точно на нужное место – вроде лагеря лесорубов или охотничьей хижины. Будь ты хоть сам Дэн Бун[7]7
  Знаменитый американский лесоруб, герой фольклора.


[Закрыть]! Но уж будьте уверены, что рано или поздно вы наткнетесь на линию значительной протяженности – скажем, дорогу, ведущую к лагерю или хижине. Так что вам остается только идти, избегая препятствий, и вы обязательно выйдете на дорогу, которая и выведет вас на место.

Она снова повернула к северу. Теперь мне пришлось совсем тяжко. Она шагала по открытой дороге, не вполне пригодной для автомобилей, но для пешехода это была все равно что городская мостовая. Я шел лесом, параллельно дороге, пытаясь как можно тише продираться сквозь кустарники и перелезать через палые стволы. Я не догадывался, кто ожидает ее в конце дороги, и не хотел оставлять свои следы – на тот случай, если кто-то бродит тут вокруг и умеет читать по земле.

Мои предосторожности себя оправдали даже раньше, чем я ожидал. Она прошла крутой поворот и двинулась по длинному прямому участку дороги. Она уже почти дошла до следующего поворота, как вдруг кто-то тихо свистнул ей сзади. Неизвестный дал ей уйти достаточно далеко, удостоверился, что за ней нет хвоста, а уж потом себя обнаружил.

Она вернулась. На дорогу вышел мужчина. Его лицо было мне смутно знакомо: я решил, что уже встречал его или его кулак раньше – в стокгольмском парке. Сара Лундгрен, пожалуй, тоже узнала бы его. Он обменялся с Элин несколькими фразами. Я не мог расслышать их слов, но потом он опять свистнул, и на дорогу с другой стороны леса вышел еще один человек. Они, значит, просматривали весь этот длинный отрезок дороги и готовы были пристрелить любого постороннего, кто появился бы в их поле зрения. Если бы я шел прямо за Элин, подозреваю, мы оба были бы уже мертвы. У них в руках были автоматы, которые, увы, стреляют без разбора в кого попало. Вряд ли они бы рискнули упустить меня, дав ей время спрятаться в лесу от их пуль.

Глядя на эту симпатичную чудачку в замызганных штанах и пузырящемся свитере, я почему-то вдруг ощутил странное чувство ответственности. Она в буквальном смысле была малюткой, заблудившейся в лесу. Она могла произносить высокопарные речи о мерзостях международной политики, но ей явно никогда не приходило в голову, что мужчина может совершенно сознательно воспользоваться ею для своих целей, а потом убить не моргнув глазом – это не пришло в голову и Саре Лундгрен. Я увидел, как один из мужчин взял у нее пакеты с пленками. Он что-то сказал ей и пошел по дороге, а она двинулась за ним. Другой стоял и смотрел им вслед, а потом юркнул в свое лесное укрытие.

Пожалуй, я бы вполне мог бы оставить его там, но мне нужно было его оружие, да и вообще не люблю я оставлять у себя за спиной вооруженных парней, когда этого можно избежать. Дело было пустяковое. Он не ожидал нападения. В последний момент у меня под ногой хрустнула ветка, и он резко обернулся – как раз в эту же секунду он получил удар в шею такой силы, от которого может разорваться трахея. Мои инструктора в учебно-тренировочном лагере могли бы мной гордиться. Он не проронил ни Звука. Мне даже удалось подхватить его автомат до того, как он рухнул на землю – не то чтобы это было так уж важно, поскольку он так и не снял автомат с предохранителя.

Автомат этой конструкции был мне незнаком, но многочисленные кнопки и рычажки говорили сами за себя: предохранитель, спусковой крючок, селектор выбора режима стрельбы – от полу– до полностью автоматического боя. В последнее время все с ума посходили по этим маленьким уродцам, похожим на шприцы, причем я все никак не могу понять – почему. Возможно, потому, что никому теперь не хочется прилагать усилия, чтобы научиться прицельно стрелять – вот они и предпочитают оружие, которое поливает свинцовой струёй как из шланга. Лично я предпочитаю винтовку с оптическим прицелом для дальнего боя, а что касается ближнего боя, то тут нет ничего лучше, чем короткоствольный помповый карабин или автоматический дробовик, заряженный картечью. Впрочем, нельзя же вечно потрафлять своим капризам. У меня теперь был автомат. Вполне достаточно.

Я перевел селектор на одиночные. Мертвеца в кустах с дороги не было видно. Я оставил его там и поспешил за Элин и ее сопровождающим. Скоро я вышел на большую вырубку с торчащими из земли пнями, уже побуревшими от времени. Посреди вырубки было озерцо, скорее похожее на лесной пруд, и крошечная хижина с косо торчащей из крыши проржавленной трубой.

Место производило впечатление явно заброшенного. Казалось, дом простоял тут многие годы без людей, служа прибежищем лишь для мышей и сусликов, если, конечно, они водятся в этой стране.

Элин со своим спутником шли через вырубку к домику. Она явно выбилась из сил и с трудом поспевала за широко шагающим мужчиной. Что ж, она ведь меня чуть не загнала.

Глядя на нее, я все никак не мог отделаться от мысли, что с такой девушкой хорошо бы не расставаться. Скоро она вырастет из своих завиральных политических идей, а с ее внешностью кому какое дело до ее манеры одеваться? Я хочу сказать, что женщин, которые умеют готовить и заниматься любовью, – пруд пруди, но малышка, которая одна может одолеть несколько миль пехом по пересеченной местности в глухом лесу и точнехонько выйти к условленному месту – это нечто уникальное. В горах Сангре де Кристос есть озеро, где встречается форель длиной до пятнадцати дюймов, а олени все как на подбор с рогами как виноградная лоза. В долине Сан-Луис есть местечко, где утки слетаются на рассвете...

Я очнулся: сейчас не время предаваться грезам. У меня же есть дело, не терпящее отлагательств. Я нашел удобное место под деревом и улегся – упавший ствол послужил опорой для ствола автомата. Я устроился и стал наблюдать за Элин и мужчиной, то и дело переводя взгляд на дверь хижины. Я рассматривал эту картинку примерно минуту, надеясь, что Каселиус облегчит мою задачу и сам выйдет их встретить. В конце концов, самое главное для меня – это разобраться с ним. Но он не появлялся, они подходили к хижине все ближе и ближе, а я не мог допустить, чтобы он получил подкрепление. Я навел ствол на мужчину рядом с Элин и мягко нажал на спусковой крючок.

Эти "шприцы" при стрельбе не производят много шума и не имеют большой отдачи. А на таком расстоянии его убойная сила невелика. Я увидел, что мой клиент дернулся, и понял, что попал ему куда-то в район груди, но эта чертова тупорылая пулька не послала его в нокаут – он даже устоял на ногах. Он начал разворачиваться в мою сторону, направив на меня свое оружие. Я снова выстрелил. Он упал на колени, все еще упрямо стараясь прицелиться и выстрелить. Третья пуля заставила его рухнуть ничком. Черт бы побрал эту дурацкую мелкашку! У нас в большинстве штатов такую пукалку сочли бы незаконным оружием для охоты на оленей, но, наверное, нынешние специалисты по стрелковому оружию не придают особого значения тому, из чего вы убиваете людей.

Мое сердце билось немного учащенно. Музыка заиграла – танцы начались. Я навел ствол на дверь хижины, но никого не увидел, и посмотрел на Элин фон Хоффман. Малышка склонилась над упавшим. Она подняла голову и взглянула в мою сторону. Могу поклясться, я рассмотрел недоверчивое выражение на ее милом чумазом личике даже с такого расстояния. Возможно, в этом выражении была даже тень упрека – в конце концов, она же меня пощадила там в лесной чаще.

Она вытаращила глаза, то ли заметив меня, то ли, просто устремив взгляд на то место, откуда прозвучали три выстрела. Потом она подхватила автомат и побежала к двери хижины, откуда тут же застучал, залаял другой автомат, выплевывая огненные вспышки.

Думаю, нам так и не удастся понять, чем он руководствовался. Наверное, он решил, что она его предала. Может быть, он решил, что она хочет его убить – ведь она держала в руках деловитое орудие убийства. Может быть, он стрелял в меня – а она просто случайно выбежала на линию огня. Мое же собственное мнение – он хотел ее убрать, рассвирепев оттого, что она оказалась такой неумехой. Она доставила Каселиусу неприятности и потому заслуживала смерти, и он хотел увидеть, что она получила по заслугам.

Мне не в кого было стрелять, но я все-таки выпустил одну пулю в дверной проем – а вдруг? Как и всякий выстрел наудачу, этот попал в "молоко". Но было уже в любом случае поздно. Элин лежала под солнцем маленьким бесформенным холмиком тряпья. Около нее валялся автомат. За ней, рядом с трупом мужчины, лежали два пакета с пленками, которые она принесла сюда издалека. Если бы я дал себе волю, мне из-за этого стало бы совсем худо. Увы, она, бедняжка, так и не узнает, что зря старалась, неся в такую даль пустые пленки. В то утро я аккуратно стер ластиком точки с помеченных коробочек, и наставил новые на других, которым суждено было стать приманкой. Не скажу, что я чувствовал себя чем-то обязанным Гранквисту или его правительству, но всегда полезно придержать козырного туза на всякий случай, а у меня пленки было в избытке. Даже если бы Каселиус меня прикончил, все равно последним бы смеялся я – представляю, как его ассистенты вытаскивают из проявителя пленку, а он видит, что во второй раз попался на том же самом трюке.

На некоторое время воцарилась тишина, особенно гнетущая после такой пальбы, но коротышка, спрятавшийся в хижине, быстро принимал решения. Он не собирался там отсиживаться, полагаясь на помощь последнего телохранителя, которого он поставил на лесной дороге. Он наконец-то воздал должное моему уму и отчаянности, которые были под стать его. Он понял, что я не стал бы в открытую палить из автомата, не обезопасив свои тылы. А между тем дело шло к вечеру, и я думаю, скорое наступление сумерек его особенно не прельщало. Он же был городской житель, а я только что доказал ему, что отлично чувствую себя среди дикой природы. У него были все основания считать, что я отлично управляюсь с ножом, а он не знал, что ножа со мной нет. Да и вообще даже самым отчаянным ребятам не особенно-то улыбается встретить в темноте громилу с ножом.

Он решил попытать счастья с автоматом, пока еще было светло, и выкинул простейший номер. Открылась дверь – на пороге показалась Лу. С такого расстояния она выглядела очень неплохо. Во всяком случае, я убедился, что она не подвергалась ужасным истязаниям. Она, похоже, немного запылилась, что было неудивительно, учитывая, где ее держали все это время. Она вышла из своей темницы, все еще одетая в черный битнический прикид, со связанными за спиной руками. За ней вышел и Каселиус, приставив пистолет ей к затылку – он был не выше ее. Он тоже был весь в пыли, с давно не чесанными волосами. Волосы у него, оказывается, были длиннее, чем можно было предположить, встретив его в нормальной обстановке, но теперь, растрепанные, они придавали ему зловещий облик.

Остановившись у тела убитой девушки, он подхватил оброненный ею автомат и сунул пистолет себе за пояс. Теперь мы были на равных, или, может быть, у него было небольшое преимущество, потому что он держал в руках оружие, которое знал и любил, и, кроме того, у него была Лу. Они шли и шли, пока не поравнялись с мертвым. Каселиус отдал приказ, и Лу подняла с земли пакеты с пленками. Когда она пригнулась, он, – быстро присев, спрятался за ней, не возвышаясь ни на дюйм. Они прошли еще несколько шагов. Каселиус отдал новое приказание, и Лу остановилась. Ствол автомата впился ей в спину.

– Хелм! Хелм, где ты? – крикнул Каселиус.

– Я здесь!

– Брось свой автомат и выходи с поднятыми руками! – завопил он. – У тебя есть десять секунд, после чего я пристрелю миссис Тейлор. Одна, две...

Я расхохотался достаточно громко, чтобы он услышал. На эту хохму я не клюнул. Он, наверное, и впрямь насмотрелся американского телевидения – иначе чем же еще объяснить его тупую склонность к пошлым жестам.

– Давай-давай, коротышка! – заорал я. – Когда ты выстрелишь, она упадет. Когда она упадет, ты будешь как на ладони. Я уже прицелился. Я жду!

Он стоял и молчал. Он больше не отсчитывал секунды. Он заговорил с Лу, и они двинулись дальше. По мере приближения ко мне он перемещал ее так, чтобы она находилась точно между нами в тот момент, когда они пересекут мою позицию. Моя задача была Ц достаточно проста. Мне надо было только пристрелить его. Даже если моя пуля настигнет его, прошив тело Лу. Это было бы лучше, чем дать им обоим уйти. Раненная, она имела шанс выжить – она уже раз выживала после ранения пулей, выпушенной из такого же автомата, как у меня. Если же он хоть на мгновение окажется на виду и Лу больше не понадобится ему в качестве щита, тогда она, вне всякого сомнения, умрет.

Но я решил вначале прибегнуть к менее решительным мерам. Я выпрямился во весь рост, чтобы подразнить его. Теперь он уже приблизился на такое расстояние, что мы оба представляли друг для друга удобную мишень. Но, разумеется, его щитом была Лу, а моим – сознание того, что его автомат направлен ей в спину.

Я видел, как он вступил с самим собой в единоборство и проиграл. Он думал, конечно, о труднейшем пешем возвращении по лесной дороге и обо мне идущем по пятам и терпеливо ждущем только одного-единственного мига, когда он раскроется для одного-единственного верного выстрела. Если бы он мог от меня сейчас избавиться... И вдруг он отвел автомат от ее спины и направил на меня, другой рукой обхватив ее за горло и держа ее перед собой. "Шприц" начал плеваться, но оружие оказалось слишком тяжелым для коротышки, держащего его одной рукой. Он промазал. Пули взбили сухую грязь слева от меня, и на какое-то мгновение Лу оказалась вне опасности.

Я чуть опустил ствол. Передо мной были четыре ноги, и мне надо было выбрать нужную. Она могла бы облегчить мне задачу, если бы носила юбку, но я поймал в прорезь прицела, как мне показалось, мужскую ногу в брючине и выстрелил.

Он споткнулся и увлек ее за собой. Стрелять он перестал. Потом, к моему облегчению, Лу вырвалась из его рук и побежала – наконец я его заполучил. И он это, конечно, понял. Он понял, что я хорошо прицелился, и мой палец уже давит на спусковой крючок. Он решился на последний выход. Встав на колени, он яростно отбросил автомат в сторону, выхватил пистолет из-за пояса и отбросил его тоже. Он поднял руки вверх.

– Сдаюсь! – крикнул он. – Смотри, я без оружия!

Как я уже говорил, он, должно быть, любил смотреть американское телевидение. Или читать книги о сентиментальных американцах. Я передвинул селектор на "полный автоматический". Очередь перерубила его пополам, и он ткнулся лицом в землю.

Потом я немного постоял, глядя на него. Сразу подходить к ним не рекомендуется. Но он лежал не двигаясь, так что я подошел, перевернул его на спину и увидел, что он мертв. У Лу хватило ума броситься плашмя на землю и скрыться в низкой траве. Теперь, опираясь о землю связанными сзади Руками, она пыталась встать. Я подошел и помог ей подняться. Мне нечем было перерезать веревки, а он затянул узлы довольно туго. Я долго провозился, развязывая их.

– Все в порядке? – спросил я. – Да. Все в порядке.

В жизни обычно вы не заключаете девушку в объятия и не начинаете уточнять детали будущего совместного проживания, пока из ствола вашего автомата все еще вьется пороховой дымок, а тело вашего врага лежит еще теплое на влажной земле. Я оставил ее, а сам пошел в хижину. На полпути до дверей я побежал. Маленькая фигурка, лежащая на земле, немного изменила позицию, с тех пор как я в последний раз бросил на нее взгляд.

Я подбежал к Элин, встал перед ней на колени и увидел, что ее глаза открыты, но не понял, видит ли она меня, пока не задвигались ее губы.

– Ты... обхитрил меня, кузен Матиас. Мне пришлось откашляться.

– Нельзя давать мазу такому мужчине, как он, малышка. Или вообще любому мужчине, когда явная непруха.

– Маза? – прошептала она. – Непруха? – Эти американизмы смутили ее. Она нахмурилась.

– Я хочу... – пробормотала она. – Я хочу... – Я так и не узнал, что же она хотела – может быть, жить. Она вдруг умолкла. Глаза ее оставались раскрытыми, пока я их не закрыл. Я нашел в хижине одеяло и накрыл ее.

Лу уже шла по лесной дороге к шоссе. Когда я ее нагнал, она стояла и смотрела на труп, оставленный мной в придорожных кустах. Его голова была сильно откинута назад, в лице ни кровинки. Она взглянула на меня и пошла дальше. Я шел с ней рядом. На обратном пути к цивилизации мы не проронили нм слова. Нам нечего было сообщить друг другу, что не могло бы подождать до более подходящего момента.