Текст книги "Наводящие ужас"

Глава 27

– Н-да, – изрек я. – Артуро, сдается, умеет держать слово. Мы просили сказать, где находятся теперь четверо шоферов – он и сказал в точности. Надо полагать, Вилл Пирс и Милли Чарльз увидали этих ребят еще свежими, разнимаемыми на кровавые клочья?

– Si,они были почти новенькими, чуток растерзанными, и только... Zopilotesи cueruos[37]37
  Стервятники и вороны (eni.).


[Закрыть] нарадоваться не могли. Чего нельзя сказать об американской женщине. Такой визг устроила! Орала, блевала, рыдала... «Гребись они с конем, – кричит, – винтовки твои Проклятые! Вон из этой жуткой страны! Скорее!»

Вот оно что... Моя теория касательно Пирса, обнаружившего истинный тайник на востоке, разлеталась вдребезги. Вместо тайника Пирс и Милли обнаружили в Пьедрас-Неграс поистине чарующее зрелище: несметная стая трупоедов, дерущаяся из-за окровавленных клочьев человеческой падали. Миллисент, конечно, чуть не спятила. Существует разновидность двуногих хищников, способных на любую гнусность – но лишь до тех пор, пока не увидят настоящей крови. Натолкнувшись на размыканные коршунами останки, Милли немедленно велела трубить отбой и пускаться наутек.

"Наверное, – подумал я, – Артуро, чью скромную обитель миссис Чарльз не удостоила посещением, тихонько последовал за парочкой туристов, полюбовался на итог своей шутки, нашел его чрезвычайно забавным. А Пирс уступил бьющейся в истерике любовнице, отказался от надежды возвратить винтовки... Да и сам, должно быть, усомнился в разумности затеянного. Подозревая – и небезосновательно – слежку, незадачливые контрабандисты помчали по шоссе на Масатлан, рассчитывая миновать Дуранго и Торреон, а затем вырваться на магистральную дорогу, прямиком ведущую в Соединенные Штаты. Хотели обогнуть район, в котором орудовали insurgentes".

Но пронырливый Карлос Мондрагон обретался в собственной стране и догнал беглецов без малейшего труда. Вычеркиваем Пирса, одну штуку, и Чарльз, одну штуку... Поделом. Нечего соваться в такие дела, если у тебя желудок слабоват.

Разумеется, надлежало задать Антонии пару-тройку естественных вопросов. Но время казалось не совсем подходящим. Я проронил:

– Давай подыщем новый наблюдательный пункт. Не хотелось бы наскочить на приятелей этого субъекта.

– Сейчас найдем.

* * *

– Боюсь, – промолвил я, опуская бинокль 7х50, – перед нами смуглокожий гражданин Мексики!.. Бандитские усищи, наглая рожа... Охотничий сезон, к великому сожалению, не открыт. Ищи мне дичь, дозволенную к отстрелу: бледнолицых гринго.

– Да, это mejicano, – сказала Антония. – Ну, и что? Ведь он тебя хочет убить.

– Видишь ли, я работаю с любезного разрешения и при содействии... одного мексиканца, имеющего в правительстве здоровенную лапу...

– Что-что?

– Виноват, огромное влияние имеющего. Он способен сделать так, что на самые дерзкие мои похождения просто закроют глаза. Никто не будет особо тревожиться, если банда янки, тайно переправлявшая оружие через границу, погибнет при невыясненных обстоятельствах. Очень жаль, и только... Que lastima, senores...Но здесь уже валяются четыре мексиканских скелета – очень старательно обглоданных и очищенных. Признаю, это ребятки, возившие оружие для генерала Мондрагона, однако не стоит проверять политический вес моего друга, вынуждая того смывать целые потоки мексиканской крови с моего послужного списка...

– Не понимаю, – пожала плечами Антония, – но дело твое.

– Медина потрудился в поте лица, – заметил я. – Надо было сразу догадаться... Никаким торжественным клятвам профессиональный контрабандист не поверит. И сколько бы ни уплатил Медина водителям, а полагаться на их полное молчание не мог. Дьявольщина, да ведь старые добрые флибустьеры, сновавшие по берегам Испанского Мэйна, тоже убивали всех, кто помогал им закапывать сокровища! Чтоб тайну по свету не разнесли! Давняя, заслуженная традиция...

Последовала короткая пауза; потом Антония улыбнулась.

– Хорхе был изумительным любовником, но глупым и мягкотелым донельзя. Верил всем и каждому. За него постоянно приходилось думать мне. Очень милым ребенком был мой Хорхе...

– Значит, – ошарашенно выдавил я, – припрятать оружие решил не Медина? Девушка рассмеялась:

– Нет, конечно! Я подсказала!.. А еще я сидела в пикапе, когда Хорхе советовался с Артуро, и слышала все до последнего словца... В Байя Сан-Кристобаль Хорхе меня, сам понимаешь, не взял; получать партию винтовок с корабля – мужское занятие... Ха! Я села в пикап, добралась до Пьедрас-Неграс, притаилась. Долго ждала, очень долго... Наконец, прибыли четыре больших camiones.Пустых.

– Само собою, – вставил я.

– Хорхе заплатил шоферам. Хорошие деньги заплатил: за вождение, за погрузку, за выгрузку. Хорошие деньги дал им за silencio[38]38
  Молчание (исп.).


[Закрыть].Начал брать клятву, но я поднялась и застрелила Руиса. Бустаменте побежал, я ранила его. Тут Хорхе опомнился, выстрелил в Миэру, а я уложила Дельгадо. Наповал. Потом добила Бустаменте. Деньги остались в карманах у мертвецов, потому что причитались, на самом деле, Артуро...

Н-да. Милая спутница, ничего не скажешь... Прирожденная убийца. И я ведь чувствовал это, чувствовал непрерывно... Хотя, учитывая собственный род занятий, вряд ли стоит замечать соринку в глазу ближнего.

– Хорхе рыдал, точно дитя малое. Ругал меня последними словами, твердил: чудовище бессердечное! Оставил меня в Кино-Бэе, велел не показываться ему на глаза... Я решила: пускай поездит, поразвеется, поостынет – а его подкараулил и замучил Мондрагон. Вместе с неповинными шоферами, ровным счетом ничего не знавшими.

–Н-да, – промолвил я вслух, дабы сказать хоть что-то.

– Крови не прольешь – не разбогатеешь. По крайней мере, таким, как мы, иначе не разбогатеть; у нас ни головы ученой на плечах нет, ни смекалки деловой...

Голос Антонии прервался. Я скосил глаза и увидел: женщина трясется от безмолвного плача.

* * *

Радио, подвешенное на моем ремне, внезапно ожило.

– Альфа, Альфа! Гамма вызывает Альфу!

– Слушаю, Гамма.

– Докладываю. Через перевал проехал вездеходный "субару" серебристого цвета. Понятия не имею, как не застрял по пути: осадка у этих колымаг низкая...

– Гамма, прекрати неуместные рассуждения. Продолжай доклад.

– Слушаю, сэр. "Субару" остановился, водитель вышел. Водительница. Свободная голубая рубашка, белые обтягивающие джинсы, высокие коричневые сапоги, уйма индейских побрякушек. Захватил ее врасплох, без шума и возни. Отобрал заряженную девятимиллиметровую "беретту". Изъял удостоверение на имя Джоанны Чарльз Бекман, магистра медицины. Конец доклада. Распоряжения, сэр?

– Закуй в наручники, держи под непрерывным присмотром. С места не трогаться. Объекты, по-видимому, близятся; оставайся, где находишься, и затаись.

Невзирая на малую громкость и атмосферные разряды, трещавшие в динамике, я опознал голос. Альфой был Марион Рутерфорд, по кличке Танк. Я ощутил непроизвольное раздражение: хотелось бы услыхать иной голосок...

– Понято и учтено. Конец передачи, Альфа. Радиотелефон притих. Несколько секунд спустя Антония спросила:

– Что еще за Гамма, Альфа?

– Греческие буквы. Ими принято пользоваться при переговорах кодом. Альфа, бета, гамма, дельта, эпсилон – а дальше не помню.

– Мы, – неторопливо полюбопытствовала Антония, – отправимся выручать... магистра медицины?

Глубоко вздохнув, я пояснил:

– В нашей службе не заботятся об особах женского пола, не имеющих прямого касательства к заданию, мелочь пузатая! Учти, это полностью распространяется и на тебя. Джоанна сама сунула голову в петлю, пускай сама и выкарабкивается. Вас, голубушек, не приглашали совершать увеселительную прогулку в горах. Обе вы, по моему разумению – совершенный балласт... Чему ты смеешься, ослица?

– Замечательный человек! – радостно выпалила мексиканка.

Ждала, наверное, что я ринусь разыгрывать странствующего рыцаря, возьмусь немедленно избавлять прекрасную даму от злодейских лап. Это Антонию весьма разочаровало бы – в точности, как устроенная покойным Хорхе Мединой послеубийственная истерика.

– Замечательный человек? – фыркнул я. – Я, к твоему сведению, сволочь девяносто шестой пробы и чистейшей воды! Иных в нашем агентстве не держат.

– Замечательная сволочь, – сказала Антония. – Идем, отыщем какого-нибудь гринго и пристукнем.

Глава 28

Я пригнулся, прячась за большим валуном, и уставился на человека, сидевшего под засохшим деревом. Оставалось лишь гадать о количестве расставленных Танком Рутерфордом стражей. Этот был уже третьим. Четвертый приглядывал за Джоанной. Наверняка наличествовало еще столько же, если не больше.

– Теперь мой черед, – шепнула Антония. На маленьком лице отражался неподдельный азарт. Я не мог изобразить удовольствия при мысли, что девчонка отправится снимать часового. Здесь не учения для новичков проводились, а очень серьезная операция развернулась. Если пигалица сноровисто и успешно перестреляла ничего не подозревавших, безоружных водителей, это еще не значило, что сумеет совладать с обученным, вооруженным, владеющим приемами рукопашного боя агентом.

– Ладно, – процедил я сквозь зубы, инстинктивно догадываясь: коль скоро не разрешу – девушка все едино сорвется с цепи. Она уже видела сегодня пролитую кровь и жаждала пролить еще немного собственными руками. – Только очень тихо.

– Не беспокойся...

Пять минут спустя караульный свинтил с термоса крышку, налил себе горячего кофе, запрокинул голову, осушая пластмассовый стаканчик. Раздался глухой хрустящий удар. Что-то увесистое и острое погрузилось во что-то сравнительно мягкое. Хотя, говоря по чести, я не столь изощрен в распознавании звуков. Просто увидел, как брошенный Антонией клинок блеснул в воздухе, и понял, какого свойства хруст услышу.

Человек выронил стаканчик, разинул рот, застонал – но почти неслышно. Лезвие пробило шею и горло. Рядом с часовым, точно из-под земли, возникла Антония...

Через пять минут я добрался до нее. Глаза девицины блестели, как у наевшегося тигра; казалось, дикая тварь склоняется над еще теплым телом своей добычи. Выражение лица было почти нечеловеческим. Или весьма человеческим – в зависимости от вашей точки зрения на людскую породу.

– Итак, amigo? – спросила Антония ликующим шепотом.

– Миу Biеп, guapa, – вздохнул я. Антония хихикнула.

– Я тебе пока еще не guapa, – сказала она. – Скажи, неплохо сработано, да?

– Умело сработано.

Вряд ли стоило говорить мексиканке, что метать ножи в нашем деле разрешается лишь при чрезвычайных обстоятельствах; что подобные цирковые трюки начисто возбраняются, когда операция требует полной тишины; что брошенным клинком часового убивают лишь голливудские кретины... Удалось – и ладно.

Антония поглядела на мертвеца:

– Послушай, а зачем, собственно, мы его кокнули?

* * *

– Теперь нужно обнаружить следующего по порядку снайпера, – прошептал я, вручая девушке второй радиотелефон.

– Снайпера?

– У мексиканца была штурмовая винтовка, у этого парня, как видишь, тоже "М-16", – ответил я. – Любой разумный командир отрядит им на подмогу хотя бы одного бойца, вооруженного дальнобойным крупнокалиберным ружьем. Или малокалиберным, но имеющим достаточно большой радиус поражения. Здесь холмы, крошка. Судя по винтовке, изъятой возле Пьедрас-Неграс, нужно рассчитывать на еще один шестимиллиметровый ствол: разнокалиберное оружие не очень облегчает жизнь диверсионной группе. Здесь наверняка затаился еще один Вильгельм Телль, у которого оптический прицел имеется.

– Отдай его мне!

– Слушай, золотко, – ласково промолвил я, – ты и впрямь решила, будто сумеешь парой нежных ручек перебить всех высоких, сильных, бесстрашных гринго, связавшихся с генералом Мондрагоном? Тебя убьют, Антония – и кто поквитается с Мондрагоном? Уж во всяком случае, не я!

Это соображение немного остудило боевой пыл мексиканки.

– Они расставили западню, собираясь поймать старого раненого лиса, – продолжил я. – И вдруг, прошу любить и жаловать, сталкиваются с волком... А, вот он, стрелок!

Место выбрали прекрасное: на вершине скалистого отрога, откуда можно было держать на мушке и главную дорогу, выводившую прочь из долины, и боковую, тянувшуюся до Пьедрас-Неграс. Бойца упрятали основательно, да вот беда: место было слишком хорошим. Очевидным для всякого, хоть немного знакомого с нашим делом. Проследив за утесом в бинокль, я поймал быстрое движение: у парня, должно быть, мышцы затекли, он поворочался и устроился удобнее.

– Дельта-Один!

Голос Танка Рутерфорда прозвучал одновременно из двух радиотелефонов.

– Дельта-Один! Эй, Сэмми, проснись, уже одиннадцать!.. Сэмми, проверка связи! Эй! Альфа вызывает Дельту-Один... Сэмми, черт возьми, куда ты пропал?

Последовало краткое безмолвие, потом Рутерфорд заговорил опять:

– Дельта-Два! Дельта-Два!

– Дельта-Два слушает. Ничего не видал, ничего не слыхал, докладывать не о чем.

Незнакомец ответил с несомненным испанским акцентом. Наверное, тот самый смуглый субъект, которого мы пощадили из уважения к Рамону Солана-Руису, El Cacique.

–Альфа, давай-ка, я посмотрю, как себя чувствует сеньор Гэйнер... виноват, Дельта-Один.

– Да, Люпэ, отправься на разведку и доложи немедля. Только иди осторожно... Дельта-Три, Дельта-Три!.. Дельта-Три!!! Дельта-Три, отвечай! Греб твою мать, это что же в гребаных горах творится? Вилли, где ты? Альфа вызывает Дельту-Три!.. Вилли! Дельта-Четыре!.. Дельта-Четыре, отвечай!!!

Антония недоуменно свела брови у переносицы. Мы вывели из строя только двоих супостатов – куда же третий подевался?

– Дельта-Четыре! – почти жалобно позвал Рутерфорд.

– Слушаю, Танк... Ох, не ори, дай человеку брюки застегнуть...

– Хэнк?

– Да, это Крамер... тьфу, Дельта-Четыре. Что стряслось помимо урочной проверки?

– Тебе не видно Дельту-Один и Дельту-Три?

–Вроде нет...

– Слушай, дурень, ты что, не можешь помочиться прямо на посту? А если так хорошо воспитан, что непременно отойти хочешь, бери с собою рацию!.. Слушай, Хэнк, неладное началось. Ни от Сэма, ни от Вилли ни гу-гу. Вряд ли сразу два телефона сломались, как по-твоему?

– Едва ли. Танк. Думаешь, старый пердун учинил индейский набег? А чем же он, скажи на милость, орудует? Бесшумной лазерной пушкой?

– Если ты не запамятовал, – раздраженно ответил Рутерфорд, – этот старый пердун уже вырвался от нас безо всяких пушек! И до сих пор ускользал, хоть м следок за ним тянулся кровью забрызганный... Посему, гляди в оба, не то Коди тебя аккурат застигнет со спущенными штанами. То-то умора будет.

– Как насчет Люпэ?

– Рацию бросать не надобно! Только что я беседовал с Люпэ. Дельта-Два в порядке, отправился посмотреть, чем занимается Сэм. А ты постарайся проверить, не пристроился ли Вилли вздремнуть. Хотя, сомневаюсь... Ради Бога, Хэнк, будь осторожен.

– Знаешь, Танк, маловероятно, что старец убрал Дельту-Один и Дельту-Три, а Люпэ, между ними засевшего, не тронул.

– Может, Коди возненавидел соотечественников, почем я знаю?

– Не спеши с выводами, Танк, мы пока не убедились, что Сэм и Вилли... Впрочем, ты прав.

– Бегом, Хэнк! Отставить, как раз не бегом, а очень тихо! Как мышь! Не забывай почаще оглядываться.

– Понял. Дельта-Четыре, конец связи.

Спустя секунду Рутерфорд позвал:

– Гамма, Гамма! Альфа вызывает Гамму.

– Да, Танк... то есть. Альфа. Я все слышал. Думаешь...

– Бросай "субару", хватай задержанную, забирайся в свою машину и лети сюда, в штаб! Непонятное творится, не хочу, чтобы ты оставался на отшибе вместе с пленницей. И помни: осторожность, осторожность, осторожность! Всем прочим затаиться на местах, дожидаться распоряжений.

– Минутку, Танк...

– Если Сэма и Вилли, – процедил Рутерфорд, – прикончили, то мерзавец забрал их рации. Сократить переговоры до минимума, тщательно взвешивать каждое слово!

Неизвестный, дотоле не слыханный мною голос пробурчал:

– Остынь чуточку. Танк! Не многовато ли чести для старого козла с дырявой спиной?

– Старый козел, – процедил Рутерфорд, – угробил в Эль-Пасо Ральфа и Куни, а у тебя, сверхчеловек, револьвер отнял. Уймись.

* * *

– Альфа, Альфа! – раздался далекий призыв.

– Альфа слушает.

– Докладываю, сеньор. Сеньору Гэйнеру очень умело перерезали глотку. Очень острым, по-видимому, карманным ножом.

Воцарилось безмолвие. Потом неведомый мне голос выдавил:

– Твою мать!

– Продолжай докладывать, – спокойно произнес Марион Рутерфорд.

Испанский выговор Люпэ, известного также как Дельта-Два, зазвучал снова.

– Исчезли винтовка, патроны, бинокль и рация. Двое нападавших: высокий мужчина в ботинках; маленькая женщина в мокасинах. Убивал мужчина. Пришли они со стороны севера, проследовали к югу, мой пост обогнули...

– Врет, – засмеялась Антония, – от нахлобучки спасается.

– Прикажете идти вдогонку, Альфа? Судя по всему, один из людей Мондрагона был недурным следопытом. К счастью моему, в засаде у Кананеа Люпэ, видимо, не участвовал.

– Да, пожалуй, – ответил Рутерфорд. – Имей в виду: Хэнк... Дельта-Четыре движется тебе навстречу. Не вздумай уложить по ошибке.

– Понял. Дельта-Два, конец связи.

– Дельта-Четыре, а ты понял?

– Слышал, слышал... Бреду по гребаным булыжникам, все ноги стоптал! Но минут через пятнадцать доберусь до Вилли.

– Ух, проворный! – сказал я. – Давай-ка удочки сматывать, Антония.

– Не убьем? – разочарованно спросила мексиканка.

– Господи, помилуй! – вздохнул я. – Что за лютое создание! Нет, не убьем. Примемся за легкую добычу. Этот парень, по всему судя, без потасовки не уступит.

– Я возьму это, – сказала Антония, любовно поглаживая ложе М-16, – и... как их? – обоймы. А ты бери вторую винтовку, хорошо?

– Танк! – заорало радио ровно четвертью часа позже. – Сучьи дети прикончили Вилли! Тоже клинком! Оружие, патроны, радио – исчезли. Даже если Коди явился только с перочинным ножиком, у него теперь целый арсенал. Стоп... Я что-то слышу...

Рация смолкла. Пригнувшись в кустарнике, мы с Антонией увидели, как в долину вкатывается потрепанный старый джип. Ветровое стекло было откинуто на капот, за рулем восседал субъект, которого я распознал, поднеся к глазам бинокль. Тот самый верзила, надевший на Горация Коди наручники посреди стоянки в Эль-Пасо.

Управляться с наручниками парень явно не разучился. Женщина, сидевшая рядом, держала кисти приподнятыми, и металлический блеск стальных браслетов был различим вполне явственно. Джо Бекман.

Просто пешка в чужой игре, пешка, вздумавшая позабавиться в расположении неприятельского короля. Я неспешно положил бинокль и проследил, как автомобиль исчезает меж черных утесов.

Глава 29

Радио снова заговорило настойчивым голосом Рутерфорда:

– Внимание, Дельта-Четыре! Дельта-Четыре! Где ты, черт возьми? Альфа вызывает Дельту-Четьгре.

Мгновение спустя раздался ответ:

– Четвертый здесь. Люпэ изучает следы милой парочки, мы только что повстречались... Танк, дело неладное!

– Поясни.

– Чересчур сноровисто работают. Словно всю жизнь только этим и занимались. Дельта-Один, Сэм, хоть и носил волосы до плеч, а любого урезонил бы! Да и Вилли был парень отнюдь не промах. Что же это получается, Танк? Шныряют по окрестностям, словно два горных козла, и походя снимают закаленных бойцов? Люпэ, кстати, уверен: девка та самая, что на мушку тебя хотела взять в мотеле. Индианка... Ладно, кровь индейская, занятие привычное, может, у нее охотники за человечьими головами в предках были... Но мужчина-то! Раненый он, или здоровый, Танк, мы не с обычным дельцом связались. Он убивать учился не на валютной бирже!

Дельта-Четыре, сиречь, Хэнк Крамер, оказался до неприличия проницателен. Пожалуй, стоило принять предложение мексиканки, задержаться и вывести парня в расход...

– Боишься маленькой девицы, – резко спросил Рутерфорд, – и старого ковбоя?

– Танк, ты родился идиотом, или с возрастом отупел? Да неужто они преспокойно слонялись бы у нас под носом, не имея флангового прикрытия? Или тылового обеспечения? Неужели ты думаешь, им не явится на подмогу целый батальон? А мы, кстати, находимся в Мексике нелегально, и таскаем на себе уйму противозаконно доставленных стволов! И, к тому же, действуем заодно с Мондрагоном, которого здесь, выражаясь мягко, недолюбливают... Я, сударь, видал мексиканскую тюрьму изнутри, благодарю покорно... Мистеру Субботе Гораций Госмер Коди надобен? Так будь покоен: Коди валяется в каком-нибудь секретном госпитале и поправляется. Ты забыл о профессионале, нацепившем фальшивую бороду и белый костюм? Это же он. Танк! Он сюда явился, никакой не Коди!

Поистине, светлая голова... Понял, что в подобных краях я просто не смог бы орудовать с эдакой прытью, страдая от последствий пулевого ранения. И навыков таких у настоящего Коди быть не могло... Хэнк действительно обнаружил немалый ум, но, подобно многим разумным субъектам, сделал слишком далеко идущие логические выводы. Приписал нам большую сообразительность и осторожность, чем мы того заслуживали. Решил: профессиональный истребитель позаботится обеспечить себе надежную поддержку. Возможно даже, мексиканские войска вовлечет в операцию. Что ж, старине Хэнку следовало сказать спасибо: теперь неприятель забеспокоится по-настоящему.

"Жаль, – подумал я, – что предположение Хэнка столь ошибочно".

– Дельта-Четыре, это Сигма, – послышался новый голос. Я навострил уши, подобрался. – Отвечайте немедленно!

Крамер отозвался с издевательской почтительностью:

– Слушаю, сэр; господин Суббота, сэр! Слушаю и повинуюсь!

– Дельта-Четыре, переговорные коды учреждены вовсе не для вашего развлечения. Потрудитесь ответить как положено, – сухо заметил голос.

Я повернул ручку настройки, убрав звук почти полностью. Радио сообщило мне все, что нужно было знать.

* * *

Мы приближались к позиции снайпера, осторожно ступая по гребню холмистой гряды. Антония молча указала на троих вооруженных бойцов, расположившихся внизу, далеко впереди. «Прямо сцена из фильма о Диком Западе», – подумал я. До беседы с Хэнком Крамером субъект, избравший позывным букву «сигма», по-видимому, продолжал считать, будто имеет дело с подлинным Горацием Коди, который безусловно выберет наикратчайшие подходы – с юга, – и потому расставил караульных соответственным образом. Но мы подбирались к снайперу с противоположной стороны, и агенты оказались в невыгодном, бесполезном углу долины.

Радио зашелестело вновь:

– Мистер Хелм, вызывает Сигма. Будьте любезны, выйдите на связь. Мы знаем: у вас имеется два радиотелефона, вы наверняка подслушиваете наш обмен. Давайте оставим дурацкое притворство. Даже люди, не видавшие вас ни разу, правильно считают: здесь работает профессионал. Где настоящий Коди? Наверное, остался в Кино-Бэе, в охраняемой усадьбе? О Коди мы позаботимся позднее. А сейчас мне требуетесь вы, и прошу: где бы вы ни находились, поднимите руки, а потом спокойно выступите на открытое место. Заодно с индейской девушкой, пожалуйста. Вам отводится на это ровно минута. Мы захватили Джоанну Бекман, заботившуюся о вас – на разные лады, вероятно, – пока вы лежали, страдая от сотрясения мозга. Доктора Джоанну Бекман... Если не отзоветесь, услышите ее вопли. Начинаю отсчитывать время.

Я потрепал Антонию по плечу.

– Отлично!

– Да, только нам нужно еще продвинуться: тут больше трехсот ярдов.

– Не беда, отсюда уже можно стрелять... Из динамика раздался пронзительный женский крик. Затем послышался голос Джо:

– Это я, Джо Бекман... Ой! Мэтт, извини, ради Бога!

– Лучше говорите, что вам ведено, – любезно посоветовал Сигма.

– Извини, извини! Я, как дура, примчала сюда, но только не вздумай из-за этого... А-а-а-а!

– Храбрая дама! – не без восхищения шепнула мексиканка.

– Это, – уведомил Сигма, – был довольно легкий ожог ладони горящей сигаретой. Но можно и основательно постараться, мистер Хелм. Не медлите.

Я повел взором. Чудесный день выдался: теплый, светлый, исключительно ясный. В оптическом прицеле винтовки часовой представал как на ладони. Взяв упреждение на ветер – шестимиллиметровую пулю может и снести ненароком, – я положил на камень широкополую шляпу Горация Госмера Коди, а уже на шляпу водрузил винтовочный ствол. Если упор недостаточно мягок, оружие подпрыгнет при выстреле, и прости-прощай всякая точность.

– Пора тебе улепетывать, guapa, – сказал я. – Проскользни за гребень, выберись в долину и затаись возле дороги, ведущей к югу. Мондрагон очень скоро смажет пятки салом – тогда с ним и разочтешься.

– Салом? Пятки? – не поняла Антония.

– Наутек ринется.

– С чего ты взял?

– А я видел Мондрагона в действии. Не храброго десятка ваши революционеры. Генерал начинает нервничать, едва лишь хоть что-то идет не совсем гладко. А здесь вот-вот все подряд полетит кувырком... Подпусти ребяток поближе и коси в упор.

Несколько секунд мексиканка глядела на меня странными глазами.

– Guapa! – сказала она. – Ха! Наверное, Антония самую капельку нравится этому человеку? Мэтт Хелм стреляет хорошо, ножом режет хорошо, машину водит хорошо... Антония тебя и любить научит хорошо!

– Да-да, конечно...

Мексиканка двинулась было прочь.

– Антония! – окликнул я.

– Si?

–На всякий случай... Мало ли что... Где они спрятаны?

– Боишься, – грустно спросила Антония, – что меня убьют, и секрет погибнет вместе с полудикой индианкой?

– Разумеется! Сперва скажи, а потом отправляйся на героическую смерть. С моим прощальным благословением.

– Ну и хладнокровная же ты дрянь, – восторженно произнесла девушка.

– Благодарю. Истинный комплимент.

– Найди Ринкон-де-ла-Агила. Может, оружие там окажется, может и нет... Антония ужасная лгунья... Теперь я, con tu permiso[39]39
  С твоего дозволения (исп.).


[Закрыть],отправлюсь убивать генерала.

Она возвратилась, нежно чмокнула меня в губы и снова направилась прочь, неся на спине дулом вниз штурмовую винтовку "М-16". Я ощутил странное чувство утраты. Говорю "странное" потому, что всегда предпочитаю работать в одиночку.

Но вместе с этой хорошенькой, безжалостной, умелой охотницей работалось очень славно.