Текст книги "Правила Рамсфелда. Как выиграть в бизнесе, политике, войне и жизни"

Наверху нет легкого выбора. Выбирая из нескольких зол, трудно судить о последствиях.

– Дин Ачесон —

На уровне великой стратегии – включающей действительно крупномасштабные решения – почти каждый вероятный курс действий влечет за собой негативные последствия. Немногие вопросы, которые ложатся на стол президента, не несут риска и вероятных неприятных результатов. То же касается и руководителя в деловом мире. Если решения принимаются легко, они, как правило, принимаются на более низком уровне. Всегда более трудные решения отправляются наверх. А далее гендиректоров, президентов, премьер-министров часто просят решить дела, по которым самые старшие советники не смогли договориться.

Многие вспоминают «холодную войну» и считают, что стратегия Америки, сохранившая свободу в Европе и Восточной Азии, пришла к нам довольно легко. Они совершенно не замечают того факта, что «мрачная борьба»[10]10
  Термин «мрачная борьба» принадлежит президенту Джону Ф. Кеннеди, упомянувшему его в своей инаугурационной речи: «Ныне труба вновь зовет нас. Она не требует браться за оружие, хотя оружие нам необходимо, не требует идти в бой, хотя мы строимся в боевые порядки, а призывает год за годом нести тяготы долгой мрачной борьбы…» – Примеч. пер.


[Закрыть] стала возможна только благодаря трате многих триллионов долларов, риску ядерной войны, двум региональным войнам в Восточной Азии, которые отняли десятки тысяч американских жизней, и упорству лидеров обеих политических партий. Ничто крупное – ничто поистине большое по историческим меркам – не происходит с легкостью. Очень часто руководители пытаются на трудные вопросы найти ответы, которые не содержат какие-то рискованные шаги и не требуют больших затрат. Такое редко бывает, а кажущиеся умными идеи часто оказываются иллюзиями, говорящими сами против себя.

Когда приходится сталкиваться с ключевыми решениями, как я понял, полезно готовить несколько вариантов документа. Я наблюдал, как президент Никсон делал это для своей пользы. Его советник по вопросам национальной безопасности Генри Киссинджер был сторонником предоставления документов, предлагающих возможные варианты по конкретному вопросу. Наряду с «за» и «против» в отношении вероятного курса действий в нем также указывалось, какому из вариантов отдает предпочтение каждый из его советников и почему.

Держите все варианты на столе. Если вы их убираете, исчезает возможность выбора из нескольких вариантов.

Еще один способ разобраться с набором вариантов заключается в том, чтобы воспользоваться технологией, которую я почерпнул у доктора Германа Кана, блестящего стратега, основателя Гудзоновского института, ставшего, как говорят, прототипом главного героя фильма «Доктор Стрейнджлав». Ряд сценариев, разработанных им, был на удивление разнообразным.

У Кана имелся умный способ просеивания идей. Я называл это подходом «выше черты и ниже черты». Он начинал, начертив горизонтальную линию на листе бумаги. Потом он рассматривал все множество идей, вероятных способов и курсов действий или вариантов, которые были у него в разработке. Он размещал те, которые казались ему более благоприятными, выше черты, а те, которые представлялись менее удачными, ниже черты. В таком случае ни одна из идей не отбраковывалась. Возвращаясь к своему списку и работая над ним, Кан мог находить новые идеи, рассматривая все варианты из своего большого списка вариантов, – постепенно сокращая их количество в верхней части вплоть до полного вычеркивания всех в поисках оптимального выбора. Такой всеохватывающий подход давал возможность поразмыслить, а не принимать скоропалительных решений. Он также позволял переосмыслить варианты, размещенные под чертой, что давало возможность работать над вариантами, о которых вы при другом раскладе и не подумали бы.

Будьте точны. Отсутствие точности может быть опасно, когда допуск на погрешность остается маленьким.

До начала осуществления своей стратегии полезно постараться зафиксировать все ключевые элементы – ваши цели, ваши прогнозы и предлагаемые вами курсы действий – за какие-нибудь несколько минут и желательно без каких-то пометок. Если вам трудно разобраться с этими ключевыми элементами и кратко их увязать, это может означать, что вам еще следует над ними поработать. Если ваш план не принимается, то, вероятнее всего, он не был достаточно хорошо обдуман. Поэтому остановитесь.

Если план не может быть достаточно хорошо понят, он, очевидно, не был достаточно хорошо обдуман.

Есть время и место для расчетливой двойственности, в частности, в дипломатии. Но стратегическое планирование не входит в это понятие. Если план будет истолкован по-иному людьми в вашей организации, есть вероятность, что не все будут прилагать хорошо скоординированные усилия для достижения поставленных вами целей. В бизнесе двусмысленности могут стоить денег. В военном деле двойственные толкования могут стоить жизней.

Этап четвертый: Следите за развитием ситуации при помощи контрольных параметров.

Недостаточно просто выбрать желательный для вас курс действий и считать, что процесс планирования завершен. Хорошие стратеги периодически пересматривают свой план в зависимости от того, как он работает, и выясняют необходимость внесения каких-то поправок. Для этого следует пересмотреть цели, чтобы определить, являются ли они по-прежнему достижимыми; заново проверить прогнозы на предмет их состоятельности и проверить ваш курс действий, чтобы быть уверенным в том, что он остается предпочтительным.

Контроль способствует совершенствованию.

Я верю в «параметры» – ключевые цифровые индикаторы того, как что-то работает. Причина проста: все, что вы контролируете, становится лучше.

Контрольное измерение – мощный инструмент. Самоконтроль помогает концентрировать внимание и становится побудительным стимулом для ваших действий. Желая сбросить немного веса, я становлюсь на весы ежедневно, чтобы посмотреть, как обстоят дела. Если меня беспокоит бюджет, я начинаю учитывать по пунктам все свои расходы и постоянно проверять их, чтобы увидеть, где я превышаю свои траты. Путем частых инспекций военные делают то же самое. Если сержант-инструктор боевой подготовки проводит ряд проверок того, как курсант заправляет свою кровать, можете быть точно уверены, что после первой или второй проверки 25-центовая монетка будет отлетать от его простыни. Контролируя и проверяя, вы подсознательно действуете и принимаете решения таким образом, что, по всей видимости, обеспечит достижение желаемого результата.

Чаще всего народ обращает основное внимание на усилия, а не на результаты, особенно в деятельности правительства, на ввод вместо вывода. Политики и правительственные чиновники, как правило, не придерживаются строгих стандартов в своих действиях, как их коллеги в бизнесе. Красивые слова и пустые обещания со стороны президента компании действуют только на протяжении того времени, пока ему или ей не указали на дверь. Контроль над параметрами – это ключ к пониманию, двигаетесь ли вы к вашей цели.

Вы получаете то, что контролируете, а не то, что ожидаете.

В «Серл Фарма» я совершал некоторые необычные действия. Я объявлял список показателей, которые мы должны были регулярно контролировать и о которых публиковать данные в ежегодном отчетном докладе. Эти ключевые статистические данные включали продажи, расходы на научные исследования и разработки, пределы прибыли на акцию и т. п., но сами параметры обычно не публиковались. Совершив это, мы объявили нашим акционерам и подчиненным, что именно мы собираемся контролировать и что рассчитываем улучшить. Мы поставили себя в жесткие условия. Мы знали, что обязаны делать все возможное для улучшения работы, ибо каждый мог видеть наш прогресс или его отсутствие.

Я говорю это не для того, чтобы утверждать, что контрольные параметры – палочка-выручалочка и им всегда можно доверять. В одной истории из старой советской жизни говорится, что Сталин потребовал от обувных фабрик выпустить неимоверно большое количество обуви. Фабрики выполнили заказ, но вся обувь была одного размера длиной в 25 см. Урок таков: не просто развивайте систему показателей; разрабатывайте правильные контрольные параметры.

Чтобы видеть, в каком направлении идет развитие дел, применяйте «испытание при помощи клапана».

Мой друг Билл Беннетт, работавший министром образования в администрации Рейгана, ознакомил меня с простыми, но надежными контрольными параметрами, которые он назвал «испытанием при помощи клапана». Он говорил, что способ понять, какой из двух вариантов предпочтительнее, состоит в том, чтобы поставить между ними клапан и наблюдать, как он будет действовать. Люди голосуют ногами. Люди и деньги уходят из того места, которое менее всего им подходит, в место, представляющееся более предпочтительным.

Если вы устраните разницу в цене на одинаковую потребительскую продукцию, встает вопрос: куда пойдет больше потребителей – к вам или вашим конкурентам? Вернутся ли афганцы вновь в свою страну (как они это сделали через несколько месяцев после свержения американскими войсками талибов), или они двинутся в другие страны? Понимание того, в каком направлении дела идут, может о многом рассказать.

Если, к примеру, потребитель выберет продукцию конкурента вместо вашей при всех равных параметрах, вам необходимо задать себе вопрос, что вы сможете сделать, дабы изменить это положение. Если ваша организация или система организаций замечает отток народа вместо притока, задайтесь вопросом: каких качеств у вас нет из тех, что предлагают другие? Что должно было быть сделано для изменения такого расклада? Только изучив ответы, вы сможете лучше смоделировать более успешную стратегию.

Если вы не можете что-либо контролировать, вы не сможете этим управлять.

– Питер Друкер —

По прошествии недель и месяцев после атак 11 сентября я пытался найти систему показателей, по которым наше правительство могло бы определить уровень прогресса в так называемой глобальной войне с терроризмом. После встречи в октябре 2003 года с боевым командованием – четырехзвездными генералами и адмиралами, ответственными за проведение военных операций, – я подготовил служебную записку, в которой выразил озабоченность по поводу того, что у нас не хватало данных, чтобы узнать, действительно ли мы уменьшили угрозу, которую несут радикальные исламистские террористы. Моим первым вопросом был следующий: «Мы побеждаем или терпим поражение в глобальной войне с террором?» Я пришел к выводу о том, что «сегодня у нас отсутствует система показателей, по которой можно было бы узнать, побеждаем мы или терпим поражение в глобальной войне с терроризмом. Кто работает успешнее: мы, каждый день захватывая, убивая, задерживая и переубеждая террористов, или мусульманские учебные заведения – медресе – и радикальные исламисты, которые рекрутируют террористов, готовят их на тренировочных базах и направляют против нас?»

Другими словами, была ли результативной стратегия войны администрации с террором в той степени, как нам бы хотелось? Работает ли она? Да, мы все хотели добиться поражения «Аль-Каиды». Да, мы все хотели завоевать на свою сторону умы и души мусульман всего мира. Более трудным был вопрос, как разработать план по использованию каждого элемента нашей национальной мощи и какие показатели могли бы нам сказать, как мы продвигаемся в этом деле. Это вызов, с которым столкнулся Запад в то время и, сказал бы, сталкивается с этим ежедневно.

В моей служебной записке излагалась чистая правда о стратегии. Главный парадокс планирования заключается в том, что ни один план не может быть выполнен так, как первоначально задумывалось. Всегда присутствует элемент неожиданности.

Глава пятая. Подготовка к неопределенности

В апреле 2001 года министерство обороны начало сложную работу над составлением оборонной стратегии страны – тщательно разработанное официальное наименование этого документа было «Четырехлетний прогноз министерства обороны». На основании выводов этого документа мы бы знали, как распоряжаться нашими ресурсами в XXI веке и как вооруженные силы США должны были бы быть подготовлены к будущим конфликтам.

Я направил президенту Бушу служебную записку с моей точкой зрения о том, что мы глубоко ошибаемся, если полагаем, что сможем предсказать с какой-либо точностью наше будущее. В записке, составленной Линем Уэллсом, ответственным за политику Пентагона, следующим образом кратко обобщались выводы относительно непредсказуемой природы взаимоотношений между великими державами:

• Если бы вы были автором политики в области безопасности величайшей державы мира в 1900-е годы, вы были бы британцем, с опаской посматривавшим на старого традиционного противника – Францию.

• К 1910 году вы бы стали союзником Франции, а вашим противником была бы Германия.

• К 1920 году закончилась и была выиграна Первая мировая война, и вы включились бы в гонку вооружений с бывшими союзниками, США и Японией.

• К 1930 году действовали договоры об ограничении военно-морских вооружений, в разгаре была Великая депрессия, критерии оборонного планирования гласили, что «войны не будет в течение 10 лет».

• Через девять лет началась Вторая мировая война.

• К 1950-м годам Британия перестала быть величайшей державой мира, занимался атомный век, в разгаре была «полицейская акция» в Корее.

• Десять лет спустя все внимание в политике было направлено на проблему «ракетного отставания», стратегическая парадигма перемещалась с массированного воздействия на гибкое реагирование, мало кто слышал о Вьетнаме.

• В 1970-е годы пик нашей втянутости во Вьетнаме пришел и прошел, мы начали разрядку с Советами, мы выбрали шаха в качестве нашего протеже в районе Залива.

• К 1980 году Советы были в Афганистане, Иран раздирала революция, шли разговоры об «обескровливании наших вооруженных сил из-за сокращения военных расходов» и «окне уязвимости»[11]11
  Военный термин: окно уязвимости, период уязвимости, область стратегической уязвимости (от определенных видов оружия), уязвимый участок (системы обороны). – Примеч. пер.


[Закрыть], а США были величайшей страной-кредитором, которую мир когда-либо видел.

• К 1990 году остался год до развала Советского Союза, американские войска в пустыне были на грани серьезного провала. США становились крупнейшим должником, каких мир и не знал; почти никто еще не слышал об Интернете.

• Десятью годами позже Варшава стала столицей страны – члена НАТО, асимметричные угрозы вышли за пределы географических зон, параллельно идущие революции в сфере информации, биотехнологии, робототехники, нанотехнологии и источников энергии высокой плотности предзнаменовали изменения, которые почти не прогнозировались.

• Все это говорит о том, что я не уверен, каким будет 2010 год, но я уверен, он мало будет похож на наши ожидания, поэтому и планировать мы должны соответствующим образом[12]12
  Donald Rumsfeld to President George W. Bush, “Predicting the Future”, April 12, 2001. Доступно по адресу: www.rumsfeld.com.


[Закрыть].

Вполне естественно, что руководители, поднаторевшие в определении и предвидении тенденций, которые могли бы играть важную роль, имеют очевидное преимущество над своими соперниками. Если вы найдете умного человека, владеющего особыми способами успешного предсказания будущего, держитесь за таких людей всю свою жизнь. У многих из нас нет таких способностей. Также ценным, но менее очевидным искусством является здравый смысл и скромное понимание пределов своих способностей к предсказаниям.

Это не означает, что планирование совершенно не обязательно. Хотя исполнение предварительных вариантов документов контролируется не так жестко, как плановых бумаг, процесс их разработки требует рассмотрения всех вариантов и случаев, с тем чтобы, когда они возникнут, вы были бы готовы действовать надлежащим образом. Хорошо составленный план допускает некую импровизацию и даже определенную возможность совершения ошибок. Все это действует как в совете директоров какой-то корпорации, так и в военных штаб-квартирах.

В предыдущей главе обсуждались ключевые элементы для выработки стратегии той или иной организации или деловой деятельности. В этой главе в центре внимания будут пути использования вашей стратегии на случай неизбежно возникающих погрешностей, которые могут завести ваш план в явно ином направлении.

Планы – ничто, планирование – все.

– Дуайт Эйзенхауэр —

Ни один план не выдерживает первого столкновения с противником.

Хельмут фон Мольтке-старший

В связи с тем, что успешная стратегия требует времени для достижения своих целей, возникают ситуации, когда требуется настойчивость и решительность в следовании выбранному вами направлению, даже если происходят временные отступления или это направление становится неходовым. В то же время хорошие руководители понимают, что важно не оставаться связанным с курсом действий, когда новые обстоятельства диктуют необходимость его изменения.

В жизни всегда так: на каждое конкретное действие имеется свое противодействие, на каждую оборону – свое наступление. К тому же у ваших конкурентов есть мозги. Они будут следить за вашими действиями и соответствующим образом корректировать свои. В силу этих обстоятельств цели, которые выглядели рациональными на старте, прогнозы, казавшиеся когда-то действенными, и выбранные вами еще вчера способы и курсы действий могут оказаться неподходящими для вас завтра.

Когда накануне битвы при Ватерлоо герцога Веллингтона спросили о его планах победы над наполеоновскими войсками, он ответил: «Если хотите знать мой план, вы прежде всего должны сказать мне, что собирается делать Бонапарт». Этот пример приведен не для того, чтобы говорить о ненужности планирования. Он больше свидетельствует о том, что не следует думать, будто можно управлять чем-то таким сложным, как война. Веллингтон знал, что у противника имелся собственный план. Он также знал, что хотя и не властен подчинить себе фортуну, но мог бы повернуть ее в нужном направлении, подготовившись к неожиданностям. В течение следующих нескольких дней войска Наполеона потерпели поражение при Ватерлоо, французский император сдался и был отправлен в ссылку.

Эта стратегия представляет собой нашу политику на все времена. Пока мы ее не изменим.

– Марлин Фитцуотер —

Не так-то легко понять, когда надо менять план. Признаки того, что необходимо вносить коррективы, едва уловимы или носят двойственный характер. Осторожные руководители могут выправить курс, так как они определяют важные показатели и видят возникающие течения еще до того, как их увидят другие. Хорошие стратеги являются хорошими наблюдателями, но они не вязнут в мелких деталях и чрезмерной регламентации.

Генри Киссинджер описывал Анвара Садата как человека, «свободного от излишне детализованных навязчивых идей, по которым средней руки руководители думают, что они творят события, только для того, чтобы быть затянутыми ими на дно». Президент Египта был одним из самых поразительных руководителей, которых я когда-либо встречал. Наши пути-дороги впервые пересеклись в Каире в 1970 году на похоронах его предшественника, генерала Гамаля Абдель Насера. Аналитики разведки США расценивали его как второстепенного лидера, который едва ли сможет стать следующим президентом Египта. Эта оценка оказалась далека от истины.

Садат радикальным образом изменил политический ландшафт на Ближнем Востоке, совершив поездку в Иерусалим в 1977 году и через несколько месяцев заключив долгосрочное мирное соглашение с Израилем. Имели место намеки о том, что он взвешивал возможность ударов семь лет назад, когда говорил нашей делегации, что у него «нет проблем с Америкой, кроме вашей поддержки Израиля». Он говорил это, несмотря на то что твердо держался в советском лагере более десяти лет. Садат изменил стратегию Египта, перестав быть союзником Советов и противником Израиля, став союзником США и якорем стабильности в этом беспокойном регионе.

Тот, кто не может изменить саму структуру мысли, никогда не сможет изменить реальность.

– Анвар Садат —

Вскоре после террористической атаки 11 сентября 2001 года администрация Буша предприняла полный пересмотр всей нашей стратегии борьбы с терроризмом. Если нужны были какие-то доказательства того, что она фактически провалилась, мне нужно было бы пройти всего несколько метров от моего кабинета в ту часть Пентагона, где погибли 184 человека, когда самолет «Америкэн эйрлайнс», рейс 77, врезался в здание. Предыдущие администрации относились к актам терроризма как к вопросу о применении юридических мер, как к преступлениям, с которыми необходимо иметь дело после их совершения, если и когда преступники оказывались бы под арестом. Собирались суды присяжных. Предъявлялись заочно приговоры. В большинстве случаев террористы оставались на свободе, намечая и осуществляя новые нападения. Такой длившийся годами подход никак не защищал американский народ. Более трех тысяч человек погибло во Всемирном торговом центре, в Пентагоне и Шэнксвилле, штат Пенсильвания.

Когда же террористы могли приобрести намного более смертельно опасное оружие, способное уничтожить сотни тысяч наших граждан, новые обстоятельства требовали нового подхода. Америка больше не могла себе позволить просто ждать нанесения удара, как это было в прошлом, и только после свершившегося факта искать, ловить и судить террористов в гражданских судах. Президент Буш изменил стратегию, переместив акцент на упреждающие удары и стремление в первую очередь предотвратить нападения радикальных исламистов. С этой целью Америке следовало вести наступление, преследование террористов, где бы они ни находились, разрушать их сети, захватывать и ликвидировать их лидеров, оказывать давление на спонсирующие их страны, перекрывать их денежные потоки и работать над уничтожением их радикальной идеологии, которая подпитывает рекрутирование и финансирование их деятельности. Наши правительственные ведомства должны были перестроиться на новую, четко обозначенную цель нанесения предупредительного удара. В ретроспективе эта новая стратегия казалась весьма логичной. Но ко времени принятия президентом своего решения они уже стали заметно отставать от курса, взятого четырьмя предыдущими администрациями.

То, что знаешь, считай знанием. То, что не знаешь, считай незнанием. Это и есть знание.

Конфуций[13]13
  Конфуций. Беседы и суждения «Лунь юй». Изд-во «Форум», 2011. Научный перевод Лукьянова А. Е. В поэтическом переложении Абраменко П. Б. это высказывание звучит так: «Сказал учитель: “Ю, яви внимание, Я научу тебя, в чем сущность знания: Что знаешь, называй то знанием, Не знаешь что, незнанием считай, Тогда придет к тебе и понимание, что знание и есть, вникай”».


[Закрыть]

Как министр обороны в 2001 году я знал, что мы сталкиваемся с трудной задачей. «Холодная война» завершилась. Советский Союз однозначно оказался на свалке истории. Не было никакой непосредственной угрозы нашей безопасности. На деле же нам пришлось защищаться от неизвестного, неопределенного, невидимого и неожиданного. В этих целях мы должны были отложить в сторону привычные методы размышления и выработать способность сдерживать, разубеждать и наносить поражение разным противникам, которые еще даже полностью и не проявились во всю мощь. Нам пришлось перестроить наши вооруженные силы таким образом, чтобы стимулировать их на разумный риск и находчивость. Нам нужно было такое министерство обороны, которое не только терпело, но и продвигало бы людей с прогностическими наклонностями, а не тормозящих все и ведущих себя скорее как бюрократы, а не новаторы, способные на разумный риск.

При таком типе мышления на первое место выходит не ожидание угрозы со стороны, а стремление предвидеть ее еще до появления. Одним из крупнейших поворотов в этом направлении стало изменение подхода определения «источника угрозы», который ранее доминировал в планировании на протяжении последних 50 лет. В годы «холодной войны» в этом был какой-то смысл. Мы знали, что угроза по большей части исходила от Советского Союза, и мы могли более или менее рационально установить направление их удара – центральноевропейская равнина. В XXI веке такого уже нет, поэтому мы приняли новый подход определения «возможностей угрозы». Это был такой подход, при котором в центре внимания оказывалось не столько представление о том, кто или в каком месте нам угрожает, сколько вопрос о том, каким образом к нам идет угроза и какие у нас есть шансы, чтобы ее предотвратить и разубедить потенциального противника в необходимости реализации угрозы.

Я сравнивал это дело с борьбой со взломщиками. Вы не можете знать, кто может влезть в ваш дом и когда. Все, что вы можете знать, так это то, как они могут влезть. Они могли бы попытаться разбить окно. Поэтому установите систему охранной сигнализации с датчиками на окнах. Они могли бы попытаться взломать замок отмычкой, поэтому поставьте на дверь засов. Они могли бы следить за вашим домом в районе, поэтому в таких случаях помогает организация регулярных патрульных обходов, чтобы отвадить плохих парней от вашей улицы. Не повредит также и наличие в хозяйстве немецкой овчарки.

Обладающие опытом руководители могут найти некий уровень безопасности даже при наличии неопределенной и неточной информации. Это также означает существование в соответствии с реалиями понимания того, что неизбежны вещи, о которых вы и понятия не имели, и такие исходы, которые вы даже совсем не могли предвидеть.

Научитесь говорить: «Я не знаю». Если вы будете говорить это в подходящие моменты, это будет происходить весьма часто.

Всегда существует гораздо больше какой-то определенности во время публичных дебатов, чем информации и данных, подтверждающих эту определенность. Хотя мой телевизор обычно настроен на новостной канал или спортивные события, я довольно часто попадаю на программы с дебатами или финансовый канал, где народ мелькает на экране, чтобы сказать миллионам зрителей с абсолютной убежденностью, что может случиться. Как любит говорить мой друг доктор Уильям Шнайдер о подобной категории людей, «этот парень может выступать по 50 раз в году». Говорящие головы твердят, что этот человек собирается выиграть выборы, или акции такой-то компании пойдут вверх, или экономика обречена, или она вступает в полосу подъема. Этого-де «никогда» не случится, а вот то-то будет «всегда».

С годами я не очень охотно стал употреблять такие слова, как всегда и никогда. Это два из наиболее опасных слов в английском языке. Я признаюсь в том, что являюсь поборником перфекционизма в смысле точности языка, однако есть мало таких моментов, когда вы можете со стопроцентной гарантией сказать, что нечто никогда не произойдет или что-то будет оставаться всегда. Используя эти слова, вы настраиваете себя на ошибочный лад. Большие знатоки, вообще-то говоря, могут позволить себе ошибаться. Руководители никогда этого не делают – или, должен сказать, почти никогда не ошибаются.

Те, кто что-то знает, об этом не говорят.

Те, кто говорит, ничего не знают.

Лао-цзы

В Пентагоне корреспонденты часто просили меня предсказать, скоро ли кончатся войны в Афганистане и Ираке. Или во сколько обойдется война. Или много ли будет потерь. Каждый раз я преодолевал желание ответить на тот или иной вопрос. Но не всегда это удавалось. И если я попадал в эту ловушку, позднее очень об этом сожалел. Нет ничего дурного в том, чтобы сказать простые слова «я не знаю».

В свое время, после военных успехов США в таких местах, как Гренада в 1980-е годы, существовала вера в то, что американская армия может победить любую страну быстро и умело со сравнительно малыми потерями. Некоторые сторонники вторжения в Ирак говорили какие-то глупости – это будет, например, «веселая прогулка». Как человек, у которого в конце Корейской войны умер близкий друг, как член конгресса во время Вьетнамской войны я знаю, что, только витая в эмпиреях, почти в полном отрыве от реальности кто-то может полагать, что вооруженный конфликт будет «легким», а результат заранее известен, или что сроки и траты могут быть предсказуемы. Любой военный конфликт сопряжен с неизвестностью. «Всякая война может удивить вас тем, как она началась и как ведется», – сказал однажды Дуайт Эйзенхауэр.

Непредвиденное решает судьбу сражения.

Карл фон Клаузевиц

На начальной стадии вторжения в Ирак я работал со старшими военными офицерами и гражданскими официальными лицами в Пентагоне с целью разработки списка событий, которые с самого начала могли бы пойти не так, как надо. Позднее этот список стал известен как «Парад страшилок Рамсфелда», поскольку в него входил ряд страшных возможностей, таких, как развязывание гражданской войны между религиозными группировками суннитов и шиитов, втягивание в войну США на срок от «восьми до десяти лет», вступление в войну Ирана или Сирии и даже вероятность отсутствия складов оружия массового поражения[14]14
  Donald Rumsfeld, “Iraq: An Illustrative List of Potential Problems to Be Considered and Addressed”, October 15, 2002. Доступно по адресу: www.rumsfeld.com.


[Закрыть]. Я расширил список, с тем чтобы те из нас, кто работал в министерстве обороны и Совете национальной безопасности, могли продумывать заблаговременно возможные негативные последствия, которые могли бы произойти, если бы президент Буш в итоге принял решение начать войну.

Я не пытался предсказывать будущее в своих служебных записках. Я был уверен, что не смогу этого сделать. Не пытался также предусмотреть все, что, вероятнее всего, могло пойти не так, как надо. На самом деле причиной написания служебных записок была совершенно противоположная цель: определить, что мы не могли предвидеть из того, что могло бы произойти.

Такой подход в равной степени верен в бизнесе. Старшие руководители компании могли бы со всем основанием полагать, что новая продукция обладает всеми признаками, чтобы быть успешной. Вполне возможно, что они внимательно отнеслись к маркетинговой стратегии, проверили разные прогнозные варианты и установили разумные и достижимые цели. А потом, откуда ни возьмись, другая компания выбрасывает конкурентоспособный продукт. Или возникла непредвиденная юридическая закавыка. Или экономика пошла резко вниз, из-за чего резко сократились расходы. Такого рода события даже опытные эксперты предсказывают с большим трудом. А на деле «эксперты» как раз могут ошибаться гораздо сильнее кого-либо другого.

Чтобы быть абсолютно уверенным в чем-либо, человек должен знать об этом либо абсолютно все, либо вообще ничего.

Олин Миллер

Американский психолог Филип Тетлок провел обследование сотни пациентов, которые зарабатывали на жизнь консультациями или объяснениями тенденций в политике, бизнесе, экономике или других областях. Все подопечные в его тестах имели свои сферы деятельности, в которых они считались экспертами, и свои области специализации, в которых их все считали «самыми лучшими».

За двадцатилетний период Тетлок попросил их сделать более 80 тысяч предсказаний. Большая часть вопросов была разделена на три альтернативных сценария. Каждого из опрашиваемых просили выбрать наиболее вероятный результат. Эти специалисты предсказывали такие вещи, как ощутимая победа с большим перевесом Ала Гора в президентской гонке с Джорджем У. Бушем-младшим, и выход Квебека из состава Канады. Что интересно, почти всегда в двух случаях из трех события, предсказанные «экспертами», оказались предсказанными неправильно. По сути, исследование показало, что все известные, самые лучшие и имеющие весьма высокую репутацию спецы в какой-то области имели совсем не лучшие, а, напротив, худшие способности к предсказанию. Кто-то мог действовать и лучше, просто подбросив вверх монетку.

Ничто не устаревает так быстро, как вчерашнее представление о будущем.

– Ричард Корлисс —

Без преувеличения могу сказать, что сотни раз я бывал в комнате, где мне показывали ряд разных остроконечных графиков, иллюстрирующих доходы компании на предстоящие три – пять лет, темпы роста ВВП страны, стоимость недвижимости, процентные ставки, стоимость акций или результаты выборов. Точно так же в федеральном правительстве я бывал на брифингах, на которых аналитики высказывали свои прогнозы обо всем, начиная с размеров советской экономики до жизнестойкости повстанцев во Вьетнаме и до складов химического оружия Саддама Хусейна. Очень часто, когда я наблюдал за уверенными в себе лицами тех, кто выступал с прогнозами, мне приходила в голову одна мысль: может быть, и не так! На одном брифинге в СНБ высокопоставленный офицер ЦРУ, например, так говорил о наличии программы оружия массового поражения Саддама Хусейна – я даже записал его слова и сохранил их и по сей день: «предупреждаю – веские факты, но… все может быть и ошибкой».