Текст книги "Быть Леонардо Ди Каприо"

Глава 14
Лео-укротитель

«Лео заХИЛТОНил!», – гласил довольно остроумный газетный заголовок, представляя миру последнюю подругу Ди Каприо в марте 2000 года, всего через месяц после выхода на экраны фильма «Пляж».

С большим скептицизмом была встречена его последняя пассия: Пэрис Хилтон.

Пэрис была восемнадцатилетней дебютанткой в нью-йоркском высшем свете, когда ее засек радар Леонардо. Он тусил в одном из клубов Манхэттена со своей обычной компанией, когда наследница гостиничной империи, излучая уверенность, которую придает только многомиллионное наследство, подошла к его столику, элегантно откинув длинные белокурые волосы, и потребовала бокал шампанского.

Это, по-видимому, произвело на него впечатление.

Но, как сообщает пресса, таблоиды немного припозднились, поскольку любовные отношения Лео и Пэрис начались за несколько месяцев до того, как их впервые заметили вместе. Поскольку она жила в Лос-Анджелесе и регулярно бывала на тамошних вечеринках, им было легко сохранять свои встречи в тайне.

Однако, пока Лео наслаждался интрижкой с привлекательной блондинкой, на его семейном небосклоне сгустились тучи. Его сводный брат Адам был арестован после ссоры с подругой по подозрению в покушении на убийство и в «террористической угрозе».

Адама Фаррара задержали во время полицейского штурма его дома в престижном районе Марина-дель-Рей после звонка в службу спасения, поступившего от девушки, которая утверждала, что подверглась нападению. Леонардо был потрясен этим арестом, семья же пыталась разобраться с обстоятельствами инцидента и собрать залог за Адама, который был установлен в размере одного миллиона долларов.

Пэл Эш Барон-Коэн, режиссер дебютного фильма Адама «Щенки» (1999) с Бертом Рейнольдсом в главной роли, прокомментировал это дело, сказав: «[Девушка] выдвигает какие-то обвинения в его адрес, но я не знаю, в чем именно она его обвиняет». Заместитель шерифа Лос-Анджелеса Джим Татро высказался более определенно: «Мы еще не знаем подробностей покушения на убийство или террористической угрозы, хотя обычно в таких случаях речь идет о высказываниях наподобие „Я убью тебя“. Мы не знаем точно, в каком состоянии его подруга».

Несмотря на всю неясность этой ситуации, Лео она крайне обеспокоила. К сожалению, у его брата уже были проблемы с полицией. В 1998 году, за несколько недель до выхода на экраны «Титаника», он вместе с Лео отдыхал в модном отеле в Голливуде, когда полиция арестовала его по обвинению в том, что он плюнул на фотографа. Его фотографии, без рубашки и в наручниках, попали во все газеты и журналы.

Один из свидетелей описал произошедшее так: «Когда Лео с братом и несколькими парнями покидали гостиницу, возникла какая-то давка снаружи, и Адам плюнул в фотографа. Фотограф сообщил об этом, прибыла полиция и надела на Адама наручники».

Обвинение в покушении на убийство было куда серьезней инцидента с папарацци, но Адама отпустили. Согласно законодательству США, у полиции есть всего сорок восемь часов после ареста, чтобы выдвинуть обвинения, и, поскольку оснований для этого не нашлось, Адама пришлось освободить. Дело замяли, но газетная шумиха подорвала репутацию Адама, который хотел выбраться из тени младшего брата.

Он почти потерял надежду стать хорошим актером, но успехи Лео на этом поприще вновь возродили в нем это желание. Однако он был полон решимости обойтись без его помощи.

Накануне ареста Адам, говоря о своем участии в «Щенках», сказал: «Я никогда не обращаюсь за протекцией к Лео – я получил эту работу благодаря своим собственным заслугам и подобным же образом планирую получать роли и в будущем. Я не афиширую тот факт, что я – брат Лео, и ни за что не буду этим хвастаться. Если бы я получил роль, пользуясь его именем, и сыграл плохо, то больше никто со мной не стал бы иметь дело. Я хороший актер и собираюсь продвигаться благодаря собственному таланту. Наблюдение за стремительным взлетом Лео подтолкнуло меня к мысли, что и я могу сделать что-то стоящее, и брат меня в этом поддерживает. Он хотел прийти на премьеру „Щенков“ на кинофестивале в Лос-Анджелесе, но не смог из-за съемок в Таиланде его нового фильма „Пляж“».

Адам рассказал, что Лео приглашал его присутствовать на большинстве своих съемок, а также и сколь многому он научился, наблюдая за работой брата. Он также рассказал о своей мечте сниматься вместе с ним. Сейчас, после его ареста, пусть и не повлекшего за собой никаких последствий, это казалось уже менее вероятным. «Мы с Лео говорили о совместной работе в будущем, в каком-нибудь подходящем проекте, – было бы здорово, он потрясающий актер. Но это должен быть очень хороший проект, который продемонстрировал бы все наши таланты».

На фоне семейных проблем Лео была необходима поддержка, и он обрел ее в лице женщины, которую журнал «Роллинг Стоун» назвал самой красивой в мире. Бразильская супермодель Жизель Бюндхен – в то время номер один в мире, с гонораром семь тысяч долларов в час, – поначалу проигнорировала Леонардо, когда он, увидев ее на подиуме, попытался произвести на нее впечатление и послал ей цветы. В то время она встречалась с манекенщиком Скоттом Барнхиллом.

Но через несколько месяцев, благодаря общему другу, они познакомились поближе. И постепенно, по мере того как выдыхались ее прежние отношения, Жизель начала присматриваться к Ди Каприо, который как раз, если верить светской хронике, стал свободным, завершив свои отношения с Пэрис.

Поначалу у них не было возможности встречаться, поскольку Жизель жила в Нью-Йорке, а он за две с половиной тысячи миль от нее, в Лос-Анджелесе. В одном из ранних интервью Жизель рассказала, что привлекло ее в кинозвезде-миллионере: «Нас познакомил один мой хороший друг. Мне показалось, что Лео классный. Он был умен и не болтал ерунды. Мы просто подружились. У нас много общих друзей, и мы все тусуемся вместе. Он живет в Лос-Анджелесе, а я в Нью-Йорке, но мы встречаемся, когда оказываемся в одном городе».

Супермодель, очевидно, пришлась Ди Каприо по сердцу, несмотря на то что она как-то сказала, что единственной преградой между ней и ее новым мужчиной может быть только ее любимая собачка Вида. «Мой единственный спутник на данный момент – это моя собачка Вида. Я беру ее с собой повсюду, даже на показы».

Жизель говорила так же, как и молодой Ди Каприо на заре голливудской карьеры. Как и Лео, Жизель была мудрой и зрелой не по годам – к своим девятнадцати она уже стала миллионершей. Она родилась в семье немецких иммигрантов. Ей тоже пришлось сформулировать для себя твердые принципы и следовать им в работе. Ведь модельный бизнес – это безжалостная индустрия.

Лео предостерегал Жизель по поводу подводных камней в кинобизнесе, ведь именно туда она стремилась в то время, когда они начали встречаться. Она пробовалась на роль в фильм «Ангелы Чарли» (2000), но проиграла Люси Лью. «Актерство – это красиво, – сказала она. – Но мне некомфортно делать что-то, если я к этому не готова. А я была не готова. Если вы снимаетесь в кино, то должны делать это хорошо и отдаваться работе на сто процентов, а я тогда не была на это настроена. Я предпочитаю вовсе чего-то не делать, чем делать это плохо. Я хочу несколько лет поучиться актерскому мастерству, чтобы играть хорошо. А пока целиком и полностью посвящаю себя модельному бизнесу».

Легенда гласит, что великолепную Жизель нашли в Макдоналдсе в Сан-Паулу, но сама она рассказывает о своем восхождении так: «Я уехала из крошечной деревушки на юге Бразилии, где жили мои родители, и переехала в Сан-Паулу. Я училась и работала в выходные. Мне предложили стать моделью, когда я ходила по магазинам в торговом центре. Сначала я отказалась, но потом подумала, что это будет здорово, поскольку я смогу сама содержать себя».

Она прилетела в Лондон, где английский дизайнер Стелла Маккартни дала Жизель возможность проявить себя. Ее репутация потрясающего новичка, к которому стоит присмотреться, укрепилась, когда она уверенно справилась с дефиле на высоких каблуках в незабываемом весеннем показе Александра Маккуина 1998 года «Дождь». А когда Маккуин назвал ее «телом» – так в 1986 году журнал «Тайм» назвал знаменитую Эль Макферсон, – ставки возросли, и в течение года Жизель стала самой популярной фотомоделью, позируя для рекламных компаний известных марок: Миссони, Дольче и Габбана, Валентино, Джанфранко Ферре, Ральф Лорен и Версаче. Она стала противовесом образам эпохи «героинового шика» в моде, наступившей, когда британский фотограф Коринн Дей сняла Кейт Мосс для ее первой обложки «Вог» в 1993 году.

В 2000 году гром аплодисментов продолжал нарастать. Известная своей требовательностью Анна Вентура, главный редактор журнала «Вог», объявила ее «моделью нового тысячелетия». Словно пародируя модельный мир из фильма «Образцовый самец» (с Беном Стиллером в главной роли), Жизель превозносили за особую «гарцующую» походку.

К тому времени, когда она подписала контракт на двадцать пять миллионов долларов, став лицом компании нижнего белья «Виктория Сикрет», ее положение самой успешной модели в мире стало незыблемым.

Тем не менее, несмотря на свой успех, она оставалась глубоко верующей христианкой, ежедневно молилась и однажды даже попросила прощения у своего бывшего бойфренда, актера Джоша Хартнетта, за то, что разбила ему сердце. Ее высокоморальные установки распространялись даже на подиум, где она отказывалась участвовать в демонстрации слишком откровенных нарядов. Хотя ее называли «Буфера из Бразилии» и напоминали о популярности операций по увеличения груди у нее на родине, она упорно отказывалась носить открытую прозрачную одежду или обнажать грудь, к большому неудовольствию фотографов, освещавших Парижские показы мод. В отместку они создали шутливую группу давления под названием «Освободите вторую Жизель».

Как и Лео, Жизель уже видела обратную сторону успеха, став жертвой нападок со стороны бывшего босса Джона Касабланкаса из «Элит», назвавшим ее «чудовищной эгоисткой». Даже ее новый контракт был предметом пристального внимания, когда просочились слухи, что он содержит пункт о «незамужестве», на что Жизель отреагировала так: «Вы думаете, что я всерьез собираюсь отказаться от своей жизни и подписать контракт, который запрещает мне выйти замуж и иметь детей? Я вас умоляю, это самая большая глупость, которую я когда-либо слышала!»

В их первые дни Жизель говорила о том, что с нетерпением ждет случая сразиться с Лео в баскетбол, ведь в своем доме в Вудстоке, пригороде Нью-Йорка, она даже построила себе баскетбольную площадку «Я фанатка этого спорта. С десятилетнего возраста у меня была мечта стать профессиональной баскетболисткой, – сказала она. – Леонардо тоже любит играть, и он обязательно получит приглашение. Я его хорошенько взгрею на площадке».

Казалось, что Леонардо наконец встретил достойную спутницу жизни, которая так же успешна в своей области, как он в своей, и которая научилась добиваться своего. Скоро они стали самой горячей парой в мире шоу-бизнеса, и однажды их даже застали публично целующимися в переполненном знаменитостями ночном клубе в Нью-Йорке.

Это публичное проявление любви в компании таких фигур, как Пафф Дэдди, Кармен Электра, Джейсон Уильямс и Томми Хилфигер, стало и первым подтверждением того, что Леонардо порвал со своей бывшей компанией, в частности с Дэвидом Блэйном. Блэйн, превратившийся к тому времени из уличного волшебника в человека, устраивающего странные публичные демонстрации выносливости, отдалился от Леонардо и его друзей. Но тогда в клубе, в обществе Жизель, Лео демонстративно не замечал Блэйна, и произошло это меньше чем через год после того, как он проигнорировал вечеринку по случаю дня рождения Блэйна.

Казалось, Леонардо наконец остепенился, но ему еще нужно было убедить критиков в том, что он выжил после «Титаника». Пришло время появиться в его жизни одному из самых опытных и уважаемых режиссеров Голливуда – Мартину Скорсезе. Будучи его страстным поклонником, Ди Каприо много лет очень хотел с ним поработать, но такой возможности все не появлялось.

Теперь Скорсезе приступил к реализации давно задуманного проекта. Двадцать пять лет он мечтал снять фильм о нью-йоркском районе Пять улиц в середине XIX века. Скорсезе, который прославился легендарной работой с Робертом Де Ниро в фильмах «Злые улицы», «Бешеный бык» и «Славные парни», еще в 1979 году приобрел права на экранизацию документальной книги Герберта Эсбери «Банды Нью-Йорка», но ему не хватало то возможностей, то денег. Одна из причин, почему Леонардо нанял агентом Рика Йорна, заключалась в том, чтобы стать ближе к Мартину Скорсезе и к этому проекту.

Оказалось, что Скорсезе тоже следил за Ди Каприо – с тех самых пор, как Роберт Де Ниро восторженно описал ему этого актера еще в 1993 году, когда на экраны вышел фильм «Жизнь этого парня». Долгожданный звонок от режиссера застал Лео в Таиланде, на съемках «Пляжа». «Я помню, что в тот момент обедал… и пришел в неописуемый восторг», – вспоминал Ди Каприо.

Сыграть бедного ирландского иммигранта в «Бандах Нью-Йорка» была мечтой Ди Каприо. «Когда Мартин сказал, что я утвержден на роль, это был один из величайших моментов в моей жизни», – говорит Ди Каприо, преданный поклонник Скорсезе с тех самых пор, как открыл для себя его шедевр, фильм «Таксист» 1976 года.

«Банды Нью-Йорка» были любимым детищем Скорсезе. Он мечтал снять этот фильм со времен юности, проведенной в «Маленькой Италии» на Манхэттене. Прошлое этого района вдохновляло. Погружаясь в его историю, он начал понимать, что старые районы Нижнего Манхэттена были настоящим полем битвы иммигрантских общин. В 1970 году он прочел книгу Эсбери (впервые опубликованную в 1928-м) и девять лет спустя приобрел права на ее экранизацию. В «Бандах Нью-Йорка» было полно кровавых историй о «Ребятах из притона», «Настоящих американцах», «Страшилах», «Кургузых» и «Мертвых кроликах» (их называли так потому, что они носили мертвого кролика на пике; это было что-то вроде боевого штандарта), и о знаменитых бандитах вроде Билла Мясника Пула, Красноцвета Фаррела, Слюнявого Джима, Джека Сожри их всех Макмануса и Чокнутой Мегги, которая сточила до корней передние зубы и носила искусственные ногти из латуни, чтобы в уличных драках рвать противников на части.

Как объяснил Скорсезе: «В стране царила анархия, и Нью-Йорк был пороховой бочкой. Это не Западная Америка с широкими открытыми пространствами, это клаустрофобная Америка, где все жили в тесноте. Сюда нахлынула первая большая волна иммиграции – ирландцы-католики говорили по-гэлльски и были верны Ватикану. Но были еще и нативисты[14]14
  Американцы, родившиеся в семьях иммигрантов, уже пересекших океан.


[Закрыть], которые считали, что именно они воевали, проливали кровь и умирали за нацию. Они смотрели на ирландцев, сходивших с кораблей, и говорили:,Что вы вообще здесь делаете?“ Это был хаос, настоящий хаос. Постепенно – улица за улицей, квартал за кварталом – зарождалась демократия, и люди начинали учиться как-то жить вместе. Если бы демократия не возникла в Нью-Йорке, она бы нигде не возникла».

Хотя Скорсезе уже зарекомендовал себя как амбициозный режиссер, чьи фильмы «Злые улицы» (1973) и «Таксист» показывали сложную жизнь нью-йоркских улиц, он двадцать лет не мог подступиться к фильму такого масштаба, как «Банды Нью-Йорка». Лишь в 1999 году Скорсезе удалось договориться с главой «Мирамакс» Харви Вайнштейном, и его мечты стали воплощаться в реальность.

От замысла Скорсезе захватывало дух. Разумеется, для его реализации были необходимы новейшие разработки кинопроизводства. На съемочной площадке он хотел воссоздать целые кварталы Нью-Йорка середины XIX века. В огромных павильнах студии «Ченичита» в Риме под руководством художника-постановщика Данте Ферретти, протеже Федерико Феллини, была построена декорация длиной в целую милю. Пятиквартальный район Нижнего Манхэттена, в том числе трущобы Пяти улиц, часть набережной Ист-Ривер и два полноразмерных парусных судна, тридцать зданий, расположенных вдоль Нижнего Бродвея, аристократический особняк, копия Таммани-холла, церковь, салун, китайский театр и казино. Все это было построено с нуля. «Ничего не выдумано. И сделано все, чтобы воссоздать эпоху, – рассказывает Ферретти. – Когда я снимаю фильм, моя цель не подделать прошлое, а восстановить его, как будто я человек, живший в том мире».

Особое внимание было уделено моде того времени и разнообразным акцентам, звучавшим в речи обитателей Пяти улиц. У многих персонажей Скорсезе есть прототипы в книге Эсбери. Образ Билла Мясника Каттинга создан на основе описания Билла Мясника Пула – предводителя банды нативистов. Под два метра ростом и более ста пятидесяти килограммов весом, Пул, по словам Эсбери, был «известным дебоширом и драчуном». Он возглавлял банду головорезов, промышлявшую на Кристофер-стрит – в самом сердце современного Гринвич-Виллидж, и обеспечивал силовую поддержку нативистским кандидатам на местных выборах.

Пул конфликтовал с ирландским боксером и игроком Джоном Моррисси. Его застрелил один из бандитов Моррисси (Лью Бейкер). Умирая, Пул выхватил нож и бросился на Бейкера, крича, что «вырежет ему сердце». Его смерть легла в основу спектакля, который заканчивался тем, что Пул, завернувшись в американский флаг, произносил последние слова: «Прощайте, ребята, я умру настоящим американцем».

Сначала Скорсезе хотел, чтобы Роберт Де Ниро сыграл Мясника Билла, а Леонардо – Амстердама Валлона, сына священника Валлона, лидера банды «Мертвые кролики». Увидев, как Мясник убивает его отца, Валлон клянется отомстить. Основная сюжетная линия построена на попытке Амстердама отомстить за смерть отца, и все это на фоне бунтов против призыва в армию во время Гражданской войны. Для обоих актеров фильм стал бы идеальной возможностью снова поработать вместе, впервые после большого экранного дебюта Ди Каприо.

Однако, к большому разочарованию Скорсезе, проблемы с площадкой и съемками привели к существенному нарушению графика, и, когда Де Ниро понял, что съемки продлятся больше шести месяцев, на которые он уже согласился, он был вынужден выйти из проекта. Отказался сниматься и Уиллем Дефо. Тогда Скорсезе обратился к оскароносному Дэниелу Дэй-Льюису, который решил навсегда отказаться от съемок в кино. То, что ему удалось уговорить его вернуться, свидетельствовало не только о способности Скорсезе убеждать, но и о качестве роли, в которую Дэй-Льюис, как всегда, погрузился с головой.

В графике Леонардо тоже не обошлось без накладок. Перед началом съемок он уже подписался на следующий проект – роль гениального мошенника Фрэнка Эбегнейла в фильме по его автобиографии «Поймай меня, если сможешь» (2002).

Предполагалось, что он потратит шесть месяцев на «Банды Нью-Йорка», а затем перейдет к следующему проекту (режиссером которого должен был стать Гор Вербински). Однако из-за длительных задержек на обоих фильмах планы пришлось корректировать.

Приоритетом Ди Каприо была подготовка к роли молодого бандита Амстердама Валлона. Он подошел к делу с таким энтузиазмом, с каким Роберт Де Ниро сыграл Джейка Ламотту в «Бешеном быке», превратившись из бродяги-путешественника из фильма «Пляж» в уличного бойца. «Я пришел в этот фильм похожим на хряка, – вспоминал он. – Я стал настоящим качком».

Он должен был набрать вес для драк с Дэй-Льюисом. «Мы хотели действительно проникнуться настроением, поэтому начинали драться за пять минут до начала съемок. Мы мутузили друг друга, а потом пытались сделать так, чтобы синяки выглядели настоящими. На нас были тонны кожи, и ремни, и грим… Кровь лилась, запекалась на наших лицах, смешивалась с грязью, попадала нам в глаза. И мы занимались этим весь день».

Когда съемки затянулись и расходы возросли на четверть, превысив сто миллионов долларов, Скорсезе начал испытывать давление со стороны Вайнштейна, который склонял его сделать более коммерческую, упрощенную версию. По данным «Нью-Йорк таймс», режиссер пытался настоять на своем. Это подтвердил и Сол Зэнц (продюсер, который уже сражался с Ванштейном из-за денег во время их совместной работы над оскароносным фильмом «Английский пациент»): «Марти просто хочет сделать правильную картину. И он сделает ее, чего бы это ему ни стоило. Он достаточно силен, чтобы отстаивать то, что он считает правильным. А Харви интересует совсем другое: он просто зарабатывает деньги».

Ди Каприо и Скорсезе решили вместе заплатить семь миллионов, чтобы компенсировать дополнительные расходы, связанные с затянувшимися съемками. Тем не менее «Банды Нью-Йорка» все равно стал самым дорогим фильмом в двадцатидвухлетней истории компании «Мирамакс». И когда Скорсезе представил руководителям «Мирамакс» вариант фильма продолжительностью три часа сорок минут, Вайнштейн не смог уже больше терпеть. «Это было похоже на минисериал, – сказал один человек, который посмотрел тогда этот фильм. – В сюжетной линии было так много воды, что это невозможно было смотреть».

Опасаясь коммерческого провала, Вайнштейн потребовал сократить фильм, что вызвало ожесточенное сопротивление Скорсезе. «Он был очень груб с Марти, и тому это не понравилось», – рассказывал «Таймс» коллега Скорсезе, хотя публично эти споры преподносились как «здоровая творческая дискуссия».

Ди Каприо было нечего сказать об этом конфликте, но о «Бандах» он сказал следующее: «Ни одному другому фильму я не отдавал так много времени, усилий и мыслей. И ни к одному другому фильму я не был так привязан».

После окончания съемок возникли и другие проблемы, требовавшие решения. Фильм должен был выйти на экраны в декабре 2001 года, но теперь возникли опасения, что сцены с участием коррумпированных пожарных, участвующих в бунте, и вид полицейского, повешенного на фонарном столбе, могут вызвать возмущение зрителей, еще не оправившихся от терактов 11 сентября.

Компромисс все-таки был достигнут: студия «Мирамакс» объявила о переносе премьеры с декабря на июль 2002 года, и Скорсезе получил дополнительное время на доработку финальной версии. Работа предстояла гигантская, и премьеру снова отложили, на этот раз до Рождества 2002 года, что поставило «Мирамакс» в неловкое положение – получалось, что «Банды» нужно было выпускать на экраны вместе с другим фильмом с участием Ди Каприо.

Пока Скорсезе завершал свой исторический эпос, Стивен Спилберг взял на себя руководство съемками фильма «Поймай меня, если сможешь», и его компания «ДримВоркс» намерена была выпустить его в тот же день. Фильмы с Леонардо Ди Каприо были теперь вроде лондонских автобусов – сначала два года ждешь одного, а затем приходят сразу два.

Сам Леонардо разрывался на части. Какому фильму уделить больше внимания, когда дело дойдет до публичного пресс-релиза? Подписываясь в июле 2000 года на участие в этих проектах, он не ожидал, что придется столкнуться с такой дилеммой.