Текст книги "Паучья Королева"

Кверин потеребил свою бородку. Его пальцы заблестели от помады.

– Ну да, – протянул он, – такое возможно. Однако я не могу не спросить: не лучше ли будет оставить всё как есть? Части «Вулькеры» тысячелетиями хранились в тайном месте. Уж наверное, они надёжно укрыты от этой «злой ведьмы», о которой вы говорите?

– Первый грим она уже отыскала, – сказала Кара. – Нет причин думать, будто она не сумеет найти остальные.

– Да-да, понимаю. Ну что ж, хорошо. Я всецело поддерживаю ваше благородное предприятие – доверьтесь мне. Сведения, которые вы ищете, можно найти внутри башни.

– Так вы нам поможете? – спросил Тафф. – Вот так запросто?

– Почему же нет?

Воцарилось неловкое молчание. Кара помнила, что её отец описывал Кверина как человека опасного. Она о нём почти ничего не знала, и всё же чувствовала, что Кверин из тех людей, кто ничего не делает задаром.

– Что вы хотите взамен? – спросила она.

Кверин достал свои часы. Посмотрел на время. Снова спрятал их в карман.

– Ну, раз уж вы сами об этом заговорили, – сказал он, – есть один момент. Чисто технический, если хотите. Чтобы войти в нутро башни, нужно написать на двери своё имя. На Нижней Двери, раз ваш вопрос относится к прошлому. Это единственный способ её отворить.

– Почему? – спросила Кара.

– Разве так важно это знать? В конце концов, вы же пытаетесь мир спасти! Уж конечно, ваша благородная натура не позволит такой мелочи стать у вас на пути.

– А вы всё-таки объясните, – сказала Кара.

– Ну, давайте скажем так: надписывая на двери своё имя, вы берете на себя определённые обязательства – которые нужно будет выполнить, когда-нибудь потом, разумеется. Вам вполне хватит времени разыграть из себя героиню, прежде чем до этого дойдёт.

Тафф поднялся на ноги. Рука его потянулась к рогатке за поясом.

– Какие обязательства? – спросил он.

– О нет! – воскликнула Грейс и вскинула руки в притворном ужасе. – Вы рассердили щенка! Лучше объясните всё как есть, а то ведь он ужасен во гневе!

Кверин вздохнул.

– Ну хорошо. Вырезая на двери своё имя, вы тем самым заключаете таинственный нерушимый договор. Я ведь рассказывал вам про хр-нулов, да? О том, что они придерживаются замшелых взглядов насчёт того, что людям надлежит быть рабами неумолимого хода времени? Ну так вот, они не очень-то довольны этой моей башней. Мне то и дело приходится её перемещать, прячась в разных закоулках времени. Это весьма утомительно, и рано или поздно они меня всегда находят.

Кара вспомнила длинные царапины на стенах башни и лестницу, засыпанную щебнем.

– Вот для этого мне и понадобитесь вы! – весело объявил Кверин. – Я могу утихомирить хр-нулов, по крайней мере, ненадолго, подсунув им вместо себя кого-нибудь другого. Они злятся на то, что я использую годы за пределами назначенного мне срока, но если заменить эти годы на чьи-нибудь ещё, то им всё равно.

Кара поднялась на ноги. Дарно встал рядом с нею и оскалил зубы.

– Так все эти имена на двери, – спросила Кара, – это были… жертвы?

– Не люблю я это слово, – поморщился Кверин. – Это были гости, которые сами, по доброй воле, написали свои имена. Им требовалась определённая информация, я её предоставил взамен на определённые обязательства в будущем.

– Вы их убили, – сказала Кара.

– Это не я! – возмутился Кверин. – Это всё хр-нулы!

– Ерунда какая-то получается, – вмешалась Грейс. – Вы говорите, что эти существа как боги. Наверняка одной жалкой жизни недостаточно, чтобы их насытить?

– Было бы недостаточно, – пояснил Кверин, – будь это всего одна жалкая жизнь. Но ведь когда хр-нулы кого-то пожирают, они поглощают не только его настоящее – они поглощают ещё и будущее, всё его непрожитое время! Детей, которые никогда не родятся, детей их детей, и так далее, и тому подобное – целые временные линии, исторгнутые из существования и поглощённые целиком. Понимаете, да? Для хр-нулов человек – не просто одна-единственная трапеза. Это целый пир бесконечных возможностей.

Кверин махнул рукой так, будто обсуждал какие-то мелкие, несущественные подробности.

– Но это всё потом, намного позже! Сегодня, когда вы вырежете своё имя на моей двери, ничего не случится. Хр-нулы ещё не голодны, а вы будете далеко не первыми в моём списке. А вот когда-нибудь потом, может, через год, а может, и лет через десять, а может, и намного позднее, когда вы будете уже совсем старые и сморщенные, в дверь к вам постучатся, и это будет ваш старый знакомый, Кверин Финдрейк. Я заберу вас сюда, в башню Песочных Часов, и вы уплатите свой долг.

В Перекошенном зале внезапно воцарилась гробовая тишина.

Грейс обернулась к Каре.

– Ты непременно должна это сделать! – сказала она.

– Нет! – воскликнул Тафф. – Так нельзя! Найдём другой способ – любой другой способ.

Кверин вскинул руку.

– Вам не обязательно решать прямо сейчас, – произнёс он, снова взглянув на часы. – Вам надобно отдохнуть. Переночуйте в моей гостеприимной башне, а наутро сообщите мне, что вы решили. Или на следующий день, или через день.

Он посмотрел на Кару и улыбнулся.

– Чего-чего, а времени у меня предостаточно!

7

Покои Каре достались роскошные. В узорчатых курильницах, расставленных по комнате, дымилось душистое кедровое дерево. На ночном столике стоял кувшин с ледяной водой и мисочка с карамельками. Кровать с кружевными занавесками и балдахином над изголовьем, а на ней – перина: мягкая словно облако – приняла её тело в свои объятия.

И тем не менее Каре не спалось.

Тафф ушёл в свою комнату, злясь на неё. Он не понимал, отчего она вообще согласилась хотя бы подумать над предложением Кверина. «Ну а что, у тебя есть другие идеи? – рявкнула наконец Кара. – Если есть, я их с удовольствием выслушаю!» Тафф со слезами на глазах убежал к себе и заперся на задвижку.

«Он просто не понимает», – думала Кара.

Ей бы хотелось собрать всех, кого она любит, и провести остаток своих дней в каком-нибудь укромном уголке мира. Но это было невозможно. Она мало что помнила о своей матери – большинство воспоминаний либо забылись со временем, либо были пожертвованы магии, – однако уроки Хелены Вестфолл сделались неотъемлемой частью самой Кары. И самый главный из них был о том, как важно отвечать за свои поступки.

«Это же я выпустила Риготт на волю. Значит, я должна её остановить».

Это был не тот разговор, который она готова была заводить с братом. Тафф, конечно, скажет, что она просто слишком сурово к себе относится. «Ему не понять. Вот Сафи видела тьму, которая поглотит мир после того, как Риготт завладеет «Вулькерой». И если это случится, это не будет вина Таффа. Это будет моя вина.

Сафи…»

Кара вскинулась.

А может, и есть другой способ!

Она вскочила с кровати, второпях едва не запутавшись в сбившихся простынях. На другом конце комнаты стоял туалетный столик, уставленный бутылочками с косметикой и душистыми маслами – святилище для принцесс и избалованных девочек. Кару это всё не интересовало.

Ей было нужно одно: зеркало!

«Сафи нарочно водила Риготт за нос, но могу поручиться: она и в самом деле способна при помощи своего могущества отыскать остальные три грима, если только захочет! Мы можем её спасти. Или, если это невозможно, узнать, где находятся гримы, каким-нибудь другим способом: передать через Бетани или через кого-нибудь из моих крылатых друзей… Да, конечно, это рискованно – но всё равно это куда лучше, чем полагаться на Кверина Финдрейка!»

Ей нужно было поговорить с Бетани. Срочно.

– Как же это делается-то? – спросила себя Кара, пытаясь припомнить свой разговор с ведьмой. С тех пор как Кара создала то заклинание, что привело их сюда, её разум сделался каким-то сонным. «Мне просто надо отоспаться, только и всего». Наконец она нашла в памяти всё, что было нужно.

– Представить себе лицо Бетани. Приложить два пальца к зеркалу. Только не большой палец. Большой палец разрушает чары.

Кара зажгла свечу, в темноте замерцало её отражение. Она приложила два пальца к холодной тверди стекла.

Почти тотчас же изнутри к поверхности зеркала подплыл клок тумана и раздвинулся, будто занавеска.

– Бетани! – начала Кара. – Нам надо поговорить. У меня идея…

Туман развеялся.

– Ну здравствуй, Кара, – сказала Риготт. Её расколотые глаза искрились десятками цветов. – Что за приятный сюрприз!

Паучья Королева была одета в гранатово-алое платье и длинные перчатки в тон. На блестящих белокурых волосах возлежала корона-паутинка, сплетённая из тонких железных прутьев. Карино изумление и испуг явно её позабавили, однако улыбка не пришлась ей к лицу. Полные губы и безупречные зубы не могли скрыть истины: представление Риготт о счастье было безнадёжно испорчено, и только чужая боль способна была доставить ей радость.

– Где Бетани? – спросила Кара. – Если вы причинили ей зло…

– Я не причиняю людям зла, вексари. Я их убиваю.

Риготт покачала головой.

– И когда ты, наконец, поймёшь, что мы тут не в игрушки играем?

Кара почувствовала, как задрожали руки, но всё же сумела сдержать слёзы.

– Так Бетани мертва? – спросила она.

Риготт смотрела ей в глаза, упиваясь Кариным горем.

– Нет, пока ещё жива, – ответила она наконец. – Я, конечно, рассердилась, узнав, что она меня предала. Но и от этой ведьмы пока что есть польза. Её способности, пускай и ограниченные, отныне дадут нам с тобой возможность общаться. Это может оказаться полезным.

Кара немо кивнула, хотя и не представляла, что такого она могла бы захотеть сказать Паучьей Королеве.

«Но этого ей говорить нельзя, потому что тогда у неё не будет причин оставлять Бетани в живых».

– Твой побег из фермерского дома произвёл на меня впечатление, – сказала Риготт.

– Я была удивлена, что вы не пришли сами.

Риготт пожала плечами.

– Я отправила своих близнецов – а сама занялась тем, что поважнее. Убить тебя – это так, мелкое поручение, не более. Со временем дойдёт и до этого. А пока я хочу кое-что тебе показать.

Риготт стянула с руки перчатку, обнажив пясть, распухшую вдвое больше нормального. Кровавые трещины змеились по растянутой коже, которая была уже не в силах сдерживать выпирающую из-под неё плоть. Кара увидела звездообразный рубец у основания ладони в том месте, куда Дарно её ужалил.

– Я недооценила тебя. Я открыто сознаюсь в этом.

Риготт повертела в воздухе свою изуродованную кисть, разглядывая её со всех сторон.

– В следующий раз я не буду столь небрежна. Зная об этом, неужели ты и впрямь думаешь, что сможешь выставить свою магию против моей? И я не говорю о состязании из-за воли какого-то одного ничтожного создания. Я имею в виду настоящую битву!

– Может быть, я ещё сумею вас удивить.

Риготт покачала головой, будто Кара её разочаровала.

– У тебя уже был шанс, но ты его упустила. Ну как ты не понимаешь? У меня целая армия ведьм. Я могу создавать чудовищ щелчком пальцев. Я управляю умами людей и животных.

– Для чего же тогда вам нужна «Вулькера»?

– «Вулькера» мне не нужна, – сказала Риготт, шагнув вперёд. – Я просто её хочу. Меня увенчали короной, называют королевой, но я не желаю править. Я хочу одного: магии! Представь, каково это: задуть солнце, будто свечку, или поднять в небо целый город и перевернуть его вверх тормашками! Мне наскучило быть вексари. Я хочу быть богиней!

Волосы Риготт растрепались и упали ей на лоб, заслоняя растрескавшиеся глаза. Её сторона зеркала запотела от дыхания.

Кара попятилась.

– А как же все те люди, которые пострадают из-за вас? – тихо спросила она. – Неужели вам всё равно?

Риготт усмехнулась, подобрала волосы и принялась укладывать их под корону.

– Я получила удовольствие от общения. Захочешь со мной связаться – ты знаешь, что надо делать. Настанет время, когда даже ты поймёшь, что сопротивляться больше нет смысла. Я подожду.

Кара схватила курильницу и запустила ею в собеседницу. Зеркало разлетелось. Один осколок впился Каре в предплечье. Девочка рассеянно вытащила кусочек стекла и уставилась на каплю крови, повисшую на его конце.

«Нет, нельзя допустить, чтобы это чудовище завладело «Вулькерой». Нужно первой добраться до гримов и спрятать их так, чтобы она их никогда не нашла.

А для этого мне придётся вырезать своё имя на двери Кверина».

Теперь, когда Кара приняла решение, ждать дольше казалось бессмысленным. Она вышла из комнаты и пошла назад. Подходя к Перекошенному залу, Кара различила тихое шуршание – словно кто-то что-то пилит. Поначалу она решила, что это просто Кверин припозднился с какой-нибудь работой, но потом, сообразив, что ещё могут означать эти звуки, ускорила шаг.

Едва войдя в зал, Кара различила у Нижней Двери невысокий силуэт. Она бросилась к нему.

– Ты только не злись, – попросил Тафф.

С нарастающим ужасом она обнаружила в руке брата нож, а на двери напротив – свежевырезанные буквы:

ТАФФ

– Не-ет! – взвыла Кара и провела пальцем вдоль букв: а вдруг ей всё-таки померещилось? – Ты не мог этого сделать!

– Но должен же я был сделать хоть что-нибудь, – сказал Тафф.

– Что ты наделал?! – заорала Кара, тряся его за плечи. – Ну что же ты наделал?!!

– Не можешь же ты всё делать одна! Я хотел помочь!

Кара схватила братишку на руки и крепко прижала к себе.

– Я не могу потерять тебя! – сказала она. – Только не тебя! Кого угодно, только не тебя!

Рыдания Кары эхом разносились по Перекошенному залу. Они заглушили скрип отворившейся деревянной двери.

8

Кара ворвалась в спальню Кверина и потребовала, чтобы он убрал с двери имя Таффа, но заспанный коротышка только улыбнулся и пожал плечами.

– Не могу, даже если бы и хотел, – сказал он. – Магический договор. Сделанного не воротишь.

Он даже не старался скрыть, как он доволен. Теперь хр-нулы получат свою жертву, а он сможет ещё пожить в своей башне за счёт ворованного времени.

«Он как Риготт! Ему всё равно, кто может пострадать, главное – получить то, чего ему хочется!»

– Давайте я впишу своё имя вместо его, – сказала Кара.

– Пожалуйста, можете добавить к нему и своё! На Нижней Двери предостаточно места. Большинство гостей интересует другая дверь, напротив, та, что ведёт в верхнюю половину башни – им хочется заглянуть в будущее, а не в прошлое. Но если вы пожертвуете собой, на судьбу юного Таффа это никак не повлияет. Я же вам говорю: это магический договор. Однако, надо сказать, парнишка умеет торговаться. Прежде, чем вырезать своё имя, он заставил меня поклясться, что вы сможете пройти в дверь оба, а не только он один.

Кверин ласково похлопал её по руке.

– Ваш братец пожертвовал собой ради вас. Вот она, настоящая любовь! Разве вы не можете просто радоваться этому?

Кара отдёрнула руку и призвала Дарно. Волк пробрался в комнату, задрав скорпионий хвост.

– А что, если…

– …зверюга меня убьёт? Ну, я умру, как и любой смертный. Но вам следует знать, что если со мной что-нибудь случится, внутри башни придут в действие некие защитные механизмы. Живыми вы отсюда не выберетесь. И кстати, на случай, если всё-таки решитесь попробовать – знайте, что если я умру, хр-нулы за вашим братом всё равно придут.

– Тут уже ничего не исправишь, Кара, – сказал Тафф. – Я так хотел. Я решил тебе помочь – и помог. Всё в порядке.

– Нет, не в порядке!

– Теперь мы можем узнать про «Вулькеру», – сказал Тафф. – Мы ведь за этим и пришли. Со всем остальным можно обождать.

– Послушайте брата, – сказал Кверин. – Он в вашей семье явно голос разума.

«Тафф прав, – подумала Кара. – Прямо сейчас главное – «Вулькера». Если Кверин говорил правду, хр-нулы явятся не раньше, чем через год, а может, и позже. У нас будет достаточно времени на то, чтобы придумать, как их остановить.

– Дверь открылась, – произнесла Кара сквозь зубы. – И что теперь? Мы можем просто туда войти или нужно сделать что-нибудь особенное?

Надменная улыбочка Кверина подлила масла в огонь Кариного гнева.

– Проникнуть в нижнюю половину башни намного сложнее, чем просто войти в дверь, – сказал он. – Есть определённые правила. Выйдите из комнаты, дайте мне одеться, и я вам всё объясню.

Они ждали его в Перекошенном зале. Грейс будить не стали: Каре сейчас было не до её улыбочек и насмешливых замечаний. И вот, после крайне затянувшегося ожидания, Кверин наконец появился. Он надел фиолетовую шёлковую рубашку и блестящие туфли. Его борода была свеженапомажена.

– Ну-с, итак! – маленький человечек прихлопнул в ладоши. – Погодите немного, сейчас я приготовлю сытный завтрак, а потом…

Кара покачала головой.

– Нет, больше никаких проволочек.

– Ну, как вам угодно, – отвечал Кверин. – Позавтракаю в тишине, наедине с вашей странной подругой. Очень милая барышня.

Он стремительно прошагал мимо них, оставив за собой душистый шлейф цветочной воды, и они вместе миновали Нижнюю Дверь. За ней скрывалась небольшая круглая комнатка, в которой не было ни окон, ни дверей – только дыра, такая, чтобы в неё мог пролезть человек, и свисающий с потолка канат. Задрав голову, Кара увидела, что он ведёт к гигантской лебёдке и намотан на ворот клубком почти в пятнадцать футов толщиной. Тут было достаточно каната, чтобы спуститься с самой верхушки башни до уровня земли.

– Правило первое, – начал Кверин. – Вы не можете ничего изменить. Вы можете быть свидетелями событий, которые разворачиваются перед вами, но вы будете подобны призракам: вас никто не заметит.

– Меня это устраивает, – сказал Тафф. – Мы и не хотим, чтобы нас заметили.

– Куда мы направляемся? – спросила Кара.

– Башня сама знает, куда вас направить, – ответил Кверин. – Когда вы начнёте спускаться, она разберёт, что вам нужно, так что всё время держите это в уме. Вы хотите знать, где спрятаны гримы? Она направит вас в тот момент времени, который больше всего подходит для того, чтобы получить эти сведения. Главное, не отвлекайтесь по пути вниз! Обычно я пускаю туда только одного путешественника за раз, потому что если вы думаете о разном, это сбивает башню с толку.

Он прижал руку к сердцу.

– Но в данном случае я готов сделать исключение, потому что детки – это моя слабость!

«Ну да, конечно! – подумала Кара. – То-то вы так легко позволили Таффу пожертвовать жизнью».

– Правило второе, – продолжал Кверин, – и самое главное. Никогда, ни при каких обстоятельствах не отпускать канат!

Он протянул верёвку Каре. Тот был странный на ощупь, и она увидела, что руки у неё сразу покрылись каким-то порошком, точно пылью от истолчённых камней.

– Я ведь вам уже говорил, что хр-нулы не любят, когда люди балуются со временем, да? – сказал Кверин. – Так вот, тут обитают их разведчики, которые следят за тем, чтобы все держались своей временной линии. Я их называю шестерёнками. Надо сказать, что этот канат обеспечивает вам связь с башней, и пока вы держитесь за него, вы в безопасности. Они вас не видят. Но стоит отпустить верёвку, хоть на миг, и шестерёнки тотчас почуют, что-то неладное. Быть может, они явятся не сразу, но представьте себе акул, плавающих в море. Начнёшь барахтаться – они рано или поздно сообразят, что к чему, и нападут. Поначалу появятся тревожные знаки: время начнёт выделывать по-настоящему странные вещи, – а потом вам конец.

– Что за странные вещи? – спросил Тафф.

– Это неважно, – сказал Кверин. – Ведь вы же не собираетесь отпускать канат, верно? Это подводит нас к третьему правилу. Башня показывает вам то, что показывает башня. Если канат кончился, на то есть причины. Знание есть священная привилегия, дети. Не поддавайтесь искушению взять больше, чем вам предлагают.

Кара заглянула в дыру в стене. За ней открывался тоннель, который вёл в темноту, круто спускаясь вниз. Она подала канат Таффу.

– Не забывай, – сказала она. – Помни, зачем мы здесь. «Вулькера». Нам нужно знать, где она спрятана. Башня будет читать твои мысли.

«Как квет-нондра», – подумала Кара. Не придётся ли ей снова пройти сквозь такое же гадкое желеобразное вещество, как тогда?

– Понял, понял, – ответил Тафф через плечо и начал спускаться.

Кара пролезла в дыру. В нос ударил совсем не противный запах: влажный воздух после летней грозы. Она дёрнула канат – тот свободно заскользил, разматываясь, с ворота.

– Ещё какие-нибудь правила есть? – спросила она у Кверина.

– Только одно, – ответил он. – Берегите брата. Отныне его жизнь принадлежит мне.

И ушёл прежде, чем Кара успела что-нибудь сказать.

Они спускались, казалось, целую вечность. Тоннель вёл вниз по спирали и выглядел на удивление однообразно, с гладкими, как кость, стенами. Из-за них время от времени доносились приглушённые звуки. Лязг мечей. Шум дождя. Рассерженные голоса. Как будто этот тоннель был подземным ходом, ведущим через былые события всё дальше и дальше назад во времени.

Кара услышала негромкое ворчание. Она подумала, что это вполне может быть рык какого-нибудь легендарного зверя, но потом сообразила, что это просто у Таффа в животе бурчит.

– Кверин был прав, – заметил он. – Надо было сперва позавтракать.

Но вот в конце тоннеля замаячил светящийся прямоугольник, и вскоре двое Вестфоллов вывалились из тьмы под лучи палящего солнца. Они очутились в пустыне. За их спинами возвышалась башня Песочных Часов, но впереди, куда ни глянь, во все стороны уходили бесконечные однообразные барханы. Кара, держась одной рукой за канат, второй прикрыла глаза и обвела взглядом горизонт, пытаясь понять, для чего их вывело в такое заброшенное место.

– Кверин нас надул! – воскликнула Кара. – Тут ничего нет!

Тафф прижал палец к губам.

– Слушай! – сказал он.

Пустыня была пустынна, но отнюдь не безмолвна. Из-за башни доносились звуки, которые недвусмысленно говорили о присутствии людей. Скрип и стоны тележных колёс. Разговоры вполголоса. И равномерное тюканье, как киркой по камню.

– Пошли, посмотрим, что там! – предложил Тафф и возбуждённо потянул за собой канат. Несмотря на все повороты, что они миновали, спускаясь вниз, когда ребята потащили его вокруг каменного подножия башни, он скользил удивительно легко, почти без сопротивления. Поскольку Тафф шёл первым, ему первому и открылось то зрелище на другой стороне.

Канат выскользнул из его пальцев.

– Ты что делаешь? – воскликнула Кара, возвращая канат брату. – Разве не помнишь, что говорил Кверин? Мы не должны его отпускать, что бы ни…

Но тут она увидела, на что уставился Тафф, и чуть было сама не разжала рук.

Перед ними простиралась алая поверхность, чуждая, словно далёкая звезда. Она обладала гладкостью и блеском льда, но под нею по-прежнему виднелись песчинки, как будто бы землю, что была здесь изначально, покрыли лаком. И в центре этой красной корки, что тянулась на мили и мили, будто замёрзшее озеро, высился могучий замок, который выглядел так, словно застыл в процессе обрушения. Башни клонились под немыслимыми углами. Крыша провалилась внутрь, да так и застыла… замерла. А на самом верху повисли лохмотья того, что некогда, по-видимому, было гордым знаменем.

– Замок покрыт тем же веществом, что и земля, – сказал Тафф. – Только это и не даёт ему развалиться. Как будто магический клей.

Кара кивнула.

– Я думаю, это замок Долроуз, – сказала она. – Принцесса Евангелина разрушила его своей магией, помнишь?

Несмотря на жару, её пробрала дрожь.

– Видеть это своими глазами – совсем не то, что читать об этом в письме…

– Мне так жалко тех, кто остался внутри… – сказал Тафф. По-моему, эта принцесса ещё хуже Грейс. Может, даже хуже Риготт. Хорошо, что она умерла!

– Не говори так!

– Почему?

– Смерть – не то, чему стоит радоваться.

По периметру красной корки была выставлена вооружённая охрана. Хотя Кара с Таффом стояли прямо у них на виду, стражники явно не видели и не слышали детей. И башни Песочных Часов они тоже не замечали.

– Вот оно, наверное, каково – быть призраком, – предположил Тафф, когда они направились в сторону замка. Он помахал ближайшему стражнику.

– Эй! Поглядите! Вот он я! Я из будущего!

Тот и глазом не моргнул.

– Тафф, – сказала Кара. – Давай не будем…

– …баловаться с людьми из прошлого, которые тебя не видят.

Он вздохнул и покачал головой.

– Кара, я тебя очень люблю, но у тебя на все случаи жизни есть свои правила!

Чуть поодаль на границе красного пространства виднелся длинный обоз фургонов, стоящих на солнце. Ребята пошли в ту сторону, волоча за собой канат. Двигались они медленно: Кара чувствовала, что к концу дня она себе все руки сотрёт. Жалко, что перчатки не надела.

Наконец они поравнялись с повозками и обнаружили, что на краю красной корки собралась небольшая группа людей. Все они явно обсуждали нечто важное. Пятеро сидели на низких табуретах. Шестой стоял у стола, на котором были выставлены в ряд пять красных шкатулок. Четыре из них – одинакового размера, примерно такого, чтобы туда мог влезть десяток яблок. Пятая была намного меньше. У них дома, в Де-Норане, в такой шкатулочке могло бы храниться обручальное кольцо – подарок влюблённого своей возлюбленной.

Человек у стола обернулся. Кара тотчас же узнала его.

– Это же Минот Дравания! – сообщила она Таффу, схватив его за локоть. Директор школы Сейблторн не очень изменился по сравнению с тем, каким Кара видела его в Колодце Ведьм: лысина, родимое пятно на пол-лица, добрые глаза. Только одежда была другая. Вместо зелёного одеяния – белый плащ парадного вида, расшитый серебряными рунами.

«Вот почему башня отправила нас сюда, – подумала Кара. Она бросилась к директору так быстро, как только можно было бежать, не отпуская каната. – Такой могущественный вексари, как Минот, меня уж точно увидит! Он ответит на все мои вопросы, на те, что я не успела задать тогда в Колодце».

Но хотя Кара остановилась прямо напротив вексари, он не обратил на неё никакого внимания. Очевидно, сквозь туманы времени не мог видеть даже Минот Дравания.

«Башня отправила нас сюда не случайно, – подумала Кара, проглотив своё разочарование. – Хоть я и не могу поговорить с Минотом напрямую, я наверняка многое узнаю просто из их разговора».

Однако поначалу разговор был на удивление скучным. Очевидно, что пятеро мужчин и одна женщина не виделись много лет, и вежливость требовала, чтобы они сперва потратили некоторое время на светскую болтовню, прежде чем перешли к важным делам. Единственная польза, которую принесли Каре все эти разговоры о погоде и о семьях, состояла в том, что она разобралась, кто есть кто, так что к тому времени, как они наконец начали обсуждать то, зачем собрались, она уже всех их запомнила.

– Ну, хватит, – произнёс король Пента, покуривая трубку. Он выглядел слишком молодо для короля – ему было никак не больше сорока, и железная корона на его голове была простой, безо всяких там драгоценных камней. – Я вас всех очень люблю, однако я человек занятой и приехал издалека. Объясни же, Минот, для чего ты созвал нас всех в это жуткое место?

– Я как раз собиралась спросить о том же, – поддакнула единственная женщина Кенетта. Она вообще имела обыкновение поддакивать королю. На ней был стеклянный плащ, который сверкал на солнце. – Могли бы вместо этого посидеть у меня во дворце в Люксе, распить бутылочку лучшего винца в Сентиуме…

Мужчина слева от неё, Ландрис Ильма, буркнул что-то неодобрительное. Кенетта закатила глаза.

– Не думаешь же ты, что это пойло, которое у вас в Ильме называют вином, лучше, чем дары виноградников Люкса?

Кара уже наслушалась таких перепалок. Кроме Минота и короля, все остальные являлись представителями разных областей Сентиума: Ильма, Катт, Аурен и Люкс. И каждый из них был готов повздорить из-за любого пустяка.

– Достопочтенные гости, я прошу прощения за доставленные вам неудобства, – сказал Минот. Он говорил тихо, однако Ландрис с Кенеттой тотчас прекратили свою ребяческую ссору и обратились в слух. – Но замок Долроуз показался мне самым подходящим местом, чтобы сообщить вам эту новость. Как вам известно, мы много лет изучали «Вулькеру» у себя в Сейблторне, и хотя все попытки её уничтожить оказались тщетны, нам наконец удалось разделить её на четыре части.

Он обернулся к королю.

– Ваше величество, я знаю, как вы озабочены тем, что гримуар принцессы может попасть в дурные руки. Я предлагаю разослать эти гримы, как я их называю, в разные места, расположенные как можно дальше друг от друга, так, чтобы они никогда больше не соединились.

Король Пента пожевал мундштук своей трубки.

– И у тебя уже готов план, я так понимаю.

– Вы хорошо меня знаете, – улыбнулся Минот. Он взял со стола одну из больших шкатулок и вручил её Кенетте.

– Первый из гримов, обложка «Вулькеры», должен отправиться в Люкс. В последний раз, когда мы встречались, ты упоминала о цитадели, которую возвёл ваш народ, использовав все новейшие достижения вашего ремесла.

– Цитадель Та-мен! – кивнула Кенетта с нескрываемой гордостью. – Более надёжного места не найти во всём Сентиуме!

Она покрутила шкатулку в руках.

– А как она открывается?

– Она не открывается, – ответил Минот.

Вторую шкатулку он протянул неулыбчивому старику, чьи глаза защищало железное забрало. Старика звали Мазкус. Всё это время он сидел с опущенной головой и внимательно слушал.

– Заднюю обложку «Вулькеры» я вручаю нашим восточным соседям, великой области Аурен. Я уверен, что они станут хранить её со всей строгостью…

– Оставьте эту проклятую книгу себе, – проворчал Мазкус. – Я не хочу впускать в наши границы подобное зло. Вон, Ильме отдайте.

– А почему именно нам? – вскинулся Ландрис. – Ильма слишком важна для Сентиума! Мы создаём новые источники энергии! А вы, ауренцы, только и делаете, что прячетесь за своими горами да…

– Гримуар безопасен до тех пор, пока его части хранятся порознь, – терпеливо вмешался Минот. – А Ильма слишком близко от Люкса. Весь смысл в том, чтобы хранить гримы как можно дальше друг от друга.

– Ну, тогда отдайте его Катту, – предложил Мазкус.

– Да! – воскликнул последний из присутствующих, раскачиваясь на своём табурете. На макушке у него торчал сиреневый хохол, его одежда была в дырах и пятнах. Кара не раз замечала, как он то и дело наклонялся, подбирал с земли любопытный камешек или какой-нибудь мусор и прятал в сумку. – Отдайте его мне! В Катте нет ничего подобного. Грим сделается украшением нашего музея.

Он с жадностью протянул руки, и Кенетта брезгливо отшатнулась: кожа у него была окрашена какими-то синими химикалиями, и пальцы шелушились и облезали.

– Для вас уже приготовлен ваш собственный грим, – сказал Минот, протягивая этому человеку, которого звали Дельвин, третью шкатулку. – Корешок «Вулькеры». Самое для вас подходящее: вы же там специалисты по разным травам и корешкам!

– По корешкам! А-ха-ха! – и Дельвин разразился демоническим хохотом.

– Псих какой-то, – прошептал Тафф, хотя, конечно, шептать было ни к чему.

– А как насчёт Тимофа Клэна? – спросил Мазкус. – Славный воин! Думаю, он бы не отказался от возможности взять столь гнусное изделие под свою охрану.

Лицо Минота потемнело от несвойственного ему гнева.