Текст книги "Малкольм Янг. Человек, подаривший миру AC/DC"

4. «Мы не знали об этом значении AC/DC. Нам просто нравилось, как звучит»

На момент сиднейской феерии The Stones время Малкольма в Velvet Underground подходило к концу. В конце 1972 года группа сменила название на Pony (отсылка к песне Free «Ride on Pony»), но просуществовала всего шесть месяцев. Несмотря на заверения музыкантов, что они по-прежнему выпускают «старый добрый рок-н-ролл», коллектив двигался в совершенно новом направлении. Тед Малри, недавно вернувшийся в страну после неудачной попытки захватить британский рынок, все чаще стал пригашать Pony выступить на разогреве. У групп был общий организатор по имени Дал Майлз (позже ведущий новостей 10-го канала), поэтому они часто выступали в одних и тех же местах. Это страшно бесило Малкольма. Порой он отказывался выходить на сцену, если Малри начинал сет сразу после Pony.

– В любом случае, ему нужен только Лес, – пренебрежительно бросил Малкольм. По его мнению, Малри не нуждался в двух гитаристах.

После очередного концерта он тайком переговорил с басистом Стивом Крозерсом. Малкольм явно был в бешенстве. «Нельзя выступать на разогреве у Теда. Нас из-за этого будут считать аккомпанирующей группой, а мы должны быть хедлайнерами».

Скорее всего, именно в этот момент Янг всерьез задумался о том, чтобы пойти своим путем и создать собственную группу. Амбиций ему было не занимать.

Однако была проблема: дружба с барабанщиком Коваком. Они так сблизились, что временами, когда с деньгами было туго, ночевали прямо в трейлере. У них накопилось много интересных историй: случай с «хлюпающим носком», фотография «Шпион под дождем» и попытки написать песни в соавторстве. Однажды морозной ночью они вернулись в гостиничный номер в Армидейле, и, забравшись в кровать, Малкольм сказал: «Знаешь, такое чувство, что я сплю на голом матрасе». «У меня такое же ощущение», – ответил Ковак. Они встали, стянули одеяла и увидели, что оказались правы – скупой хозяин разрезал одну простыню пополам и заправил у каждой кровати только верхнюю половину, чтобы создалось впечатление, что каждая застелена как полагается.

У них за плечами было почти три года концертов, путешествий и приключений. Парни стали лучшими друзьями, поэтому неудивительно, что Малкольм изо всех сил старался быть таким же откровенным с Коваком, как и с Крозерсом.

«Я хочу уйти из группы», – наконец выдавил он.

Ковак был в шоке. Он знал, что Малкольму не нравилось выступать на разогреве у Малри, но понятия не имел, что настолько.

В 2018 году в одном из интервью Герм сказал: «Я не ожидал ничего подобного, было видно, что он тоже расстроен, так как пытался придумать причину. Ему не нравилось, когда мы играли на разогреве у Теда, но я и подумать не мог, что это станет поводом для ухода».

– Приятель, ничего личного, – сказал ему Малкольм. – Только музыка.

Он объяснил, что хочет играть более тяжелую музыку, «как Deep Purple. А я знаю, что вы, парни, никогда на такое не решитесь».

Затем Ковака ждал еще один сюрприз.

– Я знаю, что вы с Лесом близки, – сказал Малкольм, – но было бы круто, если бы ты ушел со мной.

Герм был в отчаянии и неделю обдумывал возможность объединения с Янгом. Он разрывался между преданностью парням в группе и их возможным успехом с Тедом Малри и дружбой с Малкольмом.

«Однако примерно через неделю, – рассказывал Ковак, – до меня дошло. Все просто. Я совсем не брал в расчет музыку, и как только я посмотрел на проблему с этой стороны, решение далось легко. Я ненавидел тяжелый рок. И Deep Purple. А песни Теда любил. Мне хотелось играть именно их. Я был упрям, да и Мэл тоже. Я бы и двух месяцев в его новой группе не продержался. Меня бы или выгнали, или я бы сам ушел, навсегда лишившись нашей дружбы».

Он оказался прав: их отношения с Малкольмом от распада группы не пострадали, они продолжили дружить. По мере восхождения звезды Ted Mulry Gang, в которую входили Ковак и Лес Холл (их пик славы пришелся на конец 1975 года, когда они делили местные хит-парады со шведскими суперзвездами ABBA), группы часто пересеклись с AC/DC на своем пути. Оба коллектива также подписали контракт с лейблом Alberts – австралийской кузницей хитов.

* * *

Пройдя стажировку в Velvet Underground, Малкольм стал обращать внимание на то, что крутят по радио. Такие исполнители, как Кэт Стивенс, Джеймс Тейлор и Eagles, ему казались слишком мягкими, слишком мрачными, слишком скучными. Впервые услышав, как Little River Band, австралийская версия Eagles, исполняют свой хит «Curiosity Killed the Cat», он повернулся к Коваку и сказал: «Что за тупая песня!»

В 1973 году одним из самых успешных местных исполнителей был Брайан Кэдд, бородатый пианист из Западной Австралии, национальный аналог американского трубадура Билли Джоэла. Самые продаваемые альбомы года были в легком умеренном стиле: Hot August Night Нила Даймонда, Red Rose Speedway Wings, Don’t Shoot Me I’m Only the Piano Player Элтона Джона. В австралийских хит-парадах синглов доминировали такие исполнители, как Lobo, Carly Simon, Roberta Flack, Tony Orlando & Dawn и The Carpenters. Малкольма Янга они не особенно впечатляли. Лишь «My Sweet Lord» и «Mrs. Robinson» были у него на особом счету, но все равно это были чемпионы в легкой весовой категории.

Малкольм много что считал неприемлемым. Он хотел собрать музыкантов, игравших рок на уровне инстинктов, сердцем и душой, ну и с напором. Создать группу, в которой каждый вечер выходить в одних и тех же джинсах и футболке было не просто нормально, а обязательно.

Янг был реалистом, а потому имел вполне практическую причину для собственного коллектива, о чем он рассказал репортеру Billboard в 2003 году. «У меня в голове был четкий план – чтобы не нужно было работать днем, а зарабатывать на жизнь любимым делом – игрой на гитаре. Именно так мы себе все видели, и амбиции лишь росли по мере развития [AC/DC]. Но грандиозных планов, как сейчас принято, мы не строили. Простые работяги, счастливые, что можем получать удовольствие, при этом еще и зарабатывая, пусть даже всего 50 баксов в неделю».

* * *

Весной 1973 года Малкольм начал набирать собственную группу. Вокалистом у него был Дэйв Эванс (какое-то время выступавший с Pony), эффектный долговязый фронтмен, возвышавшийся на сцене над Янгом. Колина Берджесса, бывшего участника успешной местной группы The Masters Apprentices, посадили за барабаны, а приятель Ангуса по «Вельзевулу» Ларри Ван Кридт играл на басу. Младший Янг однажды вспомнил об этом временном составе, рассказав, что в группе были «я, Малкольм, басист и барабанщик, которых мы взяли, потому что у них была акустическая система, а кто у нас пел, я не помню. Мы все еще пытаемся выяснить».

Самое важное и, возможно, самое смелое решение Малкольма – попросить Ангуса присоединиться к группе. Причина, по которой они не работали вместе после сессий с Marcus Hook, была проста: они – братья, между ними неизбежны конфликты, трения. «Мы все время ссорились», – признавал Малкольм. Однако Ангус разделял мнение брата о современной музыке: она была слишком мягкой, слишком вялой. Нужно было навести шороху.

«Думаю, 60-е – отличное время для музыки, особенно для рок-н-ролла», – сказал Ангус репортеру с VH1.

«Это была эра The Beatles, The Stones, а затем The Who и Zeppelin. Но в какой-то момент в 70-х стало… пресно. Когда Малкольм набирал музыкантов, миру явно не хватало еще одной великой рок-группы… Это было просто, особенно потому, что мы два гитариста – так что с самого начала планировалась гитарная группа».

Малкольм сразу же ясно обозначил намерения. «Мы хотели быть хорошей рок-н-ролльной группой. Это все, что мы можем. Это то, что у нас получается лучше всего. Тенденции приходят и уходят… а вот мы никогда не изменимся».

При вербовке Ангуса учитывался еще один практический фактор: Малкольм знал своего младшего брата. Как он рассказывал в интервью 1984 года, им не нужно было проходить через непростой процесс знакомства, как это бывает с посторонними. «Это не то же самое, когда встречаешь парня, с которым хочешь поиграть, а потом через год выясняется, что он свинья или что похуже. По крайней мере, мы знакомы всю жизнь. Знаем характеры друг друга».

А вот их отец не был уверен, что затея хорошая. Он ненавязчиво пытался убедить сыновей не связывать карьеру с рок-н-роллом. Как вспоминал Ангус в интервью журналу Guitar Player: «Родители считали, что нам лучше заняться чем-то другим».

Когда Малкольм сообщил, что взял к себе брата, отец едва сдержался, чтобы не рассмеяться. «Вы продержитесь неделю!»

Учитывая нестабильные отношения между сыновьями, Уильям был убежден: если (или, что вероятнее, когда) ситуация накалится, один убьет другого. И хотя парни жили в одной комнате, они уважали личное пространство друг друга. Когда Ангус играл, то вешал плакат Playboy на дверь, призывая Малкольма держаться подальше.

Джордж тоже не знал, помешают ли братьям характеры, но признавал их талант. «Они необычайно хорошие музыканты в своем стиле».

Остальные близкие гораздо более оптимистично отнеслись к решению Малкольма. Их товарищ по группе Ларри Ван Кридт знал, что Малкольм поступил правильно, наняв Ангуса, и назвал его «отчасти провидцем».

В работе присутствовал и другой вид прагматизма: братья быстро обнаружили, что они не созданы для «обычной» работы, а рок-н-ролльная группа, как Малкольм понял в Velvet Underground, оказалась куда более захватывающим способом заработка. А поскольку Ангус чрезвычайно талантливый соло-гитарист, то сам он сможет сосредоточиться на ритм-гитаре. Малкольм хотел быть Китом Ричардсом в своей группе, «Ходячим риффом».

* * *

Примерно в тот же период Маргарет дала брату мудрый совет. Иногда она замечала, как Ангус, вернувшись домой из школы, надевал гитару и начинал играть. Ей это казалось милым, маленький парнишка (они были одного роста с Малкольмом) в школьной форме бренчит на Gibson. В передаче Behind the Music на канале VH1 братья упомянули один разговор. «Маргарет сказала Ангусу: “Ты все еще похож на школьника. Почему ты не играешь в форме?”».

«Ей нравилось, что я прихожу домой из школы и играю на гитаре в своей комнате, – рассказал Ангус. – Думаю, маленький человечек с большой гитарой казался ей очень милым».

Ангус взял идею на вооружение, хотя все решили, что со временем он перерастет этот образ. По крайней мере, он наконец нашел применение форме «Эшфилд», в учебное время она такой популярностью не пользовалась. Он в основном прогуливал уроки, тайком покуривая и беспредельничая. Пиджак, который Ангус носил на сцене, принадлежал его зятю, Сэму Хорсбургу. Самому Янгу такой не светил, ведь его получали лишь доучившиеся до 11-го класса.

Когда Малкольм и Ангус перебирали возможные названия группы, Маргарет снова внесла свою лепту. В какой-то момент они всерьез рассматривали идею назваться The Young Brothers. Как-то вечером, штопая форму Ангуса, девушка заметила надпись «AC/DC» на швейной машине «Зингер». «Неплохое получилось бы название», – предположила она.

Братья согласились, хотя, по сути, с вариантами было негусто. Малкольм не знал, что «AC/DC» несет в себе скрытый сексуальный подтекст, пока его не вразумил (так сказать) таксист.

– Как называется ваша группа?

– AC/DC.

– А ты в курсе, приятель, что на сленге это значит «бисексуал».

Малкольм был в шоке.

«Мы не знали об этом значении, – рассказывал музыкант журналу Juke. – Нам просто нравилось, как звучит… а потом народ прозвал нас гомиками».

Новоиспеченная группа репетировала в помещении в центре Ньютауна.

Если не считать школьной формы Ангуса, они совсем не походили на лихих AC/DC, о которых скоро узнает весь мир. Малкольм ненадолго отказался от любимой футболки и джинсов и стал гламурным, (ужасно) сочетая высокие сапоги с атласным верхом. В остальном это была странная смесь хиппи и глэм-рока.

AC/DC дебютировали на сцене в декабре 1973 года в Кронулле, в местечке The Last Picture Show. Площадкой управлял шотландец Дэнис Лафлин, который помогал группе организовывать первые концерты. Ангус почти сразу обнаружил преимущества школьной формы. «Подобная одежда помогает перевоплотиться, – рассказывал Янг. – Обычно я довольно тихий, держусь особняком, но униформа дает возможность стать кем-то другим. Это напоминает костюмированный бал».

На публику обрушилась массированная гитарная атака Малкольма и Ангуса. Посетители австралийских пабов понятия не имели, что их ждет.

* * *

AC/DC встретили новый, 1974-й, год выступлением в сиднейском клубе Chequers. Группа отыграла несколько часовых сетов, периодически повторяя песни по мере того, как публика все больше напивалась. Сет-лист включал такие каверы, как «Jumpin ‘Jack Flash» и «Honky Tonk Women» The Stones, «Get Back» и «I Want You (She’s So Heavy)» «Битлз», «Tutti Frutti» Литтла Ричарда и некоторые другие. А также классику Чака Берри («School Days» и «Nadine») с продолжительным джемом на старую блюзовую композицию «Baby Please Don’t Go». Их рок-версия во многом обязана каверам 1964 года групп Van Morrison и Them.

AC/DC стали настоящим зрелищем на сцене в Chequers. Вокалист Эванс щеголял в обтягивающих колготках и сапогах на платформе, до колен, а под пиджаком карамельного цвета виднелось нечто, напоминавшее mansiere (мужской бюстгальтер). Ангус вышел в зеленой школьной форме с длинным галстуком, что вызвало ажиотаж среди его бывших одноклассников. На ногах у него были белые кроссовки (на обеих было нацарапано «левый»), а на плече висела сумка-портфель.

Малкольм надел высокие зеленые сапоги и белый комбинезон. Его можно было принять за жокея, пирата или сутенера. Не самый притягательный образ.

Роуди Рэй Арнольд, помогавший в то время группе, пригласил на концерт в Chequers фотографа Go-Set Филипа Морриса, снабдив при этом представителя прессы первоклассной травкой. Моррис, снимавший The Easybeats и других великих австралийцев, сразу же почувствовал, что в AC/DC собрана настоящая мощь рок-н-ролла и что парни – отличные модели для любого фотографа. «Когда дело дошло до живых кадров, – рассказывал репортер, – никто не мог сравниться с AC/DC. Вся их фишка в энергетике».

Первую официальную фотосессию группы возле Театра Ее Величества в Сиднее проводил именно Моррис, он же снимал группу следующие пять лет: в студии, на концертах, пока они рисовали граффити на городской стене. В любом месте, в любое время – обычно по звонку из Alberts.

К большому удовольствию Малкольма и Ангуса, во время их первого выступления в Chequers было много девчонок подросткового возраста, и почти все внимание было приковано к Янгам – остальные участники группы были слишком стары. Девушки толпились слева у сцены, где с ними любезничал Ангус.

Несмотря на временный состав, Ангус все равно был впечатлен дебютным выступлением AC/DC. «Нам пришлось подняться на сцену и задать жару, – рассказывал он репортеру, – с самого начала все шло отлично. Все считали нас поехавшими психами».

Дэйв Эванс, несмотря на недолгое пребывание в группе, сохранил столь же яркие воспоминания об их дебюте в Chequers. «Дело было в канун Нового года, мы отыграли тот концерт с оглушительным успехом, выступили на ура, все, конечно, накидались вдрызг, но тем не менее. Это отличный старт для группы – концерт в канун Нового года в лучшем ночном клубе, набитом под завязку обезумевшей публикой. Лучшего начала и желать нельзя».

Уже на столь раннем этапе Ангус и Малкольм определили свои роли. Последний поощрял младшего брата играть соло, в чем тот преуспел. А сам предпочитал играть на ритм-гитаре и чертовски сильно бренчал по струнам. «Правая рука [Малкольма] всегда в движении, – объяснял Ангус. – Он очень техничный, жесткий. У него динамичные удары. Я же просто его оттенял».

«Я играю ритм, потому что Ангус может воспарить со своим соло, – рассказывал Малкольм, когда его спросили о распределении обязанностей. – Ангус намного лучше меня, он всецело отдается процессу, и выходит блестяще. Моя роль – задавать ритм, и мне это нравится».

Организаторы площадки предложили группе новые концерты в наступающем году. Другие промоутеры тоже начали договариваться с AC/DC о выступлениях, но, возможно, по ошибке, по словам Малкольма.

«Это забавно – рассказывал Янг в одном из интервью. – Наша сестра придумала это название благодаря швейной машинке, и нам оно показалось прикольным. Внезапно мы нашли агента в Сиднее (они начали работать с промоутером Майклом Чаггом. – Прим. автора), и неделю спустя нам звонили из разных городов Австралии с просьбой приехать и выступить. Мы подумали: “Как круто!” А потом ехали и играли перед трансвеститами, и все из-за названия».

Тем не менее концерт есть концерт; на хлеб с маслом хватало. Следующим логическим шагом для Малкольма и его новой группы – а это, совершенно очевидно, была именно его группа – было попасть в студию Ванды и Янга.

5. «Раньше, чтобы растянуть выступление на 40 минут, 15 из них мы играли всякую ерунду и “Jumpin’ Jack Flash”»

Первые сессии звукозаписи AC/DC состоялись в январе 1974 года, когда группа работала над собственной композицией «Can I Sit Next to You, Girl», продюсерами которой выступили Ванда и Янг. Песню в соавторстве написали Малкольм и Ангус. Джордж Янг сыграл на басу, а Колин Берджесс – на барабанах.

К большому облегчению Малкольма, все проходило совершенно иначе, чем на сессиях Marcus Hook Roll Band. Решающим моментом стала спонтанность: не было утомительных наложений. Возможно, единственной проблемой было студийное время – Ванда и Янг параллельно работали со Стиви Райтом над его дебютным сольным альбомом Hard Road, который должен был выйти в начале апреля, поэтому их свободное время было ограничено. На альбоме Райта Малкольм играл на ритм-гитаре, в том числе в трехчастной эпической «сюите» «Evie», которая принесла огромный успех самому Райту, а также Ванде и Янгу, написавшим трек. (Малкольм играл на соло-гитаре в первой части «Evie».) Редко какие песни продолжительностью более 10 минут звучали по радио, не говоря уже о том, чтобы стать хитом номер один.

Во время дебютной записи AC/DC Малкольма и Ангуса невероятно впечатлила исключительная способность старшего брата проникать в суть песни.

«Во время работы с Джорджем… мне казалось, что у него все в голове, – рассказывал Ангус. – Он просил сыграть что есть, а потом такой: “А давай попытаемся вот так”. Пробовали так и сяк. Казалось, он сочинял что-то у себя в голове».

В студии Джорджа было правило: записываем песню только в том случае, если ее можно сыграть на фортепиано. Лакмусовая бумажка на качественный рок.

А если не получается?

«Какашку не отполируешь, сколько ни старайся», – говорил Джордж братьям. Справедливо. Урок усвоен.

На первых сессиях группа записала несколько песен, в том числе «Rockin’ in the Parlour», еще одну композицию Ангуса и Малкольма, оказавшуюся на второй стороне сингла «Can I Sit Next to You, Girl», а также «Sunset Strip» (он же «Soul Stripper») и «Rock ‘n’ Roll Singer», которые позже были перезаписаны для альбомов High Voltage и T.N.T.

Уже на первых записях не совсем рокерская песня по меркам AC/DC «Can I Sit Next to You, Girl» звучала достаточно грубо, чтобы дать представление о том, в каком направлении Малкольм вел группу. И это оказалось совершенно непохоже на большинство песен, возглавлявших хит-парады того времени, таких как «Leave Me Alone (Ruby Red Dress)» Хелен Редди или «Photograph» Ринго Старра.

Однажды Малкольма спросили, как прошла их первая запись «Can I Sit Next to You, Girl».

– Гитары звучали хорошо, – ответил Янг. – Группа сыграла отлично. А вот певец…

Малкольм чувствовал, что Эванс им не подходит: «Он словно строил из себя бисексуала типа Гэри Глиттера. Красился, посылал воздушные поцелуи, а мы совсем не про это».

«Ему больше нравилась поп-музыка, – рассказывал Ангус в интервью. – Он хотел походить на Рода Стюарта».

Гарри Ванда тоже считал, что Эванс не тот, кто им нужен. «Дэйв больше любил броскую составляющую рока, а парням все это было чуждо, это абсолютно не их тема».

Эванс отчасти был позером, прямо как тот «белобрысый парень» из Led Zeppelin. А Малкольму было нужно совершенно другое.

* * *

AC/DC стали завсегдатаями сиднейского Chequers, отыграв там семь выступлений в январе и феврале 1974 года. Ночь в клубе обычно требовала пяти часов сценического времени – немало для парней, только что вышедших из гаража. Вообще-то, из гостиной, потому что репетиции обычно проходили в доме Янгов в Бервуде. Музыканты использовали акустические гитары и репетиционную ударную установку, чтобы не беспокоить соседей, еще не оправившихся от Easyfever и школьниц, затоптавших все петунии в округе.

Во время одного из вечеров в Chequers у группы произошла стычка с другими исполнителями. После концерта, когда Малкольм с парнями грузили в переулке оборудование, к ним на большой скорости с диким ревом мчалась машина, ослепляя все вокруг дальним светом. Тачка с визгом остановилась, из нее выскочили четверо или пятеро парней и направились в сторону Малкольма и остальных, явно замыслив недоброе. Янг мгновенно схватил валявшийся рядом кусок трубы и бросился на потенциальных обидчиков, размахивая на бегу своим орудием.

«Я никогда не видел, чтобы кто-то так быстро двигался, – вспоминал Дэйв Эванс в интервью Wales Online много лет спустя. – Они тут же запрыгнули в тачку и умчали прочь как угорелые. Малкольм был бесстрашен. Вам его ни за что не выбить из колеи».

AC/DC несколько раз выступали в сиднейском отеле Hampton Court в феврале и в конце марта, играя по два, а иногда и по три сета за ночь. Владелец бара при гостинице услышал, как группа репетирует в пабе, и предложил им несколько полноценных концертов.

На одной из немногочисленных записей сохранилось их выступление в Hampton Court от 27 февраля.

«Немного Чака Берри для вас», – объявил вокалист, представляя «No Special Place to Go», их обычную финальную песню. Эванс слегка преуменьшил – в их арсенале уже было целых три кавера Берри. «Johnny B. Goode» и «Carol» они тоже исполняли, по крайней мере до тех пор, пока у группы не появилось больше собственных песен.

Малкольм понимал, что исполнение этих каверов продиктовано необходимостью. «Нам страшно не хватало собственного материала. Раньше, чтобы растянуть выступление на 40 минут, пятнадцать из них мы играли всякую ерунду и «Jumpin’ Jack Flash”».

Помимо Hampton Court и Chequers, AC/DC зажгли в молодежном клубе Curl Curl на северных пляжах города, а 10 марта выбрались за пределы Сиднея, отыграв на школьной дискотеке в Госфорде, на центральном побережье Нового Южного Уэльса. В марте они выступили немного севернее – в Ньюкасле. По настоянию вокалиста Эванса музыканты даже отыграли на греческой свадьбе, где Малкольма заставили сымпровизировать музыкальную тему из «Грека Зорбы»[18]18
  Художественный фильм 1964 года М. Какоянниса о приключениях англичанина и грека на о. Крит.


[Закрыть]. «Просто подхватывайте», – проинструктировал Янг парней, которые понятия не имели, что это за песня. Но каким-то чудом все прошло на ура.

* * *

Сценические движения Малкольма были простыми и точными; он закрепил за собой место справа от барабанной стойки, которое освобождал лишь ради редкого бэк-вокала. Затем возвращался на свои пару квадратных метров и продолжал лупить по Gretsch, подключенной к новому усилителю Marshall, еще более внушительному, чем тот, который он купил благодаря «праву одного шанса».

Если Малкольм был всецело поглощен работой и следил, чтобы все шло на должном уровне, то у Ангуса все было иначе: как только он надевал форму и подключал гитару, в него словно что-то вселялось. Малкольм был непосредственным свидетелем этой трансформации.

«Надевая школьную форму, он превращался в монстра. Конечно, зрители насмехались и насвистывали, когда он выходил… но стоило ему ударить по струнам, как они менялись в лице… Ангус бегал по клубу, садился за их столики; выпивка текла рекой, народ заказывал еще и еще, возможно, поэтому нас так любил владелец клуба».

Школьная форма напоминала Ангусу плащ Супермена: она позволяла ему перевоплощаться в совершенно другого человека. Невероятный Супер-Анг.

Во время одного из таких выступлений Ангусу не повезло во время соло. Он споткнулся о гитарный шнур и приземлился на липкий ковер в зрительном зале. Варианта было два: отряхнуться и выглядеть идиотом или продолжать играть, притворяясь, что все это – часть шоу.

«Мне показалось, что зрители посчитали меня конченным идиотом, – сказал Ангус репортеру, – поэтому я начал кататься по полу».

Так появилось его фирменное движение «умирающий жук».

Работа была стабильной (они трижды играли в Chequers в мае 1974 года и еще шесть раз в июне), чего не скажешь о составе AC/DC. Во время одного из выступлений в клубе Колин Берджесс рухнул на ударную установку (он уверял, что ему что-то подмешали в выпивку) и был уволен. Вместо него весь оставшийся вечер пришлось играть Джорджу Янгу. Приятель Ангуса Ларри Ван Кридт то приходил в группу, то уходил из нее (ко всему прочему, у него на иждивении был маленький сын). Поиграв с местной группой Jasper, солистом которой был невзрачный парень по имени Джонни Кейв (будущая поп-звезда лейбла Alberts William Shakespeare), Янг переманил басиста (Нила Смита) и барабанщика (Ноэла Тейлора). Будучи прагматиком, Малкольм считал большим плюсом наличие у них собственной акустической системы и фургона, но парочка продержалась недолго, и им на смену пришли барабанщик Питер Клак и басист Роб Бейли. Тогда же Янг купил «Фольксваген Kombi», и у группы появился свой транспорт.

Даже на столь раннем этапе Малкольм планировал будущее AC/DC, говоря всем вокруг: «Мы поедем в Англию, как только я расплачусь за новый усилитель». Амбиций и решимости ему, конечно, было не занимать. Янг не предусмотрел запасного плана. Группа просто обязана была добиться успеха.

Сразу после официального подписания контракта с Alberts в июне их впервые удостоила внимания музыкальная пресса, а официальным представителем группы на интервью журналу Go-Set был именно Малкольм. Журналист сделал акцент на юном возрасте участников – Ангусу было девятнадцать, но он мог запросто сойти за двенадцатилетнего, Малкольму был 21 год, но выглядел он на пятнадцать, – и именно об этом говорил Янг. «Большинство австралийских групп растут и трансформируются, а не кайфуют от процесса, – сказал он. – [Они] перестают быть на одной волне с молодежью, которая приходит на дискотеку».

Наконец, несколько недель спустя вышел сингл «Can I Sit Next to You, Girl». Он не выстрелил в хит-парадах. В то время как их коллега по лейблу Alberts Стиви Райт уже шесть недель удерживал первенство с «Evie». Дебютная композиция AC/DC не продвинулась дальше 50-го места и протянула в чартах всего десять недель. «Evie» же продержалась пять долгих месяцев и стала третьим самым продаваемым синглом года. Это был первый хит Ванды и Янга, попавший на первую строчку хит-парадов.

Тем временем Джордж Янг сделал пару звонков по поводу AC/DC, участников которой считал своими протеже. Он пообщался с Винсом Лавгроувом, бывшим товарищем Бона Скотта по группе The Valentines, который теперь руководил концертным агентством в Аделаиде. Сам Бон восстанавливался после ужасной аварии на мотоцикле, в которой чуть не погиб, и помогал в офисе. Его бракоразводный процесс с женой Ирэн был в самом разгаре, и ко всему прочему он пытался писать тексты.

«В группу моих братьев нужен вокалист», – сказал Джордж.

«Бон бы идеально подошел», – ответил Лавгроув.

Однако Скотт не разделял его уверенности. «Они слишком молоды, чтобы знать, что такое рок-н-ролл. А я – серьезный музыкант».

Однако Бон не знал, что Малкольм серьезно относился к рок-н-роллу. Очень серьезно.

* * *

Малкольм удостоверился в том, что AC/DC получали мало заказов из-за двусмысленного названия, когда их пригласили сыгарть на разогреве у артиста из Нью-Йорка Лу Рида, чей первый австралийский тур должен был начаться в августе 1974 года. Промоутером был Пол Дэйнти; также в списке артистов был заявлен горячий рокер Стиви Райт. По сути, группа под названием AC/DC идеально подходила для разогрева выходящему за рамки, облаченному в кожу Риду с песней «Walk on the Wild Side»[19]19
  «Давай пошалим» – песня Лу Рида, затрагивающая табуированные темы, такие как транссексуальность, наркотики, мужская проституция и оральный секс.


[Закрыть]. Позже Ангус вспоминал об этом, не в силах сдержать смех. «Народ говорил: “О, AC/DC и Лу Рид – ожидается грандиозное бисексуальное шоу”. Каждая гейская площадка в стране бронировала нас из-за одного только названия».

«Тур Рида станет одним из самых кассовых в этом году», – говорилось в пресс-релизе, в котором также упомянули AC/DC. Билеты на концерты в Сиднее и Мельбурне были распроданы задолго до начала турне.

Сам Лу Рид понятия не имел, что гастролирует с братьями Джорджа Янга из The Easybeats, чья песня «Falling Off the Edge of the World» когда-то растрогала его до слез. Как и того, что когда-то они с Малкольмом играли в группах с одним и тем же названием. Американец был слишком занят, общаясь весь день с изумленными представителями местных СМИ.

– Не так давно вы сказали, что поете в основном о наркотиках… Зачем вы это делаете? – спросил Рида очень серьезный и волосатый Ян Лесли на пресс-конференции в Сиднее.

– Потому что, – ответил Рид, поправляя огромные солнцезащитные очки, – мне кажется, что правительство замышляет против меня заговор.

Лесли попытался еще раз:

– Вам нравится петь о наркотиках потому, что вы их сами любите принимать?

– Я ничего не принимаю, – возразил Рид. – Я под кайфом от жизни.

Как AC/DC могли с таким тягаться? Да никак – по крайней мере, до 17 августа, когда музыканты не прибыли в Аделаиду. Во время выступления перед сценой завязалась потасовка. Кто-то в толпе начал перебивать и подначивать Ангуса.

– Пошли на хуй отсюда, – прорычал он в ответ и вернулся к работе.

По словам Бона Скотта, наблюдавшего за происходящим из толпы, «перед сценой столпилась дюжина парней, кричащих: “Эй, слышь, иди сюда, ты ***”, и Ангус реально подходит к самому краю и кричит в ответ: “Да пошли вы ***”».

Скотта поразило, что дебоширы моментально оставили попытки вторгнуться на сцену и прикусили языки. Стало ясно, что Ангус при необходимости может поиграть мускулами (вероятно, спрятанными под школьной формой). А Малкольм, несмотря на небольшие размеры, излучал со сцены жесткость, с первого взгляда было понятно: с таким лучше не связываться. Учитывая прошлое Янгов, хочешь не хочешь, а постоять за себя научишься.

Возможно, подумал Скотт, эти парни все-таки понимают, что такое настоящий рок-н-ролл.

* * *

В один из свободных вечеров в турне Рида AC/DC играли в Hard Rock Café в Мельбурне. Заведение принадлежало Майклу Браунингу. Высокий находчивый тусовщик руководил различными известными заведениями в городе, а также вполне успешно занимался карьерой рокера и бунтаря Билли Торпа. В Великобритании Майкл уломал своего подопечного отнестись к лондонским просмотрам так же, как к выступлению на фестивалях, что тот и сделал, надолго оглушив местные СМИ. Браунинг, как и Малкольм, жил мечтой: он хотел стать первым менеджером, прославившим австралийскую группу на международном уровне. У этих двоих было больше общего, чем они предполагали: в детстве отец привил Браунингу строгую трудовую дисциплину. Еще в школе он монополизировал рынок, продавая использованные мячи для гольфа, которые вытащил из ручья на горе Македон (а потом продавал тем же гольфистам, что их потеряли), и сдавая пивные бутылки. В свободное время он косил лужайки на полях для гольфа. Майкл добился успеха, стал предпринимателем и управлял модными мельбурнскими клубами, такими как Bertie’s и Sebastian’s, погрузившись в мир живых выступлений, где процветали The Loved Ones, Max Merritt & The Meteors и Doug Parkinson in Focus.