Текст книги "Малкольм Янг. Человек, подаривший миру AC/DC"

Браунинг узнал об AC/DC от промоутера из Сиднея Майкла Чагга: стоило последнему упомянуть про братские узы группы с The Easybeats, и у Майкла тут же загорелись глаза. И хотя все его внимание во время игры AC/DC было приковано к сумасбродным выходкам Ангуса, «этот маленький ублюдок с катушек слетел… Я ни глаз, ни ушей не мог оторвать от Ангуса…», – Браунингу стало понятно, что главный в группе – Малкольм. Именно он забирал гонорар в 200 долларов после выступления в Hard Rock и сказал, что они вернутся через несколько недель после тура с Ридом и нескольких сольных концертов в Перте. Браунинг тут же договорился с AC/DC о нескольких выступлениях в Hard Rock.

«Я не мог не заметить, насколько они были вежливы, – рассказывал Браунинг о Янгах в своих мемуарах “Dog Eat Dog”. – Парни совершенно не походили на привычных рокеров».

Несколько недель спустя Малкольм позвонил Майклу из Аделаиды. Янг звучал так, словно попал в неприятности.

– Мы застряли, – сказал он. – Можете одолжить нам немного денег, чтобы хватило вернуться в Мельбурн и отыграть несколько концертов, включая ваш?

Малкольм подробно рассказал об их злоключениях. После тура Рида их пригласили выступить в Beethoven’s Cabaret в Западной Австралии. После грандиозной поездки через всю равнину Налларбор на стареньком гастрольном фургоне пятеро неряшливых, нищих и голодных рокеров вошли в зал, представившись AC/DC. Это совсем не то, что ожидали промоутер и фанаты: их пригласили выступить на разогреве у самой известной дрэг-квин страны Карлотты. Хозяин заведения ожидал увидеть боа и пайетки, а вместо этого получил джинсы, футболки и паренька в школьной форме. Их шестинедельную бронь отменили через полмесяца, и в середине сентября разорившиеся музыканты вернулись в Аделаиду. Это оказалась напрасная поездка в 5000 километров, грубое знакомство с жизнью на колесах.

Тем не менее в суровых походных испытаниях через всю страну все же был один положительный момент. 20 сентября после выступления в клубе они джемовали в доме Брюса Хоу в Аделаиде, с недавних пор игравшего в Fraternity. Скотт снова наблюдал за происходящим и согласился спеть с группой. Он едва держался на ногах и продолжал отхлебывать бурбон из бутылки. Ангус прошептал Малкольму: «Я удивлюсь, если этот парень сможет подойти, не то что спеть». Но Скотт уделал Янгов, и его пение стало тому доказательством.

Позже в разговоре Скотт и Янги выяснили, что у них общие шотландские корни. Малкольма поразили рассказы Скотта о безумных днях на западе, когда он ловил раков с «этими неотесанными деревенскими австралийцами. Именно они заставили его набить те татуировки. Не сделай он их, ему бы как следует наваляли». Несмотря на разницу в возрасте (Скотт был на семь лет старше Малкольма и на целых девять – Ангуса) между ними установилась своего рода связь. И Бон очень ясно изложил свои намерения. «Я пою намного лучше, чем тот придурок», – сказал он, кивая на Эванса.

По словам Малкольма, со Скоттом было легко. «Когда мы познакомились, казалось, что мы знакомы кучу лет. От него можно не ждать подставы… Он нам стал практически братом. Мы просто предложили: “Не хочешь к нам?” Вот насколько мы были уверены, что все выгорит».

Дэйва Эванса попросили из группы, но его это не обрадовало. Вокалист сказал, что с его уходом они «развалятся». Но Янги чувствовали, что Скотт больше подходит AC/DC. Он не только умел петь, но и покорил зрителей: один из тех плохишей, что нравятся девушкам, а парни видят в нем крутого, старшего товарища. А еще он помог написать несколько песен.

У AC/DC возникла куда более насущная проблема – музыканты были на мели. Отсюда и звонок Малкольма в Hard Rock. Браунинг прислал ему пару сотен долларов, и группа вернулась в Мельбурн.

«Мне было бы интересно с вами поработать», – сказал Браунинг Янгам после их возвращения в Hard Rock. В Сиднее организовали встречу с Тедом Альбертом и Джорджем Янгом, в результате чего Браунинг стал их менеджером. Но он еще не понимал, за что берется, – его так никогда и не пустят в близкий круг Янгов. «Вскоре я узнал, что подписал контракт не с группой, а с целым кланом», – писал он позже. Малкольм и остальные называли его просто Браунинг, не самое теплое обращение. Чисто бизнес.

6. «В три часа ночи раздавался стук в дверь: на пороге – толпа официанток, только сдавших смену, с бутылками разной выпивки, пакетами дури и прочей дрянью»

Малкольм отложил в долгий ящик мечты о мировом господстве, а вот более насущная цель создать «хорошую рок-группу» потихоньку начала обретать форму. К октябрю 1974 года у AC/DC появились новый солист – Бон Скотт и новый менеджер – Браунинг. Он, как и Янг, стремился вывести группу на мировой уровень и разрешил парням базироваться в Hard Rock Café. Музыканты решили переехать из Сиднея в Мельбурн, где поселились в большом, ветхом, но поразительно дешевом доме на Лэнсдаун-роуд, в Сент-Килда-Ист, в самом сердце квартала красных фонарей в Мельбурне. Первое отдельное жилье Малкольма и Ангуса.

Браунинг назначил каждому участнику группы еженедельную зарплату в 60 долларов (300 долларов по сегодняшним меркам), по крайней мере, на первые полгода, а лейбл Alberts оплачивал усилители и прочее оборудование. Менеджер дал своим новым подопечным мудрый совет: не надевать часы на сцену – он считал, что рок-музыкантов не должны ограничивать такие прозаические понятия, как время. А еще любой ценой избегать общественного транспорта. Однажды Браунинг увидел в трамвае местный поп-дуэт шестидесятых Bobby & Laurie и был потрясен. Не так должны путешествовать звезды: подразумевается, что их уровень жизни выше, чем у простого народа. Пусть AC/DC и на мели, но марку нужно держать. Имидж крайне важен.

Ангус так объяснил репортеру причину переезда: «Мельбурн – это центр, самое сердце, там самый высокий спрос. Если хочешь быть крутым, то тогда уж во всем».

Пусть это и не так смело, как планы Малкольма захватить мир, но Ангус прав – это шаг в более профессиональном направлении. Многие крупные организаторы выступлений базировались в Мельбурне, и Браунинг хорошо знал большинство из них. В их число входили Premier Artists. Их руководители Майкл Гудински и Рэй Эванс основали собственный лейбл Mushroom, с которым сотрудничала знаменитая рок-группа Skyhooks (их дебютный альбом Living in the 70’s, выпущенный в октябре 1974 года, разошелся тиражом более чем 200 000 копий, сделав их прямыми конкурентами AC/DC). В пригороде Мельбурна Риппонли также проходили съемки еженедельной телепрограммы «Обратный отсчет», впервые вышедшей в эфир в ноябре 1974 года и ставшей отличной рекламой восходящим звездам.

В Мельбурне даже концертных площадок было больше, чем в Сиднее: помимо Hard Rock десятки огромных пригородных отелей, таких как Matthew Flinders в Чадстоне, Waltzing Matilda в Спрингвейле с залом на 1200 человек и баром, работающим почти до полуночи. Каток Ringwood Iceland, отели Southside Six в Мураббине и Sundowner в Джилонге. Были площадки поменьше, такие как отель Station в Прахране. Там регулярно проходили концерты разных групп, а чуть позже и AC/DC.

К команде присоединились одна из первых женщин-роуди в Австралии Тана Дуглас (девушка-подросток, сбежавшая из монастырской школы в Брисбене) и Пэт Пикетт, помогавший на гастролях Бону Скотту. Вся компания поселилась в районе Сент-Килда, популярном у большинства местных беспризорников. Наркоманы, беглецы и бродяги сутки напролет тусовались в резиденции AC/DC, быстро ставшей обителью всякого сброда.

«Там случилось столько, сколько не произошло с нами за всю жизнь, – вспоминал Малкольм. – Мы бухали как черти. Просыпались и снова пили, и так по кругу».

Как рассказывал Малкольм журналисту Mojo в 2000 году, дом на Лэнсдаун-роуд кишел женщинами, в том числе с панели:

«О нас прознали проститутки. Их приходило много – самых разных, потому что мы были молоды и играли в группе. Внезапно у нас появилось то, что было у The Easybeats, когда мы были детьми, – все те девушки перед домом. Только уже внутри! У них все было схвачено: в три часа ночи раздавался стук в дверь, на пороге – толпа официанток, только сдавших смену, с бутылками разной выпивки, пакетами дури и прочей дрянью. Ни минуты покоя. Чего в том доме только не было, всего и не упомнишь. Мы были нищие, но кутили, как короли».

Из-за невообразимого и резкого запаха травы на всю округу местные полицейские тоже частенько наведывались на Лэнсдаун-роуд, но их визиты скорее носили светский характер. «Копы нас не трогали, – рассказывал Малкольм. – Они говорили: “О, а можно поиграть на барабанах?”».

Браунинг оказал Янгу и остальным участникам группы огромную услугу, найдя местного услужливого доктора, который следил за тем, чтобы ребятам регулярно кололи пенициллин. Они должным образом заработали себе новое прозвище: The Seedies (потасканные). «Доктор делал нам групповую скидку», – со смехом вспоминал Ангус. Как ни странно, но у Малкольма несколько лет не было постоянной девушки.

Однако, по его словам, в тот период были не только вечеринки. Кое-какую работу они все же проделали, несмотря на разгульный образ жизни: «Мы написали там много песен».

Бон, как самый старший в группе, приватизировал большую комнату в задней части дома. Как-то раз разгневанный мужик, не так давно вышедший из тюрьмы, ворвался в дом и обнаружил Скотта в постели со своей дочерью. Он выволок вокалиста во двор и, предварительно протащив через кусты роз, хорошенько отметелил. Во время того неприятного инцидента Скотт лишился зубного протеза, который ему установили после аварии в Аделаиде.

Свою версию событий Бон рассказал британскому журналисту в 1978 году: «Тот мужик начал колошматить по двери моей спальни… раздался жуткий грохот, и я рявкнул: “Пошли на хер, я трахаюсь”. Внезапно дверь снесли с петель, и на пороге возник отец той девчонки, которой, как потом выяснилось, было всего шестнадцать. Естественно, он отмудохал меня до полусмерти. В результате чего я лишился двух зубов».

Бон, уже без хиппи-бороды и сандалий Иисуса, которые носил во времена Fraternity, дебютировал с AC/DC 5 октября в Сиднее в Масонском зале в пригороде Брайтон-ле-Сандс. Их сет-лист включал привычные каверы, такие как «Baby Please Don’t Go», быстро ставший визитной карточкой Ангуса, и несколько собственных композиций, включая «She’s Got Balls» и «Rock’n’Roll Singer».

Две недели спустя Скотт отыграл с группой свой первый концерт в Hard Rock Café. «С приходом Бона, – писал Браунинг, – у группы появилось ощущение цели и собственной уникальности, а также чувство юмора. Скотт – один из лучших уличных поэтов в мире». Сам вокалист называл свои непристойные, вдохновленные жизнью на улице тексты «туалетной поэзией» или просто «оскорбительными стихами». Почитав их, Малкольм решил – и не без оснований, – что Бон «одержим своими яйцами». (На текст песни «She’s Got Balls» Скотта вдохновила его бывшая жена Ирен Торнтон.)

В октябре группа отыграла несколько концертов в отеле Largs Pier в Аделаиде, в очередном пивном баре, где в основном и процветала живая музыка. Но концерты предшествовали следующему значимому шагу: в ноябре они провели десять дней в студии с Вандой и Янгом, записывая дебютный альбом. Сессии были втиснуты между, казалось бы, нескончаемой чередой выступлений. Только в 1974 году они дали около 80 концертов; в последующие годы цифра удвоится. AC/DC были трудоголиками.

Джордж Янг до этого момента не встречался с Боном Скоттом и настороженно наблюдал за ним все то время, что они проводили в студии Alberts. А зрелище впечатляло: татуировки, серьга в виде акульего зуба, парочка сломанных зубов и потасканный вид. По сравнению с ним братья Джорджа казались наивными детьми. (Еще в 1975 году журнал Juke называл Скотта «ветераном» местной сцены и «единственным старым лицом» в AC/DC. А ему не было и 30 лет.)

– Да уж, хорошенько его жизнь потрепала, – отметил Джордж. Однако, услышав пение Скотта, он понял, что тот идеально подходит группе. Его брат оказался прав. – Он, без сомнения, ваш человек, – резюмировал Джордж. – Теперь вы и впрямь рок-н-ролльная группа.

Сам Малкольм был поглощен работой над альбомом, который они назвали High Voltage. Он стал соавтором семи из восьми композиций (единственным чужим треком был кавер на «Baby Please Don’t Go») и исполнил все партии ритм-гитары (которую он любил больше всего), а в нескольких песнях сыграл еще и на басу. Малкольму впервые удалось продемонстрировать навыки соло-гитариста, в том числе в «Little Lover» и в тандеме с Ангусом в «Soul Stripper» и «Show Business». Последний считал старшего брата недооцененным соло-гитаристом: «Если он начнет играть соло, то у него выйдет лучше, чем у меня».

Пусть до титула «лучшей правой руки в своем деле» Малкольму было далеко, зато он точно знал, как состряпать тяжеловесный рифф, наследив своей Gretsch в таких рок-композициях, как «She’s Got Balls», «Show Business» и «Stick Around». Что касается Бона Скотта, то он решил поработать над некоторыми песнями времен Дэйва Эванса, переделав «Sunset Strip» (соавтором которой был сам бывший вокалист) в то, что стало «Soul Stripper». Но лучшая работа Скотта и всей группы была еще впереди. Как позже признавался Малкольм, тогда «мы считали, [что] рифф – это песня. И не могли придумать ничего лучше».

Барабанщик Рон Карпентер, принимавший участие в нескольких шоу AC/DC, был в той же студии и записывался со своей группой Aleph. Он внимательно следил за совместной работой Янгов и в 2006 году поделился на сайте acdc.collector.com фотоснимком, рассказав, как именно Джордж выжимал из группы максимум, особенно из Ангус: «Джордж показывал Ангусу рифф, а потом они вместе играли его снова и снова, на протяжении долгого времени. Внутри бетонного помещения у одной из стен стояли усилители Marshall… Когда ребята импровизировали, лифтовая шахта на Кинг-стрит ходуном ходила. По мере того как вы поднимались в лифте в Alberts, уровень децибел увеличивался. На пятом этаже, где располагалась студия, звук становился просто оглушительным.

Минут через двадцать подобной игры Джордж подавал знак Гарри [Ванде] или сам шел за пульт и записывал Ангуса. Затем возвращался и показывал Ангусу следующий рифф; так продолжалось весь день и всю ночь».

Все остальное время, пока он не работал над соло младшего брата, Джордж сидел за пианино и проверял, прошла ли каждая песня, которую группа планировала записать, его проверку: если она хорошо звучала на пианино, значит, можно было продолжать.

В 2003 году в интервью журналу Billboard Малкольм признался, что High Voltage не значится в списке его любимых альбомов AC/DC, хотя свои сильные стороны в нем все же были: «Я думаю, у нас тогда набиралось около пяти песен. Они были сырыми, но уже звучали со сцены. Их нужно было слегка доработать, а остальное мы записали в студии. Если честно, у нас не было времени все как следует обдумывать. Мы просто брали и делали. Сперва отыгрывали концерт, а после на два часа шли в студию набросать мелодию, состряпать минусовку и тому подобное. Мы работали урывками, все делали в темпе, абсолютно все. В конце дня слушали, что получилось, и такие: “Черт возьми, круто вышло, правда?” Так что альбом наваяли довольно быстро».

В ноябре в перерывах между записью альбома группа четыре раза сыграла с британскими хеви-металлистами Black Sabbath в сиднейском Hordern Pavilion с залом на 5000 человек. Проблемы с безопасностью возникли в первый же вечер: вышибалы били любого, кто слетал с катушек. «Как только кто-то вставал, эти парни в красных плащах отвешивали оплеуху и сажали на место, – рассказывал Оззи Осборн репортеру радиостанции 3XY. – Это в программу вечера не входило. Народ заплатил, чтобы нас увидеть. Не было никакой необходимости в насилии».

Это не последняя встреча AC/DC с Black Sabbath. И в их следующем совместном туре именно Малкольму предстоит оказаться в гуще событий.

* * *

Телепрограмма «Обратный отсчет» на канале ABC стала настоящей находкой как для местной музыкальной индустрии, так и для австралийского телевидения, предоставив артистам драгоценную возможность заявить о себе и необходимый рейтинг выходных просмотров благодаря аудитории, которая совсем скоро достигла миллиона человек. Помимо «Обратного отсчета» существовало много музыкальных шоу, таких как «Six O’Clock Rock», «Uptight», «GTK» и «It’s Happening», но не столь влиятельных. Одно появление воскресным вечером в эфире «Обратного отсчета» могло увеличить аудиторию артистов в десять раз и помогало им пробиться гораздо быстрее, чем привычная череда бесконечных выступлений и лизоблюдство на радио. Шоу и Иэн «Молли» Мелдрам превратили десятки местных групп в настоящих знаменитостей, а также способствовали карьере звезд мировой величины, таких как ABBA, Blondie и Meat Loaf, некоторые из которых сначала стали звездами в Австралии, и лишь потом добились успеха в родных странах.

К тому времени, как AC/DC пригласили сняться в четвертом эпизоде «Обратного отсчета», который вышел в эфир 29 ноября 1975 года, шоу уже начало обретать форму. Репортер Go-Set и музыкальный критик из Мельбурна Мелдрам занимался поиском талантов, а ведущим первого эпизода стал радиожурналист Грант Голдман. (Именно он был главным комментатором в «Бруквейл Овал», когда Малкольм и Velvet Underground выступали в перерывах игр по регби.) Вскоре кресло ведущего «Обратного отсчета» занял Мелдрам.

Выбор гостей первых выпусков был довольно очевиден: в пилотном эпизоде появились поп-звезды Джонни Фарнэм и Дэрил Брейтуэйт из Sherbet, а во втором снимались Дебра Бирн, Стиви Райт и глэм-рокеры Hush. В четвертом выпуске вместе с AC/DC снова появились Брейтуэйт и Бирн.

Группа решила исполнить «Baby Please Don’t Go». С помощью сотрудников Hard Rock для Ангуса смастерили подобие самолета. Он играл, сидя в импровизированном летательном аппарате, в белом шарфе, очках и кожаной куртке, ухмыляясь, словно чокнутый пилот. Малкольм, на время сменивший джинсы и любимую зеленую футболку на атласные брюки и сапоги до колен, померк на фоне яркого младшего брата. Телеканал ABC заплатил группе 160 долларов за появление в передаче. Довольно неплохо за несколько часов работы, учитывая обстоятельства.

Из-за оптимизации расходов ABC непредусмотрительно стерли мастер-ленты этого и других ранних эпизодов «Обратного отсчета». К счастью, это было лишь первое из череды новаторских выступлений Малкольма и группы, так как о них быстро узнали за пределами Восточного побережья. (За тринадцать лет существования телешоу они появлялись в эфире более 30 раз, и некоторые из этих эпизодов задокументированы для потомков.)

Десятка лучших песен недели, когда AC/DC впервые появились на «Обратном отсчете» (каждый выпуск заканчивался подобным хит-парадом), полностью состояла из попсы. Туда вошли песни Оливии Ньютон-Джон «I Honestly Love You», «Mr. Natural» группы Bee Gees, «Kung Fu Fighting» Карла Дугласа и «Bonaparte’s Retreat» Глена Кэмпбелла. А так как Малкольму нужно было продемонстрировать, что музыкальный мир отчаянно нуждается в новой потрясной рок-н-ролльной группе, им предоставилась невероятная возможность.

* * *

20 декабря группа снова появилась в эфире «Обратного отсчета», исполнив «Baby». (Теперь в десятку лучших входили «Peppermint Twist» группы Sweet и «Long Tall Glasses» Лео Сэйера.) На этот раз Ангус перевоплотился в Зорро, полностью облачившись в черное: шляпа, плащ, носки. Для полноты картины он даже позаимствовал у кого-то рапиру.

Образ Бона Скотта тоже вышел довольно зрелищным: на нем был обтягивающий комбинезон на подтяжках, а с лица не сходила улыбка. У молодой и преимущественно женской аудитории разбегались глаза. Малкольма, казалось, устраивало, что эти двое заняли центральное место. Сам он стоял на привычном месте, справа от ударной установки, выбивая из своей Gretsch самый максимум. Кого волновало, что они пели под фонограмму?

Ведущего «Обратного отсчета» быстро покорило сочетание рок-н-ролльной мощи, юмора и театральности. Он смог выразить свои чувства к группе одним словом: фантастика.

Когда группа играла в мельбурнском Festival Hall в канун нового, 1974 года перед аудиторией в 5000 зрителей, младший брат Малкольма уже стал культовым героем. Толпа скандировала «Нам нужен Ангус! Нам нужен Ангус!» еще до начала выступления. Шоу транслировали по радио в прямом эфире. Среди артистов были Hush, которых Ангус окрестил «Синие Замшевые Стринги» (вскоре после этого они записали свой главный хит – кавер на песню старых рокеров «Bony Maronie»), и бывший вокалист Masters Apprentices Джим Кейс.

Уровень сценического мастерства группы быстро рос, что, несомненно, доказало шоу в Festival Hall. Малкольм осваивал искусство игры на простой, но очень эффектной ритм-гитаре, а безумное соло Ангуса во время марафона «Baby Please Don’t Go» стало незабываемым событием. Бон оттачивал мастерство общения со зрителями. Представляя «Can I Sit Next to You Girl», он высмеял медленное продвижение песни в чартах. «[Эта пластинка] заняла 100-е место в Сиднее, 200-е место в Перте и 1000-е место в Мельбурне».