Текст книги "Смертельная битва"

Глава 16

Ситуация становилась критической, но Соня была готова действовать. Ей было приказано выйти через Кэно на Шен Цуна, но она бы скорее убрала его вместе с Мориарти, чем позволила им убить пастушка.

К счастью, Кун Лао уступил бандитам, и кризис разрешился сам собой. Теперь она могла спокойно продолжать играть ею же придуманную роль преступницы Джильды Сталь.

Она видела испуганные лица, выглядывавшие из темных окон, когда их небольшой отряд проходил по деревне Вуху, отчетливо ощутила страх крестьян за Кун Лао и поняла, насколько священник был всем им нужен. Ей даже подумалось, что не может быть у человека большей радости, чем от осознания собственной нужности людям.

Кун Лао отвел незваных гостей в храм и показал им большую библиотеку, что располагалась в центре древнего здания. Там Кэно обвязал вокруг шеи мальчика кожаный ремешок, другой конец которого закрепил на шее Мориарти, приказав бандиту немедленно расправиться с пастухом, если Кун Лао начнет мудрить.

– Если все пройдет нормально, – сказал главарь священнику, – все останутся живы. Если нет – первым будет убит пастух, а вслед за ним на тот свет отправятся еще несколько твоих земляков. У нас есть спутниковые телефоны, поэтому связь поддерживается без проблем. Усек?

Кун Лао кивнул головой и пообещал Кэно, что никаких недоразумений не будет. Вместе с тем священник еще раз предложил бандиту хорошенько обдумать то, что он собирался сделать.

– Осуществление твоего плана, – сказал он, – даст Шен Цуну власть над всеми смертными на земле. Но еще страшнее то, что это откроет путь в наш мир одному из самых могущественных бессмертных из иного мира – ужасному Шао Кану и его ордам демонов.

– Слишком много болтаешь, – ответил Кэно со своей обычной зловещей ухмылкой. – Хватит меня стращать. Расскажи лучше об этой горе Ифукубе.

Кун Лао взял лампу и поднялся по лестнице на балкон, где были расставлены полки с древними свитками. Главарь банды внимательно следил за каждым движением священника, а остальные сели на циновку, разложенную посреди комнаты, в ожидании угощения, которое вот-вот должны были принести монахи.

Перед тем как приступить к поданной похлебке, Кэно дал ее попробовать Чин Чину. Мальчик поднес миску к губам и отхлебнул глоток.

– Ну, как ты себя чувствуешь? – спросил мальчика бандит, внимательно наблюдая за тем, как тот ставит миску на пол.

– Теплее стало, – ответил мальчик. – Очень горячая похлебка.

– Дурак, я не о том тебя спрашиваю. Ты не отравился?

– Нет, господин, – сказал пастух.

Кивнув головой, Кэно взял невысокую белую, покрытую глазурью глиняную миску и с удовольствием выпил все ее содержимое.

– Хотя, – продолжил Чин Чин, – повар мог положить туда корень тойре, но его действие мы почувствуем только завтра к утру.

Красный глаз Кэно выстрелил в мальчика, как лазерный луч. Бандит быстро поставил миску на пол.

– Ты что, издеваешься?

– Нет, господин, – испуганно ответил мальчик, – Я… я только ответил на ваш вопрос.

Кэно обернулся к Кун Лао.

– Эй, проповедник, – сказал он, – неужели твои люди настолько глупы, что собираются меня отравить?

В ответ Кун Лао произнес:

– Мы учим, что убивать человека нельзя, как бы он ни был зол и порочен. В этих стенах тебе нечего опасаться. По крайней мере, с нашей стороны тебе ничто не грозит.

Соне казалось, что священник глядит на нее как-то особенно внимательно, хотя полной уверенности в этом у нее не было. Кун Лао никак не мог знать, кем она была на самом деле и в чем состояла ее задача. Это было известно только Лю Кану и ее начальнику из специального подразделения, полковнику Дэвиду Джорджу.

Кэно немного подумал над словами Кун Лао и кивнул.

– Это хорошая традиция. Она поможет уберечь твои свитки от дыр, что наковыряли бы в них пули, причитавшиеся повару. А то я уж собрался было этим заняться. Хотя на вкус этот супчик отравленным не кажется. Из чего его варили – из бычьей шкуры?

– Из фазаньих клювов, – ответил с балкона Кун Лао. – Когда мы убиваем живое существо, чтобы поддержать собственные силы, мы следим за тем, чтобы был прок от всех частей его тела. Пухом и перьями набиваем подушки и матрасы, когти используем как письменные принадлежности…

– Надо же, вот здорово, – бросил Кэно, – очень интересно. Лучше скажи мне, скоро ты там найдешь нормальную карту, где была бы толком указана дорога к горе Ифукубе?

– Ее-то я и ищу, – ответил Кун Лао. Шнайдер фыркнул, глядя в свою миску.

– Что-то все это напоминает мне фильм Бинга Кросби, – пробурчал он. – Из тех комедий, что он поставил с Бобом Хоупом и Дороти Лемур.

– Заткни хлебало, Шнайд, – прошипел Кэно. – Не мешай этому святоше заниматься своим делом.

– Да я вовсе не с ним говорил…

– Мне плевать, с кем ты болтал, Шнайд. Но этим ты отвлек его от дела.

– Лучше бы вам двоим поскорее заткнуться, – громко сказал Мориарти, перекрикивая звуки, доносившиеся из вставленных в уши динамиков его плеера. – Из-за ваших дрязг я музыки не слышу!

Кэно зыркнул злым взглядом сначала на него, потом на Шнайдера, но оба бандита молчали. Тогда главарь снова поднес к губам миску с похлебкой.

Пока мужчины бранились, Соня внезапно ощутила, что священник действительно внимательно ее изучает. Его пристальный взгляд, который, казалось, проникал в самую глубь ее существа, как бы устанавливал между ними некую невидимую связь, проходил ей прямо в мозг и что-то там искал. И наконец, видимо в чем-то убедившись, священник одарил ее широкой улыбкой и вернулся к своим свиткам.

– Вот, нашел, – сказал Кун Лао и стал спускаться вниз по ступеням. – Ту карту, которая вам нужна. Гора Ифукубе сейчас называется Энджайлас. Ее так назвали в честь известного археолога, который в начале века там, в пещерах проводил раскопки.

– Спасибо за исторические пояснения, – оборвал его Кэно. – Почему бы тебе, пока мы едим, не поискать себе какую-нибудь обувь? Я собираюсь отправиться в путь, как только мы закончим.

– Но в темноте туда лучше не ходить, – сказал Кун Лао. – Тропа очень опасна…

– Не беспокойся, – снова перебил его бандит. – У нас есть фонари, а в случае чего и пушек хватит. Все будет в лучшем виде.

На это Кун Лао сказал:

– Опасности, о которых я тебя предупреждаю, не от мира сего. Ты хочешь вторгнуться в царство богов.

– А теперь прямо как в фильме Стива Ривеса, – прокомментировал Шнайдер. – Или как в «Ясоне и аргонавтах». Видел это кино?

– Да, – сказал Кэно, – и на этот раз я с тобой согласен. Пора двигаться. – Опустошив вторую миску, главарь распорядился: – Мориарти, отдай Шнайду свой МК. Ты останешься здесь с Сенни, карабина тебе будет достаточно, боеприпасов отсыплем. Если с нами что случится, вы тут, ребята, позаботитесь, чтобы от этой деревни камня на камне не осталось.

– Понял, – сказал Мориарти, передавая один из своих стволов Шнайдеру. Джим By вручил ему аппарат спутниковой связи.

Кэно глубоко вздохнул и взглянул на Кун Лао.

– Все там будем, монах. Ты готов отправиться в дорогу?

Кун Лао позвонил в колокольчик, и когда появился один из монахов, священник попросил его принести ему шапку и футляр для свитка. Когда тот исполнил просьбу, Кун Лао аккуратно скатал свиток, положил в футляр из бычьей шкуры и перекинул его на веревке через плечо. Потом надел широкополую шляпу, ободряюще улыбнулся Чин Чину и как был босой, в одной тонкой белой тунике вышел в холод ночи.

За ним последовали гуськом Кэно, державший наготове кинжал, Шнайдер с М-44 наперевес, Джим By, тащивший запасы продовольствия и второй аппарат спутниковой связи, и Соня Блэйд, не спускавшая руки с ножа, в рукоятку которого был вмонтирован миниатюрный передатчик. Она не сводила глаз со священника, который, как она понимала, на самом деле был птицей гораздо более высокого полета, чем та, за которую он себя выдавал.

Глава 17

– Ты уверен в этом? – процедил сквозь зубы Шен Цун. – Ты совершенно в этом уверен, Рутай?

От прочерченного на полу магического круга донесся измученный голос демона:

– Я… я уверен. Старый враг заручился поддержкой нового союзника… во сне. Во сне, Шен Цун!

– Кто этот старый враг? – спросил Шен Цун, хотя знал ответ наперед.

Не один век томящийся в заточении демон взвыл:

– Наш соперник… проклятый повелитель грома – Рэйден… который… как и наш великий хозяин Шао Кан… сотворен первозданным божеством!

– Не может быть, – в бессильном бешенстве прорычал Шен Цун. – С чего бы это Рэйден решил вернуться спустя столько долгих лет?

– Боюсь, Шен Цун… что он вообще никогда не уходил! Это ведь он… обучил своей премудрости первого Кун Лао… и тот талисман, что ты ищешь, сотворил. Я нутром чую… он всегда был среди нас… вмешивался в события… тайно.

– Зачем? Талисман охранял?

– Да… отчасти!

– Почему же тогда он его не уничтожил?

– Не мог, – ответил Рутай. – То, что сотворено богом… и отдано смертному… не может быть взято богом обратно…

Пальцы колдуна судорожно сжались в кулак, которым он с силой ударил по покрытому скользкой пленкой порошку, образовывавшему кольцо магического круга.

– Не для того я столько трудился, чтобы теперь, когда цель моя уже так близка, какой-то жалкий смертный меня остановил… даже если ему помогает божественная сила!

– Тогда тебе надо действовать… против Лю.

Шен Цун кивнул. Ему бы очень хотелось найти способ сломить самого Рэйдена, но он не осмеливался вступить в круг, чтобы попросить о помощи Шао Кана. Колдун опасался навлечь на себя ярость повелителя тьмы именно сейчас, когда узнал, что на хвосте у этого кретина Кэно висело ни много ни мало три человека из Общества Белого Лотоса, любой член которого, будь то мужчина, женщина или ребенок, в совершенстве владел всеми боевыми искусствами ниндзя. Даже в том случае, если он пошлет Горо, чтобы покончить с ними, полной гарантии успеха не было. Могучему гиганту ничего не стоило расправиться с одним из членов общества, но сразу с троими? Для этого Шен Цуну был нужен еще помощник, хитрый и изворотливый, который бы двигался как шершень – невидимо и неслышно.

– Где он, Рутай? Где тот единственный, кто может мне помочь?

Последовала продолжительная пауза.

– Я… я ищу его. – Через какое-то время бестелесный голос проговорил: – Я его вижу… Шен Цун. Он… прячется.

– Где?

– В пещере… на горе… к северу от Венчжоу.

– Это на него похоже, – проговорил Шен Цун. – Тех денег, что он получает за свои дела, вполне хватило бы на жизнь в роскоши и богатстве. Однако он выбирает лишения на пути к новым знаниям.

– И смертельную опасность! – добавил Рутай.

– Да, смертельную опасность, – согласился Шен Цун. – Но не суди его строго, Рутай. Иные люди заслуживают смерти. Я позову его…

– Не торопись! Я должен предостеречь тебя, Шен Цун. Он проклят!

– Проклят? Кем?

– Бессмертным Ю, – простонал Рутай.

Шен Цун почувствовал, как по спине у него побежали мурашки.

– Божественным Ю?

– Да… тем, который, как говорят, живет в подземных пещерах горы Лошадиное Ухо… что принадлежит богине Куан Лин. Он – незримый дух каналов… и туннелей… он покровительствует тем, кто ими пользуется, – людям и животным.

– Чем же обидел Ю наш дерзкий друг?

– Он… убил человека, – ответил Рутай.

– Какого еще человека?

– Сборщика пошлины… который оставил преступный мир… он был напарником человека, которого… ты… ищешь.

– С какой стати божественный дух Ю вдруг обратил внимание на это преступление? – удивился Шен Цун.

– Он того человека… медленно выпотрошил мечом… а его подручные заставили жену и сына жертвы смотреть на это! Потом… останки убитого… были выкинуты в канал!

Шен Цун вскинул брови.

– И это все? Я-то думал, он и впрямь$7

– Так оно и было! – взвизгнул Рутай. – Когда останки убитого… таким образом… были выброшены в канал, священные воды Ю… оказались осквернены!

Шен Цун улыбнулся.

– Значит, это действительно тот человек, который мне нужен, – сказал он. – Тот, кто настолько дерзок, чтобы бросить вызов божественному духу, не дрогнет перед членом Общества Белого Лотоса и даже перед божеством, которое ему покровительствует. Я пошлю Хамачи, Рутай. Когда он приблизится к цели, смотри ему повнимательнее в глаза и направляй его!

– Хорошо… Шен Цун.…

Повернувшись так быстро, что шитый золотом зеленый халат обмотался вокруг его ног, колдун вышел из своего дьявольского святилища и по ступеням каменной лестницы поднялся в самую верхнюю комнату южной пагоды. Хоть гнев в нем все еще бушевал, теперь, по крайней мере, он знал, как ему защитить Кэно, чтобы Шао Кан не отнял еще одну частицу его собственной души.

Толчком распахнув дверь, Шен Цун пронесся мимо двух душ, облаченных в плащи с капюшонами, присматривавших за птицами дворца. Бесчисленное их множество было собрано здесь со всех уголков мира, заперто в богато украшенных клетках из тростника и стали, бамбука и слоновой кости, ивовых прутьев и даже веревок и предназначалось исключительно для развлечения самого Шен Цуна. Он холил и лелеял своих пернатых питомцев, в числе которых были великолепные экземпляры обычных соловьев и редкостных певчих птиц, сосновых дубоносов, черных коршунов и краснохвостых ястребов.

Правда, некоторые из этих птиц содержались здесь по соображениям более утилитарным. Его соколы были обучены летать на большую землю и убивать отравленными когтями неугодных хозяину, а прекрасные белые голуби умели переносить вести в любой район Восточного Китая.

Шен Цун подошел к небольшому письменному столу, стоявшему в углу комнаты, больше походившей на каменный мешок, зажег свечу, взял кисточку и красной тушью написал мелкими, убористыми иероглифами на листке тонкой рисовой бумаги:

ЛЮ КАН И ДВА ДРУГИХ ЧЛЕНА ОБЩЕСТВА БЕЛОГО ЛОТОСА СТОЯТ ЛАГЕРЕМ К ЗАПАДУ ОТ ВУХУ, НАПРАВЛЯЮТСЯ НА ВОСТОК, ЧТОБЫ ПЕРЕХВАТИТЬ БАНДУ ЧЕРНОГО ДРАКОНА. ЭТИХ ПАРНЕЙ, КОТОРЫЕ ЛЕЗУТ НЕ В СВОЕ ДЕЛО, НАДО ОСТАНОВИТЬ. ТЫ – МОЯ ПОСЛЕДНЯЯ НАДЕЖДА. ПОДАЙ С ПТИЦЕЙ ЗНАК, ЧТО ТЫ ПОШЕЛ ЗА НИМИ.

ШЕН ЦУН

Закончив писать послание, колдун подошел к одной из клеток, осторожно вынул голубя, обернул сложенную записку вокруг его правой лапки и закрепил послание красной ниткой. Аккуратно держа птицу двумя руками, он обошел многочисленные клетки и остановился у окна, черные ставни которого были закрыты. Один из служителей тут же подскочил, щелкнул шпингалетами и распахнул окно.

Шен Цун склонился к птице и мягко сказал ей:

– Я знаю, ты не подведешь меня, мой верный Хамачи. Лети и передай мое послание в тот район, который ты хорошо знаешь. Рутай будет смотреть твоими глазами и направит тебя туда, куда следует. Потом возвращайся ко мне, мой верный маленький слуга. Прилетай побыстрей и будь осторожен. Я принесу тебе за это человеческую жертву.

В последний раз взглянув в черные глазки-бусинки своего бесценного посланца, Шен Цун подкинул голубя в воздух и долго смотрел, как птица махала белыми крыльями, взмывая в звездное небо.

– Лети, бесценный мой. Лети! Тебе не нужны ни каналы, ни туннели, ни благосклонность высокомерного Ю, чтобы выполнить порученную миссию!

Когда птица скрылась из виду, колдун медленно повернулся и прошел по выложенному черными каменными плитами коридору в свои покои, отослал слугу в капюшоне, предложившего ему еду и питье, и лег на пухлые шелковые подушки дожидаться рассвета.

– Шен Цун… быстро сюда!

– В чем дело? – устало спросил колдун.

– Я вижу его… Он их ждет!

– Кто? Кто еще пытается ставить мне палки в колеса?

Голос Рутая отдавался в его мозгу.

– Рэйден! Рэйден их ждет!

Шен Цун в мгновение ока вскочил на ноги и пошел в свое святилище. Колдун хоть и был за целый день измотан плетением тайных интриг и козней, но никак не мог допустить, чтобы богу грома удалось его остановить… даже если бы для этого ему пришлось войти в магический круг и прибегнуть к помощи могущества самого Шао Кана.

Глава 18

Пещера, где он скрывался, была расположена в двухстах футах над уровнем моря в почти отвесной скале. Вход в нее был настолько мал, что туда с трудом мог протиснуться взрослый человек. Чтобы добраться до пещеры, надо было карабкаться по базальтовой стене, а на это не осмелился бы почти никто из смертных. Такой подъем был очень труден даже для нескольких паукообразных и сумчатых тварей, которые пытались туда забраться.

«Должно быть, некоторых из них подослал сам Ю, – подумал он, и на его губах заиграла самодовольная ухмылка. – Эти маленькие убийцы, наверное, хотели меня покарать за то, что я пролил кровь в его драгоценный канал. – Ухмылка пропала, как только он вспомнил о совершенном убийстве. – Кровь предателя… того, кто дал клятву верности, а потом повернулся к нам спиной. Того, кого мы разыскивали двадцать долгих лет».

Предатель Йон Парк совершил самое страшное преступление, и заберись хоть сам Ю в эту пещеру, он не дрогнул бы при встрече с ним и вновь был бы готов пролить кровь изменника-ниндзя.

Пещера эта находилась в двухстах милях южнее острова Шимура, но голубь долетел до нее задолго до рассвета. Усевшись на выступ узкого входа, птица один раз проворковала и стала ждать, как ее учили.

Очень скоро ниндзя проснулся и почти на четвереньках под низким сводом, не позволявшим распрямиться во весь рост, приблизился к ней. Несмотря на холодный пол и промозглую сырость, на нем было только белое исподнее. Отвязав от лапки птицы послание, он тут же прочел его в тусклом лунном свете.

Ухмылка вновь скривила его губы, бледные и землистые, как у покойника. Маленькие, очень узкие глаза, оторвавшись от послания, взглянули на посланца, потом на рассеянный и тусклый луч лунного света, слабо освещавший лишь вход в пещеру.

Он ласково погладил птицу по грудке ногтем указательного пальца.

– Хамачи хороший. Возвращайся к своему хозяину и передай ему, что я получил послание и готов выполнить его просьбу. Конечно, за соответствующее вознаграждение, – сказал он.

Потом окинул взглядом несколько стопок свитков в дальнем конце пещеры. Его гонораром станет еще один манускрипт из библиотеки Шен Цуна – свиток многовековой давности, восходящий к дням первых ниндзя. В нем излагались тайные боевые приемы членов клана убийц, к которому он принадлежал, – Лин Кей. Одно название приводило в ужас людей, знающих, что оно означает.

При мысли о богатой истории клана, у него от гордости даже перехватило дыхание, и с новой силой разгорелась ненависть к Йон Парку. Созданным около 1200 года нашей эры первым отрядам ниндзя поручали охрану сегунов в Древней Японии. Лин Кей был одним из кланов ниндзя, члены которого покинули Японию и с 1310 года обосновались в Китае. Они похищали пятилетних и шестилетних детей и воспитывали их в своих тайных убежищах, скрытых в пещерах и лесах. Они делали из них прекрасных спортсменов, выдающихся ученых и несравненных воинов, мастерски владевших не только всеми видами известного тогда оружия, но также способных превращать в грозное оружие даже такие, казалось бы, сугубо мирные предметы, как туго свернутая бумага, становившаяся при необходимости и ножом, или наполненный песком носок, удар которым мог стать для врага смертельным. Еще они учили детей – как мальчиков, так и девочек – самым разным ремеслам, превращали их в плотников и рыбаков, священников и даже нищих, а потом рассылали по городам и деревням, где они обосновывались и в дальнейшем выполняли поручения своих инструкторов и хозяев.

Во время изнурительных и опасных тренировок гибли не только дети, но даже многие юноши и девушки: некоторые из них не могли на пять минут задерживать дыхание под водой и тонули, реакция других оказывалась недостаточно быстрой, и их насмерть поражало грозное оружие наставников и тренеров, некоторые умирали от голода, холода или жажды, когда их без еды и пищи, совершенно обнаженных оставляли одних в пустынях или в горах, чтобы они сами выбирались оттуда и возвращались домой. Но те, кому удавалось выжить, становились членами клана Лин Кей.

Сняв шнурок с одного из свитков, полученных от Шен Цуна раньше, ниндзя обмотал им клюв птицы, осторожно развернул ее и подбросил во тьму звездной ночи. Потом он, согнувшись в три погибели, подобрался к дальнему углу пещеры, где стоял сундук, который в свое время втащил сюда на спине, – в нем лежали все его пожитки: инструменты ремесла ниндзя.

Открыв сундук, он стал вынимать из него вещи, необходимые для выполнения порученной миссии. Он достал черные штаны и куртку с капюшоном, которые не только согревали тело, но и давали возможность незаметно для постороннего глаза передвигаться в темноте. Потом надел серебряную маску, закрывавшую лицо и шею так, что их ничем нельзя было поранить; обвязался белым поясом и накинул на плечи специальную просторную накидку, в которой легче было прыгать с большой высоты; надел специальные ботинки, в толстых подошвах которых были специальные полости для воздуха – надув их, можно было пробежать небольшое расстояние по воде. Затем прикрепил к рукам специальные защитные доспехи – серебряные пластины, с помощью которых он мог генерировать исходивший из его души холод и на время замораживать противников, сковывая их движения.

С внутренней стороны его широкого пояса были пришиты многочисленные специальные карманы, куда он положил пару ножей для метания, привязанных к длинному, тонкому нейлоновому шнуру; миниатюрные дымовые шашки со слезоточивым газом и склянки с ядами; трубку для дыхания под водой; и петарды, взрывы которых были предназначены для отвлечения внимания противника. К запястьям он прикрепил крюки, которыми можно было пропороть врага в бою или подняться с их помощью по отвесной стене; за спину перебросил длинную цепь. На ее конце крепился посох, в полый конец которого было вставлено острое лезвие выкидного ножа.

Несмотря на многочисленные атрибуты своего снаряжения, ниндзя мог передвигаться быстро, тихо и незаметно для окружающих. Вернувшись к входу в пещеру, таинственный и внушающий страх Саб-Зиро выбрался наружу и быстро спустился со скалы вниз, на берег моря.

Неподвижно застыв на земле в тени скалистого утеса, ниндзя вдруг ощутил доселе неизвестное ему чувство страха. Оно никак не было связано с предстоящей работой – ее бояться было нечего; место, служившее ему временным пристанищем, также не внушало ему никаких опасений. Охвативший его ужас был не от мира сего… Он исходил от чего-то такого, что нельзя было ни видеть, ни слышать, а можно было только чувствовать.

Тем не менее, привитые с детства традиции ниндзя помогли ему преодолеть это наваждение. Он вспомнил, что самое страшное для него, как и для других членов клана, – не смерть как таковая, а смерть в бесчестье. Такого с ним случиться не могло никогда, а больше бояться ему было нечего.

Усилием воли заставив себя забыть о непонятном страхе, чтобы ничто не отвлекало от порученной миссии, выносливый и прекрасно натренированный Саб-Зиро упруго побежал по залитому серебром лунного света прибрежному песку к тропе, которая вела в леса и горы, окружавшие деревушку Вуху.