Текст книги "Смертельная битва"

Глава 19

Йон Парка несло в совершенной, абсолютной, непроглядной темноте; он ощущал себя уютно и расслабленно, где-то между сном и явью, хотя в глубине подсознания понимал, что он… мертв. На спине он лежал или на животе, было непонятно; в окружавшем его полном мраке невозможно было сориентироваться, он только чувствовал, что его куда-то влечет. Он не знал, из чего состояло его существо – из частиц материи или бестелесного духа, он ровным счетом ничего не видел; просто ощущал себя частью той самой тьмы, которая несла его куда-то вместе с самой собой.

Сборщик пошлины пытался соединить растекавшиеся во мраке обрывки туманных мыслей. Воспоминание о боли вернулось к нему легко и быстро: обжигающая, непереносимая, мучительная боль, когда клинок кромсал его живую плоть… медленно вспарывал ее изнутри, от живота вверх, к ребрам, пока наконец не остановился.

Почему же он тогда не умер сразу?

У Йон Парка, при его сидении в будке на берегу древнего канала, всегда было много времени на раздумья. Читать он не мог, а вся его работа заключалась в том, чтобы поднимать и опускать шлагбаум и собирать пошлину с торговцев, рыбаков и путешественников, пользовавшихся каналом, а потом отдавать собранные деньги местным властям, которые платили ему за это скромное жалованье – пять юаней в неделю. Разгуляться на эти гроши было, конечно, нельзя, он еле сводил концы с концами, но это было именно то, к чему он стремился. Он сошел с предначертанного ему пути ниндзя, чтобы обрести право на семью.

Его часто посещала мысль о смерти. Когда он еще только начинал карьеру ниндзя и горел желанием проявить себя на этом поприще, приученный думать лишь о чести, смерть его не страшила. Однако позже, когда пошел четвертый десяток его жизни – и это в стране, где мало кто доживал до шестидесяти, – он все чаще стал задумываться о кончине.

Парку всегда казалось, что истекающему кровью человеку умирать легче, потому что, потеряв сознание от боли, он почти ничего не будет чувствовать. Хоть он был ниндзя, ему как-то сказали, что тяжелораненый обычно впадает в шок, и это состояние помогает ему перенести страшную боль.

Теперь он должен был признать ошибочность этого утверждения. Все было совсем по-другому. Когда клинок вонзился ему в бедро и кровь его хлынула фонтаном, он услышал крики жены и сына и явственно ощутил, что ничто так не препятствует смерти, как сильная боль. Это она дает человеку силы цепляться за жизнь – превозмочь физические страдания в душераздирающем крике, в жгучей ненависти к убийце.

Саб-Зиро. Так называли палача люди, повалившие Парка на пол в его кабинке для сбора пошлины. Так звали чудовище, по приказу которого из стоявшей неподалеку хижины выволокли его жену с сыном, чтобы они смотрели, как кромсают плоть и проливают кровь их мужа и отца, чтобы они видели, какого цвета внутренности, вывалившиеся из его рассеченного живота, когда он был еще живой, когда корчился от адской боли и что было мочи вопил, и умирал…

А теперь его куда-то уносило.

Он знал, что умер, потому что прекратилось дыхание. Он помнил, как боль скрутила все его существо, сдавила мозг до умопомрачения, а потом ушла, покинула его. Но убила его не боль: то, что осталось от его тела, лицом вниз бросили в канал, и он утонул. Размышляя над этим теперь, он подумал, что ситуация была просто нелепой: тело его почти пополам было рассечено мечом, плоть изрезана на куски, кровь и внутренности растеклись по полу и разбрызгались по стенам, но смерть наступила от того, что он утонул.

Если бы он остался жив, то, скорее всего, рассмеялся бы над этим. Да, рассмеялся, если б только мог забыть свою бедную жену и сына-подростка, их нечеловеческие вопли и стоны, с которыми они смотрели на его кровавое истязание и муки. Они по крайней мере остались живы, но как сильно это изранило их души! Вряд ли они смогут когда-нибудь оправиться от кошмарного потрясения. Особенно жаль ему было своего чудесного, мягкого, доброго сына Цуя, который любил заниматься рисованием… он так сильно был к нему привязан.

Внезапно Йон Парк почувствовал, что больше его никуда не несет. Он был все так же невесом, как и раньше, не чувствовал себя самого, но теперь рядом с ним находился кто-то еще. По-прежнему его окружала темень, в которой, не было видно ни зги, но перед его мысленным взором возникло некое создание, которое он не только никогда не видел, но даже в самом страшном кошмаре вообразить себе не мог. У него были мускулистый торс человека, волчья голова, ниже от пояса – тело барса, покрытое хитиновым покровом, как у жука, передние ноги, как у лягушки, задние – как у медведя и загнутый крючком кверху скорпионий хвост.

Тут он услышал голос, назвавший его имя:

– Йон Парк.

– Что? – спросил он.

– Меня зовут Ю, я божественный дух-покровитель каналов и туннелей.

– Я… я слышал о тебе, Ю! Моя бабушка любила рассказывать всякие притчи. Но ведь ты миф!

– В каждом мифе есть доля правды, а истину нельзя разделить на части – она целостна и едина. Я реален, Йон Парк!

– Почему ты здесь оказался! – спросил Йон. – Где я сейчас нахожусь!

– Ты попал в чистилище, в пространство между жизнью и смертью, – ответил божественный дух. – Но куда ты попадешь дальше, пока неизвестно. Чтобы определиться, тебе предстоит сделать одно дело.

– Какое дело?

В волчьих глазах Ю мелькнули искры гнева, он оскалился, оголив длинные белые зубы.

– Отнявший твою жизнь человек осквернил мой канал. Не тем, что убил тебя, Йон Парк, а тем, как он это сделал. Он разорвал души твоих жены и сына, и частицы их теперь будут вечно странствовать по моим каналам. Они не успокоятся до тех пор, пока мы не отомстим убийце за твою гибель.

Услышав эти слова, дух Йон Парка – он понял теперь, во что превратился, – почувствовал, как в нем затеплился и стал разгораться былой боевой пыл ниндзя.

– Я хочу, чтобы ты вернулся назад, – сказал Ю. – Я хочу, чтобы ты вернулся и принес мне душу человека, который тебя убил.

– Как же я это сделаю? – спросил Парк. – У меня ведь нет больше тела.

Божественный дух придвинулся к нему ближе.

– Но у тебя остался сын.

– Да, – согласился Йон Парк, – но ведь он… он же художник! У него нет в этом деле ни подготовки, ни опыта!

– Зато он молодой и сильный, он горит желанием за тебя отомстить. Если твой дух вселится в его тело, то сможет мгновенно перемещаться в пространстве. Оружием ему послужат шипы и колючки обитателей моих каналов. С твоей помощью он создаст потрясающую картину… смерти!

– Нет, – возразил Парк. – На долю Цуя и моей жены уже выпало достаточно страданий. Если он ее покинет, у нее никого не останется…

– Ты не прав, – сказал божественный дух, растворяясь в темноте. – Вы оба будете с ней.

Потом Йон Парк ощутил, что его вновь куда-то влечет. Сначала медленно, потом все быстрее его выносило из чистилища обратно в мир живых, в то место, которое было ему хорошо знакомо…

Глава 20

Он наблюдал на ними с верхушки дерева, ожидая подходящего момента, чтобы появиться…

Низкий туман стал стелиться по полю, а Кэно, Шнайдер, Сенни и Соня Блэйд под именем Джилли продолжали следовать за Кун Лао, освещавшим фонариком путь к священной горе Ифукубе.

– Не слишком забегай вперед! – крикнул Кэно. – Понял, что тебе говорят, штурман?

– Слушай, шеф, – сказал Шнайдер, – тебе не кажется, что этот человек заслуживает большего уважения? Я имею в виду, что он священник, и все такое.

– Священник? – хмыкнул Кэно. – Ордена Света, что ли? И что это такое? Религия? – Он подошел поближе к Кун Лао и ткнул его в бок ножом. – Ну-ка, Кун Фу, расскажи мне подробнее, что это такое – Орден Света?

– Ты спрашиваешь, чтобы посмеяться надо мной или потому, что действительно хочешь об этом узнать?

– А тебе-то какая разница? – бросил Кэно. – Говори, не то я позвоню Мориарти и прикажу ему сделать из головы Чина головку швейцарского сыра.

Кун Лао печально вздохнул.

– Сильные мира сего всегда преследуют верующих… и в итоге всегда остаются в проигрыше. Но тебе, Кэно, я расскажу. Орден Света – это вера, зародившаяся около двадцати веков тому назад.

– Это же две тысячи лет! – вырвалось у Шнайдера.

– Ну, спасибо тебе, Эйнштейн, – крикнул ему в ответ Кэно.

Кун Лао продолжал:

– Мы верим в то, что основными источниками света являются знание, любовь и искусство, но есть и многие другие дополнительные его источники, такие, как опыт, жертвенность, благотворительность, труд и самоотречение. Мы учим, что эти источники света помогают душе обрести доброту и святость, необходимые ей для того, чтобы противостоять любым силам зла.

– Ты что, – произнес Кэно, – хочешь сказать, что, если Шнайд приставит тебе пушку к спине, нажмет на курок и пуля пробьет тебе сердце, ты не умрешь?

– Конечно, я умру, – ответил Кун Лао, – но смерть никак не сможет изменить уже прожитую мною жизнь, равно как и то наследие, которое я оставляю живым.

– Но сам-то ты будешь мертвее Авраама Линкольна.

– Это так, – согласился Кун Лао, – но Орден Света не придает отдельной жизни всеобъемлющего значения. Нас больше интересует сам поток жизни, великий парад человеческих душ, составляющих в совокупности одну огромную душу бога Пан Ку. Мы верим в то, что, если все эти души станут добродетельными, возможно, все человечество как единое целое обретет то величие, которое некогда открылось в этом первородном божестве.

– Надо же, – не без доли сарказма произнес Кэно. – Я уже жалею, что задал тебе этот вопрос.

– А мне жаль, что ответ мой до тебя не дошел, – в тон ему ответил Кун Лао.

Кэно немного отстал от священника и дальше пошел рядом со Шнайдером.

– Этот малый меня прямо расстроил.

– Мне кажется, ты сам себя расстроил, – сказал Шнайдер. – Но я ничего такого не знаю. Все, что в этом храме хранится, – он ткнул указательным пальцем себе в голову, – я узнал из фильмов. Если Карлтон Гестон или Виктор Мэйче такого не говорили, значит, и мне это неизвестно.

Кэно только головой покачал и пошел дальше.

– Не верю я, Джилли, во всю эту чушь, – сказал он, поравнявшись с женщиной и Джимом By. – И вообще, мне начинает казаться, что я единственный, кто здесь не свихнулся.

– Если так, то это уже действительно страшно, – сказала она, ускоряя шаг, чтобы не потерять из виду Кун Лао, который вошел в лощину, где стелившийся по земле туман высотой почти в рост человека был гуще, чем раньше. Тяжелые тучи застилали свет почти полной луны.

Ночная тьма и туман, казалось, многократно усиливали треск сухих веток и шорох листвы под ногами.

– Эй, Лао! – крикнул Кэно, когда свет фонарика проводника стал блеклым желтым пятнышком в сгустившемся тумане. – Не забудь: потеряешь нас – не найдешь Чина.

– Я пообещал довести вас до горы, – отозвался Кун Лао, – и сдержу слово… если это будет в моих силах.

– И что твое это должно теперь означать! – спросил Кэно. – Ты сможешь и будешь вести нас вперед, пока я…

Остаток фразы застрял у Кэно в глотке, потому что прямо над ними невероятно широкой, ослепительной полосой сверкнула молния. В мгновение ока туман рассеялся, как легкий дымок, тучи пропали и безоблачное небо засияло звездами. На толстой ветке дерева во весь рост стоял бог грома Рэйден.

– Дальше вы ни шагу не ступите! – прогремел он.

Кэно и все остальные в изумлении взглянули вверх.

– Господи, святые угодники! – оторопело пробормотал Шнайдер, и челюсть его отвисла.

Кэно мгновенно подскочил к своему одуревшему помощнику и вырвал у него из рук карабин. Прицелившись в Рэйдена, он выпусти длинную очередь, но все пули с грохотом взорвались, напоровшись на выпущенную из пальца бога грома молнию.

Злобно отбросив в сторону бесполезный карабин, Кэно выхватил нож и с мастерской точностью послал его в ту же цель. Рэйден поймал его у самой своей груди, и нож исчез в ярком пламени, подобном вспышке магния.

– Довольно, – произнес Рэйден. Из-под островерхой пирамиды соломенной шляпы его глаза сияли холодным белым огнем.

Сверкнула еще одна молния, и бог грома оказался рядом с Кэно. Руки его были опущены вниз, пальцы искрились электрическими разрядами.

– Вы вторглись туда, куда вас не звали, – сказал Рэйден. – Здесь вы сложите сейчас свое оружие и уберетесь восвояси.

Блеснула еще одна молния – но не такая, как предыдущие. Она была красного цвета и не столько осветила небо, сколько рассеяла тьму вокруг. Из самой ее сердцевины появились две фигуры – одна высокая, худощавая, другая неестественно большого роста и гораздо более мощная.

Когда бог грома обернулся, чтобы взглянуть на них, тонкие губы огромной фигуры искривились в злобной ухмылке.

– Рэйден! – проревел низким голосом Горо. – Я уже давно жду встречи с тобой!

Стоявший рядом с Горо Шен Цун бросил взгляд на державшего фонарь человека и улыбнулся.

– Я полагаю, перед нами Кун Лао, – сказал он. – Ты очень похож на своего далекого предка. Это отрадно, особенно если учесть, что через несколько мгновений ты получишь возможность с ним встретиться.

Глава 21

Цуй Парк лежал на соломенном матрасе, уставившись полными слез глазами на тростниковую крышу хижины. Боковым зрением через открытое окно он видел огни деревни. Все жители ее отдыхали после ужина. Те, у кого были телевизоры, глазели на экраны, а у кого их не было, играли в шахматы и кости, некоторые вели беседы под звездным небом, покуривали трубки или пили чай. Немногие близкие друзья отважились прийти и отдать дань уважения и памяти его отцу, большинство же знакомых боялись это сделать – слухи о его гибели внушали людям такой ужас, что они предпочитали не высовываться из дома. Цуй вынужден был один вылавливать останки отца из канала, потому что не нашлось ни одного храбреца, который вызвался бы ему помочь.

Проплакав весь день, мать его, наконец, заснула. Теперь, когда ему не надо было ее опекать и успокаивать, Цуй мог сосредоточиться на собственном горе от невосполнимой утраты.

«Почему они это сделали?» – не переставал он задаваться одним и тем же вопросом.

Юноша знал кое-что о жизни и обычаях ниндзя. Отец рассказывал ему о своем прошлом, о недовольстве, которое вызвало у хозяев его желание оставить ремесло тайного воина. Но это случилось двадцать лет назад. Почему же они пришли за его жизнью теперь?

– Потому что раньше они не могли меня найти.

Цуй рывком сел на кровати.

– Кто здесь?

Тьма, окутывавшая комнату, странным образом преобразилась; свет, исходивший снаружи, отражался от умывальника и радиоприемника, от металлического абажура лампы и зеркала… однако казалось, что в этой темноте двигалось какое-то непрозрачное, еще более темное облако, и субстанцию, из которой оно состояло, можно было бы назвать абсолютной тьмой.

– Не бойся, Цуй, – сказал тот же до боли знакомый голос. – Это я, твой отец.

Юноша затряс головой, пытаясь отогнать от себя наваждение. Его немного выдающаяся вперед челюсть отвисла, в ясных карих глазах застыл ужас.

– Этого не может быть. Тоже, наверное, их работа – и со мной эти негодяи хотят сыграть какую-то злую шутку.

– Здесь нет никакого подвоха.

Голос приблизился, расплывчатое пятно непроглядной тьмы – тоже. Цуй сообразил, что голос исходил именно от него. Юноша прижался спиной к кирпичной стене хижины.

– Я пришел просить тебя о помощи, – проговорил призрак Йон Парка. – Божественный дух Ю послал меня в мир живых отомстить за мою смерть… с твоей помощью.

– Нет, – простонал Цуй, – это у меня от горя разум помутился.

Продолговатая часть темного пятна протянулась к нему, и хотя Цуй не заметил ничего похожего на пальцы, он почувствовал на плече леденящий холод.

– Я не иллюзия, сынок, – сказал Ион, подходя ближе, – я – бессмертная душа Йон Парка, бессмертная и беспомощная, потому что бесплотная. Я не могу ни к чему прикоснуться. – Теперь этот леденящий голос звучал совсем рядом с ухом юноши. – Я не могу никого убить. Поэтому, сынок, мне нужно твое тело.

– Ты… хочешь получить мое тело? Но как?

– Я вселюсь в него на время. Чтобы мой дух и мое мастерство стали твоими, а твой разум и твое сердце останутся при этом такими, как они есть – добродетельными и незапятнанными.

– Навсегда? – спросил Цуй. – Ты останешься во мне навсегда?

– Мы с тобой станем единым целым, – прошептал Йон Парк, – но лишь до тех пор, пока миссия моя не будет исполнена. Потом я удалюсь и обрету покой, а ты вернешься к матери, к обычной своей жизни.

– Мать, – проговорил Цуй, соскальзывая с кровати, – мне надо разбудить ее и все ей рассказать.

Холодная рука застыла перед Цуем, преграждая ему путь.

– Нет, сын мой!

– Но почему? Мама захочет знать, что ты… что с тобой стало. Ну, что ты еще в каком-то смысле живой.

– Нет, сынок, – проговорил дух Йона, – я не живой. Она не сможет ни видеть меня, ни слышать. Путь каждой души после смерти предначертан свыше, и божественный Ю сделал так, что лишь ты можешь со мной общаться. Никто, кроме тебя, ничего обо мне не сможет узнать.

Цуй вновь покачал головой.

– Этого просто не может быть. Я, верно, сошел с ума.

– Нет, ты не прав, это может быть, и это есть, – отозвался Йон.

Цуй взглянул на него еще раз – очертания тени трансформировались. Ее ноги, грудь и голова оставались непроглядно черными, но те места, где должны были быть руки и плечи, щеки и рот, стали отливать золотом, а на лбу и вокруг темных глаз обозначилась человеческая плоть. Пальцы рук тоже стали золотистыми и протянулись к юноше.

– Ю наделил меня силой одного из своих подданных, – сказал дух, сливаясь с телом своего сына. – В придачу к тем способностям, которые я передаю тебе, от моего бессмертного божественного благодетеля ты получишь особые качества, которые помогут тебе отомстить за мою смерть.

Когда дух отца вселялся в него, смешиваясь с его собственным естеством, тело Цуя похолодело и онемело. Его руки, казалось, покрылись золотистыми перчатками, на лицо и шею плотно легла золотая маска, которую закрыл темный капюшон, ноги и торс облеклись в черный костюм ниндзя.

– Держись молодцом, – сказал Йон.

Цую стало теплее, он больше не ощущал страха. Юноша поднялся с кровати и взглянул на свои руки.

– Да, – сказал он, пробежав пальцами по перчаткам, закрывавшим руки. – Теперь, мне кажется, все в порядке.

Юноша легкой, неслышной походкой подошел к окну, присел на корточки и направил вытянутый кулак в сторону стоявшего во дворе дерева. Не успел он об этом подумать, как из его запястья вылетела короткая, острая стрела. Просвистев в воздухе, она попала в дерево, пробила его навылет и врезалась в стоявшее за ним ведро со льдом.

Цуй распрямился.

– Я готов, отец, – сказал он, – готов обрушить свою ярость на тех, кто предал тебя страшным мукам… ярость Скорпиона!

Написав матери записку с просьбой не волноваться за него, Цуй неслышно вышел из хижины через окно, и его поглотила ночь.

Глава 22

Готовый ко всему и осторожный, Рэйден пристально следил за тем, как все четыре мощные руки Горо угрожающе сжимались и разжимались. Пальцы их судорожно хватали воздух.

– Не вздумай пошевелиться, бог грома! – прогрохотал Горо, его заостренные уши сдвинулись чуть вперед, в злых красных глазах полыхал огонь ненависти.

– Да, – сказал Шен Цун Рэйдену, – давай продлим очарованье нашей встречи, или она тебе не по душе? Она уже давно должна была состояться, хотя, честно говоря, я был бы не против отложить ее еще на чуток.

– Ты уж прости меня, что я так тебя разочаровал, – не без доли ехидства ответил бог грома.

– Ты не так меня понял, – сказал Шен Цун. – Я вовсе не разочарован. Ведь не все могут, как ты, появляться где угодно с такой легкостью. Шао Кан был недоволен тем, что произошло, и ему пришлось нас сюда телепортировать. Сам понимаешь, сколько энергии потребовалось повелителю, чтобы распространить свои чары за пространственный барьер между мирами.

– Он не повелитель, – резко возразил Кун Лао.

– Ну, может быть, он и не является твоим повелителем… пока, – ответил Шен Цун, на несколько шагов приблизившись к богу грома. Блеск, исходящий из глаз Рэйдена, осветил кожу колдуна, на которой стало еще больше морщин, его потускневшие глаза, чуть сгорбленную под тяжестью расшитого халата фигуру. Стоя рядом с Шен Цуном и глядя на него, можно было почувствовать витавший в воздухе привкус смерти. – Чтобы Шао Кан смог нас сюда перенести, мне пришлось отдать ему еще одну частицу своей души, – дребезжащим старческим голосом произнес колдун. – Хорошая же новость, Рэйден, состоит в том, что, когда Горо тебя одолеет и мы отошлем твою божественную душу во Внешний Мир, не только моя душа полностью восстановится, но Шао Кану достанет душ для того, чтобы осуществить давно задуманное вторжение в Земной Мир. Впрочем, – взгляд его безразлично скользнул по лицам собравшихся, – мне не вполне ясна суть его замыслов. За полторы тысячи лет жизнь здесь сильно изменилась. Кун Лао сделал шаг вперед.

– Шен, эта борьба бессмысленна. Зло не может стать ни выходом, ни решением. Будь заодно с нами.

– Ты хочешь, чтобы я вступил в Орден Света? – усмехнулся Шен Цун. – Ты слишком долго жил в глуши, монах. Да и душу мою мне хотелось бы восстановить.

– Мы сможем тебе в этом помочь, – продолжал Кун Лао. – Шао Кану она не принадлежит. Он ее лишь хранит. А мы сможем помочь тебе получить ее обратно.

Шен Цун слегка поклонился.

– Спасибо тебе, верховный жрец, но я хотел бы не только вернуть себе все частицы своей души, но и помогать Шао Кану править миром. Думаю, даже ты в состоянии понять, насколько меня манит такая перспектива.

– Шао Кан тебя раздавит, – проговорил Рэйден.

– Не болтай ерунды, – сквозь сжатые губы презрительно процедил Шен Цун. – Если уж речь зашла о том, кто кого раздавит. – Горо, тебя ждет работа!

– О да! – прорычал монстр, нагнул голову и, как бешеный бык на тореадора, помчался на Рэйдена.

Сверкнула молния, в ярком блеске которой бог грома растворился, чтобы вновь материализоваться на вершине дерева, а Горо тем временем всеми четырьмя лапами схватил пустоту.

– Л Кун Лао-то прав, Шен Цун! – донесся сверху голос Рэйдена. – Единственный путь спасения для тебя – встать на его сторону!

– Я бы на твоем месте сейчас в последнюю очередь думал о моем спасении, – со злостью ответил Шен Цун.

Пока колдун говорил, могучие ноги Горо успели затормозить. Монстр бросил испепеляющий взгляд на Рэйдена, подошел к толстому дереву, на вершине которого тот стоял, и с размаху ударил кулаком по его стволу в три обхвата. Ночь раскололась от треска рушащегося лесного гиганта, во все стороны полетели ветви и сучья. Рэйден спрыгнул вниз – прямо на плечи Горо, легко оттолкнулся от них и молнией взмыл на вершину другого дерева. Горо злобно зарычал, развернулся и бросился к нему, но, подкошенный молнией, которую метнул в него Рэйден, растянулся на земле.

– О-о-о-о-о-у-у-у-у-у! – завыл Горо, шлепнувшись плашмя на спину. Из того места, где молния ударила в его бронзовую кожу, вился дымок, на набедренной повязке и красном поясе зияли прожженные черные дыры.

– Тебя, наверное, спортивной чести и этике состязаний не учили, – бросил Шен Цун Рэйдену. – Если бы ты такой фортель выкинул во время Смертельной Битвы, я бы тебя немедленно дисквалифицировал.

Рэйден спрыгнул с дерева, приземлился точно между Горо и Шен Цуном и поднял вверх руки.

– Хорошо, я стану биться по твоим правилам, – сказал он. – Пусть только смертные отсюда уйдут.

– Конечно! – воскликнул Шен Цун. – Я для того сюда и телепортировался. Если бы ты не полез в их дела, нас бы здесь уже не было.

– Нет, – сказал Рэйден. – Они должны вернуться в деревню, а не продолжать путь к горе.

Шен Цун сделал шаг ему навстречу.

– Кун Лао пускай возвращается, но остальные пойдут вперед.

– Нет! – крикнул Рэйден.

– Ты слишком много болтаешь! – прорычал Горо.

Неожиданно набросившись на Рэйдена, дикий сын Внешнего Мира сжал бога грома в железных тисках всех своих четырех рук, не дав ему и глазом моргнуть. Рэйден протянул руки вперед и изо всех сил ударил ими Горо в живот, но монстр, казалось, этого даже не почувствовал. Верхними своими трехпалыми лапищами он обхватил запястья Рэйдена, крепко сжав его ладони.

– Ну-ка попробуй теперь метнуть свою молнию! – издевательски прорычал Горо, продолжая сжимать ладони бога грома и двумя свободными руками нанося ему сокрушительные удары по корпусу.

Пока два неземных существа мерились силой, Шен Цун повернулся к Кун Лао. Руки колдуна были опущены, но ладони, от которых вдруг пошел небольшой дымок, он держал поднятыми кверху.

– А теперь, священник, можешь продолжить свой путь. На восток… к горе.

– Я туда не пойду, – решительно сказал Кун Лао.

Тем временем Рэйден обхватил ногами массивные ноги Горо, нагнулся вперед, а потом резко ударил затылком монстру в нос, одновременно ногами пытаясь сбить его с ног. Голова Горо от удара запрокинулась назад, ноги его подкосились, и он шмякнулся на спину. Удар от падения на миг вышиб из него дух, и он ослабил железную хватку, которой сжимал Рэйдена. Бог грома вскочил на ноги и попятился назад, стремясь уйти от противника на безопасное расстояние.

– Ага, трус, отступаешь! – прорычал Горо, поднимаясь на ноги.

– И не думаю, – ответил Рэйден.

Как только Горо поднялся, бог грома подпрыгнул и лицом вперед с вытянутыми перед собой руками полетел на монстра. Кулаки Рэйдена ударили в его брюхо с такой силой, что Горо согнулся пополам и отпрянул. Не давая ему подняться, Рэйден подошел к врагу и схватил его за две руки. Скривившись от непомерного веса чудовища, бог грома попытался перераспределить эту тяжесть, выставив вперед одну согнутую ногу, а другую отставив назад. Это помогло ему поднять огромную тушу Горо над головой и бросить ее вперед.

– Комбинация удалась, – не без удовольствия сказал сам себе бог грома.

Горо снова с грохотом свалился на землю, взметнув вверх пожухлые листья. Одна из его массивных правых лап ухватилась за ствол поваленного дерева. Скрытый от глаз противника кучей земли, перемешанной с листвой, монстр поднял его и метнул в Рэйдена. Попав ему в плечо, ствол сбил бога грома с ног.

– Это тоже не по-спортивному, – заметил Шен Цун, – но ты заслужил такое отношение, бог грома.

Горо подошел к Рэйдену. Уклонившись от удара головой, который тот попытался ему нанести, монстр обхватил бога грома тремя лапами, а четвертой стал с неистовой силой молотить его по всему телу. Рэйден с молниеносной скоростью вертел головой, пытаясь уклониться от страшных ударов. Ему удалось еще раз сбить гиганта с ног и броском через голову повалить его на землю рядом с Кэно и Шнайдером, которые в страхе отскочили в разные стороны от поверженного бронзового гиганта.

– Просто поверить не могу, – сказал Кэно, когда он и его спутники отошли на безопасное расстояние от места схватки и спрятались за большим валуном. – Ведь это же тот самый тип, что приходил ко мне в комнату. У него же четыре лапы, чтоб его черти драли!

Рэйден с Горо стояли на ногах друг против друга. Рэйден вытянул вперед правую руку на уровне своего лица, а левую, сбоку свисавшую вниз, сжал в кулак. Горо стоял в боевой позиции, медленно перебирая в воздухе всеми четырьмя руками, как борец, изготовившийся к атаке.

– Я так думаю, до конца этой схватки еще далеко, – сказал Шен Цун, обращаясь к Кун Лао, – а времени у нас в обрез. – Теперь клубы дыма, исходившие от его ладоней, стали серыми и густыми. – Ты поведешь Кэно на поиски талисмана? Кун Лао гордо поднял голову.

– Нет, Шен Цун. Я не отдам силам зла то, что мой далекий предок хотел от них скрыть.

Колдун мрачно ухмыльнулся. Клубы дыма, вихрясь, стали понемногу обретать форму человеческих тел.

– Отдашь, непременно отдашь, – злорадствовал Шен Цун. – Вопрос лишь в том, сделаешь ты это по доброй воле или нет.

Как только Рэйден увидел, что дым начал обретать человеческие очертания, он напряг мощные ноги, готовясь к очередному выпаду. В тот же миг не сводивший с него глаз Горо прыгнул на бога грома, который был на голову его ниже, обхватил его поперек тела, повалил на землю и всеми четырьмя лапами стал его к ней прижимать.

– Неплохо это у тебя получилось, Горо, – сказал Шен Цун, продолжая держать раскрытые ладони поднятыми кверху. Одну из них он протянул в направлении Кэно, другую – к Кун Лао. Фигурки из вихрящихся клубов дыма стали обретать с ними сходство. – Пред ликом Шао Кана, – начал творить свое заклинание колдун, – все должны пасть ниц, ничья воля не может ему противостоять. Против могущества Шао Кана, – продолжал он, медленно сводя обе руки, – не устоит ничто.

– Нет! – воскликнул Рэйден, когда обе фигурки сблизились.

Несмотря на то, что четыре руки Горо сильно стесняли его движения, бог грома умудрился высвободить левую руку, протянул ее в сторону Шен Цуна и послал молнию.

Ударив заклинателю в руки, молния отбросила Шен Цуна на валун, за которым спрятались Кэно и Шнайдер. Пока он летел, ему удалось выкрикнуть несколько слов на фенга – колдовском языке кантонского диалекта.

Не успел стихнуть грохот грома, не прошла еще резь в глазах от вспышки молнии, как раздались раскаты злобного смеха Шен Цуна, эхом отозвавшиеся где-то вдалеке.

– О великий и могучий Рэйден! – сквозь хохот еле выговорил колдун. – Самое героическое божество, всем богам бог! Тело твое и дух воистину бессмертны, только в разуме ты слегка помутился. Кретин безмозглый! Ты сделал именно то, что мне было надо. Мне очень была нужна твоя молния… без нее мое заклинание осталось бы пустым звуком!

Как только тьма вновь сгустилась и зловещая тишина окутала поляну, блеск глаз Рэйдена из белого стал золотистым. Тусклого желтоватого света выпавшего из рук Кун Лао фонарика было достаточно, чтобы бог грома убедился в том, что магия Шен Цуна сработала.