Текст книги "Коллекционеры смерти"

Глава 50

Палубный матрос парома, курсирующего на линии Форт-Морган – остров Дофин, размотал швартовочный трос и бросил его на покрашенную белой краской палубу. Щелчком он выбил из пачки сигарету и, опершись на поручень, закурил, разглядывая пассажиров. В основном это были семьи, отправляющиеся отдыхать на своих мини-вэнах с номерными знаками Среднего Запада. Ребятишки показывали пальцами на чаек, ныряющих в морскую пену за кормой. Их родители фотографировали приближающийся остров Дофин, словно это была какая-то достопримечательность. Паром был заполнен примерно наполовину – машин пятнадцать плюс парочка прицепов с лодками и велосипедами. Обычная картина для этого времени года – сплошь туристы.

А этот, подумал матрос, заметив пожилого мужчину, пристально смотревшего вдаль, точно не турист. Загар такой, будто он прокоптился на солнце до самых костей. Выцветшая голубая рубашка, поношенные брюки цвета хаки, потертые высокие ботинки. Возможно, бывший строитель; но не рабочий, скорее, прораб или что-то в этом роде.

Матрос окинул взглядом бухту Мобил, ожидая, по рулевой развернет паром бортом к причалу.

– Плачу доллар за такую сигарету, – услышал он голо за спиной и, обернувшись, увидел в двух шагах от себя того самого загорелого старика.

– Конечно, мистер.

Матрос вытряхнул сигарету из пачки и отмахнулся от предложенной платы. Он зажег для старика свою зажигалку, и тот осторожно прикрыл пламя ладонями. Сделав глубокую затяжку, старик закашлялся.

– С вами все о'кей? – спросил матрос.

Мужчина криво улыбнулся и посмотрел на сигарету.

– Отвык, давненько не курил.

– Как долго?

– Я не курю с 1 января 1980 года. Твердо решил бросить на год, а получилось на целое десятилетие.

Матрос удивленно поднял брови.

– А сейчас почему закурили?

Старик набрал полную грудь дыма, задержал его там на несколько секунд, потом выпустил через рот и ноздри одновременно. Он пристально смотрел на остров Дофин.

– Помогает ждать.

– И чего же вы ждете?

– Ответов на вопросы, – сказал старик, снова затягиваясь сигаретой. – Вот уже тридцать пять лет.

Лидия повесила трубку и подошла к дверям на террасу. Она раздвинула занавески и стала смотреть на залив, слегка раскачиваясь с носка на пятку, словно пританцовывая под музыку, звучавшую в ее голове. Мимо пронеслась стая чаек – белые вспышки на фоне синего неба.

Я приподнял голову и, обращаясь к ее спине, спросил.

– Кого же вам удалось убедить занять ваше место в зале суда? Кто стал Плачущей Женщиной?

Она перестала раскачиваться. Я находился от нее под таким утлом, что мог заметить, как странным образом за несколько секунд обвисло ее лицо; Когда Лидия повернулась ко мне, на губах ее снова появилась улыбка, но шея горела красными пятнами, дыхание было частым и порывистым, как от возбуждения.

Юна сделала четыре быстрых шага и прыгнула мне на грудь. Воздух вырвался из моих легких«, как из воздушного шарика, и пока я пытался вдохнуть, она продолжала улыбаться, глядя на меня сверху-вниз.

– Мне не пришлось уговаривать эту маленькую, переполненную пафосом сумасшедшую, Райдер. Она сама умоляла меня отдать ей вуаль. А я все отговаривала: «Нет, Чейни, это священный момент А она все рыдала и причитала. Наконец я вздохнула и сдалась: «Ну ладно, Чейни» только никому ни слова, и тогда ты сможешь отправиться с Марсденом на небеса вместо меня. Я присоединюсь к вам через пару недель». Она выполнила инструкции насчет письма, а после этого разнесла свою маленькую головку вдребезги. Копы поймали нескольких полоумных, которые подтвердили, что Плачущей Женщиной была девушка по имени Калипсо… Никто не знал достаточно много, чтобы сложить вместе всю картину, поэтому по моему следу никто не пошел.

Она сошла с моей груди, и я наконец вдохнул нормально. Лидия бухнулась на диван и ударила меня в ребра носком туфли.

– Эго Марсдена заложило фундамент, Райдер. Остальное довершили слухи. Вместе с запущенными в необходимую среду фрагментами картин.

– Украденной работы Трея Фориера.

На короткий и жуткий миг глаза Лидии остекленели челюсть отвисла. Но уже через секунду ее лицу вернулось прежнее выражение.

– Вы докопались и до Фориера? – изумилась она. – И выяснили, кто я такая? Вы стоите того скудного жалованья, которое вам платят. По правде говоря, главной причиной, по которой я выбрала остров Дофин, была необходимость приглядывать за вами. Я предпочитаю держать основных игроков в поле зрения, чтобы контролировать, насколько правильно они себя ведут. И, разумеется, чтобы… – Она вопросительно подняла брови, ожидая, что я продолжу недосказанную мысль.

– Чтобы вовремя закончить их участие в игре.

– Вы были молодцом, Райдер, хотя я не давала вам практически ничего такого, кроме некоторых малосвязанных между собой странностей, за что можно было бы уцепиться. Вовремя уцепиться, я имею в виду.

– Странностей вроде тех, что обнаружились в «Уютных хижинах»? Свечи, цветы и грошовая бижутерия?

– Но ведь это сработало и вовлекло вас в дело, не так ли? – И все это ради подтверждения подлинности картин, – констатировал я.

Она вскочила с дивана и заметалась от окна к окну, выглядывая на улицу и разговаривая со мной через плечо.

– Подтверждение подлинности было самой большой проблемой. Я годами продавала лоскутки в качестве образцов. Основные брокеры, вроде Уолкотта, весьма условно подтверждали их аутентичность, и это, конечно же, было частью игры: Ну, это действительно очень напоминает знаменитую манеру Гекскампа,. Но как доказать что вся коллекция настоящая? Для этого мне требовался мощный авторитет, который бы сказал; Да, я считаю, что эти картины созданы Марсденом Гекскампом.

– Авторитет никак не ниже специалиста из отдела психопатологических и социопатических исследований.

Она повернулась ко мне и подмигнула.

– Я закопала Мари за два дня до церемонии в мэрии, планируя самостоятельно создать себе кого-то в качестве такого эксперта. Но это предполагало взять его в союзники, что дорого и опасно. А потом я увидела ваш снимок с этой странной наградой – стальная челюсть, глаза праведника, напыщенный вид – и прочла статью. Вот кто станет моей авторитетной фигурой. Откопала Мари, обмыла ее и создала эту маленькую сцену в мотеле. Я забросила свою наживку, и на нее, громко сопя, явился мой эксперт.

– И нашел там отпечатки пальцев Койла. Только подумать!

– Я сделала так, что Рубин свозил меня туда в прошлом месяце. «Я хочу потрахаться в каком-нибудь сомнительном месте, Рубин, чтобы это напоминало секс с проституткой…» У него были свои собственные экзотические фантазии, и идея ему понравилась. Кстати, запись, которую вы слышали, была сделана во время переговоров пару лет назад, когда флоридские политики и застройщики делили большой строительный проект. – Она с удивлением посмотрела на голову Койла. – А Рубин, нервничая, всегда говорил так, будто речь идет о государственной тайне.

– Вы, должно быть, здорово развлеклись, показывая нам с Гарри обрывок картины, якобы пришедший Койлу по почте.

– Это было именно то, что нужно для качественной лжи, Райдер, – факты и образы. Когда я уходила из мотеля, меня осенило, что я должна была оставить рядом с телом картинку… дать вам первое упоминание о Марсдене.

– Поэтому на следующий день вы отправили лоскуток по почте в монастырь.

Она снова ткнула меня носком туфли в ребро.

– И вы попались на это, верно?

– Попались, – согласился я.

– А потом я вернулась и наклеила картинку над гниющей головой Уикки и снова позвонила этой идиотке репортерше: Хейди Уикки из Элрейна.…

– Зачем вам нужно было их убивать?

– Пару месяцев назад я была на побережье залива, в ресторане, и туда зашла Уикки. Представьте себе ее реакцию. У нее чуть глаза не вылезли на лоб. Я не знаю, поверила ли она в то, что увидела, но рисковать я не могла. Что, если бы они стали обсуждать это между собой? Разговоры могли бы дойти до старого копа по имени Джейкоб Уиллоу. Это он положил конец нашим небольшим художественным экспериментам много лет назад, от которых на его заплесневелой заднице до сих пор шерсть встает дыбом. Время от времени он все еще продолжает рыскать вокруг нас Мне следовало бы еще много лет назад прибавить его к своей коллекции финальных моментов.

– А что насчет Нэнси Честейн?

– Я дала ей шанс Проезжая мимо этой сумасшедшей, я сказала ей «привет». К несчастью для нее…

– Она узнала вас, развернулась и побежала.

Лидия снова подмигнула.

– Но недалеко.

– А Койл? Он ведь не был коллекционером, верно?

Она ухмыльнулась.

– Вы имеете в виду все это дерьмо в рамках у него на стене? Это все появилось после моего похода, в хозяйственный магазин и мясную лавку: гвозди, веревки… Пару рубашек я натерла куском свинины. Нашел свое место и кусочек засохшего говяжьего языка. На обустройство тайной комнаты у меня ушло меньше одного дня.

– Хамерле считал, что Койл не был коллекционером, но я ему не поверил. Хамерле тоже не имеет к этому никакого отношения, так?

– Уоррен даже мастурбировать не смог бы без инструкции на видеокассете. Но тогда он был адвокатом Марсдена. – Она опять ударила меня ногой. Больно. – Но вам ведь и это известно, не так ли, мистер Умник?.

Я кивнул.

– У вас острый, ум, Райдер. Давайте поиграем, посостязаемся в этом с леди Калипсо. Вопрос: Что было главной причиной того, что я пошла работать в «Хамерле, Мелбайн и Раус»? Подсказка: Это не опыт и умение Койла вести переговоры, хотя его репутация добавила еще один чудесный штрих в подтверждение подлинности картин.

Снова ее туфля ткнула меня в бок; она играла со мной, как кошка с пойманной мышью.

– Ну, давайте, Райдер. Попробуйте сообразить, если сможете.

Я подумал о друзьях и знакомых, которые увлеченно коллекционировали фото бейсболистов, огнестрельное оружие, какие-то древности. Их всех объединяла одна общая черта: стремление глубже постичь ту область, которая их так интересовала. И я сказал:

– Вы общались с потенциальными участниками разнообразных торгов в условиях офиса. Основные коллекционеры знали Хамерле как адвоката, защищавшего на суде Марсдена Гекскампа. Хамерле рассказывал нам, что ему периодически звонили коллекционеры и пытались вытянуть из него информацию. Вы создали поистине золотую взаимосвязь.

Она сделала вид, что аплодирует.

– Никто точно не знал, куда подевались картины после смерти Марсдена, но у каждого была своя теория. шинство спекуляций сводились к тому, что на них наложил лапу адвокат или что он, по крайней мере, знает, где они. Его имя, стоящее на первом месте в названии солидной фирмы, только подтверждало их домыслы.

Она встала и посмотрела на меня сверху вниз; глаза ее сияли, триумфом.

– Они хотели верить – и я дала им картины Фориера. Они хотели закономерности – я дала им Уоррена Хамерле. Они хотели подтверждения – я предоставила им вас.

Глава 51

– Алло, это миссис Бловайн?… Это снова мисс Барстоу. Как вы поживаете сегодня? Я знаю и прошу извинить. Это просто особенности жизни в этих краях. Быть может, вам стоит взять шланг и смыть его?… Нет, я не собираюсь указывать, что вам делать. А ваш муж на месте?… Я подожду, благодарю вас.

Лидия закрыла микрофон трубки ладонью и повернулась ко мне.

– Эта сучка Бловайн только и делает, что хнычет, – то у воды какой-то странный вкус, то постели слишком жесткие, теперь вот на террасе нагадили птицы… Просто хочется взять консервный нож и выковырять ей глазенки.

– Если вы показали им подтверждающее видео и газетную статью, они знают, кто я такой.

– Они ничего не видели до своего приезда. Моим покупателям сообщили, что вы живете в этом районе. Вам, конечно, не симпатизируют, но ваше реальное присутствие здесь вызывает лишь большее доверие.

Она убрала руку от микрофона и снова запела в трубку.

– Алло, мистер Бловайн? Это мисс Барстоу. Хочу сообщить вам, что очень скоро заеду…

Лидия проверила часы, снова заклеила мне рот пластырем и отправилась вытаскивать заброшенную сеть. А я делал очередные безуспешные попытки освободиться от пут. Гарри был в округе Болдуин, Денбери – у себя на станции. Не дождавшись звонка, они наверняка приехали ко мне выяснить, в чем дело, но не обнаружили ни меня, ни машины. Они никогда не додумаются заглянуть в соседний дом – с чего бы им это делать?

Спустя еще минут двадцать Лидия затащила в комнату шикарный кожаный чемодан. Я вытянул шею в ее сторону.

– Вы их убиваете, да?

Она поставила чемодан рядом с другими и любовно оглядела весь ряд.

– Вы видели сиськи у этой сучки Бловайн, Райдер? Эти огромные искусственные дойки?

– Их трудно было не заметить.

– Мне ужасно хотелось взять с собой нож и выяснить, как и что туда вставила эта жирная свинья. Но, к сожалению, это расходится с моими планами.

– Так они все еще живы?

Она хитро ухмыльнулась.

– Хорошо, я расскажу вам, как все произойдет. По соседству с домом моих крепко связанных и жутко перепуганных покупателей будет найден убитый коп. Они узнают об этом часов через шесть-десять, когда выйдут из страны грез после таблеток, которые я заставила их принять. К этому времени я немного ослаблю их веревки, и у них будет выбор: либо залечь на дно и никогда больше об этом не вспоминать, либо обратиться к властям, после чего начнется весь этот ад: расследование, адвокаты, огласка…

Эта Лидия-Калипсо снова великолепно просчитала человеческую сущность – коллекционеры вещей серийных убийц – это воплощение патетического гротеска – в общем-то несчастные и незащищенные люди. К тому лее по своей природе они трусы, которые наверняка смирятся с потерями, скроются и в темноте ночи будут зализывать свои раны.

Я уперся пятками и немного повернулся, чтобы видеть ее.

– Меня мучает один вопрос, Лидия. Как на картинку, которую вы послали в монастырь, попало мое изображение?

Она посмотрела на меня с удивлением.

– Что?

– Там под слоем краски был рисунок человека, похожего на меня. На дальнем плане виднелась Эйфелева башня. Он был затерт, но лаборатория его обнаружила.

И снова я заметил мгновенную, как вспышка молнии, отрешенность на ее лице, словно перед смертью. Глаза остекленели, рот открылся, дыхание замерло. Через несколько секунд бледность и пустота ушли и лицо ожило. Она уставилась на меня.

– Я не понимаю, о чем вы говорите. – Она отвернулась и, подойдя к бару-холодильнику, налила себе апельсиновый сок.

Похоже, Лидия-Калипсо обдумывала мой вопрос, но, не найдя подходящего ответа, решила опустить его как малозначащий. Возможно, так ее извращенная, но удивительно сконцентрированная психика борется с замешательством? Психический механизм дает сбой, тогда как сознание поглощает и анализирует неожиданную информацию, – какая-то форма дисассоциативной дисфункции?

– Откуда взялась картинка, попавшая в монастырь, – сменил я тему.

Она поставила сок на стойку и взглянула на часы, готовясь к очередному звонку.

– Затея с порезанным на дорогостоящие маленькие кусочки искусством не могла продолжаться вечно, Райдер; это главная причина, по которой я начала планировать мою последнюю игру. Пару лет назад я обратилась к источнику за последними несколькими обрывками, подумав, что и они могут пригодиться.

– Фориер.

– Подкупив за три тысячи охранника в сумасшедшем доме, я сказала, чтобы он стащил у Фориера все, что хоть как-то напоминает живопись. Мой воришка принес несколько лоскутков, оставшихся у Трея со старых времен… Один я послала Мари, второй приклеила над разлагающимся трупом Хейди, еще один оставила в письменном столе Рубина. Но каждый вложенный цент окупился, удерживая вас, Райдер, при деле.

– Выходит, хорошо, что Фориер выжил после побоев, которые вы нанесли ему там, в Париже.

Она постучала себя по виску, месту, где у Фориера был проломлен череп.

– Просто у него оказалась очень крепкая голова. Но вы правы – это хорошо. Я потом его еще использовала – дважды, собственно говоря.

– У вас были его маски, и вы продолжали убивать, Лидия. Верно? Вы должны были это делать.

Она встала из-за стойки и пошла на меня, словно дикая кошка. Я набрал воздуха, ожидая, что она снова прыгнет мне на грудь. Но вместо этого она опустилась на колени и уставилась в мои глаза.

– Вы когда-нибудь видели финальный момент, Райдер? – прошептала она, дыша мне прямо в лицо. – По-настоящему? Ту самую долю секунды, когда можно понять, из чего мы все сделаны? Этот момент выплескивается из глаз, разливается по полу, как грязь, в которой клокочет всевозможное дерьмо. Это поразительно. Но ощутить это может только кто-то особенный, Райдер.

Я отвернул голову, не выдержав ее взгляда.

– На месте своих убийств вы оставляли маски Фориера, – спокойно сказал я, стараясь вновь вернуть ее к бахвальству и увести от темы финального момента.

Лидия положила руку мне на лицо и, вставая, оперлась на него. Она медленно направилась назад к стойке.

– Странные вещи, эти маски. Фориер был потрясающим художником. Блестящий выдумщик. Вы ведь видели фрагменты его работ, что вы об этом думаете, Райдер?

В ответ я мог только пожать плечами.

– Он растерял весь свой талант, – сказала она. – Возможно, тогда, когда мы проломили ему голову. Эти маски были жутко уродливыми. Но они охраняли меня.

Я смотрел в потолок. Ее способность использовать до последней капли другого человека – Гекскампа, девушку в зале суда, Трея Фориера – была просто сверхъестественной. Главная опасность социопатов заключается в том, что, в отличие от остальных людей, они не обременяют себя общечеловеческими задачами повседневной жизни. Они сконцентрированы только на себе и каждой свой клеточкой устремлены на достижение собственных потребностей и целей.

Я следил за тем, как она набирает номер, медленно подносит трубку к уху.

– Алло, мистер Павалхи? Как приятно снова слышать ваш голос…

Через несколько минут она ушла. Я яростно пытался высвободиться, орал в закрывавшую рот ленту. Удерживаемый метлой на спине, я не мог перекатываться по полу Я был немым куском теплого мяса, таким же уязвимым, как голый паралитик среди стаи волков.

Глава 52

Джейкоб Уиллоу вылез из своего грузовичка, и его туфли утонули в песке. На подъездной дорожке и возле дома машины Райдера не было. Уиллоу преодолел десяток ступеней и поднялся на небольшое крыльцо. Он постучал и в ожидании ответа огляделся вокруг. На данном участке прибрежной линии было всего три дома. На востоке стояло большое и причудливое строение. Дома Райдера и его соседа с запада были намного скромнее. Дорогими их делало лишь расположение на берегу моря. Отличное место для жизни…

Уиллоу постучал снова. Тишина. Он спустился со ступенек и пошел вокруг дома, мимо столика для чистки рыбы, байдарки, стола для пикника, затем спустился на берег и глянул вверх, на террасу. В окне, по-видимому, кухни горел свет. Он обошел дом в обратном направлении, надеясь услышать хоть что-нибудь – шаги, звуки радио. Ничего, все тихо. Уиллоу вернулся к своему грузовичку и взялся за телефон, чтобы позвонить Райдеру, но тут вспомнил последние слова детектива: События развиваются слишком стремительно…. мне нужен телефон.

Он вздохнул и бросил сотовый назад в кабину. Он было и сам решил последовать за ним, но подумал: Какого черта, может, Райдер поехал в магазин за чем-нибудь.

Уиллоу захлопнул дверь машины и вернулся к крыльцу. Он надел темные очки, надвинул шляпу и уселся под горячим солнцем южной Алабамы, жалея, что у него нет еще одной сигареты.

Я слышал, как кто-то заглушил двигатель на дорожке перед моим домом; это был дизель – значит, не Гарри и не Денбери. У кого из тех, кого я знаю, был такой автомобиль?

Уиллоу. На его большом «додже» стоял дизель. Разговаривая с ним часа полтора назад, я сказал, что сижу дома и жду информацию. Неужели он занервничал, рванул на паром и приехал на остров?

Похоже, что именно так и должен был поступить старый коп.

Во мне вспыхнула искра надежды, но почти так же быстро погасла. Хотя Джейкоб Уиллоу находился от меня в каких-то двадцати метрах, я не мог подать ему знак, что нахожусь здесь. И что еще хуже: через несколько минут вернется Лидия; что будет, если она узнает Уиллоу?

Замороженная голова Рубина Койла, лежавшая у моих колен, казалось, смотрела на меня с явной насмешкой.

Уиллоу поднялся со ступеньки и потянулся. Нужно было что-то предпринимать, Райдер, вероятно, находился на материке. Ветер чуть не сорвал шляпу с его головы, и он едва успел ее поймать. Уиллоу бросил взгляд на залив и замер: в пяти метрах от берега вода вспенилась и потемнела; пятно двигалось параллельно берегу. Он быстро прошел мимо дома к пляжу, не выпуская из виду темный объект.

Акула, подумал он, разглядев над поверхностью веды спинной плавник, небольшая, сантиметров восемьдесят. Она охотилась в неглубокой впадине у берега, гоняясь за стайкой мелкой рыбешки. Схватила, отступила, снова схватила, оставляя за собой кроваво-серебристый след. Акулы никогда не бывают сытыми, они запрограммированы жрать, не переставая, с самого рождения.

Уиллоу еще с минуту наблюдал за хищницей, пока она не сделала бросок через песчаный вал в сторону открытого моря и не ушла на глубину. Может, она постоянно приплывала кормиться на мелководье, пополняя рацион легкой добычей.

Он надвинул шляпу поглубже, чтобы ее не унесло ветром, и пошел назад к своему грузовичку. Когда он перешел через дюну и был почти под террасой Райдера, он услышал, как на усыпанную ракушками дорожку к дому подъезжает машина. Он поднял глаза, надеясь, что это Райдер. Но это была какая-то женщина на синем внедорожнике. Она внимательно посмотрела на него, когда он заходил в тень дома Райдера, потом приветливо помахала ему из окна. Уиллоу помахал ей в ответ. Он видел, как женщина подъехала к соседнему дому и с кошачьей грацией поднялась по ступенькам.

Когда Лидия зашла в дом, лицо ее было мрачным. Она взглянула на меня, потом рванулась на кухню и принялась греметь выдвижными ящиками. Я слышал, как один изних свалился на пол и зазвенело разлетевшееся столовое серебро. Она вернулась с разделочным ножом в руках и присела возле меня. Сорвав пластырь, Лидия приставила нож к моему горлу.

– Кто-то ходит вокруг вашего дома. Лица я не рассмотрела, но он на большом черном пикапе. Пожилой мужчина. Кто это?

Черный грузовичок – визитная карточка Уиллоу. Но она его не узнала.

– Не знаю.

Она прижала острие ножа к сонной артерии.

– Только не надо мне врать. Так кто это, черт возьми?

– Возможно… потенциальный клиент.

– Клиент? На что?

– Я в выходные немного подрабатываю лоцманом на рыбалке. Отдыхающие, как правило, ищут проводника, иногда местные называют им мое имя. У него в кузове или в кабине вы не заметили случайно держателей для удочек?

Она подскочила к окну, затем вернулась ко мне.

– Я не знаю, как выглядят эти долбанные держатели для удочек, такие круглые штуки, как трубки? – Она снов выглянула в окно и, похоже, успокоилась: увиденное соответствовало тому, что я сказал. – Он выглядит беспокойным, собирается уезжать. Думаю, что этого клиента вам придется пропустить, Райдер. Это ускользнувший клиент.

Она засмеялась и, проходя мимо меня, рубанула воздух в сантиметре от моих глаз.

Джейкоб Уиллоу сел в свой грузовичок и вставил ключ в замок зажигания. До отплытия парома на Форт-Морган еще было время. Может, стоит съездить сейчас на паровые ванны в морскую сауну, которая появилась здесь несколько лет назад, а на обратном пути еще раз заглянуть к Райдеру. А пока оставить ему записку. Уиллоу вынул из бардачка карандаш и бумагу.

Я был здесь в 3:00. Дергаюсь так же, как и ты. Наверное, заеду в сауну до отхода следующего парома. Найди десять секунд, Райдер, ПОЗВОНИ И РАССКАЖИ, ЧТО ПРОИСХОДИТ!!!

Искренне твой,

Дж. Уиллоу

Он попытался вставить записку между дверью и наличником на высоте глаз, но прилегание оказалось слишком плотным. Уиллоу взялся за ручку и немного придавил, стараясь слегка расширить пространство. К его удивлению, ручка начала поворачиваться. Тогда Уиллоу надави на нее сильнее, и дверь открылась.

Райдер оставил дом незапертым. Уиллоу вошел, прикрыл дверь, оставив щель сантиметров пятнадцать. Он окинул комнату быстрым взглядом. На спинке стул лежала белая льняная куртка Райдера. Но его внимание привлек свисающий из-под нее плетеный ремешок.

Что за черт?

Уиллоу быстро поднял куртку. Под ней висела наплечная кобура Райдера со служебным пистолетом. Какой коп выходит из дома без оружия? – подумал Уиллоу, разглядывая торчащий из кобуры девятимиллиметровый вороненый ствол. Сам Уиллоу, выходя из дома, всегда имел при себе как минимум пистолет на лодыжке, вроде маленького AMT тридцать восьмого калибра, который был с ним и сейчас; только пять патронов, зато весит всего пятьсот граммов. Дела здесь творились слишком странные, чтобы не взять с собой хоть что-нибудь.

Уиллоу вернулся к двери и вышел на крыльцо. Он мысленно представил себе Райдера, который спускается по ступенькам, садится в машину и уезжает, оставив оружие в незапертом доме. Почему?

Его взгляд скользнул по соседнему коттеджу, куда несколько минут тому зашла женщина. Вероятно, отдыхающая, и выглядит соответственно. Уиллоу осмотрел небольшие наклонные дюны между двумя домами. На песке виднелись едва заметные отметины. Судя по расстоянию между ними, это могли быть только следы человека.

Бриз с залива дул порывами. Интересно, подумал Уиллоу, за сколько времени при таком ветре следы может занести полностью?

С чем бы это можно было сравнить?

Уиллоу на секунду задумался, потом пошел к своему автомобилю. Он приехал пятнадцать минут назад, ну и как обстоит дело со следами от его шин? Их уже начало заносить и сглаживать. Он снова посмотрел на следы между домами. Вероятно, прошло часа полтора, максимум. Еще немного, и они исчезнут полностью.

A женщина, она отдыхающая или живет здесь постоянное Что, если она приятельница Райдера и он просто бегал к ней что-то сообщить или попросить?

Опять вопросы. Уиллоу всегда их ненавидел.

Он надвинул шляпу на затылок и пошел по следам через песок.

Я услышал шаркающий звук шагов по песку и ракушкам снаружи: кто-то шел к нам. Лидия подбежала к окну.

– Это тот старый козел» Наверное, хочет спросить, не знаю ли я, где вы. – Она улыбнулась мне и наигранно произнесла: – «О Боже, я думаю, мистер Райдер уехал в Бирмингем навестить больного друга». Что вы думаете об этом, Райдер? Избавимся от этого мистера Рыбака, и я сама стану на некоторое время вашим проводником. Повезти вас в места, где вы никогда раньше не бывали?

Шаги стихли, будто Уиллоу оглядывал дом снаружи, затем снова возобновились, стали громче и теперь уже доносились с подъездной дорожки.

Я представил себе, как открывается дверь и Лидия видит на пороге Уиллоу. Узнает ли она его? Когда она видела его в последний раз? Узнает ли он ее? Что сделает Уиллоу? И вообще, может ли он что-то сделать, или она превратилась для него в дым в далеком 1972 году?

Шаги послышались на лестнице.

– Он приближается, – сказала Лидия. – Не шевелитесь и не отчаивайтесь, я – рядом. Мы еще успеем развлечься с вами, прежде чем я уплыву на своем пароме на восток. – Она кивнула на замороженную голову у моего колена и похотливо подмигнула. – Составьте компанию Рубину, пока я не выпровожу этого чудака.

Я слегка подтолкнул голову. Лед. С оттаявших волос рубина Койла уже начала капать вода, но в остальном эта жуткая штука была твердой, как шар для боулинга.

В дверь постучали.

Мысли мои понеслись вскачь, в мозгу лихорадочно пылал адреналин: дисассоциативные моменты у Лидии… Она ведь не ожидает увидеть Уиллоу, а он вдруг неожиданно появится перед ней, остановит ли это ее мотор на несколько секунд?

– Подождите секундочку, пожалуйста, – откликнулась Лидия. – Я сейчас.

Она еще раз окинула взглядом пространство за собой, убеждаясь в том, что меня от двери не будет видно. За пояс брюк сзади она сунула нож, сделала несколько шагов и открыла дверь.

Я набрал побольше воздуха и изо всех сил двинул ногами в сторону, немного вытолкнув голову Рубина Койла в проход.

Джейкоб Уиллоу придерживал свою шляпу на ветру. Дверь открылась, Уиллоу кивнул. Женщина улыбнулась ему в ответ и сказала:

– Могу я чем-то…

Это было все, что она успела промолвить. Как только она увидела его глаза, лицо ее стало белым и неподвижным, как у мертвеца. Чертовски странно, подумал Уиллоу. С ней все в порядке?

– Мэм?…

Что-то неуловимо знакомое было в ее лице, и это тоже показалось ему странным.

Но еще более странную вещь Уиллоу увидел, опустив глаза. В двух метрах позади женщины по блестящему полу медленно скользило не что иное, как человеческая голова Женщина, казалось, не замечала. Этого: взгляд ее был отсутствующим, рот открыт.

Уиллоу потянулся к своему ботинку в тот момент, когда в глаза женщины вернулась жизнь.

Теперь в них пылал огонь.