Текст книги "Коллекционеры смерти"

Глава 19

Через дверной проем я шагнул на роскошный черный ковер. Дорого обставленная комната напоминала художественную галерею: фотографии в рамках, застекленные витрины на стенах, шкафы с включающейся при подходе подсветкой. – Прошу сюда, мистер Рансбург. Давайте начнем с фотографий.

Она взяла меня за руку, словно мы были парочкой, прогуливающейся по пляжу, и подвела к стене с фотоэкспозицией. На снимках были исключительно мужчины: мужчина в костюме клоуна, задувающий свечи на праздничном торте; голый мужчина, сидящий на грязной постели в окружении ружей; мужчина, выглядывающий из кабины старого грузовика. Из позолоченной рамки ухмылялся в объектив сплошь татуированный мужчина с сосками, соединенными проволочной перемычкой. Я видел ущербные лица, зловещие улыбки, обвислые веки, ошалевшие от метадрина[19]19
  Метадрин – сильное психотропное средство, используемое в качестве наркотика.


[Закрыть] глаза…

Улыбка Марселлы Байнес была такой широкой, что казалось, будто, кроме нее, на лице больше ничего не было.

– Это все мои парни, мистер Рансбург.

– У вас их действительно много, мисс Байнес. Парней.

Она показала на черно-белую фотографию мужчины с маленькими свиными глазками и засохшей слюной в уголках рта.

– Чарльз Осланд, – сказала она.

Осланд был из мира знаменитостей пятидесятых годов. Он задушил удавкой семерых женщин, самой известной среди которых была Тина Каралла, телерепортер из Мемфиса.

Пока я рассматривал снимок, Байнес подошла к шкафу, вынула что-то из него и вернулась ко мне. В руках у нее был герметично застегивающийся пластиковый пакет с куском веревки внутри.

– Это бельевая веревка, которой Чарльз привязывал Тину к ее кровати, – не без гордости сообщила она. – Давайте, откройте его.

– В этом нет необхо… – Мне не хотелось прикасаться к этой жуткой вещи.

– Все нормально, – и она ободряюще, как ребенка, похлопала меня по плечу. – Это часть вашего нового мира.

Я взял пакет. Это всего лишь обычная веревка, убеждал я себя, не более чем скрученные пряди волокна. Я открыл его.

– А теперь понюхайте, – предложила она.

Я поднес пакет к носу и вдохнул. Ничего. Марселла наклонилась к пакету и тоже сделала глубокий вдох. Затем она отпрянула, и на ее лице появилась блаженная улыбка.

– Голова кружится, верно? «Шанель № 5», духи, которыми пользовалась Тина. Она наносила эти духи на свою шею, на свою красивую, как у лебедя, шею.

– Это… восхитительно, – сказал я, пытаясь закрыть пакет.

– Вдохните еще разок, – посоветовала она, – Прощу вас. Я настаиваю.

Я закрыл глаза» сделав вид, что глубоко вдыхаю. В какой-то момент я почувствовал зловещий аромат; нет, это были не духи, это был запах мучительной смерти.

– Два самых ярких момента в жизни двух людей, навсегда застывшие в куске обычной хлопчатобумажной веревки, – с пафосом произнесла мисс Байнес.

– Сколько это стоит? – спросил я, застегивая пакет.

Она похлопала меня по руке.

– Это не продается. Это мой личный амулет, который я использую для собственной поддержки…

– А если бы продавалось?

– Давайте сейчас не будем болтать на всякие рыночные темы, мистер Рансбург. Мы пришли сюда для того, чтобы наслаждаться.

Следующие полчаса я продолжал знакомиться со всевозможными реликвиями дикой жестокости. Это были шарфы садомазохистов, всевозможные инструменты, используемые непотребным образом, разнокалиберные электрические провода… В какой-то момент она протянула мне небольшую пластиковую коробочку с тарахтевшими внутри нее канцелярскими кнопками и рассказала, каким образом они применялись. Мне тут же захотелось швырнуть все это в унитаз и потом еще полдня смывать. Вместо этого я потряс коробочкой, понимающе поднял бровь и сказал:

– Надо же, как изобретательно.

После того как мне были продемонстрированы все экспонаты, она спросила:

– А что вы коллекционировали раньше? Все, кто приходил ко мне, прежде тоже что-то собирали.

– Все, как у всех, я полагаю. Марки. Монеты.

Сочувствующая улыбка.

– От марок я очень далека, а вот монеты я коллекционировала несколько лет. Но не новые, а бывшие в употреблении. Мне хотелось видеть их износ, чувствовать прикосновение рук, перебиравших их в карманах, ощущать их вес. В мире коллекционеров надо мной смеялись из-за этого пристрастия к неопрятным, изношенным монетам. Но затем я увидала коллекцию монет Мерле Бэнтона. Вы слыхали о нем?

– Немного. – Бэнтон был коротким ужасом тридцатых годов – железнодорожным полицейским, который жестоко убил дюжину людей, убегавших на поездах от Великой депрессии, и разбросал их трупы вдоль рельсов от Сент-Луиса до Санта-Фе.

– Внезапно эти монеты для меня ожили, мистер Рансбург. Я узнала, что мистер Бэнтон часто клал их в рот, перекатывая от одной щеки к другой. Интересно, были ли у него монеты во рту, когда он…

Она, казалось, на несколько секунд погрузилась в какие-то свои грезы.

– С чего вы начали заниматься коллекционированием? – наконец спросила она. – Что было первым?

Я мысленно пробежался по своему прошлому: третий или четвертый класс, я бегу по лугу с самодельным сачком в руках – куском марли, заколотым булавками вокруг проволочных плечиков для одежды.

– Бабочки, – смущенно ответил я.

Она улыбнулась.

– Как и очень многие из нас. То есть начали вы с чешуекрылых. Мне больше всего нравились данаиды монархи. Когда я была маленькой, я как-то нашла висевшую на кусте куколку. Она походила на маленькое украшение, драгоценное и уязвимое. Я сняла ее с ветки и принесла домой. Шли дни, я следила за ней, и мне казалось, что я чувствую, как под зеленой оболочкой бьется крохотное сердечко. Затем, разумеется, свершилось неизбежное – выход из заключения. Расправив крылья, бабочка улетела. В тот самый день я решила навсегда сохранить этот момент освобождения и стала собирать куколки. Кстати, коллекцию, мистер Рансбург, я сохранила. Хотите взглянуть?

– Почту за честь.

Она наклонилась к шкафу, выдвинула ящик и вынула оттуда застекленный планшет. Сложив губы трубочкой, она сдула с его поверхности пыль.

– На это ушло несколько лет, – сказала она, протягивая мне коробку. – Но каждая куколка здесь – само совершенство. Это все застывшее время.

Сквозь стекло я увидел дюжину зеленоватых коконов, расположенных в три ряда по четыре штуки. У каждого из них тонкая, как пергамент, зеленовато-коричневая оболочка с боку лопнула; в образовавшуюся прореху пыталась вылезти бабочка, да так и застыла в стремлении расправить крылья.

– Прекрасно, – пробормотал я.

Она ненадолго отвернулась, чтобы оставить меня с этим шедевром варварства наедине, затем вернула планшет на место и, снова взяв меня за руку, повела назад, в жилую часть квартиры.

– Я собирала свою коллекцию долго и с размахом, мистер Рансбург. У меня есть несколько великолепных экспонатов, поистине невероятных и магических вещей. Я могла бы стать вашим наставником, если бы вы захотели.

Челюсть моя буквально отвисла в порыве деланного удивления ее великодушием.

– Это было бы просто невероятно, мисс Байнес, я не знаю, как вас благодарить.

– Мы оба будем при этом расти: вы будете учиться, а я буду получать удовольствие, следя за вами и вновь переживая начало этого захватывающего путешествия.

Марселла Байнес повернулась и прильнула своими губами к моим; ее поцелуй получился легким и целомудренным. Отодвинувшись, она посмотрела на часы и грустно улыбнулась.

– У нас еще будет много времени, чтобы получше узнать друг друга, мистер Рансбург. Но сейчас я уже опаздываю в бридж-клуб. Скучные пожилые дамы, у которых жизнь такая же серая, как их седые волосы; мое присутствие там всего лишь традиция, которую нужно поддерживать. Надеюсь, мы с вами скоро увидимся. Скажем, в пятницу?

– Это было бы прекрасно.

– Вам еще столько предстоит узнать. И у вас, как у коллекционера, сейчас совершенно потрясающий период, можно сказать, золотая пора. Вы что-нибудь слышали о человеке по имени Марсден Гекскамп?

– Я? Ну, так, немного. Разные слухи.

Мощность сверкнувшей в мою сторону улыбки была не меньше тысячи ватт.

– Тогда к набору дошедших до вас слухов я добавлю еще кое-что, мистер Рансбург: Марсден Гекскамп, я бы сказала, воскрес. Как вам такая новость?

Глава 20

В комнате детективов находилось всего двое: Уолли Даллер и Трент Мадиган. Уолли в дальнем конце комнаты меланхолично зачесывал на разный манер свои редкие волосы и смотрел, что из этого получается, Мадиган висел на телефоне. Гарри посмотрел поверх серой перегородки на следующий ряд столов, чтобы убедиться, что там никого нет.

– Ты не шутишь? – переспросил он, выпучив глаза.

– Поверь, Гарри, это была не моя идея.

– Вот так прямо в губы? Эта старуха?

– Губы ее были сомкнуты. Крепко сжаты. – Я стиснул свои, чтобы показать ему, как было дело. – Я вылетел из этого дома как ошпаренный, боясь, что она наступает мне на пятки.

Мадиган повесил трубку, проглотил целую пригоршню таблеток против изжоги, рыгнул в кулак и направился в туалет. Когда дверь за ним захлопнулась, Гарри продолжил:

– Ладно, оставим все эти поцелуи, Карс, что ей известно про Гекскампа?

– Она сказала мне только, что он ожил.

– Как ты думаешь, она похожа на человека, которому действительно что-то известно? Или старушка просто пытается хоть на миг прильнуть к фонтану молодости?

– Гарри, музей в ее пентхаусе напоминает кладовую с адским реквизитом. У нее даже есть коробочка с кнопками, которые Томми Мургетройд использовал, чтобы…

– Опустим эти подробности. Так ты пойдешь к ней в пятницу? Это – через два дня.

– Тогда-то я и выясню, что ей известно о Гекскампе. Попрессую ее по нашему делу.

– Она, видимо, тоже собирается тебя попрессовать, точнее, запрессовать твою задницу в матрас. Кажется, тебя ожидает одно из самых экзотических развлечений с престарелыми.

Я налил себе еще кружку кофе и, кажется, уже в пятидесятый раз вытер руки, после того как покинул гнездышко Байнес было нестерпимо противно вспоминать об этом происшествии. У Гарри в кармане запел сотовый. Ему где-то удалось раздобыть главный трек из фильма «Ложка».

Эта ложка… эта ложка… эта полная ложка…

– Наутилус.

Чем дольше он слушал говорящего, тем больше хмурился и мрачнел.

– Нет. Абсолютно нет. Послушайте, мэм, мой напарник ни при каких обстоятельствах не мог этого сделать. Правильно. Особенно с ней. Просто «без комментариев», и все. Хорошо. Если она вернется, я советую вам запереть дверь и опустить жалюзи. – Он вздохнул и отключил телефон.

– Помнишь, я дал свою визитку Карле Хатчинс и сказал ей, чтобы она при необходимости звонила мне?

Я кивнул.

– Это была она. Похоже, Стерва и Фунт только что были у нее. Денбери пыталась задавать ей разные вопросы. Мисс Хатчинс… ну, в общем, она считает тебя нехорошим человеком, Карсон.

– Меня? С чего это?

– Денбери постоянно упоминала твое имя, вроде того, что вы с ней старые друзья. В итоге у Хатчинс каким-то образом сложилось впечатление, что ты эту Денбери специально к ней подослал.

– Я разберусь с этим, – пообещал я с металлом в голосе.

Целый час, необходимый Денбери, чтобы вернуться в Мобил, я слонялся из угла в угол, не находя себе места; потом позвонил на «Канал 14». Женщина на коммутаторе, подняв трубку, на одном дыхании выпалила:

– Добро пожаловать на «Канал 14», в студию для передач «Новости Экшен 14» и «Погода Мега-Доплер». – члена сети «Клэрити Бродкастин Нетуорк».

– Господи, вы должны произносить все это каждый раз, когда берете трубку? – спросил я.

– Да, – ответила она, но радости в ее голосе я не услышал.

– Я бы хотел поговорить с ДиДи Денбери. Это детектив Карсон Райдер из полицейского управления Мобила.

– Мне очень жаль, сэр. Она только что была здесь, но снова уехала. Я попробую набрать ее сотовый.

Нажав кнопку, она поставила линию на паузу. Я стал ждать в полной тишине.

– Она не отвечает, сэр. Ее трудно поймать, если только она сама не ждет звонка.

– А как насчет Фунта, его вы поймать можете?

– Кого, сэр?

– Ее постоянного видеооператора.

– Боргурт Зипински. – Она произнесла это имя с ощущением того, будто в воздухе внезапно скверно запахло, потом добавила: – Он к вашим услугам.

Снова пауза. Прошло около двух минут, прежде чем трубка ответила.

– Привет, детектив. – Голос Фунта звучал так, будто он изрядно выпит – В чем дело?

– Мне нужно связаться с мисс Денбери, срочно, – ответил я. – Вы можете это сделать, поскольку большую часть времени являетесь ее Санчо Панса, не так ли?

– Ее кто?

– Ее закадычный друг. Вы ведь можете связаться с ней даже в случае, если она скрылась с экранов радара.

– Наверное, сейчас она занимается своими личными делами, скорее всего – спортом. Уф, вот так, детектив. – В данный момент он тоже явно неплохо проводил время.

– А как насчет такого варианта, Санчо, – сказал я. – Запишите номер телефона и передайте его ей. А на словах скажите, что когда я отдыхаю, чувствую себя каким-то несчастным.

– О, от этого у нее точно мурашки по коже побегут, – хихикал Зипински, записывая номер.

Это был единственно возможный вариант, и мне оставалось только ждать, уставившись на свой сотовый. Через десять минут она позвонила.

– Хай, что случилось?

– Мисс Денбери, мне кажется, что вы следите за мной и Гарри. При этом расстраиваете людей, которых не нужно расстраивать. Я также начинаю подозревать, что вы утаиваете важную для расследования этого дела информацию, что является противо…

– Белое или красное?

– Простите?

– Я сейчас нахожусь в винном магазине и выбираю вино. Вы какое предпочитаете, белое или красное? По такой жаре я больше склонюсь к белому, но поскольку пить его мы будем у вас дома, – в районе семи? – то решать вам.

– Послушайте, мисс Денбери, ничего мы…

– Какая же и дура. Просто возьму по бутылке того и другого, – сказала она и выключила телефон.

Глава 21

– Так красное или белое, Райдер? – спросила Денбери, расположившись за стойкой у меня на кухне с большим штопором в руках, как у настоящего сомелье. – Можно еще смешать их вместе. Интересно, розовый Зин[20]20
  Зин (сокр. от Зинфандель) – сорт красного калифорнийского винограда.


[Закрыть] получают именно таким способом?

Я поднял свою бутылку эля «Басс».

– У меня все в порядке.

Денбери приехала за несколько минут до семи. И прежде чем я успел что-то сказать, она уже ворвалась на мою кухню с двумя бутылками, брякавшими в бумажном пакете, и принялась откупоривать вино.

– Я очень кстати прихватила с собой штопор.

– Собственно, штопор, мисс Денбери, у меня тоже есть.

– Настоящий штопор или тот, который в швейцарском армейском раскладном ноже?

Я вздрогнул. Она подмигнула мне и, перейдя в гостиную, села в кресло, поставив свой бокал на голое колено. Униформу телекомпании она сменила на потрепанные выгоревшие на солнце шорты из обрезанных джинсов и белую футболку с небольшим логотипом проекта любителей птиц бухты Мобил на одной из своих скромных грудей.

– Я сознаюсь, – миролюбиво пообещала она.

– Сознаетесь в чем?

– Расскажу как узнала о свечах, о том, что жертва была монахиней, что в этом деле замешана Карла Хатчине. И признаюсь, что не знаю, каким образом узнала об этом. Вот так. Я не знаю своего источника информации.

– Вы… – Я замолчал, не договорив.

Она откинулась на спинку, беззаботно отхлебнув вина.

– Что, лгу? Нет. Я лгу очень редко, Райдер, хотя вы можете этому и не поверить. Иногда, когда мне не удается получить правдивый рассказ, я могу подмять истину…

– Раскромсать, – поправил я.

– Исказить, – с улыбкой уточнила она. – Ваш ход.

Я подался вперед.

– Как это вы не знаете своих источников? Он-она-они посылают вам сообщения в бутылках?

– Я получаю короткие и быстрые подсказки по телефону. Кто звонит и почему, я понятия не имею.

– Мужчина или женщина?

– Голос глушится или пропускается через фильтр. Так что ни то, ни другое.

Это остановило меня. Хаккам, менеджер «Уютных хижин», описывал звонившего ему человека, который заказывал комнату, практически так же.

Голос не здесь высоко, как женщина… Не здесь низко, как мужчина. Середина.

– Расскажите, что они вам говорили.

Она встала, подошла к двери на террасу и вышла наружу. Мне ничего не оставалось, как последовать за ней. Она стояла, облокотившись о перила, и смотрела на мерцающую гладь залива.

– Эй, Денбери! Ау!

Она поставила бокал на поручень и обернулась.

– Помните мое предложение о бартерной сделке? Мы с вами работаем в одной команде. Только кто в ней будет лидером?

– Работа в команде? Вы с ума сошли.

– Поверьте, Райдер, это действительно по-настоящему интересные сообщения. (Соблазняющие маленькими капельками информации.) Почти застенчивые. Но γ меня такое ощущение, что со мной играют. Собственно, с репортерами, конечно, все играют, так уж устроен этот мир. Но здесь присутствует что-то другое. Просто я пока что не могу это четко квалифицировать. Возможно, кто-то более опытный в таких вопросах смог бы здесь разобраться. – Она подняла на меня глаза, поправила упавшую прядь и голосом Скарлетт О'Хара произнесла: – Возможно, как раз такой вот большой и сильный полицейский.

Улыбаться у меня не было причин, но я не смог удержаться.

– Вы очень артистичны, мисс Денбери.

Она подняла бокал и сделала глоток вина, не отводя от меня испытующего взгляда; легкий бриз лениво шевелил ее легкие волосы.

– А знаете, мы с вами во многом похожи.

– В чем, например? – поинтересовался я.

– Мы оба видим самые неприглядные стороны этой жизни. Я описываю убийства, автокатастрофы, суицид, потому что люди вокруг настроены так, что это интересует их в первую очередь. Но я всего лишь наблюдатель, а вы – непосредственный участник многих таких событий. И так было всегда – вы участвуете, я наблюдаю. А давайте-ка уберем границы между нашими функциями, хотя бы ненадолго, и посмотрим, не станет ли от этого лучше нам обоим.

– Вы уже больше не наблюдатель, мисс Денбери. Если вы получаете информацию относительно этого дела, вы тоже являетесь участником.

Она подняла бокал в мою сторону.

– Все, сдаюсь. Поскольку картина пока что весьма расплывчата, давайте проанализируем для начала мои данные. Начну с рассказа о моем источнике. Помните прошлый вторник, когда я готовила материал для новостей и сказала вам о свечах в комнате жертвы?

– Помню.

– Этого не было ни в одном выпуске новостей, не было и в «Реджистер». А я об этом знала, потому что в три часа ночи, прервав мой прекрасный сон, меня разбудил голос, который сказал: «Спроси колов о свечах в "Уютных хижинах"». В трубке щелкнуло, все, конец связи. Таинственный голос, номер не определяется. На следующую ночь позвонили в два тридцать: «Спроси о свечах на глазах».

– И больше ничего?

Она подняла три пальца.

– Слово скаута. В следующий раз мне позвонили только в ночь на пятницу.

– И сказали, что жертвой была сестра Анна-Мария Гилбо.

– Верно. Разумеется, эта новость после обеда была уже на всех станциях. Раскопать ее оказалось не так уж трудно. А следующей ночью я услышала: «Карла Хатчинс из Чунчулы».

– И вы сразу же рванули к дому Хатчинс. При этом воспользовались моим именем.

– Я воспользовалась им настолько, насколько могла себе позволить: «Мисс Хатчинс, я репортер «Канала 14», и я знакома с детективом Карсоном Райдером. Мы с ним оба расследуем обстоятельства смерти Мари Гилбо». – Она взглянула на меня. – Это ведь правда?

– Правда, – отметил я. – Какая ни есть – кривая, хромая, ковыляющая на костылях, – но все-таки правда.

– А у вас в работе никогда ничего «хромого» не случалось?

Я снова вздрогнул. Денбери ехидно улыбнулась – мол, я в курсе!

– Как я уже говорила, мы с вами не так уж и отличаемся друг от друга. Но вернемся к моей теме: почему некто дает мне эти маленькие крупинки информации относительно одной мертвой женщины и одной живой?

Я сощурил глаз.

– Может, все-таки ваш личный источник находится в полицейском участке, и вы просто выдумали все эти звонки среди ночи, чтобы в очередной раз дернуть меня за цепочку?

– У меня там действительно есть несколько концов, но я утверждаю, что они здесь ни при чем. Вы проделали хорошую работу, чтобы никто не болтал лишнего. Так какая же связь между этими женщинами?

– Мне ничего не известно.

– Это еще один вариант вашего «без комментариев»?

– Считайте, что так.

– Но мы выясним это. Мы ведь только начали.

– Мы? Снова мы?

Она встала и, подойдя к окну террасы, скрестила руки на груди. Взгляд ее был устремлен на синюю поверхность моря.

– Я надеялась, что вы добровольно согласитесь оказывать мне небольшое содействие, поскольку так или иначе это произойдет в любом случае. Я не хотела этого делать. Вы потеряли самообладание в инциденте с Боргом. И я действительно защищала вас перед моим руководством. Но все остальное было моей идеей.

– О чем это вы лепечете, Денбери?

Она повернулась ко мне лицом.

– Сегодня во второй половине дня наше руководство заключило соглашение с вашим шефом, согласно которому вы будете держать меня в курсе всех подробностей по расследованию этого дела. Мы – партнеры, Райдер. Так как насчет того, чтобы поведать мне, что там у нас на самом деле происходит?

Она нерешительно улыбнулась, ожидая вспышки моего гнева. Я не смог сдержать себя – я рассмеялся.

– Сделку вы заключили дохлую, – сказал я. – Никто ни о чем не имеет ни малейшего представления.