Текст книги "Коллекционеры смерти"
Автор книги: Джек Керли
Жанр: Триллеры, Боевики
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)
– Он должен был привезти чек? – спросил Гарри.
– Нет, наличные. Как и при передаче задатка. – В глазах Делберта появился страх. – Вы хотите сказать, что эта сделка сорвалась?
После Делберта мы поехали ко мне домой. Сидя на террасе и наблюдая мерцание солнца на воде, я пытался разложить действия Зипински по времени.
– Борг отдал деньги за свой «девковоз» через два дня после того, как нашли Мари Гилбо.
– Ты так и будешь теперь это называть? – спросил Денбери.
– Это практически официальный автомобильный термин, – запротестовал я.
– Есть какие-то мысли по поводу того, откуда Борг взял деньги? – спросил Гарри у Денбери.
– Борг был свободным художником. Он был профи по части всяких тайных дел, например по заказам частных агентств он делал скрытую съемку и вел себя при этом очень естественно.
– Снимал парочки flagrante delicto?[50]50
На месте преступления (лат.).
[Закрыть] – спросил я.
– Если у копов так называются развлечения супругов на стороне, то да.
– Ты хочешь сказать, что он работал на частных сыщиков?
– На частных сыщиков, юридические фирмы и вообще на любого, кто в состоянии заплатить ему пятьдесят баксов в час плюс накладные расходы.
– А тут пятьдесят штук за десять дней, – сказал Гарри. – Не думаю, что он успел отработать свою тысячу часов; такие гонорары скорее из области адвокатских расценок.
– Я все думаю о событиях, шедших параллельно с покупкой «девковоза» – простите, «корвета», хотел сказать я. Через два дня, после того как Мари была найдена в «Уютных хижинах», Борга для чего-то наняли, и он смог внести задаток в сумме десяти тысяч. Сегодня для него был решающий день по этой покупке. Только вот порешили самого Борга.
Гарри посмотрел на Денбери.
– В последние две недели Борг работал где-то помимо вашей станции? Занимался еще каким-нибудь проектом?
– За исключением моей поездки в Париж, мы практики все время были вместе, занимались обычными делами плюс, естественно, это дело.
– Вы были в Париже недолго, – сказал Гарри. – По словам медэкспертов, большую часть этого времени Борг был уже мертв. Так что свободного времени у него оставалось не так уж много.
– Ему никогда и не требовалось много времени; Борг был неподражаем в делах со скрытой съемкой. Пару лет назад мы делали материал о любовных похождениях одного политика, окружного уполномоченного, помните? Хотя парень этот был сверхосторожен, Боргу потребовалось всего два по полдня, чтобы добыть доказательства: он приволок пленку, где этот человек сопровождал свою даму в мотель «Грэнд Бэй».
Что-то дрогнуло у меня в мозгу при этих ее словах. Доказательства? Доказательство подлинности было краеугольным камнем всей этой аферы. Подлинности работ Гекскампа. Даже не подлинности картин – подлинности Гекскампа как художника. Коллекционеры хотят верить…. Мысль эта скользнула куда-то в тень, затем стала обрастать словами, звуками, обрывками образов. Кепка на камере… Я встал и, напряженно расхаживая по террасе, старался не отстать от своих мелькающих воспоминаний.
– Карсон? – сказал Гарри. – Ты в норме?
Я кивнул, продолжая двигаться от одного поручня к другому и пытаясь выудить нужные детали из закоулков подсознания. Предметы, украденные Амброзом Полом, имели идеальное свидетельство подлинности – бирки вещественных доказательств полицейского управления Мобила. А что сказал Жиль Уолкотт? Покупателям требуется верить.
На камере замигала красная лампочка.
Потом перестала.
Пол качнулся у меня под ногами, дыхание перехватило остался только гулкий стук моего сердца. Я схватился за перила террасы и выругался.
– Что? – спросил Гарри.
– Я знаю, кто это. Я знаю, кто сертифицирует картины. – Я побежал в столовую, схватил со стола пачку газет и, отбросив на пол свежие номера, принялся лихорадочно перебирать старые.
Сбитые с толку Гарри и Денбери последовали за мной.
– Карсон, что ты ищешь? Кто это делает? Кто аутентифицирует картины? – спрашивали они наперебой.
Наконец я нашел нужную газету и трясущимися руками развернул ее. Это был выпуск с фотографией на торжественном завтраке у мэра. Я постучал по снимку рукой.
– Это я.
– Что, – взревел Гарри.
Глава 44
Я изложил свою версию развития событий.
– Все сходится, – сказал Гарри, потирая лоб. – По крайней мере, в основных моментах.
– Так ты говоришь, что Мари Гилбо откопали после того, как ее убийца увидел в газете твою фотографию? – спросила Денбери.
– Подумай сама: убийца, возможно, долгие годы гоняется за воображаемыми картинами Гекскампа, все это время поддерживая слухи о том, что наследие этого великолепного безумца бродит где-то рядом. Коллекционеры относились к этому как к легенде о святом Граале, но не переставали верить в ее реальность. Убийца намерен затеять большую игру; он начинает убивать всех, кто может встать у него на пути, – Мари, Уикки, Честейн. Весь парижский контингент. Есть только одна проблема…
– Найти кого-то, кто удостоверит подлинность картин.
Я прочел заметку под фото:
«Наутилус и Райдер являются сотрудниками элитного подразделения отдела психопатологических и социопатических исследовании, сокращенно ПСИ, полицейского управления Мобила и являются авторитетными специалистами в области расследования серийных убийств и других преступлений на почве психических расстройств. Учитывая специальную подготовку, которую они прошли в органах ФБР, имеющиеся у них, навыки по идентификации и анализу поведения психически деформированных личностей ставят их в первые ряды…»
Денбери взяла газету из моих рук и прочла сама.
– Здесь сказано, что вы – авторитеты, так сказать, альфа и омега… А если добавить сюда еще выражение твоего лица, Карсон… Ты здесь выглядишь как проповедник церкви Святой Троицы. Физиономия такая праведная, что даже страшно становится.
– Убийца видит фото и внезапно понимает, каким должен быть механизм подтверждения подлинности: это мы, ПСИ. Но как вовлечь нас в это дело, встроить в общую схему?
– Выкопать Мари Гилбо и принести ее в «Уютные хижины», – сказал Гарри. – А по пути прихватить немного свечек, несколько дурацких колец, зацепить на кладбище парочку букетов.
– Сразу чувствуется эксцентричность, аномалия, – сказал я. – И естественно, что это дело поручают нам.
– А как насчет картинки в монастыре? – спросила Денбери.
Я мысленно прокрутил расклад событий по времени.
– Все идеально совпадает. Помнишь почтовый штемпель? Письмо было отправлено в тот же день, когда было обнаружено тело Мари.
– Запоздалая мысль?
Я почувствовал, как разрозненные до этого нити связываются между собой в единое целое, словно в темноте одна за другой зажигаются лампы.
– Киллер живет в мотеле, обдумывает всю схему, и прежде всего, как вставить в нее картины в виде фрагментов предполагаемых произведений Гекскампа. Он кладет лоскуток холста в конверт. Почта – идеальная связь для этого. Подвязывает через загадочную смерть отдел ПСИ и затягивает узел найденным нами кусочком полотна.
Гарри кивнул.
– Хейди Уикки уже неделя как мертва, но это не останавливает преступника от того, чтобы вернуться и приклеить картинку над ее телом. Простенько и страшно.
– А как твое изображение появилось на кусочке картины из монастыря?
Я пожал плечами и отмахнулся.
– Это пока что никуда не укладывается.
– А как насчет лоскутка, посланного Карле?
– Еще один способ заставить нас не отойти от образа Гекскампа. Посмотрели сюда – картина Гекскампа. Посмотрели туда – опять картина Гекскампа. Снизу, сверху» по бокам и сзади! Отсюда может следовать только один логичный вывод: картины Марсдена Гекскампа – это реальность, причем практически стопроцентная.
Гарри подошел к окну и стал смотреть на прибои.
– Это похоже на работу астрономов, которые зачастую не видят планету, но вычисляют ее присутствие тому, как группируются вокруг нее другие галактические объекты.
– Не было здесь никакой планеты, Барри. Нас, дураков, сгруппировали вокруг вполне конкретной прагматичной цели.
– Вот, блин, – вспылила Денбери. – Но не нужно себя недооценивать. Что-то ведь всегда присутствовало – те же лоскутки невообразимых картин. Не было бы их – не во что было бы верить. Это та картина, найденная у Койла, навела тебя на эту мысль, Райдер? Верно? Ты тогда что-то подтвердил Боргу.
Я еще раз прокрутил в памяти тот эпизод: его раскаяние, извинение, рукопожатие. Потом его прикосновение к камере.
– На самом деле я ничего не подтверждал, Я этого просто не отрицал. Он потом стал вытирать лицо и повесил кепку на камеру.
– Когда камера снимает, там мигает красный огонек. Он закрыл его кепкой и этим сделал тебя. Я видела, как он откалывал такие штуки и раньше.
Гарри хмыкнул.
– И пленка, естественно, сразу же ушла к Койлу, а копии – потенциальным покупателям с приложением статьи в газете. И, вероятно, с письменным комментарием нашего адвоката: «Признанный авторитет в области серийных убийств подтверждает подлинность картин; аукцион в одиннадцать».
– А теперь давайте посмотрим, не выпадает ли это звено из общей цепочки, – сказал я.
Мы с Гарри приехали в офис адвокатской конторы «Хамерле, Мелбайн и Раус» каждый на своей машине, поскольку не знали, когда закончим это последнее наше, как мы надеялись, на сегодняшний день дело. Денберм поехала к себе на телестанцию, чтобы взять фотографию Зипински из его регистрационной карточки и присоединиться к нам позже. Мне не хотелось показывать Лидии последний снимок Боргурта Зипински, сделанный экспертом судебной медицины.
Уоррена Хамерле в офисе не оказалось, что, видимо, было вполне нормальным явлением. И все же меня удивило согласие Лидии встретиться в конторе, а не прятаться в кафе. Еще больше она удивила меня тем, что надела розовато-лиловое хлопковое платье, туфли в тон ему и желтый шарф на шею. Для нее это было, пожалуй, слишком колоритно и походило на радугу с электрической подсветкой.
– Да, я его помню, – сказала Лидия, взглянув на фото. – Мистер Пизински.
– Зипински, – поправил я. – Значит, он работал на вашу фирму?
– Да. – В ее голосе мне послышалась неприязнь.
– Для мистера Койла, в частности?
– Первый раз это было пару лет назад. Мистер Койл проводил переговоры от имени застройщика, интересовавшегося участком в сельской местности, который был в совместном владении брата и сестры, живущих раздельно. Мистер Койл работал над согласованием цены покупки. Он подозревал, что застройщик и сестра объединились между собой против брата и договорились о более низкой цене, чтобы она потом получила свою долю отдельно. Мистер Зипински принес нам снимки, запечатлевшие, как застройщик и сестра занимаются любовью. Они были очень… откровенными. Вероятно, даже слишком.
– Койл знал, кто может справиться с этой работой, – сказал Гарри.
– Вот почему Зипински спровоцировал тогда маленький инцидент со мной, – заметил я. – А потом прорезал шину, чтобы задержать нас на месте.
Глаза Денбери вспыхнули, руки сжались в кулаки. Голос упал до шепота:
– Меня использовали. Какая же я идиотка!
– Расслабьтесь, Денбери, – сказал Гарри. – Думаю, что использовать людей – это было лучшее, что умел Фунт.
Лидия протянула снимок обратно, словно хотела поскорее от него избавиться.
– Мне этот Зипински никогда не нравился. Он был каким-то… неприятным.
– А как вообще у вас дела, Лидия? – спросил я, обратив внимание на ее холодное мистер Койл вместо прежнего Рубин.
– Три дня назад я написала заявление на имя мистера Хамерле, а на столе мистера Койла оставила письмо с одной' лишь фразой: Иди ты к черту.
Я улыбнулся, подумав, что, если мистер Койл когда-нибудь и увидит это, он будет долго удивляться.
– Вы молодец, миссис Барстоу.
Лидия осторожно улыбнулась, продемонстрировав взглядом решимость начать новую жизнь.
– Я тоже так думаю. Пора искать другое место.
Охранник в фойе здания оказался помешанным на знаменитостях и попросил у Денбери автограф. Она задержалась немного поболтать с ним, устроив небольшую пиар-акцию, а мы с Гарри вышли на улицу.
– Мисс Лидия подтверждает, что Койл прекрасно знал Борга, – сказал он. – Перефразируя Уолта Келли,[51]51
Уолт Келли – американский агент, герой произведений Сидни Шелдон.
[Закрыть] «и встретили мы аутентификаторов, и это были мы сами».
– Что еще за Уолт Келли? – спросил я.
Гарри сочувственно вздохнул и посмотрел на свои часы.
– Похоже, теперь ждем до утра, а там послушаем, что нам скажет Уолкотт. Что собираешься делать, Карсон?
– Поехать домой и выспаться, Гарри. Устал. – Я направился к своей машине.
– Карсон?
Я обернулся. Гарри подошел ко мне.
– А не хочешь пропустить бокальчик холодненького?…
– Я, это… в общем…
Из дверей на стоянку вылетела Денбери, боясь что-то пропустить.
– Погодите, мальчики, – помахала она нам.
Гарри посмотрел на нее. Потом на меня.
– Что, значит, планы меняются?
– Надеюсь, – сказал я.
– Оно и к лучшему. Кстати, мне рекомендовали то же самое.
Было почти шесть вечера, когда мы с Даниэл Дезирэ Денбери свернули на мою короткую улицу из трех домов. Бловайны как раз выезжали. На даме было что-то очень яркое» и ее могучая грудь энергично тряслась в такт сияющему «хаммеру», который, урча, преодолевал неровности подъездной дорожки. Они сделали вид, что не заметили меня.
Не желая поддерживать тишину даже в свое отсутствие, Бловайны оставили телевизор включенным на полную мощность. В другом доме у новых жильцов все было по-прежнему Красная «тойота» стояла на том же месте. Мы сделали себе напитки и вышли на террасу, где легкий бриз прощался с уходящим днем. Некоторое время мы говорили о Зипински: Денбери печалило то, что он вел такую ограниченную, эгоцентричную жизнь.
– Для него не существовало ничего, кроме вещей, которые он мог купить, и людей; которых он мог обвести вокруг пальца в прямом и в переносном смысле.
– Так он и жил: из тюрьмы ~ к проповеднику, из зала суда – в зал заседаний совета директоров.
– Я не знаю, Карсон, веришь ли ты мне или нет, но иногда я очень благодарна Всевышнему, что не такая… не такая, как Борг. И, вероятно, не такая, как… эти люди, которых ты преследуешь. Я не могу представить себе пустоту их жизни. Возможно, произносить такие вещи ужасно, но как ты думаешь, может быть такое, что некоторые люди рождаются без души?
Я собрался было ответить, но остановил себя. Я устал думать и умничать, сейчас мне физически хотелось раствориться в чем-то простом и безыскусном. Я поднялся и протянул ей руку.
– Давай зайдем в дом. Хочу, чтобы ты еще поучила меня танцевать.
Глава 45
Утро выдалось ясным и светлым, янтарные лучи солнца, робко проникая сквозь занавески, вселяли надежду на удачный день. Я сварил кофе, и мы выпили его на террасе еще до половины седьмого. Я принял душ. Когда я оделся и пришел на кухню, то увидел там Денбери, внимательно рассматривавшую коричневую коробку на моем столе.
– Карсон, это?…
– Да, – сказал я. – Это последняя маска Трея Фориера.
Она на мгновение задумалась.
– Можно посмотреть?
Я вынул маску и протянул ее Денбери. Солнечный свет отразился бликами на стеклянных зубах и черной лакированной поверхности. Обведенные белым глазницы выглядели угрожающе. Она нерешительно взяла ее в руки и держала на расстоянии, словно чувствуя ее мрачную силу.
– Видимо, она хорошо бы смотрелась в твоем телеочерке о серийных убийцах и грязных коллекционерах. Финальный кадр.
Она вздрогнула и протянула ее мне назад.
– К чертям этот очерк. Уничтожь эту проклятую штуку, сожги ее.
Я отложил маску в сторону и обнял Денбери, прислушиваясь к тихому плеску прибоя. Я подумал о том, что погибнуть в огне – не самый удачный конец для этой маски, поскольку она сама родилась в адском пламени человеческого порока, и дым от нее способен отравить воздух вокруг.
– Рожденная в огне умрет в море, – решил я, глядя на невысокое утреннее солнце над горизонтом. – А разве восход солнца не традиционное время проведения казней?
Я бросил последний взгляд на это жуткое творение, задаваясь вопросом: что за ужасы роились в сознании Фориера, пока он делал эту маску? Быть может, создавая ее слой за слоем, он следовал какому-то готовому образу и знал, чем завершится его работа? Или же он импровизировал, не имея определенной картинки в своем больном воображении?
Я сунул маску в затягивающийся шнурком мешок и скат: зал Денбери, что скоро вернусь. За углом дома я поднял на плечо свою байдарку и пошел к воде. Утро было тихим, безветренным, а поверхность залива – прозрачной и спокойной. Я собирался затопить маску на глубине за песчаными отмелями. Земля не смогла уничтожить ее уродство и силу; возможно, это удастся сделать воде.
Я привязал мешок к лодке и под плеск рассекаемой веслами водной глади проплыл в открытое море с четверть мили. Отцепив мешок, только теперь я сообразил, какой ой легкий и какой я идиот.
Я не взял ничего, что могло бы помочь ему уйти на дно. Папье-маше прибьет к берегу, как медузу. Вздыхая по поводу собственной глупости, я отвязал небольшой байдарочный якорь в форме гриба, вынул маску из мешка и положил туда якорь. Старый мучной клейстер, растворяясь в воде, привел в действие процесс разрушения: полоски бумаги и ткани на внутренней стороне маски стали отслаиваться, и она словно начала умирать. Я быстро сунул ее обратно, мысленно досчитал до трех – un, deux, trios – и выбросил все это за борт.
Мешок тут же пошел ко дну, и море поглотило последнее творение Трея Фориера.
Завершив это дело, я почувствовал неожиданное облегчение, плечи мои расслабились, спина распрямилась. Я не выходил в море с-тех пор, как было обнаружено тело Мари Гилбо. Сейчас я вновь испытал приятное чувство своей оторванности от земли и свободы плыть куда хочу. Я развернулся спиной к берегу и подналег на весла. В тридцати метрах впереди меня из воды выпрыгнула пара дельфинов – черных, скользких и блестящих. Я погнался за ними и, войдя в ритм, ощутил, как ровно и наполнено бьется мое сердце. Я словно проснулся от тяжелого дурного кошмара.
Я гнался за дельфинами уже две или три минуты, все глубже погружая весла и рыча от напряжения. Мышцы гудели, пот заливал лицо, ноя продолжал грести. Дельфины выпрыгнули снова, на этот раз гораздо дальше, и я сдался. Бросив весла внутрь, я почти упал на них, пытаясь восстановить дыхание. Потом я зачерпнул ладонями морскую воду и плеснул себе на лицо и грудь.
Глубоко вздохнув, я направил байдарку к берегу.
Сначала это показалось мне рябью на воде, возможно, оптическим эффектом или заблудившимся островком морских водорослей, причудливо освещенным косыми лучами восходящего солнца. Подплыв поближе, я увидел болтающиеся на поверхности разноцветные лоскутки и полоски. Я протянул руку и подхватил кусок раскрашенной ткани, с которого скатывались в воду белые капли мучного клейстера.
Сердце мое заколотилось. Я прыгнул за борт и, работая ногами, устремился ко дну сквозь всплывающие мне навстречу, похожие на стаю рыб, лоскутки материи. Маска безмятежно лежала на дне, и из ее раскрытого рта поднимались кверху цветные струи. Я схватил мешок, крепко прижал его к себе и ринулся вверх. Десятикилограммовый якорь, казалось, весил теперь все пятьдесят. Когда я вынырнул, легкие мои радостно взвизгнули; я бросил мешок в лодку, взялся за весла и поплыл с намерением отловить каждую полоску, какую только удастся найти.
Добравшись до берега и до своего дома, я позвонил в тюремную лечебницу, потом – непосредственно своему брату, попросив его устроить мне встречу с Треем Фориером.
Затем я связался с Денбери и сказал, чтобы она приготовилась к диким гонкам.
Глава 46
Всю двухчасовую поездку я пытался вслух анализировать ситуацию, в которой прошло наше с братом детство, когда любое слово или действие, даже самое безобидное, могло резко изменить настроение нашего вспыльчивого и взрывоопасного отца. Мы двигались по жизни в постоянном страхе, как слепые пловцы в кишащей ядовитыми змеями реке, ожидающие нападения со всех сторон сразу.
Иссушающая и неподдающаяся логике злость отца была направлена главным образом на десятилетнего Джереми. С годами я пришел к выводу, что объяснялось это их очень близким психофизическим сходством.
– Господи, Карсон, – прошептала Денбери. – Тебе же каждую секунду нужно было помнить об осторожности!
– Джереми было намного хуже; каждый день превращался для него в кошмар. Я думаю, что именно поэтому у него так обострены все органы чувств. В том мире, где он жил и продолжает жить, все включено на полную мощность, поэтому искажение действительности просто неизбежно. Соответственно, все его суждения и реакции гораздо более акцентированы, чем наши.
Мы приехали, прошли линию охраны и ворота. Доктора Праузе не было на месте, но нас уже ждали. В комнату к Джереми нас проводил охранник, который знал меня по прошлым визитам и был в курсе, что доктор Праузе разрешала мне при общении с братом определенную степень свободы. Охранник поднес руку к электронному звонку.
– Все как обычно, детектив Райдер? Оставить дверь закрытой, пока вы будете внутри?
– Да. Если я постучу, нужно будет подать мне это. – Я положил рядом с дверью свернутое белое пляжное полотенце и отошел в сторону, пока охранник набирал код замка. Денбери взяла меня под руку, и я повернулся к ней. – Ты волнуешься?
– Немного. Просто не знаю, чего ожидать.
– Я тоже. Только не говори ему, что ты репортер. Он их ненавидит.
– Почему?
– Он относится к своим преступлениям как к некой личной, почти священной миссии, поэтому никогда не простит прессе того, что его назвали убийцей-психопатом. Он считает это неправильным пониманием его намерений. Как я уже говорил, его восприятие мира зачастую является зеркально противоположным реальности.
Дверь на массивных петлях беззвучно открылась. В пяти шагах от нее стоял Джереми и внимательно смотрел на нас своими холодными голубыми глазами.
– Привет, Джереми, – сказал я, переступая порог. – Я бы хотел познакомить тебя с моей хорошей подругой, ДиДи Денбери.
Джереми схватил меня за руку и потянул через комнату, шипя на ухо:
– ДиДи? Что еще за ДиДи, блин? Кто эта сучка? Где ЭЙВА? Где моя сладкая маленькая соловушка? – Хотя Эйва и принадлежала к ненавидимому им полу, Джереми убедил себя в духовной связи с ней на том основании, что она была патологоанатомом: работа с трупами очень поднимала Эйву в его глазах.
– Эйва в Форт-Уэйне, Джереми. Ты это прекрасно знаешь. Перестань грузить всякую чушь.
Он нахмурился и шутливым тоном прошептал мне в ухо, но так, чтобы могла услышать Денбери:
– А какую работу выполняет эта леди ПиПи? Входит ли в ее обязанности подолгу стоять на коленках?
– У меня нет времени на твои игры, Джереми. Попроси Трея Фориера встретиться со мной.
Джереми повернулся к Денбери.
– Знаете, он ведь всех своих шлюх сюда приводит. И трахает их у меня на глазах. Они энергично занимаются этим прямо здесь, на полу. А потом уборщик два часа вымывает тут все, что натекло.
– Прекрати, Джереми. Мне нужен Фориер. Прямо сейчас.
Джереми, скрестив руки на груди и постукивая ногой об пол, неприязненно поглядывал на Денбери.
– Мисс Эйва, которую мой брат трахал раньше, была патологоанатомом. Это в некотором смысле роднило меня с ней. А вы, часом, не патологоанатом, мисс ТиТи? Если нет, то могу я поинтересоваться, чем вы зарабатываете себе на жизнь? Если, разумеется, это что-то такое, о. чем можно говорить в приличной компании.
– Мисс Денбери ведет расследование для нас с Гарри, – сказал я. – Мне сейчас совершенно не до твоих игр, Джереми. Пригласи Трея Фориера зайти для разговора.
Он удивленно поднял свою бледную бровь.
– Что еще за расследование?
– Пока что это мое дело, и тебя оно не касается.
– А что ты хочешь от Трея?
– Ответ тот же.
В дверь постучали, и она открылась. В комнату заглянул второй охранник, которого я видел только раз или два.
– Извините, мистер Райдер. Я только что пришел на пост. Мы с вами уже встречались, меня зовут Альберт Дженкинс. Если вам что-то понадобится, я буду здесь, за дверью.
– Пожалуйста, пусть двери будут закрытыми, мистер Дженкинс.
– Хорошо, сэр. – Дженкинс взглянул на Денбери, и стало понятно, что он ее узнал. – А я вас знаю. Вы с телевидения.
Голова Джереми резко дернулась в сторону Денбери.
– БиБи из ТиВи? – Он принялся разглядывать ее с неожиданным интересом. – Так чем же вы занимаетесь, могу я узнать?
Я поморщился.
– Мистер Дженкинс, у нас тут конфиденциальный разговор.
– Простите, – сказал он и закрыл дверь.
Джереми продолжал пялиться на Денбери.
– Может быть, вы актриса, мисс ВиВи? А я думал, что у всех современных актрис большие сиськи. Или вы начинающая актриса, у которой эти штуки пока не такие большие?
Она посмотрела на меня. Я пожал плечами и кивнул: расскажи ему, ведь он все равно не отцепится, пока не выяснит правду.
– Я журналистка, мистер Риджеклифф.
– Журналистка? – прошептал он.
– Да. Репортер с «Канала 14» в Мобиле.
Я ожидал, что он тут же разразится тирадой о лживых теленовостях, продажности прессы, коррупции души, корыстном сенсуализме… обычный перечень его выпадов против журналистов. Но вместо этого глаза его расширились, и он манерно принял величественную позу, чем очень меня удивил.
– ПРЕССА? Меня, такую незначительную персону, навестила пресса? Это мой прорыв, МОИ ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ СЛАВЫ. Мне нужен мой агент. А где мой стилист? – Он подбежал к зеркалу и стал нервно поправлять свои светлые волосы, словно готовясь к съемке.
– Пригласи сюда Фориера, Джереми, – «снова повторил я. – Это важно.
– Минутку, Карсон. Я никогда раньше не встречался с представителем «четвертой власти»! – Он заметался по комнате со щенячьим энтузиазмом, затем сел на кровать и похлопал по ней ладонью. – Присядьте, дорогая, всего на минутку. У меня есть нечто особенное, в чем я хотел бы сознаться эксклюзивно для вас.
Денбери села рядом, с ним, подхватив его игру.
– В любой момент, как только вы будете готовы, я вас выслушаю.
Гримасничая, он нахмурился.
– У вас нет с собой микрофона. Как же моя обожаемая публика услышит меня?
Она подняла руку, словно сжимая в ней микрофон, и поднесла ее к губам Джереми.
– Мир замер в ожидании. В чем же эксклюзивность вашего интервью, мистер Риджеклифф?
Он укоризненно погрозил ей пальцем.
– Вы не представили меня.
– Прекрати, Джереми, – проворчал я. – Перестань валять дурака. Мы торопимся.
– Доставь мне удовольствие, брат. Всего тридцать секунд, а потом я позову Трея.
Денбери повернулась к объективу невидимой камеры.
– Сегодня мы ведем беседу с мистером Джереми Риджеклиффом, у которого есть сообщение для наших зрителей. Вы готовы передать ваше послание, мистер Риджеклифф?
– С удовольствием.
Мой брат подмигнул в воображаемую камеру, повернулся к Денбери и плюнул ей в лицо.
Она без промедления врезала ему пощечину.
Я встрял между ними, и Денбери отошла, вытирая лицо рукавом. Я схватил брата за плечо и развернул к себе.
– Давай сюда Фориера, жалкий маленький ублюдок. Немедленно.
– Мне жаль, что я ударила вас, мистер Риджеклифф, – сказала Денбери у меня из-за спины. – Это вышло автоматически. Я не хотела…
– Нет, – прервал ее я. – Не извиняйся перед ним. Это была отвратительная выходка. Давай сюда Фориера, Джереми. Я сказал НЕМЕДЛЕННО!
Он выскользнул от меня и, отбежав в сторону, прислонился к стене. Сделав вид, что полирует ногти о свою рубашку, он нараспев затянул:
– Я встретил репортершу по имени БиДи с довольно потрепанной киской; чего там у нее только не было – болячки, блохи, колючий ежик после бритья, – но бедный Карсон, увы, не обращал на это внимания.
– Я всегда знал, что в сексуальных вопросах ты так и остался на уровне подростка, – сказал я. – Так мне самому позвать Фориера?
– Он не придет, пока я его не приглашу, – сказал Джереми, не поднимая глаз и продолжая заниматься своими ногтями. – А я этого делать не стану. Забирай свою шлюху, раздающую пощечины, и сваливай отсюда, Карсон. Возможно, тебе удастся отодрать ее где-нибудь на пристани.
Мгновение я смотрел на него, а потом заорал во все горло:
– Охрана! Я хочу рассказать о мобильном телефоне!
Глаза моего брата испуганно уставились на меня.
– Что ты делаешь? – прошипел он.
– Попрощайся со своим телефоном, Джереми.
Дверь открылась, и в комнату заглянул охранник.
– Вы звали, мистер Райдер?
– Я тут обратил внимание на одну вещь и хотел бы… – Сделав паузу, я вопросительно посмотрел на брата.
– Попросить в нашу компанию нашего хорошего приятеля мистера Фориера, – закончил за меня Джереми, переводя безучастный взгляд с меня на Денбери и обратно.
Я кивнул охраннику.
– Нам с мисс Денбери необходимо поговорить с мистером Фориером наедине. Поместите моего брата куда-нибудь в другое место, после того как сюда придет мистер Фориер.
Джереми начал было протестовать, но я жестами показал ему, как набираю пальцем номер на телефоне, затем плотно сжимаю кулак, будто раздавливаю его. Он прекрасно все понял, бросил на меня выразительный взгляд, во ничего не сказал.
– Пойдемте со мной, мистер Риджеклифф, – сказал охранник.
Джереми пошел за ним, но возле Денбери остановился. Она смотрела ему прямо в глаза и не отступила в сторону.
– У меня есть кое-что общее с журналистами, мисс БиБи, – сказал Джереми. – Например, я брал интервью у пяти женщин по поводу возможности занять место моей мамы. И знаете что?
Денбери вопросительно подняла бровь.
– Что, мистер Риджеклифф?
Он ухмыльнулся.
– Все они получили эту работу.
Он отвернулся и пошел к двери, но затем снова притормозил, чтобы улыбнуться Денбери.
– Я бы с дорогой душой взял интервью у вас, мисс ФиФи. Глубоко и тщательно. Если я когда-нибудь окажусь поблизости, уж поверьте, я обязательно к вам загляну.
С этими словами он вышел.
Денбери подошла ко мне и взяла за руку.
– Он такой разный, Карсон, холодный и горячий, очаровательный и ядовитый. Я, конечно, испугалась, но мне так жаль, что я ударила его. Я была…
– Нормальная реакция, проехали. На угрозу внимания не обращай; он тут пожизненно. А теперь я хочу, чтобы ты настроилась еще немного поговорить по-французски. Я думаю, что у нас уже есть тема для беседы с Треем Фориером.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.