Текст книги "Берег бесконечности"

21

ЗА ДОБЛЕСТЬ В ИСКЛЮЧИТЕЛЬНЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ

Надпись на медали «За доблесть»

Наутро они снова обследовали корабль, все три уровня, машинное отделение, посадочный модуль, все внешнее пространство, которое только могли вспомнить. Солли снимал служебные панели и вглядывался в схемы и провода. Ничего не нашли.

– Трудно поверить, будто на борту есть что-то, чего не должно быть, – сказал он.

Ким неохотно сказала то, о чем не могли не думать оба:

– Может быть, нам не следует лететь домой.

Они сидели в креслах в комнате совещаний. Был конец дня, оба устали от долгой охоты и были огорчены ее безрезультатностью.

– Ким, – сказал Солли, – мы можем в любой момент прервать полет и позвать на помощь. А что делать потом? Если оно могло залезть на борт так, что мы и не заметили, оно может перелезть и на спасательный корабль. – Он потер глаза. – Мы сделали все, чтобы проверить: захватчика на борту нет. Так что мы либо летим домой, либо сидим здесь, пока продукты не кончатся.

Во время поиска Ким почувствовала, что Солли относится к ее рассказу все более скептически. В полном свете дня каюты и коридоры «Хаммерсмита» казались менее угрожающими, а опасность отодвигалась. Возможности действий, если удастся действительно найти захватчика, очень невелики. Лучше списать инцидент на плохое освещение, накал страсти и избыток алкоголя.

– Послушай, – сказал Солли, – в худшем случае нам надо только держать контроль над гиперсвязью, не давать ему ничего передавать, и волноваться не о чем. И без разницы, что дальше будет.

– И ты уверен, что мы это можем?

– Я при случае могу даже гаечным ключом связь развинтить.

Но путешествие домой тянулось мрачно. Ким держала дверь спальни закрытой, хотя смысла в этом было немного. Она жаловалась Солли, что будто спит в доме с привидениями. Шли дни, и ничего не происходило, но Ким знала, что это создание на борту скользит среди проводов и коридоров, только его не видно. Иногда оно мелькало в поле зрения, из света лампы, из пара в душе складывались глаза. Бывало движение в темноте, ощущение холодного тока по лодыжке, звук шепота в переборках. Даже жужжание корабельной электроники иногда звучало зловеще.

Если Солли и видел что-нибудь из этого, он ничего такого не говорил.

Секс стал по необходимости редок. Когда он происходил, это было в спешке, крадучись, будто на корабле был кто-то еще, кто в любой момент мог войти и помешать.

И из него ушла спонтанность. В дни, которые Ким уже почти была готова называть «добрыми старыми», соединения могли начаться вдруг, в любом месте корабля. Сейчас они происходили только за закрытой дверью спальни. И то сначала Ким включала свет и осматривала ее.

Если они оба спали, Ким ощущала себя уязвимой, открытой со всех сторон. Но когда она поставила этот вопрос на рассмотрение Солли, он пришел в такое смятение, что она не стала настаивать на вахтовой системе.

Наверное, он думал о ней как об испуганном ребенке и не мог не задаваться вопросом, с кем же он связался. Но она и чувствовала себя испуганным ребенком. Будь все наоборот, если бы Солли видел что-то в пустых коридорах, этим вопросом задавалась бы она. Ким боялась, что потеряет его, и это будет самое худшее, но ничего сделать с собой не могла. Опасность есть, а Солли ей до конца не верит. У нее развилась обидчивость из-за Солли, из-за собственных страхов. И еще – неослабная ненависть к этой штуке, которая вторглась на корабль. Она ждала, она молилась – в буквальном смысле, – чтобы эта тварь показалась в каком-то более материальном виде.

Усилия Солли по возвращении ИРа в строй не дали заметных результатов. Иногда он получал бессмысленные речевые ответы, требующие, чтобы пассажиры приготовились к ускорению, или что система приготовления еды перегружена и требует замены проводящего узла. Голос предлагал изменения курса и коррекцию параметров плана полета, и желал доброго утра и днем и ночью.

– Оставить бы это человеку, который в этом разбирается, – бурчал Солли, но попыток не бросал.

В отсутствие Хэма ему приходилось иногда пачкать руки. Оказалось, что Солли выполняет такие рутинные работы, как управление электроэнергией. Поскольку некоторые системы отключились вместе с ИРом, он мог не получить предупреждения о сбое, и не было систем, которые могли бы сообщить о природе неисправности. И потому, когда грохнулась внутренняя связь, Солли пришлось несколько часов полазить на четвереньках в поисках дефектного реле. В процедурах самотестирования, которые регулярно выполнялись прыжковыми двигателями, развилось отклонение, из-за которого периодически срабатывала сирена. Солли не удавалось найти его, и он просто отключал сирену, надеясь, что тем временем двигатели не выйдут из строя окончательно. Он говорил, что в этом полете многому научился.

Ким помогала во всем, в чем могла, то есть нечасто. Электроника не была ее сильной стороной, но она задавала вопросы и тоже училась.

Ближе всего они подошли к серьезным проблемам на третьей неделе, когда однажды в три часа ночи заревели сирены, сообщая, что параметры азотно-кислородной смеси вышли за допустимые пределы. Солли проворчал, что проблемы наверняка в системе тревоги, а не в жизнеобеспечении, но продолжал ее перебирать, заменяя все, что можно, пока этот гвалт не прекратился.

К Ким вернулось ее обычное энергичное настроение. Она уже не бродила по кораблю в одиночестве, а держалась поближе к Солли. Она стала больше читать, в основном книги и статьи по своей специальности, но и романы, и книги по истории, и даже Саймона Уэсткота, классика философии второго столетия, который пытался объяснить, каким образом в механистической вселенной развилось сознание.

Иногда, наедине с собой, она ловила себя на том, что разговаривает с гостем.

– Я знаю, что ты здесь, – говорила она, понижая голос, чтобы Солли не услышал. – Почему ты не покажешься?

Ближе к концу полета споры почти заглохли и только изредка о себе напоминали, как испорченная система утилизации отходов, испускающая иногда ядовитый дымок. Просто было больше нечего сказать. За последние три недели Ким ничего необычного не видела. Она пыталась уговорить себя что явление было галлюцинацией, или хотя бы запихнуть этот случай в уголок подсознания, чтобы не мешал, как поступила с тем видением в озере. Да, но тогда она могла убраться из долины Северина. Сейчас она заперта в одном корабле с этой штукой.

И потому возник нелегкий мораторий – тщательно избегать этой темы. Разговоры стали осторожными вместо информативных, дипломатичными вместо откровенных. Как если бы на борту находился носорог, присутствие которого никто не хотел признавать.

Но в последний день, к выходу на предпрыжковое состояние, Солли вытащил этот вопрос на свет.

– Жаль, что наш полет обернулся таким образом.

Тон был такой, будто он не хочет ставить ей в вину ее галлюцинации.

– Это не твоя вина, – сказала она, тщательно сдерживая закипающую злость.

– Надо решить, будем ли мы сообщать об этом инциденте.

Перевод: ты не хочешь признать, что у тебя были галлюцинации?

Они сидели в пилотской кабине. Все было в порядке, часы отсчитывали время до прыжка. Солли ждал, пока зажгутся сигнальные лампы. Тогда он нажмет клавишу ВЫПОЛНИТЬ и корабль прыгнет в родную вселенную.

– Есть вопрос, – небрежно бросила Ким.

– Давай.

– Когда включим передатчик гиперсвязи, как мы узнаем, что он используется?

У Солли выступили желваки.

– Можно ли перефразировать вопрос, Ким? Как я могу не знать, что им пользуюсь?

Она попыталась снова:

– Когда мы общаемся по гиперсвязи, на панели состояния что-нибудь отражается?

– Вот тут. – Он показал на пару лампочек на консоли. – Оранжевая зажигается, когда Хэм начинает операцию, то есть открывается канал, а зеленая – когда можно говорить.

Можешь ты это испытать?

– Что испытать?

– Систему. Проверить, что она работает.

– Зачем, Ким? – недоуменно спросил Солли.

– Мне так хочется, Солли. Пожалуйста.

Раньше он бы просто попросил Хэма открыть канал. Сейчас надо было класть панель консоли на колени, сверяться с инструкцией, нажимать клавиши.

– Ну и как? – спросила она.

– Странно.

Лампы не зажигались.

– Проблемы?

– Должна бы загореться индикаторная лампа.

– Значит, если бы сейчас кто-то что-то передавал, мы бы не знали.

Он проверил лампочки. Они обе перегорели.

– Как ты догадалась?

Она пожала плечами:

– Учла такую возможность.

Солли отошел к шкафу с запчастями и принес новые лампочки.

– Значит, это сделал захватчик?

– Мне не нравится, что происходит, Солли. – Ким вдруг ощутила тяжелую усталость, отчаянное желание снова увидеть солнце, настоящий океан. Виртуальные расширения проекций «Хаммерсмита» это желание не удовлетворяли. Как бы просторно ни раскидывалось море, она все равно знала, что она в тесной каюте. – Когда ты ожидаешь подхода к доку?

– Около шести утра.

Было еще только почти десять утра, несколько минут после прыжка.

– Двадцать часов? Почему так долго?

– Из-за сдвига времени в гиперполете, – сказал он. – Никогда точно не знаешь, где материализуешься. И потому мы достаточно далеко от Гринуэя.

– Понятно.

– Пристегнись.

Ким услышала нарастающую мощь прыжковых двигателей. Солли включил внешние датчики и телескопы. Она откинулась на спинку, но не сводила глаз с лампочек гиперсвязи.

На часах осталось меньше минуты. Солли вздохнул.

– Ты в самом деле ждешь, что что-то произойдет?

– Я думаю, уже произошло, – сказала она. – Как бы там ни было, отвечаю на твой вопрос: да, мы должны связаться с Мэттом как можно быстрее. Я хочу ему рассказать, что у нас творится.

– И что ты скажешь? Что на борту, по твоему мнению есть нечто, чего тут быть не должно?

– Именно.

Солли помрачнел:

– Если ты это сделаешь, нам в обозримом будущем вряд ли придется вернуться домой. Ты их напугаешь до судорог, и несколько лет мы проторчим на добром старом «Хаммерсмите».

– Я не знаю, что еще можно сделать, Солли.

Часы дошли до нуля, и он нажал клавишу.

У Ким закружилась голова, но она попыталась контролировать дыхание и думать о другом. Например, как хорошо было с Солли, несмотря на все проблемы. Например, что в контейнере у них тело Эмили и что кому-то придется за это ответить.

Головокружение быстро прошло, и в окнах засияли знакомые созвездия. На вспомогательных экранах появился Гринуэй и его луны.

– Переход закончен, – сказал Солли.

Ким кивнула, не сводя глаз с лампочек гиперсвязи. Солли открыл канал к Небесной Гавани.

– Говорит «Хаммерсмит». Подхожу на ручном управлении. Компьютер вышел из строя. Прошу помощи.

Ожидая, пока сигнал дойдет до Гринуэя и диспетчер ответит, Солли поглядел на приборы.

– С виду все в норме, – сказал он.

Ким не могла разобраться в своих чувствах. Она хотела бы отмахнуться от проблемы, вернуться домой со своим открытием, радоваться успеху. Но ей хотелось и оказаться правой, чтобы Солли увидел сам, что ее видение имеет сущность. Может быть, себе она тоже хотела это доказать. Ей нужно было подтверждение от кого-то.

– «Хаммерсмит», говорит Небесная Гавань. – Женский голос. – Мы вас ждали. Патруль вас проводит.

Она выдала Солли курс и скорость.

– Не слишком хорошо звучит, – сказал он.

Развернув корабль в указанном направлении, он включил главные двигатели. На дальнем навигационном экране появилась отметка.

– Наш эскорт, – сказал Солли.

– Сколько до них?

– Несколько часов.

Что-то привлекло ее внимание. Движение, какое-то шевеление слева. Она оглядела кабину. Ничего не изменилось.

– Проблемы? – спросил Солли.

– Не знаю. – Она коснулась лампочек гиперсвязи. Теплые. — Кажется, они снова перегорели.

Он скривился и потрогал их сам, и тут сильно помрачнел. Вынув оранжевую лампу, Солли поднес ее к глазам.

– Точно перегорели.

– Есть способ узнать, не передаем ли мы?

– Да. – Солли нажал кнопку. – Патруль, говорит «Хаммерсмит». Вы нас принимаете?

– «Хаммерсмит», говорит патруль один-один. Подтверждаю прием. Вам нужна помощь?

Мужской голос с бандалайским акцентом. Много раскатистых «р».

– Исходит ли от нас передача по гиперсвязи?

– Погодите. – Голос звучал так, будто человек старается проявить терпение. Ким обтерла рот, ожидая ответа, который, казалось, шел очень долго. Потом дошел. – «Хаммерсмит», ответ утвердительный. – Голос звучал недоуменно: как это «Хаммерсмит» может вести передачу, а пилот об этом не знает? – У вас проблемы?

– Отказал компьютер, – сказал Солли, выбираясь из кресла. – И еще некоторые мелкие неисправности. – Он отключился и бросился стремглав из кабины. Через минуту он вернулся с бледным лицом. – Ты была права, Ким. В схему кто-то влез, и этот гад пишет домой письма родным.

– Я бы прежде всего сообщила им, где находится Гринуэй. Отключи передатчик.

– Только что.

– Отлично.

Он снова открыл канал.

– Патруль, говорит «Хаммерсмит». Передача прекратилась?

– Нет, продолжается. – Пауза. – «Хаммерсмит», что у вас происходит?

– Я думаю, им надо сказать.

– Не очень хорошая мысль. Если они нам поверят мы можем просто получить ракету в сопло.

– Не верю.

– Напрасно. Ситуация стала сильно напряженной.

Стала ?

– Солли, она такой была все время. – Ким не смогла сдержать упрек.

Он попытался извиниться, но она отмахнулась. Не важно. Все нормально.

Хотя это было не так. Но глубоко в душе Ким стало приятно, что Солли вслух признал ее правоту.

Он снова заговорил с патрулем, сообщая технические детали проблемы.

– Кошмар, – пожаловался он Ким, отключая двигатели.

– Ты что-то говорил насчет гаечного ключа, – напомнила она.

– Именно это нам и надо сделать. Но это внизу, под палубой. Займет полчаса или больше, а этого времени у нас нет.

– Так что же делать?

– Дай мне минуту.

Он дал ей наручный фонарь, велел его включить, открыл какой-то шкафчик и исчез внутри. Слышно было, как он там что-то переставляет, послышался звук вставшей на место панели, и в кабине стало темно. Но это не был нормальный полумрак пилотской кабины, подсвеченной огоньками приборов. Погасло все: экраны, индикаторные лампы, циферблаты, затих электронный шепот. Стало темно и тихо. Ким попыталась сдвинуться и всплыла с места. Искусственная гравитация отключилась.

Включилось аварийное освещение, работающее от отдельной цепи. Позади зажегся аккумуляторный фонарь.

– Это его остановит, – сказал Солли.

– Не хотела бы поднимать этот вопрос, – спросила Ким, плавая в воздухе, – но жизнеобеспечение работает?

– Нет. Отключено все, кроме двигателей – они на своей цепи питания. Но мы продержимся, пока я отключу передатчик.

Они переобулись в захватные ботинки и спустились в нижний этаж, где длинные окна смотрели в грузовые трюмы и кладовые. В свете ламп качались тени от штабелей продуктов, от эзотерического оборудования, предназначенного для экспедиции к Таратубе, от утилизаторов и систем управления гравитацией. Солли открыл какой-то ящик, достал инструменты, остался ими доволен и повел Ким в переднюю часть корабля.

По обе стороны коридора стояли танки с питьевой водой. Ким и Солли пошли вправо и встали на колени возле танка. Солли закрепил фонарь на магнитной основе и стал снимать панель. Ким посмотрела, встала и отошла назад по коридору. Видна была лестница в корме, обрисованная аварийным освещением. В пусковом ангаре стоял посадочный модуль, и кокпит был похож на голову рыбы, просунутую из-под пола. Круглые иллюминаторы таращились на Ким.

Солли отложил панель в сторону и заглянул внутрь, в лаз.

– Займет время, – сказал он, ныряя туда. – Кое-что еще придется снять, чтобы добраться до передатчика.

Он высунул руку, подобрал фонарь и исчез.

Ким окружила тьма.

Слышно было, как звякают инструменты в руках Солли, иногда скрежещет металл по металлу. Иногда что-то сильно звенело. Этот шум поднимал дух – они все еще рядом.

Через несколько минут Солли удовлетворенно хмыкнул.

– Вот это нашего паразита успокоит.

В этот момент над лестницей вспыхнул свет, и вес вернулся, будто Ким стукнули между лопаток. Хотя обе ноги стояли на палубе, было так, будто в темной комнате неожиданно проваливаешься в невидимую яму. Ким потянула колено и взвыла.

– Солли, в следующий раз предупреждай!

Ее голос загрохотал эхом от стен.

– Это не я! – крикнул он в ответ.

Свет зажегся всюду – в коридоре, в ангарах, даже в лазе, где был Солли.

– Включился свет! – крикнула Ким.

– Сам вижу. Эта зараза меня перехитрила. Запахло горелым, и Солли вылез наружу.

– Одну проблему все-таки решили, – сказал он. – Теперь никто и ни с кем не свяжется.

– Солли, – сказала она, понизив голос, – почему зажегся свет?

– Кто-то его включил. – В правой руке Солли держал гаечный ключ.

– И что нам теперь делать?

– Избавляться от нашего гостя.

– А как? Мы же его даже найти не можем.

Они вернулись к началу коридора и остановились у подножия лестницы, глядя на площадку. Герметичная дверь была открыта, как они ее и оставили.

– Нам нужна помощь, – сказала Ким.

– Это может оказаться непросто. Я угробил передатчик.

– То есть мы даже местно ни с кем не можем связаться?

– В пределах человеческого голоса. Я бы отключил только гиперсвязь, если бы знал как. Тут в этом чертовом оборудовании только специалист-инженер может разобраться.

– И что делать? – спросила Ким.

Солли обнял ее и подержал мгновение.

– Держись меня.

Он повел ее вверх по лестнице, с видимой неохотой высунул голову наружу и оглядел коридор в обе стороны.

– Ничего не вижу, – сказал он.

Двери во все отсеки были закрыты, кроме двери комнаты отдыха, открытой всегда. Они осторожно заглянули, ничего не увидели и полезли наверх.

Из пилотской кабины доносилось тихое жужжание приборов. Все включилось снова.

Ким с тревогой увидела красные мигающие сигналы на приборной панели, но Солли успокоил ее, что это всего лишь предупреждение об отказе передатчика.

Патруль все время их вызывал, спрашивал, что случилось, указывал, что они сошли с курса, требовал ответа, заверял, что помощь уже идет. Через два часа, сообщил патруль, они подойдут борт к борту.

Солли вошел в тот же шкаф и показал, где отключается питание. Это была длинная черная рукоять. Она была поднята, в белом секторе, означающем, что питание включено.

– Это решает вопрос, – сказал Солли. – У нас есть на борту захватчик.

– Она сама никак не могла вернуться на место?

– Никак. Ни включиться, ни отключиться она сама не может.

– Может быть, – сказала Ким, – надо помигать патрулю огнями. – Чтобы знали, что у нас нет связи.

– Они это сами поймут. – Солли плюхнулся в кресло. Эта штука невидима. Но она плотная, так? Должна быть. Иначе она бы рукоятку не повернула.

– Нет, – сказала Ким. – Мы знаем, что это явление физическое. Это не то же самое, что плотное.

– Ладно, чем бы оно ни было, пора от него избавляться.

– Как?

– Просто. – Он вынул из шкафа два космических скафандра и один протянул ей. – Надевай.

– Зачем? Какой у тебя план?

– Выдуем его за дверь.

Сначала она не поняла. Потом сообразила.

– Разгерметизация.

– Именно. Другого способа я не знаю.

– Блестяще, Солли, – сказала она. – Мне бы и в голову не пришло.

Он пожал плечами:

– Видел в старом кино.

Ким сбросила верхнюю одежду и влезла в скафандр. Она его надевала впервые, и Солли пришлось помочь ей закрепить шлем.

– Нормально? – спросил Солли.

У нее было такое чувство, что воздуху не хватает.

– Ты просто расслабься, – сказал он, что-то делая с ее ранцем. – Как теперь?

– Лучше, спасибо.

– О'кей.

Он показал ей кнопки управления на перчатках, регулирующие температуру, воздушную смесь и все вообще, и надел скафандр сам, пока Ким показывала, что все поняла. Солли закрепил шлем и проверил рацию.

– Так, – сказал он, – а теперь избавляемся от этой заразы.

Они спрятали личные вещи, зубные щетки, одежду, коммуникаторы, потом прошли по всему кораблю, по всем трем этажам, открывая все внутренние люки. Закончив, они вернулись в кабину пилота и сели. Ким огляделась, но не заметила ничего, требующего внимания.

– Кажется, мы готовы, – сказала она.

Солли кивнул и отключил подачу воздуха.

Ким нажала кнопку подлокотника, и привязные ремни пристегнули ее к креслу.

– Готова, – доложила она.

Солли наклонился над консолью и забегал пальцами по клавишам.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Отменяю программы безопасности. Скоро сделаю.

Голос патруля снова спросил, слышит ли его «Хаммерсмит».

– Пожалуйста, мигните огнями, если меня слышите. – И через секунду: – Есть для вас сообщение из Института Сибрайта. Ответьте, пожалуйста, если можете.

– Солли, – спросила Ким, – ты слышал?

– Дело прежде всего.

– О'кей.

– Открываю.

Послышался гул подшипников нижнего люка, вдруг сменившийся ураганом звука. Ветер закружил, попытался оторвать Ким от кресла, мимо пронеслись незакрепленные предметы.

Так продолжалось минуты две, потом все стало тихо.

– Вакуум, – объявил Солли.

Они отстегнулись и пошли вниз, к люку, и выглянули.

Позади сиял Гелиос. Мерцали три яркие звезды пояса Ориона.

– Как ты думаешь? – спросила Ким.

– Должно было сработать. Ни одна известная мне форма жизни тотальной разгерметизации не выдержит.

– И насколько мы оставим люк открытым?

– Я бы оставил на пару часов. Ты не видела, чтобы отсюда вылетело что-то необычное?

– Нет.

– А жаль.

Они вернулись в кабину, и Солли помигал ходовыми огнями.

– Прошу вас сообщить, слышите ли вы нас, – пришел ответ патруля. – Одна вспышка – да, две – нет.

Солли мигнул один раз.

– Вы в опасности?

Одна вспышка. Хотя Ким не видела разницы. Вряд ли патруль сможет подойти быстрее.

Патруль спросил, управляет ли пилот кораблем.

Одна вспышка.

Может ли корабль изменить курс?

Вспышка.

Им дали курс и скорость. Потом стали задавать вопросы о состоянии «Хаммерсмита». В конце патрульный корабль объявил, что непосредственной опасности сейчас нет, и соединил с Институтом. Послышался голос Мэтта:

– Солли, вы оба живы? Ким? Оба живы и здоровы?

Солли мигнул, и послышался ответ патруля:

– Да.

– Мне сказали, что у вас не в порядке связь и вы не можете отвечать. – В голосе Мэтта звучало облегчение. – Но патруль считает, что в остальном все нормально и скоро они вас вытащат. Мы рады будем снова вас видеть. Вряд ли официальные власти будут довольны, но они получают обратно корабль. Может быть, обвинения против вас не будет. Я через несколько часов вылетаю и встречу вас в Небесной Гавани. Вы чего-нибудь достигли?

– Голос у него подавленный, – предположил Солли. – Как ему ответить?

– Отвечай «да».

Солли мигнул один раз.

– То есть вы что-то нашли?

«Да».

– Разумное?

Ким понимала, что это не надо бы обсуждать публично, и Мэтт это знает, но не смог сдержаться.

«Да».

– Встречу вас в доке.

Он отключился.

– Обвинение, – заметил Солли, – будет, очевидно, зависеть от того, как Филу понравятся результаты.

– Не понравятся, – уверенно сказала Ким. – Мы встретили инопланетянина и убили его. – Она помолчала и вдруг спросила: – А отчего не испытать ИР? Посмотрим, вернулся ли он в строй.

– Хэм, ты здесь? – спросил Солли.

– «Здесь, Солли».

Еще один хороший признак. Солли шумно выдохнул:

– Слава Богу!

– Ты полностью функционируешь, Хэм? – спросила Ким.

«Да, я так думаю».

– Ты знаешь, что с тобой было?

«Я был…»

– Да?

«…захвачен…»

– Продолжай, Хэм.

«…некоторым разумом».

– Искусственным?

«Мне неизвестно».

– Его теперь нет?

«Я не обнаруживаю его присутствия. Хотя подозреваю, что он мог от меня спрятаться, если бы захотел».

– Что ты можешь о нем сказать?

«Его нет в каталоге».

– Это был биологический разум?

Ким задавала вопросы, а Солли слушал.

«Не думаю. Я считаю, что он был молекулярный и получал энергию от электрических полей, возможно, порожденных действием ускоренных квантов. Я не встречал подобной сущности. Кажется, она создана для определенной цели».

– Какой?

«Я бы определил эту цель как захват звездолета».

– Интересно, – сказал Солли, – он должен был захватить нас до того, как мы покинем систему Алнитака?

– Возможно, – согласилась Ким. – Для этого он должен был действовать очень быстро.

«Мне кажется, у него была иная функция. В отношении нас»

– Какая?

«Остаться на корабле и информировать своего… – ИР подыскивал слово, – контролера о месте нашего назначения».

– Кто этот контролер?

«Я не знаю».

– Какой-то дебильный разум! – буркнула Ким. – Отчего сразу хватать, а не представиться?

– Что ты еще можешь сказать о его физическом строении? – спросил Солли.

«Я обнаружил свободные молекулы водорода. Метана. Кислорода. Но, кажется, постоянной физической формы он не имеет».

– Призрак, – сказала Ким.

«Этой связи с фольклором я не понял».

– Ничего, мы тоже, – успокоил его Солли.

– Вот такая штука болтается возле озера Печаль, – сказала Ким.

Солли кивнул:

– Думаю, ты права.

– «Хаммерсмит», – спросили с патрульного корабля. – У вас выполняются внешние работы?

Солли мигнул дважды. Нет.

– У вас открыт воздушный шлюз.

Если эта тварь не убралась… Солли закрыл люк, открыл воздуховоды и включил насосы. Через сорок минут приборы светились зеленым, и можно было снять скафандры.

– Что дальше? – спросил Солли, натягивая одежду.

– Поехали домой, – ответила Ким. – Расскажем Мэтту. Пусть в Институте придумают способ обшарить корабль и проверить, что пришельца нет. А тогда включим приемник и будем ждать мирового признания.

Солли ответил только коротким «угу».

Корабль патруля подошел на расстояние оптической видимости. Он проплыл от левого борта к правому, очевидно, выполняя визуальный осмотр. Он был меньше «Хаммерсмита» но выглядел опасно и серьезно. Медленно повернулась кольцевая антенна.

– «Хаммерсмит», мы идем к вам на борт. Подтвердите прием одной вспышкой.

– Это не входит в процедуру, – сказал Солли. – Наверное, у них приказ отправить нас в тюрьму.

– Я подумала, когда Мэтт… – Тут у Солли изменилось лицо, будто он был поражен чем-то. – Что…

Он махнул на нее рукой, прося тишины, и приставил ладонь к уху. Двигатели сменили тембр. Они загудели громче, и Ким подалась назад – ее толкнуло назад, прижало к спинке. Корабль менял курс. И набирал скорость.

– Какого черта? – Солли застучал клавишами консоли. Патрульный корабль требовал вернуться на прежний курс и снизить скорость.

– Что случилось? – спросила Ким.

– Не знаю. Хэм, что происходит? Хэм!

Главные двигатели набирали обороты.

– Мы движемся к состоянию прыжка, – сказал Солли.

– Это чертова тварь все еще здесь! – еле выдохнула Ким. Солли снова перешел на ручное управление и рванул ручку аварийного выключения двигателей. Ничего не произошло. Ускорение продолжалось.

– Он захватил корабль. – Ким почувствовала, как сердце сжимает лед. – И направляется домой.

– Этого не будет.

Солли вошел в чулан, где, как Ким теперь знала, находилась рукоятка отключения питания.

Слышно было, как он снял панель, дернул рукоять.

– А, черт! Не работает. Этот гад отрубил всю схему.

– И что мы можем сделать? Солли посмотрел на приборную доску.

– Он летит домой. И нас с собой тащит.

– Можем отрубить двигатели?

– Только если отключим питание. На это нет времени.

Ким стала отстегиваться.

– А если разнести их гаечным ключом?

– Взорвутся на месте. Можно более простым способом.

Она пошла за ним по коридору, вниз по лестнице.

– А каким? У них есть механизм самоуничтожения?

– Нечто в этом роде. Надо только переключиться на прыжковые преждевременно. Раньше, чем они будут готовы. Это немедленная перегрузка. У тебя диск есть?

– Какой? Ты о чем?

– Тащи его сюда. И быстрее, Ким, пошли.

Он имел в виду диск с перехватом, из записей с «Охотника». Ким забежала в каюту, схватила диск.

– Коммуникатор прихвати, – велел Солли.

Было еще кое-что, что Ким хотела бы спасти, но вроде бы времени паковаться не было.

– Но ведь ты говорил, что система безопасности не даст этого сделать?

– Я ее уже отключил. – Они спешили на первый уровень.

– А как мы это сделаем так, чтобы нас самих не убило?

– Из посадочного модуля, – сказал Солли. – Только надо быстрее.

Они вытащили тело Эмили, Солли повел к ангару и остановился перед приборной доской.

– Никогда раньше этого не делал, – сказал он, вводя команду. В модуле открылись два люка, один в кокпит, другой в грузовой трюм. Ким и Солли закрепили Эмили в трюме, а сами влезли в кокпит. Солли сел в кресло пилота и начал щелкать выключателями. Загудело питание. Вдруг Солли обернулся и посмотрел на Ким, будто у него зуб заболел.

– Черт, забыл! Сиди пока тихо, – сказал он. – Я сейчас вернусь.

Сжав ее руку, он выбрался наружу.

Она смотрела, как он бросился прочь по коридору. Что такого важного он мог забыть, чтобы…

Люк со щелчком закрылся. Ким глядела в пустой ангар.

– Солли?

Двигатели снова сменили тембр.

Ким попыталась вызвать по коммуникатору.

– Солли! Где ты?

Лязгнула дверь между ангаром и коридором. Ким похолодела от страха.

– Солли!

–  Ким, – донесся его голос из коммуникатора. – Ким, прости меня.

– Нет! – завизжала она. – Не делай этого!

– У меня нет выбора, Ким. Послушай…

– Я не понимаю!

– Я не могу взорвать «Хаммерсмит» из модуля.

– Но ты же сказал…

– Я соврал. Прости, я соврал. Иначе ты бы осталась со мной, а этого я допустить не мог.

– Тогда брось это! Пусть разбирается патруль. Они его взорвут ко всем чертям!

Она пыталась открыть дверь и выбраться из модуля, но зажигали красные огоньки, сообщая, что наружное давление падает. Все загерметизировалось.

– Времени нет, Ким. Они не станут нападать на корабль Института за просто так. И эта тварь удерет. Она вернется домой на «Хаммерсмите» и расскажет всем, где мы живем.

– Солли, прошу тебя, не надо!

Модуль задвигался, выходя из направляющих.

– Я не умею водить эту штуку!

– Тебе и не придется. Запуск выведет тебя из корабля, а потом просто скажи компьютеру, чтобы доставил тебя к патрулю. Или подожди, пока они тебя подберут.

– Солли, я не хочу без тебя жить!

– Я знаю, детка, и всегда знал.

Она застучала кулаками по люку:

– Нет, Солли! Нет-нет-нет-нет…

– Прощай, Ким. Не забывай меня.

Она зажмурилась, но слезы хлестали из-под век. Двигатели дернули вперед. Загудело, защелкало пусковое оборудование. Модуль выпал, и Ким оказалась одна среди звезд.

В кокпите раздался голос:

– Посадочный модуль, ответьте патрулю. Что у вас происходит:

– Не надо, Солли! – кричала она в голос. – Я возвращаюсь! Модуль, вернуться на «Хаммерсмит»!

Но кокпит озарила ослепительная вспышка. И слышно было, как патруль сказал:

– Святый Боже…