Текст книги "Американская звезда"

28

В понедельник рано утром они добрались до Чикаго. Грязные, уставшие, голодные, но вне себя от радости.

– Вот он, мой родной город, мой родненький Чикаго, – счастливо запричитал Джои.

– Ладно, хватит петь, куда мы теперь? – спросил Ник.

– Да, куда? – повторила Синдра. – Я просто разбита.

– Ну, – сказал Джои, – теперь парадом командую я.

– Хотела бы я, чтобы ты покомандовал моим желудком, – пожаловалась Синдра. – Я оголодала в этом противном вонючем товарняке.

– О'кей, о'кей! Вас понял. Давайте-ка сюда.

Они вошли в захудалую кафешку. У Синдры вытянулось лицо, когда она услышала, что и сколько заказывает Джои: яичницу с ветчиной, кофе и апельсиновый сок.

– Нам хватит денег? – прошептала она. – Может быть, не надо так роскошничать?

– Порядок, – возразил Ник. – Мы заслужили приличный завтрак.

– План такой, – сказал Джои, принимая на себя руководство действиями, – когда поедим, я кое-куда позвоню. Не беспокойся, сегодня мы будем спать в постелях.

– Надеюсь, – ответила Синдра устало, – потому что я не смогу спать еще одну ночь кое-как… – и отправилась в туалет, чтобы освежиться и привести себя в порядок.

Оборванный старик подошел к их столику.

– Не дадите денежку? – просипел он.

– Отзынь! – грубо сказал Джои.

Ник пошарил в кармане, нащупал мелочь и подал четверть доллара.

– Черт возьми, ты что делаешь? Нам самим нужны деньги, – сказал сердито Джои.

– Ну, знаешь, это как примета, – ответил Ник, – никогда не отказывай нищему.

– О, примета. Они, знаешь, станут бегать за тобой, словно ты богач.

Вернулась из женского туалета Синдра. Она расчесала длинные волосы и умылась.

– Теперь я сносно себя чувствую, – сказала она и накинулась на жидкую яичницу и жирную ветчину.

– Этого должно хватить до обеда, – предупредил Джои, беря тост и обмакивая его в яйцо. – Наверное, мне сейчас надо идти звонить.

Он вернулся через минут пятнадцать.

– Друзья, – сказал он мрачно, – о них можно забыть.

– Что случилось? – спросил Ник.

– Ну, знаешь, как оно бывает. У меня был закадычный

дружок в школе. Но он сказал, что мы не можем сейчас к нему прийти, потому что у него неприятности с отцом, так что я его вычеркиваю из нашего списка. Синдра подалась вперед:

– А еще кому ты звонил?

– Девчонке, с которой ходил. Но когда я сказал, что нас трое, она стала извиняться, что не может. И потом я позвонил двоюродному брату.

– А я думал, что на родственниках мы поставили крест.

– Не подъелдыкивай. Но у него изменился номер телефона, а новый еще не зарегистрирован.

– И это все? – спросил Ник. – Вот эти самые и должны были подстраховать нас на первых порах?

– Ну, – ответил Джои, – все меняется, но у нас хватит денег и на гостиницу.

– Ненадолго, – сказал Ник. – У нас хватит только на три-четыре дня, а потом придется спать на улице.

– Но мы устроимся на работу, – сказал Джои.

– Какую? – спросила Синдра.

– Я хочу попытаться устроиться в клуб, где выступают комики, – весело ответил Джои. – Я молод, интересен, увлекателен и на все готов!

– А я, может быть, найду место официантки, – сказала Синдра задумчиво.

– А ты сможешь подрабатывать на бензоколонке, Ник, – предложил Джои.

– Если бы я хотел работать на бензоколонке, тогда мне лучше было бы остаться в Босвелле, – отрывисто сказал Ник.

– Ладно, не злись, – ответил Джои. – Мы же здесь. Мы уже не в Босвелле. И что-нибудь подходящее обязательно подвернется.

Протаскавшись с час по улицам, они зарегистрировались во вшивенькой гостинице с неоновой рекламой в виде вращающихся кроватей и киношкой, где показывали порнофильмы. Джои и Синдра сняли номер как мистер и миссис Пирсон, а Ник обошел гостиницу с тыла. Взяв ключи, они впустили его через запасной пожарный вход.

– Ну и дыра, – пожаловалась Синдра, потрогав бугристый матрас.

– А ты что, рассчитывала на «Плазу»?

– Эй, бросьте, – сказал Ник, – я вовсе не собираюсь весь вечер слушать, как вы собачитесь.

И они стали изучать колонку объявлений в газете, отмечая подходящие предложения. Джои сразу нашел то, что искал, и

готов был немедленно приступить к делу. Он причесался, смазал волосы маслом, надел самый лучший пиджак и сказал:

– Иду в «Комический клуб». На сколько лет я выгляжу? Синдра откинулась назад и прищурилась:

– Ну, лет на семнадцать.

– Черта с два! – Он повернулся к Нику: – А ты что думаешь?

– Ну, можно и двадцать дать.

– Отращиваю бороду, она как раз будет кстати. Синдра поморщилась:

– Ух… не люблю бородатых.

– Ты ничего не любишь, – сказал Джои.

– Да, не люблю.

Ник опять рассердился:

– Ну, вы, двое, кончайте!

– Послушайте, – воскликнула с торжеством Синдра и стала громко читать: – «Красивые молодые девушки требуются в качестве манекенщиц. Желательна возможность надолго уезжать за границу». Звучит здорово! – Она спрыгнула с постели и прошлась по комнате. – А я могу быть манекенщицей, а?

– «Звучит здорово!» – передразнил ее Джои. – Они отправят тебя тихой скоростью в Китай с иглой в руке.

– А?

– Вот так они делают с девушками, когда их заарканят. Отправляют их в публичные дома, в Бангкок.

– Это все твои выдумки,

– Нет, я не шучу.

– Ладно, пойду прогуляюсь, – сказал Ник, – увидимся позже.

– Да, да, – сказал Джои, – и я тоже иду. Синдра, ты тоже действуй, но не подписывай никаких контрактов ни с каким агентством, пока не посоветуешься со мной.

– Да уж ладно, господин «Звезда эстрады», – насмешливо ответила она.

Джои усмехнулся, ему нравилась ее язвительность.

– Можешь на меня положиться. Через пару часов здесь же. Ник шагал по улицам Чикаго, и кровь его все быстрее текла по жилам. Интересно было просто так бродить по улицам, смотреть на людей, чувствовать город. Он увидел два объявления «Требуются услуги», зашел, но оказалось, что места уже заняты. Ну и ладно, совсем неинтересно работать в киоске, где продают гамбургеры, или в парикмахерской.

Потом ему попался ресторан-бар с объявлением в окне. Ну что ж, из него может получиться чертовски неплохой бармен. Он вошел в полутемный зал и осмотрелся. Все вокруг было грязно, неопрятно, огни пригашены, на сцене усталая стрип-девица виляла бедрами под мрачные ритмы Глена Кэмпбелла. Было несколько посетителей.

Он подошел к бару, где сидел хрипатый старик с короткой стрижкой и настороженными, налитыми кровью глазами.

– Чего, – огрызнулся мужчина, – чего рыщешь?

– Я ищу работу, – ответил Ник. Человек фыркнул и отвернулся:

– Иди на кухню.

– А что это за работа?

– Мыть посуду.

– Ну, это как-то не совсем то, чего я хотел.

– А чего бы ты хотел? – сказал мужчина, беря стакан и тщательно вытирая его грубой ветошкой.

– Такой же работы, как у вас.

– Ха-ха, какой юный весельчак! Тащи свою тощую задницу на кухню.

Ник подумал, что уж лучше ремонтировать автомобили, чем мыть посуду, но так как он все равно пришел сюда, он направился к черному ходу и на верху мусорной кучи увидел большую крысу, которая тоже взглянула на него. Он прошмыгнул и вошел через заднюю дверь в грязную кухню.

Очень худой человек в том, что некогда было белым фартуком, сидел на высоком табурете, переложив ноги на прилавок, курил сигарету и лениво пускал кольца дыма в потолок. На плите шкворчала огромная сковорода с картофелем в море черного растительного масла.

– Да? – спросил человек, глядя на кончик своего длинного носа.

– Я интересуюсь насчет работы, – сказал Ник.

– Если хочешь мыть посуду, начинай прямо сейчас, – сказал человек и указал на гору грязных тарелок в разбитой раковине.

– Сколько?

– Два пятьдесят в час – и сразу на руки.

– Но это мало.

– А я что, Рокфеллер, по-твоему? Тебе нужна работа или нет?

– А сколько часов в день?

– Пару часов во время ленча, два-три вечером. Значит, тринадцать долларов в день, если повезет, и еще остаются свободными утро и послеобеденное время, чтобы ходить на прослушивания.

– Давайте три доллара в час, и я ваш.

– Не торгуйся со мной, малец. Я могу нанять мексиканца за полцены.

– Чего же не наняли до сих пор? Человек выпустил дым прямо Нику в лицо.

– О, у тебя и язык бойкий. Этих мексиканцев-то дополна.

– Два семьдесят пять, – ответил Ник.

– Иисусе! – Человек хлопнул себя по лбу. – Начинай, и место за тобой, или же выметайся отсюда. Да или нет?

И Ник сказал «да». Это все же лучше, чем бродить по улицам безработным.

29

Когда Лорен дошла, наконец, до заправочной станции, она очень устала. На дворе никого не было, так что она прошла в контору и постучала в дверь.

Джордж сидел за столом, просматривал несколько самых больших счетов.

– Да? – откликнулся он.

– Извините, – сказала она, просунув голову в дверь, – я ищу Ника Анджело.

Ник здесь больше не работает, – ответил Джордж ворчливо.

– Не работает?

– Нет, уволился.

Она онемела от неожиданности. Как он мог бросить такую работу? Она еще хотела задать несколько вопросов, но зазвонил телефон, и Джордж углубился в разговор.

Она ушла, пытаясь решить, что же делать.

«Ты уже далеко зашла, Робертс. Пройди же путь до конца. Садись на автобус и поезжай в трейлерный парк и узнай, наконец, что все это значит».

Сказать Нику – это ее страшило даже больше, чем неприятности с родителями, но это надо сделать. Что он ей ответит, когда она скажет ему о беременности? О Господи! Может быть, он разлюбит ее? Но этого она просто не перенесет.

И она поспешила на автобусную остановку и прождала десять минут, прежде чем автобус подошел. Была такая удушливая жара и духота, что ее начало поташнивать.

– Нас ожидает скверная погода, – сказал водитель, беря деньги за проезд.

О чем это он? Стоит чудесный, только невероятно жаркий день, но дождя, конечно, не предвидится.

– Гроза и ураган, – сказал он, с многозначительным видом кивая головой, – я их за несколько миль чувствую.

Сев у окошка, она посмотрела на небо – на нем ни облачка.

Как только автобус тронулся, она стала думать об отце. Фил Робертс всегда учил ее быть честной и правдивой, так почему же она не может быть честной с ним? Но это именно то, чего ей хотелось.

По внезапному побуждению она сошла на Главной улице, решив зайти к нему на работу и в последний раз сделать попытку поговорить откровенно.

И когда она подходила к магазину, вошла и стала подниматься по лестнице, она уже знала, что скажет. Она скажет ему, что просто умрет, если ей не позволят видеться с Ником Анджело. И потом она скажет о ребенке.

На двери его конторы штора была задернута и висела надпись «Закрыто». Разочарованная, она спустилась в магазин и заговорила с одним из братьев Блэкли.

– Когда папа вернется, не знаете?. – Но он наверху, Лорен.

– Нет, дверь закрыта.

– Да я почти уверен, что он там. Вот, возьми второй ключ, ты его сможешь там подождать.

Она взяла ключ и опять поднялась по лестнице. Наверное, у отца сейчас перерыв на ленч. Это хорошо, она пока соберется с духом. А когда он вернется, она сможет все сказать совершенно логично и убедительно, он поймет ее и наконец отнесется к ней с сочувствием.

Она вставила ключ в замочную скважину и открыла дверь в маленькую прихожую. Войдя, она сразу же поняла, что, кроме нее, еще кто-то есть: из кабинета доносились странные приглушенные звуки.

«На него напали и грабят», – сразу решила она. Не раздумывая, распахнула дверь и остановилась как вкопанная на пороге.

На кушетке, раскинув руки и ноги, совершенно голая, лежала Элоиза, секретарша отца. А над ней корчился голый отец.

Лорен охнула и зажала рот рукой. Элоиза негромко вскрикнула, Фил Робертс повернул голову и встретил потрясенный взгляд дочери.

– Лорен, – сказал он, скатываясь с Элоизы и в панике хватая брюки. – О Господи! Это не то, что ты думаешь. Лорен, что ты здесь делаешь?

Она отвернулась, выбежала из комнаты, кубарем скатилась по лестнице, стараясь не заплакать. Это ее отец? Это гордый и порядочный Фил Роберте, на которого она всю жизнь смотрела снизу вверх?

Он обманщик и лицемер. Он ничтожество. И она никогда его не простит.

Примо Анджело втащился в винный магазин и купил упаковку пива. За ним семенил Харлан.

Покончив дела в магазине и загрузив фургон, он сказал:

– Умираю с голоду. Как насчет того, чтобы пожрать чего-нибудь?

Харлан едва верил такому счастью.

– Да, сэр, – быстро ответил он, – я всегда хочу есть.

– А где мы сможем найти парочку вкусных гамбургеров? – спросил Примо.

Харлан указал на Главную улицу:

– В аптеке.

И Примо направился к аптеке, а Харлан семенил сзади.

Луиза приветствовала их улыбкой, карточкой меню и звонким «Привет, люди!», когда они сели за стойку бара.

Примо кивнул. Приятное мясцо. Задница ничего. И грудь что надо.

– Пару бургеров, – сказал он, – да пусть они будут толстые и сочные, да поскорее, – и многозначительно кивнул: – Как ты, медочек.

Она перестала улыбаться.

– Гамбургеры с сыром, с кетчупом или без ничего? – спросила она резко.

– Давай два с сыром, и чтобы вкусные, – сказал Примо, раздевая ее взглядом. Он усмотрел у нее бисеринки пота между грудями и почувствовал возбуждение. Он завязал с Аретой Мэй. Она была уже старая и слишком худая, ему требовалась женщина помоложе и посочнее, вот вроде этой, на вид знойной, официантки с большой грудью и соблазнительной задницей.

Луиза подошла к кухне, отдала заказ Дэйву и пошла в другую комнату, ворча что-то под нос. У некоторых мужчин никакого понимания. Совсем не умеют вести себя. Им только секс подавай, больше их ничего не волнует.

Она сняла сумку с полки, вынула губную помаду и щетку для волос. Затем взбила прическу, подвила локоны и освежила губы помадой. Она всегда любила выглядеть как можно лучше, особенно когда на нее пялились вот такие, озабоченные сексом потаскуны. Убирая все в сумку, она снова увидела лежащее на полке письмо, которое Ник оставил для Дорен.

«Как я могу его отдать, если она сюда не заглядывает», – подумала она.

Ник пометил «лично» и «срочно». Если Лорен в скором времени не появится, может быть, попросить Мег передать его?

Луиза поставила письмо торчком, чтобы не забыть о нем, и вернулась на кухню.

Школьный секретарь позвонила Джейн. Робертс в час дня:

– Миссис Робертс, весьма сожалею, но должна сообщить вам, что, по-видимому, Лорен отсутствует опять. Она была утром, а сейчас, очевидно, ушла.

Джейн поджала губы:

– Вы хотите сказать, что ее нет в школе?

– Да, миссис Робертс. К сожалению, я должна также предупредить вас, что если она и впредь будет вести себя подобным образом… Ну, я не хочу сейчас говорить вам о последствиях…

– Благодарю вас, – Джейн положила трубку и немедленно набрала телефонный номер мужа. Никто не отвечал.

Ну почему Лорен заставляет ее переживать такое? Неужели недостаточно, что ей пришлось пережить унижение, когда Браунинги порвали с нами? Образцовая жизнь Джейн рушилась на глазах, и этого она не могла допустить.

Она схватила ключи от машины и бросилась вон из дома.

Лорен бежала по Главной улице, и контора отца осталась позади. Так она добежала до остановки.

А перед глазами неотступно маячил отец, голый, торчком сидящий на Элоизе и занимающийся этим.

Теперь ей понятно, почему родители вечно ссорятся. У отца любовная связь, и мать, очевидно, его подозревает.

«О Господи! Неужели это тот человек, который учил ее, как жить честно и достойно? Человек, которого она так уважала, нет, почитала?»

Ей хотелось плакать, но слезы не шли. «Бедная мамочка! – с тоской подумала она. – И я тоже бедная».

Сбивчивые мысли давили мозг, ей казалось, что голова вот-вот лопнет.

На остановке притормозил автобус, и она прыгнула на подножку. Она знала, куда направляется. Она просто должна увидеться с Ником, только с ним она могла сейчас говорить. Он единственный в мире, которому она доверяет.

В автобус поднялись две женщины и уселись напротив.

– Я только что разговаривала с сестрой, – сказала одна из них, растрепанная блондинка, – она мне сказала, что у них в Рипли была сильная гроза.

– Да? – спросила вторая без особого интереса. Она была беременна и плохо выглядела.

– Слышала, говорят, надо ожидать и в наших местах ураган? – спросила блондинка.

Беременная покачала головой:

– Нет, вряд ли, день сегодня прекрасный, нам повезло. Лорен отключилась. Ее жизнь вконец испорчена, а женщин интересуют такие пустяки, как погода.

«Что же ей делать? Вот в чем вопрос. Что ей предпринять?»

Примо достал пятидолларовую бумажку, скатал ее в тугую трубку и попытался всунуть ее Луизе в вырез платья.

Она хлопнула Примо по руке и свирепо посмотрела на него:

– Какого черта! Вы что это делаете?

– Даю тебе кое-что на чай.

– Эй, мистер, заберите свои деньги и воткните их себе в… – она запнулась, увидев, что Харлан смотрит во все глаза. – А, да ладно!

Примо встал и заковылял к двери. Харлан схватил несколько чипсов, просыпавшихся из корзинки на стойке бара, и последовал за ним к фургону.

– Видел шлюху, – сказал Примо злобно. – Женщины, запомни мои слова, – все проститутки. Советую тебе никогда с ними дела не иметь. Запомни! – Он открыл банку с пивом и сделал пару больших глотков, а затем подал банку мальчику. – А ну-ка, попробуй, – скомандовал он.

– Не хочу, – ответил Харлан, ковыряя носком ботинка асфальт.

– Попробуй, – повторил Примо, – будь, черт возьми, мужчиной.

Харлан неохотно взял банку, немножко отпил и закашлялся.

Примо захохотал и сграбастал банку. Он чувствовал себя во всеоружии. Он готов был действовать. Ему хотелось кого-нибудь уложить.

– Элоиза, ты не виновата, – твердил Фил Робертс, пытаясь ее успокоить.

Уже одетая, с пылающими от стыда щеками, она сидела на кушетке и рыдала в крошечный, обшитый кружевцом, платочек:

– Но она обо всем расскажет твоей жене, я знаю, что расскажет.

– Не успеет, если я буду дома раньше, чем она, – сказал Фил, пытаясь ее утешить. – Я смогу все ей объяснить. Лорен хорошая девочка, она поймет.

– Да что тут понимать? – возвысила голос Элоиза. – То, что было между нами, было по-особенному, а теперь это просто… грязь.

– Нет, это не грязь, – возразил Фил.

– Нет, грязь, – твердила Элоиза, продолжая рыдать. – И все испорчено.

Он не знал, что теперь делать.

– Иди домой, – стал настаивать он. – Позволь мне все взять на себя. Завтра обо всем будет забыто.

Элоиза затрясла головой:

– Твоя жена испортит мне репутацию.

Из осторожности Фил не говорил ей, что Джейн знает об их отношениях.

– Иди домой, Элоиза, – твердо сказал он, – а я должен найти Лорен.

«Я должен отыскать ее прежде, чем она попадет домой и откроет рот».

К тому времени, как автобус доехал до ближайшей к трейлерам остановке, начался дождь – на землю упали первые огромные капли. Однако солнце все еще светило и в воздухе стояла духота.

Лорен была у Ника в трейлере только один раз, но не сомневалась, что найдет дорогу. Она быстро шла, пытаясь

больше не думать об отце. Ник все решит, все ее трудности. Ник все сумеет наладить.

А день сегодня странный: и жара, и дождь, и воздух словно застыл, и кругом такая тишина. Мимо нее промчался автофургон. Опустив голову, она все шла и шла.

Наконец, она увидела впереди трейлерный парк и ускорила шаг. Несколько собак возились среди огромных куч мусора. Как может Ник жить здесь? Как он может мириться с такими трущобами?

Она узнала его трейлер и поспешила к нему. Из уже стоящего автофургона выбрался высокий мужчина, рядом шел маленький черный мальчик.

Человек взглянул на нее:

– Кого-нибудь ищете?

– Да… Ника Анджело. Не знаете, он дома?

– Ник – мой мальчишка.

– Прошу прощения…

– Ну, мой мальчик, мой сын. А вы кто?

– Вы мистер Анджело?

– Ага, я. Точно. Я – краса и гордость семейства. – Он засмеялся собственной шутке и похлопал ее по руке.

Так это, значит, отец Ника? Этот огромный, неопрятный бродяга с банкой пива в правой руке и отвратительной улыбкой? Когда он улыбнулся, стало видно, что у него не хватает нескольких зубов. Наверное, она выбрала не самое подходящее время для визита.

– Я никого не хочу… беспокоить, – сказала она нерешительно. – Наверное, мне надо прийти как-то потом.

– Беспокоить? Какое же тут беспокойство? Входите, – сказал Примо, широко распахивая дверь трейлера.

Харлан попытался сказать:

– Если вы ищите Ника, то… Но Примо грубо его оттолкнул.

– Входите, – настойчиво повторил он. – Ник скоро придет. Вы можете его подождать, я буду рад вашему обществу.

Она неохотно вошла в заваленный рухлядью вагончик и чуть не задохнулась от вони: пахло прокисшим пивом и потом.

Харлан тоже хотел войти, но Примо его отшвырнул и крепко захлопнул дверь. Он оживленно жестикулировал:

– Пожалуйста, садитесь где душе угодно. Хотите пивка?

– Нет… нет, благодарю вас. А Ник где-нибудь здесь поблизости?

– Малец сейчас его сыщет. Примо ее внимательно разглядывал.

«Хорошенькая девушка, очень даже хорошенькая. И Ник, конечно, уже кое-что ей показал. Они оба умеют это делать. Каков отец, таков и сын. Да, мужчины по фамилии Андже-ло – добрые жеребцы».

Испытывая сильнейшую неловкость, Лорен нервно переминалась у двери, страстно желая, чтобы Ник появился как можно скорее.

– Не присядете? – настаивал Примо. – Он скоро придет. Итак, – он игриво взглянул на нее, – вы с ним друзья, да?

– Мы вместе учимся. То есть учились, пока Ник… э… не ушел из школы.

Примо навострил уши:

– Что значит ушел?

Она заколебалась: очевидно, Ник не сказал отцу, что его исключили. И быстро поправилась:

– О… я имею в виду, когда он ушел из школы, чтобы успеть на работу, вы же знаете, он работает?

– Ага-ага, он по субботам работает на бензоколонке, – Примо облизал губы. – А вы туда заходили?

– Мне сказали, что он оттуда уволился. – И сразу поняла, что и этого нельзя было говорить.

Наклонив голову, он спросил:

– Что значит уволился?

– Не совсем, на день только. Он сегодня отсутствует на работе.

– О… – Примо вскочил, чтобы открыть еще банку пива. – Хотите хлебнуть?

– Мне теперь действительно надо идти, мистер Анджело. Мои родители меня очень ждут.

И тут он пошел на нее и был уже так близко, что она почувствовала смрадный запах, прущий у него изо рта:

– Такая хорошенькая! Ясно, вас всегда кто-нибудь ждет.

Теперь она ощущала не только неловкость. Она почувствовала угрозу, исходившую от это огромной человеческой туши. И очень осторожно стала подвигаться поближе к двери. Одним прыжком он преградил ей путь:

– Куда же вы?

– Я… я уже сказала вам, что мне надо идти.

Он вдруг заговорил похотливым, гадким шепотом:

– А вы с Ником занимались этим делом? Вы с моим парнем… того?

Ее чуть не стошнило, она опять сделала движение к двери. Он нагнулся и схватил ее за грудь.

– Не трогайте меня! Не смейте дотрагиваться! – закричала она, отпрянув от него.

Примо хихикнул:

– Эй, хорошенький цыпленочек, если у тебя с Ником ничего такого нет, то поиграй со мной!

Ее глаза гневно сверкнули.

– Вы лучше выпустите меня отсюда, или я закричу, – сказала она, стараясь не паниковать.

– А кто тебя услышит, девушка? А если и услышит, ты думаешь, хоть кто-нибудь шелохнется?

Уголком глаза она приметила кухонный нож, лежавший сбоку от мойки. И потихоньку стала к нему продвигаться. А Примо веселился.

– Иди ко мне, цыпленочек, расслабься, ты имела парня, почему не хочешь с мужчиной, – сказал он, блудливо осклабившись и подходя еще ближе.

Теперь она опиралась спиной о раковину. Осторожным движением, спрятав руку за спину, она нащупала нож.

– Я уже сказала, дайте мне выйти отсюда, – повторила она тихо и гневно, ухватив нож.

– Когда я попользуюсь, – ответил Примо, возясь с ремнем. – Когда я попользуюсь и получу удовольствие…

Снаружи небо вдруг потемнело, в окне сверкнула молния, послышались тяжелые раскаты грома. Теперь она крепко сжимала нож в руке:

– Лучше пустите меня или… Он заржал:

– Или что, принцессочка?

Опять сверкнула молния, и опять оглушительно раскатился гром. Небо еще потемнело, и легкий дождь превратился в ливень.

Но Примо ничего не замечал, так ему хотелось добраться до нее.

Она решила, что, если он еще раз притронется к ней, она воткнет в него нож.

Снаружи Харлан забарабанил в дверь.

– Пустите в дом! – кричал он. – Пустите!

– Пропади ты пропадом, – заорал в ответ Примо, спустив «молнию» на ширинке. – Давай, вали отсюда к дьяволу!

Но Харлан продолжал вопить и барабанить в дверь. В его голосе зазвучали настоящие страх и отчаяние.

Свирепый ветер завывал снаружи, и дождь сменился градом.

– Не смейте! – предупредила она.

Но он не был расположен слушать ее возражения. Он схватил ее и впился жирными губами в рот.

В школе она изучала приемы самозащиты и теперь употребила их с пользой. Подняв коленку, она изо всей силы ударила его в пах.

Он взвыл от боли, но продолжал крепко держать ее, пригибая вниз, и она уже чувствовала, как он налегает на нее и теснит своей отвратительной тяжестью, и поняла, что настал решающий момент.

А Примо уже схватил ее за юбку, задрал вверх и вцепился в трусики.

– Ну, ладно, ладно, маленькая шлюшка, давай, тебе ведь понравится, – бормотал он и уронил на пол штаны.

Она взмахнула ножом и ударила, ничего не видя перед собой, потому что в этот самый момент трейлер начало раскачивать, как щепку, и слышен был только оглушительный, завывающий звук.

«Ураган, – блеснуло у нее в сознании. – О Господи, это же ураган!»