Текст книги "Американская звезда"

52

– Я не такой уж плохой, как ты думаешь, – сказал Эмерсон.

– Вы не знаете, что я думаю, – ответила Лорен и отодвинулась на скользком кожаном сиденье, как можно дальше.

– Не так уж трудно прочитать твои мысли.

– Тогда вот что прочитайте. Я хочу, чтобы вы немедленно выпустили меня из машины, я этого очень хочу.

Он пожал плечами:

– Ладно, допустим. У меня была куча неприятностей, вот я и обошелся с тобой не очень хорошо. И поэтому извини. Я хочу с тобой помириться.

Она покачала головой:

– Когда вы наконец поймете, что я не хочу иметь с вами ничего общего?

Он засмеялся:

– Вот это мне в тебе и нравится. Ты ото всех них отличаешься. И даже можешь два слова связать.

– Нейчур тоже на это способна.

– А ты поживи с Нейчур, – сказал он мрачно. – Это же просто кошмар какой-то! Как бы то ни было, мы уже разбежались, она тебе разве не говорила?

Лорен наклонилась вперед и постучала в перегородку из дымчатого стекла, отделявшую их от шофера.

– Чего ты? – спросил он, откидываясь назад и вытягивая длинные, обтянутые черной кожей ноги.

– Велите своему шоферу остановить машину.

– Но я же сказал, ты – моя пленница.

– Нет, это похищение.

– Ну, так арестуй меня.

Она тоже откинулась назад, решая, что делать дальше. Нельзя было отрицать, что он человек обаятельный, и, если быть совершенно честной, он ей чем-то нравился, несмотря на то что между ними произошло. Кроме того, ну что ей терять? Совершенно нечего. Все равно Нейчур порвала с ней отношения.

– Ладно, – сказала она, устало вздохнув.

– Что ладно?

– Я позавтракаю с вами. Постарайтесь произвести на меня впечатление. Обворожите меня. Докажите, что вы действительно свойский парень.

Он фыркнул:

– Боюсь, я уже лет двадцать как не свойский парень.

– Ну, попытайтесь!

– Для тебя – все что угодно.

И он повез ее в маленький итальянский ресторанчик на Третьей улице. Жизнерадостный хозяин провел их к столику в глубине зала, обращаясь с Эмерсоном так почтительно, словно тот был королем. Его телохранитель остался у входа в ресторан, зорко следя за улицей, чтобы не допустить нового беспокойства.

– Шампанское, икру, что хочешь? – спросил Эмерсон, отбрасывая назад гриву волос.

Она взглянула на часы:

– Но ведь уже три часа дня.

– И что?

– Я бы предпочла зеленый салат и немного макарон с сыром. А потом мне нужно идти. Кроме того, здесь не подают икру и шампанское.

– Хочешь пари? Я могу получить что хочу, и в любое время дня и ночи.

– А если вы не получаете, вы берете силой. В этом вся история вашей жизни, не так ли, мистер Берн?

– Какого черта ты зовешь меня «мистер Берн»?

– Но я оказываю вам уважение, иногда вы его заслуживаете.

Он наклонился через столик и, глядя ей прямо в глаза, сказал:

– А ты красива, тебе это известно? Что-то есть в тебе такое, на что я сразу клюнул.

Она иронически улыбнулась:

– Подумать только, вы умеете и говорить. Но он не обиделся.

– Да ведь такое мое воспитание, – ответил он весело.

– А где вы его получили?

– В забегаловке «Слон и замок» – в чертовой дыре, как мы ее называли в добрые старые времена. Это смесь Бруклина и лондонской окраины.

– У вас с Нейчур много общего, в том числе и родная страна.

Он презрительно рассмеялся:

– У меня и Нейчур как раз нет ничего общего.

– Но вы на ней женились.

– Подумаешь, делов-то. У меня тогда похмелье было!

– И этим вы объясняете все свои поступки?

– Ну вот, теперь ты выдашь мне лекцию о том, что «много пить вредно».

– Но мне совершенно нет дела до вашего поведения.

– Ты ошибаешься.

– Насчет чего?

– Что тебе безразлично. С первого же раза, как я только увидел тебя, я знал, что между нами что-то будет. Ты была такая мышка, все бегала вокруг и устраивала для Сэмм вечеринку у меня на квартире, помнишь? Я сразу тебя заметил, потому что ты ни на кого не была похожа, вот это мне и понравилось.

– Я скажу, почему я вам понравилась, – сказала она отрывисто. – Вас бесит, что я не ваша, потому что вы привыкли иметь любую девушку, какую захочется, и вдруг вам отказали. Вот это и только это вас ко мне и привлекает.

– Неправда.

– Да нет, похоже, что права именно я.

– А почему бы нам это не проверить?

– Каким же образом?

– Переспи со мной и увидишь, останусь я с тобой утром или нет.

– Очень забавный способ проверки.

– Очень рад, что ты рассмеялась.

После ленча он решил, что ему надо бы купить несколько книг, поэтому они остановились у книжного магазина фирмы «Даблди» на Пятой авеню. Но через две минуты об этом знала уже вся улица, и вокруг собралась толпа. Он схватил ее за руку, и они опять укрылись в лимузине. И как только они захлопнули дверцу, машина понеслась прочь.

– Домой. Ко мне, – сказала она беззвучно.

– Заметано, – ответил он. – Я заеду за тобой в десять.

– В десять я уже сплю.

– Но сегодня будет по-другому. Оденься и будь готова поехать в город.

– Но я не говорила, что куда-нибудь захочу выйти с вами.

– Но ты не говорила и что не хочешь. Помни только одно: я мог бы держать тебя в плену весь день, но я тебя отпускаю. Так что ты моя должница.

– Нет, я вам ничего не должна.

– Твое слово всегда должно быть последним? – Да.

Поднявшись к себе, она никак не могла успокоиться. Все это какое-то сумасшествие. Эмерсон Берн просто-напросто банальная рок-звезда. И ей до него дела нет. Или все-таки есть?

«Как это тебя угораздило отправиться с ним на ленч, Робертс?

Ну а почему бы и нет?

Он, по-твоему, привлекателен?

Да, надо признаться, он мне кажется привлекательным».

Зазвонил телефон, она поспешно схватила трубку, решив сразу заявить Эмерсону, что она, конечно, с ним никуда не поедет, ни сегодня, ни в какой-нибудь другой день.

– Привет, – сказала Пиа весело. – Что поделываешь?

– Да я только что пришла домой. А что?

– Мы с Хауэрдом хотим пригласить себя пообедать.

– Что-то мне не нравится тон твоего голоса.

– А в чем дело?

– Когда ты говоришь таким вот тоном, это значит, что ты присмотрела какого-нибудь подходящего, по твоему мнению, парня для меня.

– Обвинение отвергаю, – сказала с негодованием Пиа. —

Дело в том, что мы обедаем с дядей Хауэрда, и подумали, что хорошо бы нас за столом было четверо.

– А где же его жена?

– Дома, в Хэмптоне.

– Гм…

– Лорен, ведь речь идет о старом и женатом дядюшке, вряд ли он вздумает на тебя бросаться.

– Но ведь он мужчина, правда?

– О, пожалуйста, не надо!

– Ладно, буду.

Пиа так привыкла к отрицательным ответам, что очень удивилась.

– Мы за тобой заедем в восемь, – заговорила она быстро, прежде чем Лорен передумала.

М-м-м, обед в обществе дядюшки Хауэрда. Но, по крайней мере, она улизнет из дома, и когда Эмерсон приедет и не застанет ее, он, может быть, поймет намек и оставит ее в покое.

Или же наоборот, не оставит?

53

Синдра не знала, как долго сидела в комнате одна. Она знала только, что Рис ушел и оставил ее одну. Оставил одну с мертвым человеком, лежащим у двери.

Она скорчилась на постели, прижав колени к подбородку. Глаза были широко открыты. В них стоял страх, а человек лежал бесформенной массой у двери.

– Это не я его застрелила, это ты! – крикнула она, когда это случилось, и отскочила от Риса, вся дрожа.

– О нет, нет, беби, я тут абсолютно ни при чем, – ответил он, поспешно заталкивая в чемодан свои вещи и бросаясь к двери.

– Ты… не должен… так оставлять… меня, – сказала она, слова просто застревали у нее в горле.

– Только ты меня и видела, – сказал он, кинув ей пистолет.

И ушел.

Сначала она хотела вызвать полицию. Она бы не удивилась, если бы она и сама пришла – ведь люди за стенкой, наверное, слышали выстрел. Но ничего такого не случилось. Совершенно ничего. И она сидела на кровати, боясь пошевельнуться и только зная, что она должна тоже бежать, как Рис.

Но каким образом? У него были автомобиль и все их деньги, у нее же не было ничего.

Так она и сидела посредине кровати, слезы катились у нее по щекам, а в руке она держала пистолет, вот все, что у нее осталось.

Жизнь была кончена, и исправить ничего невозможно.

– Он точно такой, как показывали по телевизору, – воскликнула Энни. – Посмотри на эти огни!

– Да, действительно зрелище, – согласился Ник, подъезжая к месту парковки при загородной гостинице.

– А куда мы едем? – спросила она. – Разве не лучше сейчас найти Синдру?

– Сначала мы сыграем. Для этого в Вегас и приезжают.

– Ник…

– Попытайся, Энни, получишь удовольствие, – ответил он, поддразнивая ее. – Сегодня у тебя день возможностей. Давай, ставь все на кон, ты же не можешь знать заранее, может быть, тебе это понравится.

Он вылез из машины, схватил ее за руку, и они побежали в вестибюль гостиницы.

– Черт возьми! – воскликнул он, окинув взглядом игровые автоматы, которые все работали. – Знаешь, мне всегда хотелось попробовать сыграть. – Он нащупал в кармане мелочь и вытащил несколько четвертаков. – Пойдем, выбери машину, мы знатно сыграем!

– Сыграем? – спросила она без особой уверенности.

– Можешь прозакладывать голову!

И они играли два часа подряд, и каждый выиграл по десять долларов. К этому времени Ник совсем распалился и готов был во что бы то ни стало продолжать, но Энни поднялась.

– Мы должны найти Синдру, – сказала она. – Уже час ночи. Что они скажут, когда мы заявимся так поздно?

– Да наплюют. Завтра послушаем, как Синдра поет, а потом вернемся в Лос-Анджелес.

– Но я не могу не выйти завтра на работу, – возразила Энни.

– Ты позвонишь и скажешь, что заболела. Подумаешь, важность.

Она вздохнула:

– Ты хочешь, чтобы я была такая же скверная, как ты сам.

– Но ведь от этого ты станешь только лучше, не так ли?

– Очень вам за это благодарна!

Разузнав, как проехать, они взяли курс на мотель, где остановились Синдра и Рис. Это было не самое шикарное место на свете – так, всего несколько домиков вокруг небольшого бассейна.

– Держу пари, они уже спят, – сказала Энни укоризненно. – Говорила я тебе, что надо уйти пораньше.

– А я держу пари, что еще не спят, – уверенно возразил он. – В Вегасе, как правило, никто не спит.

Они припарковали машину, нашли комнату и несколько раз постучали в дверь. Никто не откликался.

– Конечно, не надо превращать это в привычку, – проворчал он, – но придется помочь замку, всего и делов.

– Не надо, не делай этого, – взволновалась Энни.

– Нет, надо, – сказал он, поколдовав немного над замком, и, толкнув дверь, широко ее распахнул.

Первое, что они увидели, была Синдра. Она сидела на кровати и держала в руке пистолет. А затем они увидели тело, ничком лежащее на полу за дверью.

– О Господи! – вырвалось у Энни.

Синдра смотрела на них пустым взглядом, а Ник осторожно по стенке подбирался к ней.

– Спокойно, – сказал он, говоря быстро-быстро. – Пожалуйста, только спокойно. – И осторожно вынул у нее из руки пистолет. – Что случилось?

Она закрыла лицо руками и зарыдала:

– О, Ник… Ник…

Он обнял ее и прижал к себе, как маленькую.

– Ну, ладно, малыш, успокойся, мне ты все можешь сказать.

И она медленно начала рассказывать, глотая слезы и давясь:

– Рис хотел, чтобы я… легла с этим человеком. Он привел его сюда, в нашу комнату… и потом… потом этот человек захотел деньги обратно, потому что я не согласилась, и… и… Рис вынул пистолет… мы с ним боролись… и пистолет выстрелил. Это был несчастный случай, Ник, это так, действительно так.

– Где Рис?

– Он бежал.

– И бросил тебя одну?

– Что теперь будет, Ник? Ведь никто мне не поверит. Полицейские в первую очередь.

Синдра была права. У нее не было шанса убедить в своей невиновности.

Он подошел к человеку, глядя на его неподвижное тело, надеясь, что это какая-то ошибка и парень вдруг очнется, сделает движение, ну хоть что-то.

Нет, кончено.

– Я позвоню в полицию, – сказала бледная, дрожащая Энни.

– Нет, – сказал он быстро. – Нельзя этого делать. – И повернулся опять к сестре. – Ты уверена, что он тебе совершенно незнаком?

Она покачала головой:

– Нет, Рис подцепил его в казино. И я никогда не видела его прежде.

– Значит, между вами не было никаких отношений?

– Нет, хотя нас могли видеть втроем, когда мы уходили из казино.

Ник нагнулся и осторожно взял из пиджака человека бумажник. В нем лежало пятьсот долларов, пара кредитных карточек и водительские права на имя Джорджа Баэра.

– Надо его отсюда убрать и очень быстро, – пробормотал он, думая вслух. – Да, вот что мы должны сделать.

Энни не согласилась:

– Нет. Мы обязаны вызвать полицию!

– Может, ты перестанешь бубнить о полицейских? – сказал он огрызнувшись. – Синдра попала в беду, и мы должны ей помочь.

– Я не могу быть соучастницей в этом деле, – ответила упрямо Энни.

– Я прошу тебя об одолжении.

– Это слишком большое одолжение!

Он пристально взглянул на нее, его зеленые глаза, казалось, пронзили ее насквозь.

– Но я стою его, правда? Она заколебалась:

– Не… Не знаю.

– Сделай это для меня, Энни, – сказал он почти умоляюще. – Никто не должен знать, что здесь произошло сегодня вечером.

– Но ведь я знаю, – сказала она яростно, – и я не могу жить с этим знанием.

Она действовала ему на нервы. Ну и к черту ее, если она не хочет им помочь.

– Если ты только это чувствуешь, тогда тебе лучше уйти.

– Ты не понимаешь, – сказала она, и на глазах у нее навернулись слезы, – нельзя так поступать.

– Но Синдра моя сестра, и она нуждается в моей помощи, поэтому можешь убираться к черту.

– Нет, я не уйду, – ответила она.

– Но если ты остаешься, значит, ты мне помогаешь и это значит, ты принимаешь во всем этом участие.

– Что ты собираешься делать?

– Я все устрою сам, ладно? – сказал он, ее вопросы ему уже надоели.

Он уговорил Синдру встать с постели и собрать вещи. Потом снял одеяло с постели и стал заворачивать в него мертвое тело. Это была нелегкая работа. Всюду кровь, и укоряющий взгляд Энни следовал за ним неотступно. Пот заливал лицо, во рту пересохло, и сердце громко стучало. Черт возьми! Он совсем не был уверен, что поступает правильно, но если он хочет вытащить Синдру из этого грязного дела, то выбора у него нет.

Наконец ему удалось завернуть тело в одеяло. Потом он вышел: теперь надо вынести тело из этой душной комнаты и положить в багажник.

– Ник, я ужасно боюсь, – сказала Синдра, прижавшись к его руке.

– Не бойся, – сказал он, и голос его опять звучал гораздо увереннее, чем он сам при этом чувствовал себя. – Уже почти все в порядке. Я сейчас отвезу тело в пустыню и там похороню. А вы двое оставайтесь здесь, пока я за вами не вернусь.

– Нет, – сказала она, – я не могу позволить тебе все это взять на себя. Я с тобой.

– Но если ты с ним едешь, то и я, – сказала Энни, быстро присоединяясь к Синдре.

Эти двое просто сведут его с ума, но действительно безопаснее их, наверное, захватить с собой.

– Ладно, – сказал он, соглашаясь. Он вышел из комнаты и оглянулся. Уверившись, что никого нет, он подогнал машину как можно ближе к двери. Затем, все еще зорко озираясь вокруг, он вытащил тело из комнаты и ухитрился втиснуть его в багажник.

К тому времени, как все было кончено и они сели в машину, нервы были на пределе.

– Мы должны выглядеть так, как будто ничего не случилось, весело и спокойно. Если нас что-либо задержит, чтобы то ни было, ведите себя как ни в чем не бывало, понятно?

Он осторожно повел машину по веселым, сверкающим неоновой рекламой улицам города, доехал до тихих пригородных улочек, и, наконец, началась пустыня. Затем он молча ехал еще полчаса, прежде чем взять в сторону от дороги. Он вынул тело и тащил его, как ему показалось, целую вечность по песку. Потом вырыл руками неглубокую могилу.

Когда он все сделал, то свернул пропитанное кровью одеяло и отнес его в машину.

– Мы закопаем его в другом месте, – сказал он, бросая его в багажник. – Не надо, чтобы осталась хоть какая-то связь между мертвым телом и гостиничным одеялом.

– А пистолет? – спросила Синдра.

– Я выброшу его по дороге в Лос-Анджелес.

– Все это кошмар какой-то, – сказала Энни, покачав головой. – Лучше бы мне никогда с вами не знаться.

– Но ты, милая, нас знаешь, ты участница того, что произошло, так что заткнись, – грубо ответил он, не в настроении слушать больше ее жалобы.

Через несколько минут они были на пути в Лос-Анджелес.

54

– Я сделал ошибку, – сказал Оливер Либерти.

– Извините? – ответила Лорен.

Они сидели в элитарном нью-йоркском клубе за рюмкой коньяку, а Пиа и Хауэрд, тесно прижавшись друг к другу, танцевали. В комнате, обитой темными панелями, плыли звуки песни «Эти краткие, краткие утренние часы» Фрэнка Си-натры.

Оливер попыхивал длинной тонкой сигарой – она шла к его орлиному профилю.

– Я сказал вам, что совершил ошибку, – повторил он.

– Какую же? – вежливо поинтересовалась она.

– Когда меня оставила жена, я был очень зол. Мы жили больше тридцати лет, но однажды она решила, что с нее хватит. Она внезапно стала феминисткой, а я ее врагом;

– Нехорошо.

– Этим мало что сказано, моя дорогая.

– Поэтому вы познакомились с Опал?

– И сдуру на ней женился.

Лорен не была уверена, что все это ей интересно слышать. Сидеть вот так, в ночном клубе, и слушать рассказы дядюшки Хауэрда о его неудачном браке вовсе не столь уж приятно. Но в конце концов она никуда не торопится. Они сидят в дорогом клубном ресторане с французской кухней и уже переговорили обо всем – от самых последних политических новостей до новейших мод, и хотя он не блещет молодостью, он определенно очень обаятельный человек.

– А вы уверены, что надо обо всем этом рассказывать именно мне? – спросила она.

– Но с вами я могу говорить, – ответил он, кивнув, словно этим хотел уверить не только ее, но и себя. – В вас есть что-то особенное.

– Что же это такое? – спросила она небрежно.

– Что-то такое в ваших глазах. Понимание. И давайте также не забывать, что вы очень красивая женщина.

Подумать только, сколько ей пришлось выслушать комплиментов за эту неделю!

– Я польщена, – сказала она, – но я же не психоаналитик.

– Но я и не считаю вас такой, – ответил он и кивнул в сторону танцующих. – Пойдем?

– О'кей, – сказала она, вставая.

Он потушил сигару, взял ее за руку и повел в тесный круг. Какое-то мгновение он держался от нее на довольно приличном расстоянии, а затем внезапно притянул к себе и крепко обнял.

– Я уже говорил со своими адвокатами, – сказал он.

– О чем? – спросила она. От него пахло дорогим лосьоном.

– О разводе.

– А почему вы мне об этом говорите?

– Потому что с вами легко разговаривать и я снова хочу увидеться с вами, если вы, конечно, не против, чтобы вас видели в компании пожилого человека. – Он ей улыбнулся, говоря это, и слова прозвучали легко и беззаботно.

Ей хотелось ответить ему, как она отвечала обычно: «У меня нет сейчас желания вступать с кем-нибудь в прочные отношения». Но ей показалось, что было бы самонадеянно говорить это на такой ранней стадии знакомства, и она пробормотала:

– Мне это будет приятно.

– И мне тоже, – сказал он. – Как насчет завтрашнего вечера?

У клуба их терпеливо ожидал шофер-японец и блестящий черный «роллс-ройс».

– Неплохо, а? – прошептала Пиа, пролезая на заднее сиденье, пока Оливер и Хауэрд обсуждали на тротуаре какое-то дело. – Он тебе нравится?

– Он женат, – прошептала Лорен, – и перестань меня пристраивать.

– Да, но он разводится.

– Пиа, он мне в отцы годится, а может быть, даже в дедушки.

– Ну и что?

– Сделай одолжение, перестань меня выдавать замуж. Сначала они отвезли Пию и Хауэрда, а затем «роллс– ройс»

проследовал к ее квартире. На улице она увидела белый лимузин Эмерсона, припаркованный у ее дома. Но ей больше всего на свете не хотелось бы сейчас с ним встречаться. Повернувшись к Оливеру, она спросила:

– У вас в доме есть комната для гостей? Он изумленно взглянул:

– Комната для гостей?

– Приехал человек, которого я избегаю, и э… и если я поеду с вами, меня это избавит от больших неприятностей.

– Ну, конечно, – ответил он, очень довольный, что может ей услужить.

Квартира Оливера, расположенная во внушительном старом особняке, выходящая окнами на Центральный парк, была по любым стандартам очень просторна. Потолки высокие, комнаты большие, вид из окна просто сказочный.

Он провел ее в гостиную и предложил что-нибудь выпить. Но она покачала головой:

– Мне завтра надо работать. Вы не возражаете, если я сразу уйду в свою комнату?

– Конечно, нет, – сказал он и повел ее по длинному, просторному коридору в гостевую комнату.

– Можно мне принести вам что-нибудь, в чем вы могли бы спать?

– Может быть, дадите какую-нибудь старую рубашку?

– Я сейчас вернусь.

Она оглядела со вкусом убранную комнату, это был явно женский вкус, но, конечно, не вкус нынешней его жены. Может быть, дизайнера?

Взяв со стола фотографию в серебряной рамке, она внимательно посмотрела: на снимке были молодой Оливер и женщина, наверное, его первая жена. Красивая пара.

Вернулся Оливер и вручил ей новую зубную щетку, тюбик зубной пасты, шелковую рубашку и щетку для волос.

– Все в порядке? – спросил он, улыбнувшись. Она тоже заулыбалась:

– Спасибо, теперь у меня все, что надо, наверное, вы привыкли оказывать такие услуги.

– Нет, Лорен, – серьезно ответил он ей. – Уверяю вас, что этого не было никогда.

Немного поколебавшись, он спросил уже у двери:

– Скажите, дорогая, кого вы избегаете? Она покачала головой:

– Да это неважно.

На следующее утро уже в половине девятого она была одета и готова уходить. В холле ее приветствовала экономка: —

– Мистер Либерти уже уехал. Он просил меня сказать вам, что его шофер внизу и готов отвезти вас куда прикажете.

Она была немного разочарована, ей хотелось повидаться с ним, но, очевидно, он привык вставать еще раньше, чем она.

Она попросила шофера отвезти ее домой и быстро переоделась. Никаких посланий от Эмерсона не было, и она почувствовала облегчение, хотя?… Нет, чувства ее были в смятении, и она никак не могла их понять.

В конторе Пиа атаковала ее вопросами:

– Что ты о нем думаешь? Я уже говорила, что он получает развод, да? Гм, и он привлекателен, не правда ли?

Лорен покачала головой:

– Перестань меня пристраивать.

– Но я вовсе не пристраиваю тебя, а пытаюсь выдать замуж! Ведь однажды ты увидишь в зеркале, что ты стара и у тебя морщины, что тогда?

– Не беспокойся, я уверена, что буду очень счастлива, спасибо.

Пиа состроила гримаску:

– Знаешь что, Лорен, ты просто безнадежна. Да, между прочим, сегодня утром звонил тебе Эмерсон Берн, три раза. А что ему от тебя надо?

– Когда узнаю, скажу.

– Да уж, пожалуйста, скажи.

– Скажу, скажу!

– Когда поросята наденут балетные юбочки и станут танцевать на Пятой авеню!

– Как смешно!

– Тебе не нужна рок-знаменитость, Лорен. Тебе нужен Оливер. Он человек постоянный, богатый и безумно в тебя влюблен.

– Я доложу об этом его жене.

– Его бывшей жене.

– Пока еще нет.

– Но это будет скорее, чем ты думаешь.

– Да?

– Да.