Текст книги "Спасенный любовью"

Прервав наконец поцелуй, он ловко расправился с остальными пуговицами лифа и стянул платье вниз до половины. Внезапно глаза Харта потемнели, и он снова впился поцелуем в ее губы. Минуту спустя, отстранившись немного, он пробормотал:

– Элинор… Эл… – На губах его появилась лукавая улыбка. – Эл, мне кажется, я вижу тебя в одном корсете.

Сердце Элинор забилось сильнее, и ее опять окатило жаром.

– А я все время вижу тебя в одном килте, Харт. Впрочем, у меня есть и фотографии, на которые я могу при желании полюбоваться.

Его улыбка стала еще шире, и теперь перед Элинор был тот самый Харт Маккензи, в которого она когда-то влюбилась.

– Что мне делать с тобой, плутовка? Что делать нам обоим?

– Мой отец заказал фотографическую аппаратуру, чтобы поснимать флору Беркшира. Возможно, он разрешит мне попользоваться камерой…

Харт рассмеялся.

– Делай что хочешь, но только… – Он стянул вниз ее корсет, затем проворно распустил шнур корсажа, и шнуровка под его пальцами расслабилась. – Но только ты должна позволить мне фотографировать тебя.

– Позировать тебе? Боже, нет! Я стесняюсь…

Харт спустил с ее плеч узкие бретельки корсажа и проговорил:

– Это будут фотографии для личного пользования. Только для тебя и для меня.

– Хм… хорошо, – прошептала Элинор. – Я подумаю об этом.

Харт улыбнулся и лизнул ее губы.

– Если хочешь увидеть меня без килта, ты должна согласиться на мои условия.

Элинор вспыхнула.

– Я же сказала, что подумаю.

– Знаешь, Эл, как только я поцеловал тебя в лодочном сарае, я сразу понял, что ты – порочная девица. Чопорная и благовоспитанная на людях, но дикая и страстная за закрытой дверью. Идеальная леди для меня.

– Я была дикой только с тобой, Харт. Это ты научил меня быть дикой.

– Правда? – Он снова рассмеялся. – А тебе, наверное, не терпелось этому научиться.

– Ты был очень… интересный учитель.

Он прижался лбом к ее лбу и прошептал:

– Эл, ты делаешь меня снова молодым. Ты делаешь меня…

Харт вдруг умолк и расстегнул ее верхнюю юбку, затем нижние. Юбки тотчас соскользнули вниз, и оказалось, что турнюр для утренней прогулки по лужайке Элинор не надевала.

– Харт, каким я тебя делаю? – спросила она.

Его ладони соскользнули ей на ягодицы, и смех из его глаз окончательно исчез – теперь в них было лишь желание и страх. Страх перед жизнью в одиночестве.

– Я не могу быть один, – произнес Харт. – Мне нужна ты, Эл.

Она тут же поняла, что он имел в виду вовсе не пребывание на барже во время отсутствия цыган, сошедших на берег, чтобы понаблюдать за тренировкой лошадей.

– Ты нужна мне, потому что я не могу жить без тебя, – со стоном добавил Харт.

«А ведь этот человек никогда и никому не показывал своей слабости», – промелькнуло у Элинор. Она спустила с плеч сорочку и, обвивая руками его шею, прошептала:

– Я с тобой, Харт.

Он провел пальцем по ее губам и с удивлением подумал: «Каким же я был жестоким и глупым… Ведь только дурак мог позволить ей уйти».

Герцог опять привлек Элинор к себе и снова поцеловал. А она подняла на него свои чудесные голубые глаза, в которых сейчас пылала страсть. Эл не видела ничего постыдного в проявлении своей страсти, и ему очень в ней это нравилось.

Ее юбки валялись на полу, и она стояла перед ним в одних шелковых штанишках. Харт провел ладонью по ее ягодицам и невольно улыбнулся. Элинор все-таки исполнила его просьбу и купила себе новое белье.

Он изнывал от нетерпения, но в то же время не хотел торопиться, не хотел спешить. Цыгане с Йеном сделали ему замечательный подарок и позволили провести время с Элинор.

Она, возможно, считала их уединение случайностью, но он-то, Харт, знал, что это не так. И конечно же, он должен был удерживать ее подальше от этого проклятого Синклера Макбрайда, красивого шотландца с двумя маленькими детьми. Макбрайд остро нуждался в жене, и Элинор была для него вполне подходящей кандидатурой. Наверное, именно поэтому Эйнсли и пригласила сюда своего братца.

И нужно было действовать стремительно. К черту планы! Выжидать больше нечего!

Харт развязал тесемки на панталонах Элинор и тут же коснулся ее лона. Она была горячая и влажная, и она, как и он, сгорала от страсти.

Харт принялся ласкать ее, и Элинор тут же застонала. От ее девичьей скромности не осталось и следа – место чопорного «синего чулка» заняла страстная женщина.

И грудь ее стала полнее по сравнению с тем, какой была раньше. Харт наклонился и лизнул теплую соленую ложбинку между двух округлостей. В узкой и низкой каюте он не имел возможности подхватить Элинор на руки и отнести на ближайшую кровать, ему пришлось оттеснить ее к постели. Потом он приподнял ее и, усадив на край койки, стащил с нее панталоны. Закрыв глаза, Элинор обняла его и снова застонала. А Харт, расстегнув на килте заколку, снял его и расстелил на постели за спиной Элинор.

Кровать оказалась слишком узкой для них двоих, и Харт, усевшись, вновь приподнял свою женщину, а затем, чуть откинувшись назад, опустил ее на себя. В следующее мгновение он вошел в нее – и замер. Сердце же его наполнилось радостью.

– О, Харт… – со стоном прошептала Элинор. Открыв глаза, она улыбнулась и провела пальцами по его небритой щеке.

Ее рыжеватые волосы потемнели от дождя, и кольца завитков казались необыкновенно мягкими.

Она выбежала под дождь без шляпки. Типичная Элинор. Порывистая, нетерпеливая.

На носу у нее пестрели восхитительные веснушки, и Харт поцеловал одну, потом другую, третью – и все по очереди. Он упивался ощущением счастья – ведь Элинор снова принадлежала ему.

Харт наконец начал двигаться, хотя его движения в ограниченном пространстве каюты получались довольно неловкими.

– Эл, любимая… – прохрипел он, двигаясь все быстрее.

– Еще, Харт, еще… Не останавливайся, – шептала в ответ Элинор.

Он легонько укусил ее за мочку уха, где еще недавно висели изумруды, и пробормотал:

– Эл, я ужасно скучал по тебе, каждый день скучал.

Тут Элинор вдруг куснула его в шею, и этот ее осторожный укус еще больше возбудил Харта – он понял, что близится момент наивысшего блаженства. Когда же этот момент настал и Харт содрогнулся, тихие стоны Элинор переросли в крики экстаза – она одновременно с ним вознеслась к вершинам наслаждения.

– Элинор… – прошептал Харт, закрыв глаза; ему ужасно не хотелось отпускать ее. – Эл, я не могу без тебя. – Он открыл глаза и добавил: – Ты нужна мне, Эл.

– Харт, но я…

– Не уходи от меня снова, – перебил он с отчаянием в голосе. – Я не выживу, если ты снова уйдешь.

«Расскажи ей все», – говорил ему недавно Йен.

«Не могу. Не могу, пока она не станет моей, когда уже не сможет от меня уйти», – мысленно ответил Харт брату.

Элинор внимательно посмотрела на него своими прекрасными голубыми глазами, и ее брови сошлись на переносице, словно она о чем-то задумалась.

– Эл, пожалуйста… – прошептал Харт. Он чуть ли не плакал. Он знал: с ее уходом ему придет конец.

Тут нежные пальцы Элинор коснулись его лица, и она, глядя ему прямо в глаза, тихо ответила:

– Да, Харт, конечно, я останусь.

Он судорожно сглотнул и прошептал:

– Спасибо, Эл, спасибо тебе за все.

Глава 14

Баржа дрейфовала. Элинор вышла из каюты и обнаружила, что они находятся на середине широкого канала.

– Харт! – позвала она, встревожившись.

Он тут же вышел – ослепительно красивый в рубашке и в килте. Его плащ оставался еще где-то внизу.

В воде, между носом баржи и берегом, полоскалась веревка. Когда Харт потянул за нее, она оказалась непривязанной.

Элинор подбоченилась и заявила:

– Полагаю, великий герцог Килморган забыл привязать баржу.

Харт ничуть этого не устыдился.

– Я думал о других вещах, – ответил он, пожав плечами.

«Снова высокомерный, порочный и улыбающийся… – подумала Элинор. – А одинокий человек, прошептавший в каюте, что не выживет, если я уйду, куда-то пропал». Да, Харт Маккензи снова стал самим собой.

На тропе у канала появился всадник, закутанный в плащ.

Харт сложил ладони рупором и громко крикнул:

– Эй, держите веревку!

Человек вздрогнул и поднял голову. Затем спрыгнул с лошади.

– Маккензи?.. Какого черта ты делаешь посреди канала?

– Вот дьявольщина, – пробормотал Харт. – Да это же Флеминг.

Элинор вгляделась в пелену дождя и помахала рукой.

– Пожалуйста, подтяните нас к берегу, мистер Флеминг!

– Не лебези перед ним! – прорычал Харт.

– Но нам нужна его помощь, если ты не хочешь, чтобы нас отнесло к хунгерфордскому шлюзу. Смотритель будет над нами смеяться.

Флеминг направился к веревке, выловил ее конец из воды, затем начал потихоньку подтягивать баржу. Харт взял в каюте весло и стал грести, чтобы побыстрее направить баржу к берегу. Вода в канале была спокойная, и баржа мягко причалила. Харт вернул весло на место, а Флеминг намотал линь на торчащий из земли пень. Потом протянул руки и помог Элинор сойти на мокрую от дождя землю. Взглянув на герцога, он спросил:

– Что все это значит, Маккензи? Если ты ее обесчестил, я пристрелю тебя, как паршивого пса.

Харт сошел с баржи следом за Элинор и обвил рукой ее стан.

– Можешь поздравить меня, Флеминг. Элинор только что согласилась стать моей женой.

Элинор разинула рот. Это было не совсем то, что она сказала. Да, она согласилась остаться, когда Харт попросил ее об этом, глядя на нее жалобными глазами, но дальнейшие подробности они еще не обсуждали.

Казалось, Флеминг Харту не поверил. Он тут же полез в карман за серебряной фляжкой, с которой, похоже, никогда не расставался, и сделал основательный глоток.

Элинор знала: Дэвид догадывался, чем они с Хартом занимались на барже. Харт, правда, помог ей одеться, но не все пуговицы у нее на воротнике были застегнуты, а юбки, лежавшие на полу, помялись. Харт же и вовсе выглядел неприлично: когда ветер распахнул его рубашку, на его груди стали отчетливо видны следы ее, Элинор, любовных укусов.

Не удосужившись запахнуться, герцог спросил:

– Что ты делаешь в Беркшире, Флеминг? Ты ведь должен заниматься делами в Лондоне…

– Я отправил тебе телеграмму, – сказал Дэвид. – Но Уилфред телеграфировал в ответ, что ты бесследно исчез, и тогда я решил, что должен приехать сюда, чтобы помочь тебя найти. Завтра выборы. Я правильно думаю, что ты хотел бы на них присутствовать?

Дэвид говорил почти безапелляционным тоном, и его глаза при этом улыбались. Ответив ему улыбкой, Харт спросил:

– А мы получим голоса?

Дэвид со смехом кивнул:

– О да, получим, если только половина из них не решит предать нас в последнюю минуту.

– Получите – что? – полюбопытствовала Элинор; ей нравилось, что Дэвид никогда не говорил, что подобные разговоры не предназначены для дамских ушей.

– Задницы, моя дорогая Эл. Задницы на скамьях парламента, которые проголосуют так, как нам нужно. Мы хотим отклонить билль Гладстона и убрать его с дороги выражением недоверия. Тогда ему придется объявлять новые выборы. Наша партия их выиграет, и Харт Маккензи станет премьер-министром Великобритании. Помоги нам, Господи.

Элинор в восторге воскликнула:

– Замечательно, Харт!

– Мы долго к этому шли, – сказал герцог спокойно, но огонь в глазах выдавал его волнение.

– Но если мистер Гладстон знает, что ты выиграешь у него, то зачем же ему допускать новые выборы? – спросила Элинор.

Дэвид тут же ответил:

– Потому что любое промедление в данный момент лишь укрепит наши позиции. Если он проведет выборы завтра, то, возможно, еще получит шанс вернуться, хотя мы не намерены этого допускать. Так что Харт Маккензи непременно возглавит палату общин. А ведь там еще есть те, кто помнит словесную порку, которую он им задал, когда был членом парламента. Они вздохнули с облечением, когда с получением титула Харт перешел в палату лордов. А теперь он возвращается… какая радость!

– Могу представить, какое будет веселье, – проговорила Элинор. – Мой отец наверняка захочет понаблюдать за этим с галереи.

– Помолчи, Дэвид, – буркнул Харт.

Но Флэминг с воодушевлением продолжал:

– Итак, я буду ждать тебя в доме, отогреваясь после дождя твоим солодовым виски. И выпью его без меры! Жду! – Тут Дэвид поймал свою лошадь, вскочил в седло и поскакал вверх по тропе.

– Значит, ты отправишься с ним в Лондон? – спросила Элинор.

Харт обнял ее за плечи.

– Да, Эл.

– Что ж, ты ведь ради этого работал, верно?

– Да, Эл. А потом… Мы с тобой обвенчаемся в Килморгане. Закатим веселый праздник на радость всем. И никакой скромности для нового премьер-министра!

Элинор отвела глаза и пробормотала:

– Но ты наверняка будешь слишком занят сейчас, чтобы устраивать пышную свадьбу.

– Все равно устроим. Я куплю тебе на свадьбу самые вычурные украшения, какие только смогу найти, и пусть газетчики сойдут с ума. Пусть сделают из нашего примирения грандиозный роман, если хотят – мы им это позволим.

– Значит, устроим спектакль, который поможет тебе победить на выборах?

– Дело не в выборах. Просто на этот раз ты должна выйти за меня замуж, Элинор. Дэвид сейчас разболтает всем, при каких обстоятельствах нас обнаружил, и нам больше не дадут покоя. Ни у кого не будет сомнений относительно того, чем мы тут с тобой занимались.

– Это Йен виноват. Ведь именно он послал меня сюда, хотя знал, что ты тут один.

– Да, мой коварный младший брат все это подстроил, чтобы добиться желаемого. И мы с тобой попались на его уловку.

– И сейчас, чтобы спасти свою репутацию, я должна стать твоей женой, не так ли?

– Твоя репутация не пострадает, Эл. Я позабочусь о том, чтобы за пределами семьи об этом не узнали. Но я все равно хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Я должен о тебе заботиться.

– Должен?..

– И я буду о тебе заботиться – независимо от того, станешь ли ты моей женой или нет. Но будет проще, если ты выйдешь за меня. Тебе нужен муж, Элинор, а мне – жена. Когда твоего отца не станет, ты останешься ни с чем. Гленарден перейдет к твоему кузену, которого ты едва знаешь, и тебя выставят за дверь. Что ты тогда будешь делать?

– Как оказалось, я неплохо умею печатать, – попыталась пошутить Элинор.

Но Харт не рассмеялся и проговорил:

– Если ты не выйдешь за меня, то окажешься в дешевом пансионе с мерзкими старухами. И станешь потенциальной жертвой любого мужчины, пожелавшего позабавиться с хорошенькой старой девой. Или будешь кочевать из одного дома в другой, живя у друзей. Но я знаю тебя, Эл. Ты будешь чувствовать себя ужасно, думая, что объедаешь их.

– В твоем изложении все выглядит довольно мрачно.

– Но это не значит, что так и должно быть. Если станешь одной из Маккензи, никто тебя не тронет и ты получишь надежную защиту. Тебе ни о чем не придется больше беспокоиться, Эл. Как и твоему отцу. И кто знает, может, сегодня я подарил тебе ребенка…

Элинор покачала головой:

– Нет-нет, Харт. Ведь я не забеременела раньше, когда мы были любовниками, а теперь я уже…

– Кто знает, Эл, – перебил герцог. – Ведь всякое возможно. Но ты не должна расплачиваться. И ребенок не должен. Я бы хотел, чтобы он носил мое имя.

«Неужели Харт от меня хочет ребенка?» – подумала Элинор с удивлением, и у нее потеплело на сердце.

– А я буду заботиться и о тебе, и о ребенке, – продолжал герцог. – И мое имя будет вам защитой.

Во рту у Элинор пересохло. Мысли же стремительно сменяли одна другую.

– Но любая женщина, выйдя за тебя замуж, станет великосветской дамой, второй половиной твоей политической карьеры.

– Я знаю это, Эл. И я не могу представить, кто бы смог справиться с этим лучше тебя.

Какая-нибудь другая женщина, возможно, могла бы подумать, что герцог соблазнил ее сегодня, чтобы обзавестись хозяйкой для своих политических раутов, но Элинор-то прекрасно помнила, как Харт сказал: «Я не выживу, если ты снова уйдешь». И она видела блеск в его глазах, когда он говорил о ребенке.

Облизнув губы, она пробормотала:

– О лучшем нельзя и мечтать.

– Да, наверное. – Харт взял в ладони ее лицо и провел пальцем по губам. – И я сделаю все, Эл, чтобы ты об этом не пожалела.

Элинор посмотрела ему в глаза. В их янтарных глубинах она видела его уверенность в победе, уверенность в том, что он добьется всего, к чему стремится. Но она увидела еще и страх. Харт сейчас стоял на распутье и боялся за будущее.

Но он был не одинок в своем страхе – Элинор тоже боялась за будущее, боялась своего ответа, который мог перевернуть всю ее жизнь.

– Выходит, Карри проиграл свои сорок гиней, – заметила она.

– К черту сорок гиней! – Харт привлек ее к себе и поцеловал.

И в тот же миг Элинор поняла, что больше от него не уйдет. Она знала, что не захочет уйти.

Когда Элинор с Хартом добрались до дома, там царил полный хаос. Цыганские дети, несмотря на дождь, носились по полю вместе с детьми Маккензи и Макбрайда. При этом все собаки громко лаяли, козы цыган блеяли, а дети кричали и визжали так, что можно было оглохнуть.

Флеминг вышел встретить Харта и Элинор; он вел под уздцы свою лошадь и по-прежнему не выпускал из руки фляжку.

– Боже правый, да тут просто бедлам, – сказал он, сделав глоток.

Герцог не мог с ним не согласиться.

Тут дети увидели их, и Эйми закричала:

– Дядя Харт! Тетя Элинор! Идите посмотрите наш шатер! Это настоящий цыганский шатер!

Вокруг Эйми столпились цыганята, и все они радостно улыбались Харту, сверкая черными глазами.

Следом за детьми подошли и взрослые – Мак, Дэниел, Йен, Эйнсли. Эйнсли остановилась, чтобы взять на руки свою крошечную дочку Гэвину, получившую имя ребенка, которого Эйнсли потеряла. А сын Йена Джейми, увидев отца, решительно заковылял к нему и обнял за ногу.

Глаза Йена потеплели, и он погладил мальчика по волосам. Затем подхватил его на руки и медленно приблизился к Харту.

– Что у вас случилось? – спросила Эйнсли, прикрывая Гэвину от дождя. – Что произошло, Эл? Расскажи.

Элинор медлила с ответом. Да и что она могла сказать?

– Элинор выходит замуж за Харта, – внезапно объявил Йен.

На лице Эйнсли расцвела широкая улыбка, а Элинор в изумлении раскрыла рот.

– Откуда ты это знаешь, Йен Маккензи? – спросила она.

Йен не ответил. А Джейми, сидевший у него на руках, гладил лошадь своей крошечной ладошкой.

– Это правда? – допытывался Дэниел.

– Да, к сожалению, – подтвердил Флэминг. – Я – несчастный свидетель.

– В следующем месяце, – сдержанно пояснил Харт. – В Килморгане.

Рука Элинор лежала на его согнутом локте, и он почувствовал, как при этих словах она вздрогнула.

– В следующем месяце? – переспросила Эйнсли, сделав большие глаза. – Так скоро? Но Изабелла рассердится. Она захочет большое торжество.

Мак громко рассмеялся:

– Браво, Элинор! Наконец-то ты его поймала!

– Ты мне должен двадцать фунтов, дядя Мак, – сказал Дэниел.

– И мне, Маккензи, – заявила Эйнсли. – И еще двадцать ты должен Йену и Бет. Будешь знать, как ставить против Элинор!

Мак снова рассмеялся.

– Я счастлив, что проиграл. Но если честно, то я думал, ты откажешь ему, Эл. Он ведь просто чудовище!..

– Она еще не у алтаря, – заметил Флеминг. – Ставлю два к нулю, что она в конце концов придет в себя и образумится.

Но Мак с усмешкой пробормотал:

– Пусть мой пример станет всем уроком. Никогда не делайте ставки против Харта Маккензи. Он хитрый и коварный, и он всегда добивается своего.

– Не всегда, – возразил Флеминг.

– Согласен! – крикнул Дэниел. – Я принимаю ставку и говорю, что Элинор отведет его к алтарю.

Не обращая на них внимания, герцог развернул Элинор к себе и поцеловал в губы, как бы объявляя о серьезности своих намерений.

Йен же хранил молчание, однако поглядывал на Харта с явным удовлетворением; при этом он имел вид человека, который наконец получил то, чего желал. «Но неужели Йен действительно думает, что это именно он все устроил?» – подумал Харт с удивлением.

Гладстон утратил контроль над правительством, и коалиция Харта, возглавляемая Дэвидом Флемингом в палате общин, уверенно преодолела слабую поддержку билля Гладстона. В результате Гладстону пришлось распустить парламент и объявить новые выборы.

В тот же вечер в одно из окон дома Харта на Гросвенор-сквер влетел кирпич. К кирпичу была привязана записка, из которой явствовало, что герцог Килморган объявлен мишенью фениев.

Харт бросил записку в ящик стола и велел мажордому вставить новое стекло.

Но герцог был не настолько глуп, чтобы забыть об угрозе. Выезжая в город, он брал теперь с собой двойную охрану; а также вызвал инспектора Феллоуза. К счастью, Элинор находилась в безопасности Беркшира.

– Садись, – в раздражении сказал Харт сыщику, когда Феллоуз появился в его кабинете. – Да не стой же! Меня это нервирует!

– Да-да, сажусь, – ответил Ллойд Феллоуз. Он взял стул и тут же уселся. Вопросительно взглянув на герцога, сыщик проговорил: – Насколько я понимаю, вас ждут поздравления, сэр. Все газеты об этом раструбили, хотя официальное объявление еще не появлялось. «Герцог К. женится на дочери ученого пэра и в то же время берет в руки Англию», – написала одна из газет. Другая заметила: «Шотландский герцог женится на своей первой возлюбленной после десятилетнего ожидания. Теперь никто не скажет, что они поженились в спешке». Много и других подобных заметок.

– Я очень занят, чтобы разбираться с такого рода угрозами. – С этими словами Харт протянул Феллоузу бумагу, влетевшую в окно его дома.

Осторожно взяв записку, Феллоуз прочитал ее, и его брови поползли на лоб.

– Не слишком много для продолжения следствия, – заметил сыщик. – И пока, к сожалению, в розысках стрелка мы не продвинулись.

– Не важно, – буркнул Харт. – Ведь ясно, что это ирландцы, рассерженные на шотландца. Я знаю, что найти их сложно, но мне нужно, чтобы ты держал их как можно дальше от меня. И чтобы ни в коем случае не подпускал к моим близким.

– Вы хотите сказать, что вам нужен телохранитель?

– У меня есть телохранители. Троих я оставил охранять Элинор. К тому же с ней еще и мои братья, которые не дадут ее в обиду. Но ты должен позаботиться о том, чтобы я беспрепятственно занимался своим делом. Ты хитрый и изобретательный, Феллоуз. У тебя получится.

– Вы слишком высоко оцениваете мои способности, – сухо заметил сыщик.

– Неужели? Но ведь ты пять лет преследовал меня и Йена с безжалостностью, которой позавидовал бы и мой отец.

– Я оказался не прав, – ответил Феллоуз.

– Как и я, между прочим, – пробормотал Харт. – Но я тогда был ослеплен тревогой за Йена и не видел правды. – Он сделал паузу. – Я и сейчас волнуюсь…

Феллоуз еще раз изучил записку и проговорил:

– Я вас понимаю. Подумаю, что можно сделать.

Харт откинулся на спинку кресла, заложив руки за голову.

– Кстати, приглашаю на свою свадьбу, Феллоуз. Изабелла пришлет тебе официальное приглашение.

Сыщик сунул записку в карман.

– Сэр, вы действительно хотите, чтобы я присутствовал?

– Не важно, чего хочу я. Если ты не придешь, Бет, Изабелла, Эйнсли и Элинор будут в высшей степени недовольны. И обязательно припомнят мне это.

Феллоуз рассмеялся.

– Великого герцога заставляют нервничать невестки и будущая жена?

– Но ты же знаком с ними. Только очень сильные женщины способны ужиться с Маккензи. И когда кто-то из нас находит такую… – Харт умолк и притворно поежился.

– Но ваши братья как будто довольны жизнью, – заметил Феллоуз. – К тому же вы женитесь на своей бывшей невесте. Вы должны быть самым счастливым человеком на свете.

– Так и есть, – произнес Харт. И вдруг почувствовал, что у него защемило в груди. Ему пришло в голову, что он просто вынудил Элинор согласиться на брак.

– Охотно верю, – кивнул Феллоуз. – А вот я остаюсь холостяком. Жена не встретит меня, когда приду со службы домой, и сыновья не поддержат под локти, когда состарюсь.

– Все в твоих руках, Феллоуз. Думаю, что одна из моих невесток могла бы подыскать тебе невесту, если бы сосредоточилась на этом деле.

Феллоуз энергично покачал головой.

– Нет-нет, не стоит.

– Мои невестки – весьма решительные женщины. Они и без твоего согласия тебя женят.

Феллоуз пожал плечами, и оба помолчали, не зная, как закончить разговор. Когда-то они были врагами, а друзьями пока не стали, поскольку не вполне уютно чувствовали себя друг с другом.

– Знаешь, Феллоуз… – начал Харт.

– Нет. – Сыщик встал, и герцог поднялся вслед за ним. – Сэр, я знаю, что вы собираетесь сказать. Не предлагайте мне место в великой империи Маккензи. Я доволен той работой, которую имею.

Харт промолчал. Выходит, Феллоуз догадался, что он собирался предложить ему место начальника охраны.

– Я помогу вам ради леди Элинор, – продолжал Феллоуз. – Но поймите меня правильно. Я слишком долго работал, чтобы стать инспектором, и я не откажусь от своей службы только потому, что вы поманили меня пальцем.

– Да, понял, – кивнул Харт. – Но если все же передумаешь, то мое предложение остается в силе.

– Благодарю, сэр.

Сыщик поклонился и шагнул к двери, но герцог тут же проговорил:

– Постой, Феллоуз. Мне нужно задать тебе один вопрос.

Феллоуз обернулся. Его поза выражала нетерпение. Вероятно, он предпочел бы побыстрее уйти, но вежливость обязывала.

– Как проследить за каким-либо письмом? – спросил Харт. – То есть как найти того, кто его отправил?

Сыщик задумался.

– Ну… я бы в первую очередь изучил конверт и нашел бы человека, который его принес. Сэр, а почему вас это интересует? Вы получаете по почте письма с угрозами?

– Нет-нет, – поспешно ответил Харт. – Просто я… Предположим, я знаю город, откуда пришло письмо. Пусть это будет Эдинбург. Так как же мне действовать?

– Поспрашивайте на тамошней почте. Подежурьте у той почты сами – возможно, тот человек вернется, чтобы отправить другое письмо.

– Как-то очень уж скучно… – заметил герцог.

– Полицейская работа по большей части скучная, ваша светлость. Скучная и тяжелая.

– Похоже на то. Благодарю за помощь, Феллоуз. Когда получишь приглашение от Изабеллы на мою свадьбу, пожалуйста, напиши, что придешь.

Сыщик безрадостно улыбнулся.

– Мне очень хочется сказать «нет» и посмотреть на ваш фейерверк со стороны, сэр.

– Со стороны не получится. Не думай, что улизнешь. Поверь, дамы будут очень разочарованы и никогда этого не забудут.

– Хм… в таком случае отвечу должным образом.

– Уж постарайся.

Феллоуз еще раз поклонился и вышел из комнаты.

В доме в Хай-Холборне было тихо и пыльно, как и несколько недель назад, когда Харт нашел тут Элинор. Он решил, что она, возможно, права относительно возможности найти здесь ключ к разгадке личности отправителя фотографий. Но это, естественно, не означало, что он позволит ей сюда вернуться.

Через несколько дней после встречи с инспектором Харт решил, что ему следует самому наведаться в дом в Хай-Холборне.

Йен хотел, чтобы он рассказал Элинор о своей жизни здесь, хотел, чтобы она узнала об этом. Именно поэтому Йен и согласился привезти ее сюда, когда она попросила.

И сейчас Харт стоял в спальне, где Элинор производила обыск. Он вспомнил ее золотистые волосы под шляпкой-таблеткой с вуалью, закрывающей один глаз, и вспомнил ее улыбку, сводящую его с ума.

– Нет, Йен, я не смогу это сделать, – пробормотал герцог.

Харт не стыдился своих наклонностей и своих любовных утех в этом доме. Но сейчас он думал о том, как Элинор смотрела на него на барже. Смотрела с безграничным доверием и радостью… Так неужели этого недостаточно, а, Йен Маккензи?

«Ты должен показать Элинор дом», – заявил брат.

Нет, Йен был не прав. О некоторых вещах лучше помалкивать.

Харт быстро произвел обыск, но ничего не нашел и покинул дом, отправившись на Бонд-стрит. Там он купил для Элинор самое большое бриллиантовое ожерелье, какое только мог найти.

День венчания начинался с ясного рассвета. Было прекрасное шотландское утро, и небольшие облачка виднелись лишь далеко за холмами, окружавшими поместье Килморган.

Элинор находилась в своей комнате, а Изабелла, Бет и Эйнсли облачали ее в свадебный наряд. Начали, конечно же, с белья – шелковой сорочки и панталончиков. А затем последовали новый корсет с прелестными розовыми бантиками по низу, объемистый турнюр для удержания многих метров свадебного атласа, облегающий плечи шелковый корсаж с застежкой на спине и расшитый жемчугом, а также каскады оборок и кружев по переду юбки. Сзади же юбку со сборками на турнюре украшали розы – шелковые и настоящие, – а оттуда ткань струилась до пола и заканчивалась шлейфом, усыпанным речным жемчугом.

Вставляя очередную заколку в блестящие волосы хозяйки, Мейгдлин с улыбкой сказала:

– Вы такая красивая, миледи… Прелестная как картинка.

– Да-да, настоящая красавица, – подхватила Изабелла. Она отошла в сторону, чтобы полюбоваться своей работой. – Мне хочется обнять тебя, Эл, и проглотить. Но я два часа потратила, чтобы сделать тебя такой, так что воздержусь.

– Все объятия потом! – весело воскликнула Эйнсли. Сидя на кровати, она подшивала что-то на фате Элинор. – И свадебный торт – тоже потом. Он очень красивый и вкусный, со смородиной и засахаренными апельсиновыми дольками. В самый счастливый день своей жизни, дорогая, ты должна насладиться тортом.

Самый счастливый день ее жизни? При этих словах у Элинор пересохло в горле и похолодело в груди. Ах, она ведь почти не видела Харта после того удивительного утра на барже…

Харт и Дэвид тогда сразу вернулись в Лондон, чтобы устроить бурю в парламенте, а Изабелла, Бет и Эйнсли принялись готовить ее, Элинор, к новой жизни. Они никаких расходов не жалели, но и не предлагали ничего экстравагантного – только все самое элегантное, отвечающее самому взыскательному вкусу. Да-да, ничего показного или вульгарного для новой герцогини Килморган!

За все это время Элинор видела герцога только раз, когда он на день приехал в Беркшир и подарил ей кольцо. Элинор покрутила его на пальце. Бриллианты и сапфиры заиграли на свету. Это было то самое кольцо, которое Харт подарил ей при первой помолвке. Она швырнула его на землю в саду Гленардена, когда послала Харта ко всем чертям.

– Я думала, ты отдал его Саре, – сказала Элинор, когда он надел прохладный ободок ей на палец.

– Я подарил его тебе, – тихо ответил Харт. – А Саре я купил другое. Это кольцо принадлежало моей матери, понимаешь?

– Как и серьги, – пробормотала Элинор. Они лежали у нее в шкатулке, бережно завернутые в салфетку.

– Да, совершенно верно. Моя мать была бы тобой довольна.

Элинор подумала о той женщине, которая, должно быть, чувствовала себя ужасно одинокой и потерянной в доме Маккензи. Что ж, по крайней мере, ей не было бы стыдно за своих сыновей, если бы она увидела, какими они выросли.

– Я рада, что буду носить ее кольцо, – со вздохом произнесла Элинор.

Харт взял ее ладонь и перецеловал кончики пальцев.

– Эл, не вздыхай. Постарайся выглядеть счастливой.

– Я счастлива, Харт. – Она действительно была счастлива, вот только…

Харт так отдалился от нее… Ведь он был занят и обременен заботами. Но в то дождливое утро на канале она думала, что наконец увидела настоящего Харта, такого же, как прежде. Тогда он и был настоящим, но потом его снова не стало.