Текст книги "Спасенный любовью"

Элинор оторвала взгляд от сверкающего кольца и, глядя жениху в глаза, подумала: «Я не буду тебе идеальной женой, Харт Маккензи, покорной тебе в силу долга. Я буду искать тебя прежнего, пока не найду, клянусь».

Свадебная церемония состоялась в бальном зале. Изабелла побоялась устраивать ее в саду, не полагаясь на изменчивую погоду, а домашняя часовня была слишком мала. Поскольку же погода оставалась благоприятной, она велела открыть все двери, и дом наполнился легким ветерком, пропитанным благоуханием знаменитого сада Килморгана.

Шотландский священник стоял в одном конце зала, а все остальное пространство занимали гости, так как Изабелла пригласила великое множество гостей; тут были и пэры королевства, и члены королевской фамилии, и аристократы изо всех европейских государств. Пригласили также землевладельцев Шотландского нагорья и многих вождей кланов. Пришли, разумеется, и друзья семьи – Дэвид Флеминг, братья Эйнсли, сестра и мать Изабеллы и Ллойд Феллоуз, а также друзья лорда Рамзи, среди которых были именитые профессора и глава Британского музея. Элинор пригласила подруг детства с мужьями. Было разрешено присутствовать детям Маккензи и двум отпрыскам Макбрайда под наблюдением мисс Уэстлок и шотландских нянек.

Один угол зала отделили стульями и бархатными веревками, и за этой баррикадой восседала сама королева Англии. Одетая, как обычно, во все черное, она приколола к своей вуали клетчатую ленточку, а ее дочь Беатрис надела шотландку.

В знак уважения к королеве все стояли. Когда же в зал вошла Элинор в сопровождении отца, все присутствующие, включая королеву, повернули головы, и Элинор замерла в смущении. Ведь все эти люди, наверное, задавались вопросом: почему мисс Рамзи после стольких лет вдруг передумала и согласилась выйти замуж за Харта Маккензи? И почему он решил, что старая дева тридцати с лишним лет, дочь обедневшего и выжившего из ума графа, лучше множества других достойных девушек Британии? Должно быть, это брак по расчету…

– Самое лучшее – не обращай на них внимания, – прошептал дочери лорд Рамзи. – Пусть себе думают что хотят, не обращай внимания. Я много лет так поступаю.

Элинор рассмеялась и поцеловала отца в щеку.

– Папа, что бы я без тебя делала?

– Так бы и жила, как жила. Ладно, давай выдадим тебя благополучно замуж, чтобы я мог с миром вернуться домой.

При мысли о том, что отец вернется в Гленарден один и что ее с ним не будет, что она не сможет пить с ним чай и слушать, как он зачитывает ей что-то из газет или о чем-либо рассказывает, глаза Элинор наполнились слезами. Хотя она напомнила себе, что ее замужество позволит отцу продолжать писать свои непонятные книги и есть булочки с изюмом к чаю в хорошо отремонтированном доме, расставание все же печалило ее.

Последовав совету отца – ни на кого не обращать внимания! – Элинор вскинула подбородок, и они вдвоем зашагали по залу.

Шурша своим шикарным платьем, Элинор шла следом за Эйми, а та разбрасывала по дороге розовые лепестки. Но музыки не было, так как Изабелла сказала, что это не соответствует хорошему тону, поэтому оркестр заиграет позже.

Вскоре Изабелла, Бет и Эйнсли заняли места в первом ряду, неподалеку от королевы, и все трое улыбались невесте. По другую сторону прохода стояли Мак, Камерон и Дэниел, высокие и крепкие, в килтах и в черных куртках, с пледами на плечах. Все Маккензи были гордые и красивые, с глазами разных оттенков янтаря. А на самом видном месте, рядом со священником, стоял Йен Маккензи, шафер Харта, и он также был в килте и с тартаном через плечо. Йен взглянул на Элинор и тут же снова перевел взгляд на свою жену – на нее он любил смотреть больше всего.

Рядом с Йеном стоял Харт. И стоило ему посмотреть на Элинор – как весь остальной мир перестал для нее существовать.

Харт был в килте и тартане, с герцогской лентой Килморгана через грудь. А его зачесанные назад темные волосы с рыжеватым отливом, казалось, подчеркивали суровую красоту лица. Йен, стоявший рядом с братом, был такой же красивый, но все же Харт оставался здесь центральной фигурой.

Харт был победителем. Он получил все – герцогство, страну, жену.

Элинор сделала реверанс королеве, а ее отец отвесил поклон, после чего со счастливой улыбкой передал дочь жениху.

Когда Харт взял ее руку, Элинор тихо шепнула ему:

– Не будь таким чертовски самодовольным.

Харт в ответ улыбнулся, а затем началась церемония венчания.

Герцог подобно скале стоял рядом со своей невестой, а священник с сильным шотландским акцентом произносил слова обряда. В зале было жарко и душно от множества людей, и по щекам Элинор катились капли пота.

Когда священник спросил, известны ли кому-то причины, препятствующие заключению этого брака, герцог обвел всех присутствующих грозным взглядом, и, конечно же, все промолчали.

Церемония оказалась какой-то уж слишком короткой – так, во всяком случае, показалось Элинор. Когда же они с Хартом дали друг другу обеты верности, он взял ее лицо в ладони и поцеловал. Потом улыбнулся, и эта его улыбка выражала полнейший триумф.

Итак, свершилось: Элинор Рамзи вышла замуж и теперь стала герцогиней Килморган.

Тут заиграл оркестр, а затем Элинор вдруг услышала крик Дэниела:

– Ты должен мне сорок гиней, Флеминг!

Дэвид пожал плечами и, нисколько не опечалившись, вынул из кармана пачку купюр.

И тут же повсюду зашуршали банкноты, перекочевывавшие из одних рук в другие. Причем выяснилось, что хитрец Дэниел сделал самые большие ставки – во всяком случае, в его руках оказалось больше всего купюр.

– Мне следовало организовать пул, – сказала Элинор мужу. – Могла бы прилично обогатиться.

Когда же Харт повел ее к выходу из зала, к ней неожиданно подошел Йен и, тронув за плечо, прошептал:

– Спасибо.

В следующее мгновение Йен отошел, вернувшись к своей Бет и к детям.

Харт же быстро повел Элинор сквозь расступающуюся толпу, причем обнимал ее так, словно боялся от себя отпустить. Когда они уже почти дошли до выхода, в одно из открытых французских окон ворвался какой-то юнец. Это был парень лет двенадцати, в ливрее подручного конюха с чужого плеча. Он уставился на герцога взглядом, полным ярости и ужаса, потом вдруг запустил руку за пазуху, вынул пистолет и навел его прямо на Харта.

Глава 15

Элинор завизжала и с силой оттолкнула мужа в сторону. Тотчас же раздался грохот выстрела, и она почувствовала, что падает. Харт громко выругался, и это было последнее, что Элинор помнила, перед тем как погрузилась в бесчувствие.

Когда же сознание к ней вернулось, она обнаружила, что лежит на полу, Харт – на ней, а Дэниел с Камероном – на нем. И раздавались чьи-то крики.

Заглядывая ей в лицо, Харт то и дело шептал:

– Эл, что с тобой, что с тобой?

«Я в порядке», – попыталась она сказать, но у нее не оказалось сил произнести эти простые слова. Она взглянула на свое красивое свадебное платье и увидела, что оно алое от крови. О Боже, Изабелла так расстроится!

– Элинор, лежи и не двигайся, – снова прозвучал голос Харта.

Тут Кам и Дэниел поднялись на ноги, и Камерон стал громко отдавать приказания. Дэниел же куда-то умчался.

Элинор прикоснулась к груди Харта. Цел, крови нет. Слава Богу!

– Я думала, он попал в тебя, – пролепетала она неразборчиво и попыталась оттолкнуть мужа, чтобы приподняться.

– Нет, сама не двигайся. – Харт приподнял ее и прижал к груди. – Ох, Эл, прости…

«А ведь стрелял мальчишка, – промелькнуло у нее. – Такой юный, совсем ребенок…»

Лорд Рамзи опустился на колени рядом с дочерью. Его лицо исказилось от страха и тревоги.

– Элинор! Моя дорогая, маленькая Элинор!..

Харт обвел взглядом обступивших их людей и, увидев Камерона, проворчал:

– Скажи, что ты поймал его. Скажи, что этот ублюдок у тебя.

Камерон с мрачным видом кивнул:

– Да, конечно. Феллоуз задержал его. Они с констеблем повезут его в местную тюрьму.

– Нет, я хочу, чтобы его оставили здесь, – заявил герцог. – Отведите его в мой кабинет и держите там.

Камерон спорить не стал и, кивнув, тут же удалился.

– Как он сумел проскочить мимо вас?! – закричал Харт своим охранникам.

У Элинор болезненно застучало в висках. Ведь это был всего лишь мальчишка… Кто заметит подручного конюха, паренька, которого отправили подержать лошадей?

Элинор слышала, как охранники что-то отвечали Харту. Но потом стены зала вдруг закачались перед ней, и она была вынуждена закрыть глаза. Когда же снова открыла их, над ней склонялись Изабелла, Бет и Эйнсли.

– Давай мы заберем ее, Харт, – говорила Бет. – Ей нужно оказать помощь.

Но Харт не хотел ее отпускать и по-прежнему прижимал к груди. Его лицо исказилось от ярости, но глаза при этом были влажные, отчего поблескивали золотистыми искрами.

Элинор попыталась дотронуться до него, чтобы успокоить, но ее рука безвольно упала.

«Не волнуйся, Харт, – пыталась она сказать. – Они просто хотят помочь мне привести в порядок платье. Со мной все будет хорошо». Но вместо разборчивых слов у нее получалось какое-то мычание, и это очень ее беспокоило.

Тут Бет сунула ей под нос стакан с водой.

– Выпей это.

Элинор подчинилась, потому что вдруг ощутила сильную жажду. Вода имела какой-то странный вкус, но она все равно пила. Вода растекалась по ее горлу, и конечности постепенно немели.

«Нам нужно идти приветствовать наших гостей, – силилась она сказать. – Ведь Изабелла все так тщательно планировала…»

Когда Элинор снова пришла в себя, то уже лежала в постели. Ее левая рука была горячая и словно деревянная. А вместо красивого свадебного платья на ней была ночная рубашка. По свету за окном она определила, что день клонился к вечеру.

Элинор в панике сбросила с себя одеяло. Ведь сегодня – день ее свадьбы! Почему Мейгдлин или Изабелла не разбудили ее? Она мечтала о свадьбе. Толпа гостей, королева… И великолепный Харт в своем тартане.

Элинор села, но у нее тут же закружилась голова, и она упала на подушки. Сделав несколько глубоких вдохов, она снова приподнялась, на этот раз – осторожно. И только сейчас она обнаружила, что ее левая рука плотно забинтована от запястья до плеча.

Элинор в удивлении уставилась на повязку. Теперь-то ей стало ясно, почему рука была как чужая.

Но тут боль в руке развеяла туман сна, и Элинор все вспомнила. Она, уже замужняя дама, вместе с Хартом шла по залу, когда в окно вдруг ворвался мальчишка в ливрее подручного конюха и выхватил пистолет. Она в ужасе оттолкнула Харта в сторону, и пуля, должно быть, попала в нее. А потом они с Хартом оказались на полу…

Элинор подняла руку – и вскрикнула от жуткой боли. И тут же раздались приближавшиеся шаги Мейгдлин.

– Миледи, как вы? Вам дать настойку опия? Сейчас принесу.

– Нет, не надо. – Элинор снова легла, стараясь больше не делать резких движений. – Я не хочу спать. Где Харт? Все ли с ним в порядке?

– Его светлость у себя в кабинете, миледи. Он жутко орал. Констебль увез мальчишку с пистолетом, хотя его светлость велел ему не делать этого. И теперь его светлость грозится уволить его, если не вернет мальчишку назад. Но констебль говорит, что отвечает перед магистратом[1]1
  Судья полицейского суда.


[Закрыть], и теперь его светлость требует сюда еще и магистрата. А гости не знают, что делать. Примерно половина из них уже разъехались. Остальные же остаются здесь на ночь. В общем – настоящий бедлам, – радостно добавила Мейгдлин. – Да, а его светлость прямо-таки сходит с ума из-за вашего ранения. Он совершенно не в себе.

– Пуля задела руку. Теперь я вспомнила, – пробормотала Элинор.

Мейгдлин сделала большие глаза.

– Нет, ваша светлость! Она прошла насквозь. Доктор говорит, вам повезло, что она не застряла в кости и не порвала все ваши кровеносные сосуды. Прошла чистенько насквозь и вышла с другой стороны. Доктор говорит, что если бы вы не отклонились немного, то пуля угодила бы прямо в сердце.

– О!.. – Элинор снова взглянула на свою руку. Очевидно, пистолет оказался слишком тяжелым для парня, и он не сумел хорошо прицелиться. – А что с моим платьем? Оно не…

Элинор прикусила губу. Представив пену кружев, она испытала боль утраты. Ведь платье было такое красивое… И они с Хартом даже не успели сняться для свадебной фотографии.

– Их милости теперь трудятся над ним, – ответила горничная. – Леди Камерон говорит, что платье вам еще понадобится.

– Скажи им, что со мной все будет хорошо и что они должны спасти платье. А теперь помоги мне надеть халат. Я хочу спуститься вниз, чтобы поговорить с моим мужем.

«Мой муж». Как легко эти слова сорвались у нее с языка.

– Но его светлость говорит, что вы не должны вставать. Ни в коем случае.

– Его светлость излишне уверен, что я стану подчиняться его приказам. Помоги же мне.

Лицо Мейгдлин осветилось солнечной улыбкой.

– Да, ваша светлость!

Магистрат в конце концов сдался под натиском Харта. Здоровенные слуги Харта – из бывших боксеров, – а также констебль и Феллоуз доставили юношу обратно в Килморган и привели в кабинет герцога.

Констебль бросил парня на стул перед письменным столом. Это был очень удобный стул с мягким сиденьем, предназначенный для важных гостей хозяина кабинета. Со стен огромной комнаты смотрели предки Маккензи, и все они, как и Харт, были облачены в сине-зеленую шотландку. Казалось, взгляды этих суровых людей сверлили парня, и тот невольно поеживался.

Харт, стоявший у стола, смотрел на юнца столь же пристально; он все еще полыхал яростью и гневом. Увидев кровь и падающую Элинор, Харт испытал ужасное чувство беспомощности, пережить которое снова не хотел бы ни за что на свете. «Неужели я и ее потеряю, как потерял когда-то Сару и Грэма?» – промелькнуло у него в те мгновения.

Этот наемник был совсем еще ребенком, мальчишкой лет тринадцати-четырнадцати, не более. У него было чистое белое лицо с почти прозрачной кожей – признак принадлежности к кельтским племенам северной Ирландии и Гебридов. А его ярко-голубые глаза были полны ужаса.

Харт молчал; он давно обнаружил, что молчание – отличное оружие. Принуждение человека к ожиданию и неизвестности давало преимущество с самого начала.

Прошло несколько минут, и герцог наконец произнес:

– Назови свое имя.

– Он его не назовет, – сказал констебль, стоявший в дальнем конце комнаты. – Не назовет, даже если его ударить.

Харт не обратил на эти слова внимания.

– Как тебя зовут, парень?

– Дарраг, – прозвучал слабый скрипучий голос с характерным акцентом.

– Ты ирландец?

– Erin go bragh[2]2
  «Ирландия навеки» – девиз ирландцев.


[Закрыть].

Харт подтащил к столу стул, стоявший у окна, и, усевшись, проговорил:

– Парень, в этой комнате нет фениев. И нет никого из тех мальчишек, с которыми ты рос, а также тех людей, которые втянули тебя в это дело и дали оружие. Так что в настоящий момент между тобой и констеблем – и моими людьми, которые, не сомневаюсь, сгорают от желания сделать из тебя котлету, – есть только я.

Отчасти преодолев свой страх, мальчишка презрительно усмехнулся.

– Я их не боюсь, – заявил он.

– А зря. Мои люди – бывшие мастера бокса и кулачного боя, лучшие в Британии. Большинство из них дерутся без перчаток и не особенно беспокоятся о правилах. А матчи, в которых они участвовали, не всегда были законными.

Дарраг немного смутился, но все же проговорил:

– Ты заслуживаешь смерти.

Харт пожал плечами:

– Многие так думают. Некоторые хотят видеть меня мертвым, потому что слишком долго ненавидят мою семью. Да, должен признать, что врагов у меня больше, чем друзей. Но почему ты считаешь, что я заслуживаю смерти?

– Все вонючие англичане заслуживают смерти, пока ирландцы не станут свободными.

– Но я не англичанин…

– Да, ты не англичанин. Но ты убрал единственного англичанина, выступавшего за нас, ты разнес в пух и прах его гомруль.

– Разве, парень? А расскажи-ка, в чем заключался билль о гомруле?

Мальчишка облизнул губы и отвел глаза.

– Это сейчас все равно ничего не значит.

– Выходит, тебе даже никто не удосужился объяснить это, да? Просто сунули в руки оружие и сказали, что будешь драться за Ирландию? А ведь суть гомруля уже несколько лет ежедневно освещается во всех газетах. В них есть все, что тебе нужно знать. – Харт дождался, когда Дарраг поднимет на него глаза и спросил: – Но ты не умеешь читать, верно?

– Ты заслуживаешь смерти, – повторил мальчишка.

– Твои друзья, парень, отправили тебя на бессмысленное дело. И они знали, что тебя поймают – независимо от того, застрелишь ты меня или нет. Они послали тебя сюда…

– Меня никто не посылал! – перебил Дарраг. – Я был удостоен чести.

– Ты знал, что здесь будет королева Англии?

Парень молча покачал головой.

– А твои друзья наверняка знали. И имей в виду: люди в Англии очень болезненно реагируют, когда кто-то подвергает опасности королеву. Я-то всего лишь политик и порядочный мерзавец. Никто по мне плакать не станет. Но королева… Может, для тебя она исчадье ада, но множество людей в Англии и даже в Шотландии искренне любят ее и относятся к ней с величайшим уважением. И если бы люди решили, что ты пришел застрелить королеву, то тебя разорвали бы в клочья прямо на месте. Ты бы не дожил до суда, а тем более – до виселицы.

– Я бы умер с честью.

– Нет, ты бы умер в ужасе и унижении. А твои друзья уже забыли тебя. Они найдут другого горячего молодого человека, готового выполнить их поручение, и купят ему новый пистолет. Так что твоя жертва была напрасной.

– Неправда! Ты их не знаешь!

– Может, я не знаю их имен, но я знаю таких людей, как они. Я и сам был таким же когда-то. Я думал, что шотландцы могут вооружиться – со мной во главе – и освободиться от власти Англии. Но потом я понял, что слова обладают большей силой, и, убрав свой меч, стал политиком.

– Ты лживый ублюдок. Теперь ты с англичанами заодно.

– Это они так думают. – Харт невольно улыбнулся. – Так вот, дело в том, Дарраг, что я могу простить тебя за то, что ты стрелял в меня два раза. В Лондоне ведь это тоже был ты, да?

Дарраг молча кивнул.

– Я понимаю, парень, почему ты на это пошел. Когда-то и я мог стать на этот путь. Но я не могу тебе простить того, что ты ранил мою жену, – добавил Харт, грозно нахмурившись, и мальчишка снова поежился.

Было очевидно: Дарраг понял, что гнев герцога вызван не покушением на него, а ранением его жены.

– Этого не должно было случиться…

– Скажи, кто твои друзья, парень. Это они виноваты в том, что моя жена оказалась на полу в луже крови в свадебном платье. Им не избежать моего гнева.

Дарраг покачал головой:

– Нет, я никогда тебе не скажу…

Слова парня заглушил шум, доносившийся из-за боковой двери кабинета. Кто-то спорил с охранником, которого Харт поставил у этой двери.

– Минутку, – произнес Харт и, поднявшись, направился к двери.

– Вы немедленно впустите меня! – раздался голос Элинор. – Он мой муж, и он там с убийцей! Немедленно отойдите в сторону!

Охранник что-то пробормотал, и тут Харт резко распахнул дверь.

Элинор, стоявшая у двери, взглянула на мужа с явным осуждением. На ней был халат из парчи, рука ее висела на перевязи, а через плечо была перекинута толстая рыжая коса. Она попыталась проскользнуть мимо Харта в кабинет, но муж придержал ее.

– Элинор, отправляйся обратно в постель.

– Нет, Харт Маккензи. Я хочу знать, что это за маль…

– Я занимаюсь этим делом. – Герцог внимательно посмотрел на жену, и его сердце тревожно забилось. Лицо Элинор пламенело, а глаза блестели. Она, возможно, уже немного оправилась после ранения, но он мог потерять ее из-за лихорадки – как потерял Сару и сына. – Иди наверх, Эл. Я потом все тебе расскажу.

Несколько секунд Элинор молча смотрела на него, потом вдруг с удивительным для раненой проворством поднырнула под его руку и вошла в кабинет. Харт тут же последовал за ней.

– Святые небеса! – Элинор в изумлении уставилась на Даррага. – Сколько тебе лет?

– Его зовут Дарраг, – сказал Харт, подходя к столу. – Он как раз рассказывал, что не хотел тебя ранить.

Элинор даже не взглянула на мужа.

– Дарраг? А дальше?.. Наверняка у тебя есть фамилия.

Парень посмотрел на Элинор с вызовом, потом вдруг смутился и пробормотал:

– Фицджеральд, мэм.

– Откуда ты?

– Из Баллимартина, мэм.

– Господи, как ты далеко от дома!

– Да, мэм.

– А твоя матушка знает о фениях?

– Она умерла.

Элинор опустилась на свободный стул, а Харт по-прежнему стоял у стола.

– Умерла? Очень жаль, парень. – Элинор вздохнула. – А кто-нибудь из родни у тебя есть?

– Сестра. Она вышла замуж и уехала в Америку.

– А почему ты не уехал с ней в Америку? – спросила Элинор с явным любопытством.

– Не хватило денег.

– Ясно. – Она кивнула. – Выходит, ты хотел застрелить герцога, но по ошибке попал в меня? Представляю, как трудно тебе было прицелиться. Знаешь, я не слишком виню тебя за то, что ты хотел убить герцога, потому что он иногда бывает невероятно заносчивым. Но я очень сердита на тебя за то, что ты испортил мою свадьбу. Не говоря уже о подвенечном платье… Мои невестки все пальцы себе искололи, чтобы все в нем было идеально, и сейчас они ужасно расстроены.

– Думаете, мне не все равно? – пробурчал Дарраг.

– Не все равно, парень, – Элинор покачала головой. – Ведь все, что ты делаешь, касается кого-то в той или иной мере, даже если ты этого сразу не понимаешь. Ты поднял пистолет и еще до того, как произвел выстрел, изменил жизнь всех присутствовавших. Каждый из них узнал страх и неуверенность. Там, где люди чувствовали себя в безопасности, вдруг возникла угроза. В зале находились дети, в том числе – совсем крошки. Между прочим, ты должен радоваться, что братья удержали Йена Маккензи, который был готов открутить тебе голову за то, что ты подверг опасности его маленьких сына и дочку.

Дарраг судорожно сглотнул.

– Йен Маккензи? Тот, который сумасшедший?

– Каждому бы стать таким сумасшедшим, как Йен Маккензи. Но даже Йен, увидев, что ты ребенок, не стал больше порываться, чтобы расправиться с тобой.

– Я не ребенок! Проклятая англичанка…

– Не груби, парень, – проворчал Харт.

– Конечно, ребенок, – сказала Элинор. – И между прочим, я не англичанка. Я до мозга костей шотландка из Нагорья. – Тут она перешла на шотландский говор, причем говорила с сильнейшим горским акцентом. – В моей семье нет ни одного англичанина, ясно?

– Врете! – заявил Дарраг. – Мне все про вас рассказали. Ваша прабабка отдалась англичанину, чтобы дать титул своему отродью. Поэтому ваш папаша стал графом. Так что вы с ним – англичане.

К удивлению Харта, Элинор расхохоталась.

– О Господи! Неужели эта история все еще ходит по кругу? А люди верят чему угодно, правда? Давай я расскажу тебе, парень, как все было на самом деле.

Откинув за спину огненно-рыжую косу, Элинор продолжала:

– Во-первых, это была моя прапрабабка. Ее муж, братья, отец и братья ее мужа – все они ушли сражаться с Мясником при Куллодене и все до единого пали в бою. А моя прапрабабушка Финелла осталась одна в своем огромном доме. Англичане, увидев, что такое чудесное поместье, как Гленарден, осталось без мужчин, решили прибрать его к рукам. Но моя прапрабабка сказала, что оно – ее законная собственность. Шотландская земля может переходить по наследству женщинам. И раз ее муж был землевладельцем, то выходит, что теперь землевладелицей стала она. Англичанам это ужасно не понравилось. Они считали, что раз победили горцев, то горцы должны преклонить колени. И тогда эта молодая девушка – моя прапрабабка была моложе, чем я сейчас, – бросила англичанам вызов, заявив, что земля принадлежит ей и ее будущим наследникам. А один английский полковник сказал: «Выходи за меня замуж, я поселюсь здесь, и ты тоже сможешь тут остаться, а наши дети унаследуют эту землю». Моя прапрабабка подумала и согласилась. И этот человек перебрался к ней жить. Англичане же ужасно обрадовались, что полковник сумел заставить Финеллу подчиниться их требованию, и дали ему титул графа. Он стал графом Рамзи, хотя на самом деле Рамзи – это девичья фамилия Финеллы. Вскоре после свадьбы полковник умер, а у моей прапрабабки родился ребенок, сын, который стал графом.

Дарраг хотел что-то сказать, но Элинор резко вскинула руку – мол, не перебивай. Все мужчины, находившиеся в комнате, внимательно слушали историю Элинор, а та – уже без горского акцента – продолжала:

– У Финеллы был секрет, который она унесла с собой в могилу, – рассказала об этом лишь сыну, когда он достаточно подрос, чтобы понять что к чему. Она узнала о своей беременности вскоре после того, как ее первый муж ушел на войну. То есть ее сын был сыном ее шотландского мужа. Но Финелла ввела англичан в заблуждение, заставив поверить, что ребенок родился от полковника, чтобы по английскому закону он мог унаследовать Гленарден. Англичане так никогда и не узнали, что ее сын не был в действительности сыном англичанина. Он был чистокровным шотландским горцем, из клана Рамзи по материнской линии и из клана Маккейнов – по отцовской. А мой отец, как и я, – прямой потомок этой смелой женщины и ее маленького мальчика. Так что не нужно считать нас проклятыми сассенахами, Дарраг Фицджеральд.

Харт прежде не слышал эту историю, но прапрабабка Элинор очень напоминала ему саму Элинор, и он даже был уверен, что у Финеллы были такие же золотисто-рыжие волосы и такие же васильковые глаза.

– Скажи-ка мне, – обратился Харт к Элинор, – а как это случилось, что английский полковник так быстро скончался?

– О, моя прапрабабка столкнула его с крыши, – пояснила Элинор. – С того угла, что над моей спальней. Оттуда если свалишься – сразу конец. Говорили, он ужасно с ней обращался, так что я ее не виню.