Текст книги "Манхэттен-Бич"

– Я бы тоже охотно спустился, – непроизвольно вырвалось у Декстера. – Помог бы ей искать.

Эти слова едва ли стоило понимать буквально, скорее как попытку выразить общее нетерпение. Но едва Декстер их произнес, как его сознание уцепилось за эту мысль.

– Я не шучу.

– Вы хоть раз когда-нибудь погружались, сэр? – склонив голову, вежливо поинтересовался негр.

– Я все схватываю на лету.

– При всем уважении, сэр, с точки зрения безопасности об этом не может быть и речи.

– Речь может идти обо всем на свете, – дружелюбно сказал Декстер, – покуда есть тот, кто готов задавать вопросы.

Негр продолжал следить за пузырями. Декстер ждал, понимая, что вежливость не позволит парню тянуть с ответом. И оказался прав:

– Перед погружением у нас было две недели тренировок, – мягко и рассудительно продолжил тот.

– И все же у вас было первое погружение, – уточнил Декстер. – До этого ни разу, а в один прекрасный день – пожалуйте на дно.

Негр склонил набок голову, пытаясь понять, куда клонит собеседник.

– Вот и у меня сегодня такой день.

Белобрысый водолаз по-прежнему не отрывал глаз от циферблатов компрессора; поди пойми, слышал он их разговор или нет. Декстер подошел к нему поближе, кашлянул и заговорил тихо, так, чтобы расслышать его мог только белобрысый, а парни, вращавшие маховики, – нет.

– Я хочу взять у тебя скафандр и сам спущусь на дно.

– Это так не делается, – пробурчал белобрысый, не сводя глаз с циферблатов.

– Это может делаться множеством способов, – сказал Декстер. – Как и все на свете.

Но белобрысый на него даже не покосился.

– Я хочу помочь, только и всего. Сэкономить ей время. А ты нужен тут, наверху.

– Помощи от вас будет ноль.

– Ну, знаешь, обидно такое слышать.

– Риск большой, а толку – ноль.

– Опасаешься, что воздуха не хватит? С одним компрессором на двоих?

– Не только.

– Если возникнут трудности, можешь меня отключить, – сказал Декстер. – Я самостоятельно всплыву. Восемь минут у меня ведь будет в запасе, верно?

Теперь его внимательно слушали оба водолаза.

– При ваших-то габаритах? – заметил негр. – Меньше.

– Все равно, снимай давай.

Белобрысый водолаз пренебрежительно хмыкнул.

– То-то будет радости, если мы останемся с вашим трупом на руках.

– Никакого трупа не будет.

Парни переглянулись.

– Как вы это себе представляете? – поинтересовался негр.

– Шкипер! – рявкнул Декстер. Моряк подскочил, словно ему плеснули в лицо ушат воды. – Дуй сюда.

Шкипер заковылял к ним, словно полураздавленное насекомое.

– Ну-ка, помоги мне кое в чем убедить этих джентльменов, – сказал Декстер. – Если при погружении в залив я ненароком окочурюсь, ты готов поручиться, что на них это никак не скажется и они уйдут отсюда свободными людьми? Без каких бы то ни было сложностей с законом, коронером или почтальоном?

Шкипер кивнул, с трудом переводя дух. Декстер не был до конца уверен, что старик все понял.

– При всем уважении, – заметил негр, – тела не могут просто взять и исчезнуть.

– Могут-могут, – возразил Декстер. – Еще как исчезают. Ты, друг мой, сейчас находишься в другом мире. С виду он, может быть, выглядит очень знакомо: пахнет, как всегда, звучит, как всегда, но то, что происходит здесь, в настоящий мир не переносится. Завтра проснешься, и окажется, что нынешних событий вовсе и не было.

Они воззрились на него, как на полоумного. Где им понять, как работает теневой мир. Как же их убедить? Конечно, можно обойтись и без объяснений, но Декстер всегда предпочитал убедительные доводы грубой силе.

– Я хочу сказать, что правила у нас с вами разные, – начал он. – Разные порядки. То, чего в вашем мире быть не может, в моем – может. В том числе и пропажа трупов.

– И к какому же миру относится наш водолаз? – спросил негр. – Что будет, если с ней что-то случится?

– Ничего с ней не случится, – отрезал Декстер. – В этом мы с вами совпадаем. Зато я – другой. Я – нечто вроде… – он запнулся, не находя подходящего слова. – Вроде отражения. Или тени.

Он пытался выразить то, чего прежде четко не формулировал и до конца не осознавал.

– Все это – только красивые слова, – сказал белобрысый водолаз и в первый раз глянул Декстеру в лицо. Взгляд жесткий, со скрытым вызовом. – Что до меня, существует только один мир, и без кислорода никто из нас в нем долго не протянет. А любители разыгрывать из себя героев – чисто заноза в заднице, но отвечать за все придется олухам, которые позволяют этим краснобаям провалить дело. Нет, приятель, говорю я, и точка. Я отказываюсь снаряжать тебя к спуску в залив.

Декстер глубоко вздохнул.

– Я попытался тебя убедить, – сказал он. – Похоже, не получилось.

– Слушать-то я слушал, но ни одного разумного слова не услышал.

– Теперь приказываю: снимай водолазный костюм.

– Я подчиняюсь руководству Военно-морского флота Соединенных Штатов. А не тебе.

Декстер задрожал от ярости.

– В данную минуту руководства Военно-морского флота Соединенных Штатов здесь нет, – вполголоса произнес он. – Я, по крайней мере, его не вижу.

– Еще как есть. Оно контролирует эту бухту. Всю, целиком.

Декстер повернулся к негру.

– У твоего дружка не все дома? – спросил он достаточно громко, чтобы белобрысый его услышал. – Может, до него не доходит, что мои ребята в два счета прострелят ему башку и сбросят за борт – кормить рыб. Им это – как таракана раздавить.

Он даже не повысил голос, но по всему судну пробежало напряжение, ясно различимое даже на ветру.

– У нас неприятности, босс? – оживленно спросил подскочивший Энцо.

– Не знаю, – ответил Декстер, глядя на негра. – У нас неприятности?

Кто как не негр сразу поймет, что ему поставили подножку. Он спокойно направился к своему товарищу и зашептал что-то ему в ухо. Декстер уловил обрывки:

– … ничего страшного, если он…

– … Савино действительно мог…

– … на флоте это дело обычное…

Декстер понял, что победил: негр взял ответственность на себя. Так и вышло: он шагнул к Декстеру и сказал:

– Мы не хотим неприятностей, сэр. Никаких.

– Я тоже, – сказал Декстер. – Именно поэтому я даю твоему приятелю последний шанс отойти и не мешать, не то я его так припугну, что он наложит в штаны. Уверяю тебя, это очень неприятно.

Белобрысый водолаз побледнел. И теперь поглядывал на циферблаты компрессора только по привычке. Декстер представил себе, что творится в его голове, такого давления он наверняка еще не испытывал. Впрочем, Декстер не любитель вникать в чувства других людей.

– Господи боже! – севшим от ужаса голосом просипел напарнику белобрысый.

– Его здесь я тоже что-то не вижу, – заметил Декстер.

Когда Анна получила сигнал о том, что спускается второй водолаз, она решила, что по ошибке сама попросила о подмоге. Но следом подумала: а вдруг что-то пошло не так? Сигнальный конец уже трижды передвигался (последний раз к другому борту лихтера), – а в результате она нашла только разбитую бочку и ствол дерева. Пока спускался второй водолаз, она двигалась дальше, затем почувствовала, что он поднял круговой трос и уже подползает к ней, вынуждая ее стать на ноги. Анна инстинктивно открыла глаза, но, разумеется, ничего не увидела.

И тут сообразила: им же на занятиях объясняли, что два водолаза могут под водой разговаривать друг с другом, если их шлемы соприкасаются. Баскомб оказался выше, чем она ожидала, ей пришлось слегка потянуть его за руку, чтобы он наклонился. Прижав к его шлему свой, она спросила:

– Зачем ты спустился?

Ответ пришел издалека, слабый, как звук радиоприемника из-под одеяла.

– Декстер, – услышала она.

– Что с Декстером?

– Это я. Я – Декстер.

У Анны мелькнула мысль, что Баскомб ее разыгрывает, но он вряд ли способен шутить в такой ситуации.

– Это невозможно.

– Как видишь, возможно.

– Это же… опасно, – пролепетала она.

– Молодые люди наверху мне это разъяснили.

Она живо представила себе кое-какие безобразные сценки, которые наверняка предшествовали появлению Декстера Стайлза в водолазном костюме Баскобма. Но ее мозг отказывался этим заниматься: надо было сохранять спокойствие.

– компрессор сможет подавать воздух для нас обоих?

– Ты дышишь нормально? – вместо ответа спросил он.

Анна сделала глубокий вдох и заметно успокоилась. Она слышала, что военные иногда сразу, без подготовки отправляют курсантов в водолазном снаряжении под воду – как первый шаг в процессе отсеивания. В шлем поступал сухой прохладный воздух, и в голове у нее прояснилось.

– Да, – ответила она. – Мне воздуха хватает. А тебе?

– Все отлично.

И Декстер не преувеличивал. Как только, в соответствии с наставлениями негра, он снял с плеч связку кабелей и открыл клапан воздушного шланга, необъяснимая веселость охватила его и уже не покидала, пока тяжелые ботинки тянули его тело вниз, сквозь бескрайнюю давящую тьму. Казалось, будто некое титаническое усилие (до конца им не осознанное, да и было ли оно?) вот-вот принесет наконец плоды. Он сможет ходить и дышать на морском дне.

– Боюсь, что мы ничего не найдем, – услышал он ее голос. – Откуда известно, что именно здесь то место?

Голос еле слышен, как бывает при разговоре по междугородней телефонной связи. В результате возникла странная смесь близости и отдаленности; эту смесь Декстер частенько ощущал во время телефонных переговоров, когда казалось, что далекий собеседник нашептывает ему что-то прямо в мозг.

– Мы его найдем, – сказал он рокочущим голосом, особенно гулким по сравнению с шепотком Анны. – Шкипер знает, что говорит. Он здесь.

Эти слова сбили Анну с толку: что, Шкипер тоже здесь? Доносившийся сквозь два шлема голос был лишен не только громкости, но и намека на эмоции, – точно голос автомата, если бы автомат мог говорить. Но его слова не выходили у нее из головы. Он здесь. Ей не раз виделась одна и та же картина: на Кони-Айленде, после утреннего купания, которое отец очень любил, он выходит из моря, и с его блестящего под солнцем тела стекают капли воды. Он подмигивает и машет рукой изумленным спасателям: они заступили на смену уже после того, как он исчез из виду; отец вытирается махровым полотенцем, он положил его, вместе с одеждой и бумажником, на песок возле Анны. После этих купаний он лучился блаженством, как будто избавился от своей неизбывной печали.

– Я здесь, – тихо сказала она. – Я тоже здесь.

Декстер Стайлз прижался шлемом к ее шлему.

– Если у тебя есть еще один трос, мы можем взяться за его концы и охватить большую площадь, – донесся до нее механический голос.

– Трос есть.

Она взяла Декстера за руку в трехпалой перчатке и повела на то место, откуда несколько минут назад начала поиски: там осталась сумка с инструментами, в которой лежал еще и десятиметровый трос с петлями на концах. В одну петлю она вдела свое левое, свободное запястье, в другую – правое запястье Декстера, пониже манжета. Затем прижала к его шлему свой и сказала:

– Отползай от меня, пока трос не натянется, а потом двигайся в том направлении, в каком поползу я. Твой шлем всегда должен быть выше тела, смотри не опускай голову.

– Ладно.

Как только трос натянулся, Декстер, следуя ее указаниям, неуклюже опустился на колени. Под прорезиненной тканью скафандра чувствовалось мягкое дно залива. Он уперся в дно руками в перчатках, стараясь следить за тем, чтобы голова была выше тела; жаль, он забыл спросить, что случится, если нагнуть голову. Ползание казалось дико неестественным – когда, черт возьми, он ползал последний раз? Но трос тянул его за запястье, и он пополз, сначала неуверенно, боясь опустить голову. Каждое легкое натяжение троса будило в нем надежду, что кое-что все-таки нашлось, но потом он понял, что препятствия – это в основном ямы и пучки водорослей на дне залива. Мало-помалу, первобытный характер передвижения отогнал все мысли. Он полз во тьме. Полз во тьме. Он полз. Полз. Через некоторое время он уже не мог вспомнить зачем.

В конце концов они наткнулись на препятствие; оно тянулось вдоль троса, соединявшего Анну и Декстера Стайлза. Анна отстегнула внутренний круговой трос (тот, что соединял ее с грузом на конце сигнального троса), чтобы подползти к Декстеру. И сразу же осознала свою промашку: именно тот отцепленный трос связывал их напрямую с судном. Ей вспомнилось ее первое погружение: потеряв под водой ориентацию, она бестолково блуждала по дну. Даже в Уоллабаут-Бэе, сравнительно прозрачном и неглубоком, невозможно было отыскать пеньковый канат толщиной в три дюйма. На худой конец Марл с Баскомбом вытянут ее за сигнальный конец. Но сумеют ли они вытащить Декстера Стайлза?

Не видя другого выхода, Анна отцепила внутренний линь от своего запястья и поползла вдоль внешнего троса к препятствию – тяжелой цепи, прикрепленной к бетонному блоку. Она догадывалась, что Декстер Стайлз ползет туда же с другой стороны, затем почувствовала: он тут, рядом. Она включила фонарь, его желтоватый свет проникал в муть залива максимум фута на два. Трехдюймовые звенья цепи были скользкими от водорослей, будто пролежали там долгие годы. Анна погасила свет: мало ли на что еще можно наткнуться… Прижав свой шлем к шлему Декстера, она спросила:

– Что скажешь?

– Похоже, мы нашли то, что искали, – еле слышно донеслось в ответ.

Дурное предчувствие, всю ночь не дававшее Анне покоя, нахлынуло с новой силой.

– Мне страшно, – монотонно проговорила она, невольно подражая интонации, с какой через два шлема доносился до нее голос Декстера.

У этого типа общения, лишенного голосовых модуляций, была странная особенность: он не пропускал ни единой эмоции, какую бы она ни испытывала. Только голые слова.

– Почему его убили?

– Так они поступают с теми, кто обвел их вокруг пальца.

– Он был преступником?

– Нет.

– Зачем же он их обманывал?

– Это знает только он сам.

– Я буду прочесывать дно без света.

Она догадалась, что Декстер поднялся на ноги – возможно, чтобы оставить ее наедине со своими мыслями или из нежелания увидеть то, что она найдет. Цепь, уложенная кругами, причем то в одном, то в другом направлении, за долгое время превратилась в сплошной монолит. Анна начала осторожно высвобождать кольца цепи, нащупывая щелку между ними. Несколько звеньев скреплял громадный висячий замок, через проушину притягивавший их к бетонному блоку. Анна втиснула пальцы между звеньями, надеясь наткнуться на что-нибудь органического происхождения: клочок ткани, кожи или обломок кости. Она не могла припомнить, во что именно был одет отец в тот день, когда исчез навсегда; естественно, на нем были костюм, галстук и шляпа. На ногах туфли. Она почувствовала странную тяжесть за грудиной, что-то вроде темного яйца, наполненного ужасом и отвращением. Что и говорить, неприятные чувства; тем не менее Анна страстно желала отыскать то, что даст им выход: доказательство, что ее отец не сбежал. Что он ее не бросил. Ей страстно хотелось найти подтверждение своей вере в него, именно она придавала сил ее рукам, когда Анна ковыряла пальцами в трехпалых перчатках ил и песок, когда разнимала скользкие звенья цепи. Но ни башмаков, ни клочка ткани от его одежды, ни костей она не нашла. Неужели море все это унесло?

Чувствуя, что надежда вот-вот испарится, Анна напомнила себе, что разгадка уже близка, что само ее появление здесь, на дне залива, – уже чудо, ее единственный шанс. Эта мысль придала ей сил, она с новым жаром взялась теребить цепь, ругаясь себе под нос, как ругаются мужчины, работающие на верфи: “Черт побери! Какого хрена? Упорно копала и теребила, пока ее не отвлекло проникшее под закрытые веки свечение. Она попыталась открыть глаза, чтобы развеять наваждение, и вдруг поняла, что глаза ее уже открыты. Свечение шло снаружи – от самой воды. И чем больше она копала, тем ярче оно становилось: от оранжевого металлика до пурпурного, зеленого; фактически это были не цвета, а скорее оттенки, как на фотонегативе, она когда-то видела такой негатив. Эти переливы поднимались от только что разрытой земли и мерцали в окружающей ее воде.

Анна потянула Декстера за шнуровку на скафандре, он присел и прижал к ее шлему свой.

– Что это за чертовщина?

– Фосфоресценция, – объяснила она. – Микроорганизмы, живущие в воде.

Про это явление она впервые услышала на занятиях по водолазному делу.

Декстер тоже принялся копать. Вокруг светилось и мерцало фосфоресцирующее облако, его отблески приглушенно освещали Стайлза и Анну. Из-под ее погруженных в песок пальцев поднималось тепло. Она нащупала маленький круглый предмет, накрепко застрявший в закопанном звене цепи, и принялась неуклюжими перчатками выцарапывать его, стараясь не порвать тонкую цепочку. В конце концов ей удалось выколупать диск; она повертела его в руках. Опять металл; Анна была разочарована. На одной округлой грани диска она нащупала небольшое утолщение или болтик. И тут ее словно ледяной водой окатили: она узнала предмет. Карманные часы. Анна вскрикнула, внутри шлема крик больно ударил по ушам. Она поднесла часы к смотровому стеклу. Декстер Стайлз продолжал копать, и благодаря фосфоресценции она хоть и с трудом, но все же разглядела выгравированные на крышке хорошо ей знакомые инициалы хозяина.

Часы отца.

Анна заплакала. Несмотря на грубые водолазные перчатки, она нащупала вмятинки гравировки. Три буквы: ДДВ. Джейкоб Де Вир, человек, который помог отцу, когда тот был еще мальчишкой. Сжимая часы в ладони, Анна рыдала, пока скопившаяся в шлеме влага не затуманила смотровое стекло. Она перевела на максимум подачу воздуха и открыла клапан выдоха, чтобы сильной струей продуть шлем и скафандр. Не унимая рыданий, она прижалась шлемом к шлему Декстера: все равно до него долетит лишь механическое эхо ее слов.

– Я нашла его, – проговорила она. – Он здесь.

Задолго до того, как они упустили спасательный конец, Декстер стал ощущать нехватку воздуха. Ползать оказалось труднее, чем ходить: голова кружится, ноги подкашиваются, будто резиновые. Туго натянув между собой трос, они медленно двигались в ту сторону, где, надеялась Анна, их ждет подъемный линь. К счастью, они вышли прямо на него.

Первой стала подниматься Анна, Декстер ждал внизу, с контактным тросом в руке. Он почувствовал, что Анна остановилась на полпути, чтобы передохнуть и адаптироваться к более низкому давлению; затем трос дернулся: значит, она уже ступила на трап. А потом – ничего. Трос замер в его руке, и теперь Декстер ощущал лишь напор подводных течений. Затем, вспоминая инструкции негра, он опасливо, чуть-чуть, повернул по часовой стрелке головку клапана подачи воздуха на шлеме и с наслаждением несколько раз глубоко вдохнул. Блаженство от этой шипящей струи было сродни тому, что испытывает иссушенный жаждой человек, приникнув к струе холодной воды. Головокружение как рукой сняло, все чувства обострились. Теперь он на морском дне один. Ситуация крайне опасная, но и завораживающая. Он всегда любил темноту, но до сих пор был знаком только с ночной тьмой. А тут – первозданная темень, как в ночных кошмарах. В ней кроются тайны настолько ужасные, что их лучше не вытаскивать на свет божий: утопленные дети, затонувшие корабли. Декстер отпустил трос и сделал несколько шагов в сторону, воображая, что остался совсем один в этом затерянном под водой месте. Что-то длинное и гладкое скользнуло мимо его скафандра – угорь? Рыба? Тут и до паники недалеко.

Неожиданно в этой кромешной тьме, от которой перехватывало горло, ему впервые за много лет вдруг явственно вспомнился Эд Керриган. Его кривоватая ироничная улыбка из-под полей шляпы. Шляпа всегда хорошая, с безупречно подобранным пером. Что-что, а одеваться парень умел. Когда они прогуливались по Манхэттен-Бич, он всегда придерживал шляпу рукой. Керриган очень нравился Декстеру! Нравилась его покладистость, умение быстро, без шума и пыли добиваться своего и при этом даже словом не обмолвиться, чего это ему стоило. Настоящий ирландец. Между ним и Декстером установилось полное взаимопонимание. Позже Декстер спрашивал себя: понимание чего?

От природы человек закрытый, Керриган очень подходил для порученной ему работы. Он мог войти в любое заведение и выяснить все, что нужно. Благодаря ему Декстер наконец освободился от пут времени и пространства. У него появилась возможность появляться там, где ему вроде бы появляться нельзя, и слышать то, о чем ему знать не положено. Близость и доступность – вот что предоставил ему Керриган. Всеведение. Невидимость. И Декстер к этому привык, можно даже сказать – пристрастился. Жизнь стала настолько удобной, а постоянный приток нужной информации настолько привычным, что он забыл важное правило: доступ к этим благам, как и ко всему прочему, имеет свою цену.

В той сфере деятельности, где подвизался Декстер, тех, кто вопиюще нарушал правила, приглашали прокатиться. Все знали, чем кончается такая прогулка для приглашенного; потом его имя больше не упоминалось никогда. Керриган, естественно, это знал.

Тогда почему? Уже после того как бывший подчиненный стал доносчиком, за что и поплатился жизнью, этот вопрос годами не давал Декстеру покоя. Почему он так поступил? Ради денег? Декстер щедро оплачивал его услуги; если бы Керриган попросил надбавку, платил бы и больше.

А теперь, побывав в его убогой квартирке и увидев калеку-дочь, Декстер совсем терялся в догадках. Если от тебя зависит жизнь твоих родных, зачем идти на риск, что тебя вычислят и прикончат? А вдруг кто-нибудь – да та же здоровая дочка – решит сама расследовать загадку отцовского исчезновения?

Ответа он не находил. Просто жил-был такой человек, подолгу глядел на море и улыбался кривоватой улыбкой. “В поле зрения ни единого судна”, – однажды промолвил он. Этот человек был настолько сдержан, что Декстер не понял, хорошая это новость или плохая. Он тоже оглядел морской простор; все верно: куда ни глянь, ни единого судна.

Декстер ухватился за трос, с помощью которого спустился на дно, обмотал его, как советовал негр, вокруг правого предплечья и правой ноги и открыл воздушный клапан, чтобы надуть скафандр. Все верно: волшебным образом он стал всплывать. От восторга Декстер на миг ощутил себя божеством: он взмывает, всплывает, дышит под водой – делает то, на что обычный человек не способен. Он испытал мгновенное слепящее озарение. Да, мелькнуло в голове, и он во весь голос воскликнул: “Да!” Наконец-то он постиг одну важную вещь, основу всего сущего. Тем временем скорость подъема возросла, скафандр стал неудержимо раздуваться, руки потеряли гибкость и подвижность, он уже не мог коснуться циферблатов на шлеме и даже удержать в руке трос. Но ему было все равно: происходящее поглотило его. Ну, конечно, подумал он, не замечая, что поднимается с бешеной скоростью. Его целиком занимало другое: нужно накрепко запомнить одну важнейшую вещь, которую он наконец постиг.

Невероятно раздутый скафандр выскочил из воды в пятидесяти футах от лихтера. Марл заорал на обалдуев; двое помчались на планшир и принялись дергать спасательный конец. Не сводя глаз с циферблатов компрессора, Баскомб затейливо матерился. В этой отчаянной ситуации всю разношерстную компанию объединила одна цель, и все действовали как единый механизм. Анна, все еще в скафандре, но без ботов, спустилась по трапу и застыла в ожидании, пока обалдуи рывками тащили к ней Декстера Стайлза; он распластался в воде лицом вниз. Похоже, он уже мертв. Когда его подтянули к Анне, она попыталась перевернуть его на спину, чтобы поскорее открыть иллюминатор, но Марл заорал, что всплывшего трогать нельзя.

– Надо поднять его на палубу, – сказал он. – Если давление упадет, он утонет.

Марл прав, подумала Анна, а она с перепугу ничего не соображает, и принялась изо всех сил толкать раздутый скафандр вверх, на палубу; два обалдуя сразу подхватили Декстера под мышки, двое других рванулись помогать: перевернули его на спину, лицом вверх. Анна в два прыжка поднялась по трапу и присела рядом.

Из его скафандра хлынула вода и затопила ей ступни. Дрожащими руками она открыла его иллюминатор. Остекленевшие глаза Декстера были широко открыты.

– Ты меня слышишь? – спросила она.

Он моргнул, потом улыбнулся. От облегчения все вокруг чуть не попадали на палубу.

– Ты… задержал дыхание при подъеме? – спросила она, вспомнив про кессонную болезнь.

– Конечно, нет, – ответил он. – Негр, дружок твой, предупредил меня, что этого делать не надо.