Текст книги "Песнь Хомейны"

– Но… Обитель…

– Я ленник Мухаара. Мое место с ним, а не с кланом. Дункан сказал… – он замолчал и почему-то отвернулся. – Дункан не… освободил меня от того, что я сделал. Шар тэл говорит: от страха можно избавиться только встретившись лицом к. лицу с тем, что вызывает страх.

Волосы упали ему на лицо, так что я не мог разглядеть его выражения.

– А потому я возвращаюсь, чтобы вновь встретиться с ним лицом к лицу. Я не мог смириться со своим страхом – и-тоша-ни не был завершен. Я… нечист.

– С чем ты собираешься встретиться? – спросил я несколько нервно. – Я бы предпочел, чтобы ты не встречался с Электрой.

Он посмотрел мне прямо в глаза своим странным взглядом:

– Я тоже предпочел бы ее не видеть. Но ты взял ее в жены, а мое место рядом с Мухааром. У меня нет выбора, господин мой.

Господин мой. В этих словах не было прежней насмешливой веселости. Я почувствовал, как в моем сердце поднимается волной страх.

– Ты действительно намеревался убить ее?

– Не ее, – мягко поправил он, – Тинстара. Я медленно закипал, только сейчас поняв, как я боялся, что ему удастся это сделать. Я мог потерять их обоих. Обоих. Если бы Финн убил Электру, мне осталось бы только казнить его.

– Электра – не Тинстар! Ты что, ослеп? Она моя жена…

– Она была мэйхой Тинстара, – так же тихо и мягко, – и, несомненно, он все еще использует ее. Если не тело, то, по крайней мере, душу.

– Финн…

– Это я чуть не умер! – он снова ожил и был разгневан. А еще – явно испуган. – Не Электра – она слишком сильна. Я, со своей кровью Чэйсули и всеми дарами!..

Он со свистом втянул воздух, зубы его невольно обнажились в оскале:

– Это почти раздавило меня – едва не поглотило целиком. Это был Тинстар, говорю тебе!

– Что ж, тогда поезжай, – гневно ответил я. – Поезжай в Хомейну-Мухаар и жди меня там. Мы вместе встретимся лицом к лицу с тем, что ты должен встретить, и навсегда покончим с этим. А мне нужно кое-что обсудить с Дунканом.

В его волосах была седина, теперь я видел это ясно, а глаза его внезапно вновь потускнели.

– Кэриллон…

– Поезжай, – уже спокойнее повторил я. – Мне придется думать о войне. Ты будешь нужен мне рядом.

Ветер развевал его волосы. Редкие лучи солнца заставляли золото лиир тускло мерцать в облачном сумраке. Его лицо казалось мне совсем чужим, и я слова подумал о подземелье. Неужели оно так изменило меня? Или – Финн изменился?

– Тогда я буду рядом, – отозвался он, – пока смогу.

Странное обещание. Я нахмурился и собирался было спросить его, что он имел в виду, но он уже направил коня прочь.

Когда я повернулся, Финн галопом скакал к Мухааре. За ним следом бежал волк.

Глава 2

Едва я успел въехать в Обитель, разразилась буря. Мой плащ мгновенно промок насквозь, от капюшона проку было мало, потому я сбросил его на плечи.

Мой конь, разбрызгивая вокруг воду и жидкую грязь, добрался, наконец, до шатра Дункана. В вечернем сумраке я почти не видел других шатров – только кое-где размытыми световыми пятнами маячили те из них, в которых горели жаровни.

Я слез с коня, тут же угодив в лужу, выругался и тут заметил, что Кая нет на привычном месте около шатра: несомненно, он искал укрытия от непогоды в густой кроне дерева или, может, даже в самом шатре. Что ж, в этом он был прав я тоже намеревался как можно скорее попасть в тепло.

Кто-то подошел и принял моего коня – я не сразу понял, кто. Я поблагодарил, дверной полог откинулся, я взглянул вниз и увидел Донала. Он удивленно уставился на меня, потом ухмыльнулся:

– Видишь?

Я видел. Его тонкие руки, пока еще открытые по теплой погоде, были охвачены выше локтя золотыми браслетами лиир, хотя и более легкими, чем у взрослого воина. Среди прядей черных волос поблескивала серьга: формы ее я не мог разглядеть. Такой юный, подумалось мне…

Рука Дункана опустилась на голову Донала, осторожно отстранила его:

– Заходи, не стой под дождем, Кэриллон. И извини моему сыну его скверные манеры. Я вошел.

– Ему есть чем гордиться, – заметил я. – Но не слишком ли он молод?

– Слишком молодых в кланах нет, – вздохнул Дункан, – Кто знает замыслы богов? Неделю назад он услышал зов, и мы отпустили его. Прошлой ночью на церемонии он получил свое золото лиир.

Я почувствовал, что в моей душе шевельнулась уязвленная гордости:

– А я не мог быть свидетелем этого? Дункан был серьезен:

– Ты не Чэйсули.

Что ж, четыре дня я был им. Но теперь мне было отказано в чести присутствия на церемонии. Я перевел взгляд на Аликс:

– Ты должна гордиться.

Она стояла по ту сторону от жаровни, и отблески огня плясали на ее лице. В сумраке ее кожа казалась темнее обычного – она была более Чэйсули, чем обычно, сердце мое вновь сжалось от чувства потери.

– Я горжусь, – мягко ответила она. – Мой сын теперь воин.

Он был еще мал Лет семь, думалось мне, точно я не знал. Но все равно – так невероятно юн…

– Садись, – предложил Дункан. – Донал сейчас подвинет своего волка Я понял, что он имеет в виду, когда увидел растянувшегося на одном из расстеленных на полу одеял – волчонка. Он был совсем маленьким и спал мертвым сном. Видимо, тоже побывал под дождем – в шатре пахло мокрой шерстью.

Несомненно, Донал с волчонком были на улице, когда началась гроза.

Донал, сразу уловив приказ отца, присел и взял волчонка под передние лапы.

Зверек обвис на его руках, как мешок с костями, тяжелый и мокрый – но Донал все же оттащил его в сторону. Волчонок был красновато-коричневым в отличии от серебряного волка Финна, а глаза, когда он приоткрыл один, оказались карими.

– Он жалуется, – несколько оскорбленно заявил Донал. – Он хотел остаться у огня.

– У него волос побольше, чем у тебя, – возразила Аликс. – Мы принимаем у себя Мухаара, а Лорну за спиной у твоего отца будет достаточно тепло.

Я протестующе поднял руку:

– Для него я Кэриллон, а не Мухаар. В конце концов, он мой родственник, я улыбнулся мальчишке. – Что-то вроде дяди.

– Тай устал от Кая, – с сознанием своей правоты сказал Донал. – А он может побыть здесь?

– Тай – сокол, и останется снаружи, – твердо сказал Дункан, пристраивая рядом с собой волчонка.

– Кай жил так долгие годы, это предстоит и Таю.

Донал устроил поудобнее своего волчонка и уселся рядом с ним – пальцы маленькой ручонки зарылись в густой мех. Его желтые глаза уставились на меня с настойчивостью юности:

– Ты знаешь, что у меня их два?

– Два лиир?.. – я посмотрел на Аликс и Дункана.

– Я думал, что у воина должен быть только один…

– Обычно да, – суховато заговорил Дункан, указав мне на ближайшее одеяло, где я и устроился, с наслаждением вытянув ноги, Аликс налила мне чашу горячего хмельного меда. – Но у Донала, видишь ли, Древняя Кровь.

Аликс рассмеялась, когда я принял чашу:

– Да Он унаследовал ее от меня. Он – отчасти Перворожденный, – она села на пол подле Дункана.

– Когда я носила его, я дважды принимала облик лиир – как волк и как сокол. И вот что из этого вышло.

Я отпил горячего сладкого напитка. В шатре было тепло, хотя и тесновато я привык к большим помещениям. Но здесь было уютно: множество одеял, ларей словом, все, что и должно быть в шатре вождя клана. Сверху ниспадал занавес-гобелен, деливший шатер на две части, одна из которых несомненно служила спальней для Дункана и Аликс. Что до Донала, он, похоже, спал у огня по другую сторону занавеса. Теперь с ним спал и волк.

– Как девочка? – спросил Дункан. Я улыбнулся:

– В свои два месяца она уже красива. Мы назвали ее Айслинн – в честь моей бабки по матери.

– Пусть Боги даруют ей мудрость ее жехаана, – серьезно пожелал Дункан. Я рассмеялся:

– Но, надеюсь, не его облик. Аликс улыбнулась в ответ, но вскоре ее лицо стало задумчивым:

– Ты, конечно, приехал к Финну. Его здесь больше нет.

Я с трудом проглотил вставший комом в горле мед:

– Нет. Я встретил его по дороге. Он отправился в Хомейну-Мухаар. Нет, я Не с ним пришел говорить. Я пришел говорить о Хомейне…

И я рассказал им все, что мог. Они слушали меня молча, все трое, глаза Донала были широко раскрыты и полны любопытства. Без сомнения, он впервые слышал о войне – да, к тому же, от самого Мухаара, я знал, что он запомнит это навсегда. Я вспоминал, как сидел когда-то с отцом, слушая рассказы о военных планах. Война и убила его, в конце концов. Но Донал не думал о смерти, это было видно. Он был Чэйсули и мечтал только о сражениях.

– Мне нужны союзники, – закончил я. – Не только Чэйсули.

– И ты предлагаешь союзы, – кивнул Дункан. – Что еще ты можешь предложить?

– Мою сестру, – прямо ответил я, прекрасно зная, как это звучит. – Я могу предложить Турмилайн – я уже сделал это. В Эллас, Фэйлиа и Кэйлдон есть неженатые принцы.

Аликс зажала рот рукой:

– О нет, Кэриллон, нет! Не торгуй своей сестрой!

– Торри предназначена для принца, – нетерпеливо сказал я. – Она все равно выйдет замуж за одного из них: к чему ждать? Мне нужны люди, а Торри нужен супруг. Достойный супруг, – я невольно подумал о Лахлэне. – Я знаю – не в обычае Чэйсули так предлагать женщин. Но это традиция большинства Царствующих Домов. Как еще можно найти мужчину или женщину, достойных по положению такого брака? Торри давно вступила в зрелый возраст: значит, придется увеличить приданое. Встанет вопрос о том, девственна ли она…

Я снова посмотрел на Донала, подумав, что он слишком молод для таких разговоров. Но он был – Чэйсули, и даже в свои годы казалось, понимал едва ли меньше меня.

– Она жила несколько лет у Беллэма, он даже собирался жениться на ней.

Встанет вопрос и об этом. Но она – моя сестра, а это чего-то да стоит. Я получу за нее достаточно высокую цену.

– И союзников для Хомейны, – что-то в голосе Дункана помогло мне угадать его мысли. – Разве Чэйсули недостаточно?

– Не в этот раз, – прямо ответил я, – Торн нанесет не один удар. Беллэм напал сразу – Торн умеет учиться на чужих ошибках. Он перейдет границы не в одном месте, а в нескольких, разбив свое войско на более мелкие отряды. Если я рассредоточу силы Чэйсули, я сделаю слабее лучшее свое оружие. Чтобы достойно встретить вторжение, мне нужно больше людей.

Дункан изучающе посмотрел на меня, потом улыбнулся – почти неприметно:

– Ты подумал, что мы не придем?

– Я не могу приказывать вам – никому из вас, – тихо ответил я. – Я прошу.

Улыбка стала шире, я увидел, как сверкнули белые зубы – не в оскале, как зубы Финна, Дункан откровенно веселился:

– Собирай армию, Кэриллон. Ты получишь помощь Чэйсули. Делай., что должно, чтобы получить помощь союзников. Мы встретим Торна и отправим его назад на его остров… – он помолчал. – Если, конечно, Торн переживет эту встречу.

Аликс взглянула на мужа, потом перевела взгляд на меня:

– Что сказал тебе Финн, когда ты его встретил?

– Немногое.

– Но ты же знаешь, зачем он приходил… Я внезапно почувствовал себя неуютно:

– Мне было сказано, что это связано с очищением. Что-то вроде ритуала.

– Да, – согласился Дункан, – А теперь ему пришлось вернуться.

Чаша стыла в моих руках.

– Он сказал, что ему больше некуда идти. Что, проще говоря, вы отослали его прочь из Обители, – я пытался сделать так, чтобы мой голос звучал спокойно, однако мне это не удалось. Финн стал настолько близок мне за эти годы, что сейчас я даже его брата готов был обвинить в несправедливости и жестокости.

– Финну здесь всегда будут рады, – возразил Дункан. – Никому из Чэйсули не может быть отказано в очищении, когда он в этом нуждается. Просто его место рядом с тобой, и он знает это.

– Даже когда он так несчастен? У Аликс было взволнованное лицо:

– Я знала, что ему не нужно уезжать…

– Он и сам может с этим разобраться, – Дункан взял мою чашу и, наполнив ее горячим питьем, снова отдал мне. Это была высокая честь – вождь клана сам наливал мне чашу, но для меня он был просто Дунканом.

– Что-то сильно изменило его, – нахмурившись, я отпил глоток меда. – Он… другой. Не знаю, как объяснить…

Я покачал головой, вспомнив выражение глаз Финна:

– То, что произошло с Электрой, испугало меня. Я никогда не видел его таким.

– Потому он и пришел, – согласился Дункан, – потому и оставался здесь так долго. Восемь недель, – он был мрачен. – Редко ленник так надолго оставляет своего сюзерена – разве что это связано с родственными или клановыми узами. Но он не мог жить с памятью о том, что сделал. Он и пришел сюда, чтобы обновиться.

Чтобы коснуться силы земли через и-тоша-ни…

Внезапно Дункан показался мне очень усталым и словно бы постаревшим:

– С каждым раз или два в жизни случается так, что нам необходимо пройти через очищение.

Даже в переводе на Хомейнский в этом слове чудился какой-то неуловимый оттенок смысла, которого я не мог понять. Дункан говорил о том, чего не знал и не испытал ни один хомэйн – даже я, хотя однажды я и был близок к Чэйсули.

Однако не так близок, чтобы понимать до конца их кодекс чести и связующие их узы.

Дункан отпил меду. Я заметил, что его волосы по-прежнему были черны, как ночь – ни единой серебряной нити. Мне это показалось странным: все-таки Дункан был старшим братом.

– Я не уверен, что он очистился, – очень тихо сказала Аликс. – Он… несчастен, – она бросила взгляд на Дункана, – но это очень личное.

– Почему он ничего не говорит мне? – я не мог скрыть отчаянья. – Видят боги, мы были ближе многих. Мы делили годы изгнания – только из-за меня, ведь он-то мог остаться со своими! – я смотрел на них обоих, взглядом почти моля их о понимании. – Почему он ничего не говорит мне?

– Это очень личное, – повторил Дункан. – Нет, он ничего не скажет тебе.

Для этого он слишком хорошо тебя знает.

Я выругался и тут же озабочено оглянулся на Донала. Но мальчишки растут я не сомневался, что он уже слышал нечто подобное. Финн обучил меня ругательствам Чэйсули.

– Значит, он рассказал вам, что сделал с Электрой?

– С Тинстаром, – поправил Дункан. Во внезапно наступившей тишине слышно было только потрескивание дров. В воздух взлетела стайка искр.

– Тинстар? – наконец, выдохнул я.

– Да. Он не собирался убивать Электру, неужели ты так и не понял? – Дункан нахмурился, – Неужели он тебе ничего не сказал?

Я вспомнил, как Финн повторял это, повторял снова и снова, хрипло и потрясение: Тинстар здесь. А я даже не задумался об этом.

– Он говорил что-то…

– Тинстар устроил ловушку, – объяснял Дункан, словно повторяя слова Финна.

– И ловушка была в самой Электре, в ее мозгу, так что любой, кто попытался бы применить к ней магию земли, поддался бы жажде обладания.

– Обладания?.. – я вздрогнул от удивления. Огонь очага отбрасывал янтарные блики на лицо того, кто сидел передо мной. Дым уходил вверх, в отверстие в куполе, но внутри его оставалось достаточно – в воздухе повисла туманная мокрая дымка. Дункан в неярком свете был весь бронза, золото и чернь, а золотая серьга в виде ястреба притягивала взгляд. В шатре царил запах дыма, влажной шерсти и меда, сладкого меда с горьковатым и пряным привкусом.

– У Айлини есть эта власть, – тихо сказал Дункан, – Это уравновешивает наш дар – противостоит ему. Мы никому не позволили бы говорить, что мы подобны Айлини, – он нахмурился и замолчал на несколько мгновений, глядя в свою чашу. Когда мы используем наш дар, мы не отнимаем души. Это скорее предложение – ведь воля покорена всего на несколько мгновений…

Снова нахмурился – на этот раз его выражение лица меня встревожило:

– Когда это делает Айлини, он поглощает всю душу – всю, без остатка – ничего не возвращая назад.

Наступило молчание. Дункан протянул руку и взъерошил волосы Донала жестом, выдававшим его нежность к мальчику – тот подвинулся к отцу, протиснувшись между ним и его лиир. Я подумал, что Дункан, зная, как внимательно, ничего не пропуская, слушает его мальчик, решил рассеять его страхи. Видят боги, мне и самому стало не по себе.

– Финн отреагировал на это, как любой Чэйсули – как, может быть, поступил бы и ты на его месте, – Дункан был серьезен. – Он пытался убить ловца, воспользовавшись его же ловушкой. Это… можно понять, – он встретился со мной взглядом. – В этот миг она не была для него Электрой – вообще не была женщиной, для Финна она была Тинстар. Тинстар был – там. В ней. Я помрачнел:

– Это значит, Тинстар знал, что Финн…

– Я не сомневаюсь в этом, – отчетливо сказал Дункан. – Айлини расставляют ловушку, чтобы убивать. Тинстар не собирался оставлять Финна в живых. Но что-то – кто-то – предотвратил его смерть, разорвав связь.

– Это был я, – я вспомнил, как Электра вцепилась в руку Финна, расцарапав ее до крови. Как он не мог вырваться.

И внезапно я вспомнил, как он убил хомэйна, посланного убить его – там, в Эллас, больше года назад. Как он говорил, что коснулся Тинстара, что Тинстар послал этого человека…

Я поднялся. В горле у меня стоял комок. Прежде, чем кто-нибудь успел сказать хоть слово, я запахнулся в свой мокрый плащ и вышел из шатра к своему коню.

Аликс выбежала под дождь, схватив меня за руку:

– Кэриллон… подожди! Что ты хочешь сделать?

– Ты не понимаешь? – я был поражен: насколько же слепа она была в этот миг!.. – Финн думал, что убьет Тинстара через Электру. Тинстар думал, что убил его… – я вскочил в седло. – Победить страх можно только встретившись лицом к лицу с тем, чего боишься.

– Кэриллон! – крикнула она, но я уже скакал прочь.

Первым, что я услышал, ворвавшись в Хомейну-Мухаар, был вой. Волчий вой.

Боги, неужели Финн принял облик волка..?

Я не различал бледных лиц, но слышал испуганные голоса: «Мой господин!» «Господин мой Кэриллон!» – «Мухаар!.. « Я пролетел мимо, расталкивая людей, не отвечая никому, ощущая бешеное биение своего сердца.

Вой. Боги, это был Сторр. Не Финн. Но визжала – Электра.

Словно огромная тяжесть навалилась на мои плечи, когда я бежал по ступеням красного камня. Я рванул брошь с левого плеча, слыша треск рвущейся ткани, тяжелый плащ упал где-то позади с мягким шерстяным шорохом, звякнуло о камень золото.

– Мой господин!

Я бежал вперед.

Растолкав женщин, я ворвался в комнату. Сперва увидел Электру – мертвенно-бледную, распялившую рот в диком крике, хотя Лахлэн и пытался успокоить ее. Не нужно, говорил он, не нужно кричать. Ты в безопасности, говорил он, ничего не случилось. Волк не приблизится к тебе.

С Электрой все было в порядке, я сразу увидел это. Она стояла в углу, Лахлэн удерживал ее там, его пальцы крепко сжимали ее запястья. Он удерживал ее…

…не давая ей броситься на Финна. На Финна, которого зажали в углу Роуэн и еще один стражник, оба – с мечами в руках. Они сдерживали его сталью, сияющей блеском смерти, и волк в человечьем обличье вынужден был подчиниться.

Он был в крови. От чего-то края его шрама разошлись, и все лицо его было залито кровью. Кровь пятнала его одежду, на ноге крови было еще больше – на бедре правой ноги, пробитом в том бою атвийским копьем. Кожа его штанов была рассечена, а на мече Роуэна я увидел кровь.

Он вжался в стену, голова его была запрокинута, открытое горло беззащитно.

Кровь стекала по его лицу – алая на бронзовом. Я ощутил острый запах страха.

Боги…

Я снова взглянул на Электру, краем уха слыша испуганные голоса женщин. Я не понимал из него ничего кроме того, что говорили они по-солиндски. Но вопли Электры я понял.

Я подошел к ней и положил руку на плечо Лахлэна. Он увидел меня, но ее не отпустил. Я видел, почему: на ее ногтях алела кровь, и, судя по всему, дай ей волю, она разодрала бы лицо Финна до кости.

– Электра, – сказал я. Визг прекратился.

– Кэриллон…

– Я знаю.

Я все еще слышал волчий вой. Сторр был заперт где-то во дворце. Заперт своим лиир.

Я снова обернулся и посмотрел на Финна. Его расширенные глаза горели бешенством, дыхание клокотало в горле. Я увидел, что он дрожит – дрожь пробирала его до костей.

– Вон! – заорал я на женщин. – Мы здесь обойдемся без вашей солиндской болтовни!

Они начали возражать, Электра – тоже. Но я не стал их слушать. Я ждал, и, увидев, что я не передумаю, подхватив юбки, она покинули комнату. Я захлопнул за ними тяжелую дверь и подошел к Финну.

Второй охранник – я узнал в нем Перрина – отступил, давая мне дорогу.

Роуэн все еще колебался, приставив острие меча к груди Финна, я грубо оттолкнул его, шагнул к Финну и, схватив его за отвороты куртки, оторвал от стены – у него подломились ноги.

– Курештин! – прорычал я на языке Чэйсули, осознав, что он не поймет сейчас хомэйнского. – Тухэлла дэй-и!

Сеньор вассалу, это был приказ, которому он должен был подчиниться. Я почувствовал, как он дрожит всем телом. Руки его беспомощно сжимались и разжимались – человеческие руки, без волчьих когтей – но они без слов поведали мне правду о том, что произошло. Я видел синяки на горле Электры.

Финн тяжело дышал. Залы и коридоры дворца все еще наполнял вой. Человек и волк, оба доведенные до последней крайности. Я подумал, что Сторр, по крайней мере, понимает, что происходит. Я толкнул Финна в угол, размахнулся и ударил его кулаком в лицо так, что он ударился головой о стену. Из разбитой губы потекла кровь. – Нет! – Роуэн попытался поймать мою руку. – Пошел вон! – я отшвырнул его в сторону. – Я не собираюсь убивать его. Я хочу привести его в себя… На моем запястье сомкнулись слабые пальцы Финна:

– Тинстар…

Ну, по крайней мере, он снова мог говорить.

– Финн – ты глупец! Глупец! Это была ловушка… ловушка… – я в отчаянье замотал головой. – Почему ты снова сделал это? Почему дал ему еще один шанс?

– Тинстар… – шепот-шипение с окровавленных туб, – Тинстар… здесь…

– Он чуть не убил меня! – голос Электры сейчас был грубым и надтреснутым.

– Твой оборотень пытался меня убить!

– Тинстар был здесь…

– Нет, – я почувствовал какую-то пустоту в груди. – О Финн, нет, не Тинстар. Электра. Это была ловушка…

– Тинстар, – он нахмурился с некоторой растерянностью, пытаясь устоять на ногах самостоятельно.

Он осознал, что я держу его и кажется понял, почему.

– Пусти.

– Нет, – я покачал головой. – Ты снова нападешь на нее.

Это привело финна в себя. Я увидел в его глазах осмысленное выражение, а потом страх снова поднялся в нем, поглотив все его существо.

Когда он снова попытался двинуться вперед, я еще раз ударом швырнул его об стену Электра закричала, на этот раз по-солиндски, и я услышал в ее голосе ярость. Не только страх – хотя был и страх. Ярость. И дикую, жгучую ненависть.

– Финн… – я прижал его горло локтем и почувствовал, как напряглось его тело. Так уже однажды было.

– Мой господин, – в голосе Роуэна звучал ужас, – что ты будешь делать?

– Мэйха Тинстара, – выдохнул Финн. – Тинстар был здесь…

Я отпустил его – разжал пальцы на его запястье, опустил локоть и отступил.

К этому моменту у меня в руках был меч – мой меч, и Финн замер, когда его острие коснулось его горла.

– Нет, – сказал я. – Стой. Я добьюсь от тебя правды, так или иначе.

Финн потрясенно уставился на меня.

– Финн, я понимаю. Дункан объяснил мне, что это было, и я помню, что видел такое во время снежной бури в Эллас, – я замолчал, пытаясь встретить понимание в его глазах, потом продолжил. – Не ухудшай ситуацию.

Он все еще был смертельно бледен. Открывшийся шрам на лице сочился кровью.

Сейчас я отчетливо видел седину в его волосах. Хотя его лицо заливала кровь, было заметно, что его черты стало жестче, резче обрисовывались скулы, а глаза запали. За два месяца он постарел на десять лет.

– Финн, – с растущей тревогой спросил я, – ты болен?

– Тинстар, – повторил он, и еще раз, – Тинстар. Он коснулся меня.

Когда я смог немного отвлечься от Финна, то перевел взгляд на Роуэна:

– Как ты попал сюда?

Он судорожно сглотнул несколько раз:

– Королева кричала, мой господин. Мы все пришли, – он указал на Лахлэна и Перрина. – Сначала нас было больше, но я отослал их. Я решил, что это твое личное дело…

Я почувствовал себя старым, усталым и опустошенным. Меч я по-прежнему держал у горла своего ленника. Одного взгляда было довольно, чтобы понять, что это было необходимо.

– Что вы увидели, когда вошли?

– Королева была… в несколько странном виде. Руки Финна были на ее горле, – лицо Роуэна выражало одновременно гнев и растерянность. – Мой господин… мы больше ничего не могли сделать. Он хотел убить Королеву.

Я знал, что Роуэн имеет в виду рану на ноге Финна. Я задумался о том, насколько она серьезна. Сейчас Финн твердо стоял на ногах, но по тому, как напряжено было его лицо, я понимал, что он испытывает сильную боль.

Наконец заговорил Лахлэн:

– Кэриллон… я не хочу обвинять его. Но это правда. Он хотел взять ее жизнь.

– Казнить его, – требовательно заявила Электра. – Он пытался убить меня, Кэриллон.

– Это был Тинстар, – ясным голосом проговорил Финн. – Мне нужен был Тинстар.

– Но убил бы ты Электру, – меч дрогнул у меня в руке всего на мгновение.

– Глупец, – прошептал я, – зачем ты принуждаешь меня к этому? Ты же понимаешь, что я теперь должен сделать…

– Нет! – вырвалось у Роуэна. – Мой господин… ты не можешь…

– Казни его! – снова повторила Электра. – Не о чем здесь думать. Он пытался убить Королеву!

– Он не будет казнен. Лахлэн понял первым:

– Кэриллон!.. Ты подставляешь врагу спину!

– У меня нет выбора, – я прямо посмотрел на Финна, все еще не отводя меча.

– Ты видишь, что наделал?

– Нет… – его руки легли на клинок меча, прикрыв руны, начертанные его отцом. – Нет! Меня тоже трясло:

– Но ты бы снова сделал это, разве нет? Его лицо мгновенно исказилось, он оскалился, из его горла вырвалось звериное рычание:

– Тинстар…

– Электра, – ответил я. – Ты бы снова сделал это, разве нет?

– Да, – выдохнул он должно быть, горло перехватило. Его била дрожь.

– Финн, – сказал я, – все кончено. У меня нет выбора. Твое служение окончено, – я остановился и продолжил – не сразу, с трудом справившись с собой.

– Я… разрываю клятву крови.

Финн посмотрел мне в глаза. Я думал какое-то мгновенье, что не смогу выдержать его взгляд, но – выдержал. Я должен был это сделать.

Он отнял руки от клинка. Руны отпечатались на ладонях, но крови не было, хотя две раны все еще кровоточили – и сильнее стократ кровоточила душа.

Он сказал шепотом только одно:

– Жа-хай-на.

Я принимаю.

Я убрал меч и бросил его в ножны. Гербовый лев потускнел, рубин оставался черным. Финн вынул из ножен на поясе кинжал и протянул его мне.

Когда-то этот кинжал был моим, королевский клинок с золотым гербом Хомейны… Это едва не заставило меня изменить решение:

– Финн… я не могу…

– Клятва крови расторгнута, – его лицо враз осунулось и постарело. – Жахай, господин мой Мухаар. Я взял из его рук кинжал. На золоте алела кровь.

– Жа-хай-на, – ответил я наконец. Финн вышел из комнаты.