Текст книги "Не отпускай любовь"

Джонатан почувствовал, как Глория взяла его за руку, пока он вытирал свои слезящиеся глаза. Она подвела его наверх, к себе домой.

– Потерпи, пока я открою дверь, – сказала она. – Вода должна помочь. Мне очень жаль, что так получилось.

Ты уверена, что это не кислота? – спросил он. Его глаза так сильно болели, что он не мог их открыть.

– Ты стал какой-то вспыльчивый.

– Вспыльчивый? Я? Ты только что обдала меня струей аммиака, и я еще вспыльчивый? Черт возьми, Глория!

«Если даже это будет моим последним деянием на земле, я сделаю так, чтобы она все поняла», – с отчаянием подумал Джонатан.

Глория открыла дверь и провела его в комнату. При желтом свете лампы она хорошенько рассмотрела его и вздрогнула.

– У тебя глаза немного покраснели… и опухли, – прошептала она.

– Да, я и сам мог бы это сказать. Ты ведь могла ослепить меня.

– Не преувеличивай, – пробормотала она.

Чувствуя себя виноватой, она намочила чистый носовой платок в холодной воде и начала прикладывать его к пораженным участкам.

– О-о-о! Глория, мне больно. А-а-а, полегче! Она отступила на шаг назад.

– Не будь ребенком.

– Тебе никто не посылал струю аммиака в глаза, Глория?

– Вот видишь, ты очень вспыльчивый.

– Хватит, Глория, мне больно.

– Послушай, ты ведь не думаешь, что я сделала это нарочно?

– Не думаю? После того, что ты сегодня выкинула, я могу подумать все, «то угодно.

Она посмотрела не него внимательно, и ее уверенность немного поколебалась. Но потом она встряхнула головой.

– Я неплохо разбираюсь в том, что черное и что белое. И пока еще верю себе.

– Я тоже. Но еще я верю в то, что мы говорили друг другу. – Джонатан взял ее за руку.

Встревоженная, Глория повернулась к нему лицом.

– Может, нам нужно поехать к доктору? Я отвезу тебя в больницу…

– Я не уйду отсюда ни под каким предлогом!

– Ты не можешь остаться у меня. Моя квартира очень маленькая.

– Как-нибудь помещусь. В крайнем случае, могу переспать на кухонном коврике.

Оскорбленная, Глория сердито сверкнула на него глазами.

– Знаете, я очень заботливый человек, Джонатан Крейг, и я бы не стала…

– Конечно, именно поэтому ты бросила меня, не оставив даже записки.

– Я тебе объяснила, – надменно сказала она.

– Ничего ты не объяснила, но тебе придется это сделать.

– Не пугай меня.

– Я тебя не пугаю, и ты это знаешь, и прекрати называть меня полным именем, как будто ты читаешь мне обвинительный приговор.

– Может, так оно и есть.

ГЛАВА 9

Адская неделя!

Иначе нельзя назвать те пять дней, которые прошли с тех пор, как Глория переехала в свою квартиру.

Джонатан переехал вместе с ней и спал на раскладушке в другой комнате.

Уже на следующий день все в квартире было перевернуто вверх дном. Везде валялась одежда, постельные принадлежности, какие-то бумаги, грязная посуда, пустые картонные коробки, в которых Джонатан приносил себе еду.

Глория готовила себе сама, но без всякого удовольствия, не обращая внимания ни на вкус, ни на разнообразие пищи. Джонатан покупал готовые блюда.

– Питаясь этими отбросами, ты не станешь преуспевающим бизнесменом, – сказала она ему однажды вечером, держа в вытянутой руке пустую картонку, в которой когда-то было жаркое.

– А твоя сварливость только повысит кислотность твоего желудка, – ответил он, вырывая картонку у нее из рук.

– Если бы я знала, что ты куришь, – надменно произнесла Глория, – я бы не стала даже думать о том, чтобы жить с тобой.

«Лгунья, – подумала она. – Да я проползла бы на коленях через весь остров, чтобы только быть с ним вместе».

– Если я останусь с тобой, – сказал Джонатан, направляясь в ванную, – мне придется отказаться от табака и перейти на опиум.

– Я не сварливая, – прошептала она в закрытую дверь ванной.

Ей пришлось силой заставить себя бросить красивый шерстяной костюм Джонатана туда, где он до этого валялся. Пусть сам о нем позаботится.

Он отказался пользоваться ее шкафом. Помимо этого шкафа единственным местом, где можно было кое-что повесить, были крючки на двери. У Джонатана были красивые шелковые и хлопчатобумажные рубашки, и все они висели на этих крючках. Квартира была объявлена зоной военных действий.

Но хуже всего обстояло положение с кухней. Они не ели там вместе, потому что редко бывали дома одновременно. Джонатан уходил по утрам до того, как Глория просыпалась, а она специально работала каждую ночь, хотя в этом не было никакой необходимости, и приходила домой, когда он уже давно спал.

– Я ненавижу беспорядок, – раздраженно сказала она однажды вечером перед уходом, но тут же пожалела об этом. Она хотела сказать, что ненавидит их отчужденность.

– Я тоже, – ответил Джонатан. – Я закажу мусоросборщик, он подъедет к окну, и мы сможем все выбросить. – Он хотел сказать, что ему наплевать на то, как он живет, если она его не любит. Но он ее никогда не отпустит.

– Так и сделай.

«Выброси все, – добавила она про себя, только не меня, Джонатан, только не меня».

Глория действительно ненавидела беспорядок, но она знала, что ненавидит еще больше. Она ненавидела свой страх, с которым она ждала того дня, когда Джонатан скажет ей, что переезжает обратно к себе. Тогда она умрет. У нее было достаточно времени, чтобы обдумать свой опрометчивый поступок и усомниться в словах Роберта Маннинга, который на самом деле и не был адвокатом Джонатана. Если бы только она сначала поговорила с Джонатаном, может быть, сейчас она не чувствовала бы себя такой несчастной. Если бы только она смогла найти слова, чтобы заговорить с ним об этом, может быть, они скоро преодолели бы эту отчужденность.

На следующий день Глория не пошла на работу вечером. Джонатан удивленно посмотрел на нее.

– Ты заболела?

Она покачала головой. Выбилась из сил вот на что это было больше похоже. В этот день утром она решила, что им с Джонатаном уже давно пора поговорить. Но как ей начать?

– Ты знаешь, что Элизабет и Брендон приезжают сюда через несколько дней? – спросила она, струсив в последний момент и поэтому начав издалека.

Он кивнул:

– Я подумал, что они могут остановиться у меня на Набережной.

– Тогда нам нужно позвонить Элизабет…

– Я говорил с Брендоном.

От его резкого тона Глория широко раскрыла глаза. «Какие у нее красивые глаза», – подумал Джонатан.

– Он мой партнер. Я разговариваю с ним почти каждый день.

– Конечно, – холодно сказала она.

– Им нравится набережная Темзы, – добавил он более мягко.

– Да. Там есть свободные квартиры?

– Я предложил им нашу.

– Зачем? – она испуганно смотрела на него. – Что они сказали?

– Поблагодарили, – ответил он. – А если тебя волнует, что они подумали, не стоит беспокоиться. Они знают только, что мы переехали сюда.

– И теперь они будут думать, почему? Джонатан пожал плечами.

– Ну и что? Пусть думают.

Он схватил свой пиджак и вопросительно посмотрел на Глорию.

– Хочешь, я принесу тебе чего-нибудь перекусить?

– Нет, я думаю приготовить салат…

– Отлично. Не буду тебе мешать.

Он надел пиджак, схватил ключи и вышел.

– Я хотела сказать, что у меня хватит на двоих… – проговорила Глория ему вслед, но он уже не слышал.

Она прошла на кухню и без всякого воодушевления занялась салатом. Единственное, что она любила делать, – резать чеснок. Сильный запах заставлял ее ненадолго забыть о Джонатане и давал возможность сосредоточиться на чем-нибудь еще. С тех пор как они стали встречаться, Джонатан настаивал на том, чтобы они оба ели чеснок, если его подавали им в ресторане, чтобы не чувствовать запахи. Глория упрямо добавила две головки вместо одной.

Телефон зазвонил, когда она ставила кастрюлю на плиту, чтобы сварить соус.

– О, Элизабет! Рада, что ты позвонила. Мы так вас ждем.

Извинившись и сказав, что она обедает, Глория быстро закончила разговор. Элизабет очень умная. Она сразу же заметит напряжение между ней и Джонатаном. Возникнет недоумение, потом вопросительные взгляды.

Глория вздрогнула «и наклонилась над раковиной, уверенная, что ей сейчас станет плохо. Однако тошнота прошла, и она выпрямилась, тяжело дыша.

– Что такое?

Она даже подпрыгнула от резкого голоса Джонатана.

– Я не слышала, как ты вошел. Ты что-нибудь забыл?

– Нет. С тобой что-то происходит? Что?

Она пожала плечами.

– Элизабет только что звонила. Они с Брендоном приедут, как и собирались.

Он нахмурился.

– Я это знал. Почему тебя стошнило?

– Меня не стошнило. Но если ты тоже хорошенько подумаешь о том напряжении, которое возникнет, когда они приедут, и тебе станет плохо.

Джонатан покачал головой.

– Тебе стало плохо не от этого. Что-то заставило меня вернуться. Я просто понял, что что-то не так. Ты беременна, да?

– Что? – Глория удивленно уставилась на него. – Конечно, нет.

– Нет, беременна. И скрываешь это от меня. А теперь хочешь уйти от меня. Объясни, что происходит?

– Ничего. – Она почти задохнулась, когда он неожиданно приподнял ее над полом и прижал к груди.

– Перестань! Отпусти меня.

– Никогда. Ты абсолютно сумасшедшая, и я никогда не пойму тебя, но я и не собираюсь тебя отпускать. У нас будет ребенок.

– Да нет никакого ребенка!

– Это от нелепой истории с брачным контрактом ты вдруг сошла с ума, – прошептал он, уткнувшись губами в ее волосы. – Ты ждешь нашего первого ребенка.

Его сердце бешено забилось в груди. Ребенок! Девочка, как Глория, с огромными голубыми глазами, чудесной улыбкой и таким же сумасшедшим характером.

– Ты не прав, это из-за договора, – сказала Глория, с трудом борясь с желанием обнять его.

– Не спорь. Ты просто боишься рожать. Я буду здесь с тобой…

– Джонатан, это не я сумасшедшая, а ты.

– Нет, ты бы не стала заводиться из-за того, что сама же предложила. Из-за того, что совершенно для нас неважно.

Она смотрела на него, а в голове у нее звучали его слова. «Совершенно неважно». Он сказал это. Радость переполнила ее сердце, но тут же была подавлена чувством вины и сожаления.

– Я не жду ребенка, Джонатан, – мягко сказала она. – И я думаю, мы были слишком поспешны в наших решениях и не обсудили некоторые жизненно важные вопросы.

Он отступил от нее на шаг, и она сразу почувствовала, что у нее отняли что-то дорогое:

– Между нами была пропасть шириной с Ла-Манш, – добавила она, пытаясь пошутить.

Но Джонатан даже не улыбнулся.

– Объясни, – коротко сказал он. Глория медленно кивнула.

– Когда я предложила подписать договор, мне кажется, я не думала, что ты согласишься на это…

– Но ведь ты этого хотела.

– Я знаю, знаю. – Она отвернулась. – Я думала, что мое прошлое уже далеко.

– У тебя нет прошлого, – быстро сказал он. Она посмотрела на него и попыталась улыбнуться.

– У нас у всех есть прошлое. Я надеялась, что начала уже забывать свое, думая, что то, что случилось в Ливерпуле, не может уже причинить мне боль. Я ошибалась. И через много лет всегда найдется кто-нибудь и скажет прямо или намеками. И я не уверена, что смогу со всем этим справиться. Кто-нибудь всегда будет помнить…

– Помнить что? Ты же ничего не сделала. И ты не должна отвечать за поступки своего отца. Это только его грех, а не ваш с Элизабет. Это его вина, что он скомпрометировал вас, позволяя некоторым думать, что вы можете спать с его деловыми партнерами. – Джонатан нахмурился, уверенный, что она не до конца с ним откровенна. – Глория, посмотри на меня. Я также не позволю винить меня за то, что сделал твой отец. Это не имеет никакого отношения ни к нам, ни к нашим чувствам друг к другу. Ни один контракт, который мы подписываем, не управляет нашей жизнью. Он работает или нет в зависимости от того, что мы говорим, что чувствуем. И я не отпущу тебя до тех пор, пока не буду знать, что это именно то, чего ты на самом деле хочешь.

На какое-то время в комнате воцарилось молчание.

– Скажи мне, что ты об этом думаешь, – тихо спросил Джонатан.

Уставшая, обессиленная, Глория посмотрела на него несчастным взглядом.

– Честно говоря, в данный момент я не знаю что я думаю, – сказала она, беспомощно пожимая плечами. – Мне кажется, я не в состоянии сейчас что-то решить.

Джонатан взял ее за плечи.

– Тогда давай не будем теперь об этом говорить. Подождем, пока Элизабет и Брендон приедут. А потом мы все разберем по кирпичику и исследуем. Договорились?

Глория кивнула, обрадовавшись возможности отложить этот тяжелый разговор.

– Хорошо, но не будем ничего предпринимать, пока Элизабет и Брендон не уедут в Ливерпуль.

– И мы останемся здесь, а они пусть живут на Набережной… пока.

Джонатан был абсолютно уверен, что он сможет убедить Глорию в своей правоте где угодно, только бы у него было достаточно времени. Он проклинал себя за свою глупость, за то, что не понял раньше, насколько Глория ранима. Черт возьми, она убежала тогда, а ведь она была не виновата. Никто не знал этого лучше, чем она сама, но либо Глория считала себя недостаточно сильной для борьбы, либо она была уверена, что ей никто не поверит. Поэтому она предпочла убежать, а не доказывать свою невиновность. Также она попыталась убежать и от него. Этому нужно положить конец.

Глория слабо улыбнулась.

– Хорошо, мы останемся, хотя здесь и тесновато.

– Отлично. – Джонатан наклонился и поцеловал ее в нос. – Ты еще не знаешь этого, но скоро ты избавишься от всех своих привидений навсегда.

На следующее утро, за два дня до приема в честь приезда Элизабет и Брендона, Глория проснулась рано. Они не занимались любовью с тех пор, как она ушла из его дома. За те шесть недель, что они провели там, это стало для нее очень важным. Даже когда она просто смотрела на Джонатана, у нее начинало колотиться сердце. Но как она могла сказать ему о своем желании, когда их отношения были такими нестабильными? «Джонатан, дорогой, ты не будешь возражать, если я прыгну к тебе в постель?» Восхитительно!

Злясь сама на себя, Глория вышла из квартиры и поехала в офис. К счастью, большая часть работы с документами уже была сделана, а оставшуюся она закончила за час. Она отпечатала несколько инструкций на предстоящую ночь, привела стол в порядок и вышла на улицу.

Усевшись в автомобиль, она бесцельно ездила по городу. Недалеко от Набережной Темзы располагались небольшие улочки с маленькими, уютными магазинчиками и лавками с отличными и очень дорогими товарами. Повинуясь внезапному желанию, Глория свернула на эту улицу, остановила машину и благоговейно ступила на территорию доступных немногим удовольствий.

На двери одного магазина, украшенной золотыми завитками, красовалась надпись черными буквами: «МОКИ-ХАНА». Глория открыла дверь, вошла внутрь и очутилась… в Таиланде.

Из-за занавески в дальнем углу магазина, широко улыбаясь, вышла темноволосая женщина.

– Вы сомневаетесь, мисс? Не стоит. Вы бы удивились, узнав, сколько людей предпочитают экзотические ткани и даже одежду.

Глория кивнула.

– Охотно верю. Но это не то, что мне нужно. – Она повернулась, чтобы уйти. – Мне не стоило заходить сюда.

– Вы ошибаетесь, конечно, стоило. – Женщина остановила Глорию, слегка сжав ей руку. Пойдемте в другую комнату. Я покажу вам некоторые вещи. Вы сможете что-нибудь выбрать.

Эта комната оказалась просто огромной. Глория была ошеломлена. «Она ожидала увидеть только рулоны тканей. Но там были также и просторные примерочные, в которых уже находились посетители. Еще дальше Глория увидела ряды жужжащих швейных машин. Повсюду бесшумно сновали мастерицы, неся в руках богатые туалеты. Глория повернулась к хозяйке.

– Обслуживание по полной программе, пробормотала она.

Да. Я – Моки-хана. Когда я впервые приехала с островов, я собиралась заниматься продажей тканей моей родины. Но мое любопытство и желание стать великим дизайнером оказались сильнее. Теперь у меня постоянная клиентура. И я их не граблю, – добавила она, вызвав у Глории невольную улыбку.

– Мне тоже везет в делах. – Глория рассказала хозяйке магазина о своем занятии. – Понимаете, я хотела… мне нужно новое красивое платье, потому что мой гардероб уже требует обновления.

– Ваш размер?

Глория сказала, и хозяйка усмехнулась. Глория поморщилась.

– Совсем маленький?

– Нисколько. Я сама вас обслужу. Пройдите сюда.

Глория осторожно обошла горы тканей и остановилась, как вкопанная, когда ее ввели в просторную примерочную. Зеркала висели на каждой стене и покрывали потолок.

– Мне нравится здесь работать, – сказала Моки-хана. – Это моя любимая комната. – Она улыбнулась Глории. – Присядьте, пожалуйста. Я скоро вернусь.

Кивнув, Глория присела на краешек стула, с каждой секундой чувствуя себя все более неловко.

Но когда Моки-хана снова вернулась в комнату, Глория забыла обо всем. Женщина несла груду одежды, из-за которой ее почти не было видно.

– Вы понимаете, не все это сделано и сшито нами, – сказала Моки-хана из-под своей ноши. Она положила все на стол, выпрямилась, вытирая указательным пальцем пот над верхней губой, и сказала:

– Но кое-что, я думаю, будет именно вашего размера. И вы сможете примерить все здесь же. Если вам понравится, вы, возможно, захотите заказать что-нибудь.

– Я не очень-то много трачу на одежду.

– Не беспокойтесь. Вы поговорите с людьми, расскажете о моем магазине. Это будет мне лучшей рекламой.

Следующий час они провели, рассматривая одежду и ткани, охая и ахая, примеряя, отрезая лишнее, обсуждая детали.

Когда, наконец, они закончили, Глория облокотилась о стол, уставшая, одновременно обрадованная и подавленная своим выбором. Она потратила слишком много, но ей хотелось сегодня сделать что-нибудь безрассудное.

– Надеюсь, у меня не будет бессонных ночей из-за этого, Моки.

– Не будет, не будет, – ответила та, возвращая Глории ее кредитную карточку.

Нагруженная свертками, Глория вышла из магазина и кое-как добралась до своего автомобиля. После долгой внутренней борьбы она все же остановилась возле обувного магазина, адрес которого ей дала Моки-хана.

– С такой одеждой разве можно носить что-нибудь из того, что есть у меня? – пробормотала она.

Мужчина, подметавший тротуар перед расположенным в стене какого-то здания магазином, с удивлением посмотрел на нее.

– Вам что-то нужно, леди?

– Нет, – Глория слегка улыбнулась. – Это я сама с собой. Со мной это бывает иногда. И с моей мамой тоже такое случалось.

– М-м-м… Семья сумасшедших! – Мужчина пожал плечами и снова стал подметать.

– Вы еще и половины не знаете, – прошептала Глория, обходя его.

Она вошла в маленький обувной магазинчик. В глубине сидел старик и стучал молотком по колодке. У него над глазами был зеленый козырек, и он хмуро посмотрел из-под него на посетительницу.

– Говорите, – сказал он Глории. – У меня полно дел.

– Туфли, – она откашлялась и повторила: туфли.

– Они у меня есть. Размер, цвет, стиль? раздраженно спросил старик, потом кивнул куда-то в сторону. – Сюда.

Внезапно Глорию охватил смех. Это было ненормальное утро? Она встретила таких интересных людей. И, сами того не подозревая, они поднимали ее настроение.

Она купила две пары туфель вместо одной. По дороге домой ее не покидало восторженное чувство, несмотря на то, что ей придется какое-то время жить по принципу «займу у Пита, чтобы заплатить Полу».

Когда она вернулась со своего маленького праздника, машина Джонатана уже стояла возле ее дома. Не успела Глория протянуть руку к двери, как она резко открылась. Она увидела сердитые глаза Джонатана, и улыбка слетела с ее губ.

– Что-нибудь случилось? – спросила она.

– Случилось, да, случилось. Где ты была? Я звонил тебе целый день.

– Но сейчас только двенадцать.

– Ну, тогда все утро. Где ты, черт возьми, была?

– Да в чем дело?

– Ни в чем. Я хотел поговорить с тобой. Безотчетный страх охватил Глорию.

– Ты уверен, что все в порядке? Он прижал ее к груди.

– Да, честно. Я просто не мог найти тебя. Я не мог работать, не зная, где ты. Поэтому я приехал домой. – Он прижался губами к ее волосам. – Я хотел бы, чтобы ты оставляла подробные сообщения на автоответчике, когда в следующий раз уедешь.

Глория с облегчением вздохнула и обхватила руками его шею.

– Я не хотела пугать тебя. Просто я ходила по магазинам.

– Что? Ты никогда не ходишь по магазинам. От его кривой усмешки у нее сжалось сердце.

– Да пора уже начать. – Она погладила его по щеке.

Джонатан тряхнул головой.

– Мне совершенно все равно, лишь бы с тобой было все в порядке.

Они стояли, раскачиваясь, не обращая внимания на прохладный ветер. Он сильнее привлек ее к себе.

– Пойдем в дом, – прошептал он. – Я купил йогурт и ветчину. Продавец сказал, что его племянник сам ее делал.

Глория знала, что покраснела. Она хотела быть всегда с ним, разговаривать, смеяться. Ей так этого не хватало.

– Я только возьму свои вещи, – прошептала она.

Джонатан нагнулся и взял ее свертки.

– Покажи мне, что ты купила, пока мы будем есть.

Он повернулся и поцеловал ее.

– Я купила массу вещей, – призналась Глория, – но это было так весело.

– Ты наденешь что-нибудь новое на прием?

– Да.

– С нетерпением буду ждать этого.

Она так хотела угодить ему, преодолеть тот барьер, который их разделял. Она хотела повернуться к нему и прямо здесь, на лестнице, сказать, что любит его, хочет быть с ним, хочет, чтобы он всегда любил ее. Вместо этого она сказала, что любит ветчину.

– Ты всегда хочешь есть, – сказал Джонатан, – но никогда не полнеешь.

– Ты тоже всегда голоден, – усмехнувшись, ответила Глория.

Она побежала вперед и открыла дверь квартиры. Джонатан вошел, стараясь не растерять свертки.

– Может, ты продемонстрируешь мне что-нибудь из твоих покупок?

– У нас нет на это времени. Тебе нужно на работу.

– Попытайся уговорить меня взять отгул, хрипло сказал он, положив свертки на стол и поворачиваясь к ней. Она попыталась выдавить улыбку.

– Может, я и сделаю это.

– Сделай.

– Нам лучше поесть. Иначе собака съест ветчину.

Почему она сказала такую чушь? Он провел пальцем по ее щеке.

– У нас нет собаки.

Она вздохнула, на минуту расстроившись.

– Я всегда хотела иметь собаку. Глупо, правда?

– Ты жила в частом коттедже, да?

Глория вздохнула и отвернулась от него.

– Да. Но после смерти матери отец перебрался в город и так закрутился с делами, что нам было не до собаки. – Она улыбнулась. Но я никогда ни о чем не жалела.

За ее улыбкой Джонатан видел и слышал совершенно противоположное. Он разозлился от одной мысли о том, как ее отец перевернул всю ее жизнь с ног на голову, а потом преспокойно забыл о ее существовании. Он обнял ее за талию и поцеловал.

– Нам нужно поесть, – пробормотала она, закрыв глаза.

– Правильно.

Они пообедали тем, что принес Джонатан и на скорую руку приготовила сама Глория.

– Что у нас с тобой на десерт? – Джонатан поставил оба локтя на стол и наклонился вперед, красноречиво глядя на Глорию. Увидев, что она покраснела, он усмехнулся. – Вижу, ты читаешь мои мысли.

– Любой бы смог.

Не раздумывая, она протянула ему руку. Он взял ее ладонь в свои, не отводя глаз от ее лица.

– Ты очень красивая. – Он нежно поцеловал ее.

– Ну, ты еще не все видел, – ее голос дрожал. – Подожди-ка, пока не увидишь меня в новых нарядах.

– Не могу так долго ждать.

Они замолчали, но их глаза лучше всяких слов говорили об их чувствах. Они поднялись со своих мест одновременно, не сговариваясь, как будто оба получили один сигнал.

– Джонатан! – воскликнула она, переполненная нахлынувшими чувствами.

– Глория! Дорогая! Я… Зазвонил телефон.

– Не отвечай, – хрипло сказал Джонатан, прижимая Глорию к себе.

Они услышали, как включился автоответчик.

– Джонатан! Это Брендон. Тебе придется приехать. У нас появились серьезные проблемы.

Джонатан схватил трубку.

– Я еду.

Он быстро поцеловал Глорию и выбежал из комнаты.