Текст книги "Без денег ты мертвец"

Что-то невнятно бормоча, Вин подошел к креслу и сел.

Эллиот улыбнулся Синди:

– Ты и твой папа садитесь здесь, пожалуйста. – И он махнул рукой в сторону софы.

Радуясь, что он наконец присядет, Джоуи подошел к софе и устроился рядом с Синди.

Свое кресло Эллиот отодвинул подальше от них всех. Он положил пистолет на подлокотник, достал пачку сигарет и, не выпуская Вина из поля зрения, закурил сигарету.

– Ну что ж, Синди. Похоже, тебе придется объясниться. Что все это вообще значит?

Джоуи сжал руку Синди.

– Расскажи ему, детка, – сказал он. – Правда никогда никому не вредила.

– О, да заткнись! – рявкнул Вин. – Рот закрой, Синди! Не слушай его.

Синди вспыхнула, ее глаза сверкнули.

Ни один мужчина не позволял себе так разговаривать с ней.

– Мистер Эллиот… Мне так стыдно, – сказала она, глядя прямо на Эллиота. – Все довольно просто: мы очень сильно нуждаемся в деньгах. Это была идея Вина. Когда он узнал, что я встретила вас, он сказал, что это будет легко – украсть вас, а вы заплатите, чтобы освободиться. Это не звучало плохо – то, как Вин это объяснил. Он обещал не причинять вам вреда. Поскольку вы так богаты, мой отец и я думали, что вы не будете сожалеть о выкупе, а мы сможем начать новую жизнь. Теперь, конечно, я вижу, как это дурно. Пожалуйста, простите нас.

Эллиот уставился на нее:

– Выкуп? Сколько же вы собирались просить?

Синди вопросительно взглянула на Джоуи, тот кивнул.

– Пятьдесят тысяч долларов. Со всеми вашими деньгами, мистер Эллиот, вы бы даже не заметили этой суммы, не так ли?

Эллиот расхохотался. Он смеялся, пока слезы не выступили на глазах и ему не пришлось утереть их платком. Джоуи и Синди смотрели на него недоуменно, Вин – со злобой.

– Что в этом такого забавного? – нервно спросила Синди.

– Забавного? Да это лучшая шутка года! Заблудшие вы люди, спорю, что я такой же банкрот, как и вы. Все, что у меня есть, – это моя машина, чемодан шмоток и девять тысяч наличными – и деньги, кстати, даже не мои. Я пытался отсюда свалить до того, как мои кредиторы меня настигнут. Вы определенно схватили не ту жертву. Да что с вами всеми такое? Вы вообще справки наводили? Вы разве не знаете, что никогда не стоит судить по одежке?

– Он блефует, – сказал Вин и попытался встать с кресла.

Эллиот положил руку на пистолет.

– Не стоит, приятель, – сказал он. – Даже с железной ногой я тебя уделаю.

В его глазах было такое выражение, что Вин немедленно сел обратно в кресло.

– Вы имеете в виду, что у вас действительно нет денег? Вы не богатый? – спросила Синди. – Но как же «роллс-ройс» и эта шикарная вилла? Вы же не думаете, что мы поверим!

– «Роллс» отправился назад к продавцу несколько часов назад. Вилла тоже не принадлежит мне. Я за бортом, детка.

– Да ну? Никто не за бортом с девятью тысячами долларов, – сказал Вин.

– И на сколько их хватит? Когда они закончатся, то все. Я не могу зарабатывать на жизнь. С меня хватит.

– Но эти деньги… вы же можете на них жить по крайней мере года два, – сказала Синди, думая о том, на сколь малую сумму существуют они.

– Многие смогли бы жить на эти деньги годами, но не я, – возразил Эллиот. – Я буду жить либо как прежде, либо не буду вовсе.

Настала пауза, затем Джоуи впервые подал голос:

– Не думаю, что это верный ход мыслей, мистер Эллиот, простите, что говорю так. Мы живем на двести долларов в неделю и справляемся.

– Я не хочу справляться, – сказал Эллиот. – Я хочу жить. Если вам достаточно двухсот долларов в неделю, зачем тогда совать голову в петлю c этим похищением?

Джоуи встрепенулся.

– Я не хотел этого делать, – сказал он искренне. – Я бы не стал этого делать, мистер Эллиот.

– Так и есть, – подтвердила Синди. – Мы с Вином заставили его. Мы хотели денег! Меня уже тошнит от такой жизни! Тошнит от ежедневного воровства. Я хочу много денег, чтобы можно было радоваться жизни, чтобы мне не приходилось запускать руку в чужие карманы.

Эллиот поднял брови:

– Это то, чем ты занимаешься?

– Да! И папа делает то же самое! Каждый день! И все, что мы с этого имеем, – жалкие две сотни в неделю!

– А чем занимается он, кроме как тычет в людей пушкой? – спросил Эллиот, кивая на Вина.

– Не твое дело! – рявкнул Вин. – Рот закрой, Синди! Много болтаешь!

– Он домушник, – сказала Синди, игнорируя Вина.

– Интересное вы трио, – улыбнулся Эллиот. – Прошу прощения, но не могу вам помочь. В мои лучшие дни вы могли бы меня уговорить отдать вам пятьдесят тысяч, но вы спохватились слишком поздно. – Он встал. – Мне пора.

Он оставил пистолет на подлокотнике кресла и двинулся к двери.

– Примите мой совет: бросайте похищения. Не ваш это уровень.

– Как вы правы, мистер Эллиот, – сказал Джоуи. Он замолчал, поколебался, а затем выпалил: – Вы же не устроите нам неприятности? Я имею в виду полицию.

– Ну конечно нет, – сказал Эллиот. – Кто знает? Может, скоро полиция начнет искать меня.

Он сказал это шутя, но истинность этого высказывания внезапно поразила его. Он осознал, с некоторым шоком, что сам не лучше, чем эти трое профессиональных воришек. Они воровали по мелочи, но он-то наворовал по-крупному. Вот так сбегая, он воровал у банка и своих кредиторов. Девять тысяч долларов в его заднем кармане были украдены. Одежда на нем и в его чемодане была украдена. «Черт возьми, – подумал он, – да я сам вор! Я такой же бесчестный, как и эти трое!» И тут у него в голове всплыли слова Луи де Марни: «Если вам посчастливится заполучить эти марки, каким именно способом – это не наше дело, – мы примем их у вас, не задавая вопросов, и отдадим вам двести тысяч долларов».

Эллиот изучал всех троих, пока они сидели и смотрели на него. Может быть, с их помощью он и сумеет добыть эти марки. Предположим, он заплатит им пятьдесят тысяч. Тогда у него останется еще сто пятьдесят. С такими деньгами он сможет действительно хорошо гульнуть напоследок.

У него внезапно возникла идея.

– Если вы трое действительно хотите пятьдесят тысяч, – сказал он, – как насчет того, чтобы их заработать? – Он вернулся к своему креслу и сел. – Провернуть одно дельце со мной вместе?

Вин посмотрел на него подозрительно:

– Что за работа?

– По твоему профилю.

Наклонившись вперед, Эллиот рассказал им о русских марках.

Глава четвертая

Луи де Марни опускал стальные жалюзи на окнах галереи, когда заметил, как Эллиот приближается со стороны парковки. Он метнулся к Кендрику, чтобы предупредить его.

Кендрик, который как раз собирался уходить домой, маслено улыбнулся и сказал:

– Я ожидал этого. Проводи его ко мне, милый, и будь поблизости. Возможно, ты понадобишься мне.

Луи едва успел вернулся в галерею, как Эллиот распахнул дверь и вошел.

– А-а, мистер Эллиот! Как мило! – Луи был в восторге. – Вы хотели бы перекинуться словечком с Клодом?

– Ага. – Взгляд Эллиота был жестким, а лицо напряженным. – Он еще не ушел?

– Как раз собирался, но я уверен, что он захочет вас увидеть. Проходите прямо к нему, мистер Эллиот.

Кендрик наливал себе виски, когда вошел Эллиот.

– Мой драгоценный Дон! Какой приятный сюрприз! Выпьешь немного этого яда со мной? Негоже пить одному, а Луи, дурачок, совсем бросил. Он думает только о своей фигуре теперь.

– Спасибо.

Эллиот закрыл дверь, подошел к креслу и сел.

Кендрик принес свою выпивку, поставил на край стола, затем обошел его и втиснулся в кресло.

– Что привело тебя сюда, милый?

Эллиот зажег сигарету.

– Расскажи мне о тех русских марках, за которыми ты так охотишься, Клод.

– Если ты сможешь их достать, Донни-малыш, я не буду…

– Это я все знаю, Луи выразился ясно. Выкладывай всю эту дурь насчет них и, ради бога, не называй меня Донни-малыш!

– О, прости… сорвалось с языка. – Кендрик ухмыльнулся. – Что ж… эти марки. У них занятная история. Пару лет назад одна большая шишка из русских – никаких имен, конечно, дорогой Дон, – решила, что имеет право напечатать свой портрет на почтовой марке. Назовем этого персонажа, скажем, Господин Хороший. В то время Господин Хороший был достаточно могуществен, чтобы заставить всю эту камарилью согласиться, вот и вышел приказ напечатать такие марки. Однако у Господина Хорошего был завистливый враг, который внезапно и неожиданно привел доказательства того, что Господин Хороший не был, вообще-то, «верным товарищем», а был вороватым буржуем. Камарилья пришла в ужас, остановила печать марок и приказала их все уничтожить. Конечно же, и сам Господин Хороший тоже был уничтожен – что было неизбежно в этом процессе. Камарилья быстро смекнула, что, из-за того что печать марок была остановлена, уже выпущенные марки будут иметь грандиозную ценность в капиталистическом мире. Всего было напечатано пятнадцать тысяч марок. Их все пересчитали, и оказалось, что восемь штук пропали. Предположили, что один из печатников вывез их контрабандой из страны, поскольку очень скоро они обнаружились в Париже. Один французский дилер-филателист предложил их некоему очень состоятельному клиенту, но прежде, чем клиент успел назвать свою цену, французский дилер был убит, а марки похищены. С тех пор они исчезли, но совершенно точно, что кто-то – и это не русские – ими владеет. Мой клиент готов заплатить значительную сумму за них. В прошлом году он провел расследование. Обратился к каждому крупному коллекционеру. Все они без исключения откровенно признали, что, если бы марки были у них, они бы приняли предложение о продаже. Мой клиент был удовлетворен их правдивыми ответами. Один-единственный крупный филателист, который не ответил моему клиенту, – это Ларримор. Думается, это говорит о том, что марки у него и что он не расстанется с ними ни за какую цену, но мы, конечно, можем ошибаться. Возможно, он просто вредный, выживший из ума старик. Раз ты его друг, мы подумали, что ты сумеешь узнать наверняка, у него эти марки или нет.

– И вся эта суета из-за восьми марок? – спросил Эллиот, уставившись на Кендрика. – Совершенно одинаковых марок? Просто ответь – сколько же твой клиент хочет заплатить за них?

Кендрик снял парик, посмотрел в него, будто ожидал там найти диковинный цветок, а затем вернул его на место.

– В это нам нет нужды углубляться, дорогой Дон. Все, что тебе необходимо знать, – это сколько мы готовы заплатить тебе.

– Но почему мне? Я же любитель. Если твой человек так страстно желает получить эти марки, почему бы ему не нанять профи, чтобы они вломились в дом Ларримора и украли марки? Почему я?

Кендрик допил свое виски, вытер рот шелковым платком и улыбнулся:

– Мой дорогой мальчик! У Ларримора порядка трехсот тысяч марок. Как сумеет грабитель найти нужные марки среди остальных? Тебе надо выяснить, по какому принципу он их классифицирует. В каком именно ящике он держит русские марки и как до него быстро добраться. Иначе поиск может растянуться на несколько недель.

Эллиот вполне это уяснил.

– Ага. Предполагается, что я смогу подобраться к ним? Но как я узнаю, что это те самые марки, которые ты хочешь?

– Хороший вопрос. – Кендрик открыл ящик своего стола, достал оттуда стальной ящичек, нашел ключ и открыл крышку.

– Вот фотокопия марки. И смотреть-то не на что, в сущности, но узнать их легко. – Он протянул фотокопию через стол.

Эллиот изучал марку. Как Кендрик и сказал, смотреть было особо не на что: лицо мужчины с выражением как у быка перед атакой и надпись «СССР» в правом углу.

– Что ж, ладно… Посмотрю, что я смогу сделать, – сказал Эллиот, протягивая фотокопию обратно через стол.

– Ты должен быть осторожен с Ларримором, – сказал Кендрик тихо. – Ему уже предлагали огромную сумму за эти марки, и он проигнорировал предложение. Если марки у него и если он что-то заподозрит и ощутит давление, он может поместить их в банковский сейф. Если это произойдет, тогда все пропало. Так что самое главное – осторожность.

Эллиот кивнул.

– Это реально выстрел в темноту, – продолжил Кендрик. – Хотя мы почти уверены, что марки у Ларримора, мы не знаем этого наверняка. Как я уже говорил, мой клиент обратился ко всем стоящим коллекционерам и это ничего не дало. Есть, конечно, маленькая вероятность, что где-то живет какой-то никому не известный коллекционер и эти марки оказались у него, а вовсе не у Ларримора. Так что, во‐первых, ты должен выяснить, есть ли они у Ларримора. Если есть, ты должен выяснить, где он их хранит. – Кендрик помолчал немного. – Я тут подумал, дорогой Дон… Возможно, было бы разумнее, если бы ты раздобыл для меня эту информацию – что у него есть марки и где он их хранит, – а я уж передам эти сведения моему клиенту, чтобы он действовал самостоятельно. Мы все равно заплатим тебе двести тысяч – и никакого риска для тебя. Что скажешь?

Эллиот немного расслабился.

Мысль о проникновении в дом Ларримора, даже с Вином в качестве помощника, беспокоила его. Если Кендрику нужна только информация, тогда вся эта история выглядела куда более разумной.

– С этим я справлюсь. Ладно, Клод, предоставь это мне.

Кендрик встал:

– Мне надо бежать, милый. Ужасная коктейльная вечеринка нависает надо мной, но это хорошо для бизнеса. Кто-то должен принести себя в жертву. Если тебе еще что-то понадобится от меня, только скажи. Я же могу положиться на то, что ты будешь очень осторожен?

– Конечно… я в это влез из-за денег, так же как и ты.

Эллиот тоже поднялся на ноги.

Кендрик подождал, пока не услышал, как Луи закрыл и запер дверь за Эллиотом, набрал телефонный номер и стал ждать. Когда на том конце сняли трубку, он произнес:

– Отель «Бельведер»? Пожалуйста, соедините меня с мистером Радницем. Мистер Клод Кендрик его беспокоит.

Барни умолк и протер глаза тыльной стороной кисти.

– У этих сосисок, мистер Кэмпбелл, удар как у мула, но они хороши для пищеварения. Возьмите одну.

Я сказал, что пусть лучше мул не влияет на мое пищеварение и что я, пожалуй, воздержусь.

Барни пожал необъятными плечами, прополоскал рот пивом, собрался с мыслями, которые, очевидно, рассеялись из-за последней сосиски, и снова вернулся к своей истории.

– Настал момент вывести на сцену еще одного персонажа, – сказал он. – Герман Радниц. – Он сделал паузу и надул щеки. – Радниц приезжал в город время от времени и арендовал на весь год пентхаус в этом отеле, «Бельведере». Скажу вам, что пентхаус стоил до фига денег, но Радниц богат. Я видел его два или три раза, и вот честно: если я его никогда больше не увижу, плакать точно не буду. Я вам его опишу. Представьте низкорослого, квадратного мужчину с такими нависшими веками, что жаба застыдилась бы, прибавьте к этому еще толстый крючковатый нос. Говорю вам, он один из богатейших людей земного шара, а по мне, так самый подлый сукин сын, каких я когда-либо встречал, а это, мистер, кое о чем говорит.

Рассказывают, что он известен во всем мире своими финансовыми махинациями, имеет власть над иностранными посольствами и получает долю от всех международных сделок на сумму более пяти миллионов; что у него есть влияние за «железным занавесом» и он на короткой ноге с крупными политическими шишками всех стран.

Вот этот человек и хотел марки с Господином Хорошим. У него была обширная организация рабов, которые работали на него и, как говорят, убивали для него. Он дал своим людям поручение найти марки, и после года систематических поисков они вышли на Ларримора.

Радниц счел это странным совпадением – что марки могут быть прямо здесь, в его любимом городе, где он отдыхает несколько недель в году. Он связался с галереей Кендрика и, поскольку всегда собирал информацию о тех, с кем имел дела, провел расследование и относительно Кендрика. Так он узнал, что Кендрик был не только арт-дилером, но и скупщиком краденого. Попытавшись добраться до Ларримора и потерпев неудачу, Радниц решил посмотреть, что сможет сделать Кендрик.

Барни сделал паузу, чтобы съесть последнюю сосиску. Я подождал, пока он справится с ожидаемыми последствиями этого акта, после чего Барни спросил:

– Представили, мистер Кэмпбелл? Я тогда продолжаю или есть еще какие-то вопросы?

Я сказал, что слушаю и что вопросов нет.

Ко-Ю, японский шофер и камердинер Радница, распахнул дверь роскошного пентхауса и, поклонившись, впустил Кендрика внутрь.

– Мистер Радниц ожидает вас, сэр, – сказал Ко-Ю. – Проходите, вы найдете его на террасе.

Кендрик пересек большую гостиную и вышел на террасу, где Радниц, одетый в футболку и хлопковые слаксы, сидел за столом, заваленным документами.

– А, Кендрик, входите и присаживайтесь, – сказал Радниц. – Хотите выпить?

– Нет, благодарю, сэр, – ответил Кендрик и сел подальше от стола.

Радниц пугал его, но он был уверен, что эта чертова жаба может принести ему хорошие деньги, а деньги имели самое большое значение в жизни Кендрика – не считая, конечно, гламурных мальчиков, которые вились вокруг него, как пчелы вокруг улья.

– У вас есть какие-то новости для меня? – спросил Радниц, крутя сигару в толстых пальцах. – Насчет марок?

– Есть прогресс, сэр.

И Кендрик рассказал про Эллиота.

Радниц слушал, полуприкрыв глаза.

– У Ларримора нет друзей, – продолжал Кендрик, – кроме Эллиота. Я подумал…

– Не тратьте время! – резко прервал его Радниц. – Я знаю все о Ларриморе. Расскажите мне лучше об Эллиоте… какая-то кинозвезда, если я верно помню?

Кендрик рассказал о финансовом положении Эллиота: как он потерял ногу, и как он, Кендрик, надавил на него, и как теперь Эллиот согласился сотрудничать.

– И вы думаете, он преуспеет?

– Я надеюсь на это, сэр.

– Если у него не выйдет, какие еще у вас есть предложения?

Кендрик начал потеть.

– В настоящий момент я полагаюсь на него, но, если он подведет, я что-нибудь придумаю.

– Что вы имеете в виду?

– У Ларримора есть дочь, – сказал Кендрик. – Может быть, нам удастся использовать ее, чтобы надавить на него.

– Мне прекрасно известно, что у него есть дочь, – сказал Радниц ледяным тоном. – Конечно, я рассматривал эту возможность. Но для начала мы должны быть уверены в том, что марки у Ларримора. Если они у него и если Эллиот подведет нас, тогда мы сможем использовать эту девчонку.

– Да, – сказал Кендрик. – Но я надеюсь, что Эллиот не подведет… он весьма заинтересован.

– Очень хорошо. Держите меня в курсе. – Радниц жестом показал, что аудиенция окончена. – Спасибо, что пришли. – И он взял какой-то документ со стола.

Когда Кендрик ушел, Радниц положил бумагу и трижды хлопнул в ладоши.

После небольшой заминки на террасу вышел его секретарь и личный помощник. Это был высокий худой человек, лысеющий, с глубоко посаженными глазами и тонким жестоким ртом. Его звали Густав Гольц, и он был правой рукой Радница. Гольц был математическим гением, не знал угрызений совести, в совершенстве владел восемью языками и обладал тонким политическим чутьем. Гольц верно служил Радницу.

– Дон Эллиот, – произнес Радниц, даже не поворачивая головы. – Бывшая кинозвезда. Заведи на него дело. Разузнай про него все. Я хочу знать о его перемещениях – ежедневный отчет. Позаботься о том, чтобы он не догадался, что за ним следят. Начинай немедленно.

– Да, мистер Радниц, – ответил Гольц.

Зная, что его приказ будет скрупулезно выполнен, Радниц снова углубился в документ и выбросил Эллиота из головы.

На обратном пути в бунгало Эллиот крепко призадумался.

С Вином, Синди и Джоуи, жаждущими ему помочь, он был полон энтузиазма насчет этих русских марок. Вся затея виделась ему не только как увлекательное приключение и решение его финансовых проблем, но также и как вызов в лучших традициях киносюжета. После предупреждения Кендрика он понял, что прямой подход к Ларримору даже не обсуждается.

Он не видел Ларримора более трех месяцев. И никогда не был в его доме. Он точно не может якобы случайно наткнуться на него в гольф-клубе. Ему следует держаться подальше от этого места. Слишком многие из его кредиторов были членами клуба, и, кроме того, его абонемент был давно просрочен. Здесь было много сложностей, и его разум искал какое-нибудь другое решение. Тут он вспомнил о дочери Ларримора. «Пожалуй, это вариант, – подумал он. – Да… это может решить проблему».

Он все еще думал об этом, когда подъехал к бунгало.

Там он обнаружил одного Вина. Джоуи и Синди только что отправились в свой рейд по супермаркету, взяв «ягуар».

После того как Эллиот разъяснил Вину, какие возможности откроются ему после похищения марок, тот стал намного сговорчивее. Мысль о том, чтобы получить пятьдесят тысяч долларов за кражу нескольких почтовых марок, привлекала его. Несмотря на то что Эллиот физически справился с ним, Вин был впечатлен красивым киноактером. Он инстинктивно чувствовал, что Эллиот – единственный, кто сможет спланировать эту кражу.

Так что, когда Эллиот присоединился к нему в саду за домом, Вин посмотрел на него выжидательно. Он знал, что Эллиот поговорил с Кендриком, и ему было любопытно услышать подробности.

Эллиот поведал ему о разговоре.

– Из того, что Кендрик мне рассказал, – заключил он, – получается, что напрямую идти к Ларримору будет очень глупо. Тут у нас проблема, потому что я не могу нигде светиться. В настоящий момент все мои чертовы кредиторы ищут меня. Если они меня поймают, мы пропали. Поэтому тебе придется быть на первых ролях.

– Годится, – сказал Вин. – Так что мне делать?

– Есть хороший шанс получить нужную нам информацию от дочери Ларримора. Джуди Ларримор – настоящая оторва. Я встречал ее несколько раз в ночных клубах. Она совершенно не в моем вкусе. Слишком много пьет, слишком выделывается, и вообще именно так я представляю себе малолетних паразитов. Ее отец не выносит ее, так же как и она его. Хотя она живет вместе с ним, они едва ли вообще встречаются. Он дает ей мало денег, так что она все время находится в поиске парней с деньгами, готовых потратить их на нее. Я уверен, ты сможешь с ней поладить. Думаю, у нее есть информация, которая нам нужна. Он рассказывал мне, что до того, как жена Ларримора погибла в аварии, Джуди помогала ему разбирать марки. Она же только после смерти матери с катушек слетела и с тех пор на них так и не вернулась. Так что она должна знать кое-что об этих русских марках, при условии, конечно, что они вообще у Ларримора.

Вин слушал с интересом.

– Похоже, это как раз по моей части. И как мне завязать отношения с этой цыпочкой?

– Это вообще не проблема – ее подцепить просто. Одно из ее любимых мест – клуб «Адам и Ева». Она обычно начинает свою охоту там около десяти вечера. Ты ее не пропустишь. Ей около восемнадцати лет, высокая, с хорошей фигурой, рыжие волосы. Она унаследовала цвет волос от матери, а та была итальянкой. Этот венецианский рыжий – редкий цвет… нечасто встретишь его здесь. Если заметишь отвязную девчонку с рыжими волосами, минимально одетую, держу пари, что это будет Джуди Ларримор.

– Мне все больше это нравится, – сказал Вин с ухмылочкой. – Звучит как два в одном: и работа, и потеха.

– Будь осторожен с ней, – предупредил Эллиот. – Она не дает всем подряд, и у нее тут есть из кого выбирать, но она польстится на свежую кровь, если ты найдешь правильный подход. Не торопись. У нас есть время. После трех или четырех свиданий можешь начать подкатывать, я подскажу тебе, как ее захомутать. Сейчас просто познакомься с ней, ладно?

Вин кивнул:

– Я займусь ею сегодня вечером.

Пока они говорили, Джоуи и Синди обрабатывали местный супермаркет. Синди была занята наполнением своей «беременной корзины» продуктами для ужина. Она намеревалась приготовить что-нибудь особенное. Эллиот высказался в том смысле, что он не может больше вернуться в свой дом и что для него рискованно светиться в отеле, так что как насчет того, чтобы он переехал к ним? Джоуи и Синди одобрили эту идею. Вин был не особо доволен, но, когда Эллиот сказал, что его девять тысяч долларов пойдут на общие траты и финансирование кражи, быстренько согласился.

Пока Эллиот объяснял насчет марок, Вин, уже немного скучая, заметил, как Синди глядит на Эллиота, и у него зародилась мысль, что она интересуется Эллиотом больше, чем следовало бы. У него появилось смутное чувство, что теперь, когда Эллиот побил его, Синди склонна предпочесть его Вину.

Когда Эллиот ушел повидать Кендрика, а Джоуи и Синди отправились в супермаркет, у Вина наконец-то появилось время спокойно подумать в одиночестве. Эллиот был ключом к большому барышу, о котором он, Вин, всегда мечтал. Он спрашивал себя, как много Синди значит для него. Он не любил Синди – он просто не знал, что такое любить. Он думал, что будет забавно жениться на ней, иметь ее под рукой и отлично проводить с ней время, но было ли в этом что-то большее? В мире тысячи таких же хорошеньких девушек, как и Синди: тысячи таких же миленьких. Пусть даже она хочет быть с Эллиотом – он, Вин, будет полным придурком, если испортит то, что могло бы стать его Большим Кушем. Если Синди выберет Эллиота, когда они добудут марки и тот заплатит Вину пятьдесят тысяч, – ей же будет хуже, и Джоуи тоже. Вин внезапно усмехнулся. Он прикарманит всю сумму и смоется. Эллиот позаботится о них. Почему бы и нет? Если она не останется с Эллиотом, тогда ладно, но если останется – он определенно не собирается лить слезы по этому поводу. Раз прояснив это для себя, он расслабился и стал способен ладить с Эллиотом.

Синди решила приготовить запеканку из курицы, которая получалась у нее очень хорошо. Она быстро нашла пару подходящих курочек. И пока она изучала тушки, Джоуи не мог оторвать от нее любящих глаз. Он заметил перемену, которая произошла в ней с момента стычки Эллиота и Вина, и, с одной стороны, почувствовал облегчение, но с другой – забеспокоился. Вин, по крайней мере, был с Синди одного поля ягода, а Эллиот – точно нет. Эллиот мог просто подурачиться с ней да и бросить, несчастную, а это всегда было самым большим страхом Джоуи – что кто-то причинит Синди боль.

Затарившись, они уже шли к «ягуару», когда Джоуи внезапно сказал:

– Кажется, Эллиот – неплохой парень. Как думаешь, Синди?

Она кивнула. И, садясь в машину, вдруг произнесла:

– Пап… я тут подумала… Я ошибалась насчет Вина.

Джоуи вздохнул.

– Все женщины совершают ошибки, детка, – сказал он. – Есть кто-то другой?

– Как будто ты не знаешь. – Синди кривовато улыбнулась ему. – Дон… в тот момент, как я увидела его…

– Он чувствует то же самое к тебе?

– Ну конечно нет! Я для него ничто. – Она завела двигатель, тронулась с места и встроилась в поток машин. – И кошке позволено глядеть на короля, вот и все, пап. – Она скорчила гримаску. – Я хочу, чтобы ты знал: с Вином все кончено. Я собираюсь сказать ему об этом. Мы можем работать вместе, но теперь я не пойду за него замуж.

– Никто никогда и не говорил, что ты должна, – ответил Джоуи. – Когда закончим эту работу, мы уедем вместе, Синди. С нашей долей мы сможем найти подходящее местечко и расслабиться на некоторое время.

Синди кивнула.

Но выражение ее глаз опечалило Джоуи.

– Вы были когда-нибудь в клубе «Адам и Ева»? – спросил Барни.

Он грустно пялился в пустую тарелку, на которой когда-то были сосиски. На толстом лице его читалось такое огорчение, что и каменное сердце бы растаяло.

Я сказал, что ночные клубы не по моей части, и как насчет еще нескольких сосисок?

Он согласно просиял:

– Да… вот это я бы назвал конструктивным предложением. – И он подал знак Сэму. – Проблема с этими сосисками, мистер Кэмпбелл, в том, что они вызывают жажду.

Сэм принес еще одну тарелку сосисок и еще один стакан пива.

– Ночные клубы – это что-то особенное, – вновь заговорил Барни, когда Сэм вернулся к бару. – Они либо нравятся, либо нет. Клуб «Адам и Ева» – это для самых отвязных. Я слышал, что это такое местечко, где культурный джентльмен вроде вас может и жизни лишиться. – Он откусил от сосиски, пожевал, покряхтел, вытер глаза и продолжил: – Вин с легкостью нашел Джуди Ларримор. Она потягивала разбавленный джин прямо у бара, в компании пары хиппарей. Хиппи были приблизительно ее возраста, с длинными спутанными волосами и грязными бородами. На них были матадорские штаны и рубашки с оборками, и, если не считать запаха грязи, выглядели они так, будто только что сошли с рекламной страницы «Плейбоя».

Вин устроился неподалеку и заказал виски. Прошло не более пары минут, как Джуди заметила его. Хиппари были пьяны, Вин видел, что ей с ними скучно. Он отметил, как загорелись ее глаза, когда она его оглядела с головы до ног. И в то же время подумал, что она, пожалуй, самая сексуальная штучка на свете.

Он улыбнулся ей своей широкой приглашающей улыбкой, и она ответила тем же.

Один из хиппи – тот, что покрупнее, – вызывающе уставился на Вина, который встретил его взгляд со снисходительной ухмылочкой. Хиппи посмотрел на Джуди – как она отреагирует, но она продолжала разглядывать Вина.

Вин решил, что момент настал, и произнес:

– Если тебе наскучила эта малышня, детка, как насчет того, чтобы выпить со мной?

– Отвали! – прорычал хиппи; глаза его стали злыми.

– Не груби, сопляк, – сказал Вин мягко, – или мне придется тебя отшлепать.

Джуди хихикнула и, скользнув мимо хиппарей, перебралась поближе к Вину.

Другой хиппи выплеснул Вину в лицо остатки из своего стакана, но этот трюк был Вину хорошо известен. Он резко отодвинулся, и все попало в какую-то девушку, которая как раз подошла к бару.

Первого хиппаря Вин ударил левой в лицо, и нос того превратился в кровавое месиво. Если уж Вин бил, то бил. Другой хиппи попытался отступить, но Вин достал его правым хуком, от которого тот подлетел и шмякнулся на пол.

Облитая барышня вопила, как паровозный свисток, и все остальные люди в баре тоже. Все это заняло секунды. Вин схватил Джуди за руку и потащил к выходу, наружу, в жаркую ночь. Едва сдерживая смех, она последовала за ним, они прыгнули в «ягуар» и умчались прежде, чем у клубного вышибалы мелькнула мысль как-то вмешаться.

Вин привез ее на безлюдный пустынный пляж. Они вышли из машины, и едва только захлопнулась дверь, как она уже была без трусиков. Он овладел ею, и она отдавалась как безумная. Когда все закончилось, она надела трусики и направилась к машине.

Вин попытался разговорить ее, но она велела ему заткнуться и отвезти ее домой. Он подумал, что их так называемое занятие любовью настолько сильно ее впечатлило, что она не в настроении болтать, так что он просто молча вел машину, а она сидела рядом.

Вин был собой доволен. Он представлял, как в подробностях расскажет Эллиоту, что достиг первой базы минут через десять после того, как познакомился с Джуди. Этот успех поднял его самооценку. Он сумеет доказать Эллиоту, что он круче его, однако у ворот дома Ларримора Вина ожидал неприятный сюрприз.

– Ладно, детка, – сказал он, вылезая из «ягуара». – Как насчет завтрашнего вечера? Давай разнесем этот город!

– Нет… – Она вышла из машины и направилась к воротам.

– Эй, погоди минутку!