Текст книги "Возлюбленный враг"

– Немного, – прошептала она. – Пойдем под деревья. Никто не должен видеть меня здесь. – Она протянула ему руки.

– Да почему же? – Взяв ее за руки, он хотел помочь ей встать и почувствовал тяжесть ее тела, будто силы ее совсем оставили. Ее руки были холодными как лед. – Ты должна войти в дом, – настаивал он, но Джинни, отчаянно вскрикнув, сильно замотала головой. Решив, что пока ему придется поступать так, как она хочет, Алекс подхватил ее на руки и понес к деревьям. Поставив ее на землю, он откинул капюшон с ее головы. Увиденное заставило его грубо выругаться. – Я убью этого сукиного сына, – заявил он. – И к черту последствия.

– Нет… нет. В этом нет нужды. Он уже мертв.

– Что? – Алекс уставился на нее в темноте, – Что ты говоришь, Джинни?

– Я убила его, – прошептала она. – Обними меня, пожалуйста.

Он тут же крепко прижал ее к груди.

– Ты должна мне рассказать все, что произошло, цыпленок Я пока еще ничего не понимаю, но если я не ошибаюсь, чем быстрее я разберусь, тем будет лучше.

Джинни сразу успокоилась, поверив, что все будет хорошо, что она выполнила свою часть работы и теперь может переложить непосильную ношу на широкие солдатские плечи. Она рассказала все, не утаив ни одной подробности, вплоть до момента, когда постучала ему в окно.

Алекс молча слушал ее, хотя губы его угрожающе сжались, а глаза стали холодными и жесткими, словно кварц.

– Тебе совсем нельзя доверять составление планов, Вирджиния. После того, что произошло сегодня между нами, после того, что ты поклялась ничего не предпринимать без меня…

– Ты сердишься на меня! – Джинни недоверчиво посмотрела на него. – После… после…

– Шш, милая, извини. – Полный раскаяния, Алекс прижал ее голову к своей груди, гладя ее волосы. – Просто мне стало жутко от того, что случилось с тобой. Я отдал бы все, чтобы уберечь тебя от этого. – Алекс продолжал обнимать ее, нежно поглаживая, но почти рассеянно; он смотрел в темноту, сосредоточившись на чем-то. – Да… да… это подойдет, – сказал он с внезапной решимостью. – Где каноэ?

– Вон там. Что мы будем делать?

– Ты, любовь моя, на этот раз будешь делать то, что я скажу. У нас впереди долгая ночь, но она пройдет быстрее, если ты не будешь мешать мне возражениями или вопросами. Мне хотелось бы оставить тебя здесь, уложить в постель, но, к несчастью, это невозможно.

Говоря это, Алекс подталкивал ее к реке, помог сесть в каноэ, где она, сгорбившись, сидела на носу. Лодка заскользила по воде.

– В дом, туда, где тепло, – деловито распорядился он, когда Джинни замешкалась у двери. – Ничего более страшного, чем раньше, ты там не увидишь. – Его приказной тон оказался именно тем, что нужно было Джинни в этот момент, и она вошла в кухню, почти не дрогнув. Все было так, как она оставила. – Поднимись наверх и приляг, – распорядился Алекс, но она покачала головой.

– Я не хочу оставаться одна.

Он кивнул.

– Хорошо, тогда садись у огня. – Взяв с буфета фляжку, он спросил: – Это бренди? – Когда она кивнула, он наполнил маленькую рюмку и передал ей. – Выпей. – Джинни мелкими глотками пила бренди и чувствовала, как постепенно тело наполняется теплом и расслабляется.

– Что ты собираешься делать? – спросила она, с любопытством наблюдая, как он разжигает огонь, доводя его до ревущего пламени, переворачивает мебель, высыпает на пол зерно и муку из мешков.

– Готовлю погребальный костер, – коротко ответил он. – Мне нужны простыни, полотно, тряпки.

– Наверху, в бельевом ящике. Я принесу. – Она приподнялась, но Алекс резко велел ей оставаться на месте, а сам побежал наверх по шаткой лестнице, перепрыгивая через три ступеньки.

– А почему я тоже не погибну в огне? – спросила Джинни. Этот вопрос почему-то интересовал ее, несмотря на потрясение, которое она испытывала. – И как начался пожар?

– Нападение изменников, – коротко ответил Алекс. – Три недели назад то же самое случилось на плантации Гроув, так что никто не удивится. А тебя в это время дома не оказалось, ты в ужасе пряталась в лесу до тех пор, пока нападавшие не ушли, а потом поспешила к Харрингтонам. Твое избитое лицо легко можно объяснить тем, что ты наткнулась на ветки, когда бежала. – Он впервые взглянул на мертвого мужчину. – На ноже кровь.

– Из моей руки. Но рана несерьезная. – Джинни вытащила перевязанную руку из-под накидки. Глаза Алекса помрачнели, но он промолчал и продолжал свою работу.

– Я пойду выпущу уток и кур, потом отвяжу лошадей.

– Я не могу оставаться здесь одна с…

– Тогда пойдем со мной. – Ему не было необходимости продолжать. Взяв Джинни за руку, он вывел ее из дома. – Выпусти птицу. А я прогоню коров и лошадей через огород, этого хватит, чтобы создать вполне достоверную картину.

Джинни сделала, как он велел, удивляясь противоречивости человеческой натуры, – ей было жаль уничтожать все то, что она с таким трудом создавала в последние месяцы, хотя само это уничтожение означало для нее начало новой жизни.

Наконец все было закончено, и Алекс остался доволен. Огород и грядки с травами превратились в истоптанное месиво, птичник готов к поджогу, пристройка освобождена от соломы, которая теперь высилась копной в центре кухни.

– Если есть какие-то мелочи, которые ты хотела бы сохранить, Джинни, то бери их побыстрее, – тихо сказал Алекс, – Всем будет понятно, что ты не могла убежать с вещами, а мелочи никто не заметит.

– Только гребни моей матери и драгоценности, – сказала Джинни. – Все остальное, кроме моей одежды, принадлежит семье Кортни. Все, что у меня было, осталось в доме у залива Алум, который уже не принадлежит мне.

– Значит, ты придешь ко мне вот так, единственная моя? – мягко сказал Алекс. – Наконец действительно моя, больше нет препятствий, и я могу любить и боготворить тебя. Ни война, ни политика, ни различия в наших убеждениях больше никогда не встанут между нами. Ты станешь женой генерала парламента, мой маленький кавалер?

– Я выйду замуж за отца моего ребенка, – мягко сказала она. – Я стану женой человека, любовь к которому всегда преодолевала все наши различия. И хотя я, возможно, не всегда смогу разделять твои политические принципы, любовь моя, я научусь мирно воспринимать их.

Алекс улыбнулся.

– Я не надеюсь на мирную жизнь с такой неукротимой мятежницей. Чудес не бывает. – Обхватив ее лицо руками, он стал неторопливо и нежно покрывать его поцелуями, потом, оставив ее на берегу, поджег дом. Оковы, связывавшие Джинни, рухнули.

Эпилог

Александр Маршалл вышел через парадную дубовую дверь и на мгновение остановился на ступенях особняка времен короля Якова I, построенного из мягкого, обветренного морскими ветрами камня на вершине скалы, возвышавшейся над заливом Алум. Был яркий солнечный день, в ясном небе плыли облачка, словно пушистые комочки ваты; река Солент, простираясь до самого побережья Англии миль на пять, несла свои прозрачные зеленоватые воды, кое-где пенившиеся белыми барашками.

Он оглядел свои ухоженные владения и довольно кивнул. Подъездные аллеи были очищены от сорняков, лужайки приведены в порядок, земля на клумбах недавно вскопана. Садовник, обученный искусству фигурной стрижки кустов, подстригал живую изгородь, и из-под его ножниц возникал павлин с распушенным хвостом. Алекс Маршалл подумал, что его покойный тесть непременно порадовался бы процветанию своего поместья, которое недавно было подарено его дочери ее мужем. Хотя он никогда не видел Джона Редферна, Алекс так много слышал о нем от Джинни, что ему казалось, они старые друзья. Поэтому мысль, что ее отец одобрил бы то, как он управляет имением, доставляла ему большое удовольствие.

Он прошел через сад и остановился, чтобы перекинуться несколькими словами с садовником, затем направился к западному крылу дома, окна которого были обращены на залив. Алекс взглянул на почти невидимый треугольник в стене, скрывавший дверь в потайной проход. Куст бузины по-прежнему цвел у стены, но лишь хозяин и хозяйка знали о существовании потайной комнаты и двух входов в нее. У них были все основания тщательно хранить эту тайну – и два озорных «основания» этого как раз в данный момент появились из-за угла дома.

Уильям и Томас Маршаллы, трехлетние сорванцы, сидевшие верхом на паре шотландских пони, находились под присмотром Джеда, который шел между ними, покусывая травинку. Его подопечные завизжали и запрыгали при виде отца, который, улыбаясь, пошел им навстречу.

– Ну и куда же вы направляетесь? – спросил Алекс, взъерошив каштановые головки. – Вы сегодня пираты или бандиты?

Две пары зеленовато-коричневых глаз, копия Алекса, сверкнули в ответ на его вопрос.

– Индейцы, – сказал Уильям. – А Джед у нас поселенец. Мы едем играть в сад, да, Джед?

– Кажись, так, – ответил Джед, как всегда немногословный. – Если только у вас не будет иных приказов, генерал?

Алекс покачал головой.

– Только не давай им замучить тебя до смерти.

Джед хмыкнул.

– У них это получится не больше, чем удавалось вам.

– Но их же двое, – подчеркнул Алекс с улыбкой. Джед пожал плечами, небрежно отметая столь незначительную деталь.

– Ежели хотите знать мое мнение, все их озорство от матери.

Алекс улыбнулся еще шире. У Джеда были все основания так думать, и Алекс не мог не согласиться с ним.

– А где мама? – спросил Томас, с надеждой оглядываясь при ее упоминании.

– Плавает, – ответил ему отец. – Я собираюсь позвать ее.

– Мы тоже пойдем. – Уильям уже перекинул одну пухлую ножку через седло, готовясь спрыгнуть, как обычно не обращая никакого внимания на осторожность. Его брат не замедлил последовать примеру.

Алекс подхватил одного ребенка, Джед – другого.

– Нет, вы не пойдете, – твердо сказал он. – Вы едете в сад с Джедом. А я пойду на берег за мамой.

Уже назревал бунт, но генерал Маршалл был достойным противником своим сыновьям-близнецам. Много раз победа давалась ему нелегко, но в этот день решительный взгляд заставил их подчиниться, хотя и неохотно. Смеясь, Алекс смотрел, как они направились в сад; с минуту их напряженные плечи выражали негодование, но внимание трехлетних сорванцов быстро переключается, и вскоре они уже вновь радостно предвкушали игру в индейцев и поселенцев в саду.

Алекс прошел к краю скалы, туда, где узкая тропинка змейкой сбегала к берегу. В устье залива он увидел шлюпку под парусом. Это Джинни шла галсами, покидая полные воды Те-Солента. Прикинув, он решил, что ей понадобится еще минут десять, чтобы добраться до берега. Достаточно, чтобы он спустился на берег более длинным, но более пологим путем. Даже прожив три года в этом доме, он так и не привык к горной тропе, которую предпочитала Джинни. А его сыновья и вовсе считали, что другого пути вниз просто нет.

Джинни увидела Алекса, стоящего на песке. Уперев руки в бока, он наблюдал, как она изменила галс, просто ради удовольствия. Он повелительным кивком позвал ее, она улыбнулась и помахала рукой, раздумывая, не поддразнить ли его, затянув возвращение, но решила воздержаться. Как бы она ни наслаждалась скольжением по этой прозрачной зеленоватой воде, глядя вниз на плоские камни на песчаном дне, обвитые водорослями, ощущением руля в руке, трепетанием паруса, это не шло ни в какое сравнение с удовольствием от общества мужа, особенно на безлюдном берегу в великолепный весенний день, когда никакие срочные дела не смогут помешать им.

Шлюпка вышла на мелководье, и Джинни потянула опускной киль, повернула лодку по ветру и встала, чтобы убрать парус.

– Помоги мне, – позвала она Алекса, который по-прежнему стоял на берегу, наблюдая за ней.

– Ты вполне способна справиться сама, – возразил он, – а мне нравится наблюдать за моей цыганкой.

Джинни засмеялась, охваченная приятным предчувствием. Заправив юбку за пояс, она перелезла через бортик и, оказавшись по колено в воде, побрела к берегу, подтягивая за собой шлюпку.

Алекс с серьезным видом помог ей вытащить шлюпку, изображая полное безразличие. Но когда она, подняв лицо к солнцу, потянулась, чтобы заправить выбившуюся прядь каштановых волос, и от этого движения приподнялась ее грудь, а загорелые стройные ноги твердо стояли на земле, теперь вновь принадлежавшей ей, он больше не смог выдержать искушения.

– Интересно, смогу ли я когда-нибудь устоять перед твоими чарами, – простонал он, схватив ее за руку и увлекая к прохладной пещере, куда обычно убирали шлюпку. – Наверно, это от свежего воздуха. – Его пальцы уже деловито расстегивали лиф ее платья.

– Как аппетит, который усиливается на воздухе, – засмеялась Джинни.

– Нет, это потому, что раньше мы с тобой редко любили друг друга под крышей, разве что в палатке, – сказал он, обхватывая руками ее грудь.

Джинни, повозившись с застежкой его бриджей, спустила их вниз, подгоняемая нетерпеливым желанием.

– Сначала нужно снять сапоги, цыпленок, – поддразнил ее Алекс, и Джинни, прикусив от неудовольствия губу, опустилась на колени на сырой песок, чтобы освободить его ноги от мешавших оков.

– Как же много на тебе одежды, – проворчала она, приподнимая лицо, порозовевшее от усилий. Алекс громко рассмеялся и поднял ее на ноги.

– До чего же я люблю тебя, единственная моя! Знаешь ли ты, как ты забавна, как восхитительна, как… – Его смех замер, когда он почти благоговейно коснулся ее губ. – Знаешь ли ты, что без тебя в моей жизни не было бы смысла?

– Ты для меня – каждое мое дыхание.

Море тихо плескалось у берега; начинался прилив, и небольшие волны лизали прибрежный песок. Пещера была наполнена запахами водорослей, сырого песка и опьяняющим ароматом их любви; мир вокруг них медленно переставал существовать. Впереди их ожидала вечность.