Текст книги "Неистовые сердца"

Глава 14

Сверхъестественное чувство неприязни охватило Оливера, когда он вошел в обеденный зал клуба Пола Шора.

Когда-то его отец тоже был членом этого клуба. После его исчезновения Оливер впервые переступил знакомый порог. Сам Оливер, будучи слишком одиноким по натуре, не состоял членом ни одного из частных клубов. «Даже если бы я решил вступить в какой-нибудь клуб, – размышлял он, – то определенно не в этот». Ведь среди его членов был Пол Шор.

Как отметил про себя Оливер, за все эти годы здесь мало что изменилось, за одним, пожалуй, исключением. Сегодня за столами сидели несколько женщин в дорогих деловых костюмах. Очевидно, осада мужчин была в некоторой степени прорвана.

Но во всем остальном клуб выглядел так же, как»и в тот день, когда отец привел его сюда, чтобы выпить

По коктейлю в связи с днем рождения Оливера: ему исполнился двадцать один год. Он хорошо помнил тот день. Это был один из немногих случаев, когда они с отцом просто сидели и разговаривали друг с другом. Оливер не особенно помнил, о чем они говорили: Эдвард, кажется, спрашивал сына, как идут его занятия, Оливер с энтузиазмом, видимо, делился планами по поводу окончания университета – в общем, ничего примечательного. Они просто немного поболтали, как отец и сын.

Все выглядело, как и в тот день. Те же стены, отделанные панелями из богатого темного дуба, тот же легкий звон хорошего серебра и фарфора, который слышался издалека. По-прежнему атмосфера величия царила над столами, за которыми влиятельные граждане Сиэтла обсуждали политические и экономические проблемы Тихоокеанского побережья.

У Оливера судорожно сжался желудок, когда он проходил мимо стола, за которым они тогда с отцом сидели. Если бы Оливер предвидел будущее, что бы он мог сказать своему отцу? В его голове рождались страстные и гневные слова.

«Ты сукин сын, ты не можешь так поступить с нами. Не можешь просто уйти и оставить нас, подлец. Ты подумал о девочках? Они же будут в отчаянии. Теперь, когда нет мамы, ты – это все, что у них осталось. И у тебя есть двое маленьких сыновей, которые нуждаются в тебе. Натан и Ричард еще совсем малыши, им нужен отец. Черт возьми, в конце концов, ты нужен мне. Разве все мы ничего не значим для тебя? Разве тебя не волнует твоя семья, черт побери?»

Оливер подавил в себе безумный гнев и боль. Если бы он мог сейчас перенестись в тот день, когда сидел здесь с отцом, он бы не стал умолять его. Рука Оливера сжалась в кулак. «Я бы не стал умолять», – заверил он самого себя. Он бы не пожертвовал своей гордостью, чтобы постараться убедить Эдварда выполнить свой долг перед семьей.

Но в глубине души Оливер знал, что, будь хоть малейшая возможность уговорить отца остаться, он ради семьи встал бы даже на колени. Теперь, шестнадцать лет спустя, Рейн наконец посмотрел правде в глаза. Он никогда в своей жизни никого и ни о чем не просил. Но если бы он мог сейчас вернуться в тот день своего совершеннолетия, то постарался бы разорвать свою гордость в клочья и попытался бы остановить отца.

«Я сделал, как мне казалось, все возможное. Но часто я не был уверен в том, как мне следует поступить. Ты был им нужен, папа. Ты был их отцом. А ты оставил нас, как будто мы совсем ничего для тебя не значили».

Оливер боролся со слабостью, которая еще жила внутри него. Он старался усилием воли справиться с ней, но знал, что это чувство никогда не исчезнет. Ему придется с ним жить до конца своих дней.

– Мистер Рейн? – На пути Оливера возник метрдотель.

– Да.

– Мистер Шор ждет вас. Пожалуйста, следуйте за мной, сэр.

Пол Шор выбрал место около окна. Человек старой закалки, он сидел лицом к залу и спиной к стене. На столике перед ним стоял наполовину пустой бокал с мартини. Он резко кивнул головой, приветствуя Оливера, но руки ему не протянул.

– Принести вам что-нибудь из бара, мистер Рейн? – спросил официант.

Оливер взглянул на мартини Шора.

– Нет.

Что-то промелькнуло в глазах Шора, когда официант, передав им меню, отошел.

– Ну что, Рейн, много времени прошло.

– Правда? – Оливер не прикоснулся к меню.

– Похоже, разговор будет нелегким, не так ли? – Шор пригубил мартини, как будто набираясь сил.

Оливер рассматривал своего собеседника, оценивая теперь при свете дня то впечатление, которое он составил о нем в пятницу вечером. Никакого сомнения. Шор выглядел намного старше, чем в тот день, когда Оливер пришел к нему, чтобы выплатить долг.

И это был не только результат прошедших лет. На лице Шора отпечаталась усталость. И осторожность. Но за всем этим, как показалось Оливеру, читалась молчаливая просьба о перемирии.

Намек на не произнесенный вслух призыв – это все, что требовалось Оливеру. Это был сигнал о слабости, которую он сможет использовать в своих интересах.

– Нет смысла тратить время на воспоминания о прошлом, – сказал Оливер.

– Ты так думаешь? Когда тебе будет столько лет, сколько мне, Рейн, ты обнаружишь, что проводишь уйму времени в воспоминаниях о прошлом. Ты оглядываешься назад и спрашиваешь себя, что бы ты сделал по-другому, если бы у тебя была такая возможность.

– Не стоит рассказывать мне, что ты сожалеешь.

– Мы все о чем-то сожалеем. Через тридцать лет ты поймешь, о чем я говорю. Оливер посмотрел на него.

– Буду иметь это в виду.

– Пожалуйста. – Шор сделал еще глоток мартини и отодвинул бокал на край стола. – Почему ты согласился встретиться со мной сегодня?

– Ты знаешь ответ на этот вопрос.

– Карсон и Вэлери?

– Да.

– Я понимаю, что их намерение пожениться должно было стать для тебя шоком, – сказал Пол. – Во всяком случае, для меня это было так. – Его взгляд заострился. – Но я хочу, чтобы ты знал кое-что.

– Что?

– Карсон замечательный молодой мужчина. Я горжусь своим сыном. – Шор почесал переносицу. – Раньше я думал, что у него слабый характер.

– Вот как?

– Я был в ярости, когда узнал, что он выбрал свой мир – науки. Мне было тяжело осознать, что он не рожден для бизнеса. Но он не слаб, собственно говоря, последнее время мне даже начало казаться, что Карсон сильнее, чем я когда-то был.

– Интересная оценка, – заметил Оливер. Шор прищурился.

– Я пытаюсь дать тебе понять, что Карсон не похож на меня. Или на тебя, если уж на то пошло.

– Что это значит?

– Это значит, что я не хочу, чтобы твое суждение о нем было искаженным из-за твоей старой ненависти ко мне, черт возьми!

Оливер почувствовал холодное удовлетворение. Шор был более уязвим, чем он мог себе представить. Скорее даже он был в отчаянии. Казалось, этот пожилой человек может потерять контроль над собой. Не было нужды продолжать играть в кошки-мышки. Пришло время нанести удар.

– Я думаю, нам действительно нужно поговорить о твоем сыне, – очень тихо произнес Оливер.

В глазах Шара отразились облегчение и надежда.

– Я надеюсь, ты дашь ему справедливый шанс. Он добьется больших успехов в своей области. И у него очень глубокое чувство к Вэлери. Она будет хороша для него. Моя жена, например, считает, что они созданы друг для друга. Я хочу, чтобы мой сын был счастлив, Рейн.

– Вот как? Шор нахмурился.

– Я полагаю, ты пришел сюда сегодня, потому что хочешь того же для своей сестры. Пора нам с тобой пойти на мировую.

– Ты не правильно меня понял, Шор, – возразил Оливер. – Когда я сказал, что нам нужно поговорить о твоем сыне, я имел в виду второго сына, Хэммонда.

– Хэммонда? – не веря своим ушам, повторил Шор.

– Ты же помнишь о нем. Ты его отправил в долгосрочный отпуск за границу два года назад, когда обнаружил, что он обманул инвесторов той фирмы, которую ты купил для сына.

Лицо Шора обмякло.

– Господи, как же ты об этом узнал?

Оливер пожал плечами.

– Небольшое расследование. Скажи, Шор, сколько тебе стоило выкупить своего старшего сына из этой грязи? Ты с этим прекрасно справился, нужно отдать тебе должное. В средствах массовой информации не было и намека на эти события, в суд не было подано никаких обвинений. Хорошая работа.

– Боже мой, ты поэтому согласился встретиться со мной сегодня? – Шор широко раскрыл глаза. – Ты собираешься меня шантажировать, да? Ты собираешься угрожать мне тем, что выдашь эту историю прессе, если я не найду способ заставить Карсона разорвать помолвку?

Оливер ничего не ответил. Он довольствовался тем, что наблюдал, какое впечатление произвело его разоблачение, прежде чем приступить к следующему этапу своего хорошо спланированного сражения.

Он взвешивал эффект от своего первого удара, выбирая второй, когда небольшая суматоха в центре зала привлекла его внимание.

Раздался голос Энни, звонкий, как колокольчик, выделяясь среди негромких голосов, ведущих серьезные разговоры:

– Пожалуйста, уберите руки! Я сказала вам, я миссис Рейн и должна встретиться здесь со своим мужем. Он сидит вон там.

Пораженный, Оливер повернул голову как раз в то время, когда Энни, с растрепавшимися, намокшими волосами, вырвалась из рук метрдотеля. Она помчалась по залу к столику, где сидели они с Шором.

– Извините, мэм, но я не могу позволить вам находиться здесь без приглашения одного из членов клуба, – требовательно настаивал метрдотель, семеня за ней. – Если вы будете так добры подождать в вестибюле, я уверен, что мы сумеем все уладить.

– Не о чем беспокоиться, – бросила Энни, обернувшись к нему вполоборота. – Я же сказала вам, что здесь находится мой муж.

Она остановилась рядом со столиком, где сидели Оливер и Пол.

– Привет, Оливер. – Она наклонилась и легко поцеловала его в щеку. – С трудом пробралась сюда. Я же тебя предупреждала, что совсем не похожа на миссис Рейн.

Оливер понял, увидев запыхавшуюся, совершенно мокрую от дождя Энни, что она, должно быть, бежала всю дорогу от магазина «Безумные мечты».

– Что ты здесь делаешь, Энни? – спросил он, медленно поднимаясь на ноги. – Что-нибудь случилось?

– Абсолютно ничего. – Она успокаивающе потрепала его по плечу и повернулась к Полу Шору с сияющей улыбкой. – Добрый день, мистер Шор. Прекрасный был прием. Надеюсь, вы смогли получить на развитие искусства много денег.

Шор в явном замешательстве смотрел на нее.

– Миссис Рейн.

– Вы вспомнили мое имя! – в восторге произнесла Энни, усаживаясь за стол. – Правда, Рафаэла сделала превосходную работу? Рафаэла – это дизайнер, которая оформляла интерьер вашего дома к бенефису. Не знаю, заметили ли вы в солярии лакированного слона. Он из моего магазина.

– Вот как? – Шор выглядел все более смущенным.

– Да, и должна заметить, он очень уместно смотрелся в вашем солярии. – Энни наклонилась вперед и добавила заговорщическим тоном:

– Знаете, он продается.

– Понимаю.

Метрдотель явно сообразил, что ему не придется вышвыривать Энни вон. Он поспешно отступил и сделал сигнал официанту.

Шор уставился на Энни.

– Я не знал, что вы должны к нам сегодня присоединиться.

– И я тоже, – холодно добавил Оливер. Улыбка Энни достигла предельной обворожительности и засияла еще на несколько ватт ярче.

– Мне удалось освободиться на время ленча. Спасибо, что подождали меня. – Она взяла меню. – Я умираю от голода. Поскольку это клуб ваш, мистер Шор, что вы порекомендуете?

– Палтус, – автоматически ответил Шор. – Его здесь прекрасно готовят. – Казалось, он не может отвести от Энни глаз.

– Звучит превосходно. – Энни посмотрела на официанта. – Я буду палтус. Без салата. И кофе, пожалуйста.

– Да, мэм.

– Ну вот. – Энни захлопнула меню. – А что будут есть остальные?

Шор перевел взгляд с Энни на Оливера и обратно.

– Палтус.

Энни в ожидании посмотрела на Оливера.

– А ты что будешь есть, Оливер?

– Я не планировал ничего есть, – с намеком произнес Оливер.

– Ерунда. Тебе не нужна диета. Ты делаешь столько физических упражнений. – Энни послала официанту солнечную улыбку. – Он тоже будет палтус.

– Да, мэм, – быстро кивнул официант, явно решив, что здесь решения принимает Энни. Он убежал прежде, чем Оливер успел отменить заказ.

Оливер задумчиво посмотрел на Энни и полюбопытствовал, как бы она выглядела, если бы он вынес ее из клуба на своем плече.

– Откуда ты узнала, где меня найти?

– Когда я позвонила тебе в офис, миссис Джеймсон сказала, что ты встречаешься с мистером Шором за ленчем.

– Постараюсь не забыть уволить миссис Джеймсон, когда вернусь в офис.

– Даже не шути таким образом. Ты без нее пропадешь. – Энни повернулась к Шору. – Я не собиралась прерывать ваш разговор.

– Черта с два ты не собиралась, – пробормотал Оливер. Он был почти уверен, что понимает происходящее. Энни услышала об их встрече и предположила, что беседа может не пойти по нужному, на ее взгляд, руслу. Он спросил себя, кто же мог ей это подсказать. Сам он ни с кем не делился, значит, с ней поговорила Сибил. Мачеха слишком хорошо его знает.

– Пожалуйста, продолжайте обсуждать то, что обсуждали до меня, – попросила Энни Шора. Шор взглянул на Оливера.

– Мы говорили о моем сыне, – тихо сказал он.

– О Карсоне? – Энни кивнула. – Он кажется удивительно милым. Насколько я понимаю, он преподает историю искусств. Вы должны им очень гордиться.

– Да, – сказал Шор, не сводя глаз с Оливера.

– Мы говорили не о Карсоне, – нахмурился Оливер. Ему пришло в голову, что присутствие Энни сделает разговор неловким, о чем она прекрасно знала заранее.

Энни вопросительно посмотрела на Шора.

– У вас есть еще один сын?

– Да, – ровно произнес Шор. – Его зовут Хэммонд.

– Он тоже живет в Сиэтле? – спросила Энни.

– Сейчас нет. – Шор помедлил. – Он живет за границей. Одна компания, в которой я имею долю, недавно расширилась и образовала филиал за границей. Хэммонд работает в одном из зарубежных офисов этой компании.

– Как интересно! – воскликнула Энни.

– Ваш муж тоже так считает. – Шор подал сигнал официанту принести еще один мартини. – Он хочет попытаться шантажировать меня по этому поводу.

Безудержно радостная улыбка Энни мгновенно исчезла.

– Не смешите меня. Оливер никогда не стал бы никого шантажировать. Правда, Оливер?

– Конечно нет, – процедил Оливер.

– Мне кажется, – твердо изрекла Энни, – кто-то из вас должен мне рассказать, что здесь происходит.

Взгляд Шора, каким он посмотрел в глаза Оливеру, был лишен всякого выражения.

– Ваш муж каким-то образом узнал, что мой сын Хэммонд два года назад нажил себе серьезные финансовые неприятности. Речь шла о мошенничестве. Я позаботился обо всем. Вернул деньги всем, кому нанесли вред действия моего сына. А потом отправил Хэммонда на некоторое время за границу.

– Как это ужасно для вас. – Голос Энни звучал с мягким сочувствием.

Оливер скрипнул зубами. Ему внезапно показалось, что его план рассыпается на части прямо на глазах. В его жилах кипела ярость. На этот раз Энни зашла слишком далеко. Одно дело привязать его к кровати, совсем другое – вмешиваться в дела семьи.

– Ваш муж знает, что я не хочу, чтобы эта информация стала достоянием гласности, – продолжал Шор. – Он знает, как это расстроит мою жену, что это будет означать для всех нас.

– Прекрасно понимаю. – Энни с грустью покачала головой. – Как говорила тетя Мадлена, это есть в каждой семье.

– Что «это»? – спросил Шор.

– Паршивая овца. – Энни послала ему соболезнующую улыбку. – Негодяй, который обязательно должен сделать какую-нибудь пакость. Человек, которого стыдится вся семья. В моей семье таким был дядюшка Чарли.

Оливер выругался про себя, сознавая, что ситуация безвозвратно вышла из-под его контроля.

– Дядюшка Чарли? – Шор в удивлении уставился на Энни.

– Ага. Дядюшке Чарли нравилось грабить банки.

– Банки? – Шор явно потерял дар речи.

– Угу. По словам тети Мадлен, ее отца это так унижало, что он даже имени Чарли не разрешал произносить в своем доме. – Энни прищелкнула языком. – Другое дело, если бы Чарли был вынужден грабить банки, чтобы кормить свою семью или ради другой благородной цели. Но это был совершенно иной случай.

Явно зачарованный, Шор смотрел на нее.

– Почему он грабил банки? Энни быстро огляделась по сторонам и понизила голос:

– Ради удовольствия, насколько мы можем судить. Дядюшке Чарли нравилось грабить банки, поэтому его нельзя было остановить. Он отсидел срок за ограбление банка, но, когда вышел, снова вернулся к своему хобби.

– Как интересно. – Казалось, Шор не знает, что еще сказать.

– Я однажды видела его, – продолжала Энни почти шепотом. – Когда еще была совсем маленькой. Он был очень мил с нами, детьми. Отвел нас с Дэниэлом в зоопарк. Сказал моему брату, чтобы тот не начинал курить или грабить банки, потому что любую из этих привычек трудно бросить.

– Что же случилось с вашим дядюшкой? – спросил Шор, когда принесли тарелки с жареным палтусом.

– О, его застрелили во время очередного ограбления банка. В тот момент ему было семьдесят восемь лет. Славно погиб. Тетя Мадлен взяла нас на похороны и предупредила остерегаться преступной жизни. – Энни взяла вилку. – Она нас предупредила еще кое о чем.

– О чем? – спросил Шор.

– Она сказала нам, чтобы мы никогда не стыдились того, что дядюшка Чарли был нашим родственником. Именно тогда она объяснила нам, что в каждой семье есть паршивая овца и что никто не должен чувствовать себя ответственным за поведение этого человека. В конечном счете мы все в ответе только за себя.

– Действия одного члена семьи могут повредить остальным и унизить их, – медленно сказал: Шор.

– Да, знаю. – Энни подцепила на вилку кусочек палтуса, при этом мельком взглянув на Оливера. – Мне кажется, за этим столом все это прекрасно понимают. Вы пострадали из-за поступка своего сына, мистер Шор. Я видела, как мой дядя навредил моим родственникам. И ты, Оливер, как ты сам знаешь, прошел через все круги ада после того, как исчез твой отец.

Еле сдерживаемый гнев Оливера мгновенно перерос в откровенную ярость.

– Довольно, Энни!

– Извини. – Она туманно улыбнулась Оливеру. – Я не собиралась копаться в прошлом. Но ты же видишь, что у вас с мистером Шором много общего.

– Нет, Бога ради, у нас с ним нет ничего общего. – У Оливера было желание встряхнуть ее, сделать все, что угодно, чтобы заставить заткнуться. Вместо этого он был вынужден сидеть здесь и глотать свою ярость, пока в его мозгу проносился образ захлопывающейся за ним клетки.

– Нет есть, Оливер. И ты, и мистер Шор благодаря действиям членов вашей семьи узнали, что такое бедность.

– Я сказал, довольно, Энни. Я говорю серьезно. Шор посмотрел на него.

– Я прекрасно сознаю, что внес свой вклад в проблемы, с которыми ты столкнулся после исчезновения своего отца, Рейн. Я так и не извинился. Теперь я это делаю.

Оливер повернулся к нему:

– Мне не нужны твои чертовы извинения.

– Я понимаю. Ты хочешь отомстить. – Шор продолжал смотреть ему прямо в глаза. – Я думаю, сейчас вполне подходящее время, чтобы объяснить, почему я не мог оказать тебе никакого послабления пятнадцать лет назад. Я был в очень рискованной ситуации в смысле финансов, когда твой отец покинул город. Мне нужны были деньги, которые он задолжал мне, очень нужны.

– Я не хочу это обсуждать, – сказал Оливер.

– Знаю, что не хочешь, – тихим голосом сказал Шор. – Но я хотел бы, чтобы ты понял, каково мне пришлось в то время. Я потерял огромные суммы на облигациях и на недвижимости. Как и все, включая твоего отца, я оказался практически без средств. Я не был уверен, что смогу остаться на плаву. Когда он смылся, оставив меня одного лицом к лицу с кредиторами, это стало последней каплей. Мне нужно было думать о жене и двух сыновьях.

«Это все дело рук Энни, – в ярости подумал Оливер. – Все рушится из-за нее».

– Я сказал, что не хочу говорить о прошлом, Шор, – произнес он членораздельно.

– Я не надеюсь, что ты простишь меня, просто хочу, чтобы ты понял, – настаивал Шор. – Мне нужны были деньги, которые задолжал мне твой отец, больше чем когда-либо в жизни. И еще мне хотелось отомстить за то, как он поступил со мной. Предполагалось, что он мой друг, черт возьми, я ведь доверял ему.

– Все, хватит! – выдохнул Оливер. Шор проигнорировал его слова.

– Я не мог добраться до него, поэтому перекинулся на тебя. Я считал тебя разоренным. Я не ожидал, что через полгода ты сможешь отдать мне все деньги. Как, черт возьми, тебе это удалось? Ты мне никогда не рассказывал.

– Тебя это нисколько не касается, – процедил Оливер сквозь зубы.

– Я знаю. Но ты должен понять. В глубине души я всегда поражался, как тебе удалось так быстро достать всю сумму. Я спрашивал себя, не толкнул ли я тебя на какой-нибудь отчаянный поступок.

Энни нахмурилась.

– Оливер не грабил банки, чтобы достать деньги, если вас именно это беспокоит, мистер Шор.

– Тогда откуда же они взялись? – спросил Шор. Энни широко раскрыла глаза.

– Я не знаю. – Она вопросительно посмотрела на Оливера.

Каким-то образом Оливеру удалось сдержать ярость.

– Я шесть месяцев играл на товарной бирже.

– Господи! – Шор посмотрел на него с благоговейным ужасом. – Я не думал, что кто-нибудь, кроме дилеров, может заработать такие деньги на этой бирже.

– Мне повезло, – жестко ответил Оливер.

– Вряд ли это было простое везение, – произнесла Энни с безграничным обожанием. – Скорее гениальность.

Оливер пронзил ее взглядом, в котором отразились почти все отчаяние и гнев, переполнявшие его.

Энни не шелохнулась. Она снова повернулась к Шору:

– Ну хорошо, я рада, что все разъяснилось. Важно помнить, как говорила тетя Мадлен, что никто из вас не в ответе за поступки членов вашей семьи. Как бы ни пострадали вы сами и ваша семья, это не ваша вина.

– Ты уверена? – мрачно спросил Оливер.

– Да, а что касается событий, произошедших после этого, то вы оба стали жертвами обстоятельств, которые были вне вашего контроля. Но вы оба выжили и «расцвели, и это самое главное, не так ли?

Оливер в отвращении закрыл глаза.

Шор тихо заговорил:

– Но это не значит, что ваш муж не может причинить вреда моей семье, если захочет, миссис Рейн.

– Он этого не сделает, – мягко сказала Энни.

Оливер открыл глаза и уставился на нее.

Энни почувствовала комок в горле и отвела взгляд.

– Между прочим, палтус действительно очень хорош. Вы бы лучше поели, пока он не остыл.

– Как насчет моего сына? – тихо спросил Шор.

Оливер перевел взгляд на встревоженное лицо Шора и почувствовал горькое разочарование хищника, от которого ускользнула добыча. Боковым зрением он видел, как Энни ободряюще улыбается ему. Он чувствовал: она хочет, чтобы он поступил так, как ей кажется, он должен поступить.

В этот момент Оливер понял, что проиграл. По какой-то непонятной причине он не мог заставить себя продолжить свой план по разрушению Шора. По крайней мере не в присутствии Энни, светившейся такой безмятежной уверенностью в его благородстве.

Одно дело было расквитаться с Полом Шором – Оливер мог бы это сделать без малейшего колебания. Но расстраивать Энни – это было совсем другое.

– Забудем про Хэммонда, – пробормотал Оливер. – Забудем, черт возьми, обо всем этом. Шор не смог скрыть своего облегчения.

– Спасибо, Рейн. Если тебя это утешит, мне кажется, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Я перед тобой в долгу.

Шор остался безнаказанным, и было вполне вероятно, что семья Рейнов может скоро породниться с семьей Шоров. Оливер спросил себя, не потерял ли он рассудок, когда женился на Энни.

– Карсон и Вэлери – превосходная пара, – сказала Энни с радостью, бьющей по нервам Оливера. – Вы знаете, вся эта история напоминает мне о Ромео и Джульетте.