Текст книги "Нежный огонь любви"

Ему не хватало и еще очень многого. Зельда обладала способностью проводить с ним время и не требовать при этом, чтобы он ее развлекал. Она могла часами просиживать на своей койке, погрузившись в чтение, или с головой уходила в программирование, пока он занимался на тренажере или ковырялся в каком-нибудь приборе. Но он всегда ощущал ее присутствие, и ощущение это было неизменно приятным. Она стала ему настоящей спутницей, а не просто пассажиркой.

И к его нраву она тоже сумела приноровиться. Расчет знал, что не раз бывал с ней резок. Но она принимала это спокойно, не плакала и не дулась.

Но больше всего ему недоставало ее близости. Воспоминания о том, как он держал ее в объятиях, о ее сладкой и пылкой страсти преследовали его на всем

Протяжении полета от Ренессанса – и Расчет не сомневался в том, что так же они будут преследовать его на обратном пути. А еще ему не давали покоя тревожные мысли. Он обнаружил, что рисует ее такой, какой она станет у себя дома, на Клеменции, в окружении безмятежности и спокойствия, к которым она привыкла с самого раннего детства.

Однако внутренний голос говорил Расчету, что Зельда никогда не будет по-настоящему счастлива на Клеменции. Что бы там ни было, а она все-таки не голубка! Ее страстность, ее энергия и стойкость навсегда закроют для нее этот мир – еще более неотвратимо, чем отсутствие телепатических способностей.

Если Зельде не суждено узнать счастье на Клеменции, тогда он, Расчет, имеет право увезти ее с собой. Эта уверенность становилась в нем все сильнее, зародившись в тот день, когда он посадил ее на коммерческий корабль на Возлюбленную. Расчет решил, что имеет право забрать Зельду с Клеменции, потому что теперь она принадлежит ему. И всегда будет принадлежать. Если она еще этого не осознала, то ему придется заставить ее это понять.

Нетерпеливое желание поскорее отправиться обратно и заявить свои права на эту необыкновенную женщину заставило Расчета еще быстрее зашагать к помещениям космопорта. Чем быстрее он завершит все свои дела на ЧТД, тем лучше. Его ждет самое важное дело его жизни.

– Когда он прилетит за тобой, ты улетишь вместе с ним, Зельда? – спросила Талина Мирнодрево,

Нежно улыбаясь дочери, которая сидела напротив нее на белой каменной скамье.

Скамью вырезал талантливый мастер, сумевший превратить твердый материал в легкое, изящное произведение искусства. Она стоила немалых денег, но Талина и ее муж, Гарн, могли себе позволить подобные расходы. Сад, в котором стояла скамья, был еще более дорогостоящим. Его затеняли стройные деревья пала, принадлежавшие к уникальному виду, который был выведен на заказ.

Живописный пейзаж дополняли аккуратные клумбы с цветущими растениями, дававшими не только цветовые пятна, но и дивный аромат. Спокойствие и безмятежность.

– Если он прилетит за мной, я улечу вместе с ним. – Зельда завершила последний этап очень сложной церемонии, которая предшествовала дегустации эфировина, и протянула матери хрустальный бокал, наполненный золотистой жидкостью. Ее зеленые глаза встретились с ласковым взглядом матери. – Но даже если он за мной не прилетит, я все равно здесь не останусь.

Талина кивнула, спокойно принимая слова дочери:

– Знаю. Я всегда знала, что настанет день, когда ты уйдешь. Но не забывай: мы всегда будем ждать тебя.

– Я никогда не порву связи с моим домом. Хоть я и не настоящая голубка, но Путь стал моей частью.

– Это – часть любого человека, – заметила Талина.

Зельда грустно улыбнулась:

– Расчет когда-то сказал мне то же самое.

– Твой Расчет – человек очень чуткий.

– Иногда. А иногда он груб, заносчив и невыносим.

– Он – волк.

Талина грациозно взмахнула рукой. На ней был необычайно элегантный дневной наряд: платье кремового цвета, вышитое серебряным пухом. Посеребренные сединой волосы были уложены в такую же роскошную корону, как и у дочери. Зельда очень походила на мать, за исключением одного – лицо Талины выражало внутреннюю безмятежность, недоступную ее дочери.

– Я тоже волчица.

Талина всмотрелась в лицо дочери, которая так спокойно произнесла эти слова:

– Теперь тебе это нетрудно принять?

– Да.

– Тогда твои приключения на Ренессансе действительно тебе на пользу. Ты многому научилась.

– Я научилась принимать себя такой, какая я есть. Но самое странное в том, что даже если бы мне сейчас предложили сделать выбор, я не захотела бы стать голубкой. По-моему, я не смогла бы отказаться от того, что открыла в себе самой.

– Тогда ты будешь довольна своим будущим. Я рада за тебя, дочь моя. Очень рада. – Он отпила немного вина, а потом повернула свою изящную голову к мужу, который вышел в сад из своего кабинета. – А, Гарн! Ты не присоединишься к нам?

– С удовольствием.

Гарн подошел к ним и сел рядом с женой. Ясными голубыми глазами он рассматривал Зельду. На Гарне Оквисте было обычное дневное мужское одеяние: темно-коричневый хитон, перепоясанный ремнем, сплетенным из многоцветного пуха. На его благообразном лице с римским носом и высоким лбом отражалось то же чувство внутреннего умиротворения, что и у его жены.

Когда Гарн садился рядом с Талиной, Зельда ощутила, что между родителями произошел короткий мысленный разговор. Когда-то Зельда безумно завидовала этому. Когда-то такое общение заставляло ее чувствовать себя одинокой и обделенной. Но сегодня она заметила, что воспринимает этот телепатический контакт таким, каков он есть: как голубиное свойство, которое ей не присуще. Что ж: для нее открыты другие способы общения. Возможно, они не столь надежны, более открыты для риска, но работают они прекрасно. Теперь они ей нравятся. В них есть свои плюсы.

– О чем вы разговаривали? – спросил отец Зельды.

– О моем будущем, – с улыбкой ответила та. – Но, честно говоря, мне надо обсудить с тобой, отец, нечто более конкретное. Мне нужен совет из той области, в которой ты специализируешься.

– Из какой именно? – Гарн придирчиво попробовал вино.

Он специализировался на очень многих вещах, и некоторые из них сделали его богатым.

– Теоретические аспекты денежной системы.

– А я и не знал, что тебя интересует финансовая система.

– У меня никогда не было финансов, чтобы интересоваться этим вопросом. – Улыбка Зельды стала довольной.

– А теперь есть.

– Да, – согласилась она, – теперь есть. Я хочу их инвестировать, отец. Все пятьсот тысяч.

Ее отец размышлял по поводу состояния дочери с того момента, когда услышал о нем, так что теперь мог высказать свое мнение:

– Тот, кто вел переговоры о продаже ваших открытий, знал, что делает.

– Да. Но теперь моя очередь. Инвестировать деньги поручено мне. В краткосрочные и высокоприбыльные проекты.

Некоторое время Гарн обдумывал слова Зельды. Потом кивнул.

– Существуют молодые и активные разведывательные компании, которые кажутся весьма перспективными с этой точки зрения. Насколько я знаю, сейчас они ищут инвесторов. В частности, недавно ко мне обращались из одной такой компании, «Экселэкс». Она меня заинтересовала. Если хочешь, мы сегодня днем сможем сделать компьютерный запрос по этому поводу.

– Звучит просто идеально.

«Ну еще бы это не было идеально», – подумала про себя Зельда. На Клеменции практически все идеально. И впервые она поняла, почему никогда не чувствовала себя здесь по-настоящему непринужденно. Безмятежность и идеальность в больших количествах бывают ужасно скучны.

Расчет остановился на берегу Клеменции и обвел взглядом раскинувшиеся перед ним сады и гармоничные, прекрасные строения. Здесь не было уродливых или неуместных зданий, таких, которые были бы небрежно построены или просто плохо спроектированы. Мимо него проходили люди, облаченные в простые, но элегантные одеяния. Они неспешно ступали по широким, вымощенным каменными плитами дорожкам, пересекавшим сады во всех направлениях. Не слышно было шума бегунков или саней.

Позади небольшого, окруженного стеной города поднимались величественные пики гор. Перед воротами лежала тихая, защищенная со всех сторон лагуна, которую редко тревожили штормы. Здесь Джед нашел бы покой.

Расчет глубоко вздохнул, стараясь успокоиться, и напомнил себе, что этот остров, где так хорошо было бы его брату, совсем не подходит для Зельды. Он решительно направился к зданию архива, которое показал ему волк, охранявший городские ворота.

– Вы его сразу увидите. Огромное здание с куполом в центре университетских строений. – Волк посмотрел на Расчета с чуть насмешливым любопытством. – Собираетесь прослушать там какой-нибудь курс лекций?

– Нет, – ответил Расчет. – Мне просто надо тут кое-кого найти.

– Кого?

– Зельду Джунгли. Она работает в архиве. Он нетерпеливо дожидался, пока охранник связывался с домом Зельды.

– Я говорил с ее матерью. Отанна Джунгли вас ждет.

Охранник пригласил Расчета войти.

Навстречу попадались и другие не-голуби – видимо, студенты университета, – однако большинство прохожих были истинными голубями. Среди них Расчет казался себе огромным, неловким – чужим. Словно торла в саду. И не впервые за этот день его стали мучить сомнения. Он снова потерял уверенность в себе. Правильно ли он поступает? Зельда в этом на торлу не похожа. С ее грацией и умением держаться она будет здесь как дома.

Но недели одиночества сделали свое дело. Он понимал, что должен найти Зельду и увезти ее с собой. Пусть она может жить среди голубей, но в душе она по-прежнему будет его страстной и любящей волчицей, и если она забыла об этом в те недели, которые пробыла на Клеменции, он снова заставит ее об этом вспомнить. Ему нужно, чтобы она была рядом.

Расчет наконец отыскал архив. Казалось, что это огромное здание висит над землей. За его диазитовыми стенами находилось множество компьютеров, кабинетов для занятий и драгоценные переплетенные томики настоящих книг. Те обрывки знаний, которые пережили крушение корабля первопоселенцев, составляли основу архивов Клеменции. За прошедшие годы к ним прибавилось множество новой информации. Здесь находился научный центр всей системы Девятой Строфы.

Только войдя в здание, Расчет понял, насколько оно огромное. Без посторонней помощи ему Зельду не найти.

– Попробуйте зайти в отдел истории. Она много работает с материалами о первопоселенцах, – посоветовала ему служащая за столиком справочной. – Прямо, а потом налево.

Следуя ее указаниям, Расчет нашел комнату, которую отвели для хранения дневников и летописей первопоселенцев. Там он сразу же увидел Зельду. На ней было утреннее одеяние. Аккуратно причесанная голова склонилась над экраном компьютера. Она не замечала его. Расчет стоял и смотрел на нее, дожидаясь, чтобы неожиданная, мучительная волна желания немного схлынула и можно было взять себя в руки. Голуби небесные, до чего же он по ней соскучился! И что он, к дьяволу, будет делать, если она ничуть по нему не скучала?

В это мгновение Зельда подняла голову и увидела его:

– Расчет!

И в следующую секунду она уже летела к нему, и в глазах ее были только любовь и радость.

Она кинулась ему в объятия, и он поднял ее и закружил. Охвативший его восторг был почти невыносимо сильным. Расчет заметил, что весь дрожит.

– Я приехал похитить тебя из рая.

– Давно пора.

– Знаю. – Обхватив ее лицо ладонями, он крепко поцеловал ее в губы. – Я знаю.

Расчету долго не удавалось остаться с Зельдой наедине. Ее родители были любезны и радушны, сразу приняв его в семью. Расчет был очень этому рад. Когда он летел к Возлюбленной, одна мысль не давала ему покоя: как он сможет поладить с голубями – родителями его жены? Но Талина и Гарн устранили все возможные препятствия к установлению хороших отношений. Они не осуждали решения, которое приняла их дочь. А с Гарном Расчет даже нашел общий язык: они два часа обсуждали программу инвестиций, которую разработал для него отец Зельды.

После вечерней трапезы, во время которой Расчет чувствовал себя ужасно – он не знал всех нюансов застольного этикета, – Зельда пригласила его в сад. Он рад был скрыться от чужих глаз и наконец под сенью цветущего дерева смог заключить ее в свои объятия. В лунном свете глаза Зельды сияли. Расчету казалось, что он вот-вот в них утонет.

– Время от времени в эти недели меня охватывал страх, но сердцем я, наверное, знал, что ты будешь меня ждать, – признался он ей.

– Знаю. У меня тоже было немало трудных минут. Но почему-то я была уверена, что ты за мной прилетишь. – Положив голову ему на плечо, она улыбнулась. – Мы теперь всегда будем вместе. Когда мы улетаем?

– Как только сможем. Но сначала нам нужно кое-что сделать.

Зельда подняла голову:

– Например?

– Например, пожениться. – Он убрал ей за ухо выбившуюся из кос прядь. – Я люблю тебя, Зельда. Я хочу, чтобы наши узы были на всю жизнь.

– Я люблю тебя, Расчет.

– Знаю. – Он улыбнулся. – Я прочел это в твоих глазах, когда ты сегодня бросилась ко мне в объятия.

– Но это было в моих глаза и тогда, когда ты сажал меня на корабль, потому что тогда я тоже знала, что люблю тебя.

– Тогда я не мог трезво смотреть на вещи, – признался он.

– А теперь можешь? Ты уверен в своем решении, Расчет? Я не вынесу, если ты вдруг передумаешь.

– Зельда, я никогда не сомневался в себе. Я просто хотел повременить, чтобы ты могла разобраться в своих чувствах.

– Мы можем хоть весь вечер спорить о том, кто из нас кому не доверяет, но ведь теперь это уже не имеет значения. Ты прилетел – и я улечу с тобой.

– Да. – Его руки нежно скользнули на ее бедра, и он чуть заметно улыбнулся. – Совершенно точно. Иногда мы, волки, мечемся и дергаемся, пока не разберемся, что к чему, но уж когда мы наконец разберемся, то решение наше неизменно. Я никогда с тобой не расстанусь, Зельда.

Она ответила вызывающей улыбкой, но в глазах ее читалась любовь:

– Не давай поспешных обещаний. Ты же еще не знаешь моих требований.

– Ну, слушаю, – лениво протянул он.

– Должна тебя предупредить: оставив меня одну на эти недели, ты предоставил мне массу времени, чтобы сформулировать мои требования.

– И это было моей ошибкой.

– Угу. Ну, во-первых, я больше не согласна считаться простым членом экипажа «Окончательный Расчет». Я требую, чтобы мне был предоставлен статус полноправного партнера компании.

– А!

Она энергично кивнула:

– Вот тебе и «А!». И еще – я настаиваю на церемонии бракосочетания в соответствии с Высоким ритуалом. В ее полном виде.

Расчет застонал:

– Зачем?

– На счастье. Если хочешь, можем пропустить двухчасовой телепатический контакт в середине церемонии.

– Если учесть то, что ни невеста, ни жених не способны к телепатическому общению и будут просто умирать от скуки, полагаю, что это будет разумно, – согласился он.

– И последнее, по порядку, но не по важности. Я хочу иметь возможность освоить тонкости «Свободного рынка», не проиграв при этом все огнеберилловые гребни или изумрудопуховые тапочки, которые у меня найдутся. И даже не вздумай предлагать, чтобы я ставила настоящие деньги. Они инвестированы – так же, как и твои.

– Но ты же знаешь, что если не делать настоящих ставок, то игра теряет интерес.

– Пока я не дойду до такого уровня, когда смогу хоть иногда иметь шанс на выигрыш, нам придется удовлетвориться ставками, которые меня не разорят.

Расчет притянул ее к себе.

– Не сомневаюсь, – проговорил он у самых ее губ, – что мы сможем придумать для нас такие ставки, которые не имели бы никакого отношения к деньгам или огнеберилловым гребням. Не беспокойся. Я что-нибудь придумаю.

– Ты ужасно находчивый.

– Угу. И руки у меня умелые.

– Надо ли понимать так, – спросила Зельда, подставляя лицо его поцелуям, – что ты принимаешь мои брачные условия?

В лунном свете была видна его улыбка, очень мужская и волчья.

– Твои условия – это мелочь по сравнению с моими. Погоди решать, пока их не услышишь. Я намерен обсудить их с тобой во всех деталях.

– Не нужно, – успокоила она его. – Что бы это ни были за условия, я их принимаю.

– Прямо так?

– Конечно. Я тебе доверяю, Расчет.

Озорные искры в его глазах потухли, и там осталась одна только любовь.

– А я доверяю тебе, моя любимая, – до конца жизни и вселенной.

И он подтвердил свою клятву поцелуем.