Текст книги "Нежный огонь любви"

– Жучки, – жизнерадостно прокомментировала Дезма. – Если их собрать в одном месте, они обязательно начинают вонять. Мы стараемся по возможности наводить тут чистоту, но полностью от запаха избавиться невозможно. Понемногу привыкаешь.

– То же самое Расчет сказал про влажность.

Зельда осматривалась с огромным интересом. От одного конца лаборатории до другого тянулись длинные ряды клеток-садков, составленных из прозрачных граней. В некоторых случаях в качестве материала использовался закаленный диазит, как и на окнах лаборатории. Зельда задумалась над тем, как это характеризует их обитателей. Даже сквозь обычный диазит пробиться достаточно сложно.

– Кислота, – объяснила Дезма, приостанавливаясь у желтоватого диазитового куба и заглядывая внутрь. – Поэтому и приходится закаливать стенки. Некоторые из этих чудиков вырабатывают такую кислоту, которая растворяет обычный диазит и чистый силитрон.

– Расчет говорил, что на Ренессансе масса едких веществ. Он сказал, что это плохо для техники. – Зельда тоже заглянула в клетку. – А я тут ничего не вижу.

– Присмотрись повнимательнее. Вон на той ветке. Видишь глаза?

Да, Зельда действительно увидела глаза. Ахнув, она невольно сделала шаг назад и только потом вспомнила, что злобный взгляд заключен внутри прочной прозрачной клетки.

– Я никогда ничего похожего не видела! – выдохнула она, не в силах отвести взгляда. Глазки оказались жесткими блестящими ячеистыми конструкциями густо-янтарного цвета. Они смотрели на нее так, словно насекомое, которому они принадлежали, больше всего на свете хотело бы высосать из нее всю кровь. Огромные крылья, сложенные у него за спиной, были с виду нежнее кристалломховой ткани ее платья и испускали какое-то мрачное сияние. Длинные тонкие ножки были подогнуты для прыжка. Обнаружить это насекомое с первого взгляда было нелегко, так как его окраска сливалась с окружением. Существо оказалось неприятно крупным – почти с метр ростом.

– Славненький такой кровосос, правда? Получила его еще совсем малышом, – объявила Дезма. Зельда судорожно сглотнула.

– «Кровосос»– это его имя или образ жизни?

– И то и другое. Когда он голоден, то сосет кровь, – начала рассказывать Дезма. – А голоден он почти всегда. На Ренессансе никто не отказывается лишний раз пообедать. Ведь не знаешь, как скоро подвернется следующий случай поесть. Я сейчас занимаюсь эффектом фосфорисцирования крыльев. А мой муж работает над ядом, с помощью которого эта тварь убивает добычу. В его состав входит кислота, разъедающая все материалы, которые обычно используют для садков. – Она выпрямилась. – А вон там каменки. По сравнению с кровососом они довольно скучные, но и у них можно найти кое-что интересное. Я уже целый год регулярно обмениваюсь информацией о них с коллегой-голубем с Клеменции. Вскоре планируем издать совместную работу.

– Вы сотрудничаете с кем-то с Клеменции? – заинтересовалась Зельда.

– С отаном Зеленолюбом. Ты его знаешь? Зельда кивнула:

– Да. Он очень уважаемый преподаватель. Я слушала его курс по теории биоэкологии.

А еще Зельда была очень не по-голубиному в него влюблена. Оставалось только надеяться, что тогда ей удалось это скрыть. В шестнадцать лет такие вещи прятать было очень нелегко. Но к тому времени Зельда уже успела приобрести некоторый опыт в том, как сдерживать свои чувства: ведь ей приходилось это делать с самого детства. Она чуть ли не с пеленок усвоила, что сильные эмоции рассматривались голубями как нечто неестественное.

– Он мне очень помогает в моих исследованиях. В его распоряжении такие средства компьютерного моделирования, каких в Попытайся Опять просто нет. – Дезма наклонилась над садком, с любовью рассматривая насекомых с тонюсенькими талиями. – А до чего он хорош собой – просто неприлично! Я тут с ним как-то встречалась. Жаль. Такой темноволосый красавец – и голубь! А, ну я все равно женщина замужняя. – Она улыбнулась, своей гостье. – Продолжим экскурсию?

Полная любопытства, Зельда шла за Дезмой Кэди вдоль длинных рядов клетками, зачарованно рассматривая все новых и новых страшилищ. Некоторых насекомых она смутно помнила по учебникам, но большинство были незнакомыми – и удивительными. Одни ползали на безногих брюхах, другие висели в воздухе, терпеливо поджидая добычу, третьи прыгали на хрупких ножках, которые, если их оторвать, отрастали заново. Зельду рассматривали голодные блестящие глазки всех форм и оттенков, холодно оценивая ее статус в качестве возможного обеда. Ей было крайне непривычно находиться в фокусе такого количества недружелюбно изучающих взглядов.

Дезма и ее муж часто вели совместные исследования и пользовались одной и той же лабораторией. Их нанимателем была крупная исследовательская фирма, которая финансировала теоретические исследования, получая взамен права на все достижения, которые могли иметь практическое применение.

– Нашим последним результатом был очень интересный новый пестицид. Его сейчас испытывают на Возлюбленной. Не имеет отрицательного воздействия на окружающую среду и сельскохозяйственные продукты, но поразительно справляется со сверкач-ками.

– Я часто читала о них в романах и мемуарах первопоселенцев. В первые годы это был настоящий бич. Они полностью уничтожали посевы. С ними никак не могли справиться, да? Кажется, они все время мутируют, и приходится регулярно искать все новые и новые пестициды.

Дезма одобрительно улыбнулась тому, как Зельда прекрасно ориентируется в этом вопросе.

– Если все будет хорошо, то наша компания станет производителем нового действенного средства. Мы все заработаем на этом кругленькие суммы. – Дезма двинулась дальше. – А вот моя гордость. Вот на этих двух красавцах основывалась та моя монография о биолюминесценции.

Зельда посмотрела на двух существ за закаленным диазитом. Окраска у них была бледно-зеленая. По сравнению со своими колоритными соседями эти насекомые показались ей необычно скромными. Она перешла к садку под жадным взглядом огромных фасетчатых глаз. Длинное тело насекомого было прикрыто крыльями. Две задние пары ножек, видимо, должны были обеспечивать дальние прыжки.

– Они меньше, чем я ожидала, – заметила Зельда. – Особенно если учесть, какой вред они могут нанести. – Насекомовидные существа были примерно полметра высотой. – Но они же не светятся! В вашей монографии написано, что у них светится все – и тело, и крылья.

– Люминесценция работает избирательно. Они могут включать ее, когда захотят, и делают это только

Тогда, когда находят добычу. А охотятся они в темноте. Свечение используется для того, чтобы мгновенно парализовать жертву.

– О, действительно! – сказала Зельда. – Теперь я вспомнила. Они охотятся ночью. И глаза у них регистрируют не только движение, но и тепло?

– Совершенно верно. Смотри, устрою тебе бесплатную демонстрацию. – Пройдя по лаборатории, Дезма дотронулась до каких-то пластин на настенном пульте. Свет померк, окна были моментально закрыты автоматическими ставнями. При наступлении внезапной тишины громче зазвучали щелчки, звон и стрекотание различных обитателей садков.

Зельда ждала, чтобы глаза привыкли к темноте.

– Они все равно не светятся!

– Сделай еще шаг к клетке и веди себя как добыча.

Засмеявшись, Зельда приблизилась к садку:

– А как ведет себя добыча?

– Просто дыши. Надо подойти довольно близко: из-за диазита диапазон различия тепла у них уменьшается. Если дотронешься до клетки, то получишь настоящую реакцию.

Зельда немного подождала, глубоко дыша. Потом, так ничего и не увидев, она приложила палец к диази-товому садку. И совершенно неожиданно получила ответ. Оба богомола Ригор Мортис загорелись жестким сильным светом, их тела буквально засияли голубовато-белым, мертвенным огнем, ошеломляющим и пугающим. В ту же секунду она встретилась взглядом

Со сверкающими глазами, источавшими такую нечеловеческую ярость, что у Зельды замерло сердце. Она увидела, как с жестких жвал страшилищ закапал светящийся яд, как поднялись членистые передние лапы, нацеленные ей прямо в горло, – и тут богомолы прыгнули. Ужас приковал Зельду к месту. Каждая клеточка ее тела взывала к ней, умоляя бежать, но она не могла пошевелиться. Из судорожно открывшегося рта не вырвалось ни звука. Зельда совершенно точно знала, что сейчас станет пищей.

С негромким щелчком богомолы ударились о прозрачную стенку – но Зельда только спустя несколько секунд осознала, что от смерти ее защищала стенка из закаленного диазита. Она пыталась восстановить самообладание, но не могла забыть о том, что, не будь тут барьера из диазита, она сейчас уже была бы добычей богомолов. Она содрогнулась от ужаса.

В эту секунду снова зажегся свет. Богомолы снова приобрели свою неброскую бледно-зеленую окраску. Однако Зельде показалось, что у них раздраженный вид – из-за того, что их лишили добычи.

– Извини, – говорила тем временем Дезма, поспешно возвращаясь к Зельде. – Ты не очень испугалась? Внушительное зрелище, правда?

– Я знала, чего ожидать, и все равно, когда они включили свое сияние, я была совершенно ошеломлена. Я никогда ничего подобного не видела, Дезма. Это просто ужасает. – Зельда огромным усилием воли заставила себя немного успокоиться. – Они чувствуют тепло даже через диазит?

– Они просто потрясающе чувствительны к теплу. Но для того чтобы определить приблизительное местонахождение жертвы, они полагаются и на движения добычи. В целом у них необычайно тонкая система чувств, которая нужна им главным образом потому, что они нападают только в темноте.

– Просто удивительно!

– Мой муж обнаружил, что их яд может вызвать временный паралич даже у такого крупного существа, как человек. Богомол нападает, вводит яд, а потом отступает и ждет, пока жертва не потеряет способности двигаться. И тогда не спеша приступает к обеду. Паралич удивительно напоминает ригор мортис – трупное окоченение – и не проходит около часа. К этому моменту от жертвы, как правило, мало что остается.

– Могу себе представить, – сказала Зельда, пытаясь обсуждать вопрос с должной научной бесстрастностью. К сожалению, ее воображение слишком живо представило эту картину.

Дезма бросила на нее внимательный взгляд:

– Полевые работы бывают немного грубоватыми по сравнению с тем, что делается в славных чистеньких лабораториях Клеменции.

– Да уж, вы совершенно правы. Лаборатории Клеменции сосредоточиваются на компьютерном моделировании и тонких клеточных исследованиях. Я ни разу не видела в лабораториях живых животных.

– Волки вроде меня выполняют черновую работу, предоставляя голубям заниматься хитрыми выкладками и разработкой прикладных вопросов. Система работает хорошо. – Дезма ухмыльнулась, глядя на побледневшую Зельду. – Что мне всегда нужно после работы в этом гадюшнике – это выпить чего-нибудь покрепче. И похоже, дело уже к вечеру, так что пить не стыдно. Пошли, Зельда. Мужиков нет. Можем расслабиться.

Зельда подумала было, что ей следовало провести вечер в местных архивах за поиском подсказок. Но после двухнедельного перелета со вспыльчивым мужчиной и недавней яркой демонстрации местной фауны идея о выпивке представилась ей вдруг крайне привлекательной. Впервые ей показалось, что она может понять, почему волкам так нравятся алкогольные напитки.

– Я только переоденусь в вечернее платье, – сказала она.

Спустя час – и большую кружку эля «Роза Ренессанса»– Зельда вдруг почувствовала, что находится в самом прекрасном расположении духа. Оказалось, что к густому терпкому элю очень быстро привыкаешь.

– Несмотря на то что в таверне было ужасно людно, шумно и порядком душно, ей тут очень понравилось. Было и кое-что еще, из-за чего она могла бы не получить удовольствия от отдыха в таверне. Когда она только вошла в зал вместе с Дезмой, то вызвала немалый – и почти нескрываемый – интерес. Сначала это ее сильно смущало.

– У нас на Ренессансе голуби бывают редко. И когда прилетают, то общаются в основном между собой.

– Но я же не голубка, – начала объяснять Зельда. Это признание всегда было для нее очень болезненным.

– На первый взгляд тебя от голубки не отличишь. Не волнуйся, они быстро потеряют к тебе интерес.

Одной этой фразой Дезма расправилась со многие ством облаченных в мундиры, летные костюмы и лабораторные комбинезоны мужчин, которые сидели и полулежали на стульях в продымленной комнате. Кондиционеры не только не справлялись с жарой, но даже плохо отфильтровывали воздух!

Но к тому моменту, как Зельда выпила свою первую кружку эля, она перестала обращать внимание на подобные мелочи. Когда Дезма вернулась от стойки с новой кружкой, которую она налила для себя, Зельда поспешно возобновила разговор:

– Так, значит, вы не сомневаетесь, что жизнь на Ренессансе указывает на тот же генетический и эволюционный фон, что и на Возлюбленной?

– До уверенности нам все еще очень далеко, но пока мы не нашли никаких фактов, которые опровергали бы малтановскую теорию относительно того, что виды, населяющие Ренессанс, развились из тех же генетических источников, что и виды Возлюбленной.

– Что означает, что призраки должны были появиться либо здесь, либо на Возлюбленной, а потом колонизировать соседнюю планету, прихватив с собой свою флору и фауну.

– Это кажется убедительным, – согласилась Дезма. – По тем немногим записям, которые сохранились после крушения корабля первопоселенцев, мы знаем, что по статистике возникновение жизни во Вселенной – дело редкое. Вероятность того, чтобы она независимо развилась сразу на двух планетах одной системы, крайне мала. А вероятность того, что эта

Жизнь к тому же окажется сходной, просто микроскопическая!

– Но существа, которых вы показали мне в лаборатории, так непохожи на распространенные формы жизни Возлюбленной! Трудно поверить в то, что между ними есть родство. Здесь, на Ренессансе, все такое агрессивное!

– Ну не чудесная ли это штука – приспосабливание? – жизнерадостно заметила Дезма. – И можешь мне поверить: здесь, на Ренессансе, либо приспосабливаются – либо погибают. Тут есть победители и побежденные – но между этими двумя полюсами нет ничего.

Зельда взглянула на шумных посетителей:

– Интересно, а какое место занимают тут люди?

– Мы тоже приспосабливаемся. Некоторые районы мы даже покоряем и начинаем использовать. Но это положение готово измениться в любую минуту. Мы можем наткнуться здесь, на Ренессансе, на такое, что сбросит нас с планеты с той же легкостью, с какой торла смахивает с себя клопика-мельтешилу. Мы тут еще и по поверхности толком не прошлись.

– Кажется не правильным говорить об использовании и покорении, – задумчиво произнесла Зельда. – Это нетронутый, первозданный мир. В нем есть своя гармония. Возможно, более результативным подходом к обживанию планеты было бы коренное изменение философской основы. Нам следовало бы искать основные единства и стараться к ним приспособиться.

– Вот слова настоящей голубки! – рассмеялась Дезма. – Проблема заключается в том, что природа имеет привычку изменять правила игры – и без всяких предупреждений. Природа не статична, поэтому сомневаюсь, можно ли находиться с нею в полной гармонии. Вспомни сверкачек. Что бы мы ни придумывали, они себе спокойненько мутируют и мутируют…

– Прекрасный пример того, что я хотела сказать, – перебила Зельда. Она обожала интеллектуальные поединки. И оказалось, что за кружкой эля они идут лучше. – Сверкачки мутируют, пытаясь восстановить основополагающее единство, которое люди разрушили с помощью своих пестицидов.

– Чепуха. Мутация происходит как приспосабливание при попытке вести дальнейшее использование и покорение. Если бы у сверкачек были мозги и голосовые связки, они бы сказали тебе, что им наплевать на единство и гармонию. Они стремятся захватить как можно больший кусок мира. Как и все, что является жизнеспособным.

– Но с философской точки зрения такой подход приводит к постоянному состоянию дисбаланса и даже войны между различными формами жизни. Это – разрушительная теория, которая порождает разрушительную методологию исследований.

– Может быть, именно поэтому голуби так редко бывают на Ренессансе. Они не вполне одобряют то, как мы покоряем эту планету. Принципы разведки с помощью специальной техники не совпадают с принципами Килнианских законов. Голуби с Клеменции жаждут

Новых знаний, но методы их получения иногда входят в противоречие с их воззрениями.

– Наверное, ты права, – смущенно согласилась Зельда.

– Можешь смело поклясться «Книгой ритуалов», что это действительно так. Зельда улыбнулась:

– Вы ее изучали?

– Пришлось – очень давно. – Дезма негромко рассмеялась. – Мой муж Фенс и я сочетались браком по полной церемонии брачного обряда Высокого голубиного ритуала. Ну… почти полной. Мы все-таки пропустили два часа медитации и телепатического общения, которые приходятся на самую середину. Во время медитации гости умерли бы со скуки, да и телепатов среди присутствующих не было.

– Это прекрасный обряд, – тихо проговорила Зельда. Она знала, что много не-голубей используют его для того, чтобы свадьба была торжественной и ' красивой.

– Говорят, что такое начало совместной жизни приносит удачу. Кажется, у нас так и получилось. Я до сих поро замужем за этим типом, хотя иногда от него сплошная головная боль.

– Удача? Никакого отношения к удаче Высокий ритуал не имеет! Речь идет о философии и сосредоточении всех своих мыслей и стремлений, а не об удаче.

Дезма ухмыльнулась:

– Вот тебе еще пример приспособления. Волки используют эту церемонию отчасти именно потому, что верят, будто она приносит удачу.

– Это ужасно неверное истолкование главного смысла всей церемонии! – запротестовала Зельда.

В ответ Дезма что-то промычала, но было видно, что она уже не слышала последних слов своей собеседницы. Подозрительно сощурив глаза, она наблюдала за мужчиной, который направлялся к их столику.

– Кстати, о неголубиных принципах, – пробормотала она. – Расчет тебе когда-нибудь говорил о том, что у него был партнер?

– Вы имеете в виду его брата?

– Нет. Человека по имени Гонщик.

Зельда сморщила лоб и посмотрела туда, где мужчина в серо-зеленом летном костюме пробирался между столиками.

– Расчет как-то упомянул, что партнерство было расторгнуто некоторое время назад. Он почти ничего не говорил ни о партнерстве, ни о том человеке.

– Удивляться не приходится. Оба ненавидят друг друга. – Дезма заговорщически подалась вперед. – Сделай одолжение. Если Расчет вдруг начнет тебя расспрашивать, что ты делала или с кем познакомилась сегодня вечером, не упоминай о Гонщике.

Зельда нахмурилась:

– Вы хотите, чтобы я ему солгала?

– Вот именно. И ты это сделаешь, если хоть немного заинтересована в том, чтобы сохранить во Вселенной хоть какое-то подобие гармонии и спокойствия. – В эту минуту незнакомец остановился у их столика, и Дезма замолчала, неестественно улыбаясь. – Привет, Гонщик. Не знала, что ты в порту.

– Жизнь, – сказал Корд Гонщик, разглядывая Зельду, – полна неожиданностей!

Расчет ступил на упругую мембрану, служившую покрытием всех улиц Попытайся Опять. Позади него.зашипели экраны защиты от насекомых и звучно защелкнулась дверь здания, в котором раньше располагалась контора «Экселэкс». Расчет пожалел, что местный представитель «Экселэкс» не какой-нибудь жучок. Было бы очень приятно наблюдать, как его поджарят электронные импульсы экрана. Черти бы побрали Закала и его сверхмобильную корпорацию!

Расчет старался держаться ближе к стенам, хотя вряд ли стоило бы опасаться проносящихся мимо бегунков и саней. Попытайся Опять был настолько мал, что транспортом в нем почти никто не пользовался: большинство предпочитали ходить пешком.

Над его головой в ночном небе гордо плыли две луны планеты, Борджиа и Медичи. Эти имена пережили крушение корабля первопоселенцев, но теперь, спустя двести лет, уже никто не знал, что именно они означали. Исследования указывали, что они имеют какую-то связь с названием «Ренессанс», так что их закрепили за спутниками планеты. Джунгли по другую сторону триатоновых стен непрерывно гудели. Направляясь к дому Дезмы, Расчет рассеянно отмахивался от назойливых насекомых, которым каким-то образом удалось миновать защитные экраны. Его мысли были заняты тем, как сказать Зельде, что планы изменились.

Она не придет в восторг. Она рассчитывала на то, что сможет провести в Попытайся Опять по крайней мере пять дней. Этого времени ей хватило бы, чтобы поработать в местных архивах и выслушать все сказки первопроходцев. Она огорчится, когда услышит, что послезавтра они уезжают.

«Ну, тут уж ничего не поделаешь», – еще раз повторил себе Расчет. Это ведь сама Зельда настояла на том, чтобы они заключили контракт – и теперь она стала членом экипажа его корабля. Ей просто придется привыкнуть к непредсказуемым изменениям в расписании почтового корабля.

Он повернул за угол и пошел по улице, на которой располагалось большинство магазинов и таверн Попытайся Опять. Отдаленный гул джунглей был знакомым звуком, на который он привычно не обращал внимания. Проработав год премиальником, он научился инстинктивно понимать Ренессанс. Человек или начинал нутром чувствовать опасности – или погибал. Компании платили бешеные премиальные не за обычный механический труд. Премии компенсировали риск – а риск на Ренессансе обычно касался вопросов жизни или смерти.

– Эй, Расчет! – окликнул его мужчина, вышедший из ближайшей таверны. – Это ты только что прилетел с голубкой на буксире?

Расчет остановился.

– Привет, Ловкач. Ты как всегда все знаешь. Можно подумать, ты сам телепат – всегда в курсе всех новостей. Откуда ты узнал про Зельду?

Ловкач рассмеялся, ничуть не обидевшись. Они с Тэйгом Расчетом давно знали друг друга.

– На этот раз обошлось без телепатии. Полчаса назад видел ее с Дезмой Кэди. Они в «Кровососе».

Он кивнул в сторону таверны, расположенной чуть дальше по улице.

Расчет выругался.

– Дезма привела ее туда?!

– Ну, в этом городе выбор не так уж велик, – заметил Ловкач. Он дружелюбно смотрел на Расчета, остановившегося в полутени. – Расстраиваться не из-за чего. Я бы сказал, что им там весело.

– Кто бы подумал, что девушка, воспитанная на Клеменции, пристрастится к заведениям вроде «Кровососа», а? Вкус у леди явно портится. – Вздохнув, Расчет решительно двинулся к таверне. – Увидимся, Ловкач. – Угу.

Ловкач кивнул, но Расчет уже не смотрел на него: он шагал к «Кровососу». Ловкач хохотнул и решил, что, пожалуй, не прочь еще выпить. Он повернул к таверне. Наверняка там окажется кто-то, кому будет интересно услышать о Расчете и маленькой голубке. А присутствие Корда Гонщика – дополнительная изюминка. Жаль, что он не успел сказать Расчету о Гонщике. Ну, ничего. Они скоро столкнутся. Судя по слухам, маленькую голубку Гонщик уже нашел.

Дезма наблюдала за тем, как Гонщик завязывает разговор с Зельдой. Помешать этому было трудно – разве только устроить сцену и утащить девушку из таверны. Но любая уроженка Клеменции, пусть даже не-голубка, сочла бы такое настоящим унижением.

Если судить по внешности, то в Гонщике ничего плохого не было. Он был вполне прилично воспитан, особенно по сравнению с большей частью жителей Попытайся Опять. Лицо у него было открытым, энергичным и достаточно привлекательным. Гонщик был высок и хорошо сложен, рыжеволос и голубоглаз, а россыпь веснушек на носу казалась обезоруживающе симпатичной. Свой защитный летный костюм, плотно облегавший фигуру, и сапоги он носил с некоторым щегольством, которое многие женщины находили весьма привлекательным. Корд Гонщик, скорее всего ровесник своего бывшего напарника, в качестве пилота-почтальона преуспевал. И образован он был гораздо лучше, чем большинство почтальонов – а Дезма уже успела почувствовать, что Зельду ум и образованность привлекали в мужчинах гораздо сильнее, чем внешность. Видимо, дело в ее голубином воспитании, решила она про себя.

Единственной непривлекательной чертой Гонщика была ненависть, вскипавшая в нем при каждой встрече с Расчетом. Эту ненависть он не мог скрыть. Никто, даже такой профессиональный сплетник, как Джордж Ловкач, не знал, почему три года назад партнерство этих двух людей распалось, но в чем бы ни заключалась причина, она, несомненно, была очень серьезной, раз оставила столь глубокий след. Все только изумлялись, как за эти годы один из них не позаботился, чтобы

Другой попал в какую-нибудь катастрофу, желательно со смертельным исходом. Возможно, им удавалось предотвратить такой поворот событий, тщательно избегая встреч друг с другом.

Зельда настороженно отвечала на жизнерадостные вопросы Гонщика. Прячась за церемонной вежливостью, она пыталась оценить своего собеседника. Если Расчет настолько сильно его не любит, то этому должна быть какая-то причина. Однако вскоре Зельде начало казаться, что Дезма ошиблась в своей характеристике их отношений. Как Зельда ни старалась, ей не удавалось подметить в Корде Гонщике ничего особо несимпатичного или неестественного. Он казался достаточно приятным собеседником.

– Сколько вы намерены пробыть здесь, на Ренессансе? – вежливо поинтересовалась она.

– Скоро улечу. У меня почта на ЧТД. А что, у вас действительно контракт с Расчетом?

– Да-А можно спросить, что именно вы для него делаете? То есть я хочу сказать, у меня корабль такого же размера и класса, что и «Окончательный Расчет», и, честно говоря, работы в нем только на одного человека.

Дезма холодно проговорила:

– Суть ее работы на корабле тебя никоим образом не касается, Гонщик. Тот пожал плечами:

– Мне просто любопытно.

– Ничего страшного, – быстро вмешалась Зельда, ощутив напряженность Дезмы. – Я составляю для него программу. А взамен получаю бесплатный проезд.

– А, понятно, – небрежно бросил Гонщик. – Деловое соглашение.

– Вот именно.

Дезма попыталась закончить разговор:

– Зельда, уже довольно поздно. Наверное, нам

Пора идти домой.

– Вы остановились у Дезмы? – спросил Гонщик, не обращая внимания на старшую собеседницу. Зельда с улыбкой кивнула:

– Да. Она была настолько любезна. Я проживу у нее несколько дней, пока Расчет будет искать почту и заключать контракты.

– Наша Дезма очень мила, – любезно заметил

Гонщик.

– Наша Дезма, – мрачно объявила та, глядя Гонщику через плечо, – похоже, совершила свою самую большую ошибку в этом сезоне. – Она беспомощно улыбнулась. – Привет, Расчет. Мы с Зельдой как раз собирались уходить.

– Знаю. – Расчет остановился у столика, глядя сверху вниз на Зельду. На Гонщика он даже не взглянул. – Я провожу вас домой. Пошли.

Он взял Зельду под локоть и бесцеремонно заставил встать.

– Расчет, пожалуйста!

Зельду возмутила его невоспитанность.

– Полегче, Расчет, – холодно сказал Гонщик, вставая со стула. – Может, леди еще не хотела уходить.

Дезма встревоженно поднялась на ноги, поспешно расплатилась с помощью кредитной карточки.

– Леди работает на меня, – ответил Расчет, по-прежнему не удостаивая Гонщика взглядом. – А я говорю, что она хочет уйти. Так, Зельда?

– Нет нужды так торопиться, – прошипела Зельда, чувствуя, как его пальцы сжимают ей руку. – И вообще, что вы здесь делаете? Я считала, что вы ночуете на корабле.

– Я пришел предупредить тебя, что у нас изменились планы. Объясню на улице. – Он быстро взглянул на Дезму:

– Ты идешь?

– Иду. – Дезма с трудом подавила стон, видя на лице Зельды глубокое смущение. – Тебе бы следовало действовать помягче, Тэйг.

– А тебе следовало быть немного осмотрительнее, Дезма.

– Расчет! – Теперь Зельда была уже не просто смущена. Она была в ярости. – Это же хозяйка дома, в котором я – гостья. Не смейте разговаривать с ней в таком тоне!

– Забудь, – посоветовала Дезма. – Мне случалось слышать вещи похлестче. Пошли.

Гонщик шагнул к Зельде. В его зеленовато-голубых глазах читалась озабоченность.

– Вы уверены, что хотите с ним идти, Зельда? Даже если у вас с ним контракт, это еще не значит, что он имеет право вот так вами распоряжаться.

– Не лезь, Гонщик.

Расчет наконец снизошел до того, чтобы посмотреть в его сторону. Во взгляде его читалось предостережение – и что-то еще, очень похожее на презрение.

– Если леди захочет получить от меня помощь, то я готов ее предоставить.

На презрение Гонщик ответил вспышкой враждебности.

Зельда мгновенно поняла, что спор идет вовсе не о ней. Она послужила всего лишь поводом. Двое волков словно кружили, настороженно следуя друг за другом, ища повод к драке и слабое место противника. Это надо было немедленно прекратить! Зельда нерешительно улыбнулась:

– Все в порядке, Гонщик. Мне действительно пора идти. Было очень приятно с вами поговорить. Может, мы еще с вами встретимся.

– Обязательно встретимся, – подчеркнул Гонщик. – В любое время, когда вы пожелаете.

– Не очень-то рассчитывай, – посоветовал ему Расчет и зашагал прочь, таща за собой Зельду. Дезма последовала за ними, не сказав больше ни слова.

Зельда дождалась, чтобы они оказались на улице, и только тут дала волю своему гневу. Она буквально набросилась на Расчета:

– Я еще никогда в жизни не чувствовала себя настолько неловко, Тэйг Расчет! У вас манеры хуже, чем у торлы! Вам должно быть стыдно. А если вам и не стыдно, то только потому, что вы совершенно бесчувственный. Вам нет оправданий!

– А они мне и не нужны. Я твой начальник, разве ты забыла? И даю тебе прямой приказ. Никаких дел с Гонщиком. Понятно?

– Такой нелепый приказ нужно как-то объяснить.

– Пока ты работаешь по контракту, я не обязан давать тебе какие-то разъяснения. Хочешь прямо сейчас разорвать наш контракт? Твое право.

. – Полегче, Расчет, – негромко посоветовала Дезма.

Но Зельда не собиралась отступать. Гнев, на который она прежде считала себя неспособной, буквально бурлил в ее груди. Может быть, ее вспыльчивость была напрямую связана с жарким и влажным воздухом планеты?

– Не смейте мне угрожать, Расчет. Я требую, чтобы вы извинились за то, что устроили в таверне!

– И не подумаю. Решай, Зельда. Контракт остается в силе или нет?

– Вам так легко от меня не избавиться! Я не позволю вам заставить меня разорвать наш контракт под предлогом глупого спора.

– Прекрасно. Значит, ты выполнишь приказ. Дезма снова попробовала замять дело, спросила:

– А почему ты вообще решил за нами зайти, Расчет?

Они как раз подходили к восьмиугольному дому семейства Кэди. Расчет возмущенно посмотрел сначала на Дезму, потом снова на Зельду – и той показалось, что он секунду помедлил, и только потом сообщил свою неприятную новость.

– Контора «Экселэкс» перенесена в полевой лагерь выше по течению. Они требуют, чтобы я доставил

Датчики туда. Я уже все приготовил. Мы выезжаем послезавтра. Я договорился с проводником, который везет в лагерь припасы.

Зельда заморгала, осознав, что стоит за этим известием.