Текст книги "Дневники герцогини"

Глава 37

Шарлотта годами грезила о свадьбе. Она до последней детали описала ее в своем старом дневнике. И когда у нее будет свободная минута, опишет реальные события этого дня в новом, который подарил ей Гидеон вместе с серебряной чернильницей и тяжелым кольцом с сапфирами и бриллиантами. Он сказал, что эти камни напоминают ему цвет ее глаз и звездный свет в их глубинах. Первая страница дневника будет отмечена одной из красных роз, которые он прислал ей перед отъездом в церковь.

Мечта стала реальностью. Клятвы произнесены, новоиспеченные муж и жена были слишком переполнены чувствами и могли лишь улыбаться. Шарлотту обнимали, поздравляли друзья и родственники. Она искала в толпе Гидеона, их глаза встретились. Им не нужны были слова.

В этот вечер в бульварной газете появилась заметка, сообщавшая о том, что в особняк маркиза Седжкрофта пробрался таинственный визитер. Свидетелей преступления нет, хотя случайный прохожий заметил у ворот какого-то подозрительного молодого человека со свертком в руках. Лондон взбудоражили предположения о содержимом свертка.

Но подробности о свадьбе, избранном обществе гостей, перечень подарков скоро затмили эту сплетню. Ее семя было брошено на ветер и не проросло.

Дом затих, когда Гидеон привел Шарлотту в спальню и освободил от завязок и шнуровок свадебного платья.

– Озорной наряд, – одобрительно проворчал он. – И почти неприлично поднимает твою прелестную грудь. Я даже соски вижу.

Шарлотта, вспыхнув, смотрела мимо него.

– Я знала, что не следует его надевать.

– Еще как следовало. – Гидеон наклонился лизнуть розовый пик, выступавший над краем корсажа. – Но оно действительно дает тебе преимущество, и я не могу позволить, чтобы это продолжалось.

Он долго целовал и ласкал ее, открывая секреты ее тела с той же легкостью, как открыл ее сердце. У нее перехватывало дыхание в ожидании предстоящего. Ее бы не оторвали от Гидеона, даже если бы дом был охвачен огнем. Глубоко внутри пульсировало желание, влажный жар собирался между ее бедрами.

Он не касался ее там, но Шарлотта знала, что с его стороны это умышленный акт соблазна… который достигнет цели прежде, чем она сможет принять ответные меры.

– Придет и твоя очередь, – сказала она.

Гидеон улыбнулся, чувственное знание в его глазах склонило ее выполнить свою угрозу.

– Но пока верх за мной.

Шарлотта потянулась и обвила руками его шею.

– Правда?

Шарлотта поцеловала его прежде, чем он смог ответить. Ее язык касался его языка в игривом приглашении. Она выгибалась, предлагая себя, и Гидеон брал, жаждущий и требующий.

Его дыхание участилось. Он целовал ее плечо, грудь, скользнул руками по спине, стянул с постели и поднял на ноги. Они стояли лицом к лицу, навечно связанные клятвой и тайнами сердца.

– Я хочу тебя на полу.

Шарлотта приоткрыла губы, припухшие и соблазнительные. Гидеон потянул ее вниз.

– И на коленях.

Он медленно отвел ее рассыпавшиеся локоны, которые прятали ее грудь от его жадного взгляда.

– Сейчас, Шарлотта.

Зачарованный, Гидеон ждал, когда Шарлотта подчинится. Уголки ее губ приподнялись в улыбке. Он опустился позади нее и сжал ягодицы, поднимая ее в соблазнительную позу.

Кончиками пальцев он провел линию от ее затылка до поясницы. Ее кожа напоминала влажный шелк.

– Я вижу нас в зеркале, – сказал он. – Подними голову. Посмотри на себя.

Шарлотта встретилась с ним взглядом. Свет ламп подчеркивал образ раскованной женщины, отражавшейся в зеркале. Спутавшиеся волосы обрамляли лицо, упали на плечи и руки.

Гидеон прижал к ее бедрам налившееся мужское естество. У нее вырвался слабый вздох. Она, словно загипнотизированная, смотрела на мужчину и женщину в зеркале.

– Какая ты распутная, герцогиня, – сказал он. – Кто-нибудь еще знает, что ты можешь быть такой озорной?

– Это секрет.

– Тогда я не буду рассказывать.

Он почувствовал, как напряглось ее тело, когда набухшая головка его копья двинулась между ее бедрами, чтобы проникнуть в складки лона.

Не сразу. Не в первый ее раз. Гидеон выбрал размеренный ритм, с каждым движением продвигаясь чуть глубже и отступая. Слишком поздно он сообразил, что угодил в ловушку собственной изобретательности. Дразнящие удары наслаждения столько раз доводили его до крайности, что он начал полагаться только на инстинкт, уступая открытому чувству. Он услышал низкий, гортанный стон Шарлотты. «Французские письма» не нужны. Это его жена.

– Шарлотта, прости…

Жилы на его шее напряглись от усилий, которые он прилагал, чтобы не погрузиться в ее влажное тепло одним ударом. Глубже. Медленнее. Его руки сжимали ее бедра, когда ее тело принимало, вбирало всю его длину.

– Гидеон, – прошептала Шарлотта, и он снова взглянул в овальное зеркало, сраженный откровенной красотой ее подчинения. – Огонь с огнем.

Он оторвал зачарованный взгляд от зеркала.

– И плоть с плотью. Я запомню этот момент навсегда, – произнес он. – Позволь мне сделать это незабываемым для тебя. – Гидеон замер, и не успела Шарлотта вздохнуть, как он двинулся в нее с силой, которая разрушила ее последнюю защиту, заполнил ее до предела и сделал наконец своей.

Одри развлекала графа с предыдущего вечера – привилегия, гарантированная лишь одному из ее бывших любовников. Она проснулась раньше, чем он, после полудня и с облегчением увидела сквозь шторы безоблачное голубое небо.

Даже погода милостива к Боскаслам, подумала она, снова задремав. Она могла бы получить приглашение, если бы хотела присутствовать на свадьбе. Одри этого не сделала. Она слишком связана с женщиной, которую герцог едва не сделал своей любовницей.

Его невесте не нужны напоминания о его грехах. Эта мысль напомнила самой Одри, что ее Немезида не появлялся три дня. Возможно, она снова свободна от него.

Какой смысл затевать реванш, если другая сторона отказывается участвовать? Когда наступил вечер, Одри поднялась с кровати, стараясь не смотреть на графа, который распростерся на простынях во всей красоте своей наготы.

Надев серо-зеленое платье, она взглянула в зеркало. Оттуда на нее смотрела незнакомая женщина.

Граф перевернулся на живот. Взглянув на него, Одри быстро выскользнула в смежную гостиную. Сэр Дэниел изучал картину с изображением Венеры, висевшую над розовым мраморным камином, в котором тлели угли.

– Миссис Уотсон, – сказал он, повернувшись к ней. – Надеюсь, мой визит не помешал.

Она сопротивлялась желанию одернуть платье и жалела, что не расчесала волосы.

– Как вы здесь оказались? Я велела никого не принимать.

– У меня отличная память. – Его чисто выбритые щеки дрогнули от улыбки. – Вы не помните, что водили меня по тайным коридорам этого дома?

– Нет. Не помню.

Он оглядел комнату, словно у него не было времени обследовать ее. Его взгляд прошелся от китайской вазы на буфете к графину с бренди на черном шкафчике. Потом остановился на шляпе в угловом кресле.

Сэр Дэниел посмотрел ей в лицо.

Одри хотелось выцарапать ему глаза, колотить его по лицу и груди, почувствовать, как его руки сомкнутся вокруг нее. Но однажды она совершила ошибку, показав, что любит его.

– Я не сообразил, что у вас компания.

Она сжала губы.

– У вас была причина прийти сюда?

– Да, – улыбнулся он. – Мне сообщили, что дневник мисс Боскасл снова у нее.

– Она герцогиня Уинфилд. Она ведь сегодня утром вышла замуж?

В спальне кувшин звякнул об умывальный таз. Сэр Дэниел смотрел на дверь в смежную комнату с нескрываемым презрением.

– Приятного вам вечера, мэм. – Он повернулся, чтобы уйти, прежде чем Одри остановила его. – Передайте графу мои наилучшие пожелания.

* * *

Милли кружилась по комнате в новом платье.

– Ты правда не украл его, Ник?

– Нет, – резко ответил он, приступ мрачного настроения снова овладел им. – Не вертись так. У меня голова раскалывается.

– Это все джин. Мне действительно не нужно работать одной на углу?

– Сколько раз повторять? Сначала я одобрю твоего клиента, а потом один из мальчишек будет стоять на страже на случай, если дела пойдут плохо.

Услышав в проходе грохот, он поднял глаза. Это был всего лишь Холлис, олух, который голову от задницы не отличал.

– С чего это ты вломился сюда, как конница, хотел бы я знать?

– Милли, – присвистнул Холлис сквозь дыру в передних зубах. – Я хочу что-нибудь из этого, пожалуйста.

– Скажи это еще раз, и я тебе глаза выколю, – она подняла руку, – этим гребнем.

Холлис привалился к стене.

– Отлично. Я хочу что-нибудь из этого, пожалуйста.

– Убирайся отсюда. – Ник сунул руку под подушку за оружием.

Холлис фыркнул.

– На причалах только что приготовили товар к отгрузке.

– Да? – Ник сел.

Милли повернулась, в ее глазах блестели слезы.

– Ты обещал, что мы сегодня вечером пойдем в Вокс-холл. – Она швырнула гребень на кровать.

– Прости, Милли, – произнес Холлис. – Это бизнес.

– Не стой здесь с постной миной, – передернула плечами Милли. – Помоги мне выбраться из этого дурацкого платья. Оно как саван.

Холлис сглотнул, и она повернулась к нему спиной. Его огромная лапища дрогнула, прежде чем он сказал:

– Я отведу тебя в Воксхолл, Милли. И мы там поедим.

– Кого ты ограбил? – поинтересовалась она.

– Никого. Я получил работу на причалах. Вот как ребята узнают о погрузке.

Она медленно повернулась.

– Ты кретин. Думаешь, тебя оставят на причалах, когда поймут, чем ты занимаешься?

– Найдется и другая работа, где нужен человек с мускулами.

– Эй, вы, хватит болтать. – Ник натягивал брюки на голое тело.

– Ты пойдешь со мной или нет? – обратился Холлис к Милли.

Ник сунул пистолет за пояс и нож в сапог.

– Идем.

Ник стал прежним.

Он никогда не изменится.

Он позволил себе проблеск другого мира, но теперь ему нужен свежий глоток опасности. Не было темных проулков, дорожек и закоулков, ведущих к нелегальным игорным домам, которых он не знал. И помогай Бог тому, кто станет ему перечить. Или женщине, которая надеялась связать его по рукам и ногам на всю жизнь ребенком, который мог быть не от него.

Он вернулся. Скоро он начнет забывать, как выглядит Шарлотта Боскасл, это лишь вопрос времени.

Глава 38

На следующее утро после свадьбы Шарлотта просыпалась постепенно. Тело сопротивлялось. Она чувствовала тепло и непривычную саднящую боль в интимных местах. Воспоминания нахлынули на нее, Гидеон занимался с ней любовью до тех пор, пока оба не почувствовали, что уже не в состоянии двигаться. Его темный силуэт то и дело нависал над ней. Гидеон выпустил на свободу желания, которые удовлетворял едва ли не прежде, чем она сама их осознавала.

Шарлотта придвинулась ближе и прислушивалась к его дыханию. Соски ее нагой груди прижались к его лопаткам. Он проснется, если она тронет его?

Он хотел ее неустанно, и она любила его, отдавшись страсти, распутная Шарлотта, которая не так давно признавалась в своей страсти к нему на словах. Теперь она не жалела, что написала их. И не жалела о том, какую роль сыграла Харриет в том, чтобы грешные мечты стали реальностью.

Открылась дверь. В комнату заглянула маленькая девочка.

– Просыпайтесь, – сказала она. – Я здесь.

Шарлотта ахнула.

– Проснись, Гидеон, – прошептала она.

– Я целую вечность ждала, чтобы встретиться с вами, – продолжал голосок. – Наша карета сломалась. Потом кучер поехал не по той дороге, мы заблудились и пропустили свадьбу. Пожалуйста, вставайте, или я стащу с кровати все покрывала, и тогда вы очень рассердитесь и смутитесь.

Гидеон, заворчав, поднял голову…

– Кто там, что вы себе думаете, черт побери… Сара?!

– Сара? – Шарлотта всматривалась в серьезное личико у двери. – Это она?

– Я не знаю, – сказал Гидеон с нежностью в глазах. – Не могу сказать, кто это, девочка или актер из бродячего цирка. Что это на тебе?

– Это моя одежда, – рассмеялась Шарлотта и подтянула повыше одеяло, прикрыв себя и Гидеона. – И мои свадебные туфли. И жемчуга моей бабушки.

– И твои ленты, – добавил Гидеон. – Ты не хочешь погулять с гувернанткой в саду? – мягко спросил он дочь. – Я знаю, ты приехала вчера поздно ночью. У нас есть кот, хочешь с ним познакомиться?

– Я хочу пойти к мадам Дивайн, – тряхнула головой Сара, – и посмотреть на платья, о которых повариха говорит, что их носят проститутки.

– Повариха старая ворчунья. Пусть лучше следит, чтобы пироги были съедобными.

– Ты хочешь пойти сегодня со мной за покупками? – спросила Шарлотта, разглядывая странный наряд девочки. – Мы купим тебе новое платье.

– Платьев у меня уже достаточно. Мне нужны туфли и свадебный веер.

На Шарлотту это явно произвело впечатление.

– Ты можешь разговаривать на языке веера?

– Конечно. И стукнуть веером тоже могу.

– Чудесно, – сказал Гидеон. – Вдобавок к тому, что ты плюешься в людей, это сделает тебя необычайно популярной.

– Я больше не плююсь, – ответила девочка. – Ты сказал, что научишь меня фехтовать.

– Да? Что ж, может, и говорил, но не думаю, что сейчас подходящее время, милая. Как ты выросла!

Шарлотта с удивлением присматривалась к девочке. У нее были темные волосы и крутой подбородок Гидеона.

– У меня есть дневник, – сказала Сара. – Я уже написала про вашу женитьбу, и про любовниц, которые были у нашего отца раньше, и что служанка видела, чем они занимаются в спальне.

– Думаю, она имела в виду игру в карты, – нахмурившись, посмотрел на дочь Гидеон.

– Конечно, – с толикой сарказма добавила Шарлотта. – А почему ты называешь его «наш отец»?

– Миссис Стернс зовет его так, потому что он думает, что он Бог.

– Понятно, – прикусила губу Шарлотта. – А что ты скажешь, если мы сегодня проведем весь день втроем? Возможно, мы сможем купить туфли, которые ты хочешь. Или пойти в фехтовальный салон. Как, Гидеон?

– Почту за честь развлекать двух самых важных женщин в моей жизни. Но ты должна была ждать за дверью, Сара.

Девочка от восторга захлопала в ладоши.

– Ты расскажешь мне, как прострелил ногу любовнику Шарлотты?

– Ничего такого не было, – быстро ответил Гидеон. – Он сам себя ранил. И он никогда не был ее любовником. – Он снова нахмурился. – Кроме того, она теперь твоя мама, и так к ней следует обращаться.

– Теперь ты ее любовник?

– Она моя жена. – Гидеон потер небритую щеку. – Сколько тебе лет?

– Пять. – Сара ненадолго притихла. – А вы оба голые?

– Нет! – в один голос ответили Шарлотта и Гидеон.

– Тогда почему она натянула одеяло до шеи?

Гидеон поперхнулся смехом.

– Потому что… потому что в комнате прохладно, вот почему. И тебе не полагается входить без стука.

– Я стучала. А вы не ответили.

– Сара, – сказала Шарлотта, ее губы подергивались, – подожди нас внизу. Мы с твоим папой спустимся и вместе позавтракаем.

– Я уже позавтракала. И съела ленч.

Гидеон и Сара вопросительно смотрели на Шарлотту, ожидая, как она вывернется.

– Тогда мы можем вместе выпить чаю, – сказала она.

– Я могу переодеться?

– Конечно. – Тон Шарлотты смягчился. – Так требуют приличия. Хочешь, я помогу тебе?

Покачав головой, Сара двинулась к двери.

– Нет, сначала оденьтесь. Я никогда в жизни не видела голых людей. Миссис Стернс говорит, что я в камень превращусь, если увижу.

– Миссис Стернс совершенно права, – сказал Гидеон, подумав, что морализаторские интонации были бы уместнее, если бы он сам не прятал под одеялом голый зад. – А теперь иди и найди ее.

– Она стоит в дверях. Она все время была там.

– Боже милостивый! – воскликнул Гидеон. – Может человек уединиться хотя бы в собственной спальне?

Дверь немедленно захлопнулась.

– Ох, Гидеон, – вздохнула Шарлотта. – Ты не очень хорошо с этим справился.

– Я знаю, знаю. Но я не мог позволить, чтобы ребенок увидел меня в костюме Адама. Но ты, с другой стороны…

Она выскользнула из-под его руки, вознаградив проблеском нежной кремовой кожи и струящихся светлых волос, прежде чем скрылась за ширмой.

– Не смотри на меня Гидеон.

– Это почему же, черт побери?

– Я слышала, что ты сказал нашей дочери. Ты обратишься в камень, если будешь глазеть на мою наготу.

Он смотрел на ее отражение в высоком зеркале, стоявшем за ширмой.

– Я знаю, что имела в виду миссис Стернс. Я обращаюсь в камень, глядя на тебя сейчас.

Двадцать минут спустя Гидеон и Шарлотта вместе с Сарой уже сидели в гостиной. Сначала девочке было неловко в обществе отца. Похоже, и он испытывал те же чувства. Потом Шарлотта увидела, как Сара кинулась к нему, он подхватил ее и поднял вверх, а она игриво шлепала его по макушке.

– Сара, перестань. Я по тебе соскучился.

Она стукнула его снова и взвизгнула, когда он нахмурился и попытался уклониться от ее атаки. Гидеон взглянул на Шарлотту:

– Я тебе говорил, что у нее есть и дурные стороны.

Шарлотта покачала головой:

– Тогда мне придется позаботиться о том, чтобы она лучше себя вела, и ты тоже.

Глава 39

На следующий день Гидеон высадил Шарлотту и Сару у торговой галереи. И отправил с ними двух своих лакеев сопровождать и носить покупки. Сам он предпочел подождать в кофейне напротив.

В многолюдном магазине Шарлотта взяла Сару за руку и изо всех сил старалась быть вежливой, пробираясь к прилавкам. Но одна покупательница не собиралась двигаться с места, когда Сара нетерпеливо протискивалась между ней и ее горничной.

– Осторожнее! – Женщина повернулась. – Детей не следует приводить…

Она взглянула в лицо Шарлотте, на миг глаза женщины блеснули откровенной злобой. Шарлотта сказала бы ей несколько слов, но она не станет этого делать в присутствии недавно обретенной дочери.

– Ваша светлость! – с притворным удивлением воскликнула леди Клипстоун. – Как приятно вас видеть… Это та самая маленькая леди? – Она потянулась потрепать Сару по головке.

Девочка отпрянула к Шарлотте с заносчиво-хмурым видом, который явно унаследовала от отца вместе с его озорной натурой.

– Да, – ответила Шарлотта с такой натянутой улыбкой, что у нее скулы свело. – Правда она ангелочек? – Она подтолкнула Сару. – Это леди Клипстоун, дорогая. Она старейшая подруга одной моей кузины. Улыбнись ей, Сара.

Девочка посмотрела на леди Клипстоун. Потом оглянулась на Шарлотту:

– Я не хочу ей улыбаться. Вы не можете меня заставить.

– Нет, милая, не могу. Но я могу потуже затянуть шнурки своего кошелька, если ты станешь упорствовать.

Сара скрестила руки на груди.

– Все в порядке, – поспешила сказать леди Клип-стоун. – Она еще слишком мала для похода по магазинам, да еще после всех треволнений в вашей жизни. Как утомительны были последние недели для вашей семьи! Ох, я, кажется, забыла вас поздравить?

Сара показала ей язык. Шарлотта недовольно ахнула. Леди Клипстоун, отступив, налетела на свою горничную.

– Какое забавное дитя.

– Правда? Возможно, мне придется прибегнуть к шантажу, чтобы повлиять на ее поведение.

– Шантаж?

Леди Клипстоун побледнела. У Шарлотты возникло искушение попросить для нее чего-нибудь тонизирующего, пока она не упала в обморок. Но сэр Годфри уже заметил обеих дам. Вызвав помощника, он поручил ему покупателей у другой витрины, так что мог лично явиться на молчаливый призыв Шарлотты.

– Ваша светлость, – поклонился он, – чем могу служить?

– Я бы хотела посмотреть дневники, – одарила его любезной улыбкой Сара.

– Конечно, миледи. – Он поднял глаза на Шарлотту и почти сразу взглянул на Элис Клипстоун. – Какая честь, что мои скромные товары станут частью еще одного наследства.

Леди Клипстоун снова обрела краски жизни, а вместе с ними – негодование.

– Извините, – сердитым тоном произнесла она. – Меня ждут дела.

Шарлотта дернула Сару, чтобы дать ей дорогу.

– Ох, чуть не забыла… Вы слышали, что Эмма в Лондоне? Вы можете встретиться с ней за чаем и возобновить дружбу.

Глава 40

Харриет съездила в трущобы Сент-Джайлс навестить мать Ника, которая, как и ожидалось, выглядела больной, но не собиралась отправляться к праотцам. Она сообщила Харриет, что Милли беременна. Харриет навестила и Милли, уговаривая оставить работу на улицах, поскольку скоро у нее появится ответственность за ребенка. После отъезда она поймала себя на мысли, не позволить ли мужу отказаться от «французских писем», чтобы завести настоящую семью.

Чего может не случиться, если она не сумеет вырваться из этой сутолоки на дороге и подготовиться к его возвращению домой в конце недели. Карета выбралась из зловония, в котором когда-то жила Харриет, и, похоже, остановилась. Постукивая туфелькой, Харриет ждала. Проведя день в сырости, она хотела вернуться домой, вымыться и сменить одежду. Играя прядью непослушных рыжих волос, она закрыла глаза и начала считать до тысячи. На счете триста тридцать она открыла окно и высунулась попросить кучера или одного из лакеев разведать причину задержки.

Но кучер не отвечал. Он явно дремал – подбородок уперся в грудь, руки сложены на животе. От него никакой пользы.

Харриет раздраженно вздохнула, глядя на бредущих овец. Пастуха поблизости не видно.

И что случилось с лакеями?

А, вот они, стоят столбом у витрины магазина серебряных дел мастера. Несколько пешеходов и уличных торговцев протискиваются между ними посмотреть, что за суматоха на углу.

Наверное, произошел несчастный случай. Какая-нибудь двуколка налетела на повозку с углем. Или извозчик отказывается тронуться с места, пока пассажир не заплатит.

Харриет приказала бы лакеям вернуться на место, но сомневалась в том, что они услышат ее сквозь блеяние, смех, крик…

Крик.

Она снова высунулась в окно и вытянула шею, чтобы посмотреть поверх толпы.

У крика был знакомый тон.

Он звучал как… Нет, это невозможно.

Этого не может быть.

Он звучал точно так же, как ее собственный голос до интенсивных уроков риторики Эммы Боскасл. Он звучал так, словно это та, прежняя Харриет устроила суматоху на углу.

Она открыла дверцу и спустилась без помощи лакеев, обычно придерживающих ступеньки.

– Эй, мадам. Смотрите, куда ноги ставите.

– Можно не толкаться, миссис?

– В очередь, леди. Вставайте, как и мы, простые люди.

– Простые люди, – пробормотала Харриет себе под нос, крепко двинув мужчину локтем под ребра. – Подвинь свою тушу.

Обернувшись, мужчина уставился на нее, слишком изумленный, чтобы протестовать. Воспользовавшись его удивлением, Харриет прошмыгнула вперед и пробиралась сквозь толпу. Сначала Харриет оплакивала свое позорное воспитание. Но со временем поняла, что инстинкты трущоб герцогине скорее помогают, чем мешают.

– Что за шум на углу? – спросила она цветочницу в красной шали с кистями.

Продавщица оглядела ее:

– Я вас знаю.

– Нет. Не знаешь.

– Да. Правильно. У вас есть пара пенсов?

Харриет вытащила несколько шпилек с жемчужными головками, и волосы тут же рассыпались во все стороны. Ее кудри всегда были проблемой. Даже Шарлотта, которая редко говорила недобрые слова, сравнивала волосы Харриет со змеями на голове горгоны Медузы.

Харриет бросила шпильки в корзинку цветочницы.

– Что стряслось?

– Девчонка на углу зарабатывает состояние, продавая справочник, который напечатала на Граб-стрит.

Девчонка.

Справочник.

Харриет не хотела верить предчувствию, от которого покалывало затылок.

– Какой справочник? О богатых? О вечной жизни? Что заинтриговало столько народу?

Цветочница бросила корзинку и переплела пальцы, чтобы подсадить Харриет.

– Сами посмотрите. Хорошо, что вы легкая.

Харриет ахнула, покачнувшись на нетвердой опоре из рук цветочницы.

– Ну что там? – спросила цветочница, едва не опрокинув Харриет головой в толпу.

– О Господи! Я ее придушу. – Харриет встревоженно посмотрела на ненадежную опору. – Вы не можете меня еще немного подержать?

– Скажите, что там?

Харриет сумела выхватить листки из чьей-то руки, прежде чем потеряла равновесие. Цветочница заглянула ей через плечо:

– Что там написано?

Харриет отбросила непокорные рыжие волосы, которые были под стать ее буйному темпераменту.

– «Справочник академии Скарфилд для юных девушек, мечтающих выйти замуж за герцога».

– За герцога? – Цветочница уставилась на листок в руке Харриет. – Правда? Непохоже, что девчонка может написать собственное имя.

– «Результат гарантирован», – напрягая глаза, разбирала дешевую печать Харриет. – Как поучительно.

– Ну, что там еще?

– Не могу же я читать все.

– Прочтите только важное. Полезное. Как заставить герцога жениться на мне!

Харриет хмуро посмотрела на цветочницу и начала читать вслух:

– «Как это случилось? Как скромная школьная наставница ухитрилась получить предложение руки и сердца от убежденного холостяка герцога Уинфилда?»

– Как?

– «Это был умысел или судьба? – Харриет фыркнула, бегло просмотрев возмутительный листок. – Как не одна, не две, а три директрисы академии Скарфилд ухитрились каждая выйти замуж за чертовски красивого герцога? И как можете вы, дорогая читательница, превратить свои мечты о подобной судьбе в реальность? Вот несколько советов, которые приведут вас к замужеству.

1. Надо родиться в аристократической семье. Однако подцепить герцога может даже уличная сорвиголова, если ее опекает благородная семья и если она хорошо обучена.

2. Признайтесь в любви герцогу своей мечты в дневнике, который попадет в его руки, так он узнает о вашем желании. Рискуйте своей репутацией, чтобы выиграть его любовь.

3. Пусть вас застанут в компрометирующей ситуации в нужном месте (в объятиях герцога) в неподходящее время. Главное для вашего плана – чтобы свидетелями этой неосторожности стали друзья, родственники и противники, и тогда единственным средством от вашей погибели станет свадьба.

Чтобы удостовериться в истинности этих слов, пожалуйста, обращайтесь к персоналу академии Скарфилд».

Харриет набрала в грудь воздух.

– Ну погоди, Верити Крессуэлл. Мы с тобой встретимся с глазу на глаз, ты у меня удостоверишься, маленькая предательница.

И все-таки вопреки себе она восхищалась предприимчивостью девочки. В прежние времена Харриет сама способна была сотворить нечто подобное. Она решила, что сохранит затею Верити в тайне от Шарлотты и мисс Пеппертри, иначе они обе взорвутся, как гранаты.

– В этом есть сколько-нибудь правды? – спросила цветочница, ее голос дрогнул от тоски, которая, как знала Харриет, через несколько лет сменится скептицизмом.

Да. В этих листках была правда! Верити явно слушала сплетни других девочек и превратила их болтовню в прибыльное дело. Что ж, это лучше, чем лазить по карманам. Если сравнивать это с прежними грехами Верити, кто-то даже может сказать, что академия оказала на нее положительное влияние.

Кроме того, кто Харриет такая, чтобы задуть робкий огонек надежды в сердцах? Она же вышла за своего герцога.

– Думаю, вполне возможно. – Харриет сложила листок и сунула в корзинку между свежими бутонами и увядшими цветами.

Цветочница ахнула, узнав ее.

– Я знаю, кто вы.

Харриет дрогнула. Почему всякий раз, когда она пытается отделаться от своего прошлого, оно встает на ее пути?

– Да, – кивнула она. – Я Харриет Гарднер из Сент-Джайлс.

– Что вы сказали? – Продавщица, попятившись, споткнулась и налетела на тележку с поношенной одеждой. – А я думала, вы герцогиня Гленморган. Какое вы имеете право, разодевшись в красивые наряды, дурачить наивную женщину вроде меня, которая пытается честно заработать? Мне следовало бы знать, что настоящая герцогиня пешком не ходит и не заводит разговоры с работающими женщинами.

– Но…

Цветочница забежала за тележку с одеждой. Ее хозяин-здоровяк, который до сих пор не обращал на Харриет внимания, грозно поднял кулак.

– Стыдитесь, – сказал он с негодованием, с которым только обитатель улиц мог встать на защиту другого, когда был в настроении. – Торгуйте своим товаром в другом месте, мадам, – добавил он, когда Харриет отвернулась, подавляя желание рассмеяться, если не оплакать ужасное оскорбление, которое она явно нанесла, открыв свою личность.