Текст книги "Безграничная любовь"

Бетс пустилась рассказывать ему о событиях дня и с помощью Джинкс и Элисон очень скоро поведала ему обо всем. Глядя на Джинкс, Райль думал о том, насколько красивей она стала по сравнению с тем, какой была ребенком. Ведь тогда она была ребенком, даже тогда – в саду. Из-за него она забеременела, но от этого они оба не перестали быть детьми. Взгляд Райля скользнул на дочь, и он увидел, что она наблюдает за ним. Она вспыхнула, но он улыбнулся ей, и она улыбнулась ему в ответ. Улыбнулась его улыбкой, его ртом. «Ох, Джинкс, – подумал он. – Почему ты не сказала мне?»

Разговор перешел на Карра, Хэрроугейт и Хэрроу Энтерпрайзес. Бетс сказала что-то о брате – именно этим и занимается Марк – улаживает всякие юридические дела для корпорации.

– Киф, по-моему, мы должны поехать в Бостон и поговорить с Марком. Он может все уладить – отстранение Карра от руководства компанией и антитрастовый иск…

– Прекрасная мысль, – сказал Райль. – Кажется, такой человек, как твой зять, нам и нужен, Киф.

– Но я не могу сейчас оставить больницу, тетя Пэйшиенс сегодня была молодцом, но за ней надо сейчас непрерывно наблюдать, и я не могу никому другому это доверить. – Он повернулся к Райлю:

– Ты можешь поехать? Райль колебался, взгляд его следил за грациозными движениями Джинкс.

– Наверное, я мог бы поехать. Я вообще-то собирался во Францию, но планы мои несколько изменились. – Он рассмеялся. – Ну а теперь, имея такие надежные тылы, я, наверно, могу позволить себе заниматься живописью там, где хочу, хотя я и не уверен, что отец одобрил бы, если бы знал, что его деньги расходуются таким образом.

Он увидел, что глаза Джинкс затуманились, и она быстро отвернулась от него. Неужели она подумала, что он поедет без нее?

Во время обеда, который Джинкс приготовила с молниеносной быстротой, они расспрашивали Олли о делах компании и договорились между собой, о чем должен говорить Райль с братом Бетс в Бостоне.

– Но переговоры с Марком займут какое-то время, – сказал Райль. – А мне не очень-то улыбается перспектива, остаться в городе надолго. Я уже сыт по горло городской жизнью.

– Вы можете остановиться в Лэнд'с Эндс, – предложила Бетс. – Это наш домик на побережье неподалеку от Бостона. Вы могли бы там и живописью заниматься. В это время года там чудесно. Вы когда-нибудь рисовали море, мистер Толмэн?

– Нет, но это очень заманчиво. – Он бросил быстрый взгляд на Джинкс. – Мне, кажется, по душе эта мысль.

Когда все наконец собрались уходить, Райль сказал:

– Я ненадолго останусь, чтоб поговорить с Джинкс и Эли, если они не возражают. – На лице его появилось вопросительное выражение, и Джинкс улыбнулась:

– Тебе у дастся поговорить со мной, но Эли должна сейчас идти спать. У нее был очень насыщенный день.

– Ну мамочка.

– Никаких «ну мамочка». Завтра будет новый день, и ты успеешь сделать все то, что не успела сегодня. Пожелай всем «спокойной ночи» и иди.

Джинкс и Райль, стоя на крыльце, помахали всем на прощание.

– Хочешь погулять? – тихо спросил он. – Цветущих персиков сейчас нет, но зато есть полная луна.

– Думаешь, нам так необходима луна? – Голос ее был сладким как мед. Луч света коснулся ее запрокинутого лица, и он почувствовал, что в горле у него запершило.

ДЖИНКС

15 сентября 1899

Они шли, а лунный свет плясал по листве деревьев, шелестящих у них над головами, придавая краскам осени серебристый оттенок – столь же мягкий и неявный, как биение ее сердца, охваченного ожиданием.

Воздух был пронизан прохладой. Джинкс глубоко вдыхала чистый аромат спящего сада и чувствовала, что сердце ее вот-вот замрет от нахлынувшего счастья. Но оно продолжало биться – сильно и уверенно. Джинкс всматривалась в дорогое лицо – высокий лоб, квадратный подбородок, так похожий на подбородок Элисон, светлые волосы, чистые и ясные голубые глаза и твердые губы, сейчас изогнутые в нежной улыбке.

– Так это правда? – спросила она. – Ты не отцовский сын?

– Правда.

Она поплотнее закуталась в шаль.

– Хочешь вернуться?

– Нет, все прекрасно. – Джинкс затеребила бахрому на шали и посмотрела на звездное небо.

– Помнишь, как мы в последний раз здесь вместе гуляли?

– Помню ли я? – отозвался он. – Да я не забывал об этом ни на минуту. Я не знал, почему ты уехала, почему вышла замуж за Эрика.

– Мы не поженились. – Она тяжело вздохнула. – Я сбежала потому, что мама сказала, что ты мой брат. Я думала, что мы совершили ужасный грех и что я больше никогда в жизни не смогу быть с тобой.

. А после, когда у Эли обнаружился дефект стоп, я решила, что это Бог наказывает меня за любовь к собственному брату.

– Дефект стоп? У Эли? Джинкс глубоко вздохнула.

– Теперь этого уже почти не видно. Она долго носит скобки.

– А я и не знал об этом.

– В Бостоне есть один врач. Я посылаю ему фотографии ступней и ног Эли. Он присылал мне обычно новые скобки каждые несколько месяцев, но сейчас усовершенствовал их таким образом, что я сама могу вносить в них коррективы по мере ее роста.

– А когда он в последний раз видел ее?

– Он ее вообще никогда не видел.

– И все делает по почте? – Райль умолк, потом повернулся к ней и взял ее руки.

– Поедем со мной, – сказал он, – вы не можете больше здесь оставаться. Поедем в Бостон, отведем Эли к тому врачу и поговорим с братом Бетс. А потом отправимся на Лэнд'с Энд и будем там вместе. – Мне не следовало отпускать тебя, Джинкс. Я должен был поехать за тобой, расположиться лагерем в Сан-Франциско и ждать того момента, когда «Тихоокеанская колдунья» снова придет туда.

Райль вынул шпильки из ее волос, и масса непокорных рыжих кудрей рассыпалась по ее спине. Он обнял ее и привлек к себе, губы его прижались к ее губам, и тело ее затопило желание.

– Боже! – сказал он. – А я-то думал, что теперь для меня все будет так просто – ведь я больше не мальчик. Но ты – от тебя кровь так и кипит в моих венах, Джинкс.

О Боже, как же я люблю тебя!

И губы его снова накрыли ее губы, а вспышки страсти внутри ее стали нарастать, пока наконец все ее тело не завибрировало от желания.

Райль тоже весь дрожал, так же как и тринадцать лет назад. Джинкс прижалась к нему и сквозь складки его одежды почувствовала, что он весь горит от желания.

– Кто сказал, что ты больше не мальчик?

Смеясь, она высвободилась из его объятий и побежала через сад. Джинкс услышала его ответный смех и шорох быстрых шагов.

Райль поймал ее на ступеньках башни и крепко обнял. Джинкс выгнула тело, чтоб он мог оставить дорожку из поцелуев на ее щеке, шее и внизу, в ложбинке между грудями. Она вся горела от желания – желания, которое вспыхнуло в ней столько лет тому назад.

Райль отстранил Джинкс и посмотрел ей прямо в глаза:

– Я люблю тебя, Джинкс, и хочу, чтоб ты стала моей женой. Но я не хочу брать тебя прямо сейчас, как тогда, когда мы были детьми. Я не буду дважды совершать одну и ту же ошибку.

– Ты считаешь Элисон ошибкой? Почему? Из-за ее ступней?

Он нежно засмеялся:

– О, дорогая, я вовсе не считаю Элисон ошибкой! О нет, я ни за что на свете не променял бы ее на кого-нибудь другого! По-моему, она просто совершенство! И нашу ночь в саду я тоже не могу назвать ошибкой, ведь так? Райль нежно пригладил ее волосы, растрепанные ветром. – На самом деле, мы сделали только две ошибки – и ты, и я. Твоя ошибка заключалась в том, что ты позволила маме увезти тебя. А моя – в том, что я не последовал за тобой.

– Ты сможешь меня когда-нибудь простить за то, что я сделала?

– Простить тебя? – Он крепко прижал ее к себе и прошептал:

– Слушай, Джинкс Хэрроу, я совсем не святой. Так что если ты принимаешь меня таким, какой я есть, то с меня этого довольно.

Его уста вновь сомкнулись на ее, и она почувствовала между ног настойчивое покалывание. Язык Джинкс коснулся его языка. Тело Райля пронизала дрожь.

– С тобой мне ничего не стыдно, – прошептала она. – Пойдем в спальню, Райль! Волна поцелуев накрыла ее.

– Как здорово, что мы больше не дети, – сказал он, и в голосе его прозвучали счастливые нотки.

Смех закипал в ней, когда, держась за руки, они поднимались по ступенькам башни.