Текст книги "Что такое привязанность? Эмоциональное развитие, родительство, уход за детьми"

Заключение

Более глубокому пониманию привязанности способствовало продуктивное использование методов измерения в сочетании с теоретическими размышлениями. Требования современной науки, касающиеся необходимости строить выводы на основе систематически подтверждаемых данных, стимулировали разработку специальных измерительных процедур, предназначенных для тестирования различных сторон привязанности. Полученные таким образом данные, в свою очередь, стали питательной средой для появления новых теоретических обобщений. Теория привязанности развивалась параллельно с измерениями привязанности, но при этом испытала влияние и со стороны эволюционной психологии.

Глава 4
Привязанность, возраст, изменения: эмоциональные связи от рождения до создания своей семьи

В предыдущей главе мы попытались дать определение привязанности. И один вывод очевиден: этот термин имеет разное значение, когда речь идет о людях разных возрастов. Про привязанность нельзя сказать, что она коренится где-то внутри человека или представляет собой некое резкое изменение поведения, происходящее раз и навсегда, подобно импринтингу у уток. Привязанность состоит из целого набора паттернов поведения, чувств и идей, которые постепенно видоизменяются по мере развития индивида. Важно и то, что вся структура привязанности влияет на наши социальные отношения в течение всей жизни.

Изучение тех изменений, которые претерпевает привязанность по мере перехода индивида от одного периода жизни к другому, способствует более глубокому понимаю специфики как групп (например, приемных детей), так и отдельных индивидов (как, например, детей, которые постоянно «висят» на своих родителях или «дергают» их по малейшему поводу). Писавший более полувека назад Рене Шпиц прозорливо указывал на важность

…установления норм и правил, которым следует умственное и эмоциональное развитие младенца. Такого рода нормы должны отражать широкие и статистически значимые обобщения. Так, представляется возможным выделение возрастных зон, внутри которых проявления определенных паттернов поведения, эмоциональных реакций определенного типа и качества можно было бы ожидать с предсказуемой регулярностью… Установление таких закономерностей… открывает перед нами возможность сравнивать различные группы, что крайне необходимо… для научного исследования[43]43
  Spitz R. Relevancy of Direct Infant Observation // Psychoanalytic Study of the Child. 1950. V. 5. P. 66–73.


[Закрыть].

Со времен Шпица было собрано множество данных о проявлениях и природе привязанности в разных возрастах. Ученые и клиницисты сосредоточивали свое внимание на возрастных периодах, которые приблизительно соответствовали набору специфичных и предсказуемых поведенческих проявлений привязанности. Достаточно грубо можно очертить следующие периоды: 1) от рождения до шести – восьми месяцев; 2) от восьми месяцев до двух с половиной лет; 3) дошкольный период от двух с половиной до пяти лет; 4) возраст начальной школы; 5) подростковый возраст и зрелость; 6) забота о собственных детях; 7) появление новых объектов привязанности (например, забота о стареющих родителях). В этой главе мы рассмотрим своеобразие проявлений привязанности, характерное для каждого из этих возрастных периодов.

Несколько важных вопросов о развитии привязанности

Некоторые читатели, наверное, заметили, что мы не рассматриваем внутриутробный период как время, когда начинают появляться связанные с привязанностью переживания. Насколько нам известно в настоящий момент, до рождения у малыша привязанность не формируется и он не рождается с готовым предпочтением своей биологической матери. С точки зрения эволюции врожденная привязанность была бы сопряжена с серьезными проблемами, поскольку раньше многие матери умирали при родах, а это означало бы, что, не успев родиться, ребенок получал бы серьезную травму. Однако был период, когда ученые всерьез занимались вопросом внутриутробного эмоционального развития[44]44
  Freud W. E. Prenatal Attachment and Bonding // Course of Life. vol. 1, Infancy / Eds S. I. Greenspan, G. H. Pollock. Madison, CT: International Universities Press, 1989. P. 467–484.


[Закрыть]. Как мы увидим в следующей главе, эти представления продолжают существовать в обыденных суждениях о детском развитии.

Мы же полагаем, что развитие привязанности зависит от события определенного типа, происходящего непосредственно после рождения – трансактного процесса. Трансактные процессы включают самые разные типы отношений между индивидами и оказывают комплексное влияние на развитие.

Мы привыкли считать, что развитие может происходить под влиянием самых простых вещей в процессе повседневного общения родителя с ребенком, например, когда он вытирает ему рот салфеткой. Ситуация становится чуть сложнее, когда родитель и ребенок начинают взаимодействовать, то есть в ответ на действие родителя ребенок делает то же самое с ним самим. Например, когда папа вытирал дочке рот салфеткой, она в ответ также игриво вытирала ему рот. Однако трансактный процесс – это более сложный механизм, чем простое взаимодействие. Он включает целый набор взаимодействий, имевших место в конкретный период времени, и все происходящие при этом – пусть даже самые незаметные – изменения в каждом из участников. Так, когда дочке десять месяцев, отец просто вытирает ей рот, не встречая ни противодействия, ни содействия. Когда девочке уже полтора—два года, она, возможно, уже откликается на зов и подставляет личико или же, наоборот, начинает сопротивляться, или с раздражением отворачивается. Подход отца к своей дочери тоже изменился. Реакция, характерная для дочки полгода назад, теперь удивила бы его. Она постепенно изменилась под влиянием регулярных взаимодействий, к тому же ребенок все это время рос и развивался.

Привязанность развивается как трансактный процесс, происходящий между ребенком и заботящимся о нем взрослом. Со временем оба участника процесса изменяют и способы поведения, и эмоциональные реакции. При этом большинство имеющихся данных относится к тому, что делал именно ребенок. Наблюдать сразу за двумя участниками процесса очень трудно. Мы попытаемся рассмотреть двустороннее взаимодействие целиком, хотя придется то и дело переключаться на кого-то одного из участников трансактного процесса. Вспомним высказывание Дональда Винникотта: «Не существует такого объекта, как просто ребенок»[45]45
  Winnicott D. Transitional Objects and Transitional Phenomena // Collected Papers: Through Pediatrics to Psychoanalysis / Ed. D. Winnicott. Middlesex, England: Penguin, 1953. P. 1–25.


[Закрыть], – это нам следует постоянно иметь в виду.

Первые месяцы

Почти сразу же после рождения малыши начинают реагировать на других людей. Через день они уже копируют выражение лица и начинают проявлять интерес к лицам, особенно к глазам окружающих. Очевидно, что они уже отличают человеческие существа от неодушевленных предметов. Многое из того, что делает младенец, кажется взрослым очень милым и очаровательным, например, ответная улыбка, которая появляется у младенцев примерно на шестой—восьмой неделе. Когда мы, взрослые, видим такой ответ со стороны малыша, то чувствуем к нему благодарность и интерес и хотим углубить наше взаимодействие. Подобные действия ребенка по привлечению внимания взрослого можно назвать поведением вовлечения, поскольку благодаря ему между нами устанавливается эмоциональная связь. И хотя нам кажется, что ребенок начинает относиться к нам как-то по-особому, на самом деле его реакция никак не относится конкретно именно к нам.

Раннее бесстрашие

В первые полгода жизни младенец не выказывает предпочтения конкретному человеческому существу и не боится незнакомых, что также является важным признаком привязанности. Существует множество доказательств того, что полугодовалый младенец различает знакомых и незнакомых людей, но нет совершенно никаких подтверждений того, что одних он предпочитает другим. Хотя, конечно, тот взрослый, который ребенку знаком, лучше знает, как можно его утешить, как он любит играть и т. п.

В этом возрасте даже внезапная разлука со знакомыми людьми никак не сказывается на аппетите или сне ребенка. Дети не боятся незнакомых людей, что совсем не странно, потому что не боятся они ни темноты, ни собак, ни громких звуков. Конечно, их может расстроить человек, которому не удается понять их сигналов и дать им то, что нужно, но со страхом это никак не связано.

Саморегуляция внутри диады

Самые маленькие дети больше озабочены процессами, происходящими внутри них, нежели окружающими их людьми. Временами младенцы активно откликаются на наши социальные сигналы, но только в случае, если им необходимо удовлетворить какую-то потребность или если взрослые привлекают их внимание. Так или иначе они действуют, исходя из собственного распорядка. Большую часть времени они либо нас не замечают, либо кричат, либо спят. Утихомирить кричащего младенца непросто, и успокоится он, скорее всего, лишь заснув.

В этот период перед родителями стоит задача – научиться утешать и успокаивать малыша. И решение этой задачи играет не меньшую роль, чем кормление и купание. Именно утешая ребенка, мы помогаем ему сделать вместе с нами первый шаг на пути эмоционального развития, и именно от этого первого шага, возможно, во многом и зависит формирование привязанности.

Можно назвать этот первый шаг диадической саморегуляцией, когда ребенок может быть успокоен и утешен только заботящимся о нем человеком. Находясь внутри диады, ребенок постепенно начинает чувствовать себя спокойнее. Способность же успокаиваться самостоятельно развивается у него намного позже, возможно, так никогда в полной мере и не приобретается. Ведь и большинство взрослых людей, оказавшись перед лицом невзгод, нуждаются в утешении со стороны других.

Очень важно понимать, что младенец до полугода в принципе не способен успокоить себя сам при серьезных неприятностях, особенно связанных с болевыми ощущениями. В какой-то момент он, конечно, перестает кричать и засыпает, но это нельзя сравнить с настоящим утешением, когда ребенок забывает свою беду и начинает весело играть. В возрасте трех—четырех месяцев большинство родителей и воспитателей уже примерно знают, как утешить ребенка: положить в определенную позу, покачать, дать соску. Сами младенцы тоже открывают для себя те положения, в которых чувствуют себя лучше, и довольно быстро принимают комфортную позицию, готовясь принять помощь взрослого. Немного повзрослев, некоторые дети успокаивают себя, имитируя поведение взрослого, то есть поют сами себе песни или же залезают в кресло-качалку.

Диадическая саморегуляция – важный шаг в формировании привязанности, поскольку она помогает ребенку проводить гораздо большее времени в спокойном, бодрствующем состоянии, чем это было возможно ранее. В эти моменты спокойствия он присматривается к людям, слушает их голоса. Так запускаются новые возможности трансактного процесса. Не только ребенок начинает проявлять интерес к взрослым, но и те родители и воспитатели, которые чувствуют внимание и интерес ребенка, тоже становятся более общительными и дружелюбными. С двух месяцев ребенок начинает вознаграждать взрослого улыбкой, а еще через несколько месяцев отвечает смехом на попытки поиграть с ним.

Научившись успокаивать и обихаживать маленького ребенка, заботящийся о нем человек больше внимания уделяет собственно уходу за ним, стремясь вызвать его положительную эмоциональную реакцию. Акцент делается на социальной игре-взаимодействии. Даже во время кормления или смены подгузника делаются попытки привлечь внимание ребенка и превратить этот процесс в веселое времяпровождение.

В течение последующих месяцев социальные реакции младенца становятся все более и более интенсивными, и заботящийся о ребенке человек осваивает все больше игр и приемов, которые доставляют радость и удовольствие обоим членам диады. Незнакомый человек тоже может рассмешить малыша, но ничто не сравнится с уже привычными и знакомыми играми, ставшими частью трансактного процесса.

От восьми месяцев до двух лет

Именно этот период в первую очередь ассоциируется с появлением поведения и эмоций, связанных с привязанностью. Наловчившись двигаться и общаться, дети начинают проявлять беспокойство при отсутствии знакомого человека.

Реорганизация: эмоции привязанности и поведение привязанности

Примерно к седьмому месяцу жизни на ребенка начинает действовать целый ряд факторов, подготавливающих специфические формы поведения и эмоций, которые касаются привязанности. Если ребенок уже научился взаимодействовать с одним или с несколькими взрослыми, то он примерно знает, чего от них можно ждать. Он уже способен считывать сигналы и предвосхищать действия: мама расстегивает блузку, значит, будет кормить, и т. п. Ребенок также ожидает, что посланные им сигналы будут правильно считаны и приведут к соответствующим последствиям.

Примерно к семи месяцам большинство детей начинают опасаться незнакомцев. Они не то чтобы боятся, но выказывают подозрение и тщательно изучают нового человека. Если незнакомец приветлив, то вскоре ребенок принимает его и начинает с ним играть. Уже очевидно, что малыш отличает знакомого человека от незнакомого и устанавливает между ними принципиальные различия.

В возрасте примерно восьми месяцев появляется новая эмоция, которая приводит к реорганизации и перестройке всего социального мира ребенка. Эта эмоция – страх. Отныне ребенок начинает бояться громких звуков, внезапных движений, неожиданных событий и особенно незнакомых людей. По мере того как незнакомцы начинают вызывать страх, а знакомые – чувство уверенности и безопасности, пугливость становится частью развивающейся внутренней рабочей модели социальных отношений. Паттерны поведения, относящиеся к незнакомым людям или родителям и знакомым воспитателям, дают важную информацию для понимания того, как развивается внутренняя рабочая модель ребенка. Весь набор этих паттернов мы и будем называть поведением привязанности. Выражение лица ребенка и его голосовые сигналы свидетельствуют о том, что для поведения привязанности характерны и специфические эмоции привязанности – страх/дискомфорт и радость/спокойствие.

В возрасте восьми месяцев ребенок впервые имплицитно демонстрирует страх перед незнакомыми людьми и тревогу расставания (страх, когда объект привязанности уходит). Описанная в предыдущей главе методика «Незнакомая ситуация» в умеренной форме задействует обе эти ситуации, позволяя увидеть и проанализировать поведение и эмоции привязанности.

Избегание незнакомых людей и сепарации от знакомых сигнализирует о том, что во внутренней рабочей модели отношений ребенка сформировалась структура эмоциональной привязанности к одному или нескольким людям, которые о нем заботятся. Многие родители хорошо помнят этот период: ребенок прячет лицо от продавца в магазине (или даже от бабушки, которая давно его не навещала) или начинает плакать, стоит только маме отойти, чтобы ответить на телефонный звонок. Нередко такое поведение вызывает тревогу родителей, ведь их ребенок всего несколько месяцев назад был таким приветливым и общительным! Если на тот момент ребенка уже ненадолго отдают в ясли, то в столь резких переменах родители, скорее всего, будут винить воспитателей. Однако умеренная пугливость при общении с людьми – прекрасный показатель того, что развитие идет по правильному пути и что родители все делают как надо. В следующей главе мы убедимся в том, что интенсивность выражения страхов может быть разной и что у нормально развивающихся детей страх перед незнакомцем и при сепарации должен проявляться в весьма умеренной, сглаженной форме.

Поведение и эмоции привязанности зависят также от ряда ситуативных факторов. Так, появление незнакомца или расставание с мамой не так страшны, если происходят дома. В неизвестном месте страх будет более интенсивным. Многое зависит и от того, как ведет себя незнакомец. Человек, который пристально смотрит на ребенка с серьезным выражением лица, скорее вызовет у него страх, чем тот, который улыбается и игриво поддерживает зрительный контакт. На реакцию ребенка влияет также присутствие/отсутствие одного из родителей. Увидев незнакомого человека, ребенок следит за реакцией родителей, демонстрируя поведение, которое можно обозначить как социальная референция. Если мама и папа рады видеть этого человека, то ребенок поймет, что поводов для опасений нет. Выражение тревоги со стороны родителей, в свою очередь, подтвердит опасения и усилит чувство страха.

Помимо страха, для этого возрастного периода характерны и другие эмоции. Кажется, что ребенка разрывает на части конфликт привязанности и потребности в самостоятельности, поэтому свои чувства он выражает через отрицание и сопротивление. Столь характерные для этого периода развития капризные вспышки гнева и истерики происходят под непосредственным влиянием эмоций привязанности, например, когда занятая покупками мама не берет малыша на руки, он кидается на пол и начинает кричать. Здесь мы видим очень важные для понимания привязанности механизмы: ребенок находится в незнакомом месте, вокруг – незнакомые люди, и, чтобы справиться с нахлынувшими переживаниями, ему необходимо быть как можно ближе к маме. Она же не реагирует на ребенка, занята своими делами и даже не устанавливает зрительного контакта, которого, возможно, было бы достаточно. Боясь расставания с матерью в потенциально опасной ситуации, ребенок перестает контролировать свои эмоции.

В возрасте от восьми месяцев до двух лет для детей характерна еще одна важная форма поведения привязанности в дополнение к уже описанным выше. Это поведение выражается не так ярко, как боязнь незнакомых людей и избегание сепарации, и проявляется только в особых ситуациях, поэтому родители редко помнят эти эпизоды. Однако поведение с надежной базой является очень важным показателем привязанности.

Поведение с надежной базой дети демонстрируют, когда находятся в незнакомом месте с одним из родителей или с хорошо знакомым человеком. Ребенок использует знакомого человека как базу, из которой можно совершать разведывательные вылазки. Побыв немного рядом со взрослым, он постепенно начинает исследовать интригующее, но вызывающее опасения окружающее пространство. Сначала ребенок отходит недалеко и вскоре возвращается, часто карабкаясь на руки. Таким образом он получает эмоциональную «дозаправку». Затем – новый рейд, снова и снова, пока пространство не изучено полностью. Почувствовав уверенность, ребенок уже необязательно будет каждый раз возвращаться: зрительного контакта и ободряющего взгляда хватит для того, чтобы на время вселить в него уверенность. Взрослый может также что-то сказать ребенку на расстоянии, поддержав его эмоционально, на что тот ответит словами или лепетом (если говорить он еще не научился).

Очевидно, что поведение с надежной базой принципиально отличается от того, как ведет себя испуганный и подавленный ребенок, оказавшийся в незнакомом месте среди незнакомых людей. Видя, что ребенок использует взрослого как надежную базу, мы понимаем, что это человек играет важную роль в его внутренней рабочей модели социальных отношений. Человек, выполняющий функцию надежной базы, – это всегда тот человек, к которому у ребенка уже сформирована привязанность.

Поведение с надежной базой показывает, в какой степени эмоциональная жизнь ребенка обеспечивает его способность исследовать и познавать окружающий мир. Но связь между эмоциональной привязанностью и интересом к внешнему миру видна, даже если ребенок ничего не исследует. Показательный пример – совместное внимание[46]46
  Adamson L. B., Russell C. L. Emotion Regulation in the Emergence of Joint Attention // Early Social Cognition / Ed. P. Rochat. Mahwah, N. J.: Erlbaum, 1999. P. 281–297.


[Закрыть], которому ребенок не без труда научается примерно к году. Ребенок ловит взгляд знакомого человека и начинает переводить свой взгляд в сторону определенного предмета так, чтобы другой человек тоже посмотрел на то, что в данный момент его интересует. Затем они поочередно смотрят то на этот предмет, то друг на друга, наслаждаясь взаимопониманием, как это часто бывает и со взрослыми. В присутствии знакомого взрослого все привлекательные предметы кажутся ребенку более доступными и занятными.

В современных условиях жизни, когда матери рано выходят на работу, а детей с самого раннего возраста отдают в разного рода воспитательные учреждения, реакции боязни незнакомых людей и сепарационной тревоги представляют для родителей особую проблему. В проявлениях такого рода поведения трудно увидеть что-то положительное. Однако если посмотреть на это глазами наших первобытных предков, то подобное поведение покажется нам крайне эффективным и адекватным. Ведь тогда любознательный ребенок легко мог быть украден или убит представителями другого племени, а страх перед незнакомцами значительно повышал вероятность остаться в живых. Находясь как можно ближе к родным, ребенок не только был в безопасности, но и учился правилам поведения, а также усваивал полезные навыки. Тогда (как, впрочем, и сейчас) было вполне разумно держать ребенка рядом, ведь оставленный без присмотра он мог начать громко кричать, раздражая взрослых и привлекая разного рода врагов и диких зверей.

Что же касается поведения с надежной базой, то оно родителей, как правило, не беспокоит. При этом для ребенка это наилучшая возможность изучать окружающий мир, оставаясь в безопасности. Согласитесь, что это лучше, чем просто безопасность. В современных же реалиях поведение с надежной базой не всегда можно наблюдать именно потому, что для этого требуется постоянное присутствие знакомого и любимого взрослого – объекта привязанности. Увы, но без такой фигуры дошкольное образование – каким бы качественным и профессиональным оно ни было – заметно теряет в эффективности. Те же дети, которых воспитывают дома, автоматически получают надежную базу. В яслях – если родители специально не позаботятся о том, чтобы у ребенка был постоянный и любимый воспитатель – надежная база попросту отсутствует. Таким образом, наличие надежной базы – важный аспект нормального детского развития.