Текст книги "Разбойник и леди Анна"

Глава 25
Королевский суд

Анна цеплялась за край капитанской койки, а раскачивавшиеся фонари бросали странные желтые отсветы на лица Бет и Кейт, бледные от приступа морской болезни. Корабль нырял во вздымающиеся валы, а обе женщины держались за маленький столик, привинченный к полу. Джозеф хотел привязать их к нему, чтобы качка не повредила их кости, но женщины отказались.

– Лучше остаться в живых с переломами, чем потонуть, как крысы, – сказали они.

Глаза Кейт были закрыты, губы ее шевелились, и Анна понимала, что девушка молится. Даже Бет смотрела на планки потолка, будто надеялась увидеть сквозь него Господа и его ангелов. Похоже было, что женщины могли только молиться, в то время как мужчины делали все возможное, чтобы удержать корабль на плаву.

Но Анне Гаскойн этого было мало. Она готова умереть, но только вместе с Джоном Гилбертом.

Анна решила вскарабкаться на палубу и теперь прилагала все силы к тому, чтобы открыть дверь каюты. Ее встретила сплошная стена дождя, окатила ее плечи, обожгла лицо. Ценой отчаянных усилий, она выбралась на палубу и теперь, стоя на коленях; пыталась закрыть за собой дверь.

Было почти невозможно что-нибудь увидеть, но ей все-таки удалось смутно разглядеть капитана и еще одного английского моряка на передней палубе. Оба они налегали на рулевое колесо, стараясь направить нос корабля по ветру. На мгновение до нее донеслись отчаянные вопли людей, скованных цепями внизу, но они потонули в треске расщепляемого дерева, когда лодка сорвалась с места и, просвистев мимо нее, оказалась за бортом.

Анна попыталась добраться до квортербака, где мог находиться Джон, но упала и покатилась по палубе назад к люку, как листок под осенним ветром. Руки ее были ободраны до крови.

Джона она не нашла. Только сейчас Анна поняла, какую совершила глупость, пытаясь помочь Джону. Сейчас она сама нуждалась в помощи, цепляясь за крышку люка над бушующим морем. Неистово звонил корабельный колокол, как звонили колокола в Лондоне во время чумы, и на этот раз она поняла, вспомнив пророческие слова поэта Донна, что колокол звонит по ней. Она умрет одна и одна встретится с вечностью.

– Джон!

Она вновь и вновь выкрикивала его имя, но каждый раз ветер подхватывал и относил в сторону ее голос, трепал мокрые волосы и хлестал по лицу. Ветер насмехался над ней, с завываниями повторяя его имя. Анна громко проклинала ветер, но ее проклятия не были слышны.

Неожиданно Анна увидела Джона. По лицу его струилась вода. Джон подхватил ее на руки, понес к мачте и привязал к ней и ее, и себя толстой веревкой.

Они простояли так много часов, слушая завывания ветра, корабль несся на бешеной скорости сначала на восток, потом на запад, ветер срывал с вант каждый клочок паруса, ломал реи.

Разговаривать было невозможно, они даже не могли повернуться лицом друг к другу.

Наконец оба опустились на палубу, сжимая друг друга в объятиях. Анна спрятала лицо на его широкой груди, и они разговаривали руками, цепляясь друг за друга.

Его руки говорили Анне:

– Прости меня за все, что я навлек на тебя.

А ее отвечали:

– Я счастлива умереть вместе с тобой.

В какой-то момент корабль так сильно накренился, что беснующиеся воды канала прорвались сквозь выпускное отверстие для сброса воды. Анна сжала Джона в объятиях с такой силой, что ее руки, казалось, могла разомкнуть только смерть. Джон отвел с ее лица мокрые волосы и рассмеялся, сверкнув в темноте белыми зубами.

Порой Анне казалось, что их суденышко вот-вот сгинет в бурлящем водовороте или развалится на части под ветром, гнавшим его то на восток, то на запад. Мачта непрестанно скрипела и во многих местах проконопаченных смолой швов образовалась течь, но Господь услышал молитвы Кейт, и шторм наконец обессилел. Они увидели меловые утесы Дувра, а голландский военный корабль исчез из их поля зрения.

На палубу выползли английские моряки и люди Джона. Анна с облегчением помахала Бет и Кейт. Они вышли из каюты, едва держась на ногах. Доктор в своем промокшем парике, тоже шатаясь, появился из кухни.

Кейт читала молитвы за упокоение моряка, смытого за борт в первые минуты шторма, но никто не напомнил выжившим о том, что надо возблагодарить Всевышнего за чудесное спасение.

Анна и Джон стояли рука об руку на коленях на палубе, такой белой и чистой, будто ее отдраила и отскоблила какая-то гигантская рука. Небо над их головами было безоблачно-синим, теплые солнечные лучи грели их промокшие спины, а прирученное море нежно плескалось под их килем. Джон и Анна молились за осуществление своих надежд.

Джозеф нашел немного корабельных сухарей, пришло время отпраздновать возвращение к жизни.

Все бросились помогать устанавливать паруса. Женщины пожертвовали нижние сорочки, которые берегли от самого Уиттлвудского леса, английские моряки смастерили из них забавный парус, который всех насмешил, когда его водрузили на мачту.

«Эре» двинулся в Дуврский пролив, к утру обогнул Маргейт и вместе с приливом вошел в Темзу, – голландский корабль под английским флагом с парусом, сшитым из женских нижних юбок.

Подняв голову, Джон улыбнулся и привлек к себе Анну.

– Когда люди увидят это странное зрелище, молва опередит наше появление в Лондоне, – произнес Джон.

– Мы должны предъявить королю доказательства, – сказала Анна.

Джон сидел напротив нее в капитанской каюте, просматривая вещи из сундука Эдварда, и нашел там кое-какие интересные бумаги.

– Едва ли мы сможем взять Уайтхолл штурмом. – Джон лукаво улыбнулся. – Хотя, черт меня возьми, думаю, ты могла бы.

Он наклонился к ней, завладел ее губами, а когда обнял за талию, заметил, что на ней нет нижней сорочки. Она развевалась над их головами.

Анна подняла голову и ответила ему с загадочной улыбкой:

– Какой сегодня день, Джон?

– Пятница, – подумав, ответил он. – Мы отплыли из Саутгемптона в прошлое воскресенье. А в чем дело, дорогая?

Анна улыбнулась:

– Тогда мы можем взять Уайтхолл штурмом, Джон.

– Ты особенно мила, когда замышляешь заговор, – сказал он.

– Сегодня пятница, и после полуденной трапезы его величество милостью Божьей исцеляет кожные болезни, золотуху и прочее наложением перстов.

– Значит, я смогу войти во дворец, – сказал Джон.

– Мы сможем войти во дворец, – произнесла Анна тоном, не терпящим возражений.

Капитан постучал в дверь каюты, когда послышался звон якорной цепи за их спиной.

– Мы встаем на якорь в Дептфорде, к нам уже приближается гичка коменданта порта.

Джон потянулся за мечом, но Анна положила руку ему на плечо.

– Позволь графине Уэверби приветствовать коменданта порта.

Поспешив пригладить волосы и оправить зеленое бархатное платье, отделанное золотыми кружевами, сохраненное ею в узелке, захваченном из Уиттлвуда, Анна последовала за Джоном на палубу в тот момент, когда гичка портового начальника, полная вооруженных людей, приблизилась к их кораблю. Двумя минутами позже они оказались на трапе, а в следующую минуту на палубе и вытащили пистолеты.

Анна не дала коменданту сказать ни слова.

– Благодарю вас, сэр, за эту встречу.

Комендант порта, разодетый в черный бархат с золотым позументом, тотчас же распознав птицу высокого полета, расшаркался.

– Миледи?

– Анна, графиня Уэверби, фрейлина королевы, – произнесла она, – чуть было не угодившая в плен к голландцам, но спасенная этими отважными английскими моряками.

– Я потрясен, миледи, – сказал комендант порта, глаза его едва не вылезли из орбит, а брови взлетели почти до самого парика, – но…

Анна топнула ножкой.

– У меня важные бумаги для его величества, я требую немедленно предоставить транспорт для меня и моих людей, мы спешим в Уайтхолл.

Комендант порта заколебался.

– Немедленно, сэр, иначе королю станет известно, что вы меня задержали, еще до захода солнца.

Комендант отвесил еще более низкий поклон.

– Как пожелаете, миледи.

Он сделал знак лейтенанту.

– Подать баржу для ее милости.

– Благодарю за помощь, сэр. У нас есть пленные голландцы, которых мы готовы передать вам для содержания под стражей. Приведи их, – сказала она Джону, едва сдерживающему смех.

Часом позже баржа с гребцами несла их по гладкой, как стекло, поверхности Темзы, успокоившейся между двумя приливами, и доставила прямо к ступеням Уайтхоллского дворца. На дне баржи лежал связанный лорд Уэверби с кляпом во рту. Одежда его была грязной и рваной, а взгляд пронзал, как шпага, когда он переводил его с Джона на Анну. Джон сжимал в руке пистолет. Если король их не примет или не поверит в предательство Уэверби, тройная виселица на Тайберне станет их с Анной судьбой, а он не мог допустить, чтобы она страдала.

– Чудо исцеления в самом разгаре, – сказала Анна. – Поднажмите-ка, ребята!

– Да, леди, – откликнулся недавний капитан «Эре», и баржа ускорила движение.

Когда они достигли Уайтхолла, Джон приказал английским морякам сгруппироваться вокруг Уэверби и вести его, упираясь острием ножа в его спину, чтобы никто из прогуливающихся по прибрежным тропинкам сада придворных его не узнал. За исключением доктора Уиндема, который встречался с королем и завоевал доверие королевской любовницы леди Каслмейн, остальные члены уиттлвудской шайки ради собственной безопасности остались на барже, получив строжайшие указания покинуть город, если к вечеру Джон не вернется.

Джон, Анна, Джосая и моряки, окружившие Уэверби, продвигались к банкетному залу возле Уайтхолла и влились в вереницу золотушных, ожидавших наложения королевских перстов, которое, как было известно с древних времен, исцеляло даже самых безнадежных.

Карл II сидел на помосте в дальнем конце огромного многооконного зала, часто использовавшегося для празднеств рыцарей ордена Подвязки. Сквозь толстые оконные стекла в зал струились ломаные лучи солнца, преломленные витражами. Королю помогали двое мужчин в стихарях, на одном из них была епископская митра.

– Джонни, – зашептала Анна, – это мой дядя, он всегда поддерживал Эдварда.

Вперед выступил человек, стоявший первым в очереди жаждущих исцеления, опустился на колени, и король дотронулся до его шеи, потом повесил ему на шею золотой медальон на лазурной ленте. Священнослужители забормотали молитвы. Придворные зааплодировали.

Английские моряки всей толпой шагнули к королю, и в этот момент с придушенным криком Эдвард, лорд Уэверби, прыгнул вперед, пробежал через зал и бросился королю в ноги.

Гвардейцы ринулись на помощь Карлу, держа пики наперевес.

– Стойте! – скомандовал Карл, вставая с места с таким выражением лица, будто увидел привидение. – Развяжите его!

Гвардейцы вынули кляп изо рта Уэверби, и, пока снимали путы с его запястий, он торопливо заговорил:

– Ваше величество, арестуйте этих предателей!

Король посмотрел в ту сторону, куда движением головы указывал Эдвард, и увидел Анну и Джона, стоявших впереди группы моряков вместе с доктором Уиндемом. Несколько придворных обнажили шпаги и двинулись к ним. Король удержал их, подняв руку:

– Стойте, говорить будем мы.

Он сделал знак Джону и Анне подойти ближе, и они подошли, преклонили колени и опустили головы.

– Мы в своем сердце весьма рады видеть вас живым, лорд Уэверби, но хотели бы знать, что означает это вторжение и помеха в выполнении нашего королевского долга.

Уэверби трясся от ярости:

– Меня похитил этот мошенник Джон Гилберт, ваше величество, когда я бежал от голландцев. Я обвиняю свою жену графиню Уэверби в том, что она присоединилась к нему в его пиратском промысле. Повесьте их!

Король нахмурился. Лицо его потемнело. Он сделал знак слуге подать чашу с ароматной водой и, когда ее принесли, смочил в ней пальцы.

– Отпустите страждущих. На сегодня достаточно, милорд, – обратился он к епископу Илийскому.

– Анна? – забормотал ее дядя, шагнув к ней.

– Милорд епископ! – повторил король. Дядя Анны, придерживая полы стихаря, поспешил к выходу.

– Что все это значит, миледи? – обратился король к Анне. В голосе его звучало напряжение, а это означало, что если он не заинтригован, то готов поддаться любопытству. – Мы ожидаем, что ваш ответ позабавит нас. Никогда еще мы не встречали леди-пиратку.

Джон поднялся с колен и подал руку Анне. Она тоже поднялась, в душе моля Господа вразумить ее.

Уэверби сделал полшага вперед:

– Не слушайте ее лживых слов, ваше величество. Она меня ненавидит и скажет что угодно, чтобы спасти этого негодяя, Джона Гилберта.

– В его речи кое-что правда, ваше величество, – сказала Анна. – Я отдала бы жизнь за Джона Гилберта, но мне не требуется лгать. Эдвард – предатель, перешедший на сторону голландцев.

Уэверби попытался было заговорить, но король взглядом заставил его замолчать.

Джон извлек из-под камзола несколько листков бумаги с печатями:

– Вот гарантийные письма адмирала де Рейтера, дающие Уэверби право работорговли за то, что он расшифровал для голландцев закодированные депеши после того, как они взяли его в плен, а вот и его письменное обещание шпионить при вашем дворе в их пользу.

Пока король просматривал бумаги, Джон снова сунул руку под камзол и вытащил небольшую книжицу.

– Здесь, ваше величество, голландский морской код, который он предполагал использовать для связи с адмиралом де Рейтером, при условии, что он предоставлял бы нужную информацию, ему обеспечивалось право на прибыли от работорговли в Гвинее. Леди Анна, я и эти доблестные английские моряки, – он указал на мужчин в конце зала, – захватили его корабль, который и доставили сюда к вашему величеству.

Король бросил благосклонный взгляд на Анну:

– Вы отважны, как ни одна представительница вашего пола, миледи. Даже Бэбс не смогла бы вас переиграть, скоро ваши приключения станут притчей во языцех при дворе.

Он просмотрел книгу с кодами и медленно поднял глаза на Уэверби:

– Милорд, здесь неопровержимые улики.

– Здесь улики против них, ваше величество, – сказал Эдвард своим обычным томным голосом, ухитряясь сохранять самообладание и демонстрируя показную уверенность. – Это, несомненно, подделка.

Анна повернулась к английским морякам, все еще стоявшим в конце зала:

– Что скажете, ребята? Милорд Уэверби – предатель?

– Да! – хором закричали моряки.

Капитан «Эре» отделился от остальных и выступил вперед.

– Ваше величество! – Голос его дрогнул. Он неуклюже поклонился. – Роберт Хоу, в недавнем прошлом третий помощник на корабле «Король Карл». Его лордство приковал нас цепями к веслам на голландском корабле, который неприятель дал ему, а мы, верные моряки вашего величества, принимали участие в битве при Лоустофте.

– Ваше величество, – сказал Уэверби несколько более пронзительным голосом, чем обычно, – не можете же вы верить этому сброду, свидетельствующему против того, кто так верно служил вам.

– Мы верим собственным глазам, – сказал Карл, взмахнув документами, которые держал в руках. – Стража, заключите лорда Уэверби в Тауэр, и пусть там он дожидается нашего королевского решения.

– Ваше величество, я пэр королевства. Проявите милосердие!

– Я его проявлю, милорд. Хотя ваш титул и земли отойдут к короне, вы умрете на плахе не под ударом топора, а под ударом французского меча.

Король отвернулся.

Когда Эдварда выводили из зала, он бросил на Джона и Анну взгляд, полный бессильной злобы, душившей его, как веревка, которую он готовил для них.

Король сидел с поникшей головой до тех пор, пока вокруг его помоста не столпились английские моряки.

– Шляпы долой перед королем Карлом! Ура! Ура! Ура! – хором кричали они, подбрасывая в воздух шляпы, и это развеселило короля.

– А теперь, – сказал монарх, – мы выслушаем всю историю из первых уст.

Анна, Джон, Джосая и Роберт Хоу по очереди рассказали свою историю. Английские моряки запели песню о доме, Карл присоединился к ним, и залихватская песня эхом раскатилась под сводами большого зала:

 
О ростбиф старой Англии,
О ростбиф старой Англии! Ого!
 

Карл II поднялся, и все присутствовавшие в зале поклонились ему. Он сошел с помоста и оказался лицом к лицу с Джоном Гилбертом.

– Ваше величество, – обратился к нему Джон, не зная, что его ждет.

– Как мне тебя вознаградить, Джон Гилберт?

– Ваше величество, мой отец герцог Лейкленд, оставил мне Беруэлл-Холл, но в конце концов он оказался в руках лорда Уэверби.

– Ты, леди Анна и эти славные моряки хорошо послужили нам. Мы склонны проявить щедрость и выделить леди Анне почетное, место при дворе и вернуть ей ее земли с рентами и всеми правами, выделенные ей в качестве приданого.

Анна улыбнулась:

– Ваше величество, я благодарна вам за вашу доброту и честь, которую вы мне оказываете, но мы с Джоном хотим пожениться, несмотря на все препятствия.

Джон кивнул:

– Это мое самое горячее желание.

– Б таком случае преклони колени, Джон Гилберт. Брак должен быть заключен между равными по рангу.

Король вынул из ножен свой короткий церемониальный меч, как только Джон преклонил колени, легонько ударил его мечом по одному плечу, затем по другому.

– Встань, сэр Джон Гилберт, баронет, лорд Беруэлл-Холла и всех принадлежащих ему земель.

Они не остались в Лондоне, чтобы наблюдать казнь Эдварда, лорда Уэверби, не пожелали быть свидетелями этого зрелища, хотя слышали выкрики глашатаев, проезжая из Лондона по Оксфордской дороге. Графа, потерявшего сознание, несли до места казни на руках.

Король вознаградил и своих верных моряков, выдав каждому по золотой гинее, а также Роберту Хоу и всей команде «Эре», переименованного в «Леди Анну».

После долгой езды длительностью в три дня вся шайка из Уиттлвудского леса добралась до Беруэлл-Холла. Джон и Анна проехали по длинной подъездной дорожке до своего мэнора, подлинной жемчужины, представлявшей собой образец сельского дома с каменными наличниками и краснокирпичными трубами, и миновали арку, ведущую в передний двор. Он обнимал ее, она же откинулась в седле, опираясь о его грудь, как и надеялась когда-нибудь проехать.

– Добро пожаловать в Беруэлл-Холл, миледи.

– Благодарю, сэр Джон, – ответила Анна, ощутив восторг, когда его руки крепче сжали ее.

На следующий день, последний день июля, они поженились в маленькой каменной церкви оленьего парка, и ручные лани с любопытством заглядывали в открытое окно, пока викарий монотонно произносил слова брачного обета.

Анна снова слушала привычные слова священного брачного ритуала и снова получила кольцо с надписью: «Только ты, и никто другой». Однако на этот раз она не чувствовала себя отчаянно одинокой, как это было на ступенях старого собора Святого Павла в Лондоне, где она стояла рядом с Эдвардом. На этот раз в ней тлела крохотная искорка жизни, живая искра их с Джоном взаимной любви.

– Джонни, – прошептала она, когда они шли по проходу между рядами скамей обратно к выходу. – Я жду ребенка.

Джон не сбился с шага, хотя тихо произнесенные ею слова ударили его в самое сердце. Это все, что он мог сделать, чтобы не опозорить их обоих дикими криками и прыжками, способными напугать любого дикаря в унаследованных Анной владениях в Новом Свете.

– Что скажешь? – спросила Анна, с тревогой поворачиваясь к нему. – Ты хоть удивлен?

– Не больше и не меньше, чем любой мужчина, ставший в один день и мужем, и отцом.

Она изо всей силы ткнула его локтем под ребра.

Он удовлетворил ее женскую досаду, преувеличенно содрогнувшись от такого обращения, но с улыбкой кивнул своим людям из Уиттлвудского леса – Джозефу и Бет, Джосае и Кейт, а также юному Френсису, Александру и Дику – и арендаторам, жившим в домах по соседству и теперь ожидавшим у дверей церкви, чтобы сопровождать новобрачных на праздничный пир.

– Помните о вашей репутации, миледи!

– Моя репутация давно висит на волоске!

Он с печальным видом потер пальцем ее шею:

– Давай не будем больше говорить о повешении, если не возражаешь, моя радость, но будем соблюдать на людях благопристойность. Скоро имя Гилберта будет кое-что значить в этом графстве.

Анна застонала:

– Ты говоришь о благопристойности! Что случилось с моим отважным разбойником?

Его рука скользнула под ее корсаж на спину, и была она как раскаленное железо, которым клеймят скот, но его лицо было обращено к присутствующим с самым невинным видом.

– Можешь быть уверена, жена, что твой Джентльмен Джонни проявит себя и нынче ночью, и завтра, и…

– И это несмотря на то, что викарий напутствовал нас не предаваться сладострастию в браке?

– Именно поэтому, – сказал Джон.

В этот момент их окружила толпа, жаждущая поздравить новобрачных, в том числе фермеры и арендаторы, спешившие выразить свое почтение новым господам. Некоторые из них помнили Джона еще мальчиком. В огромном зале на козлах был сервирован свадебный стол, и были там осетр в укропном соусе, и тушеный заяц в горшке, и блюдо редиса, и горячие кексы с тмином, маслом и медом, и свадебный бенберийский пирог с начинкой из красной смородины за невесту и жениха, пока наконец с обычными фривольными шутками не проводили их в брачную постель.

Джосая, растолкав всех, просунул голову между занавесками их постели.

– Не удивляйтесь, дорогие друзья, если уже зачали младенца. Клянусь именем короля, это благодаря моей чудотворной мази.

Его парик, так полностью и не принявший прежнего облика после шторма в канале, клонился на один бок, и вместе с ним клонилась и его голова.

– Если она способна сделать старуху снова молодой и удалить оспины, то вполне может нарастить новый член. Думаю, мое искусство целителя сделает меня знаменитым.

Джон и Анна рассмеялись.

– Джосая, король частенько дурачится, но он не дурак, – сказала Анна.

Джосая тряхнул головой:

– Вы правы, миледи, но король – человек. Половина врачей в Лондоне пользует мужчин, чтобы их члены становились длиннее или сильнее, а другая половина пользует дам, чтобы увеличить их груди или сделать их плодовитыми. Кто хочет верить, поверит. Вера творит чудеса, как утверждают церковники.

Доктор ухмыльнулся и исчез, задернув за собой занавески и закрыв дверь.