Текст книги "Больше, чем ты желаешь"

Он поднял голову, стараясь уклониться от ее поцелуев.

– Я сделал тебе больно?

– Нет, – ответила Брай и улыбнулась, увидев, как он облегченно вздохнул.

– Ты такая тесная…

– Все в порядке. Я ведь говорила тебе, что не боюсь. Не бойся и ты.

От ее застенчивой улыбки сердце его затрепетало. Он нежно ее поцеловал.

На сей раз Брай не была пассивной. Ее тело повторяло его движения, изгибалось навстречу, и она все теснее льнула К нему. Люк своим весом давил на нее, но эта тяжесть была ей приятна. Прикрытая со всех сторон его телом, она чувствовала себя в полной безопасности.

Она целовала его плечи, покусывая разгоряченную кожу. Ее ладони гладили, изучая, твердые мышцы у него на спине. Его бедра были узкими и мускулистыми. Она пробежала рукой по его позвоночнику, затем погладила ягодицы. Застонав, он еще глубже погрузился в нее.

Блаженство разлилось по телу Брай. Она закрыла глаза и еще крепче вцепилась в его плечи. Ее тело извивалось под ним, спина выгибалась, пятки упирались в его бедра, грудь прижалась к его груди. Затвердевшие соски горели, отчего по телу ее пробегала дрожь.

Люк в последний раз изогнулся над ней, хриплым криком и содроганием тела извещая об освобождении. Некоторое время он лежал неподвижно, затем просунул руку между их слившимися телами и, глядя в лицо Брай, стал медленно поглаживать ее интимное место. И от этой ласки она получила такое же удовольствие, которое только что он получил от нее.

– Бри, – шептал он. – Милая, милая. Бри.

Брай снова не хотела отпускать его от себя. Ей хотелось продлить их близость. Сейчас он был для нее самым дорогим человеком на свете. Она решила сказать ему об этом, но он, угадав ее желание, приложил палец к ее губам.

– Утром ты опять начнешь во всем сомневаться, – проговорил он. – Но помни, что в этом нет ничего постыдного.

– Я буду помнить об этом.

Поцеловав ее в последний раз, он вышел из нее и лег рядом.

– Я не хочу, чтобы наступало утро, – прошептала она.

– Я тоже.

Утро, конечно, наступило; Оно было серым и ненастным. Брай лежала с закрытыми глазами, не решаясь посмотреть на Люка. Но любопытство пересилило, и она протянула руку, чтобы убедиться, что он рядом. Кровать была пуста. Люк исчез.

Брай вскочила с кровати и направилась в гардеробную. Мочалка и полотенце Люка были еще влажными, и это говорило о том, что он был здесь совсем недавно. Смотрел ли он на нее спящую? Трудно ли было ему ходить, не разбудив ее?

Брай посмотрела на свое отражение в зеркале над комодом. Кажется, она совсем не изменилась, если не считать румянца на щеках, блеска в глазах и слегка опухших век. Все было как всегда, и изменилось только одно: ее брат погиб, а она вернулась к жизни, чтобы до конца своих дней оплакивать его.

Элизабет Гамильтон Фостер сидела в постели, когда Брай, постучав, вошла в ее комнату. На матери были ночная рубашка и атласный халат пурпурного цвета с разбросанными по нему фигурками китайцев. Воротник и от полы рукавов были ярко-желтого цвета. Ее волосы, все еще волнистые, имели такой же каштановый оттенок, как и у ее среднего сына. На висках виднелись седые пряди, которые казались скорее серыми, чем серебряными, как несколько недель назад.

Руки, державшие чашку с чаем, слегка дрожали. Увидев дочь, Элизабет поставила чашку на столик и улыбнулась, хотя глаза ее оставались грустными.

– Брай, иди ко мне. Садись рядом. – Элизабет похлопала по краю постели и протянула дочери руку.

Брай осторожно села, боясь, что малейшее ее движение причинит боль худенькому телу матери.

– Мама. – Брай взяла руки матери и нежно пожала их. Глаза Элизабет наполнились слезами. Она попыталась сдержать их, но они повисли на ресницах и побежали по щекам.

– Дай мне носовой платок, – попросила она. Брай дала платок, и Элизабет промокнула глаза и вытерла щеки.

– Ты будешь допивать чай? – спросила Брай.

– Нет. Ты уже завтракала?

– Пока нет. Я решила сначала повидаться с тобой. Вчера…

– Вчера я даже представить себе не могла, что смогу справиться с таким горем. Но вот я проснулась и все еще жива, а сына нет. – Глаза Элизабет были сейчас сухими, но лицо – таким же белым, как носовой платок. – Мне жаль, что я не могу утешить тебя, Брай. – Элизабет погладила дочь по щеке. – А как ты, дорогая? Как у тебя дела?

– Мне очень грустно, мама. Ужасно грустно.

Элизабет кивнула и отвернула край одеяла. Брай положила голову матери на колени. Элизабет гладила дочь по голове, плечам и спине, стараясь утешить ее.

– Рэнд делал то, что хотел, Брай. От этой мысли мне становится легче.

– Мне кажется, что, если бы он так не стремился найти сокровища, мы смогли бы уговорить его остаться в «Конкорде» и он бы продолжил свою исследовательскую работу.

– Ты бы его не уговорила. Вы не смогли бы управлять плантацией вдвоем. Никто из вас не пошел бы на уступки, у вас схожие темпераменты, и вы бы просто передрались.

Мать была права: Брай чуть не ударила брата в их последнюю встречу. Они опять поскандалили по поводу ее замужества и его отъезда из «Конкорда». Кроме всего прочего, существовал еще Оррин. Рэнд так и не научился жить с ним под одной крышей.

– Тебе никогда не приходило в голову, что сокровища Гамильтонов – Уотерстоунов проклятые? – спросила Брай. – Ведь никого не осталось в живых из семьи Уотерстоунов. А Рэнд – последний из Гамильтонов по мужской линии, который мог бы продолжить род и сохранить фамилию.

– Проклятые? – Элизабет откинулась на подушках и закрыла глаза. – Я всегда так думала. Твой отец часто смеялся надо мной, но не смог переубедить меня. Пока я росла, мне нравилось слушать рассказы о них. Тогда для меня это было красивой сказкой, а когда я вошла в семью, стало реальностью.

– Теперь с этим покончено, мама. По крайней мере так считает Оррин. Сокровищ больше нет, а потому и нет связанной с ним проклятой тайны.

– Брай, – Элизабет дотронулась до руки дочери, – следи за своей речью.

– Но это ведь правда? Нет ни тайны, ни сокровищ. Мы всё потеряли, так же как и Уотерстоуны. Пора покончить со всем этим. Пусть поисками занимаются другие.

– Почему это тебя так волнует? – спросила Элизабет. – Может, он здесь именно поэтому? Может, по этой причине вы и поженились?

Брай резко села и посмотрела на мать. Во рту у нее пересохло.

Элизабет протянула руку к дочери и расправила темно-фиолетовое платье на ее коленях, которое Брай надела по случаю траура.

– Оно стало узко тебе в плечах, – огорчилась Элизабет. – Осмелюсь предположить, это из-за того, что ты наверняка работала не покладая рук во время последнего урожая. У тебя сейчас плечи, как у дочери фермера. Я попрошу Адди привести к нам портниху. Тебе надо заказать новые платья. Твои уже давно вышли из моды.

– Мама, мне неприятно говорить о моде, урожае и моей фигуре. Я действительно фермерская дочь, и отец гордился бы этим.

– Я тоже горжусь тобой, Брай, – ответила Элизабет, комкая в руках носовой платок.

– Я знаю, что ты гордишься мной. Извини, если обидела тебя, но я не хочу, чтобы ты вмешивалась в мои дела. Его имя Лукас Кинкейд. Это Оррин сказал тебе о нашем браке?

– Да. Вчера. Наверное, сразу после того, как мистер Кинкейд проинформировал его об этом. – Элизабет промокнула глаза носовым платком, хотя они были сухими. – Как ты могла? Ни слова нам не сказала! Абсолютно ни единого словечка. Чарлстон расположен не на краю света, Брай. Ты могла бы послать кого-нибудь с сообщением. Мне так хотелось быть в эту минуту рядом с тобой! – Взгляд Элизабет упал на живот Брай. – Ты беременна?

– Нет! – возмутилась Брай.

– Ты не должна обижаться на меня за этот вопрос. И на других тоже. Поспешность и секретность твоего брака породили множество слухов. Я ждала, что ты приедешь ко мне, и мы могли бы обсудить все детали.

– Ты же хотела, чтобы я вышла замуж мама. Я думала, ты будешь довольна.

– Что ты знаешь об этом человеке? – Элизабет не могла заставить себя выговорить слово «муж». – Оррин сказал мне только, что это тот самый человек, которого он нанял восстановить «Конкорд». Может ли это быть правдой, Брай? Ты вышла замуж за простого рабочего?

– Люк такой же рабочий, как Микеланджело – резчик по камню.

Брай встала с постели и подошла к окну. Она отодвинула шторы и закрепила их. Комната Элизабет выходила окнами в сад. Перед мысленным взором Брай предстал изумительный ландшафтный план, который он видела на чертежах у Люка. Ей не хотелось пока говорить об этом с матерью.

– Это не имело бы значения, если бы он даже был матросом, – бросила Брай, отвернувшись от окна. – Ведь я продолжаю оставаться фермерской дочкой.

– По собственному выбору, – уточнила Элизабет. – Исключительно по собственному выбору. Ты давно могла бы уехать отсюда. После окончания войны Остин несколько раз просил твоей руки. Ты жила бы в «Хай-Пойнтс» и была бы настоящей леди. Его сестра уступила бы тебе свое место. Неужели ты так любишь «Конкорд», что не можешь с ним рас статься?

– Жить где-то еще? – прошептала Брай. – И ты это говоришь после того, как принесла себя в жертву, чтобы спасти «Хенли»? Да, «Хенли». Мы оказались бессильны, когда Оррин захотел сменить название, но это не значит, что «Хенли» не остался в наших сердцах. Почему я должна была уехать отсюда, мама, после того как ты спасла для нас «Хенли»?

Элизабет закрыла лицо руками и разрыдалась. Брай бросилась к матери и, крепко обняв, прижала ее к, себе. Она баюкала ее, гладила по голове, шепча слова любви и утешения. Убедившись, что Элизабет слышит ее, она произнесла:

– Люк хороший человек, мама. Я думаю, ты скоро сама убедишься в этом. Я не знаю, почему он женился на мне. Возможно, из-за этих сокровищ, хотя он и отрицает это. Сейчас это не имеет значения, да и никогда не имело. Я вышла за него замуж, не думая о последствиях.

Элизабет осторожно высвободилась из объятий дочери.

– Ты так сильно любишь его?

Раньше Брай испугал бы этот вопрос. Сейчас она ответила не задумываясь:

– Да. Я люблю его очень сильно. Вытри слезы, мама. Ты будешь выходить сегодня из комнаты?

Элизабет покачала головой.

– Хорошо. Тогда я принесу свой завтрак сюда.

– Тебе не хочется быть вместе со своим мужем?

– Люк уже позавтракал и отправился на стройку. Когда почувствуешь себя лучше, я покажу тебе то, что он уже сделал. Оррин принял правильное решение, наняв Люка, несмотря на то что я возражала. Он говорил тебе об этом?

– Говорил. – Элизабет внимательно вгляделась в лицо Брай, но не увидела там ничего, что бы вызвало ее подозрения – Я хотела вернуться немедленно, когда узнала, что вы с мистером Кйнкейдом будете жить в одном доме. Я говорила Оррину, что он поступил плохо. Я надеялась, что он будет жить в гостевом доме. Но Адди сказала мне, что он живет здесь.

– Да. Но ведь все шло хорошо. Разве Адди не говорила тебе об этом?

Элизабет решила не подвергать дочь дальнейшей критике.

– Иди за своим завтраком. Я заранее предупредила Адди, что не хочу ничего, кроме чая, а сейчас у меня вдруг появился аппетит. Принеси мне что-нибудь легкое. Ты знаешь, что я люблю.

Вскоре Брай вернулась в спальню матери и обнаружила, что Элизабет сидит за столиком рядом с камином. Слуга разжег в нем несильный огонь, которого было вполне достаточно, чтобы прогреть комнату и вернуть тепло и цвет на впалые щеки матери.

Брай поставила поднос на стол. На завтрак были горячие лепешки, овсяная каша и маленькие сосиски. Комнату наполнил аромат горячего кофе.

– Тебе не кажется, Брай, что это не легкий завтрак? – спросила Элизабет, оглядывая стол.

– Мне кажется, это то, что ты любишь, мама. Съешь столько, сколько сможешь. – Брай отрезала себе кусочек лепешки и полила его сиропом. – Рэнд любил горячие лепешки. Ему всегда хотелось иметь на корабле такого повара, как Элси.

– Он выкрал бы ее из «Конкорда», если бы Джеб тоже пожелал уехать, – улыбнулась Элизабет. – Слава Богу, у него хватило ума остаться здесь.

– Боюсь, что его удержала здесь морская болезнь, мама, – сухо заметила Брай. – Что пишут газеты?

– Там не приводятся детали. По крайней мере я не нашла их там и знаю только то, что мне рассказали. Я была в шоке что корабль разбился. Будет лучше, если ты спросишь об этом Оррина. Он наводил справки.

– Можно ли ему доверять?

– Брай, я знаю, что ты не любишь его, но он твой отчим. Мне бы хотелось, чтобы ты относилась к нему с большим уважением.

Это был старый довод, обсуждать который Брай сейчас не хотела.

– Хорошо, – ответила она, – я поговорю с ним, но сначала расскажи мне, что ты знаешь об этом. Это случилось у мыса Горн?

Элизабет кивнула:

– Обычно Рэнд описывал эти воды как вероломные. Высокие волны, частые штормы. Корабль развалился на части и пошел ко дну.

– А тела? Их опознали?

– Я не знаю. Было найдено носовое украшение… трехглавый пес.

– Хорошо, мама. Я поняла. Многие знали, что эта деталь служила украшением корабля Рэнда. А что известно о Клер? Мертвая женщина среди погибших членов команды была бы обязательно замечена.

– О ней я ничего не слышала. Но, Брай, не забывай, что Рэнд мог возвращаться без нее.

– Мы должны известить о несчастье ее дедушку в Лондоне. Он должен узнать об этом от нас.

– Да, ты права. Я поговорю с Оррином, и мы решим, как лучше это сделать. В газете должно появиться сообщение. Может, ты пошлешь кого-нибудь в Чарлстон купить несколько номеров? Как зовут дедушку Клер?

– Эван Маркем. Герцог… – Брай нахмурилась, вспоминая, – какого-то графства. Я постараюсь вспомнить. Наши соседи-плантаторы вернутся из Чарлстона лишь через несколько недель. Ты будешь заказывать службу по Рэнду? Я думаю, что мы с Люком официально объявим о нашем браке в ноябре, хотя все и без нас узнают об этом.

Элизабет была вынуждена согласиться. Устраивать прием по случаю бракосочетания Брай и Люка было бы сейчас неуместно. Однако ее беспокоила репутация дочери.

– Придумаем что-нибудь, – проговорила она. Брай хотелось отговорить мать от этой затеи, но она знала, что та все равно поступит по-своему.

В дверь громко постучали; мать и дочь повернули головы.

– Войдите! – крикнула Элизабет. В комнату вошел Люк.

– Люк! – Брай поспешила ему навстречу и встала на цыпочки, подставляя губы для поцелуя. Губы Люка были холодными, такими же, как и его глаза.

– Это мой муж, мама. Лукас Кинкейд. Люк, это моя мать;

Люк слегка склонил голову, но подходить к Элизабет не стал.

– Рад познакомиться с вами, – вежливо произнес он и повернулся к Брай: – Мне надо срочно с тобой поговорить.

– Но…

– Срочно.

– Хорошо. Извини, мама. – Брай вышла с Люком в коридор и закрыла дверь. – Что ты себе позволяешь?..

– Сегодня утром твой отчим решил прогуляться по плантации. Он натолкнулся на дома, которые мы недавно отремонтировали. Теперь он в курсе дела, что случилось в его отсутствие.

Глава 11

– Оррин посетил дома арендаторов? – не поверила Брай. – Сегодня утром? Как это могло случиться? Он никогда не ходил на фермы, даже тогда, когда я просила его об этом. К тому же он не встает раньше десяти.

– Кажется, он вообще не ложился спать.

Брай помассировала виски.

– Он пьян? – спросила она.

– Он пил с той минуты; как приехал. Тебе лучше знать пьян ли он.

– Как ты узнал, что он был на фермах?

– Я встретил его, когда он возвращался. Он пригласил меня в свой кабинет и учинил форменный допрос по поводу ремонта. Я взял всю ответственность на себя.

– Люк! – Руки Брай сжались в кулаки. – Тебе не следовало этого делать. Оррин воюет со мной, а не с тобой.

– Так не должно быть. Я рассказал тебе все это для того чтобы ты ничего не сочиняла, когда он станет задавать тебе те же вопросы. Скажи ему правду.

– Правду?

Люк кивнул. Он повел ее по коридору, подальше от комнаты матери, и, остановившись, прислонил к деревянной стенной панели. Упершись руками в стену так, что она оказалась в кольце его рук, он наклонился к ней.

– Ты знаешь, где мне хотелось бы сейчас оказаться? – спросил он нежным, слегка охрипшим голосом.

Сглотнув, Брай покачала головой. Его серые глаза притягивали ее к себе. Ей хотелось утонуть в их глубине.

– Люк, это ведь не…

Он приложил палец к ее губам.

– Возможно, это своего рода намек.

– Намек?

Склонившись, Люк поцеловал ее долгим поцелуем.

– Ты хочешь трахнуть ее прямо здесь?

Услышав голос отчима, Брай вздрогнула и оттолкнула себя Люка.

Он выпрямился, но перед этим не отказал себе в удовольствии поцеловать ее в щеку.

– Следуй моему совету, – шепнул он. Оррин засопел, и в этом сопении слышались отвращение и раздражение.

– У тебя есть стыд, дочь? Твой брат погиб совсем недавно. Сейчас у нас траур. Если уж ты так распалила Кинкейда, что он не может терпеть, поимей совесть, уведи его в спальню.

У Брай перехватило дыхание, и ее щеки покрылись румянцем.

– Замолчи, Оррин, – угрожающе произнес Люк.

– Я разговариваю не с тобой. Наши дела тебя не касаются.

– Ты разговариваешь с моей женой. Все, что касается ее, касается и меня.

– Она не нуждается в твоей защите. Она сама знает, что делать и говорить. Скажи ему, Брай.

Брай оглядела красное лицо Оррина и его мятую одежду. Он стоял, прислонившись плечом к стене. Она видела, что он едва держится на ногах.

– Ты пьян, Оррин, – процедила она. – И я не вижу необходимости разговаривать с тобой сейчас. – Краем глаза она видела, как задрожал подбородок отчима. Она вспомнила совет Люка. – Я ценю, что муж встал на мою защиту, и могу это только приветствовать.

Не спуская глаз с Брай, Оррин кивнул в Сторону Люка:

– Он сказал тебе, что я был на фермах?

– Да.

– И что ты об этом думаешь?

– Брай думает, что этот разговор может подождать до тех пор, пока ты не протрезвеешь, – ответил за нее Люк.

Внимание Оррина сразу переключилось на Люка, и он разразился громким смехом.

– Уж не считаешь ли ты, что несколько стаканов бурбона лишили меня здравого смысла? Он только проясняет мозги, Кинкейд. У меня в голове полная ясность, и я знаю, что она приложила свои прекрасные ручки к этому делу.

– Ты, похоже, не расслышал, что я сказал тебе внизу. Я предложил тебе продать снятые с этого дома материалы испольщикам. Некоторые из них заплатят наличными. Другие примут участие в ремонте этого дома, чтобы отработать свой долг. Они отработают за каждую доску, каждый гвоздь, каждый кирпич. Ты заработаешь на материале, который можно было бы выбросить на свалку. Что же касается некоторых новых материалов, хотя их не так уж и много, то и здесь ты получаешь выгоду. У меня все это отражено в бухгалтерских книгах, и ты можешь их просмотреть.

– И просмотрю, будь я проклят! Я не дурак, и тебе не провести меня, Кинкейд! Лучше признайся сам, а то тебе не поздоровится. Я сумею найти подтирки на каждой странице, учти! Я знаю, как следует вести счета и заполнять бухгалтерские книги.

Если бы Брай не стояла так близко к Люку, она бы не заметила, что при этих словах он напрягся. Она взяла его под руку, отвлекая внимание Оррина на себя.

– Ты знаешь мое отношение к неграм. Я не желаю делать для них слишком много, – бушевал Оррин.

– Это не было актом благотворительности, – ответила Брай. – Ни один здравомыслящий человек не назовет тебя добрым. У тебя все? – нетерпеливо спросила она.

– Думаю, тебе пришлось заставить ее пошире раздвинуть ноги, прежде чем ты решил принять всю вину на себя, – ехидно произнес Оррин, повернувшись к Люку.

Брай даже не вздрогнула от его грубости и, когда Люк шагнул к нему, повисла на его руке.

– Нет! – вскрикнула она. – Не надо!

Самодовольно улыбаясь, Оррин оттолкнулся от стены. Он стоял, слегка пошатываясь, но все-таки сохранял равновесие.

– Положите гроссбух на мой стол, – приказал он, проходя мимо них. Вдруг он обернулся и посмотрел на Люка: – Мой тебе совет: держи ее в руках. Она сделает тебя своим цепным псом, если ты сам не посадишь ее на цепь.

Брай держала мужа за руку, пока не услышала, как Оррин вошел в свой кабинет.

– Люк, с тобой все в порядке? – тревожно спросила она. Люк был в таком состоянии, что не смог ответить сразу. Наконец он утвердительно кивнул. Брай развернула его к себе и застыла пораженная. Ей и в голову не могло прийти, что она когда-нибудь увидит на его лице такое странное выражение. Она ожидала увидеть огорчение, ярость, все, что угодно, но сейчас ни одно из этих определений не подходило. В его лице было что-то зловещее.

– Люк. – Она потянула его за рукав.

Его взгляд наконец остановился на ее лице, и он погладил ее по щеке.

– Нам нельзя здесь разговаривать, – шепнул он. – Встретимся в беседке через час.

– Хорошо, – ответила она, но не сдвинулась с места. Его теплая ладонь лежала у нее на щеке, и Брай прижалась к этой ладони. Наклонившись, он поцеловал ее в губы.

– Через час, – повторил он.

Он направился к лестнице, но, прежде чем спуститься, остановился и оглянулся. Брай смотрела ему вслед.

– Не бойся. Бри, – улыбнулся он. – И извинись за меня перед своей матерью.

Через час начал моросить дождь. Брай, подняв юбки, осторожно пробиралась к беседке, глядя себе под ноги. Вдруг сильные руки подняли ее, и она оказалась в объятиях Люка. Он усадил ее на скамью, продолжая держать за талию.

– Лишилась дара речи? – хмыкнул он, видя, что она удивленно смотрит на него.

– Нет. Неужели ты думаешь, что замужество лишило меня возможности передвигаться самостоятельно?

– Идет дождь, – пожал он плечами. – А ты оказалась на моем пути.

– Значит, я должна поблагодарить тебя, что ты меня не затоптал?

Он усмехнулся и прислонился лбом к ее лбу.

– Тебе определенно повезло. – Он поцеловал ее в нос и распрямился.

Дождь усилился, и крыша беседки начала протекать. Тяжелые капли упали на его голову и плечи. Одна из них повисла на кончике носа Брай. Он смахнул ее.

– Давай найдем место посуше, – предложил Люк. Они пересели на другую скамью. Устраиваясь поудобнее, Брай случайно подняла голову и заметила движение в одном из окон. Кто-то закрывает его из-за дождя? Брай повернулась к Люку и встретила его внимательный взгляд. Интуиция подсказала ей, о чем он сейчас думает. т

– Укромное местечко, правда? – спросила она. – А ты знаешь, что кто-то наблюдал за нами из окна, когда ты нес меня сюда на руках?

– Мне это доставило огромное удовольствие.

– Это не ответ на мой вопрос.

– Но это правда. Я знаю, что там кто-то был. Уверен, что это Оррин.

– Это комната моей матери.

– И все же там был Оррин.

– Пусть так. А раньше? Когда мы были в холле и ты целовал меня? Оррин наткнулся на нас. Тогда я подумала, что это произошло случайно, а сейчас подумала, что ты слышал его шаги на лестнице. Это тоже был «момент украдкой»?

– Да. И все же я сказал тебе правду. Мне действительно доставляет удовольствие тебя целовать.

Сложив руки на коленях, Брай смотрела на них, раскачиваясь взад-вперед.

– Брай.

Она подняла голову. Каких слов он от нее ждет?

– Это совсем не то, что я ожидала, – проговорила она наконец. – Когда мы репетировали – это одно дело, но сейчас, когда… – Голос ее сорвался, и она беспомощно пожала Плечами.

– Последняя ночь все изменила. – Люк предлагал ей свой вариант, но она его отвергла.

– Нет! – Брай сердито зыркнула на него. – Нет, – повторила она снова, теперь уже более мягким тоном, стараясь сохранить спокойствие. – Что могло измениться? Для тебя что-нибудь изменилось?

– Нет! – заявил он с такой искренностью, что невозможно было усомниться, что он говорит правду. – Для меня ничего не изменилось, Брай. – Люк наблюдал за выражением ее лица. Она была обижена и смущена.

Слова, которые могли бы доставить ей удовольствие, вертелись у него на языке, но так и не сорвались с него. Он проглотил их вместе с непривычной болью в сердце.

Брай вздернула подбородок. В ее сапфировых глазах была озабоченность.

– Правда ли то, что ты сказал Оррину? – спросила она. – Ты можешь отчитаться за все материалы и привести доказательства, что он получит от этого выгоду?

– Да.

– Каким образом?

– Я начал вести бухгалтерский учет расходов и платежей сразу же после того, как понял, что случилось с моими запасами стройматериалов. Я знал, что ты не захочешь принимать от меня помощь, но не мог рисковать. У меня было мало времени, чтобы как-то скрыть ремонт в домах арендаторов. Я сделал все, что мог, и люди, работающие на меня, помогли мне в этом. Но нам не удалось довести дело до конца. Я надеялся, что у меня в запасе есть еще неделя.

– Мой отчим никогда не проявлял интереса к фермерам и их домам. Никогда, Люк. Я не отказывалась от твоей помощи. Я просто думала, что она не потребуется. – Брай передернула плечами. – О Господи! Как я могла быть такой самоуверенной! Вот мы и попали в беду. Я так была увлечена тобой, что не замечала ничего вокруг. А теперь Оррин все знает.

– Он только думает, что знает, – уточнил Люк. – Счета приведут его к другому заключению.

– Но смогут ли они его убедить?

– Надеюсь, что да. У меня есть некоторый опыт в бухгалтерии. У моей матери… – Люк запнулся, колеблясь, – был пансионер. Он взял меня к себе учеником. Я работал на него все лето, пока школа была закрыта. Я не претендую на роль большого эксперта в этой области, к тому же не знаю, насколько сам Оррин в этом разбирается.

Брай вспомнила реакцию Люка на слова Оррина и сказала ему об этом.

– Я был удивлен.

– Нет, это было не просто удивление. Там было что-то еще. Словно это дело для тебя чрезвычайно важно.

– Разумеется, для меня это важно. Я подсунул фальшивые счета человеку, который утверждает, что ему ничего не стоит уличить меня во лжи. Мне пришлось все это делать очень быстро, чтобы успеть до того, как он начнет просматривать счета.

– Ты врешь мне. – Брай подозрительно смотрела на него. – Только не надо ничего объяснять! Я этого не требую. Значит, у тебя были свои причины.

Люк промолчал. Он не мог сказать ей правду и не хотел добавлять новую ложь к той, что была уже сказана. Она была права в том, что бухгалтерский талант Оррина представлял для него особый интерес.

Брай прислонилась к перилам беседки.

– Похоже, нам остается только ждать, как будут развиваться события дальше. Если Оррина удовлетворит твой отчет, нас всех могут ожидать несколько последствий.

– Ты хотела сказать – никаких последствий?

– Несколько, – повторила она. – Это будет своего рода местью. Оррин не поверит ни в твою, ни в мою невиновность. Он решит, что мы его перехитрили, и будет жаждать крови.

– Я принимал это во внимание, но надеялся, что ошибся.

– Ты не ошибся.

Люк почувствовал, что Брай дрожит.

– Хочешь мой сюртук?

– Нет, спасибо. Я дрожу не от холода.

– Тогда мою руку?

– Да.

Люк положил руку на перила на уровне ее плеча, и Брай прижалась к ней. Вместе им было очень уютно. Что-то связывало их. Они сидели молча, боясь нарушить тишину, а когда заговорили, то оба одновременно.

– Говори первым, – предложила Брай. – Я еще не сформулировала свою мысль.

– В том, что я собираюсь сказать, нет ничего приятного, – предупредил он.

– Выкладывай быстрее.

– Я задавался вопросом, почему твой отчим решил прогуляться по плантации, если делать это не в его правилах. К тому же надо принять во внимание, что он отправился туда немедленно по возвращении в «Конкорд». Если отбросить случайность, то этому может быть только одно объяснение: кто-то донес ему о том, что произошло здесь в pro отсутствие.

– Я склоняюсь к такому же выводу, но мне не хочется в это верить.

– Понимаю. В такое поверить трудно. А у тебя нет предположений, кто это может быть?

– Нет. Мне даже больно думать об этом.

Люк стал перечислять возможных подозреваемых: Джеб, Дади, Марта, Элси. Еще были Тед со своими друзьями-конюхами и бригада, работавшая в доме. К ним можно добавить и испольщиков, чьи дома они ремонтировали. Джон Уитни. Любой из них мог доложить Оррину. Но с таким же успехом им можно было доверять. Люк понимал, почему Брай было трудно поверить в предательство.

– Джеб? – спросил, не выдержав, Люк.

– Нет. Ему пришлось бы предавать всю свою семью. Вы ведь отремонтировали дома и двух его дочерей. Элси промолчит по той же причине.

– Марта? Возможно, она завидует своим сестрам?

– Она счастлива за них.

– Адди.

– Она презирает Оррина. Она никогда не будет ему доносить.

Люк назвал помощницу Элси по кухне и девочку, которая время от времени помогала Марте со стиркой. Брай тут же отвергла их кандидатуры. Точно так же она отмела предательство Теда и других конюхов. Она полагала, что рабочим также можно доверять, и не могла себе представить, чтобы кто-то из тех, чьи дома они отремонтировали, могли выдать ее Оррину. И меньше всего – Джон.

– И все же кто-то ведь донес Оррину! Как бы тебе ни было тяжело это сознавать, но это так.

– Но почему именно сейчас? – удивилась она.

– Осмелюсь предположить, что это уже не в первый раз. Ты лучше знаешь своего отчима. Подумай о том времени, когда Оррина не было в «Конкорде». Что происходило, когда он возвращался?

Брай задумалась,

– Я никогда не совершала ничего столь же грандиозного, как ремонт этих домов, но однажды я утаила немного денег от дохода, и он обнаружил это.

– Сразу?

– Нет. Через несколько недель после того, как приехал домой. Но я поступила очень глупо, Люк. Оррин всегда пытался разузнать тайну Гамильтонов. Ему кажется, что сокровища спрятаны где-то здесь. Я должна была предвидеть, что он найдет мой тайник.

– Хорошо. Что-нибудь еще?

– Во время одного малярийного сезона я организовала школу для детей арендаторов.

– И что с ней случилось?

– Клан. Слава Богу, никто не пострадал, но однажды ночью прискакала дюжина всадников и сожгла старую хижину, где я учила детей. Мне ее не жаль. Жаль учебников, карт и прочих школьных принадлежностей, которые действительно представляли ценность.

– Ты подозреваешь, что Оррин предупредил кого-то из Клана?

– Да, но я никогда не могла себе представить, что кто-то из наших может предупредить Оррина. Я просто предположила, что он сам случайно обнаружил мои деньги, и решила быть более осторожной. До твоего приезда я никогда не развивала кипучей деятельности и с подозрением относилась к новым людям. Я сама тщательно подбирала тебе бригаду рабочих. Для меня было важно, чтобы они были профессионалами. Кажется, я подвергала их опасности. Если с ними что-нибудь случится, я никогда себе этого не прощу.

– Нет ничего проще, чем обвинять себя, Брай. Подождем, что скажет Оррин по поводу счетов. Тогда и придумаем, как защищаться.

– Я не хочу вовлекать тебя во все это, – нахмурилась она.

– Я сам себя вовлек.

– Чтобы помочь мне.

– Не только. У меня в этом есть свой интерес.

Брай не стала уточнять, что это за интерес, а Люк не счел нужным объясниться. По молчаливому согласию они перестали обсуждать свои проблемы и просто сидели, слушая шум дождя и наслаждаясь обществом друг друга.

Брай казалось, что после всего, что произошло с ними предыдущей ночью, она не сможет спать в одной комнате с Люком. Но пока она старалась не думать об этом.