Текст книги "Джек Вулф в дозоре"

Глава 5

– Я появился на свет, когда в дощатой нищей лачуге на задворках Редингенской железной дороги часы пробили полночь…

Пробили полночь? Дощатая лачуга? Забыв про стаканы, которые как раз терла мыльной тряпкой, Сара повернулась к рассказчику.

На лице Джейка было ласковое, невинное… чересчур невинное выражение. Глаза, правда, смотрели виновато.

– А дальше? – подстегнула она, глядя на него с насмешливой, вернее, скептической улыбкой.

– Стояла чернильно-черная грозовая ночь. Сара округлила глаза.

– Именно так. – Улыбка, скользнувшая по его губам, вовсе не вязалась с обиженным тоном. – И холодная, очень.

– Да-да. – Сара подавила желание расхохотаться. – Я слушаю, слушаю.

– Тул буйный ветер… и тележка дворника опрокинуться, – продолжал Джейк с густым пенсильванско-голландским акцентом, цитируя – скорее всего, как подозревала Сара, неточно – строку из «Опасного Дэна Мак-Гру».

Сара не выдержала. Упустив из виду, что в руке у нее мыльная тряпка, она поднесла ладонь ко рту, чтобы заглушить рвавшийся наружу смех, и тут же задохнулась: паста для мытья посуды попала ей на язык.

– Так вам и надо, – мстительно сказал Джейк, но тут же, отодвинув ее от мойки, налил в стакан воды, чтобы Сара прополоскала рот. – Это вам за то, что не верите мне.

– Простите великодушно, – взмолилась Сара и сморщилась: вода тоже отдавала пастой. – Я больше не буду.

– И хорошо сделаете, – с укором согласился Джейк, но не выдержал и озабоченно спросил:

– Ну как, прошло?

– Да, прошло, – улыбнулась Сара, желая убедить его. – Чем бы только смыть этот ужасный вкус?

– Вином? – Джейк повернулся к столику, на который поставил фужер.

– Нет, не надо вина, – задержала его руку Сара. – Право, мне достаточно.

– Что-нибудь безалкогольное? – засуетился Джейк, поворачиваясь к ней снова. – Сок? Чай? Кофе?

– У вас найдется кофе без кофеина?

– О чем речь. – Джейк уже заряжал кофеварку. – Сейчас будет.

– Ну а пока накапает, я домою посуду, – заявила Сара, опуская руки в раковину.

Четверть часа спустя, прибрав все на кухне, Сара и Джейк вернулись в комнату и на этот раз расположились на стульях, стоявших по обе стороны выходящего на улицу окна.

– Итак, вы доставили себе удовольствие и разрядили обстановку вашим фарсовым номером, – сказала Сара, давая понять, что разгадала его благое намерение, и, подув на чашку с горячим кофе, которую держала в ладонях, вопросительно подняла брови. – Ну а теперь расскажите мне все-таки немного о себе.

– Вам и в самом деле это интересно? – спросил он недоверчиво, но и с надеждой.

– Да-да-да, очень интересно, – уверила его Сара с несколько чрезмерным пылом.

На этот раз не выдержал Джейк, разразившись одобрительным хохотом.

– Кажется, я уже докладывал вам, Сара Каммингз, мне хорошо с вами, – сказал он, прекратив смеяться, – и по некоторым признакам у меня создается впечатление, что вы, как и я, обладаете не совсем обычным чувством юмора.

– Скажете тоже, – фыркнула Сара, стараясь скрыть, насколько это, несомненно, верное замечание ее поразило. Сохраняя обычно невозмутимый вид и слегка чопорные манеры, она с удовольствием откликалась на все смешное. Возможно, потому, что хорошо знала людские слабости, о которых говорила вся история человечества. Как бы там ни было, помимо сильного влечения и расположения друг к другу их сближало еще и сходное чувство юмора.

– Я и говорю, – отвечал Джейк, решительно пресекая ее попытку самоанализа.

– Говорите? Что? – спросила Сара, уже успевшая потерять нить разговора.

– О себе говорю, – усмехнулся Джейк. Сара испустила театральный вздох.

– Откуда же у меня такое чувство, будто мы ходим вокруг да около? – И так как это был чисто риторический вопрос, не дожидаясь ответа, присовокупила:

– Так продолжайте же.

– Жестокая вы женщина, жел… – Джейк осекся и покачал головой. – Впрочем, я уже это вам докладывал. – Она кивнула, он расхохотался. – О'кей, постараюсь быть кратким.

Сара взглянула на часы.

– Неплохо бы. Время поджимает… и вообще…

– Бог мой, – снова рассмеялся Джейк. – Какими избитыми фразами мы говорим. – Он посерьезнел, собрался с мыслями. – Так на чем бишь я остановился?

– На лачуге и задворках железной дороги.

– А, да, – осклабился Джейк. – На самом деле я родился здесь, в Спрусвуде, и было это тридцать лет назад, считая от нынешнего лета. Младший из четырех сыновей – и страшно избалованный.

– Ужас и наказание всей семьи?

– Точно, – кивнул Джейк. – Со мной никакого сладу не было. – Он пожал плечами. – Все наперекор. Верно, потому, что родился последним; а трое старших были украшением, в особенности первенец; я считал, что должен самоутверждаться, быть другим, порвать.

– С чем? – спросила Сара. – Порвать с кем или с чем?

– С семейными традициями, – чеканя каждое слово, объявил Джейк. – Видите ли, я родился в семье потомственных блюстителей закона – мои родичи служат закону уже больше ста лет. Вот так-то. И не сомневаюсь, приверженность закону у Вулфов уже в крови, в генах, так сказать. У нас в семье были шерифы, помощники судей, начальники полицейских участков – по крайней мере один.

– Невероятно. – Все это явно произвело впечатление на Сару – и женщину, и историка. – Сто лет! И традиция эта продолжается?

– А как же? Отец, во всяком случае, был на службе в полиции штата Филадельфия.

– Как Филадельфия? Он ведь жил здесь – в Спрусвуде?

– Ммм… как вам объяснить?.. – Слабая улыбка скользнула по его губам. – Родом отец из Филадельфии. Мама – из Спрусвуда. Они встретились, влюбились, поженились. Поначалу жили в Филадельфии, снимали там квартиру, а когда мама забеременела, решили перебраться сюда и здесь растить детей.

– Ваши братья? – спросила Сара. – Они тоже служат в полиции?

– Да, но не здесь, – улыбнулся Джейк. – Третий сын, Эрик, ему сейчас тридцать три, пошел по стопам отца и поступил в филадельфийскую полицию. Теперь он – в подразделении по борьбе с наркотиками; это секретная служба.

– И, должно быть, опасная?

– Опасная. – Лицо Джейка приняло соответствующее выражение. – Впрочем, в современном мире жить вообще опасно.

Помня о положении, в котором сама очутилась, Сара вынуждена была согласиться:

– Да, так оно и есть. Правда, – добавила она, опираясь на свой «исторический» опыт, – жить в прежнем мире, еще хуже организованном, вряд ли было менее опасно.

– Наверно, так, – пожал плечами Джейк, словно желая сказать: «так оно от века». – Вот потому-то и в прежнем мире, и в нынешнем всегда нужны были ребята вроде нас – из клана Вулфов, или волков.

– Конечно. Ну а следующий ваш брат? – напомнила она.

– Ройс. Ройсу тридцать шесть, он сержант в полиции штата Пенсильвания, которая охраняет северный район в тех местах, где сходятся границы между Пенсильванией, Нью-Йорком и Нью-Джерси. Ну а за ним идет Кэмерон, наш номер первый. – Джейк помолчал, и лицо его выразило искреннее восхищение. – Кэмерон был и есть образец во всем, и мы трое стараемся ему подражать. Мальчишкой я обожал его. – Он улыбнулся. – Подростком постоянно бунтовал против него – а все потому, что не мог не обожать. – Он рассмеялся. – Вот такие дела. Психоаналитику тут было бы над чем покумекать.

– Ну почему же? – заметила Сара. – Случай, по-моему, вполне объяснимый. Тут все понятно. Мы часто бунтуем против тех, кого обожаем, но чувствуем, что нам с ними не сравняться.

– Рад это слышать, – улыбнулся ей Джейк. – Значит, к черту психоаналитика.

– А в каком подразделении служит недосягаемый Кэмерон? – поинтересовалась Сара, возвращая своего собеседника к основной теме.

– В федеральном управлении, в отряде чрезвычайных происшествий, если не вру. Кэмерон не охотник распространяться о себе. И вообще не охотник распространяться. А кличка у него, если по-уличному, – Одинокий волк или Вулф-сам-по-себе. Так его зовут и друзья, и враги.

– Он из тех, кто становится героем?

– Точно. От кончиков золотистых волос до ступней сорок пятого размера, – ответил Джейк, сразу отбросив шутливый тон. – Он из тех, кому доверяешь сразу и полностью. Без малейшего сомнения. Если Кэмерон говорит «сделаю», он сделает, что бы это ни было, – и можно быть уверенным на все сто процентов: не просто сделает, а по высшему разряду.

– Звучит.

– Еще бы, – ухмыльнулся Джейк. – Не просто звучит, но и внушает трепет.

– Это необходимо и с исторической точки зрения, – сказала Сара тем назидательным тоном, каким обычно вела занятия в лекционном зале.

– То есть? – нахмурил брови Джейк.

– Герои проходят через всю историю, – пояснила она. – Легенды и мифы складывают о героях. На них стоит цивилизация. Они служат идеалом. – Она улыбнулась. – Блестящим образцом, на который равняются.

– Идеалом, – раздумчиво повторил Джейк. – Да, Кэмерон – это идеал, и Эрик, и Ройс тоже – но в меньшей степени.

– А вы?

– Идеал? Блестящий образец? – Джейк зашелся от смеха. – И близко не лежало. Я не из того теста. Никому и в голову не приходило окрестить меня Одиноким волком.

– Независимым и в мыслях, и в делах, – словно размышляя вслух, продолжила Сара.

– Точно, – подтвердил Джейк. – Наш Камерон независим, во всем сам себе господин, делающий свое дело и попутно направляющий других. Во всяком случае, пытающийся направлять, – добавил он со смешком. – А мы, каюсь, порядком его доводили. Уж я-то наверняка.

– А как ваши родители смотрели на то, что он узурпировал их права?

– Узурпировал? Вы шутите?! – расхохотался Джейк. – Да они оба первые показали нам пример, во всем полагаясь на Кэмерона. Мне иногда кажется, мама уверена: он и по воде пройдет, как посуху. А отец – так тот до самой смерти каждую фразу начинал со слов: «Кэмерон сказал».

– Вашего отца уже нет?

– Да, он умер – вернее, погиб на посту два года назад.

– Какое горе, – искренне посочувствовала она.

– Да, – отозвался он с грустной полуулыбкой человека, познавшего, что такое жестокий удар судьбы. – Его смерть вернула меня к семье, заставила изменить образ жизни, избрать новую профессию.

– И покончить с бунтом? – мягко съязвила Сара.

– Раз и навсегда, – признался он. – Пришло время повзрослеть. Время бросить игрушки и взяться за ум. Я поступил в полицейскую академию, а затем в полицию. – Он широко улыбнулся. – И вся недолга. И вот я весь тут – честный страж порядка.

– Страж, – кивнула Сара, а про себя подумала, что у этого стража чертики прыгают в глазах, снова возбуждая ее. Защищаясь от них, она опустила взгляд… и вдруг увидела стрелки на ручных часах. – О Боже! – воскликнула она. – Скоро уже полночь.

– Так она ежедневно наступает в это время, – небрежно проронил Джейк и отпил глоток из своей чашки. – Хм, а кофе-то остыл! Сварить еще?

– Нет, спасибо, – отказалась она. – Мне надо домой. А вы… разве вы не дежурите завтра утром?

– Нет. – В этом коротком слове прозвучало явное удовольствие. – Завтра у меня свободная от службы суббота. Может, пообедаем? Или сходим в кино? Или и то и другое?

Сару так и подмывало ответить «да». Но тут в ее памяти всплыла недавняя сценка, с Эндрю Холлингзом и двумя другими молодчиками, напомнив об опасности, угрожавшей ей. С Джейком она забыла о них, расслабилась, наслаждаясь каждой минутой… по правде говоря, даже теми жаркими, нелегкими мгновениями… и уж совсем по правде, ими больше всего, пожалуй.

Но, напомнила она себе, эти мгновения были особенные, вне времени, – чудесные мгновения, свободные от тревог, в его квартире, где их никто не видел. Но появиться с Джейком на публике…

– Я… э… не помню, что у меня намечено на завтра, – солгала она, уклоняясь от ответа. – Позвоните завтра, если сможете.

– Конечно, смогу. – Встав со стула, Джейк положил руки на затылок и сладко потянулся.

У Сары перехватило дыхание. Во всю ширину расправилась его могучая грудь, под гладкой кожей заиграли мускулы. Какой красавец, какой мужчина! Сара была вынуждена мигом подняться: силы были на исходе.

– Вы готовы? – спросила она и медленно, чинной походкой двинулась к столику у двери, где оставила сумочку. – Устала я что-то.

Только позже, когда, свернувшись калачиком, она лежала в постели, ее внезапно поразила мысль, что даже в те чудесные мгновения страх не отпускал ее. И все-таки с Джейком она чувствовала себя куда спокойнее, надежнее, защищенное, чем с кем-либо прежде.

Не герой? Не из того теста?

Сонная улыбка расслабила ее сжатые в тревоге губы. Не герой?

Весело посвистывая, Джейк почти летел по уложенной каменной плиткой дорожке к ладному дому, стоящему на небольшом, но отменно ухоженном участке в тихой улочке.

Настроение у него было превосходное, как никогда, такое же превосходное, как и погода. Стоял чудесный день – отличная реклама золотисто-червонной пенсильванской осени. Высоко в синеве неба плыло медное ликующее солнце, поднявшее температуру до весьма значительных градусов. А воздух был прозрачным, ласковым, бодрящим.

Джейк достал ключ, отпер входную дверь и ступил в тишину родительского дома.

– Э-эй, мам, ты здесь?

– Говорю по телефону, – подала голос из коридорчика в кухню Мэдди Вулф. – Беги сюда, скажи «здрасте» старшему брату.

– Которому? – пробасил Джейк и, преодолев три ступеньки вниз, ведущие в комнату, направился в просторную кухню, сияющую безукоризненной чистотой.

– Кэмерону, – ответила Мэдди, протягивая Джейку трубку.

– Здорово, братан, – сказал Джейк. – Ты где?

– Много будешь знать – скоро состаришься, – прозвучал в трубке знакомый холодно-сдержанный голос.

– Играем в сверхсекретного агента? Ну-ну! – поддел брата Джейк, улыбаясь наблюдавшей за ним матери. Его тон явно пришелся ей не по вкусу, и он улыбнулся еще шире.

– Очень остроумно, сосунок несчастный, – не остался в долгу Кэмерон. – Когда ты, наконец, повзрослеешь?

Джейка братнин щелчок не то что не обидел, даже не задел – обычное дело, другого ответа он и не ждал. Наоборот, чувствовал бы себя обиженным, если бы брат в своем обращении с ним изменил напускной ворчливости. Это означало бы, что Кэмерон перестал болеть за него.

– Всему свое время. Я пока еще молод. Ясненько? – ответил он в своей излюбленной манере. – Это тебе уже под сорок, старый хрен.

– Нахал! – огрызнулся Кэмерон, вызвав этим довольный смешок младшего брата. – Как мама?

– Ты ведь с ней только что говорил. Вот и спросил бы у нее, – отрезал Джейк и посмотрел на стоящую рядом Мэдди.

– Я и спросил, – отвечал Кэмерон, переходя на серьезный тон. – Но ты же нашу мамочку знаешь. Кроме как «все чудесно», от нее ничего не услышишь, будь она даже при смерти.

Джейк остановил наигранно пристальный взгляд на своей пышущей здоровьем матери: все еще миловидное лицо, крепкая, подтянутая, даже в шестьдесят лет, фигура.

– На вид она вроде ничего – держится, – отрапортовал он. – Крепка, свежа, обольстительна. Огурчик, да и только.

– Ну погоди у меня, Джейк Эдвард Вулф! – одернула его Мэдди и отвернулась, скрывая улыбку.

– Все шутишь, малыш? – ядовито осведомился Кэмерон.

– Стараюсь изо всех сил, – сухо ответил Джейк.

– Молодец. – В голосе Кэмерона прозвучала одобрительная нота. – Знаешь, Эрик и Ройс гордятся тобой.

– Знаю, братан, знаю, – сказал Джейк взволнованно: похвала Кэмерона дорогого стоила. – Передать маме трубку?

– Валяй… Кстати, Джейк…

– Да?

– Ты там не очень. Зря не рискуй.

– Ага. Ты тоже.

– Само собой.

Это означало высшее доверие со стороны Кэмерона, и появившееся было неприятное чувство тут же прошло. Джейк снова расплылся в улыбке и, повернувшись к матери, протянул ей трубку:

– Светлокудрый агент федерального ведомства желает сказать вам еще несколько слов, мэм.

Мэдди только головой покачала – мол, непоправимый шалопай – и, прикрыв ладонью трубку, бросила Джейку:

– Я испекла твое любимое печенье. Оно в миске.

– Шикарно! А кофе?

– Кофе можешь и сам сварить, пока я кончу разговор. Небось ручки не отвалятся. – И она укоризненно посмотрела на сына.

А вскоре Джейк сидел за кухонным столом напротив Мэдди и со смаком уплетал свое любимое овсяное с орехами печенье, макая его в кофе. Мэдди явно не одобряла эту процедуру, но, когда печенье развалилось в кофе, встала и подала ложечку, чтобы выудить размокшие кусочки.

– Надеюсь, в обществе ты ешь прилично, – сказала она, садясь на прежнее место.

– За кого ты меня принимаешь! – вскричал Джейк, разыгрывая возмущение. – Или ты забыла, что я состою на муниципальной службе! Страж закона – ни больше ни меньше.

– Боле-мене. Ага, – сказала Мэдди, для удовольствия сына переходя на молодежный сленг.

– Кстати, о стражах закона. Что слышно от Эрика и Ройса? Ты в курсе?

– Полностью. – Губы Мэдди растянулись в то, что Джейк называл «улыбка материнской гордости». – Ройс звонил вчера вечером – как только кончил дежурство, а Эрик – сегодня утром. – Глаза Мэдди довольно засветились. – Мои мальчики пекутся обо мне, сторожат, как верные псы Твой отец был бы ими доволен.

– И младшим тоже? – спросил Джейк, отнюдь не уверенный в положительном ответе.

– Ах, Джейк, – отвечала Мэдди, – по-моему, тобою больше всех.

– Потому что я продолжил семейную традицию?

– Нет, не поэтому, – и Мэдди энергично качнула головой, – а потому, что ты ушел из дома упрямым мальчишкой, а вернулся мужчиной.

Джейку сдавило горло: чувства переполняли его. Черт, что бы он там ни выкидывал в свои бунтарские годы, семья приняла его обратно – а это было главным.

– И еще, – продолжала Мэдди, сделав вид, что не заметила его волнения, – я уверена: твой отец был бы вдвойне доволен, знай он, что ты пошел служить в полицию.

– Да, – кивнул Джейк, – я тоже уверен. – Он помолчал, а затем широко улыбнулся. – И знаешь что? Мне нравится быть полицейским.

– А то я не догадывалась, – проворчала Мэдди. – Между прочим, открываю нынче утром газету и читаю: полицейский Вулф расследует дело о краже.

– Да, – подтвердил полицейский Вулф, – какие-то подонки раскурочили шикарную, совсем новенькую тачку – раздели догола. Так что не забывай запирать гараж.

– Ну знаешь, Джейк, – сердито посмотрела на сына Мэдди. – Я не забываю запирать гараж и вообще ничего не забываю.

– И прекрасно, – сказал Джейк, подымая руки в знак того, что сдается. – Я напомнил, только и всего.

Мэдди стала убирать со стола.

– Я приготовила начинку для фаршированных перцев, – сказала она, уже стоя у мойки. – Придешь к ужину?

Джейк обожал фаршированные перцы. И Мэдди, конечно, знала, что он обожает фаршированные перцы. А еще Джейк подозревал: она считает, что он плохо питается.

– Можно я дам ответ попозже? – замялся он. – У меня тут свидание наклевывается.

– Наклевывается? – подняла брови Мэдди.

– Еще не окончательно, – пояснил Джейк. – Надо созвониться.

– С ней? – Брови взлетели на дюйм выше.

– С ней. Мы познакомились на днях, – продолжал Джейк. – Она из университета. Доцент. Читает лекции по истории в Спрусвудском колледже. А зовут ее Сара Каммингз.

– Умная?

Джейк тут же вспомнил, вернее, въяве услышал, как Сара в двух словах, но так здорово определяет роль и назначение героя.

– О да, – ответил он тоном, исключающим всякое сомнение. – Еще какая умная!

– Хорошенькая?

Мэдди уставилась на сына и секунду-другую не сводила с него глаз: она размышляла.

– Вот оно что, – сказала она наконец, тряхнув головой. – Такие вот дела.

– Такие? – повторил за ней Джейк. – Какие «такие»?

– Любовь с первого взгляда, как я посмотрю, – всерьез резюмировала она.

– Любовь с первого взгляда! – вспыхнул Джейк. – С чего ты взяла? Просто встретил симпатичную женщину. Любовь с первого взгляда, – недовольно пробурчал он. – Насмотрелась мыльных опер по телику.

Мэдди смерила сына всеведущим материнским взглядом.

– Я их не смотрю, ты это знаешь, – сказала она, – но влюбленных на своем веку повидала, и симптомы эти мне известны. А у тебя они, голубчик, все налицо.

– Наличие симптомов еще не обязательно означает болезнь, – возразил Джейк. – Это тебе тоже известно.

– Поживем – увидим, – поджала губы Мэдди. – Так ты должен позвонить ей? Или как?

Задетый этим вульгарным «или как», уж очень непривычным в устах его матери, Джейк, точь-в-точь как она, поджал губы.

– Да, должен, – сказал он подчеркнуто раздраженным тоном, чувствуя, как от нетерпения и возбуждения у него сокращаются мышцы. – Но мне вовсе не светит, чтоб моя дорогая мамочка стояла у меня над душой с мокрыми глазами и почти без дыхания.

– Ладно, извини, – надменно хмыкнула Мэдди. – Звони давай, – и ткнула рукой в аппарат, висящий на стене. – Не собираюсь я тебе мешать. Пойду посмотрю по ящику мультик, субботний выпуск. – Она было уже направилась в комнату, но задержалась на пороге и оглянулась. В глазах у нее светился тот насмешливый огонек, который унаследовал Джейк. – Желаю удачи, сынок. В добрый час!

Поблагодарив в душе судьбу, что имел счастье родиться в семье Вулф, Джейк послал матери воздушный поцелуй и, не теряя времени, шагнул к телефону.