Текст книги "Очи бога"

54

Лукьен ехал на лошади с максимальной скоростью, лишь ненадолго останавливаясь на отдых. Но, когда впереди показался Джадор, Отважная не выдержала гонки и рухнула, увлекая его за собой. Он измучил ее, довел до полного истощения и бросил среди песков. Дальше придется идти одному. Они ехали целый день, и кобыла сослужила ему хорошую службу. Словно чувствуя важность миссии, она старалась изо всех сил. Лукьен был благодарен животному. Он поладил неподвижную голову, и пот с его лба капнул на темную шкуру лошади.

– Миникин гордилась бы тобой, – сказал он. Голос звучал хрипло от жажды и пыли. Солнце нещадно палило, сжигая распростертое тело кобылы. Лукьен надеялся, что ее смерть будет быстрой. В небе уже появились стервятники.

Он пошел прочь.

Джадор виднелся на горизонте отчетливо, но все еще ужасно далеко. Он тащился сквозь пески, и горло пылало от сухости. Час назад он выпил последнюю воду, полагая, что ему хватит. Но пустыня нещадно высосала живительную влагу из его тела, и через час пути он едва держался на ногах. Стертые ноги жутко болели в тяжелых башмаках. Волосы слиплись прядями. У него не было груза, кроме одежды на теле, однако, двигался он с неимоверным трудом. Наконец, он добрел до окрестностей Джадора и без сил повалился на колени, глядя на город. То, что он увидел, повергло его в ужас.

Вдоль улиц стояли десятки грубо сколоченных крестов. На них висели фигуры людей в черных одеждах. Висели неподвижно, и на солнце их лица распухли и почернели. Из них выстроили подобие изгороди. Лица висевших были обращены к Гримхольду. Зрелище поразило Лукьена. Только теперь он понял всю глубину поразившего Акилу безумия.

– О, Небо…

Он слышал разное шестнадцать лет назад. Но все это были лишь слухи, фантазии. И он никогда в них особенно не верил. А теперь, видя изуродованных воинов, он ощущал, как исчезает добрая память об Акиле – его бывшем друге и почти что брате. Он даже решил было пойти обратно, чтобы погибнуть в пустыне, лишь бы не подвергаться такой страшной судьбе. Но передумал. Медленно поднялся и продолжил путь. Если Акила безумен, то кто же, как не он, сделал короля таким? Так что пусть он умрет смертью, которую заслужил.

Он брел вперед, еле переставляя измученные ноги, пока не дошел до первого креста. В городе царила тишина. Он услышал чьи-то голоса, но не было видно детей, и радость больше не жила в этом городе. Он надеялся, что жители спрятались в домах. А может быть, все обстоит хуже. Послышался топот копыт. Он увидел маленькие группы королевских гвардейцев, патрулирующих улицы. Обессиленный, Лукьен прислонился к кресту, глядя на мертвеца, чье тело было покрыто потеками засохшей крови. Взгляд мертвых глаз был обращен на Лукьена. Грифы уже начали выклевывать их. Лукьен, шатаясь, снова побрел дальше. Он хрипло прокричал в направлении ближайшего патруля:

– Эй вы, мясники!

Трое всадников повернулись и уставились на Лукьена в изумлении. Затем помчались к нему, выхватив мечи. Лукьен, безоружный, стоял неподвижно. Если они убьют его, ему не удастся предстать перед Акилой, поэтому он заранее крикнул:

– Я Лукьен, из Лиирии!

Гвардейцы немедленно остановили коней, окружив рыцаря. Молодой кавалерист поднял забрало шлема и недоверчиво воззрился на Лукьена.

– Лукьен? Бронзовый Рыцарь?

Остальные тоже начали рассматривать прибывшего.

– Не могу в это поверить, – заявил первый. Двое других недоверчиво прищурились.

– Это я, собаки, – с отвращением сказал Лукьен. Несмотря на дикую усталость, он гордо расправил плечи.

– Не может быть! – заключил младший.

– Посмотрите на меня! – прорычал Лукьен. – Кем я еще могу быть, идиот? Я пришел повидаться с Акилой. Проводите меня к нему.

Всадники сконфуженно переглянулись, не зная, верить ли Лукьену. Он в сердцах растолкал их и продолжил оскорбления:

– Придурки! Где ваш проклятый король?

– Хватит! – приказал молодой гвардеец. Он выхватил меч и эфесом ударил Лукьена, отчего тот рухнул на мостовую. Рыцарь стукнулся челюстью, из губы потекла кровь. Когда он поднял голову, все трое сгрудились и смотрели на него.

– Ты слишком глуп, чтобы быть Лукьеном, предатель! – воскликнул гвардеец, ударивший его. – Вставай!

Лукьен тяжело поднялся. Гвардеец послал одного из товарищей во дворец побыстрее сообщить Акиле о находке. Двое же оставшихся повели Лукьена.

– Вон туда, – приказал младший. Он мечом указал на проспект. Впереди виднелся сверкающий дворец кагана.

Удовлетворенный, Лукьен побрел вперед.

Акила находился в тронном зале дворца, когда услышал о захвате Лукьена. Новость обрушилась на него, словно удар молота. Он как раз разглядывал Джадор через красивые окна зала, и видел, как его люди прочесывают город. Но когда ворвался солдат с небывалым рассказом, Акила едва успел сесть на трон. Спустя несколько минут в зал явился Трагер. Генерала потрясли новости. Глаза его сверкали. Они вместе дождутся прихода Лукьена, заявил он. Акила не стал спорить, тем более что речь практически отказала ему. В голове все перемешалось, и он не слезал с трона, пока ноги не перестали трястись. Потом он подошел к окну и стал глядеть вдаль, ожидая Лукьена.

Стояла тишина, Акила не затруднял себя разговором с генералом. Он знал, что Трагер ни за что не оставит его наедине с Лукьеном, но, пожалуй, так даже лучше. Может, Лукьен пронесет нож в рукаве и задумает убить его. А может, как предупредил солдат, Лукьен просто явился поговорить с ним. Акила обдумывал разные варианты, не отрываясь от окна. Лукьен ведь может просить у него милости. Если не для себя, то для жителей Гримхольда. Если так, Акила решил, что выслушает его. Ему не по душе было истребление людей Кадара, как и расправа с нитийцами. Но все они были врагами и глупо сопротивлялись ему.

– Почему? – задал он вопрос вслух.

– Что такое? – вскинулся Трагер.

Акила покачал головой.

– Ничего. Я говорил сам с собой.

Трагер рассмеялся.

– Вы регулярно этим занимаетесь.

– Замолчи, ты, придурок.

Трагер перестал стучать каблуком. Акила продолжал смотреть в окно. Оно было очень большим, как и все в тронном зале, с украшенными золотом переплетами. Кадар не считал денег, когда строил дворец. Он был необыкновенно удобным, Акила сразу оценил это. Он даже поспал на кровати покойного кагана, огромной, мягкой, с множеством шелковых подушек и пухлой периной. Акила даже улыбнулся, вспомнив об этом. У них не отняло много времени взятие города и расправа с последними защитниками. Они сделали это мастерски. Как и предсказывал Трагер, расправа заставила горожан повиноваться. Кроме того, захват дворца прошел почти совсем гладко. Сокрушенные вестью о гибели кагана, слуги сопротивлялись вяло. Трагер и его армия проводили время в подготовке похода на Гримхольд. Они пытали местных, пытаясь дознаться, где находится загадочная страна. Но никто не дал ответа. Известно было лишь, что это на западе, в горах. Но ничего, они сумеют его найти. Акила знал это. А уж когда найдут…

Шли минуты. Трагер начал нетерпеливо вышагивать по тронному залу. Акила оставался у окна. У него на поясе был кинжал для защиты: правда, он ни разу им не воспользовался. Раздались шаги.

– Это они, – объявил Трагер.

Акила кивнул, не отрывая глаз от окна.

– Приведи его сюда.

Трагер подошел к дверям, и Акила увидел его отражение на стекле. Двери открылись, и вошел человек, которого Акила едва мог узнать. Двое гвардейцев грубо втолкнули его в зал. Трагер отступил назад, рассматривая его. Акила видел торжествующую улыбку на лице генерала. Лукьен едва ступил на порог, как Трагер встретил его ударом в живот. Акила подпрыгнул от этого удара, но не двинулся с места и не сказал ни слова, в то время как Лукьен со стоном повалился на пол.

– Это он? – спросил Акила.

– Он! – выкрикнул Трагер.

Акила не знал, что с ним происходит. Он одновременно ощущал освобождение и страх, но все еще не мог заставить себя отвернуться от окна. Он велел Трагеру:

– Отпусти людей и закрой двери.

Трагер подчинился, и они втроем остались одни в тронном зале. Акила видел на стекле, как Лукьен пытается встать на ноги, не сводя глаз со спины короля. Трагер стоял рядом, сложив руки на груди, и ухмылялся.

– Не могу поверить, что вы здесь, капитан , – ядовито промолвил Трагер. – Вы нам здорово помогли.

– Акила, посмотри на меня, – прохрипел Лукьен. Он сделал шаг вперед. – Акила…

Трагер снова ударил его.

– Как ты обращаешься к королю, собака?

– Не надо, Уилл. Хватит.

Наконец, Акила набрался смелости, чтобы обернуться. Лукьен стоял перед ним, шатаясь. Он перестал быть красивым мужчиной, каким его помнил Акила. Волосы Лукьена были спутанными, слипшимися, полными песка, лицо – грязным, да и возраст сказывался. Левый глаз закрывала повязка, другой налился кровью. Но все равно – перед ним стоял Лукьен. Шестнадцать лет не настолько изменили его. При виде Акилы его губы изогнулись в подобие улыбки. Но правый глаз был печален… Для Акилы его вид был душераздирающим.

– Тебе не нужно было приходить, – мягко сказал Акила. – Ты еще мог спрятаться от меня.

Выражение лица Лукьена не изменилось.

– Хватит бегать, – устало проронил он. – Я пришел сдаться тебе, Акила. Делай, что хочешь.

– Где амулеты? – спросил Акила.

– У меня их нет, – пожал плечами Лукьен. – Начнем с того, что они никогда нам и не принадлежали, Акила.

Трагер подошел и схватил его за руку.

– Где они?

– У меня их нет, – проворчал Лукьен, стряхивая его руку.

– А у кого они, Лукьен? – спросил Акила. – Они в Гримхольде?

Глаза Лукьена сузились.

– Ты убил Фиггиса, Акила?

Услышав вопрос, Акила ощетинился. Они снова были мальчишками, и Лукьен – старше и сильнее.

– Здесь я задаю вопросы, – заявил он.

– Так ты убил его? – Лукьен глядел серьезно, словно зная правду. – Он был хорошим человеком, Акила. Твоим другом.

– У меня нет друзей! – гаркнул Акила. Изо рта у него вылетела слюна. – Ты был моим другом, Лукьен? И Кассандра?

– Да. Мы любили тебя.

Ответ привел Акилу в неистовство. Он размахнулся и ударил Лукьена по лицу.

– Как ты посмел! – шипел он. – Как ты мог заговорить со мной о любви?! Ты так любил меня, что забрал у меня жену! А жена эта так меня любила, что осквернила мою постель! Отвечай, ты, поганая крыса!

Выражение лица Лукьена стало несчастным.

– Да, – просто сказал он. – Мы любили тебя.

– Зачем ты пришел? – спросил Акила. Голос его дрожал. Как и руки. – Зачем было сдаваться мне?

– Ради спасения Нечеловеков, людей Гримхольда.

Акила побледнел.

– Нечеловеки. Значит, вот как они себя называют?

– Да, но они не таковы, какими ты их считаешь. Просто особые люди. Многие имеют увечья, но они не слабаки. И не бесполезны. Они заслужили лучшую участь, чем истребление.

– Ха! – засмеялся Трагер. – Тебе их не спасти, капитан, прими мои соболезнования.

Акила знаком заставил его замолчать.

Он обратился к Лукьену:

– Так ты рассчитывал на милость с моей стороны? После всего, что ты со мной сделал?

– Я сам пришел и сдался. Ты хотел получить меня, и я знал об этом. А теперь можешь сделать со мной, что хочешь.

– Чтобы спасти Гримхольд? – горько процедил Акила. – Ничего больше?

– А еще потому, что я был несправедлив к тебе, – ответил Лукьен. Он смотрел прямо в глаза Акиле. – Я причинил тебе вред. Именно я сделал из тебя монстра.

Акила стоял неподвижно, трясясь всем телом. Монстра. Значит, вот что он такое? И весь мир считает его таковым?

– Я не монстр, – заявил он. – Я великий король. Я принес в мир мудрость.

Лукьен покачал головой.

– Нет. Это было твоей мечтой, но мечта давно умерла. Ты стал безжалостным, Акила. Посмотри в окно. Посмотри на казненных тобою людей.

– Врагов, Лукьен. Людей, которые дали мне отпор. Врагов вроде тебя.

– Тогда я был прав, – сказал Лукьен. – И все это из-за меня. Ну ладно, теперь можно с этим покончить, – он поднял руки, показывая, насколько беззащитен. – Я здесь, Акила. Я твой. Убей меня и покончи с этим ужасом.

– О, ты умрешь, без сомнения, – заверил Трагер. – Но вначале скажешь нам, где Гримхольд, – он оскалил зубы в волчьей улыбке. – А потом я лично получу удовольствие, когда буду казнить тебя.

Лукьен не обращал на него внимания. Вместо этого он не сводил глаз с Акилы.

– Ты можешь пытать меня, но я не скажу ничего. Нечеловеки хорошие люди, и я не предам их.

– Нет, – бросил Акила. – Ты не станешь предавать горстку уродов. Только своего собственного короля.

– Взгляни на меня, Акила. Со мной покончено. Ты победил. Оставь Нечеловеков. Они ничего тебе не сделали.

Акила изучал изуродованное лицо Лукьена, видел морщины на красной обожженной коже. Зрелище ошеломляло его.

– Да, – мягко проговорил он. – Я победил тебя, разве не так? – он сделал шаг вперед и прикоснулся к повязке. Лукьен вздрогнул, но не отодвинулся. – Как это случилось?

– В Норворе, – ответил Лукьен. – Давным-давно.

– Это изменило тебя. Ты выглядишь… старше.

– Мы все изменились, Акила. Особенно ты. Ты ведь был добрым человеком, помнишь? И тебя любили.

Акила выдавил горькую усмешку.

– Значит, они любили глупца. Я больше не тот дурачок.

– Но ты все еще можешь быть добрым. Можешь сделать хотя бы одну хорошую вещь, – настаивал Лукьен. – Я уже в твоих руках. Тебе нет нужды идти на Гримхольд.

– Если ты считаешь, что это спасет тебя от меня – что ж, продолжай, – заметил Трагер.

Лукьен повернулся к генералу.

– Ну давай, истязай меня! – кричал он. – Пытай, можешь убить, делай, что угодно. Но я никогда не расскажу тебе, где находится Гримхольд, Трагер. И вот еще что, Акила. Я знаю, что даже в тебе осталось что-то хорошее. Можешь убить меня, у тебя есть на это право. Но если пострадают Нечеловеки, ты будешь настоящим убийцей.

Акиле невыносимо было слышать все это, он отвернулся. Обвиняющие речи больно жалили его. Один вид Лукьена ослабил его.

Он повернулся к окну.

– Ты умрешь, Лукьен, – вымолвил он. Ему не хотелось издавать указ, но дело зашло слишком далеко. Теперь его уже не замять. – Завтра, на рассвете. Я сам убью тебя.

В стекле отразилось потрясенное лицо Лукьена.

– Я должен пойти на это, Лукьен. Ты должен умереть за свои злодеяния, и я сам приведу приговор в исполнение.

К удивлению Акилы, Лукьен просто кивнул.

– Если таково твое желание, я принимаю его. Но как насчет Гримхольда?

Акила даже повернулся и с недоверием посмотрел на него.

– Ты что, не слышал? Ты умрешь, Лукьен.

– Я слышал. Но, пожалуйста, ответь мне. Ты будешь искать Гримхольд?

Акила просто онемел.

– Да почему ты вообще заботишься о них? Твоя жизнь кончена! Разве что-нибудь еще может иметь для тебя значение?

– Их стоит спасать, – возразил Лукьен. Он подошел к Акиле с умоляющим выражением лица. – Я был с ними и знаю, что они добрые люди. Они не причинили тебе вреда. И… – он замешкался на мгновение. – Королева Кассандра тоже хотела их спасти.

– Что? – лицо Акилы исказилось.

– Это правда, – продолжал Лукьен. – Когда она узнала о твоих планах пойти на Джадор, то послала за мной. Она хотела сама отправиться туда вместе со мной и вернуть амулет, а также предупредить их об опасности.

– Это неправда!

– Правда! – воскликнул Лукьен. – Она понимала, что ты не в себе. Говорила, что это напоминает болезнь, и теперь я тоже вижу ее признаки.

Эти слова потрясли Акилу. Он прислонился к окну.

– Кассандра любила меня, – прошептал он. – Я знаю, что любила.

– Любила, Акила, – сказал Лукьен. – Но она знала, что ты болен. И никогда не хотела, чтобы ты уничтожил Нечеловеков. Если память о ней что-нибудь значит для тебя…

– Память о ней – это все, что осталось, ведь ты забрал ее у меня, – простонал Акила. – И ты убил ее, – он с недоверием посмотрел на бывшего друга. – Ты убил ее, Лукьен. Как ты мог это сделать? Говоришь, что любил ее, а сам – убил.

Лукьен опустил глаза, не в силах выдерживать взгляд Акилы.

– Вот почему я заслуживаю смерти, – тихо сказал он.

– Вот ты и умрешь, – заключил Трагер. Он снова не сводил глаз с Лукьена. – Позволь мне забрать его, Акила. Пусть проведет последние часы в камере.

Дрожа всем телом, Акила пробормотал:

– Да. Да. Забери его.

Трагер повел Лукьена к двери.

– Пойдем, капитан. Мы приготовили тебе отличную комнату.

– Акила, скажи мне, что пощадишь их! – кричал Лукьен.

– Ступай! – Трагер вытолкнул его вон.

– Акила, скажи же!

– Посади его в камеру, – сказал Акила. – А потом я подумаю над этим, Лукьен.

– Что? – вмешался Трагер. Он даже остановился. – Акила, не слушай его, все это ложь! Ты прошел такой путь. Неужели поворачивать назад?

– Разве стоит убивать хороших людей, Уилл? – спросил Акила.

– У них ваши амулеты! – сказал Трагер. Он указал на Лукьена. – А еще они укрывали этого негодяя! Хорошие люди? Уроды, Акила! Враги!

Акила подумал минуту; его ум метался между двух аргументов. Затем он отослал Трагера:

– Забери его. Мне надо побыть одному.

Трагер уныло вздохнул и открыл двери тронного зала. Двое солдат уже поджидали там. Он велел им взять Лукьена. Акила смотрел, как они тащат рыцаря прочь. Когда все исчезли из виду, он вернулся на трон. Встреча всколыхнула в нем все. Он слышал голос Лукьена, снова и снова звучащий в сознании. Он говорил о Кассандре. Ему захотелось выпить.

«Нет, – сказал он себе. – Никакой выпивки».

А выпить хотелось отчаянно. Без помощи алкоголя как дотянуть до рассвета?

55

После целого дня пути Гилвин, наконец, добрался до Джадора. Город ярко сверкал среди песков в лучах заходящего солнца. Юноша очень устал, но воды у него было достаточно, чтобы отпраздновать победу. Он отвязал один из мехов с водой и сделал долгий глоток. Он гордился поездкой, и крил разделил его победу. Ящер отвечал звуком, напоминающим громкое мурлыкание. Они легко выскользнули из Гримхольда, и никто их не преследовал. Юноша не знал, обнаружила ли Миникин его побег, хотя, наверное, сейчас уже обнаружила. Но это неважно. Он достиг Джадора, просто держа нос крила на восток и подсказывая, где найти «дом». Он бежал по пустыне безостановочно. Хотя Гилвин чувствовал усталость ящера, он также понимал, что животное может еще бежать вперед и легко закончить путешествие.

Но идти вперед нельзя.

Теперь их судьба должна решиться. Гилвин соскользнул со спины крила.

– Все, – сказал он ему, похлопывая по длинной шее. – Дальше со мной нельзя.

Рептилия растерянно заморгала. Он печально улыбнулся.

– Ты будешь ждать меня здесь, – объяснил он. – Я не могу рисковать потерять тебя, Изумруд. Лиирийцы могут убить тебя, если увидят. А если мне все удастся, ты мне понадобишься для возвращения в Гримхольд.

Изумруд ответил с почти человеческим пониманием. Гилвин знал, что слово «если» ему не нравится.

– Ну ладно, когда мне все удастся. По любому, ты будешь мне нужен, – он оглянулся на путь, который они проделали. Вдалеке виднелись холмы. – Туда, – указал он на холмы. – Если будешь ждать меня там, то тебя не обнаружат. Скоро стемнеет. Ты будешь в безопасности.

Если бы Изумруд был человеком, то помотал бы головой. Он смотрел на город.

– Нет, – воскликнул Гилвин. – Это недалеко. Я дойду даже с моей ногой, – юноша нежно потрепал зверя по шее. – И возьму с собой воду. Все будет хорошо.

Крил все еще сопротивлялся, но ему пришлось склонить голову в знак согласия.

– Хорошо. А теперь иди. Я вернусь, как только смогу, – он привязал мех с водой к поясу и повернулся к Джадору. Быстро сгущалась тьма – надо спешить. Сделав несколько шагов, он обернулся и увидел, что Изумруд наблюдает за ним. – Иди же! – крикнул он. – Я именно это имел в виду!

Изумруд повернулся и побежал к холмам. Гилвин улыбнулся. Хороший крил. Он понимает теперь, что за узы связывают воина и его крила. Подобно Теку, Изумруд стал ему настоящим другом. Он будет скучать по ним обоим, но нужно идти в город. И Гилвин побрел через пески. Джадор вырисовывался на фоне темнеющего неба. Гилвин сразу заметил дворец. Если Лукьен там, он живо найдет его. Но тут он увидел еще кое-что, чего никогда прежде не видел. Это были кресты. Он с любопытством приблизился. И ощутил ужас. На крестах висели люди. Гилвин остановился. Сердце ушло в пятки. Он смотрел на скрюченные фигуры, пораженный их видом. Они не двигались, свесив мертвые головы. Над ними кружили стервятники, поедая их плоть. Гилвин почувствовал тошноту. Он упал на колени, еле сдерживая рвоту. Он отвязал мех с водой и сделал глоток, пытаясь справиться с дурнотой. Внезапно идея спасти Лукьена показалась ему обреченной. Он смотрел на город, не зная, нужно ли идти. Может, одна из этих фигур и есть Лукьен? Но нет, он так не думал. Судя по одежде, это были воины-джадори, последние защитники города.

– Король Акила, – прошептал он. – Как ты мог?

Просто в голове не укладывалось, как человек, сделавший Лиирию великой страной, мог сотворить подобное. Только не Акила, не человек, любивший книги и знание. Гилвин не мог поверить в подобное. Он припомнил встречу с генералом Трагером и все ужасы, которые о нем говорили.

– Это Трагер. Больше некому.

Его решимость окрепла, он встал. Нужно идти к Лукьену, и отступать нельзя, неважно, с какими ужасами он столкнется по дороге. Он старался не смотреть на кресты и идти прямо к дворцу Кадара. Добравшись до окраины города, он вдруг услышал оклик, заставивший его подпрыгнуть.

– Томз!

Гилвин издал удивленный крик, повернувшись, чтобы увидеть, кто это зовет его. В десяти футах от него верхом на крупном криле восседал человек в черном. Гилвин запаниковал: кто бы это мог быть, и тут человек открыл молочно-белое лицо.

– Призрак!

Тот сердито приблизился.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он.

– Как ты меня нашел? – спросил Гилвин.

– Я ждал за городом, пока наступит темнота, – отвечал Призрак. – А теперь – ответь на мой вопрос.

– Я приехал помочь Лукьену, – резко заявил Гилвин.

Призрак слез с крила и теперь возвышался над пареньком.

– А что, как ты думаешь, я здесь делаю? Любуюсь видами? Миникин знает, что ты здесь? Конечно, нет. Ты прибыл сюда по своей инициативе, правда? – он огляделся. – Как же ты сюда попал?

– Конечно, дойти пешком я не мог, – проворчал Гилвин. – У меня был крил, как и у тебя – он сейчас вон там, среди холмов.

– Отлично. Вот забирай его и отправляйся назад, в Гримхольд, – Призрак взял парня за руку и развернул его в сторону холмов. – Двигай.

Гилвин сердито вырвал руку.

– Никуда я не пойду. Я здесь, чтобы спасти Лукьена, и возвращаться без него не собираюсь.

– Ты не сможешь помочь Лукьену, ты, упрямый осел! Ты что, забыл слова Миникин?

– Тихо! – зашипел Гилвин. – Говори не так громко, а то услышат.

– Тогда хватит спорить со мной, – не сдавался Призрак. Солнце уже село, поэтому он не скрывал своего лица. Вдруг его выражение смягчилось. – Я знаю, ты хочешь помочь другу, но здесь тебе нечего делать. Моих способностей у тебя нет, да к тому же ты… – он замялся. – Ну, ты знаешь.

– Ты имеешь в виду, что я калека, верно? Тогда тебе не стоит смотреться в зеркало, дружище.

– Я не это хотел сказать…

– Я знаю, что ты хотел сказать, – сердито воскликнул Гилвин. – Думаешь, раз у меня сросшиеся пальцы, то я и сделать ничего не могу. А ты знаешь, что я сам проделал весь этот путь? Небом клянусь, я проехал долгий путь из Лиирии! Я сам могу о себе позаботиться. И помочь Лукьену.

Призрак вздохнул и обратил взгляд в сторону города.

– Кто-то идет сюда, – пробормотал он.

– Верно. И если увидят тебя, спорящего со мной, весь твой план провалится.

– А что ты скажешь, если схватят тебя? – нахмурившись, спросил Призрак. – И что ты вообще здесь хочешь сделать? Прийти и потребовать, чтобы твоего друга освободили?

– Что-то вроде того, – ответил Гилвин. Он, и вправду, не думал, как поступит, но при виде крестов у него появилась идея. – Пойду к королю Акиле. И буду умолять его сохранить жизнь Лукьену.

Призрак рассмеялся, прикрыв рот, чтобы звук не был слышен на улице.

– О, да, великий план. Восхитительно! С чего ты взял, будто сумасшедший Акила станет тебя слушать?

– Потому что я его знаю, – отрезал Гилвин. – Знаю, каким он был до того, как с ним случилось безумие. Если мне хотя бы удастся привлечь его внимание…

Призрак повернулся к нему спиной.

– Ступай домой, – бросил он, забираясь на крила. – Поезжай в Гримхольд, там безопасно.

– Ни за что! – закричал Гилвин.

– Тихо!

– Мне все равно, слышит ли меня кто-нибудь, Призрак. Если меня схватят, то отведут к Акиле.

– Или убьют.

Гилвин пожал плечами.

– Может быть. Но если тебя увидят вместе со мной, ты тоже погибнешь.

– О, Небесное Всемогущество, – простонал альбинос. – Чего ты хочешь от меня?

– Хочу, чтобы ты пошел со мной, – ответил Гилвин. – Сделайся невидимым и следуй за мной. Я приведу тебя во дворец. И мы вдвоем, возможно, освободим Лукьена.

К удивлению Гилвина, Призрак одобрил план. Он задумался, прищурив серебристые глаза.

– Согласен. Но помочь тебе я не смогу. Когда будем внутри, полагайся на себя. Если я должен спасать вас обоих…

– Обо мне не беспокойся, – уверил Гилвин. – Просто будь рядом. Я попытаюсь поговорить с Акилой. Может, мне хотя бы удастся узнать, где они держат Лукьена.

– Я уверен, если тебя посадят в темницу, то там же обнаружится и Лукьен, – со смехом заявил Призрак.

Гилвину пришлось признать, что дело рискованное, но риск того стоит.

– Если мне удастся увидеть Акилу, может быть, я сумею убедить его отпустить Лукьена, – с надеждой проговорил он.

– Глупо с твоей стороны так думать, – бросил Призрак. И тут же добавил с улыбкой: – Но ты смелый парень. Этого у тебя не отнять. Ступай, Гилвин, а я с тобой.

– А я смогу тебя видеть? – спросил Гилвин.

– Вероятно. Зависит от степени твоей концентрации. Но не волнуйся: я не оставлю тебя, даже если буду должен это сделать, – Призрак снова слез с крила и хлопнул животное по крупу, отправляя его в сторону холмов. Потом повернулся к Гилвину с загадочной улыбкой, указывая на дворец. – Только после вас.

Гилвин сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и пошел. Он двигался осторожно, стараясь справиться со страхом. Улицы Джадора стояли заброшенные, окна домов и лавок были заколочены. Опустившийся вечер залил все лунным светом. В некоторых окнах горели свечи, но большинство были закрыты. Было почти совсем тихо, если не считать голосов лиирийских солдат, сновавших туда-сюда по опустевшим улицам. Некогда гордый и прекрасный, Джадор являл теперь собой место скорби и запустения, и даже дворец казался мрачным. Гилвин отчетливо видел его на границе города, окруженный садами и статуями.

Показались солдаты, разгуливающие вокруг сада. Гилвин забеспокоился.

– Призрак! Ты здесь?

Последовавший ответ был ясным и легким, словно утренний бриз. Он прозвучал скорее в голове у юноши, чем наяву:

– Позади тебя. Недалеко.

Гилвин обернулся, но не увидел никого. Он замер, сконцентрировался, и тут обнаружил сверкающие искорки, обозначающие присутствие альбиноса. Призрак улыбался.

– Пошли, – тихо произнес он. – Я с тобой.

– Хорошо, – отозвался Гилвин. Его нервозность увеличилась, когда он ступил на дорожку, ведущую к дворцу, проходя мимо подстриженных кустов, составляющих внешнюю границу садов. Впереди несколько солдат, судя по виду, королевских гвардейцев, отдыхали в саду, развалившись на резных деревянных скамьях, болтая и смеясь. Они были так заняты этим, что чуть не проворонили проходящего юношу. Гилвина охватило сильное желание повернуться и дать деру, но тут один из мужчин заметил его и вначале отвернулся было, но потом до него дошло… Солдат вскочил. Гилвин в ужасе замер.

– Эй, ты! – позвал солдат. Он был, кажется, больше потрясен, чем рассержен. – Что ты там делаешь, мальчик?

Все подразделение вскочило и устремилось к нему. Гилвин едва дышал, и тут услышал успокаивающий голос Призрака:

«Я здесь. У меня есть оружие, и я не позволю причинить тебе вред».

Гилвина это успокоило не слишком сильно. Солдаты, между тем, не стали хвататься за оружие, но взяли его в кольцо.

– Кто ты, парень? – спрашивали они. Один из них повнимательнее посмотрел на Гилвина и вдруг воскликнул: – Ба! Да это же парень из библиотеки! Гилвин Томз, правильно?

– Да, – дрожащим голосом ответил юноша. – Я пришел поговорить с…

Солдаты обнажили клинки.

– Где остальные? – спрашивали его. Они быстро оглядели близлежащие кусты.

– Я один, – уверял Гилвин, надеясь, что им не удастся увидеть Призрака. Ему самому, впрочем, тоже – слишком юноша был напуган. – Я пришел поговорить с королем Акилой.

– Что? – держащий его за руку солдат потащил его в глубь сада. – О чем ты толкуешь? У тебя есть письмо?

Быстро поразмыслив, Гилвин отвечал:

– Да, есть. Я принес вести из Гримхольда.

– Какие вести? – солдат приставил клинок к груди юноши. – Говори.

– Не могу, – Гилвин умоляюще сложил руки. – Могу сказать только королю.

– Ты явился за Бронзовым Рыцарем, верно?

– Нет! Лукьен пришел к вам сам, чтобы сдаться. Я принес послание от самой хозяйки Гримхольда. Клянусь!

«Спроси их, жив ли Лукьен, – раздался в его голове голос Призрака. – Выясни, жив ли он».

Голос звучал, словно назойливая муха.

– Пожалуйста, – умолял он стражников. – Я не вооружен. Я просто посланец. Отведите меня к королю.

«Лукьен!»

«Заткнись!» – мысленно приказал Гилвин. Он нервно улыбнулся.

– Можете все кругом обыскать и убедитесь, что тут никого нет. Я вам не лгу.

– Лучше обыщем, – проворчал человек, держащий его. Он ткнул пальцем в двоих, приказывая им прочесать кусты. – Я подержу мальчишку.

– Вы бы вместо этого отвели меня к Акиле, – сказал Гилвин. – У меня к нему важные известия. Если король узнает, что вы задержали меня, вряд ли это его обрадует.

Воин подумал минуту, потом кивнул.

– Не вижу, какой вред ты мог бы причинить. Но если лжешь… – он нажал посильнее, и острие меча процарапало кожу юноши, разорвав рубаху. – Я порежу тебя на кусочки, – пообещал он. Потом убрал меч в ножны и отошел, велев солдатам увести Гилвина. Парень с чувством облегчения пошел вперед как можно быстрее – прочь от этого места. Нога его болела, но он старался не отставать от солдат. На входе во дворец дежурило еще больше солдат, но они почти не обратили на них внимание. Лишь когда они уже входили, стражники бросили свои дела и с удивлением воззрились на Гилвина. Один из сопровождавших юношу солдат спросил, где Акила.

– В своей опочивальне, – ответил стражник и указал на зал впереди, за мраморной лестницей.

«В своей опочивальне?!» – удивился Гилвин. Конечно, они имели в виду опочивальню Кадара, в которой он прежде бывал. Солдаты вели его по лестнице. На полпути мрачная личность перегородила им дорогу. Солдаты резко остановились.

– Милорд, – чуть ли не в панике произнес один из них. Оба низко поклонились. Гилвин поднял голову и увидел незнакомое прежде лицо, но тут же узнал, кому оно принадлежит. Человек пристально глядел на него.

– Гвардеец, кто этот парень? – строго спросил он.

Тот отвечал: