Текст книги "Серебряный Вихор"

– Что же тебя задержало?

– Я встретил Гроа. Она умная старуха, хоть и говорит загадками.

Голиас вопросительно посмотрел на меня.

– Я не спорю, – согласился я, – продолжай.

– Я ей напомнил на всякий случай, что дружил со Свипдагом, и спросил, не знает ли она, где ты. Она стала болтать вокруг да около, но все же сказала, что, хоть ты и не исчез, как Кайкхосру, и не научился летать, на земле тебя нет. Тогда я понял, где тебя надо искать. Но необходимо было позаботиться о Луции. Бросить его без присмотра было нельзя: любая ведьма могла пустить его кошкам на мясо. Я разыскал Дегаре, который не только сам порядочный человек, но и следит за тем, чтобы другие вели себя порядочно. Луций был не рад заминке, но если ты попал в передрягу, как можно было не прийти на помощь? И все же задумать идти в Аваллон – это одно, а добраться туда – совсем другое. Я прошел весь хребет от горы Святого Михаила до грота Венеры, но безуспешно. Наконец я набрел на Лера. Он разыскивал Кухулина, и ему удалось обнаружить один из ходов, которым пользуются подземные жители. Я прошел туда за ним следом, и… А, вот и владение Дегаре!

Джонс щипал траву возле рва, окружающего замок, всем своим видом показывая, что он никогда не считал ее за пищу. Не успел я даже задуматься, как мы взгромоздим его на спину лошади, как Голиас что-то шепнул коню, и конь тут же справился с этой задачей.

Подскакав к Луцию, он схватил его зубами за загривок, как кошка котенка, и закинул себе на хребет. Джонс даже опомниться не успел. Луций поместился как раз впереди Голиаса, поперек спины. Джонс прижал уши и поднял возмущенный рев. Но все было тщетно: он прилип и не мог лягаться.

– Полегче, Луций, – посоветовал ему Голиас. – Мы сейчас едем туда, где нас научат, как снять с тебя ослиную шкуру.

Конь помчался во весь опор. Он мог бы посрамить даже дизельный тепловоз. К счастью, из-под копыт не летела пыль.

Избавившись от влияния Нимью, я обрел интерес к окружающему меня миру. С любопытством я стал озираться по сторонам.

Выехав из леса, мы очутились на разделенной пополам равнине. Мы скакали по прерии, которая простиралась от нас по левую руку и уходила в необозримую даль. По правую же руку от нас стояла сплошная стена тумана. Однако можно было разглядеть, что там находится совсем другая страна. Дело было не в географических особенностях, а в том, что здесь Романия представала совершенно иной. Я видел расплывающиеся огни небоскребов, заводские трубы. Мы проскакали мимо аэродромов. Я услышал пулеметную очередь и почувствовал тоску по знакомому миру. Прицельная стрельба клепальной машины; гул заводов; моторы, которые мягко урчали на земле и ревели в воздухе, – звучали сладостно для моих ушей. Но прекраснее всего был свисток промчавшегося мимо поезда.

Срезав угол, вскоре мы оставили эту местность позади.

Задумавшись, я позабыл, где нахожусь. Оглянувшись на такую знакомую и незнакомую мне страну, я встретился взглядом с Голиасом. Он тоже смотрел назад.

– Что это за страна? – спросил я его.

– Это Новые Земли, Шендон. – По его голосу я понял, что он заинтересован не менее, чем я. – Неплохо выглядят, а?

– А можем ли мы взглянуть на них? После того, конечно, как утрясем все дела с Луцием. Он покачал головой.

– Они пока еще не присоединены к Романии. Хотя, конечно, собираются войти в нее.

– А кто там живет?

– Горстка первопроходцев. – Голиас наклонился и отогнал от Луция слепня. – Некоторые из них станут постоянными жителями. Но большинство, после Дня Присоединения, не выдержат конкуренции.

– А когда наступит этот день?

Голиас пожал плечами.

– Точно не могу сказать. Но, думаю, мне придется там пережить множество интереснейших приключений. Возможно, это случится в мой следующий приезд сюда.

Прерия сменилась кедровым лесом, а он перешел в холмы, сплошь покрытые виноградниками и неизвестными мне приземистыми деревьями. Голиас сказал, что это оливы. Урожай уже был почти весь собран, но так как я видел оливки только на тарелке или в коктейлях, то рассматривал посадки с большим интересом. Они не утратили для меня своей прелести, даже когда мы достигли медных буков, растущих на взморье.

– Тпрру! – скомандовал Голиас.

Конь переместил Джонса на землю. Обнаружив, что я отлип от коня, я соскользнул по его широкому боку и плюхнулся рядом с Голиасом.

– Дожидайся нас здесь, – велел Голиас Луцию, – я думаю, мы не слишком задержимся. Хотя, возможно, придется дожидаться сеанса. Пошли, Шендон.

Солнце стояло еще высоко, но под сплетенными ветвями уже наступили сумерки. Серые стволы, спускавшиеся из лиственной крыши, не таили в себе никакой опасности, но вид их был столь чуждым, что я никогда бы не посмел даже прикоснуться к ним. И воздух, казалось, был пронизан безразличием к жизни. Некоторые птицы тут пели, как это часто бывает на закате, но так безрадостно, что я предпочел бы полную тишину.

Голиас шел гораздо медленнее, чем он ходил обычно. Даже когда мы вышли на тропу, он не ускорил шаг.

Через пару минут мы вышли с ним к фасаду пещеры, устроенной в холме.

Было еще достаточно светло, и я заметил, что камень украшен резьбой. От входа, расположенного в центре, в разные стороны расходились группы барельефных людей и животных. Они выглядели занимательно, и в целом работа была выполнена красиво.

Затем мое внимание привлек темнеющий дверной проем.

– Нам надо туда войти? – спросил я.

– Да. Деифоба к нам не выйдет, сколько ни жди. – Голиас, как и я, говорил приглушенно. – Готов?

Тщетно я пытался проникнуть взглядом в черноту входа.

– Нет. Но все равно идем.

Поднявшись на несколько ступенек, мы оказались в полной темноте. Под ногами не видно было пола, и коридор, по которому мы проходили, казалось, не имел стен. Однако впереди я различал слабое мерцание. Оно было ближе, чем мне сначала показалось. Вскоре впереди я различил еще один дверной проем. Перемахнув через порог, мы очутились в пещере.

Источником света служила горящая жидкость, налитая в серебряные чащи. Свет не достигал даже потолка, и стены тонули во тьме. Кроме светильников, в пещере ничего не было. Мы ждали в полном одиночестве.

Я хотел уже предложить Голиасу вернуться, но он позвал:

– Деифоба! Мы хотим услышать голос Делосца.

– Кто ищет слова Оракула, и по какому праву вы тревожите его?

Меня испугало, что голос звучал везде: впереди, сверху и даже позади нас.

– Поэт Демодок и Шендон Серебряный Вихор, – отвечал Голиас, – мы дерзнули прибегнуть к его доброте, так как нуждаемся в помощи.

Воцарилась тишина.

– Вы услышите голос Всезнающего, – изрекла она наконец. – Он ответит каждому на его вопрос. На один-единственный вопрос.

– Надо сосредоточиться, – шепнул Голиас, – думай только о Луции, и мы узнаем, как помочь ему.

В первые несколько минут, которые показались бесконечными, я думал только о бедняге Луции. Но, представив его вновь человеком, я задумался над тем, как помочь ему жениться на Гермионе и вступить в права наследства. Итак, наша задача будет исчерпана. А потом…

Мои мысли, продолжая логически вытекать одна из другой, перекинулись на меня самого. Так я пришел к вопросу, а что же, собственно, потом буду делать я? Чего мне тогда захочется? Я вспомнил ночи, проведенные на плоту. Конечно, как и всем путешественникам, мне захочется перейти из неофитов в посвященные.

Едва я пришел к данному заключению, как поодаль во тьме возникла Деифоба. В слабом освещении лицо ее напоминало маску – бесстрастную, как время. Орбиты ее черных, всевидящих глаз внушали мне благоговейный ужас. Но я не мог оторвать от них своего взгляда, и вдруг они остановили ход моих мыслей. Пока она смотрела на меня, я думал только о том, что же она скажет мне.

Я даже не испугался, когда с нею случился припадок. Она извивалась и брызгала слюной, не сводя с нас глаз. Но я почти что спокойно ждал, и вот с ее покрытых пеной губ слетели первые слова:

– Поэт Демодок! – выкрикнула она, и многоголосое эхо подхватило ее вопль. – Делосский Оракул отвечает тебе. Твой друг, обращенный в осла, вновь станет человеком, когда съест лепестки роз. Он узнает тайну своего происхождения и женится на необычной девушке в Замке Опасностей.

– Благодарю тебя, великий Оракул, – с поклоном ответил Голиас. – Пора идти. – Он потянул меня за рукав, но я все еще ждал.

– Шендон Серебряный Вихор! – выкрикнула Деифоба резким дискантом. – Делосский Оракул отвечает тебе. Он повелевает тебе совершить паломничество к Иппокрене.

Замолчав, она перестала трястись, извиваться и брызгать слюной.

– Идите! – крикнула она нам, и я обнаружил, что не в силах даже слова сказать в ответ.

Мы вышли из пещеры. Я избегал смотреть в глаза Голиасу. Но надо было что-то сказать.

– Хорошо, что хоть один из нас не отвлекся. Если бы не ты, Луций так бы и остался ослом.

– С этим уже все в порядке. – Даже в сумерках я видел, с какой тревогой смотрит на меня Голиас. – Теперь я опасаюсь за тебя. Ты и сам не понимаешь, что сунул голову в петлю. Путешествие к Иппокрене совершить нелегко.

Меня озадачила серьезность его тона.

– Что ж, если так, я не пойду. Голиас фыркнул.

– Тебе не предложили, а приказали. В Романии экономика, политика, мораль, наука, богословие, этика не управляют обществом. – Голиас махнул рукой, как бы отметая все это. – Здесь царит только Закон Делосца. Строптивцам лучше сразу заказывать эпитафию.

Заслушавшись его, я чуть в дерево не врезался, но вовремя споткнулся.

– Не крути вокруг да около, – предложил я, – давай конкретней. Какие именно меня ожидают трудности на пути к этой самой Иппокрене?

– Об этом говорить преждевременно. Надо сначала помочь Луцию. – Чувствовалось, что Голиас серьезно обеспокоен. – Эй, Луций! – крикнул он, едва мы завидели обоих животных. – Есть хорошие новости.

22. События в замке

Помимо прочего, Гвинн Уриенс Мак-Лир снабдил Голиаса небольшим запасом еды. Мы с Голиасом решили, что Луция пока можно кормить листьями и травой. Джонс не возражал, так как не имел права голоса. И все же на завтрак остались только крохи.

Мы ужинали, глядя на темнеющие воды озера. Голиас напомнил, что мы находимся на южном берегу Гитчи Гюми. Мы обсудили, что нам предстоит делать.

– Где можно найти розы поздним летом?

– Ты имеешь в виду осенью, – пробормотал Голиас. Чтобы прочистить горло, он глотнул из фляжки. – Черт побери! Откуда мне знать, где найти теперь розы! Ясно одно: нам следует отправиться в Замок Опасностей. Мы путешествуем уже семь недель, и я…

– Вот те на! Как! Уже семь? – Я задумался. – Да, очень может быть, – Я покачал головой. – А Раван говорил, что к этому времени он и должен вернуться.

– Пора пришла, – кивнул Голиас. – Там мы узнаем, что с Гермионой. Путь предстоит на юг. В тех краях, наверное, еще цветут розы. Именно это и подразумевает Делосский Оракул.

С помощью коня мы снова уселись верхом. Скакали всю ночь. Ветер, мягко дуя в лицо, навевал дремоту. Но крепко уснуть не удавалось. К утру голова моя прояснилась.

Вдруг конь остановился. Мы не сразу поняли, в чем дело. Крутом ничего не было, кроме деревьев.

– Что случилось? – спросил я у Голиаса.

– Не знаю. Надо бы осмотреться, где мы находимся. Я от долгой езды был весь будто деревянный. Соскользнув с коня вслед за Голиасом, я неуклюже шлепнулся на землю. Пока я поднимался, конь аккуратно взял зубами осла. Поставив его на землю, он исчез.

– Кажется, мы добрались, – сказал Голиас. Я молчал, с недоумением моргая глазами. – Гляди, вон там – открытая местность.

До края леса было ярдов пятьдесят, не больше. Скользнув глазами вниз по склону холма, я увидел сумрачную долину. Почти всю ее занимало болото. Из-за бледных, безжизненных красок казалось, что высохшие тростники, грязные лужи и чахлые деревья несут на себе печать проклятья. Канюки, летевшие низко, как над падалью, довершали безрадостную картину. Небо и над замком и вдали уныло хмурилось.

Люди внесли свою лепту, выстроив здесь замок. Его стены и башни тянулись ввысь из самой середины болота. Не стоило и спрашивать, добрались ли мы до места. Ясно было, что добрались.

– Давай-ка перекусим, пока мы еще в состоянии это сделать, – предложил я. – Ни за что не сказал бы туристам, что это церковь.

– Церковь позади замка.

Платье Джонса Голиас связал в котомку, которую надел на меч. Из котомки он выудил наш завтрак.

– Чтобы попасть туда, надо пройти через замок. С неба камнем упал канюк.

– Не похоже, чтобы здесь росли розы, – сказал а Голиасу.

– Может, и не растут, – согласился он. – Я был в долине один-единственный раз, вместе с Ланселотом. И нам было не до роз. Жаль, что у нас так мало с собой вина.

– А я бы предпочел глоток хорошего виски. Спустившись до половины холма, что заняло примерно полчаса, мы вышли на дорогу, ведущую к замку. Дорога скрывалась в роще. Издали мы не заметили, что в роще разбиты пестрые палатки. Мужчины носили оружие. Но если это были воины, то командиров над ними не было. Несмотря на ранний час, здесь уже шла веселая пирушка. Многие играли в азартные игры.

– Все, что нужно для успеха, – это внимательно присмотреться, – разглагольствовал профессиональный живоглот. – Раковинки вас не подведут, и горошинка со стола не укатится. Она непременно окажется под одной из трех раковин. Только приглядитесь внимательней, как можно внимательней.

Смотря по сторонам, зазывала неожиданно махнул худой, длинной рукой.

– Эй, Голиас!

Оклик прозвучал приветливо, хотя на лице малого не появилось улыбки.

– Я только что изобрел замечательную игру. Попытай счастья!

– Нет, спасибо, Тиль.

– Попробуй, – настаивал Тиль. – Она вырабатывает зоркость глаза, способность быстро принимать решение…

– А также, – подхватил Голиас, – безопасна для легких и печени, не мешает толстеть, облегчает карман и углубляет познания. Но на этот раз мне бы хотелось получить сведения из другой области. Например, что это за лагерь? Имеет ли он отношение к замку?

– Лагерь велел разбить король, – скороговоркой ответил Тиль. – С ним нахлынуло множество дармоедов.

Мы с Голиасом переглянулись.

– А ты не знаешь, зачем сюда приехал Джамшид? – спросил он у жулика.

– К сожалению, его величество не посвящает меня в свои планы. А иначе бы дела в королевстве пошли значительно лучше. Но, судя по всему, могу сказать, что в замке намечаются большие торжества. Все щеголи, разряженные в пух и прах, поскакали в замок сразу после завтрака.

Недолго думая, мы сорвались с места. Тиль крикнул нам вслед:

– Ты уверен, что тебе удастся попасть в замок?

– Да, а что?

– Что ж, если они не изрубят тебя, прежде чем выкинуть вон, у меня к тебе дело. Я буду ждать тебя поблизости.

– Не нравится мне, что король тут, – поделился я с Голиасом. – Если Деифоба права, то здесь же и Гермиона… Итак, если Раван не преувеличивал и его величество действительно печется о нем, то присутствие короля на свадьбе вполне естественно.

– Раван бы не осмелился жениться на Гермионе, если бы не поддержка короля.

Чтобы пощадить чувства Джонса, мы разговаривали вполголоса. Но тут Голиас понизил голос до шепота.

– Тиль сказал, что вся знать собралась в замке. Значит, сегодня свадьба.

Как тихо мы ни говорили, чуткие уши Джонса тут же поймали наши слова. Луций, резко всхрапнув, кинулся что было прыти по узкой насыпи, соединявшей замок с прилегающей к болоту местностью.

– Стой! Стой! – кричали мы, но он нас не слушал. И мы пустились за ним следом. Ослы – плохие бегуны, и Луцию не удалось оторваться от нас. Но все же и мы не могли догнать его. Проклиная упрямство осла и задыхаясь, мы пробежали через все болото. Так мы приблизились к замку, где следовало держаться поосторожней.

Однако досадовать пришлось не только на Луция. Навряд ли существует более веселое зрелище, чем погоня за ослом. Солдаты на замковой стене при воротах наслаждались от всей души. Меня злил их громовой хохот. Они просто в восторг приходили, когда я тщетно пытался поймать ишака за хвост, чтобы остановить нелепую процессию.

– Ставлю три против двух на осла! – кричал один из стражников.

– На которого? – не поленился осведомиться его напарник.

– Восемь против пяти, серебряная башка сбрасывает пары.

Я пока еще не дошел до такой крайности, но все же утомился и начал отставать. Голиас, давно понявший тщетность затеи, замедлил бег.

– Не торопись, – посоветовал он, – необходимо отдышаться.

Мы были совсем уже рядом с замком, а Луций – прямо под его стенами.

И тут только осел понял, что в замок ему не попасть. Ведь до того он просто ринулся на помощь Гермионе. Пробежав через мостик к замковым воротам, он вдруг осознал, что бессилен что-либо сделать. И все же он предпринял попытку. С криком протеста Луций бросился на ворота и отскочил, почти оглушенный.

Мне страшно хотелось, чтобы кто-нибудь из стражников свалился со стены. Потом я подумал, что у нас шансов попасть в замок не более, чем у нашего осла. Да и не хотелось мне в этот замок. При виде блестящих алебард у меня мороз пробежал по коже.

– Я в замках не разбираюсь, – сказал я Голиасу, – но это, наверное, и есть Замок Опасностей.

– Это Замок Ниграмус, – пояснил Голиас. Он взглянул на хохочущих на стене вооруженных парней.

– Кто из вас начальник стражи? Один из них тут же перестал смеяться.

– Я, Глевлвид Гавэльвавр. И здесь я задаю вопросы. – Грозный вид ему плохо давался, и я понял, что компания уже раздавила бутылочку. – Чего вам тут надо? Сегодня никого не пускаем. Кроме приглашенных нашим господином Раваном.

– Мы догоняли нашего дрессированного осла, – сказал Голиас.

– Что-то он мало похож на ручного, – заявил Гавэльвавр. Он подтолкнул локтем ближайшего стражника, и они возмущенно загалдели.

Луций мог их рассердить, но он же мог и смягчить их гнев. Сообразив это, Голиас поторопился приступить к делу, пока стражники от нас не устали. Он что-то шепнул Луцию на ухо. Наверное, было упомянуто имя Гермионы, потому что Джоне немедленно успокоился и сделался послушным.

– Все в порядке, Луций, – громко сказал Голиас, – нам сказали, что король уже в замке. Что бы ты отдал, чтобы увидеть его августейшее и трижды благословенное величество?

Вместо ответа осел лег, перекатился на спину и закрыл глаза.

– Ты счастлив отдать за это жизнь, не правда ли? – продолжал Голиас. – Но представь, что ты не умрешь от восторга, когда увидишь его. Что ты тогда сделаешь?

Вскочив на ноги, Луций опустился на колени и низко склонил голову, как это он делал уже однажды перед Семирамидой.

Начальник стражи и привратники так и покатились со смеху, но теперь в их веселье уже не было насмешки. Голиас заставил Луция показать еще множество штучек, пока не убедился, что стражники настроены к нам добродушно. Наконец он сам повернулся к Гавэльвавру и отвесил ему поклон.

– Мы – бродячие артисты и были бы рады случаю позабавить славных обитателей замка и самим развлечься на славу. Вы нас пропустите?

– Гм-м-м… Я никого не пропускаю без распоряжения дона Родриго, – заявил начальник стражи, – но он сегодня впустил целую толпу менестрелей и прочий сброд.

– Это хорошо, – сказал один из стражников. – Я думаю, сам король пропустил бы их. Так или иначе, Раван все равно не узнает, что мы пропустили кого-то без распоряжения короля. У него сегодня много других забот.

– А зачем вам меч? – спросил Гавэльвавр, указывая на рукоятку, торчащую из котомки Голиаса.

– В нашем деле все годится. – Голиас вытащил меч, закинул голову и, к моему ужасу, засунул меч на полтора фута себе в горло.

– Видали? – спросил он, вытащив лезвие.

– Поднять решетку! – распорядился главный привратник.

Мы оказались в вымощенном булыжником внутреннем дворике, окружавшем вторую стену. Вторые ворота не были закрыты. Привратники, занятые болтовней, едва взглянули на нас. Несомненно, именно на сегодня и было назначено торжество, если допускались такие вольности. Не сговариваясь, мы с Голиасом ускорили шаг.

– Надо заглянуть в цветник, – бросил на ходу Голиас. Мы обогнули угол дворца. – Если бы там гуляли сейчас дамы, нам бы не поздоровилось. Но сегодня, я уверен, там никого нет.

Вход в окруженный стеною сад не охранялся. Заглянув, мы увидели, что сад пуст.

– А ну-ка, быстро, пока нас никто не засек, – скомандовал Голиас.

Джонс проворно трусил впереди нас. К сожалению, мы быстро убедились, что рисковали напрасно. Я повсюду видел, не припоминая названий, много поздних цветов. Но розы уже отцвели. Нам было тем более досадно, что в саду оказалось много розовых кустов.

– Надо было заглянуть на церковный двор, – предложил я, радуясь возможности улизнуть из сада.

– Смотри-ка, Шендон, – сказал Голиас, когда мы вышли за ограду, – кругом ни души.

Я быстро сообразил, к чему он это говорит.

– Наверное, все уже где-то собрались.

– Заглянем во дворец, – приказал Голиас, прибавляя ходу.

Дворец напоминал тюрьму. Охранять вход был приставлен стражник с копьем. Помимо копья, с ним стояла бутылка, а сам он сидел, развалясь, на ступеньках. Он взглянул на нас, когда мы приблизились.

– Можно нам войти? – спросил я у него.

– Нет, но вам и не стоит входить.

– Почему же?

– Потому что там никого нет!

На этом пафос его испарился, и голос дрогнул.

– Они все ушли и бросили меня здесь. Теперь я здесь совсем, совсем один.

Джонс простонал. Он, как и мы, догадался, почему так случилось. В замке не так уж много построек, которые могли бы вместить большое количество народа. Если Раван и гости не во дворце – значит, они в церкви. Несчастный осел, казалось, готов был лишиться разума. Мы снова бросились бежать. Он не отрывался от нас только потому, что не знал дороги.

– Держись к нам поближе, даже когда мы окажемся на месте, – посоветовал ему Голиас, – сплоченность – залог успеха.

Мы миновали вторые, поменьше, ворота. Церковь стояла между стеною замка и болотом, которое надежно охраняло ее от возможного нападения врагов. Здание выглядело унылым. Унылыми казались и мертвые деревья, и серое небо. На крыше сидели три канюка.

– Похоже, нас тут ждут, – выдохнул я на бегу. Голиас ничего не ответил.

Мы ворвались в церковный двор, отгороженный стеной из крошащегося камня. Здесь росла только чахлая травка да несколько поганок. Людей было не видать. Я вторил стонам Джонса.

– Делать нечего, идем в церковь, – сказал Голиас, – держи Луция за ухо, Шендон. Да покрепче.

Он распахнул дверь, и я с опаской переступил порог, держа осла за ухо. Так как все были поглощены тем, что происходило в глубине, на нас никто не обратил внимания. Оглядевшись, я с ужасом подумал, что мы опоздали.

Двое мужчин и две женщины стояли у алтаря. Священник, обращаясь к ним, возвышал свой голос, верша ритуал. Шло венчание. Невеста была опутана брачными одеждами, и потому я не мог наверняка сказать, что это Гермиона. Но в женихе я сразу узнал Равана. Чувствовалось, что решающий момент вот-вот наступит.

Я не прислушивался к словам священника, но неожиданно услышал, как дон Родриго сказал:

– Да, согласен.

У меня даже дыхание перехватило. И тут викарий спросил:

– Согласна ли ты, Гермиона? – и так далее. Голиас стоял со мной плечом к плечу. В отчаянии я оглянулся на него. Он был похож на человека, который ждет удара под ложечку.

– Только она сейчас может остановить поезд, – прошептал он.

И Гермиона осмелилась, против всех наших ожиданий.

– Нет, я не согласна! – крикнула она. Священник недоуменно замолчал.

Больше девушка ничего не сказала, но и этого было достаточно. Исполнять ритуал невозможно без строгого следования образцу. Священник заглянул в книгу, словно усомнившись, верный ли текст он читал. Раван так и подскочил и со злостью оглянулся на толпу, по которой прокатился шумок. Шафер и посаженая мать растерянно переминались с ноги на ногу. Подружки невесты взволнованно щебетали, обсуждая заминку. И только посаженый отец сохранил невозмутимое спокойствие.

– Отче, – спросил он, – отчего вы прервали службу?

– Но, ваше величество, она сказала…

– Я слышал ее ответ, – заявил король. – Она сказала: да. Или вы, может быть, считаете, что я ослышался?

– Что вы, что вы, ваше величество! – Священник поспешно прижал палец к своему уху. – Скорее всего, это я ослышался. Старею, надо полагать.

– Одряхлели и не в силах служить?

– Н-н-нет, ваше величество! Я еще не настолько дряхл.

– А не то мы подыщем вам место получше, – предложил Джамшид. – Но только после того, как пара будет обвенчана. Пожалуйста, продолжайте с того момента, на котором остановились.

Все снова заняли свои места. Я подумал, что Гермиона обескуражена уловкой короля, и взглянул на Голиаса. Похоже, что он был того же мнения.

– Вы, ваше величество, лорд Раван и все присутствующие! – крикнул Голиас. – Я налагаю на вас заклятие!

У меня даже дух захватило от его смелости. Я еще крепче сжал ухо Джонса. Все оглянулись на нас, потрясенные. Один Джамшид оставался невозмутимым.

– Кто осмелится наложить заклятие на короля? – спросил он с неудовольствием.

– Бард.

– Знаю, знаю. Только проклятые поэты способны на такое бесстыдство. Если это ты, Норнагест, я поджарю тебя на пламени твоей же свечи. Назови свое имя.

– Талиесин, – сказал Голиас.

– А-а. Талиесин наложит на нас заклятие. И если сможет, то безнаказанно. В чем оно состоит?

– Никто из вас не сойдет с места, пока я не спою свадебной песни.

– Пой, раз уж я не могу запретить тебе.

– Благодарю, сир, – сквозь зубы процедил Голиас. Он толкнул меня.

– Подружки невесты с букетами, – прошипел он. – Взгляни, нет ли там роз.

Я, ведя Джонса за ухо, стал пробираться вперед. Голиас запел.

 
Сердец обрученье
Смерть и рожденье
В тройном единенье
Черед свой блюдут.
Первее, однако,
Таинство брака:
Свет Вирдова знака
Заметнее тут.
Пал Гуннар, и Финна
Настигла кончина,
И Улада – сына
Конэр сразил.
Вояки по праву
Утратили славу,
И честь, и державу —
За низменный пыл.
 

В церкви было так тесно, что Луций ничего не мог видеть из-за людских спин. Услышав голос Гермионы, он жаждал поскорее помочь ей. Джонс только прижимался ко мне, проявляя неожиданную покладистость. Но только это и облегчало достижение цели. Если бы мне не сообщили, что я пришел в Замок Опасностей, я бы и сам о том догадался. Голиас всех зачаровал, и поэтому нас никто не останавливал. Но как они все на нас смотрели! Я едва ли не желал, чтобы что-нибудь помешало нам подойти к алтарю. Я чувствовал себя мышью, приближающейся к мышеловке.

Трудно было вообразить, что произойдет, когда Голиас закончит петь. Но он все пел и пел.

 
Пусть будет смех разящий
Заслоном от грозящей
Невзгоды предстоящей —
И свадьбу прекратит!
Всем умыслам бесчинным
Над существом невинным
(Поплатитесь же вы нам! ) —
Позор, бесчестье, стыд!
 

Увидев Гермиону, которая, как и все остальные, смотрела на нас во все глаза, Джонс остановился. Я свирепо дернул его за ухо.

– Букеты! – умолял я его. – Это наш единственный шанс!

Мы обошли всех подружек невесты, попусту теряя время. Я не сразу это сообразил, так как был сильно взволнован. Все двенадцать держали одинаковые букеты, в которых не было ни единой розы. Отходя от каждой девушки, я всякий раз прощался с жизнью. Голиас зорко наблюдал за нами. Но пение звучало бодро.

 
Алекто, спеши к расправе!
Покажись, Мегара, вьяве!
И преступников застави
Кару претерпеть.
Тизифона будет рада
На алтарь набрызгать яда:
Вот виновному награда —
Пусть попомнит впредь!
Если вы втроем согласны
Совершить свой суд ужасный —
Яростный, но беспристрастный —
Вот пред вами тот,
Кто беспутничал немало,
Настрадался до отвала —
Но душа его попала
В странный переплет.
 

С подружками невесты было покончено. По отчаянному взгляду Гермионы я понял, что у нее нет цветов. Оставалась еще посаженая мать. Ее букет свисал из левой руки, лепестками вниз. Дама как раз стояла ко мне левым боком. Протиснувшись к ней и протащив за собою Джонса, я выхватил у нее букет. И тут же бросил его, будто отпарившись.

– Мы пропали, Луций, – прохрипел я, – все напрасно.

Я с силою потащил его, но он уперся. Я обернулся и увидел, что в правой руке посаженая мать держит еще один букет. Это был букет Гермионы. Во время брачной церемонии невесте не полагается держать в руках цветы. Я схватил букет, взглянул на него и чуть было не бросил на пол. Но затем опять взглянул и уже повнимательней. Я почему-то искал красные розы, а это были белые.

Луций уныло тянулся к Гермионе, и я едва не выдернул ему ухо, прежде чем заставил взглянуть на цветы. Даже малейшая проволочка приводила меня в ярость.

– Черт побери, Джонс! Розы! – Я едва не рычал. – Ешь, или я каблуком вобью их тебе в глотку!

Я сунул ему букет прямо в морду. Из-за этого он даже не мог видеть, что ему дают. Но, почувствовав настоятельность моего тона, послушно разинул пасть. Голиас все заметил, и в голосе его зазвучал восторг победы.

 
Благой исход указан
И звездами предсказан:
Дочь Готорна обязан
Супругой он назвать.
Судом судите строгим:
Вновь станет он двуногим —
И в горло шпагу многим
Вонзит по рукоять.
 

 
Дух мощный забияки
Таился в кожемяке:
Когда дойдет до драки —
Осел затеет бой.
Презрев врагов угрозы,
Две-три проглотит розы —
От счастья дева в слезы:
Пред ней – ее герой!
 

Песня закончилась, и заклятие перестало действовать. Но я даже не испугался. Как и все, я замер, глядя на Луция.

– Боже милостивый! – взвизгнула одна из подружек невесты. – Да что же это творится?

У нее были причины для недоумения. Едва Джонс дожевал последние бутоны, он встал на задние ноги, передние опустил вдоль туловища и закинул голову. Уши его съеживались, словно горящая бумага. Когда остались одни только раковины, они прилегли к голове по бокам и шерсть на них исчезла.

Похоже было, будто какой-то молниеносный карикатурист взялся показать, как несколькими штрихами можно из осла сделать человека. Морда превратилась в лицо, вслед за нею, укоротившись, преобразилась шея, и, наконец, передние ноги с копытами стали человеческими руками. Я был захвачен зрелищем перемен и начисто позабыл, что имею к ним отношение.

Джонс первым отреагировал на то, что с ним произошло. Как только у него пропал хвост, он тут же ринулся к котомке с одеждой, которую я держал. Я торопливо стал помогать ему. Вдруг мы услышали грозный оклик Голиаса:

– Меч, Луций! Проклятье, ведь ты уже не осел! Шендон, дай ему меч!

Из одежды Луций ограничился брюками. Он впрыгнул в них и натянул до пояса, с которого теперь исчезла шерсть. Я тем временем вытащил меч из ножен и сунул его рукояткой прямо Джонсу в кулак. Наступила пора, так как чары уже не действовали.

Вперед выступил дон Родриго.

– А, это мой милый кузен, вышедший из собственного портрета!

Джонс оперся на меч.

– Милорд, – ответил он, – при нашей последней встрече вы пригласили меня на свою свадьбу.

– Совершенно верно, – признал Раван. – И приглашение было искренним. Но ввиду розысков, предпринятых родственниками моей невесты, король решил, что будет лучше сыграть свадьбу в одном из моих дальних, вновь приобретенных имений, а не при дворе.