Текст книги "Homefront. Голос свободы"

10.04.2026

Передатчик был готов к работе аккурат в тот миг, когда на пятидесятом шоссе появились корейские войска и жители города бросились в школу за детьми. Все партизаны собрались у перекрестка с Роуз-Лейн. Они собирались биться до последнего, чтобы выиграть для Уокера время. Шторм и самодельное оборудование не позволили Уокеру выйти в эфир прежде, чем начался бой. Буквально в сотне ярдов от радиостанции вспыхнула схватка. Здание содрогалось от взрывов.

Зиап отдавал команды по рации.

– Уокер! Две минута! Как понял? Прием.

– Вас понял! – ответил Уокер.

– Труба горн, да? Беги сразу!

Уилкокс выжидающе посмотрела на друга.

Бен развернул листок с набросками речи, постучал по микрофону, и его как парализовало. Он с десяток раз отрабатывал выступление, а теперь не мог выдавить ни слова. Страх облажаться в такой ответственный момент лишил его сил.

– Бен?

Тот не шевелился.

– Бен! Давай резче!

– Да, да, сейчас, – отмахнулся от нее Уокер.

А потом заговорил в микрофон.

– Народ Америки! Если вы меня слышите, знайте, вы не одиноки! По всей нашей великой стране разгораются очаги сопротивления. Мы должны прогнать оккупантов с нашей земли. Каждый из вас был свидетелем зверств врага, но самого плохого вы не знаете. Корейцы отравили реку Миссисипи от истоков до устья! Важнейшая артерия нашей страны заражена радиацией, все живое на берегах гибнет, жители окрестных городов вынуждены срочно эвакуироваться. Невозможно предсказать, как это чудовищное деяние отразится на наших потомках. Наша страна разрезана ядовитым барьером! Дороги с запада на восток больше нет. Друзья мои, это самое гнусное преступление, совершенное на нашей земле! За всю историю человечества природа ни разу не получала столь тяжелого удара. Не приближайтесь к реке! Повторяю: Миссисипи несет смерть!

Как будто захвата нашей страны им было мало! Этот бесчеловечный поступок больного разума стал последней каплей. Восстанем же и примем бой! Скажем: «Хватит!» Двести пятьдесят лет назад, в 1776 году, горстка революционеров восстала против Британской Империи. Они сражались за свободу и независимость. Они показали нам пример. Джордж Вашингтон, стоявший у истоков США, выступая перед континентальной армией, произнес такие слова:

«Наступает миг, когда станет ясно, быть ли американцам рабами или свободными людьми. Останемся ли мы хозяевами своей земли, или наши дома и фермы разграбят и сожгут, а самих нас загонят в такую нищету, откуда человеку никогда не подняться. Судьба будущих поколений, будь на то Божья воля, зависит от вашей смелости и дисциплины. Безжалостный враг оставляет нам простой выбор: храброе сопротивление или абсолютная покорность. А значит, мы либо победим, либо погибнем».

Друзья мои, слова Вашингтона сегодня так же истинны, как и тогда. Вторая американская революция началась. В каждом городе есть хотя бы одна партизанская ячейка. Найдите ее. Вступайте в наши ряды. Не теряйте надежды. Если у вас есть радиопередатчик, сообщайте людям правду. Мы вновь наладим связь, друзья мои! Мы обязаны!

На улице с новой силой разгорелась стрельба. Крики раздавались у самых стен радиостанции. Вдруг раздался громовой сигнал. Пора уходить.

– Я сказал все, что хотел, но я с вами не прощаюсь. Следите за эфиром. До новых встреч.

Здание содрогнулось от тяжкого взрыва. В пультовой рухнула стена. Комнату заполнил дым, пол покрылся битым кирпичом.

– Бен, пора уходить! – крикнула Келси.

– С вами был Бе… – хотел было сказать Уокер. А потом решил, что не стоит в эфире светить настоящее имя. – С вами был Голос Свободы. Я веду передачу с американской земли!

Он выдрал из пульта провода и сунул передатчик Келси в рюкзак. Подруга выключила генератор. Они вместе бросились к парадному входу на радиостанцию. Пробегающие мимо партизаны оборачивались, на бегу стреляя в наступающего врага. Бен заметил множество родителей, бегущих с детьми под прикрытие школы.

– Келси, быстрей! – крикнул он.

– Бен, давай бросим генератор. С ним мы далеко не убежим.

Неожиданно рядом возник Голиаф.

– Келси, это за нами. Быстрее!

Они пристроили тридцатифунтовый генератор в отсек боевого робота и забрались в кабину. Ли, должно быть, наблюдал за ними. Едва они устроились, как хитроумный механизм рванул прочь.

– Держись!

Голиаф, выдающий добрых пятьдесят миль в час, обогнал бегущих партизан. Если они успеют добраться до Кедрового кладбища, там отряд рассеется в разные стороны. Возможно, кому-то не повезет, но большинство уйдет от погони и доберется до Дома живыми.

Зашипела рация Уокера. Это Коппл вышел на связь.

– Для городского мальчика ты неплохо выступил, Уокер. – Бегущий сержант пыхтел, как паровоз. Его тяжелое дыхание пробивалось даже сквозь помехи.

– Ты слушал?

– У меня в кармане маленький транзистор. Ловил каждое слово. «Голос Свободы», значит? Мне нравится.

– Спасибо.

– Ладно, пока вы там катаетесь на машинках, некоторые бегают ножками. Давай, до встречи в Доме.

Когда корейцы захватили остатки радиостанции и организовали преследование, партизаны из Юты и Колорадо давно разбежались во все стороны по юго-восточным пригородам Монтроуза.

Они пережили этот день.

Дневник Уокера

10.04.2026

Мы добрались до Дома целыми и невредимыми. Правда, не все. Потеряли восемь человек. Шестерых из команды Буна, двоих людей Нгуена. Больно признавать, что мы бросили их прямо там, на улице, мертвых и умирающих. Еще хуже, что были жертвы среди мирного населения. Под огонь попали и дети, и взрослые, хоть я и не знаю, сколько именно. Жуткое невезение: они вышли из школы как раз к началу боя. Их смерть я не забуду до конца жизни.

Но есть и хорошая сторона. Моя сегодняшняя передача – первая в своем роде и лучшая из всего, что я делал!

Больше не будет музыки и банальных новостей. Все это очень здорово и помогает укреплять боевой дух, но пора уже браться за серьезное дело. Надеюсь, люди меня слушали, и мое сообщение разбежится кругами по воде. В общем, диджей Бен в прошлом. Я назвался Голосом Свободы. Звучит как надо.

Как ни страшно было сегодня, самое трудное позади. Да, мы в бегах, корейцы захватили Монтроуз. Но мы с Келси успели посеять семена будущей победы. Никогда не думал, что снова буду «настоящим» журналистом. Смотрю в грязные, мутные зеркала (других в Доме нет) и не узнаю себя. Восемнадцать месяцев назад я был другим человеком: уставшим от жизни, циничным журналистом, съевшим собаку на голливудских новостях и звездах. Мне было параллельно, кого я задел, а кого раздавил, лишь бы получить щекотливые подробности.

Тогда жизнь и смерть для меня ничего не значили. А теперь… Никогда еще я так остро не чувствовал, что живу.

12.04.2026

Корейцы в городе, работают четко по схеме. Установили блокпосты, улицы кишат патрулями. Мы думаем, они зашевелились, потому что с обхода не вернулся солдат, убитый Келси. Может, его тело найдут в развалинах радиостанции. Черт его знает…

1.05.2026

Они строят стену. Превращают Монтроуз в большой концлагерь. В последние две недели корейцы чего только не строили. Мэрию превратили в «центр занятости» нефтедобычи. На мой вкус, это чистое рабство. Не знаю, платят ли корейцы за работу, да и знать, в общем-то, не хочу.

С десятого апреля мы сделали несколько вылазок. Коннор сотоварищи подорвал в паре мест строящуюся стену. Жаль, я не видел. Зато на прошлой неделе участвовал в диверсии. Рядом с Домом организовали блокпост. Буну не понравилось, что он так близко. Наш отряд во главе с Коннором и Уолли вступил в бой с пятнадцатью вражескими солдатами и взорвал их импровизированные укрепления. У нас ни убитых, ни раненых. Застали этих козлов врасплох, вся операция уложилась в пять минут. Моя пуля нашла минимум одного врага, но определить, скольких ты убил, нереально. Раньше я даже не подозревал, какой хаос творится в бою. Когда смотришь фильмы про войну, сложно представить, какая каша на самом деле в этот момент царит у бойцов в голове. Все схемы и планы после первого же выстрела летят к черту. Пули свистят, взрывы бьют по ушам, крики, приказы, враг орет, бежишь сквозь дым и пламя по битому кирпичу, в общем, чистое безумие.

Такое творишь, что диву даешься.

Бун с Уолли не хотят пускать нас с Келси под молотки. Говорят, наш самый большой вклад в общее дело – Голос Свободы. Имя прилипло. Мы дважды выходили в эфир через передатчик Хоппера и наш пульт. Один раз – из гольф-клуба, второй – из заброшенного Макдоналдса на западе города. Я сообщил, что в Монтроузе полно корейцев, и получил весточку от пары моих последователей. Они тоже называют себя «Голос Свободы». Янки Дудль из штата Вашингтон и Сесилия из Северной Дакоты объявили, мол, они обеспечивают вещание Голоса Свободы. Приятно слышать. Похоже, я все-таки заварил кашу.

8.05.2026

Вчера убили Нгуена. Просто не верю. На душе тоска.

Он возглавлял отряд, вступивший в бой с превосходящими силами врага на пересечении шоссе 50 и 550. Оказалось, там было намного больше корейских солдат, чем мы предполагали. Потеряли троих, в том числе Нгуена, прежде чем стало ясно, что атака – чистое самоубийство. Ребятам пришлось отступить. Лично я их не виню.

Нгуен Ху Зиап был героем. Во вчерашней передаче я воздал ему почести. Дерби из Канзас-сити поймал репортаж и передал дальше по сети Голоса Свободы.

Нас уже человек десять. Это те, кого я знаю. Люди вовсю чинят передатчики. ВГС растет как на дрожжах. Я горжусь нами, только Нгуена очень жаль…

9.05.2026

Я решил выбираться из Монтроуза. Здесь я исчерпал свои возможности. Вчера мы с Келси долго говорили на эту тему, она согласна со мной и тоже мечтает выбраться из этой подводной лодки.

Мы сообщили о своем решении Буну, Уолли и Коннору. Им, конечно, жалко с нами расставаться, но наша задумка им абсолютно понятна.

Во-первых, хочу своими глазами увидеть реку Миссисипи. Я должен. Должен засвидетельствовать кошмар, сотворенный корейцами. Должен рассказать о нем людям.

А самое главное… я хочу пересечь реку. Разузнать, что творится на востоке. Из Вашингтона ничего не слышно. Мы не знаем, жив ли президент или мертв, хотя по Голосу Свободы сообщали слухи, что он якобы в Англии. Мы не знаем, заняли ли корейцы Нью-Йорк, Колумбию, Бостон и Филадельфию.

Я должен выяснить…

Завтра с утра мы с Келси уходим. Партизаны поделились с нами внедорожником «Джип Чероки» 1999 года, старым, но на ходу, и приличным запасом бензина. Хоппер отдал свой радиопередатчик, здесь есть пара таких же. Мы забираем переносной генератор, чтобы по пути выходить в эфир.

Направляемся на восток, в Канзас-сити. Дерби обещал нас встретить. Дальше нас ждет Сент-Луис, и будем думать, как пересечь реку. Не знаю, что у нас получится, но, как говорится, будем решать проблемы по мере поступления.

18.06.2026

Дорога вышла – ужас и восторг в одном флаконе.

Мы с Келси приехали в Салин, Канзас. Нелепица, конечно, но двигаться быстрее не выходит никак.

Для начала хорошие новости. На семидесятом шоссе практически нет брошенных машин. Не то что год назад, когда мы ехали через сплошную баррикаду. То ли народ приспособил машины в хозяйстве или растащил на запчасти, то ли еще что. В кюветах все же попадаются ржавые остовы, но реже, чем раньше. Плюс ко всему по дорогам ездят люди. Я-то боялся, что мы будем вызывать подозрение, ан нет. Движение очень слабое, ОЧЕНЬ слабое, но есть. Конечно, до былых времен нам далеко. Но каждые минут пять-десять навстречу кто-нибудь да попадется. Мы машем руками, нам машут в ответ. На некоторых заправках барыжат бензином. Так сказать, прогресс налицо.

Еще немного хороших новостей. Все, с кем нас сводит дорога, ведут себя дружелюбно и готовы помочь. Корейцев мало, но регулярно проезжают военные конвои. На трассе никого не тормозят. Ведут себя так, будто спешат на задание. Мы их не трогаем, они не трогают нас. Что не может не радовать.

Теперь плохие новости.

Снова наступила великая депрессия, только в десять раз хуже. Канзас опустел. Да, отдельные группы людей есть, они идут на контакт и готовы прийти на помощь, как я уже говорил. Только вот найти их – задачка нетривиальная. То ли нам не повезло с шоссе, и мы объезжаем стороной основную массу населения, то ли всех эвакуировали из штата, скажем, в крупные города. Многие фермы захвачены корейцами. Всю продукцию они тащат к себе в закрома. Люди, чтобы их не заставили помогать, уехали отсюда.

Вещание Голоса Свободы донесло, что в Солт-Лейк-Сити настоящая беда. Горожане восстали против корейцев, и по началу их затея принесла определенные плоды. Они захватили контроль над прилегающей территорией, конфисковали военную технику и переловили оккупационную администрацию! Ответные меры не заставили себя ждать. Шестнадцатого мая эти сволочи забросали город объемно-детонирующими авиабомбами, сокращенно ОДАБ, жутким боеприпасом с прозвищем «Мать всех бомб». Уму непостижимо, что там творилось.

Гражданских пострадало даже больше, чем в Лас-Вегасе. Потом дошли еще более паршивые вести. Я искренне надеюсь, что слухи врут. Речь идет о том, что корейцы провели массовую зачистку и казнили всех мужчин старше шестнадцати лет, кого нашли в руинах города.

Вчера вечером я сообщил эту новость по ВГС. Если она всколыхнет волну народного гнева, я даже не знаю, что будет.

Еще немного плохих новостей. Наша машина сломалась на границе Канзаса и Колорадо. Мы три недели проторчали там, пока не выпросили у проезжающих мимо топливный фильтр. Задержка тяжело нам далась. Ближайший город – Берлингтон – в десятке миль, и там не было ни души. Мы с Келси вернулись к машине и решили больше никуда не ходить. Жили на печеньях, яблоках и воде. И любви. Она – наше главное подспорье.

Наконец показались ребята на эвакуаторе (!). Я просто глазам не поверил. Будто мы вернулись в счастливое прошлое, когда, сломайся ты на дороге, за тобой приезжали из автоклуба. У Бенни и Чарли оказалось с собой полно запчастей, они починили машину и ничего с нас не взяли.

Америка. Какая же душевная страна!

Двадцать три

5.07.2026

Сальмуса вообще не отдыхает.

День Независимости оказался настоящим вызовом для корейской армии. Страну захлестнула волна протестов.

К счастью, Сальмуса вовремя получил разведданные, что готовятся народные выступления. Корейская армия отреагировала на волнения слезоточивым газом, массовыми избиениями и арестами. Партизаны, в свою очередь, решили отметить «четвертое июля» нападением на корейские заставы, и добились определенных успехов. Сильно досталось войскам в Далласе, Сан-Диего, Монтроузе и Оклахома-сити.

Каратели не успевают повсюду.

Неделя до праздника выдалась тяжелой. Как ни упрашивали подчиненные, Сальмуса отменил все выходные. Великая Корея отдыхает, только когда решены все задачи и достигнуты все цели.

Сам он всегда подавал пример другим. Солнце едва встало, когда Сальмуса вошел к себе в кабинет в бывшей мэрии Сан-Франциско, где сейчас расположился генеральный штаб ВКР. Если не считать круглосуточной охраны, он всегда появлялся на работе раньше всех и ради поддержания хорошей формы час проводил в спортзале. По мнению Сальмусы, для любого члена Корейской народной партии, на втором месте после верности и послушания Блистательному Товарищу, шла физическая подготовка.

Дальше по плану было изучение разведданных, стекающихся к нему в кабинет со всей Америки. Ким Чен Ын повелел раздавить партизанское движение, как таракана. Агентам дали приказ искать и уничтожать повстанцев и их убежища. Выяснилось, однако, что это сложнее, чем казалось на первый взгляд. Сила духа, которую демонстрировали эти недоумки-америкашки, оказалась для корейцев настоящим сюрпризом, и Сальмуса пришел к выводу, что в отделе военного анализа в Пхеньяне сидят абсолютные идиоты, которые, в отличие от него, бывали в США, вероятно, разве что туристами. Если бы он определял военную политику в Новой Демократической Народной Республике Америки, он бы с первого дня приказал работать с населением куда жестче. Зря они давали приют бездомным, снабжали их одеждой, едой, оставляли им вещи. Он бы первым делом отдал приказ уничтожить всех американцев мужского пола, ибо паразиты не должны размножаться.

Конечно, кто бы ему это позволил, но помечтать было все-таки приятно.

Сальмуса глянул на часы. Приближалось время видеоконференции с Блистательным Товарищем. Прямой выход на Ким Чен Ына показывал, как высоко он вознесся. Такой чести, кроме него, удостоилось всего трое чинов Корейской Народной Армии.

Спутниковая связь установлена. Процедуры безопасности завершены. Сальмуса увидел пхеньянский кабинет Кима. Потом на мониторе появилось красивое лицо. Сальмуса всегда поражался божественной харизме Кима. Тот, ровесник Сальмусы, рос и матерел у него на глазах. С раннего детства Сальмуса понимал, что Ким Чен Ын станет прекрасным вождем. Однажды Ким сказал, что Сальмуса ему – как брат. Этот момент навсегда запечатлелся в памяти.

– Приветствую вас, Блистательный Товарищ, – с поклоном сказал Сальмуса.

– И тебе привет.

– Как ваше здоровье?

– Нормально. Я знаю, что неделя была тяжелая.

Сальмуса покачал головой.

– Служба Великой Корейской Республике и делу революции чучхе не может быть в тягость.

– Ты верный слуга, Дэ Хен. Но вчера имели место бунты и волнения.

– Да. Все очаги подавлены. Впредь американцы дважды подумают, прежде чем устроить беспорядки.

– Но мы потеряли людей?

– Увы, это так. Но не очень много. Если сравнивать с ущербом партизанскому движению и населению страны, эта жертва оправданна.

– Замечательно. Я разделяю твои чувства относительно американского народа, однако Великая Корейская Республика вынуждена считаться с мнением международного сообщества, которое следит, как мы обращаемся с населением захваченной территории. Наша пропаганда сильна как никогда, мы контролируем умонастроения по всему земному шару, но эти партизаны распускают слухи о нашей… деятельности. Это непозволительно.

– Так точно.

– Так называемый Голос Свободы костью стоит у меня в горле. Сальмуса, мы уже обсуждали этот вопрос.

– Да, Блистательный Товарищ. Я направлю все силы, чтобы обнаружить зачинщика.

– Мне доставляют записи его выступлений. Анализ голоса показал, что Голос Свободы прежде выходил в эфир как некий «диджей Бен».

Сальмуса напрягся.

– Я был уверен, что диджей Бен погиб в Лас-Вегасе…

– После налета на Лас-Вегас он был в эфире. Видимо, улизнул до бомбардировки. Потом на какое-то время пропал. Теперь вновь появился, но уже под маской Голоса Свободы. Теперь у него сеть последователей по всей стране. Этот человек – главный вербовщик партизанского движения. Его надо остановить.

– Согласен с вами, Блистательный Товарищ.

– Сальмуса, ты отвечаешь за это дело. Никому другому я не могу доверить такое задание.

– Я прослежу, чтобы его повесили при скоплении народа, о Блистательный Товарищ.

– Отложи все дела и сосредоточься на этой задаче. Я целиком и полностью полагаюсь на твои способности.

– Благодарю вас. Служить вам – долг и честь.

Остаток дня Сальмуса провел у связистов. По тем записям Голоса Свободы, что у них нашлись, восстановили его примерный маршрут. Первая передача от 10 апреля велась из Монтроуза, Колорадо. В тот же день в город прибыл батальон солдат, чтобы обеспечить добычу сланцевой нефти. Военная полиция сообщила, что передача велась из заброшенного здания радиостанции, ныне уничтоженного.

Затем Голос Свободы выходил в эфир из различных точек в окрестностях Монтроуза.

Сальмусу перекосило от злобы. Вот почему военная полиция не поймала тогда эту сволочь? Что, сложно было? Дебилы!

Следующие места передач вытянулись вдоль семидесятого шоссе, с запада на восток. Последняя точка находится в Канзасе. Куда он стремится? Явно не к Миссисипи. Или он не знает, что там его ждет верная смерть?

Сальмуса вперился в карту США на стене. Есть шанс, что Голос Свободы свернет на юг, в Оклахома-сити или в Даллас. Есть сообщения, что в этих городах действуют мощные партизанские ячейки. Однако из Канзас-сити ведет много дорог. Бунтовщик может податься в Арканзас, в восточный Техас или в Де-Мойн, Айова. Его грязная пропаганда может сорвать работу в этих местах. Поганец не просто так катается, у него явно что-то на уме.

Сальмуса принял решение. Вернувшись в кабинет, он начал подбирать команду. Они выезжают в Канзас-сити как можно быстрее. Если Голос Свободы рвется туда, отлично, там его будет ждать ловушка.

Двадцать четыре

21.07.2026

Бен и Келси неделю назад приехали в Канзас-сити и обнаружили, что такого скопления корейцев видеть им еще не доводилось. Чтобы контролировать такой большой, разбросанный город, понадобилось громадное количество войск, а именно бригада численностью до четырех тысяч человек. Уокер плохо понимал, что они здесь делают. Канзас – сельскохозяйственный штат, корейцы не проходят мимо таких ресурсов, но сам по себе город лишен всякого стратегического значения. Или нет?

Сейчас парочка в компании некоего «Дерби» сидела в кофейне рядом с парком «Голубая Долина», неподалеку от спорткомплекса Трумэна.

– Город стоит на реке Миссури, та впадает в Миссисипи, вот в чем соль, – объяснил Дерби.

Наладить контакт с участником вещательной сети Голоса Свободы оказалось нетривиальной задачкой. Корейцы гарантированно прослушивают все эфиры ВГС. У партизан есть своя радиосвязь: иначе никак, других вариантов связи просто нет. Мобильники так и не работают, телефонные линии никто чинить не стал. Потому был разработан шифр, интуитивно понятный американцам, но недоступный врагу. Мало кто не знаком с творчеством «Биттлз», потому время и место встречи Уокер закодировал в отсылках к песням Битлов. Он надеялся, что корейцы не поймут, о чем идет речь. Сообщение Уокер передавал по кусочкам. Например: «Добрый вечер, братья американцы. Mean Mr. Mustard (убогий мистер Горчица) ищет Ticket to Ride (дорожный билет) до Дерби. Сегодня в новостях…» В следующем репортаже он скажет: «Здесь любят очень странною любовью, я в Голубой Долине кофе пью». Первые слова – цитата из песни «Канзас-сити» Уилберта Харрисона, которую «битлы» включили в один из ранних альбомов. Это значит, что встреча состоится в Канзас-сити. Потом Уокер скажет: «Гу-гу-ка-чу, во вторник в три». Эта цитата из абсурдистской песенки «Я морж» обозначала день и час встречи. Партизаны не сразу раскусили его послания, но потом кого-то осенило, и связь наладилась.

Дерби оказался тощим коротышкой в летах. Встреча с Голосом Свободы, да еще в общественном месте, явно выбила его из колеи. Дядьку аж трясло.

Уокер опознал Дерби по выцветшей майке с «битлами». Кофейня, бывший «Старбакс», предлагала гостям кофе из доморощенных зерен на дождевой воде. Заведение пользовалось успехом.

Бен, Келси и Дерби заняли столик на улице, в прямой видимости корейских солдат, разглядывающих прохожих. Уокер трезво рассудил, что самое темное место – под фонарем.

– Как тебя зовут? – спросил Дерби. – Меня…

Уокер взмахом руки остановил его.

– Давай без имен. Если кого-нибудь поймают… сам понимаешь.

– Ой, правда. Не подумал. Кстати, с «битлами» ты здорово придумал. Я сперва изумился, что за чушь ты несешь, а потом дошло. В молодости я был их фанатом. Как будто щелкнуло в голове – хлоп! – и все ясно. Молодцом.

– Спасибо.

– Чем могу помочь?

– Нам бы выйти в эфир. Не знаешь, тут поблизости нельзя присмотреть радиостанцию? Портативный передатчик не очень далеко добивает. Когда мы ехали сюда, заметили в Топеке здание с огромной антенной, ночью вернулись и залезли туда. Оборудование в рабочем состоянии. Кажется, оттуда ведут религиозные проповеди.

Дерби засмеялся.

– Ага, знаю о чем ты. Оттуда всю жизнь вещало «Семейное Радио». Да, они работают. У них, должно быть, здоровенный генератор и бензина хоть залейся. Господь берет на довольствие тех, кто несет Его слово.

– Да уж, генератор у них огромный. И вломиться туда было нетрудно. Терпеть не могу нарушать права собственности, но Голос Свободы не имеет права молчать. Наше слово вряд ли весит меньше, чем Господне.

– Как скажешь. Как обстоит дело в Канзас-сити с радиостанциями, не скажу, но в одном колледже есть собственный радиоузел. Колледж, к слову, работает. Корейцы не мешают нам жить обычной жизнью, правда, без машин, электричества и водоснабжения. Ученики починили технику, притащили генератор и после занятий крутят музыку.

Уилкокс кивнула.

– Ага, радиоузел в колледже – обычное дело. У нас в школе тоже был радиоклуб. Дело популярное, хоть и недешевое. Странно, что корейцы не отобрали передатчики.

– Они взяли точку на контроль. Пока детишки крутят музыку и школьные новости, им плевать. Только вот все радиопередачи отслеживаются. Да вы и сами должны знать. Для партизан настали трудные времена.

– Вот почему мы никогда не выходим в эфир дважды из одного места, – сказал Уокер. – Как поступим? Дождемся ночи, взломаем дверь…

– Вахтер входит в нашу партизанскую ячейку. Договоримся с ним. Сегодня в десять вечера выйдешь на связь?

– Постараюсь.

– Сообщу время операции. – Дерби написал на салфетке название и адрес колледжа. – Он находится за пределами штата, в Парквилле, Миссури, но все равно считается частью Канзас-сити. Если обойти главное здание, увидишь эстакаду для грузовиков. Встречаемся там. На дело пойдем, как стемнеет. По ночам там вообще ни черта не видно.

– Это радует.

– В последнее время появились какие-то мутные передачи, что о них скажешь?

Уокер посмотрел на Келси, та пожала плечами.

– Не слышал, – сказал Бен.

– Да ты что? Каждый день в полночь, сигнал очень плохой, слов не разобрать, сплошные помехи.

– Нет, я не слышал. Когда началось?

– Восемь дней назад.

– Ага, мы за это время только раз выходили в эфир. Пока еще не освоились тут.

– Где поселились? С партизанами контакт держите?

– В трейлерном парке, там хватает переселенцев. Хотя придется оттуда съезжать, вчера корейцы обыскивали машины и проверяли документы. По счастью, мы отошли по делам, но они наверняка вернутся. Кого-то ищут, может, и нас.

Дерби кивнул.

– Вполне вероятно. Они здорово прижали наших. Извини, я пропустил твою передачу. Когда это было?

– Три дня назад. Нашли шестиэтажный дом, занятый бездомными. Забрались на верхний этаж. Ладно, рассказывай, что там с мутными передачами.

– Вот, я записал, что смог разобрать. – Дерби вытащил из кармана мятые бумажки. – Первая передача. «Непонятно, непонятно… которые попытаются найти в нем мораль, будут сосланы… непонятно, непонятно…» – Дерби передал клочок Уокеру. Для него слова звучали как тарабарщина. – Вот еще. «После ужина вдова достала толстую книгу и начала читать мне про Моисея … непонятно, непонятно…» И сигнал пропал.

Уокер нахмурился.

– Как-то знакомо. Давай дальше, – потер он подбородок.

– «Непонятно, непонятно… уж очень возгордился, что видел черта и возил на себе ведьм по всему свету».

– Чего? – Уилкокс аж перекосило. – Чушь какая-то.

– Ой, не факт, – ответил Уокер. – Еще что-нибудь есть?

– Ага, вчерашняя порция. «Непонятно, непонятно… обругал всех вокруг, а потом обругал еще раз… непонятно, непонятно… и напоследок еще раз всех обругал… непонятно, непонятно».

– Я возьму?

– Конечно. Если можешь, разберись, что это такое. То ли шифр, то ли какой-то полоумный забивает эфир.

– Может, корейцы зондируют почву, – предположила Уилкокс. – Надеются, что мы отзовемся.

– Была такая мысль, – согласился Уокер. – Сегодня послушаю сам.

– Знаешь, в чем главный прикол? – шепнул Дерби. – Мы практически уверены, что передача идет с восточного берега Миссури!

Сальмуса в сопровождении десятка пехотинцев ворвался в здание «Семейного Радио», откуда три дня назад выходил в эфир Голос Свободы. Пятисотфутовая радиовышка обеспечивала прекрасную связь: сигнал отсюда легко добивал за пределы штата.

Из всего персонала на станции были только диджей в тонстудии и техник за пультом. Когда в операторскую ворвались солдаты, диктор как раз цитировал Библию и предлагал слушателям молиться за «избавление от зла».

– Вырубай радио! Сейчас же! – рявкнул Сальмуса.

Техник встал со своего места.

– Погодите, мы же не делаем ничего противозаконного.

Вытащив пистолет, Сальмуса перехватил его за ствол и рукояткой врезал технику по морде. Прибежавший диджей упал рядом с товарищем на колени.

– Зачем? Не имеете права! Чего вам надо? – выкрикнул он.

Техник кое-как сел. На правой щеке у него сочилась кровью здоровенная рана.

– Три ночи назад с вашей станции выходил в эфир Голос Свободы. Где он?

– Кто? – нахмурился диктор.

– Только не говорите, что не знаете Голос Свободы.

Оба сотрудника покачали головами.

– Нет, не знаем. Пару дней назад кто-то залез к нам, выломали заднюю дверь, что-то делали в операторской, но ничего не украли.

– Показывай.

Техник остался сидеть на полу, вцепившись в рассеченную скулу. Диджей отвел Сальмусу с парой солдат к взломанной двери. Глядя на выдранный из стены косяк, кореец пришел к выводу, что ему говорят правду. Но упустить такую возможность пощипать нервы Голосу Свободы он не мог.

– Давай к микрофону, выходи в эфир, – приказал он.

Диджей видел, что спорить опасно. Вернувшись на рабочее место, он сел к микрофону. Сальмуса взмахом пистолета предложил технику сесть за пульт. А сам зашел в тонстудию и встал за спиной диктора. Загорелся красный огонек, техник сказал:

– Мы в эфире.

– Повторяй за мной, – потребовал Сальмуса. – Это сообщение Голосу Свободы и его подельникам, бунтовщикам и диссидентам. Впредь у вас не выйдет использовать радиостанции, чтобы транслировать изменнические речи.

Когда диджей повторил его слова, Сальмуса сказал:

– Теперь представься и назови, с какой ты радиостанции. – Диктор подчинился. – Повторяй за мной. Чтобы показать, сколь пагубно сопротивление и предательская ложь в эфире, Корейская народная армия приговаривает нас со студийным техником к смертной казни.

Диджей, выпучив глаза, обернулся на Сальмусу.

– Чего?

– Повторяй! – Ствол пистолета уперся диджею в висок.

Тот бросил взгляд на коллегу через звуконепроницаемое стекло. Один из солдат прижал ствол к голове техника.

– Чтобы показать, сколь… что?

– Пагубно сопротивление и предательская ложь в эфире…

– Пагубно… сопротивление… и предательская ложь… в эфире… Боже, помоги нам! Господи Иисусе!

Сальмуса со всех сил вдавил ствол в висок диджея.

– …Корейская народная армия приговаривает нас со студийным техником к смертной казни! Повторяй!

– Прошу вас, не надо…

Сальмуса кивнул своему бойцу через стекло. Тот, нажав спусковой крючок, вышиб технику мозги. Диджей завизжал.

– Если не повторишь мои слова, я буду пытать тебя много часов, а потом все равно убью, – пообещал Сальмуса.

Со слезами на глазах диджей, заикаясь, выдавил из себя жуткую фразу.

– Молодец. – Убедившись, что микрофон поймает звук выстрела, Сальмуса спустил курок.