Текст книги "Новая гостья кафе на краю земли. Как сделать правильный выбор, когда оказываешься на перепутье"

Глава 34

Ханна удрученно покачала головой. – Бред какой-то!

– Когда начинаешь смотреть на это с другой точки зрения, просто поразительно, какие возникают вопросы, – сказала Кейси. – Например, может ли быть такое, что большая часть рекламы скрыто эксплуатирует сокровенное человеческое стремление быть любимыми? Или, может ли наша радость, когда кто-то обращает на нас внимание, на самом деле быть реакцией нашего низшего мозга с древним кодом, который стремится к важности? Или все дело в культурном коде, который внушает нам, что внимание – первый шаг на пути к любви? Или, может быть, это комбинация первого, второго и третьего?

– Не знаю, – вздохнула Ханна.

Кейси потрепала ее по плечу.

– И это нормально. Однако ты со временем сама увидишь, как полезно понимать, почему тебе так приятно, когда кто-то «замечает» тебя. И, что не менее важно, почему становится так обидно, когда тебя не замечают.

– А еще становится очень интересно, когда пытаешься с тех же позиций разобраться, что происходит в голове у парней, – добавила Эмма. – В мои пятнадцать папа рассказывал мне об этих концепциях и помог понять их с мужской точки зрения.

– Как это? – спросила Ханна.

– Ну, например, я спросила его, почему мужчин так привлекают женские декольте, – со смешком ответила Эмма. – Это я к чему: ты не забывай, у нас с папой прекрасные близкие отношения. Он невероятно открытый и честный в обсуждении разных вопросов. О чем бы ни шла речь – о моих менструациях или вот о декольте – я всегда знала, что могу поговорить с ним об этом.

– И что он ответил? – с интересом спросила Ханна.

– Что это напрямую связано с тем, что рассказывала нам Кейси. Код низшего мозга у самца белого медведя тоже стремится к важности. Он тоже хочет быть избранным. Тем, с кем предпочтет быть медведица. Тем, кто получает возможность спариться и воспроизвести потомство. Потому что, когда эта цель достигнута, с биологической точки зрения его жизнь имеет смысл.

– После того как он отгрызет ухо другому полярному медведю, – добавила Ханна.

– Очень уместное замечание, – подняла палец Кейси. – Я знаю, такие штуки могут казаться ужасной глупостью, но все эти игры мускулами и демонстрация силы показывают, в чем код белого медведя и код человека схожи между собой.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Ханна.

Кейси лукаво посмотрела на Эмму, прежде чем ответить.

– Ну, например, на Гавайях проводится множество соревнований по пляжному волейболу, причем очень высокого уровня. Парни, которые в них участвуют, в прекрасной физической форме – спортивные, мускулистые. А во время матча они одеты только в плавки, так что зрелище то еще – много-много обнаженной кожи. И, знаешь ли, когда на пятачке у сетки два парня борются за мяч, и ты видишь их силу, наблюдаешь, как напрягаются их мышцы…

Эмма снова сделала вид, что ее бросило в жар.

– Это куда лучше, чем отгрызенные уши! – воскликнула она. – Несравнимо лучше.

Ханна хихикнула.

– Эта реакция на демонстрацию физической и моральной силы, мужественности и чувственности проявляется – в разной степени – и у людей, – сказала с улыбкой Кейси. – Это одна из составляющих кода низшего мозга, которая, наряду с множеством других скрытых кодов, присутствует во всех нас.

Ханна кивнула и посмотрела на Эмму.

– Так что там с декольте?

– Папа сказал, что причин может быть много, но ему кажется, что отчасти дело все в той же культурной формуле. Остроумный диалог, флирт, флирт, свидание, диалог, диалог, флирт, эмоциональный контакт, «кажется, я в тебя влюбляюсь», поцелуй, поцелуй, много обнаженной кожи, секс.

Ханна вопросительно подняла брови.

Эмма пожала плечами.

– По его словам, у некоторых мужчин это происходит так: они видят декольте, и их низший мозг думает, что, возможно, удастся быстро промотать процесс вперед и перейти сразу к фазе «много обнаженной кожи». А там недалеко и… до чего?

– До любви, секса и важности, которой требует низший мозг, – ответила Ханна. Перевела взгляд с Эммы на Кейси. – Думаешь, это так и есть?

Кейси пожала плечами.

– Думаю, это зависит от конкретного мужчины. Некоторые могут видеть в декольте быстрый путь к «просто сексу», а та часть, что про любовь, может находиться в скрытом коде или вообще отсутствовать. У других может быть совершенно иной взгляд. Главный смысл в том, что стремление к важности и любви и у мужчин составляет значительную часть этого кода.

Эмма склонила голову в знак согласия.

– Лично я не могу сказать, что уже разобралась, так это или нет. Однако разговор с папой определенно помог мне взглянуть на мир под другим углом. Я смогла задать себе другие вопросы.

– Какие, например? – заинтересовалась Ханна.

– Например, почему я чувствую то, что чувствую, и что движет моими решениями. Вот простейший пример. У меня есть любимая одежда, менее любимая и вещи, которые я почти никогда не ношу. Как они распределяются по этим категориям? По тому, как я себя в них чувствую? Если да, то из чего это складывается? Может быть, из ощущения, которое ткань создает на коже. Может быть, вещь, благодаря своему фасону, особым образом обтягивает мое тело, и от этого я чувствую себя сильной или, наоборот, вспоминаю, как меня пеленали в младенчестве. Может быть, кто-то сделал мне комплимент, когда я впервые надела определенный наряд, и это создало некую психологическую привязку. И если это так, то почему? Почему комплимент для меня важен? – Эмма задумчиво покачала головой. – И это относится вовсе не только к одежде. Люди обращают на меня больше внимания, когда я смотрю, действую или говорю каким-то особым образом? Или, наоборот, они обращают на меня мало внимания и мне это нравится? И в любом случае, почему вообще это меня заботит?

Она воодушевилась и заговорила горячо, страстно:

– И как вообще могло такое случиться, что всевозможные ухищрения – бинтование стоп, вытягивание шеи, пирсинг на теле, демонстрация или запрет демонстрировать определенные участки кожи – в тот или иной момент человеческой истории воспринимались как «привлекательные»? И как такое возможно, что желание быть «привлекательным» или быть с человеком, который «привлекателен», временами полностью лишает людей разума? Настолько, что они пускают под откос самые важные для них отношения, ломают карьеру, разоряются и, по сути, саботируют любой другой аспект своей жизни?

– Я не знаю, – сказала Ханна.

– Да я и сама еще не разобралась, – махнула рукой Эмма. – Однако папа объяснил мне, что, возможно, значительной частью всех этих поступков движут некие участки того самого кода. И если мы захотим, то сможем понять этот код, чтобы не подчиняться ему вслепую.

– Но ведь код создаем мы сами, не так ли? – возразила Ханна.

– Часть его – да, – ответила вместо Эммы Кейси. – С другой стороны, разве ты прописывала в своем коде задачу утроить собственный вес при рождении в течение первого года жизни? Или начать менять молочные зубы на коренные, когда тебе было около шести лет? Или запустить менструальный цикл в тринадцать?

– Нет, конечно.

– Но да, мы действительно сами решаем, как нам реагировать на код и взаимодействовать с ним, несмотря на то что мы его не писали, – сказала Кейси.

– Что ты имеешь в виду? – не поняла Ханна.

Кейси улыбнулась.

– Например, несмотря на то, что код моего низшего мозга аж разрывается от стремления быть важным, это не означает, что я должна млеть от мужчины только потому, что ему нравится моя грудь. Вместо этого я могу выбрать человека, которому я нравлюсь как личность – ну и грудь моя тоже нравится, раз уж так получилось, что она у меня есть.

Глава 35

Ханна улыбнулась Кейси.

– А мне нравится твое замечание.

– Папа сказал мне еще кое-что, – добавила Эмма. – Он сказал, что одна из радостей жизни – уметь играть с базовым кодом.

– Это как? – уточнила Ханна.

– Ну, представь, что ты знакомишься с парнем и вы вроде как нравитесь друг другу. Скажем, вы прошли через остроумный диалог, флирт, флирт, свидание, диалог, диалог и снова флирт – все по культурной формуле.

Ханна хихикнула.

– Допустим.

– А потом он получает от тебя сообщение, в котором ты пишешь, что слегла с гриппом. И он носится по всему городу, чтобы достать особый травяной чай, который, по твоим словам, всегда помогает выздоравливать, и привозит его к тебе домой.

– Это было бы мило, – отозвалась Ханна.

– Или такой сценарий, – перехватила инициативу Кейси. – Может быть, в какой-то момент в самом начале флирта и остроумного диалога ты сказала этому человеку, что твоя мечта – проектировать гоночные машины. А еще упомянула, что твоя самая любимая модель – это… – Кейси посмотрела на Ханну и заговорщицким шепотом уточнила: – А какая у тебя любимая модель?

Тон Кейси вызвал у Ханны неудержимый смех.

– Ford Mustang Shelby 350R 1965 года с кузовом кабриолет, – ответила она.

Кейси в легком изумлении от такого подробного ответа подняла брови.

– А цвет? – спросила она в том же конспиративном тоне.

Ханна рассмеялась.

– Белый с красными гоночными полосами.

Кейси снова кивнула и уже нормальным голосом заговорила:

– Итак, перед твоим днем рождения, который будет через несколько месяцев, он упорно, неделя за неделей, собирает все винтажные календари, в которых есть Ford Mustang Shelby 350R 1965 года с кузовом кабриолет. Потом договаривается с твоей подругой, которая знает шифр замка твоего школьного шкафчика, чтобы открыть его и оклеить изнутри этими красочными картинками. И вот ты в день рождения открываешь свой шкафчик, а он полон изображений, связанных с твоей любимой машиной. К тому же он оставил там на полочке коллекционную миниатюру твоей любимой машины в твоем любимом цвете с красными гоночными полосками. – Кейси выдержала паузу и нанесла последний удар: – И все это он делает, запомнив единственное замечание, оброненное тобой во время одного из ваших самых первых разговоров.

– Это было бы не просто мило, а очень-очень мило, – сказала Ханна.

– Да, – согласилась Эмма. – И все же, как объяснил мой папа, такие поступки ненамного рациональнее, чем поведение медведя, который днями и неделями бредет по замерзшей тундре ради того, чтобы ввязаться в сражение не на жизнь, а на смерть, чтобы завоевать самку, чтобы неделю заниматься с ней этим самым, а потом оставить ее навсегда.

Ханна пожала плечами:

– Кажется, я понимаю.

– Вот что он имел в виду под игрой с кодом, – пояснила Эмма. – Мы его замечаем, наслаждаемся взаимодействием с его частями, подходящими для того человека, которым мы хотим быть, и той жизни, которой мы хотим жить. А не просто позволяем ему руководить нашим поведением.

Ханна задумалась.

– Выбор за мной, – сказала она через некоторое время. – Макс говорил мне об этом, когда вчера вечером подвозил меня домой.

Кейси кивнула.

– Выбор всегда за тобой.

Глава 36

Ханна сидела на одном из круглых барных табуретов у стойки кафе. Они с Кейси и Эммой вернулись с велосипедной прогулки всего пару минут назад, получив море удовольствия. Ханна была в восторге от разговоров со своими спутницами.

Теперь она медленно разворачивалась, обводя взглядом кафе. Вспоминала, как отчаянно боролась с собой накануне вечером, не решаясь войти внутрь. Казалось, это было полжизни назад.

Что в итоге заставило ее передумать? Всего лишь ощущение. Ощущение, что у нее есть причина, чтобы войти.

– Этот тихий внутренний голос – одна из самых важных вещей, которые у нас есть, – сказал кто-то.

Ханна дернулась от неожиданности. Она глубоко ушла в свои мысли и не слышала, как кто-то к ней подошел. Ханна развернулась на вращающемся сиденье к стойке и увидела, что Майк кладет перед ней меню.

– Эмма с Кейси ушли в подсобку, чтобы привести себя в порядок, – сообщил он и улыбнулся. – Еще раз спасибо, что вывезла их на прогулку. Им очень понравилось.

Ханна кивнула.

– С ними было весело.

Майк указал на меню.

– Тебе что-нибудь приготовить?

Ханна снова проголодалась, но в кармане у нее по-прежнему было всего три доллара. Ей казалось, что вряд ли этой суммы хватит на что-то существенное.

– Ты вчера потратила не все, что было на твоем счете, – сказал Майк, словно снова прочтя ее мысли. – Надо бы не забыть об этом, потому что я хочу вернуть тебе все, что останется, прежде чем ты уедешь.

Уедешь…

От этой мысли она приуныла.

Опустив глаза, Ханна посмотрела на меню, которое Майк положил на стойку. Оно лежало оборотной стороной кверху, демонстрируя три вопроса. Ее три вопроса.

Кто вы?

Откуда вы хотите быть?

Почему вы здесь?

– У нас есть пирог с ревенем и клубникой, хочешь? – спросил Майк.

Ханна вспомнила, как дивно благоухал этот пирог, когда она впервые вошла в это кафе вместе с Джоном. Она кивнула Майку.

– Это было бы здорово.

– Через минуту будет готово.

Когда он ушел за пирогом на кухню, Ханна поймала себя на том, что невольно снова тянется взглядом к меню. За последние два дня она многое обдумала, задавая себе первые два вопроса. Теперь же смотрела на третий.

Почему вы здесь?

Она крутанулась на табурете и пару минут сидела в молчании, погруженная в свои мысли. Перед ней замелькали картинки. Вдруг вспомнилось, как она держала ключ, помогая Максу чинить велосипед. Потом – как сидела с Эммой в кабинке и они разговаривали о том, что Ханна считает восхитительным. Потом – образ школьного шкафчика, оклеенного изнутри фотографиями Ford Mustang Shelby 350R 1965 года с кузовом кабриолет…

– Я его подогрел. Надеюсь, ты не возражаешь, – сказал Майк, выдернув ее из воспоминаний. Ханна повернулась к нему. Он положил перед ней вилку, салфетку и поставил тарелку с большим куском пирога. – Эмма любит его теплым. Но если тебе больше нравится холодный, я принесу другой кусок.

Ханна замотала головой.

– Нет, и так замечательно!

Майк помолчал, глядя на меню у локтя Ханны.

– Ты не обидишься, если я спрошу, сколько тебе лет, Ханна?

– Пятнадцать. Через пару месяцев будет шестнадцать.

Майк кивнул.

– И какие чувства это у тебя вызывает?

Ханна пожала плечами, не зная, что ответить.

– Это интересное время, – продолжил Майк, не дождавшись ответа. – Наверное, большинству молодых людей до этого возраста постоянно указывают, что и как делать. А потом вдруг начинают задавать вопросы: что ты будешь изучать в колледже, чем планируешь заниматься всю оставшуюся жизнь и тому подобные.

Ханна хмыкнула.

– Я вчера как раз об этом говорила Кейси. Еще вчера от тебя не ждали никакой независимости и рассчитывали, что ты будешь послушно делать, что тебе велят. А уже сегодня требуют, чтобы ты была полностью самостоятельна и принимала все решения. – Она ненадолго задумалась. – Эмме так же казалось?

Майк пожал плечами.

– Это ты у нее спрашивай. У нас образ жизни нетрадиционный, так что, возможно, ее опыт будет несколько отличаться от твоего. Но у нее определенно был переходный период примерно в твоем возрасте.

Ханна кивнула и откусила кусок пирога.

– Очень вкусно, – похвалила она, прожевав.

Майк улыбнулся.

– Рад, что тебе нравится. – И после секундной заминки продолжил: – Знаешь, один из наших лучших разговоров с Эммой был о том, как она будет думать, что ей делать со своей жизнью.

– Правда?

– Правда. Мы тогда поехали путешествовать. Эмма хотела попробовать серфинг на западном побережье Центральной Америки, и мы с рюкзаками перебирались из одного маленького городка в другой. По вечерам в большинстве этих городков работают рынки под открытым небом. Множество маленьких палаток, в которых люди продают свои товары. Уличные торговцы предлагают свежие кокосы, кукурузные пупусас с пылу с жару, кустарные украшения, одежду, игрушки… В той части света подобные рынки многим позволяют зарабатывать себе на хлеб.

– А что такое пупусас? – заинтересовалась Ханна.

Майк улыбнулся.

– Это что-то вроде толстых кукурузных лепешек с запеченным внутри сыром. Очень вкусно и при этом невероятно дешево. Серферы берут их с собой для перекуса.

Ханна жадно слушала: ей была интересна эта жизнь, о которой она ничего не знала.

– Однажды вечером, когда мы с Эммой бродили по местному рынку, у нас завязался чудесный разговор о жизни, – продолжил Майк. – И до нас вдруг дошло, что, должно быть, у каждого из этих уличных торговцев был момент, когда он решил: «Буду печь пупусас на продажу». Или: «Буду торговать свежими кокосами». Но потом мы задумались, а было ли это сознательным решением.

– Может быть, кто-то стал этим заниматься потому, что то же самое делали его родители, – предположила Ханна.

Майк кивнул.

– Да, это было одно из наших предположений. Или, может быть, их родители занимались чем-то другим, но детям посоветовали это занятие, потому что считали его лучшим выбором. – Майк задумался. – Потому что вот ведь какая интересная штука: не все торговцы одинаково успешны в своем деле. У некоторых столько покупателей каждый вечер, что и присесть некогда. А у других клиентов бывает раз, два и обчелся. И вот мы обсуждали: например, тот торговец кожаными изделиями, у которого торговля почти не идет, когда-нибудь задумывался о том, чтобы начать печь пупусас на продажу?

– Ну, может, ему просто нравится торговать кожаными поясами, – предположила Ханна.

– Вполне может быть и так, – согласился Майк. – А может быть, он не умеет готовить пупусас, а просить кого-то, чтобы научили, ему неловко. А может быть, он не знает, с чего начать. Или, может быть, ему страшно менять свое дело или нет денег, чтобы купить гриль для пупусас.

– А может быть, он просто никогда об этом не задумывался, – подхватила Ханна. – Кожаные пояса – в этом он разбирается. Он видит себя мастером-кожевенником, потому и занимается эти делом.

Майк пожал плечами.

– Опроси сотню уличных торговцев – и получишь сотню вариаций этих ответов, да и не только этих. И не важно, где ты стала бы их задавать, в Центральной Америке или в любой другой точке мира.

Ханна подумала о своем маленьком городке. Кафе-мороженое, парикмахерская, магазин инструментов, кинотеатр… Интересно, почему люди, работающие в них, работают именно там?

– Тем вечером я сказал Эмме, что в конечном счете у каждого есть свое занятие. У каждого в конечном свете есть история – своя история. И когда я оглянулся на собственную жизнь и разные занятия, которым я отдавал свое время, до меня дошло, что практически все они укладываются в три категории.

– И какие же? – заинтересовалась Ханна.

Глава 37

– Акатегории такие: вдохновение, отчаяние и «никакого плана», – с улыбкой перечислил Майк.

– Мне нравится первая, – доверительно сообщила Ханна.

Майк кивнул.

– Потому-то мне и понравился тот разговор с Эммой, который состоялся, когда ей было примерно столько, сколько сейчас тебе. Потому что вдохновение – это путь, на котором тобой движет то, что тебя будоражит. Тема тебе интересна, и ты искренне горишь желанием учиться этому делу, развиваться в нем. Это не значит, что каждая секунда каждого дня на этом пути будет чистым блаженством, но чаще всего тебе по утрам не терпится вскочить с постели и начать жить свою жизнь.

– А отчаяние? – спросила Ханна.

– Наверное, ты и сама можешь догадаться. Берешь то, что дают, потому что отчаялся. – Майк помолчал. – Возможно, хочешь выбраться из того, в чем тебе приходится жить, а вариантов не так много. Иногда именно так начинается наша история – и мы в этом не виноваты. И тут нечего стыдиться. Но это не означает, что мы должны на этом останавливаться.

– А «никакого плана»?

Майк пожал плечами.

– У этой категории два варианта. Первый – это когда действуешь по вдохновению и у тебя есть некая общая цель, но детальный план не проработан.

– Это как? – спросила Ханна.

– Вернемся к примеру с Центральной Америкой. На ту поездку нас с Эммой вдохновила наша любовь к серфингу и приключениям. У нас была цель: попробовать серфинг на всем западном побережье Центральной Америки. Но детали мы почти не продумывали. Мы не планировали проводить конкретное количество времени на конкретном месте. Мы не расписали все свои занятия на всю поездку заранее. Вместо этого мы двигались вместе с потоком. Перебирались туда, куда хотелось, и часто нас мотивировали события, которые мы никак не сумели бы спланировать.

Ханна понимающе кивнула.

– А какой второй вариант?

– В этом случае ты не продумываешь на сознательном уровне, почему делаешь то, что делаешь. И даже хочешь ли ты делать именно это. И просто плывешь по течению, подбирая то, что подбрасывает жизнь. Не обязательно что-то плохое, но и не особенно потрясающее, – Макс покачал головой, глядя в сторону. – Как правило, в какой-то момент начинаешь понимать, что недели, месяцы и годы утекают прочь, и появляется ощущение, будто жизнь проходит мимо тебя.

Он помолчал и перевел взгляд на Ханну.

– Сейчас ты начнешь более активно решать, какой из этих вариантов предпочесть. Скажу тебе по собственному опыту – отчаяние может быть прекрасным мотиватором. Но если застрянешь в нем, ты никогда не будешь удовлетворена тем, кто ты есть и на что способна. Отсутствие планов может быть потрясающим способом играть со вселенной и наслаждаться нежданными радостями. Но оно же может привести к отчаянию и боли, если мы не дадим себе труда разобраться, что дает нашей жизни ощущение цели, и не постараемся жить в гармонии с ней.

– Категория вдохновения кажется мне все симпатичнее, – заметила Ханна.

Майк улыбнулся.

– Когда выбираешь для себя стартовую точку, это очень хорошее начало.