Текст книги "Это идиотское занятие – думать"

В «Автомойке»[205]205
  Car Wash (англ.) – американская комедия режиссера Майкла Шульца (Michael Schultz), снятая в 1976 году при участии большого количества комиков и комедийных актеров.


[Закрыть] я сыграл таксиста. Съемки уложились в один день, мне разрешили самому написать сцену: я сыграл чуть измененную, облегченную версию своего старого персонажа из Верхнего Вест-Сайда. Но я не строил иллюзий – что даже странно, учитывая, насколько я был не в своей тарелке, – что за этим последует поток предложений и киностудии будут умолять меня сняться у них.

Лучше уж вкладывать творческие силы в продюсирование, финансирование, создание сценария и съемки собственного фильма. А вместе с силами – и все сбережения. Угу. Я еще покажу этому гребаному мейнстриму и студийной системе[206]206
  Объединение киностудий с целью контроля за производством, дистрибуцией и прокатом фильмов, тяготевшее к монополизации рынка и влиявшее на ценообразование.


[Закрыть]!

Среди разнообразных псевдогуру – харизматичных персонажей, посещавших собрания «Анонимных алкоголиков» на Вест-сайде, куда ходила Бренда, – затесался некто Арти Уорнер. Арти втерся в доверие к Бренде, узнал, что она жена Джорджа Карлина, и почувствовал свой шанс.

Задолго до того, как Ричард Праер в 1979 году записал свой знаменитый концертный фильм[207]207
  Richard Pryor: Live in Concert (англ.; 1979) – первый полнометражный фильм, состоящий исключительно из комедийных номеров. Считается одним из лучших фильмов с участием стендап-комиков за всю историю.


[Закрыть], я подумал, что было бы здорово тоже снять и смонтировать свой концерт. Взять мое второе шоу на «Эйч-би-оу», сыграть его еще раз в прямом эфире, чтобы снять по-новому, с выдумкой, и записать на кассету. Часть материала останется для эфиров «Эйч-би-оу», а часть мы используем для концертного фильма (чего в те времена обычно не делали). Темы, которые меня тогда интересовали, сводились, разумеется, к прозаическому микромиру: зубы, ногти, кошки и собаки, как пахнут по утрам ваши кроссовки, и всякая такая чушь.

Но… прямо посреди очередной истории про кошек и собак, звучащей со сцены, мы вставляем сыгранную вживую репризу на эту же тему. Переключаемся с рассказа Джорджа о том, как он дрессирует своего пса, на этюд про человека, который дрессирует собаку. Перемежаем концертный материал живыми эпизодами. А раз так, то почему бы не добавить анимацию? Хорошая идея. (Мы и вправду заказали анимацию, которая – как самостоятельная работа – собрала немало наград на фестивалях, включая Токийский.)

Арти Уорнер выступил продюсером всей этой затеи – он друг Бренды, он считал себя продюсером, а я не хотел в это сильно углубляться. Чтобы еще больше заинтересовать его, я сделал Арти своим менеджером, но от Монте Кея тоже не ушел и даже не поставил его в известность, что у него появился коллега. Зато платить мне теперь приходилось двоим. Фильм решено было назвать «Иллюстрированный Джордж Карлин». (Потому что мои монологи иллюстрировались вставными сценками.)

Так я экспериментировал, искал новые подходы, раздвигал рамки стендапа. До меня никто такого не делал (видимо, были на то веские причины). Мой внутренний мечтатель-про-кино был удовлетворен. Думаю, именно поэтому мне легче было смириться и с возвращением в мейнстрим, и с падением популярности, с которым пришлось столкнуться. Я смог принять все это, потому что видел себя новатором, которому удалось обойти студийную систему и поразить всех новыми идеями.

Наш план состоял в том, чтобы продать права на кинопрокат, трансляцию по телевидению, включая кабельное, показ на авиарейсах и так далее. При любом раскладе полученных денег должно было хватить на съемки фильма. В теории. Реальность же была такова: наняв весь необходимый персонал с солидным зарплатным фондом, Арти предпринял очень важный шаг, обязательный для каждого продюсера в первый же рабочий день: он взял напрокат новый «кадиллак».

Одно время казалось, что мы близки к цели. Мы нашли дистрибьюторов. Сняли офис на бульваре Робертсон. Я ходил по рекламным агентствам, специализирующимся на фильмах, и выяснял, как они работают. Сидел за обшарпанными деревянными столами вместе с девушками, проводившими кастинги, а перед нами чередой шли актеры, которые прослушивались на эпизоды. Мы арендовали кинотеатр, чтобы посмотреть картину «Норман… Это ты?» с Реддом Фоксом[208]208
  Redd Foxx (англ.) – влиятельный американский комик и актер, один из лучших комиков всех времен.


[Закрыть], потому что ее снимали на кассету, а потом перенесли на кинопленку. Мы выясняли все отличия американской системы аналогового ТВ с его 525-строчной разверткой от европейской системы с разверткой 600 строчек… И все это за мой счет.

От «Иллюстрированного Джорджа Карлина» пришлось отказаться. У меня банально закончились деньги, хотя – поскольку я никогда не открывал ежемесячные отчеты от «Браун энд Крафт» – я понятия не имел, так ли уж плохи мои дела. Много лет спустя я пересмотрел материал. Это было ужасно! Даже для Бадди Греко десять лет назад я писал лучше. Что-то можно было вытянуть за счет живого исполнения. Но пустоту и убожество большинства номеров это не компенсировало бы. Может, Бога и нет, но кто-то свыше явно уберег меня от создания «Иллюстрированного Джорджа Карлина».

А потом на горизонте нарисовалась новая проблема, к которой я был готов еще меньше, чем к подсчету количества грузовиков для второй съемочной группы. Появилась она, откуда не ждали. Келли.

Дело было не в наркотиках, с чем обычно приходится сталкиваться родителям бумеров с их лицемерным «делай, как я говорю, а не как я делаю/делал». Келли начала курить траву, когда ей было тринадцать, воруя косяки из моего офиса. Догадался я об этом далеко не сразу, и, вместо того чтобы превратиться в Злого Папашу, – я ведь и на жизнь зарабатывал, воюя со всеми формами власти, – я пустил все на самотек.

Бренда тоже знала, что Келли курит. Это может показаться странным, учитывая, через что мы прошли, но мы не стали ее останавливать.

Когда я бывал дома, я даже делился с ней травкой. Рассуждал я так: «Пока она дома и не садится за руль, она хотя бы наполовину в безопасности». Тогда я еще не знал, что с тех пор Келли курила почти постоянно. Она ходила на уроки под кайфом. Под кайфом закончила среднюю школу. Под кайфом получала свои пятерки. Яблочко от яблони недалеко падает.

В пятнадцать лет она поступила в школу искусств и наук «Кроссроудз». Детей знаменитостей там хватало, но и научная подготовка была на высоте. Человеку с мозгами там было чем заняться. Однако и те, кому хотелось только закинуться и поторчать, тоже при желании не сидели без дела.

Были там и свои компании. Многие действительно учились, беря от школы все, что могли, и не создавая при этом проблем. А вот детей звезд часто интересовала только наркота. Келли водила компанию и с теми и с другими. Отличные оценки и тусовки с вечно торчащими «звездными» отпрысками. Из-за них у нее и начнутся проблемы, но я в то время был одержим знаменитостями. Я обожал, когда Келли приходила домой и говорила: «Знаешь, кто ходит в нашу школу? Махатма Ганди!»

Эти малолетки часто зависали у нас дома и при случае подворовывали у меня. (Это не голословное обвинение – позднее они сами признавались.) Но что я мог поделать? Как и в случае с наркотиками, я едва ли имел право поднимать из-за этого шум, потому что сам в их возрасте был уже прожженным воришкой.

А вообще они были нормальными детьми. По сути, хорошими. У каждого имелись свои проблемы – личные или семейные, но сами по себе они были неплохими. А потом Келли начала встречаться с одним из них – обращался он с ней ужасно. Поднимал на нее руку и унижал морально. Она стала терять над собой контроль, прогуливала школу, перешла на кокаин и метаквалон, увеличивая дозу. Дошло до депрессии, язвы желудка и даже беременности.

Я ничего об этом не знал. Ее проблемы мы не обсуждали, о чувствах не говорили – до этого как-то не доходило. Мы соблюдали дистанцию.

– Келли, я не хочу тебя ни о чем расспрашивать, – говорил я.

– А я не собираюсь тебе ничего рассказывать, папа.

– О’кей?

– О’кей.

Может, я и не прав, но я считал, что, если понадобится, она сама придет и расскажет, что у нее на душе. Нет ничего глупее, чем постоянно спрашивать: «У тебя все в порядке? Ты плохо выглядишь. Все хорошо?» Меньше всего я хотел быть назойливым папашей. Мне было не по себе от одной мысли, что дочь испытает на себе тот жуткий родительский контроль, в котором я вырос. Главное – не быть как Мэри. Старая история.

Поэтому я считал, что повода для переживаний нет. Все у нее хорошо. Так мы и жили. Я никогда не задумывался о том, какой вред нанесли ей наши с Брендой драки, которые она видела ребенком, наши игры с наркотиками и пьянство.

Когда у Келли начались проблемы, особенно история с беременностью, я снял с себя всю ответственность. Предпочел эмоционально устраниться, хотя меня это тоже касалось и требовало моего участия. Конечно, нельзя было отмалчиваться, нужно было поговорить с ней по душам, обо всем расспросить. Но я боялся того, что скрывалось за этой дверью и могло вырваться наружу. Самое трудное для меня – когда чувства выходят из-под контроля, это один из вечных моих страхов.

Но мы прошли и через это. Вроде как. В конце концов она все рассказала мне – о том, что позволяет себе этот парень, как распускает руки и оскорбляет ее, о своей беременности – обо всем. Я отправился к его отцу: «Во-первых, вы берете на себя все расходы. Во-вторых, я хочу, чтобы и духу его рядом с ней не было». Когда юный субъект наконец соизволил появиться, я помахал перед ним бейсбольной битой, которую прихватил из дому, чтобы убедиться, что он все понял. «Я не играю в бейсбол, – сказал я. – В том районе, где я вырос, биты нужны были для других целей – воспитательных». Прямо ему я не угрожал, но дал понять, что если увижу его рядом с нашим домом, то проломлю его долбаную башку.

Он понял. И к Келли никогда больше не приближался. Позже она призналась мне, что была в шоке: первый раз в жизни она видела, чтобы я вел себя как нормальный отец. Она гордилась мной.

В 1980 году я ушел от Монте Кея – Арти давно уже исчез с горизонта – и какое-то время обходился без менеджера. Карьера катилась по накатанной. Я много ездил, выступал, собирал залы, но уже не мог предложить ничего нового, неожиданного, впечатляющего, и свободных мест по ту сторону рампы становилось все больше.

Положение усугублялось и тем, что комическая сцена переживала очень бурный период. Шоу «Субботним вечером в прямом эфире» пользовалось огромной популярностью. Оно стало культурным феноменом, его постоянные актеры – Белуши, Чейз[209]209
   Корнелиус Чейз (англ. Cornelius Chase) – яркий американский актер комедийного плана; пик его популярности пришелся на 1980—1990-е годы.


[Закрыть], Эйкройд[210]210
  Дэниел Эйкройд (англ. Daniel Aykroyd) – канадско-американский актер кино и телевидения, комик, сценарист, режиссер. Был самым молодым актером в шоу «Субботним вечером…».


[Закрыть] – успешно покоряли киноэкраны, а их места занимали другие будущие знаменитые комики. Весь Голливуд пытался подражать «Зверинцу»[211]211
  Полное название National Lampoon’s Animal House (англ.) – комедия американского режиссера Джона Лэндиса (John Landis), 1978 год, с Джоном Белуши в главной роли. Основанный на низкопробном вульгарном юморе, фильм имел огромный кассовый успех и повлиял на развитие американской комедии в целом, создав базу для нового жанра, который так и называли – «зверинец».


[Закрыть], самой прибыльной комедии на сегодняшний день. «Монти Пайтон»[212]212
  Monty Python (англ.) – новаторская британская комик-группа из шести человек, оказавшая революционное влияние на развитие комедийного жанра – в кино, на телевидении, в театре, в литературе.


[Закрыть] сняли «Святой Грааль»[213]213
  Фильм «Монти Пайтон и Святой Грааль» (1975) – вторая из пяти комедий, снятых группой «Монти Пайтон», пародия на британские легенды о короле Артуре.


[Закрыть] и готовились выпустить «Жизнь Брайана»[214]214
  Фильм «Житие Брайана по Монти Пайтону» (1979) – третья комедия «Монти Пайтон», пародия на разные формы фанатизма – религиозного, национального, политического и т. п.


[Закрыть]. Комедия пробивала стены. В том числе кирпичные.

В последние годы комедийные клубы росли как грибы после дождя. Новое поколение стендап-комиков боролось за право выходить на сцену. Возможно, кого-то из них вдохновил мой успех. А кто-то вскоре мог составить мне конкуренцию. Но важнее было другое – и это задевало за живое, – возник новый феномен: массовые концерты комиков, проходившие по всей стране. Потрясающий, фантастический парень, позволявший себе то, чего не делал до него ни один комик, собирал пятнадцати-двадцатитысячные стадионы, как модная рок-группа. Стив Мартин[215]215
  Steve Martin (англ.) – американский актер, комик, режиссер, продюсер, музыкант. Один из самых титулованных комедийных актеров, входит в Топ-10 лучших комиков всех времен.


[Закрыть] не просто задавал всем жару, он буквально перетягивал на себя весь комедийный концертный бизнес.

А я деградировал, топтался на месте, жил по инерции.

Сигналы поступали тревожные. В колонке читательской почты журнала «Нэшнл лэмпун»[216]216
  National Lampoon (англ.) – американский юмористический журнал, выходивший в 1970–1998 годы, раздвинувший рамки традиционного юмора и повлиявший на развитие всего сатирического жанра.


[Закрыть] опубликовали письмо в редакцию якобы от меня. «Дорогая редакция, – гласил текст, – слышь, мужик, смотрите, парни, ну, блин, чуваки, а вы тоже замечали, что есть такая фигня, ну типа как самопародия?»

Меня это задело, но я понял, что они имеют в виду. Они всё правильно подметили. Были и другие звоночки.

Журнал «В дороге» разместил статью про горох (это мой любимый овощ). Кончалась она так: «Дайте гороху шанс. Я обращаюсь ко всем, пожалуйста, дайте гороху шанс». Фразу взял на вооружение Рик Моранис из SCTV[217]217
  Second City Television (англ.) – канадское комедийное шоу, выходившее в 1976–1984 годы.


[Закрыть], когда делал на меня сатирическую пародию, доведя все до абсурда. (Тут я бы с ним поспорил: если даже из такой банальности, как горох, вы можете соорудить небольшую ораторию, это чего-то да стоит.) И опять я должен был признать, что в чем-то он прав. Такого рода дерьма у меня хватало. Тут я перестарался

Тему подхватили Чич Марин и Томми Чонг[218]218
  Cheech Marin, Tommy Chong (англ.) – комедийные актеры, создатели знаменитого дуэта Cheech & Chong (70—80-е годы), который прославился стендап-номерами, пародирующими хиппи и контркультуру, а также комедийными фильмами и альбомами.


[Закрыть] в журнале «Роллинг стоун». Чич написал: «Джордж Карлин – это уже не актуально. Джордж Карлин – вчерашний день. Он рассказывает про горох. Если, кроме гороха, вам не о чем говорить, то ваше время прошло. Разве сегодня нет других проблем?»

Это был камешек от Чича и Чонга, мастеров актуальной, злободневной политической и социальной сатиры.

Наконец, под занавес 1979 года, в газете, которую я очень любил, появилась статья (под словом «любил» я имею в виду не просто интерес к популярному изданию, хотя имя автора все равно вылетело из головы). В ней говорилось:

«Ну что ж, 70-е подошли к концу. Попрощайтесь с лавовыми лампами. Попрощайтесь с широкими лацканами. Попрощайтесь с диско. Попрощайтесь с туфлями на платформе с золотыми рыбками внутри. Попрощайтесь со „Студией 54“[219]219
  Studio 54 – культовый ночной клуб и известная дискотека в Нью-Йорке, действовавшая с 1977 по 1980 год, известная свободным хождением наркотиков и откровенной сексуальной активностью.


[Закрыть]. Попрощайтесь с Си-Би-радио[220]220
  CB, Citizen’s Band (англ.) – «гражданский диапазон», обозначение доступной всем, безлицензионной радиосвязи на коротких волнах в диапазоне 27 МГц.


[Закрыть]… Попрощайтесь с Джорджем Карлином».

14
Смерть и налоги

Значение Джерри Хамзы в моей жизни и моей карьере невозможно переоценить. Сомневаюсь, что без Джерри я вырвался бы из того финансового и творческого болота, в котором увяз к концу 70-х, сбитый с толку наркотиками и рядом сомнительных решений. Без его поддержки и безошибочного чутья я никогда не отважился бы выйти за рамки стендапа и обратиться к комедии как искусству. Постепенно он стал моим лучшим другом, которого раньше у меня никогда не было.

Отец Джерри был одним из крупнейших промоутеров кантри-музыки в Америке. Работая в Рочестере, штат Нью-Йорк, он еще со времен Хэнка Уильямса организовывал концерты в Канаде, на Северо-Востоке США и Среднем Западе. Позднее он работал с такими суперзвездами кантри, как Конвей Твитти, Лоретта Линн, Тэмми Вайнетт и Портер Вагонер. С юных лет отец приобщал Джерри к труду – поручал продавать программки перед входом или помогать за кулисами, мало-помалу осваивая весь процесс. К моменту нашего знакомства Джерри знал концертный бизнес как свои пять пальцев.

Но счастья это ему не принесло. Работать с отцом было очень непросто, да и общение со звездами кантри – «дорожными крысами», как он их называл, – восторга у него не вызывало. Меньше всего они хотели колесить по сто тысяч миль в год, а промоутеры от них только этого и требовали. В итоге он все бросил. Больше года отец пытался вернуть его в бизнес, но он не шел на попятную.

В его поле зрения я попал в 1977 году. Друг его отца организовал пару моих концертов в Огайо, оба прошли с аншлагами. (В 1977-м я еще мог пожинать плоды четырех своих золотых альбомов и успешно продавать себя там, где до этого не появлялся.) Отца Джерри очень впечатлило, что комику удается собирать полные залы, и он предложил Джерри заняться моим промоушеном в Сиракузах.

Джерри не имел понятия ни обо мне, ни о наркотиках, ни о моем образе жизни во время гастролей, который сводился к попыткам разжиться кокаином у какого-нибудь местного бородача, через пятые руки знакомого с шоу-бизнесом. Но до меня было рукой подать – от Рочестера до Сиракуз всего восемьдесят миль, и он приехал посмотреть мое шоу. Увиденное ему понравилось. Он решил, что во мне что-то есть. Важно упомянуть, что все четыре моих концерта за эти два дня проходили при полных залах. С тех пор Джерри все чаще организовывал мои выступления, пока к 1980 году не взял все в свои руки.

Занявшись моей раскруткой, Джерри порвал с отцом и стал работать самостоятельно, стремясь к полной независимости. Его отцу я не нравился. Он как-то сказал Джерри: «Я всю жизнь называл людей хуесосами и даже четвертака на этом не заработал!» Однако к 1980 году я не просто зашел в творческий тупик – я уже не мог собрать даже двухтысячный зал. Там, где раньше яблоку негде было упасть, теперь сидело двести-триста человек. Иногда мы еле покрывали расходы. Да и публика приходила не первой свежести. Стареющий хиппи – что тут еще скажешь.

Чтобы предотвратить катастрофу, нужен был новый менеджер. Я закинул удочку нескольким людям в Лос-Анджелесе, включая Берни Бриллстайна, который работал с Лорном Майклзом[221]221
  Lorne Michaels (англ.) – канадский телепродюсер и сценарист, автор идеи и продюсер шоу «Субботним вечером в прямом эфире», рекордсмен по количеству телепремий «Эмми».


[Закрыть] и, соответственно, с некоторыми звездами шоу «Субботним вечером», в том числе с Белуши. Берни мне всегда нравился – человек весьма эксцентричный и при этом удачливый. Но он мной не заинтересовался. По его словам, моя проблема – в зацикленности на мысли, что менеджеры хотят меня обокрасть. И он в том числе.

О своих поисках я рассказал Джерри, потому что первое, что придется сделать новому менеджеру, это вернуть людей на мои концерты. «А чем я не подхожу?» – спросил он.

О таком варианте я не подумал. Мне и в голову не приходило, что ему это интересно. И напрасно, потому что он уже все придумал. Его план состоял в том, чтобы полностью взять мою карьеру в свои руки. И больше никем не заниматься. Браться за раскрутку очередного таланта и превращаться в голливудского зануду Джерри не хотел. А сотрудничество со мной – совсем другое дело, ведь мы были друзьями. Вместе со своей второй семьей он переехал из Рочестера в Калифорнию. Очень важное, судьбоносное решение, как оказалось, не только для него, но и для меня. Мы ударили по рукам – и всё решили.

Поначалу Джерри щадил меня. Он утаивал страшную правду: его видение моей карьеры не совпадало с моим. Он был ближе к реальности. Я привык считать, что моя задача – поддерживать некий статус-кво, и не заглядывал наперед. «Я эффектно выгляжу? Сколько я зарабатываю? Хотя бы рассмешить их я смогу? Они вообще знают, кто я?» Сплошной самообман и самообольщение. Никакого понимания реальных перспектив – весьма неутешительных. Я во всем умел видеть что-то хорошее – и сам себе пускал пыль в глаза.

Свою менеджерскую стратегию Джерри выразил двумя фразами: «быть в тренде» и «оставить след». Первое означало снова задавать тон, экспериментировать, браться за новые проекты и новый материал, и пусть в новостях трубят о том, что Джордж Карлин вернулся, а не сошел с дистанции вместе с диско и лавовыми лампами. Что касается следа, Джерри был уверен, что у меня есть достаточный потенциал, чтобы навсегда занять место в комедийном жанре. Он не искал быстрых заработков. У него были далекоидущие планы. Он считал, что общими усилиями, приняв ряд важных решений и предприняв определенные шаги, мы добьемся – если, конечно, я не подведу с материалом, – чтобы мое имя осталось в памяти как символ своей эпохи.

Меня это впечатлило. В глубине души я понимал, что еще на многое способен. Мне есть что сказать, есть куда двигаться. Я еще не придумал, как и о чем буду говорить, но негатив конца 70-х придал мне решимости снова что-то замутить, выйти на новый уровень, прокричать этому гребаному миру, что со мной творится. Именно Джерри помог мне это осознать. И как раз вовремя.

Началась горячая фаза – удары сыпались со всех сторон.

Мало того что я спустил все деньги на «Иллюстрированного Джорджа Карлина», так еще и «Браун энд Крафт» не смогли заплатить налоги – у меня не осталось ни копейки. Они отсрочили уплату до следующего года, видимо сделав ставку на то, что мои доходы резко вырастут и я смогу рассчитаться и за тот год, и за предыдущий вместе со штрафами, начисленными за неуплату. (Если бы я соизволил вовремя знакомиться с ежемесячными отчетами, я был бы в курсе, к чему все идет.) Они пролонгировали срок по меньшей мере на два года: невыплаченные задолженности вместе с накопившимися штрафами составляли уже астрономическую сумму, которая ежемесячно росла. И все это в Лос-Анджелесе, где Налоговое управление США действует по принципу: «А ну-ка, прищучим этих звезд!»

Джерри решил отказаться от «Браун энд Крафт» и передать мои дела своим бухгалтерам в Рочестере – «Бонадио» и «Инсеро»[222]222
  Известные аудиторские фирмы в штате Нью-Йорк, одни из лучших в своей сфере. Полные названия – Bonadio Group of Penfield и Insero & Co. CPAs.


[Закрыть]. Они с отцом уже много лет сотрудничали с ними по сделкам с недвижимостью, промоушену кантри-музыки и мелкой торговле. «Бонадио» и «Инсеро» привыкли к запутанным финансовым ситуациям, к тому же так я выпадал из поля зрения лос-анджелесской налоговой службы. Меньше шансов, что газеты разнюхают о моих проблемах или налоговики наложат арест на мой дом и машину. Джерри понимал: чтобы вдохнуть новую жизнь в мою карьеру, надо исключить даже намек на такие новости.

Возвращение Джорджа Карлина «в тренд» Джерри решил начать с нового альбома. Я не записывал ничего нового уже лет пять, хотя до этого выпускал в среднем по альбому в год. Вот уже тема для разговоров: «Вы слышали? Джордж Карлин возвращается».

Но и тут случился казус. По условиям моего многолетнего контракта с «Атлантик рекордз» за следующий альбом мне полагался аванс триста тысяч долларов. Они подтвердили это Джерри – наконец-то хорошие новости! Но в тот же день глава «Атлантик» Шелдон Фогель перезвонил ему: «Знаете, мы тут посовещались насчет Джорджа, проверили цифры продаж и пересмотрели контракт. Можем предложить ему сто тысяч долларов». Ни оспаривать это решение, ни подавать в суд не имело смысла. Они диктовали условия.

Чтобы как-то выделиться и привлечь внимание, нужен был концептуальный альбом. Часть записи я сделал в студии, часть на сцене. Пластинка называлась «Где я храню свое барахло». Мне кажется, из этой концепции можно было выжать и больше, хотя на альбоме есть и неплохие вещи. Именно там впервые прозвучало: «Если уж на то пошло, почему против абортов всегда выступают люди, которых совсем не хочется трахнуть?»

Стендап выглядел еще терпимо. А студийный материал никуда не годился. Опыта работы в студии у меня не было, а просить помощи я не хотел. Но мне было о чем рассказать, и реприза про «барахло», открывавшая концертную часть, стала визитной карточкой следующего творческого этапа.

В юморе есть такая штука – правило трех. Три – магическое число. В типичном бородатом анекдоте – герои трех национальностей, тогда как два придурка – это совсем другая история. Три повтора – это смешно, но с каждым новым разом – четвертым, пятым, восьмым, десятым – шансов рассмешить все меньше. Я вывел вспомогательное правило к правилу трех. Назовем его правилом двадцати трех. Если повторять достаточно много раз, о чем бы вы ни говорили, то потом снова становится смешно.

Альбом «Где я храню свое барахло» основан на правиле двадцати трех. Барахло – забавное слово, которое так и хочется повторять. Много-много раз. Поэтому хотя текст был тщательно продуман и скомпонован, он звучал как своего рода заклинание – или одна из тех литаний, которые принято повторять в церкви.

Все, что вам нужно, это место для вашего барахла… вот мое барахло… вот ее барахло… а это будет его барахло… ты присмотри за своим барахлом… Дом – это куча барахла под крышей… место для хранения вашего барахла… можно натащить нового барахла, чтобы барахла стало еще больше… спрячь свое барахло… не хотелось бы, чтобы кто-то спер твое барахло… есть много способов избавиться от барахла… но это ведь МОЕ барахло… у других оно тоже есть… с той разницей, что у них даже не барахло, а дерьмо какое-то… где они только понабирали этого дерьма… мне некуда приткнуть свое барахло…

Альбом представлял собой нечто вроде аудиоверсии «Иллюстрированного Джорджа Карлина» – концертные номера, разбавленные студийными репризами. Наверное, это и побудило нас с Брендой примерно тогда же задуматься о реанимации фильма. Джерри не возражал. Отчасти потому, что не хотел быть новой метлой, которая метет по-новому, мол: «Это фигня, а это вообще отстой». Отчасти потому, что хотел, чтобы я занимался тем, чем мне хочется (или казалось, что хочется).

В Торонто ему удалось заручиться поддержкой Рона Коэна, тамошнего кинопродюсера, и режиссера по имени Боб Шульц. Впрочем, Боб был из тех, у кого обе руки левые, и фильмы он делал такие же. Он заводил речи о «сквозной нити», говорил: «Я вижу тебя на пляже. Ты стоишь на пляже на закате солнца…» Я понимал, что это безнадежно. История повторялась. Опять облом.

Я редко плачу, но в тот вечер, позвонив Бренде, я не мог сдержаться: «Ничего не получается! Это все не то! Полный отстой!» Я отправился в клуб «Як Якс»[223]223
  Yuk Yuk’s (англ.) – канадская национальная сеть комедийных клубов, основанная в 1976 году.


[Закрыть], послушал коллег-комиков, накурился травы на лестничной площадке. Потом перезвонил Бренде (она гостила в Дейтоне у родных) и сказал: «Я еду в Дейтон».

Я взял напрокат машину и запасся в дорогу пивом. Выпил я немало, все-таки 580 километров пути. Два раза меня останавливали, но я выкрутился – как-никак знаменитость. В Дейтон я приехал глубокой ночью, заблудился, заехал черт знает куда и чуть не угробил машину к хренам собачьим, провалившись в огромную яму. Мой нос сложился в гармошку. Казалось, конец всем мечтам про кино. Ни носа, ни фильмов.

Но Бог спас меня и на этот раз. Авария произошла в два часа ночи. Я валялся без сознания и истекал кровью. Прибывшие полицейские – как я узнал позже от хорошего копа, который спас мою задницу, – думали подбросить мне кокаин. Дело было в черном квартале, и они собирались представить все так, будто приезжий комик среди ночи искал у черных наркоту.

Факт в том, что в кои-то веки наркотиков у меня как раз не было. Только куча пустых бутылок из-под пива. Хороший коп убеждал их не подставлять меня и таки уговорил. Более того, аварию списали на несчастный случай. Никакого пьяного вождения. Когда меня наконец доставили в больницу, было три часа ночи, а в отделении скорой помощи дежурил пластический хирург! Он фактически спас мне нос. Это была больница Святой Елизаветы, где родилась Бренда. С католическими больницами мне всегда везло.

Медленно, но уверенно Джерри приводил все в норму. С фининспектором он общался каждую неделю, не ставя меня в известность. Его стараниями я стал больше зарабатывать за свои выступления. Он сам занимался арендой и рекламой, поэтому не приходилось ни с кем делиться, платить агентствам, отдавать процент промоутерам, которые теперь уже не могли обсчитать меня на пятьдесят-шестьдесят билетов. Это автоматически увеличивало прибыль. Он стал искать площадки поменьше, затерявшиеся среди солидных залов, чтобы в каком-нибудь небольшом театре на 1100 мест давать по два концерта за вечер. Вроде клуба «Бене» в Саут-Эмбое, штат Нью-Джерси. Это никак не влияло на мою концертную активность в Нью-Йорке или Филадельфии. Просто теперь он чаще устраивал мне такие выезды.

Вернулся в мою жизнь и «Плейбой». Они предложили дать им интервью. В начале 80-х «Плейбой» расходился огромными тиражами. Ежемесячное интервью в журнале было целым событием – главным показателем успеха в прессе. Джерри считал, что это важно, еще одна тема для разговоров. Сигнал, который мы посылаем публике: «Вы слышали? Джордж возвращается».

Мы оба понимали, что на самом деле «Плейбой» интересовало одно – мои проблемы с наркотиками. Тем не менее Джерри решил, что стоит рискнуть. И это сыграло мне на руку: я дал понять, что эпоха кокаина уже позади (так оно, по сути, и было: все мои кокаиновые деньги уходили в налоговую). Вышло довольно весело и остроумно, я много рассказывал о себе, доказывая всем, что никуда не делся, вот он я, и в ближайшее время уходить со сцены не собираюсь. Текст под фотографией оповещал: «Откровенный разговор с блестящим комиком – и все таким же бунтарем – о новом этапе его жизни после периода затишья и пагубной кокаиновой зависимости».

Джерри хотел, чтобы я сделал еще одно специальное шоу для канала «Эйч-би-оу». Тем более что одно шоу я был им должен: после второго спецвыпуска в 1978 году Арти Уорнер выжал из них аванс $40 000, чтобы расплатиться со съемочной группой фильма. «Эйч-би-оу» быстро развивался. Заправлял там всем смышленый малый по имени Майкл Фукс. Он придумал выигрышную стратегию, дававшую преимущество перед сетевым телевидением: на кабельном телеканале можно было говорить и делать (в основном говорить) то, что никогда не попало бы в эфир «Эн-би-си», «Си-би-эс» и «Эй-би-си»[224]224
  NBC, CBS, ABC (англ.) – так называемая большая тройка, три крупнейшие коммерческие сети телевещания в США. Доминировали на американском телерынке в 80—90-е годы.


[Закрыть]. У них я был как у себя дома.

Место съемок Джерри выбирал очень тщательно и остановился на «Карнеги-холле»[225]225
  Carnegie Hall (англ.) – концертный зал на Манхэттене в Нью-Йорке, вместимостью 2800 мест. Одна из самых престижных концертных площадок мира.


[Закрыть]. Ему нравилась аллитерация «Карлин в Карнеги», и это отвечало второму пункту его стратегии: не каждый комик мог блеснуть в «Карнеги-холле» – у Карлина особый статус, он не такой, как все. Единственная дата, которая оказалась не занята, – одно из воскресений осенью. Джерри ненавидел воскресенья, когда золотое время нью-йоркских рабочих сцены стоило в два раза дороже. Но он согласился, хотя это и означало, что снимать придется только одно шоу – «перестраховочного» концерта на следующий день не будет, и прикрыть факапы доснятым материалом не получится. Бренде занятие тоже нашлось – она продюсировала этот концерт. Джерри, понятия не имевший о продюсировании телешоу, стал исполнительным продюсером.

А потом произошла третья и самая большая катастрофа.

Я воспылал ненавистью к «Доджерз». (Сейчас накал уже поутих, потому что я пересмотрел свое отношение к базовым ценностям и отошел от спортивных страстей.) Но в то время я еще был в плену старых привычек. Я ненавидел все лос-анджелесские команды. Я желал им зла. Как мыслящий человек, я по-прежнему желаю им зла.

Больше всего я ненавижу «Доджерз» за то, что они бросили меня в детстве. Я был фанатом «Бруклин Доджерз», и, когда они уехали из Нью-Йорка, в сердце осталась пустота. Затем появились «Метс»[226]226
  New York Mets (англ.) – профессиональный бейсбольный клуб, основанный в 1962 году. Выступает в Восточном дивизионе Национальной лиги, базируется в Квинсе, Нью-Йорк.


[Закрыть]. Мне они нравились, потому что воплотили то, чем раньше были «Доджерз»: неуклюжие косорукие работяги в Национальной лиге. (По крайней мере поначалу они в нее попали.) Тогда, в 1982 году, я был руками и ногами за «Метс».

И вот «Метс» приезжают в Лос-Анджелес, и нас с Джерри приглашают смотреть игру на «Доджер-стэдиум», в этот идиотский сектор на уровне земли, откуда ничего не видно. Из-за перепада высоты поля рассмотреть можно разве что аутфилдеров, да и то выше груди. Но тупорылые фанаты «Доджеров» воображают, что это охрененно крутые сектора. Они ни фига не понимают в бейсболе, приходят на третий иннинг и уходят во время седьмого (это у них известная фишка), а в промежутке слушают игру по радио, чтобы понять, что, к херам собачьим, происходит.

И вот я сижу в коробке на уровне поля, прямо в логове зверя, среди этих «особо приближенных» ублюдков, заливаю в себя пиво банками, лопаю жирнейшие хот-доги, вступаю в дебаты с фанатами «Доджера», а игроков «Доджера» на поле разношу в пух и прах. (Из меня вышел бы нехилый футбольный хулиган.)

Наступает шестой или седьмой иннинг, «Метс» выигрывают, но тут подачу делает Валенсуэла[227]227
  Fernando Valenzuela (исп.) – американский бейсболист мексиканского происхождения, один из лучших питчеров Национальной лиги бейсбола в начале 1980-х.


[Закрыть]. Фернандо на пике формы и популярен невероятно. Он ничуть не уступает соперникам, и кажется, что для «Доджера» еще не все потеряно. Фанаты команды не отрываясь следят за каждой подачей, каждым замахом.

И вдруг у меня болезненно сжимается в груди. Ощущение терпимое, на приступ не похоже. Просто кажется: «Надо хорошенько распрямить грудь, и все пройдет». Но ничего не проходит.