Текст книги "Это идиотское занятие – думать"

А вот корпоративные заморочки радости не доставляли. Вы имеете дело с озабоченными эгоистами, чье основное занятие – подозревать. И искать подтверждения своим подозрениям. Проверив подозрения и убедившись, что они обоснованы, они начинают подозревать по второму кругу: друг друга, студию, канал. В результате все в контрах.

Но самая большая проблема состояла в том, что Сэм Саймон в общении был крайне тяжелым человеком. Очень смешным, энергичным и остроумным, но с жутким характером. От него всем доставалось.

На телевидении существует своеобразный кодекс продюсера-сценариста, не приветствующий чужаков, особенно пришлых звезд из других сфер шоу-бизнеса, даже если сам проект ради них и задумывался. Вас держат на расстоянии вытянутой руки, не посвящая в суть многих вопросов. И не важно было, что я такой же исполнительный продюсер, как и Джерри. Сэм был идеологом и локомотивом, главным человеком в проекте.

Раз в неделю по вечерам, после всех репетиций и до начала съемок, я отправлялся дорабатывать сценарий. Всю неделю мне приходилось проводить на съемочной площадке, и времени на остальные мероприятия в «штаб-квартире» проекта у меня не было. Но долгие полуночные посиделки над сценарием я не пропускал. Мне это очень нравилось, я наслаждался обществом сценаристов, оттачиванием и шлифованием материала.

Однако при этом уйма времени уходила на то, чтобы просто заказать гребаную еду. Десять разных меню: китайское, итальянское, мексиканское, деликатесы – все это разбросано по всей долине Сан-Фернандо. И начинается: «Так, кто сегодня выбирает меню? Джоуи! Давай, Джоуи! Нет, Джоуи выбирал на прошлой неделе, лучше я выберу! Тут не заказывай, у них нет доставки!..» Потом привозят еду, которую нужно рассортировать, найти, где чья, а потом все усаживаются и едят.

Я человек старомодный. Люблю сразу приступать к делу. «Послушай, Джоуи, – говорю я, – тут на тридцатой странице, где мы остановились, я хотел бы вставить то-то и то-то». «Эмблэмблмггэммммм, – отвечает Джоуи. – Ты хочешь это дописать?»

Это был ритуал, а я не люблю ритуалы. Существовали неписаные правила, которых я тоже не люблю. Например, не принято критиковать или отвергать чужую идею, она просто повисает в воздухе. Никто не говорит, что это отстой. Вообще никто ничего не говорит – просто переходят к следующему пункту. И даже если вы настаиваете на изменении и добиваетесь своего, по правилам потом вы должны в чем-то уступить. Приходится идти навстречу другим, даже если вы против их поправок. В итоге половина ваших идей отметается.

Неписаный кодекс продюсера-сценариста включает и свой словарь. Никогда я не был так озадачен, как услышав: «Пояснительную бригаду вызывать не будем» или «Побарабань, побарабань!». Загадки профессионального сленга.

Может, все это и незначительные штрихи, но они иллюстрируют тот групповой конформизм, который усложняет полное самовыражение. Не стану называть это свободой слова, дабы не политизировать, но на беспрепятственное самовыражение в телешоу можете не рассчитывать.

«Фокс» не держался за «Шоу Джорджа Карлина». Мне сказали, что оно не понравилось директору рекламного отдела. Продвижением нас в эфире никто особо не занимался, рекламщиков «Фокса» мы мало интересовали. Максимум чего от нас ждали – это не растерять аудиторию, которая была у сериала «Женаты… с детьми».

Еще про неписаные правила. «Женаты… с детьми» считалось тупым шоу про белых, а мы – умным шоу про белых. Умное шоу не могло подражать тупому шоу. «Фокс» позиционировал себя как канал для черных. Черные любили смотреть про тупых белых, а вот смотреть про умных белых им не нравилось. (Тупость белого руководства канала во всей красе: оказалось, что именно мы и перетянули бо`льшую часть аудитории «Женатых… с детьми»; ни одна другая программа «Фокса» до нас не дотягивала.)

Были и плюсы. Со мной не в пример чаще здоровались в аэропорту, меня узнавали на улицах – особенно чернокожие, но не только они. Однако с «Фоксом» нам было не по пути. Я был на седьмом небе от счастья, когда шоу закрыли. Оно отвлекало меня от настоящей работы, и меня это не устраивало. В 1994 году на «Эйч-би-оу» могло выйти – но не вышло – мое девятое шоу. Стоило мне – наконец-то – научиться делать свою работу, как тут же пришлось насильственно прервать этот удивительный новый всплеск творческой энергии. Поэтому теперь я дорожил им еще больше. Спасибо «Фоксу», он помог мне раз и навсегда угомонить свои амбиции, а вскоре и избавиться от них вместе с ненужными мечтами.

Никаких еженедельных шоу на телевидении. Лучше я буду торчать в занюханном мотеле в Висконсине или Орегоне, листать свои записи, набрасывать идеи для нового шоу на «Эйч-би-оу» и долго ворочаться ночью, чтобы записать пару строк. «Гм-гм-гм, это я пристрою к „Клинексу“, к заметке 2002 года…»

Может, я и оставил бы стендап на какое-то время, если бы мне сказали: «Есть прекрасная роль в кино, у вас одна из главных ролей, хорошие деньги, отличный сценарий. Вы играете священника-душителя. Он убивает шестерых детей. Не всех сразу: шесть отдельных сцен, шесть разных способов удушения». На это я пожертвовал бы месяц-другой.

Что и подводит нас к «Станции чудесного времени».

Я отнесся к «Станции…» как к актерскому эксперименту. Широко распахнутые глаза – главный критерий той роли, которую я хотел бы получить. Так нам с Джерри это виделось на тот момент. Немало разных вариантов я отверг ради шанса, так сказать, выкатить глазные яблоки.

И когда по поводу своего проекта со мной связалась Бритт Олкрофт, леди «Станции чудесного времени», потрясающая женщина, очень творческая и увлеченная, я подумал: «Окей, тут можно показать себя совсем с другой стороны – добрым и непосредственным». Бритт холила и лелеяла свой коллектив, плюс это была «Пи-би-эс»[259]259
  PBS (англ., полное название Public Broadcasting Service – Служба общественного вещания) – американская некоммерческая служба телевещания, основанная в 1969 году.


[Закрыть]. Мы с Джерри всегда старались иметь дело с солидными компаниями – «Эйч-би-оу», «Атлантик», «Уорнер брос. рекордз». «Пи-би-эс» входила в их число. К тому же я заменил Ринго Старра, который снимался в первом сезоне. Так я стал антитезой Питу Бесту[260]260
  Pete Best (англ.) – британский музыкант, барабанщик, играл в «Битлз» в 1960–1962 гг., но незадолго до старта всемирной битломании был уволен и заменен на Ринго Старра.


[Закрыть].

Что радовало больше всего – мне не приходилось работать с актерами, ни со взрослыми, ни с детьми, потому что все заменял зеленый экран. Я был на площадке один, что несколько усложняло актерскую задачу, но имело и приятные плюсы – не надо было выслушивать, что там у них в жизни происходит.

В полку моих поклонников прибыло, но это было совершенно новое поколение, которое ничего не знало о Джордже Карлине, кроме того, что это маленький человечек[261]261
  В детской программе «Станция чудесного времени» персонаж Карлина, проводник волшебного поезда, – это крошечный человечек около тридцати сантиметров ростом.


[Закрыть] в маленьком синем костюмчике. В аэропорту, когда мы пересекались с таким юным зрителем, которого родители подталкивали: «Это он, это он! Подойди и поздоровайся», – ребенок обычно испытывал шок: перед ним стоял здоровый дядька без формы. Приходилось вежливо пояснять: «Сегодня я не на острове Содор, у меня выходной. Но я точно мистер Проводник». И на изумленном лице ребенка читалось: «Что здесь, на хрен, происходит?»

Как и большинство взрослых, я считаю, что в единственном экземпляре дети очаровательны. Смотрел бы и смотрел, как они лопочут или играют глазками. Иногда могут и выдать что-нибудь эдакое. Но иметь дело с классом – нет уж, слишком напряжно.

Сегодня бывшие поклонники мистера Проводника, смотревшие его десять-двенадцать лет назад, иногда приходят на его концерты или шоу на «Эйч-би-оу». Надо же закончить образование.

После разрыва с «Фоксом» мы сделали несколько специальных часовых шоу для «Пи-би-эс» с приглашенными звездами вроде Джека Клагмена[262]262
  Jack Klugman (англ.) – американский актер кино, театра и телевидения, прославившийся ролями в известных сериалах «Защитники» и «Странная парочка».


[Закрыть] и серию тридцатиминутных программ, в которых мистер Проводник изредка выступал в главной роли, рассказывая истории про Паровозика Томаса[263]263
  Thomas the Tank Engine (англ.) – самый известный сказочный персонаж серии книг «Железная дорога» (англ. The Railway) английского писателя Уилберта Одри (Wilbert Awdry) и его сына Кристофера (Christopher), выходившей с 1945 по 2011 год.


[Закрыть]. Была идея снять художественный фильм, но она не реализовалась, хотя я хорошо помню увлекательные обсуждения с Бритт вне стен студии – вполне конструктивные, хотя и спонтанные, – каким должен быть этот фильм и как сохранить атмосферу «Станции чудесного времени».

Она обратила наше внимание на то, что в начале «Станции…» мы смотрим на все с правых позиций, далеких от идеи порядка: Скимер со своими игровыми автоматами и схемами заработка, вся эта суета вокруг него, путаница и хаос. Затем, склоняясь влево – не то чтобы она настаивала на этой мысли, но подозреваю, что засранцы из правого крыла высмотрели бы такой подсознательный посыл, – перемещаемся в центр, в справочную Стейси Джонс, начальницы станции. Она олицетворяет порядок и надежность. «Все хорошо, все хорошо, все идет своим чередом. Поезд прибывает в восемь и отходит в девять». Затем, сместившись еще левее, обнаруживаем инженера Билли Туфезерса, американского индейца в образе наставника и духовного отца.

Воспитание и усвоение уроков, а с другой стороны, свобода и хаос – такой была атмосфера «Станции чудесного времени». Понятно, что мистеру Проводнику ни один из этих пунктов до конца не подходил, но примкнуть он мог к любому лагерю вплоть до хаоса (для этого у него имелся злобный двойник). Хотя все равно было непонятно, почему его любят дети. «Чем он их так привлекает?» – спрашивала Бритт.

Он учился в иезуитской школе, а я не жаловал иезуитов, подтрунивал над религией в жизни детей, и нам всем это нравилось. Я заметил некую связь… Понимаю, что тема уже избитая, но чуть потерпите, я все объясню.

ВАЖНЫЙ МОМЕНТ!

Находясь в утробе матери, мы словно погружены в океан, мы неотъемлемая часть природы. Мы в буквальном смысле – физически – сливаемся с природой. Получаем все по трубочкам, делать ничего не надо, всё зашибись. Полная гармония, мы с природой одно целое.

А потом вас вырывают из этого охрененного места, и пожалуйста – боль, крик, первое насилие. Шлепки по попе, противное обмывание, обрезание. Здесь все чужое, все ужасное – ни слияния, ни единения. Начинается ваша индивидуация[264]264
  Индивидуация (от лат. individuum – неделимое; особь) – одно из основных понятий аналитической психологии К. Г. Юнга, означающее процесс становления личности, такого психологического развития ее, при котором реализуются индивидуальные задатки и уникальные особенности человека.


[Закрыть]! Теперь вы Джонни

Филипс, в будущем адвокат. Вы станете копией отца, у вас его рыжие волосы и характер, вы унаследуете еще кучу всякого дерьма. Вам лучше поскорее определиться, поставить цель и стремиться к ней. О единении можете забыть.

Теперь до конца жизни вы будете мечтать о восстановлении гармонии. О полном слиянии. Вот именно это естественное человеческое желание и извращает религия. Более примитивные популяции как-то приходят к единению с природой, к равновесию и гармонии с ней.

Речь у них не о том, что: «Я далек от природы и существую изолированно. Поэтому передвину русло реки, разорю землю, изуродую животных и буду отнимать у них молоко». Совсем наоборот: «Мы не будем контролировать природу, это невозможно. Поэтому давайте жить в единении с ней».

Но мы, цивилизованные люди, уже утратили это ощущение, нам неведомо ни единение, ни слияние. Мы мечтаем найти его и не устаем искать, но не там. В религии, сексе, успехе…

Вернемся к мистеру Проводнику. «В нем сочетаются две вещи, – рассуждал я. – Он маленький как ребенок. Ведет себя по-детски, как ребенок. Но вполне развит, как взрослый. И ум у него как у взрослого. Такое гармоничное сочетание делает его почти совершенным». Это одна из причин, почему в этой роли я чувствовал себя так непринужденно – даже в дурацких костюмах и с пропеллером на голове. Мне не хотелось карикатурно менять голос. Все происходило естественно.

А Бритт я сказал: «Знаешь, что нужно детям от взрослых? Опыт и информация (ну и марихуана). И все это у Проводника есть, поэтому дети и тянутся к нему. И в то же время он не представляет никакой угрозы. Он меньше и слабее, чем они. Такой взрослый малыш».

Сниматься в «Станции…» мне нравилось. Отчасти потому, что я любил роль движущейся мишени. Я любил представлять все эти разговоры: «Вот и прекрасно. Пусть он в этой „Станции чудесного времени“ просвещает двухлетних детей. Ой, а… не будет ли он и там вспоминать „хуесосов“ или рассказывать, что „у Девы Марии критические дни?“». То-то же. Пускай не теряют бдительность.

В процессе этих съемок у меня появилась отличная реплика, которую я использовал в шоу 1999 года «Вы все тут больные» для «Эйч-би-оу». Речь о номере, в котором я размышлял о поклонении детям, охватившем Америку.

Детям уделялось слишком много внимания! И что бы вы ни думали о детях, лучше послушайте эксперта. Это вам мистер ПРОВОДНИК говорит!

17
Двери закрываются, двери открываются

Ну и пару слов напоследок о материале. О том, сколько уходит времени, чтобы тексты, даже любимые, дошли до зрителя, в данном случае – до эфира на «Эйч-би-оу». И о том, почему я ненавижу юмор на злобу дня.

В какой-то момент в конце 80-х я стал натыкаться в своих папках на фразы вроде: «Вот бы всех поубивать». Одна коротенькая мысль, но, помню, я тогда подумал: «Из этого может что-то получиться». Разумеется, я не собирался доказывать, как хорошо всех убить, но, с другой стороны, не такая уж плохая идея – дать миру сорваться с цепи. И если я придумаю достаточно полу-, квази– и псевдопричин для этого, а также способов, как очистить мир от всех (кроме двухсот тысяч реально полезных людей, включая меня), то выйдет отличный номер.

Есть такое расхожее мнение, что сатира – это умение бросать вызов своим врагам, их системе мышления и эффектно доводить все до абсурда. По-видимому, так оно у меня и происходило, причем бессознательно. Врагами моими на тот момент все еще оставались Рейган и его шайка. Суть рейгановского мировоззрения сводилась к тому, что для сохранения американского образа жизни человечество должно быть готово погибнуть в результате ядерной катастрофы. (За исключением, конечно, двухсот тысяч полезных республиканцев, включая и его.) Это было даже весело – на тысячу процентов поддерживать такое сверхнасилие, искренне восторгаться и наслаждаться им. Я доводил это до крайности. В комедии всегда есть место преувеличению.

Со временем идея разрасталась. Вокруг нее группировались похожие идеи. Я стал проверять их на зрителях, изучал реакцию – когда говорил, например: раз в мире все так хреново, нужно просто всех убить и начать все сначала. Из таких фраз родилось введение в монолог «С планетой все хорошо». Моим любимым развлечением было смотреть по телевизору новости про катастрофы, и чем страшнее, тем лучше. Мне было плевать, что там с бюджетом или куда поехал Папа. Дайте мне людей, исходящих криком, объятых пламенем, размозженных рухнувшими стенами. Вот это я понимаю!

Некоторые сюжетные ответвления переросли в самостоятельные номера. Скажем, на этой почве взошел монолог «Смертная казнь» из альбома «Назад в город». Его основная мысль: смертную казнь отменять не нужно. Наоборот, надо еще активнее прибегать к ней и убивать еще больше людей, причем гораздо более зрелищными способами, проверенными временем: распятие, обезглавливание, погружение в кипящее масло. Выбирайте любой, и чем медленнее, тем лучше…

Сценическая судьба этого номера была связана с рождением нового персонажа – не просто сторонника массовых смертей, но и их искреннего поклонника. Это было великолепно. Я говорил очень спокойно, вел себя крайне сдержанно – абсолютно открытый, дружелюбный, честный клинический социопат:

Хочу кое в чем признаться. Открывая вам свой секрет, я надеюсь, что вы не осудите меня и не будете думать обо мне плохо. Возможно, если бы всплыла правда, многие из вас тоже сделали такое честное признание. Оно заключается вот в чем: мне нравится, когда умирает много людей. Правда, нравится. Ничего не могу с собой поделать. Мне от этого становится хорошо.

…Каждый раз, когда происходит большая катастрофа, хочется, чтобы все было как можно ужаснее. Чтобы это был час пик. И – простите, ради бога, но… почему бы не возле школы? Больницы? Дома престарелых? Извините, если вам неприятно это слышать… Знаю, мне могут возразить: «Вот если бы кто-то из ваших близких погиб в такой катастрофе, вы бы заговорили по-другому». Я отвечу: «Ничего подобного».

Самое замечательное, что теперь я мог не просто предлагать идею, а быть клиническим социопатом, получать удовольствие от смакования массовых смертей, не скрывая своего ликования. Заставляя смеяться и радоваться вместе со мной, я подводил к мысли, что это нечто глубоко укорененное внутри нас. И смех зрителей, в котором слышалось понимание, принятие и одобрение, только подтверждал это.

Обычно монологи сами находят способ сообщить мне, когда они готовы появиться на свет, а этот текст еще отлеживался в голове. Требовалось время, чтобы закончить его, отполировать и опробовать на сцене – чтобы все прошло гладко. Плюс еще один важный момент – процесс запоминания, который после шестидесяти легче отнюдь не становится.

Для шоу на «Эйч-би-оу» 1999 года материала у меня было предостаточно, включая отличный финальный текст «Бога нет». А новый номер, я в этом не сомневался, дозреет как раз к следующему шоу через два года.

Я постоянно оттачивал его, разрабатывая все более сложный сценарий катастроф, в которых миллионы людей погибают во всевозможных бедствиях, охвативших континент в нарушение всех законов природы. В этом была своя жуткая поэзия – грандиозная штука под стать моему эссе «С планетой все хорошо», только еще безнадежнее и безумнее.

Я возлагал большие надежды на следующую программу для «Эйч-би-оу». Двенадцатое по счету шоу, а двенадцать – магическое число. Это должна была быть бомба, бравшая под прицел большую жирную мишень в Белом доме: губернатора Буша со всеми его христианскими ублюдками. Номер «Почему нам не нужны десять заповедей» обрушивался на зрителя с мощью кувалды. В нем был невероятный потенциал.

Запись была назначена на 17 ноября в театре «Бикон». Название всей программе дал новый номер. У меня было ощущение, что это будет первое шоу на «Эйч-би-оу» за последние десять лет, сопоставимое с «Как глушат культуру», а может, даже лучше.

И это предчувствие не покидало меня вплоть до 8:46 утра 11 сентября 2001 года, когда первый самолет врезался в башню. Потому что шоу называлось:

«А мне нравится, когда умирает много людей».

Кто сказал, что в событиях 11 сентября нет ничего смешного? В тот день меня реально закидали яйцами. Усама бен, блядь, Ладен взорвал не только Всемирный торговый центр. Он уничтожил лучшее, что я написал за десять лет.

Я реалист. Мы поменяли название на «Жалобы и претензии». (Если бы выпускался сборник «типичного Джорджа Карлина», это название можно было бы смело оттиснуть на коробке.)

Ядро моих фанатов, наверное, ожидало, что я выскажусь по поводу 11 сентября. Я коснулся этого события – этого слона в гостиной, о котором не принято говорить, – зал ответил обнадеживающим смехом. Но больше я к нему не возвращался, сосредоточившись на «юморе наблюдения», который вертелся вокруг темы «Ублюдки нашего времени»: «Люди с опущенным забралом», «Родители отличников», «Если вас зовут Тодд». И убийственные «Десять заповедей».

Однако имелся в моем шоу огромный пробел размером с воронку. Давая интервью во время гастролей, я очень люблю, когда кто-нибудь из «Вестника Грейт-Фолса» или «Питтсбург пост и насморк» спрашивает:

– У вас, должно быть, много разных историй про Чейни[265]265
  Ричард Брюс Чейни (англ. Richard Bruce Cheney) – американский политик, республиканец; работал в администрациях четырех президентов США. Самый влиятельный вице-президент в истории страны.


[Закрыть], «Эмерикен айдол» и брючные костюмы Хиллари?

– Я никогда не рассказываю про людей или события, о которых можно узнать из новостей, – отвечаю я, выбивая у них почву из-под ног.

Я ненавижу материалы на злобу дня, потому что ненавижу что-то выбрасывать. Я не хочу вникать в мелкий скандал вокруг Буша и Скутера Либби[266]266
  Scooter Libby (англ.) – американский адвокат, бывший советник вице-президента Дика Чейни. В 2005 году за разглашение имени секретного агента ЦРУ был приговорен к двум с половиной годам тюрьмы, но избежал наказания благодаря вмешательству президента Буша.


[Закрыть], острить на эту тему, потом еще месяц шлифовать текст, доводя до блеска, добавлять пару-тройку новых шуток, зазубривать назубок всю эту хрень – и понимать, что никто уже не смеется, потому что новость устарела. Нет, только не это! Терпеть такого не могу. Мне нравится долго и нудно шлифовать, доводить до совершенства и делать запись, чтобы она осталась со мной навсегда.

Обратный пример – судьба номера «А мне нравится, когда умирает много людей». Вот почему я не выношу юмор на злобу дня. Сами новости не дали ни одного шанса монологу, основанному на новостях.

Хорошо хоть не пришлось от него отказываться. Он вошел в следующее шоу на «Эйч-би-оу» 2005 года «Жизнь стоит того, чтобы ее потерять». С момента, когда этот текст впервые спустился по родовым путям, прошло около семнадцати лет. Но рисковать не хотелось, и я переименовал его в «Чрезвычайную ситуацию по всей стране». Это была финальная точка шоу, его кульминация. Вот он – мой герой, вылизанный, безупречный, записанный на пленку. Навсегда со мной.

Текст разросся до эпической картины катаклизма общенационального масштаба. А начинается все с малого: в центре Лос-Анджелеса прорывает водопроводную магистраль, и вода затопляет электрическую подстанцию. В городе уже месяц царит аномальная жара, обусловленная глобальным потеплением. Выживание Лос-Анджелеса зависит от электроэнергии, включая больницы и системы охлаждения, поэтому вскоре город охватывает социальный хаос, ширятся холера и оспа, бушуют пожары, с которыми пожарные, оставшись без воды, не могут бороться. Весь город в огне…

Начинается паника, все одновременно пытаются покинуть город, затаптывают друг друга на улицах, оставляя тысячи трупов, их растаскивают дикие собаки. Стаи собак преследуют людей на дорогах, вылавливая одного за другим всяких старых пердунов и тормознутых, потому что ОНИ НЕ ИМЕЮТ ПРАВА ЗАНИМАТЬ СКОРОСТНУЮ ПОЛОСУ… Разлетаясь вокруг города, искры поджигают пригороды, их стремительно охватывает пламя, и тысячи одинаковых домов превращаются в одинаковые факелы, источая одинаковый дым, убивая одинаковых футбольных мамочек с их одинаковыми детьми по имени ДЖЕЙСОН и ДЖЕНИФЕР-Р-Р-Р…

И вот пожары ползут все дальше, вслед за пригородами охватывая фермерские хозяйства…

…тысячи сараев и ферм начинают взрываться, когда огонь добирается до тайных МЕТАМФЕТАМИНОВЫХ лабораторий! Ингредиенты мета стекают по склонам холмов, попадают в реки, дикие животные пьют воду и СХОДЯТ С УМА под кайфом. Медведи и волки, окосевшие от крэка, шатаются по деревням, охотясь и нападая на людей – и НЕ ОТ ГОЛОДА… Из охваченных огнем лесов выбегают полчища эльфов, фей и троллей, оглашая окрестности криками: «Бэмби сдох, Бэмби сдох!!!» Ура! Наконец-то СДОХ ЭТОТ ЕБАНЫЙ НЕДОМЕРОК БЭМБИ!!!

Местные пожары сливаются в один гигантский огненный смерч площадью в несколько штатов. Он охватывает Запад и Средний Запад и проносится через Юг, затем поворачивает на северо-восток и нацеливается на Вашингтон, округ Колумбия…

…где Джордж Буш все не может решить, ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ ЭТО СИТУАЦИЯ ИЛИ НЕТ… Пожар достигает Филадельфии, но сейчас выходные, а Филадельфия по выходным ЗАКРЫТА! Поэтому огонь перекидывается на Нью-Йорк, и жители Нью-Йорка ПОСЫЛАЮТ ЕГО НА ХУЙ! А пока суд да дело, Канада успевает сгореть дотла, но никто этого НЕ ЗАМЕЧАЕТ!..

Восходящий тепловой поток над объятой пламенем Северной Америкой формирует гигантский огнеопасный циклон, который рождает супершторм, бушующий на территории целого полушария…

…разрушая молекулярную структуру атмосферы и фактически меняя законы природы. Огонь и вода смешиваются, пылающие облака огненного дождя падают вверх. Пронизанная гамма-лучами и солнечным ветром, вспыхивает ионосфера… Северный полюс начинает испускать молнии длиной тридцать миллионов километров. Небо становится охуенно ЗЕЛЕНЫМ!

И вдруг весь пространственно-временной континуум РАСКАЛЫВАЕТСЯ НАДВОЕ! Во Вселенной образуется огромная трещина, через которую обрушиваются мертвецы из прошлого: Бэйб Рут[267]267
  Babe Ruth (англ.) – профессиональный американский бейсболист, выступавший двадцать два сезона в Главной лиге бейсбола (в 1914–1936 годах). Его рекорды по проценту слаггинга и OPS до сих пор никто не превзошел.


[Закрыть], Граучо Маркс[268]268
  Groucho Marx (англ.) – американский актер, комик, телеведущий, участник комик-группы «Братья Маркс», чей вклад в развитие комедии сравнивают с вкладом Чарли Чаплина и Бастера Китона.


[Закрыть], Дэви Крокетт[269]269
  Davy Crockett (англ; 1786–1836) – американский путешественник, политик, офицер в пограничной зоне, ставший одним из самых популярных персонажей американского фольклора.


[Закрыть], Крошка Тим[270]270
  Персонаж повести-сказки Чарльза Диккенса «Рождественская песнь в прозе: святочный рассказ с привидениями» (1843).


[Закрыть], Поросенок Пиг, Гитлер, Дженис Джоплин, Аллен Ладден[271]271
  Allen Ludden (англ.) – американский актер, шоумен, МС, ведущий популярных игровых телешоу.


[Закрыть], мой дядюшка Дэйв, ваш дядюшка Дэйв, все дядюшки Дейвы, бесконечный поток мертвых дядюшек Дейвов…

И все дядюшки Дэйвы собираются вокруг небесного кухонного стола, зажигают сигареты и начинают разглагольствовать о том, что им никогда не везло, родители их не любили, дети выросли неблагодарными, что все захватили евреи, а с черными чересчур цацкаются. Их озлобленность и враждебность образуют большую лужу жидкой ненависти, которая начинает все быстрее и быстрее закручиваться вихрем. Чем быстрее она вращается, тем больше становится, пока водоворот ненависти не превышает размерами Вселенную и внезапно не взрывается триллионами крошечных звезд с триллионами планет вокруг, и на каждой планете – по триллиону дядюшек Дейвов.

Теперь у всех дядюшек Дэйвов хорошая работа, прекрасное зрение и удобная обувь. Они ведут активную сексуальную жизнь и пользуются бесплатной медициной. Они разбираются в Интернете, и их дети смотрят на них с восхищением… И каждую неделю дядюшка Дэйв обязательно выигрывает в лотерею. И ныне, и присно, и во веки веков у каждого дядюшки Дейва есть выигрышный билет, и дядюшка Дейв наконец-то счастлив…

Награды и премии посыпались на меня в 90-е. Награды и премии – это прекрасно. Отчасти они даже льстят мне, но большого значения я им не придаю – это внешний шоубизовый блеск. В шоу-бизнесе я не ради наград.

Ведь что бы я ни НАГОВОРИЛ, наградную машину это не остановит.

Большинство наград – просто повод для телешоу. Шоу-бизнес поздравляет вас, а заодно и сам себя, подтверждая свою важность, значимость и объективность, помогающую ему выбирать лучших. Дело не только в гнилостном запашке, окружающем эту шоубизовую возню, которую я ненавидел даже в 60-е (в свой счастливый период), когда «клуб знаменитостей» в своих благодарственных речах распинался о том, как все они интересуются и восхищаются друг другом, как переживают один за другого. А как только начинаются благодарственные речи, значит, скоро приплетут детей, можете не сомневаться.

Так произошло и на Фестивале комедийного искусства в Аспене в 1997 году, где меня чествовали по случаю сорокалетия карьеры. В целом мне понравилось. Я гордился сборником «Сорок лет в комедии», включавшим все мои шоу на «Эйч-би-оу», плюс в том же 1997 году канал посвятил мне специальную программу. На фестивале я впервые пообщался с Джоном Стюартом. Совсем юноша в то время, он сделал отличное интервью со мной. Поначалу, может, он слегка деликатничал, но потом исправился. Впереди у него было еще много блестящих вещей.

Среди приглашенных были, помимо меня, Деннис Миллер[272]272
  Dennis Miller (англ.) – американский киноактер, комик, сценарист и продюсер, теле– и радиоведущий. Признан одним из лучших комиков США.


[Закрыть], Лорейн Ньюмен[273]273
  Laraine Newman (англ.) – американская актриса, комедиантка, сценарист, певица. В 70-е одна из ведущих актрис шоу «Субботним вечером…».


[Закрыть] и Джанин Гарофало[274]274
  Janeane Marie Garofalo (англ.) – американская актриса, стендап-комик, теле– и радиоведущая, писательница. Снялась более чем в пятидесяти фильмах.


[Закрыть], которых включили для гендерного баланса, а также актеры из шоу «Субботним вечером в прямом эфире»: Чеви[275]275
  Chevy Chase (англ.) – американский комедийный актер, комик, сценарист. Популярность ему принесли эксцентрические кинокомедии 80—90-х годов.


[Закрыть], Лорн, Мартин Шорт, Стив Мартин. Я очень уважаю Стива Мартина. Восхищаюсь его талантом, умением принимать верные решения. Очень ценю талант Мартина Шорта. Но у них свой клуб.

Я обдумывал, как заговорить с каждым из них. К таким встречам вы всегда готовитесь, представляете, как все это будет. Мне хотелось сказать что-то особенное каждому: Чеви, Лорну, Мартину и Стиву. Просто чтобы наладить контакт, раз уж я не из их клуба.

Пришел Стив Мартин. В последний раз мы виделись в 1967 году на «Шоу братьев Смозерс», где он оценил меня на восемь из десяти: «Это точно не очередное смазливое личико». Я отвел его в сторону: «Стив, мы давно не виделись, как ты помнишь. Просто хотел сказать, что я очень рад за тебя, за все, что ты делаешь. Прекрасная карьера».

Было видно, что он тронут. Он даже слегка опешил, но это его растрогало. Контакт был налажен. Я рассказал ему про фото, которое храню и время от времени достаю, чтобы показывать людям.

Потом приходит Лорн, которого я совершенно не уважаю – это конченый уебок. Но нужно как-то наладить общение, поэтому я надеваю вежливое лицо и говорю: «Лорн, я уже много лет хочу извиниться перед тобой за то, что наша первая неделя на шоу проходила так тяжело, это все из-за кокаина». Он кивает и благодарит. Мол, извинения принимаются. И все. Никакой живой реакции в отличие от Стива.

Нас собрали в большой переговорной комнате, вроде зала Совета по экономическим вопросам, выдали каждому по блокноту, стакану воды и карандашу. И вот мы сидим в почти пустой комнате, ожидая инструктажа перед выходом на пресс-конференцию. Оператор от канала «Эйч-би-оу» и мы впятером – Лорн, Мартин, Чеви, Стив и я. Больше никого.

Мы болтаем с Лорном, вспоминаем шутки про кокаин, смеемся. И вдруг он переключается на остальных и начинает рассказывать кокаиновые истории, которыми славилось шоу «Субботним вечером»: «Обратный отсчет перед прямым эфиром. Гэри Бьюзи[276]276
  Gary Busey (англ.) – американский характерный актер, известный по главной роли в байопике «История Бадди Холли» (1978).


[Закрыть] вдыхает дорожку. Пять, четыре… еще раз вдыхает… три, два… снова вдыхает…» Окей, пусть. Но я его больше не удостою ни словом, ни взглядом.

Подходит Мартин Шорт. Когда я вел «Субботним вечером» во второй раз, с Мартином было приятно работать, а я его потом так и не поблагодарил. Исправляюсь сейчас: «Знаешь, давно хотел тебе сказать… Я видел тебя в Тоскане пару недель назад, но поговорить не вышло. Я не забыл, как мы с тобой ладили тогда в шоу и как меня тронули твои слова». Он отвечает: «О, я и не знал». Ничего не значащая фраза. Просто «фьюииить», для проформы. Не сравнить с Мартином, на которого смотришь – что бы он ни делал – и чувствуешь живого человека. Что ответил Чеви, я уже не помню.

Они говорят про кино, про яппи. Дежурная болтовня, в которой я не принимаю участия. И ловлю себя на том, что эти люди, которые когда-то казались радикалами и революционерами, превратились в очередной гребаный клуб голливудских знаменитостей. Клуб Лорна. И их пустой треп – современная версия той дешевой шоубизовой показухи, которой сорок лет назад ждали и от меня на съемках у Майка Дугласа.

Начинается пресс-конференция, сразу сыплются вопросы про «Субботним вечером». Крис Альбрехт из «Эйч-би-оу», который модерирует встречу, пытается переадресовать пару вопросов и мне, чтобы я подключился к разговору, но я отмахиваюсь, отвечаю односложно. Прессу я совершенно не интересую. Потом начинаются нарочито озабоченные вопросы о влиянии телевидения на ДЕТЕЙ. Рядом со мной сидит Деннис Миллер, человек, на мой взгляд, заносчивый, но очень умный. Он что-то отвечает, я вставляю пару слов. Но разговор все время возвращается к ДЕТЯМ.

Стив и Чеви были в ударе. С ними вообще не заскучаешь, хотя Чеви, наверное, уже не так интересно валять дурака, как было во времена его работы с Филом Фордом. Он в другой весовой категории. Но какие же они оба четкие и шустрые, как отфутболивают реплики друг друга, как здорово стебутся!

Когда начинается кудахтанье, мол, ДЕТИ то, ДЕТИ се, мне это становится неинтересно. Новая страшилка – Интернет, от которого мы не можем их защитить. Интернет и ДЕТИ, порно и ДЕТИ – все это мусолится и мусолится, и даже Чеви в перерывах между атаками на социальные институты принимает важный вид и изображает заботу о ДЕТЯХ.

Наконец доходит очередь и до меня. «У нас в стране детям уделяется СЛИШКОМ МНОГО ВНИМАНИЯ! – говорю я. – Оставьте их в покое! С ними все БУДЕТ В ПОРЯДКЕ! Они УМНЕЕ ВАС!»

Это всех развеселило. Монтируя сюжет для эфира, «Эйч-би-оу» оставили этот момент пресс-конференции для эффектной концовки. К черту клуб Лорна.