Текст книги "История античной науки. Открытия великих ученых и мыслителей древности"

Ценность письма проявилась в полную силу благодаря еще одному открытию, когда появился подходящий для письма материал, легкодоступный и не слишком дорогой. Понятно, что, пока превалировали надписи, высеченные на камне (что, судя по всему, было характерно для Греции в течение многих веков), увековечивали лишь события, имевшие историческое значение. Литературные произведения были слишком длинны для того, чтобы высекать их на камне или металле; для их неустного сохранения требовался более дешевый материал.

Древние египтяне великолепно решили фундаментальную задачу, изобретя папирус. Папирус, изготовленный из мякоти (рыхлой сердцевины) стебля растения семейства осоковых (Cyperus papyrus), которое тогда обильно произрастало на болотах в дельте Нила, оказался превосходным материалом для письма. Сердцевину растения нарезали на длинные полосы, раскладывали их крест-накрест в два или три слоя, замачивали, прессовали и шлифовали. Производство папируса обходилось недорого; сырья на болотах было предостаточно, да и производственный процесс оказался достаточно простым.

Каждое изобретение требует дополнительных изобретений. Помимо подходящего материала, на котором можно писать, необходимы орудия для письма. Египтяне пользовались различными типами пигмента (или чернил), который распределялся на папирусе посредством тонкой кисточки, изготовленной из тонкого камыша (Juncus maritimus), произраставшего на тех же болотах, что и сырье для папируса.

Огромная важность папируса увековечена двумя словами, общими во многих языках: paper и bible. Правда, бумага (paper), на которой пишем мы, изготовлена из целлюлозы и изобретена китайцами; по своей сути она отличается от египетского папируса. Греки называли папирус byblos, а его полосу – byblion или biblion; позже этим словом стали называть любую книгу вообще (ср. подобную же эволюцию латинского слова liber). Слово byblos, возможно (но не наверняка), было образовано от названия оживленного базарного поселения и гавани к северу от Бейрута (Byblos = Эль-Джубайль), поскольку международная торговля папирусами в целом контролировалась финикийцами. Более того, предметы чаще назывались не по месту их происхождения, а по самому известному месту их ввоза. Место же происхождения часто могло оставаться и оставалось неизвестным (индийская тушь, арабские цифры и т. д.).

Превосходство папируса над прочими материалами для письма, которыми египтяне пользовались в то или иное время (например, кость, глина, слоновая кость, кожа, полотно), вполне недвусмысленно. Однако одна его сторона не столь очевидна, хотя для нас именно она наиболее важна. Счета, записанные на кусочках кости, кожи и проч., на протяжении многих веков так и оставались отдельными фрагментами; их не удавалось объединить. Изобретательные создатели папируса вскоре поняли, что почти любое количество отдельных листов можно соединить, приклеив каждый следующий к углу предшествующего. Так получался свиток (volumen, отсюда во многих языках появилось слово volume, «том»), способный вместить текст любой длины. Кроме того, тексты на свитке сохранялись в нужной последовательности. Ширина свитка варьировалась от 7,6 до 47 см. Естественно, длина свитка зависела от текста. Самый длинный из известных – так называемый Папирус Харриса № 1 (Британский музей, № 9999); его длина составляет 40,5 м, а ширина – 40 см. Благодаря изобретению свитка, многие древние тексты дошли до нас целиком.

Изготовители папируса снабдили древний мир Запада превосходным, привлекательным и дешевым средством для распространения своих главных культурных достижений. Конечно, его дешевизна лишь относительна. Папирус никогда не был таким же дешевым и никогда не имелся в таком же изобилии, как бумага, даже изготовленная вручную. Что уж говорить про современную бумагу! Она настолько дешева, что ее постоянно тратят напрасно. Папирус же всегда считался роскошью. Большинство свитков, которыми мы располагаем сейчас, были найдены в гробницах. Свитки сохранились благодаря сухому египетскому климату. Таким образом, значительная часть древней литературы дошла до нас благодаря чудесному совпадению великого изобретения и необычайного климата. Без помощи природы усилия человека оказались бы растрачены впустую. Данное положение иллюстрирует применение пальмовых листьев для письма на Цейлоне (Шри-Ланке) и в Индии. Там пользовались листьями талипотовой пальмы (Corypha umbraculifera), которая произрастает на Цейлоне и Малабаре (юго-западном побережье Индостана). Из листьев и изготавливали нечто похожее на папирус в виде узких полос, которые назывались олла. К сожалению, климат Индии не столь благоприятствовал сохранению олла, как климат Египта – папирусов. Хотя сейчас нас главным образом занимает Древний Египет, литературное наследие которого сохранялось почти исключительно на папирусах, следует отметить, что тому же материалу мы обязаны сохранением большого числа других документов – библейских, греческих и римских. Без папируса в распоряжении римлян оказалось бы гораздо меньше накопленных знаний, а история науки, скорее всего, развивалась бы совершенно по-другому.

Конечно, люди писали и на других материалах, но единственные представлявшие сравнительную ценность, пергамент и бумага, получили распространение позже. Глиняные таблички, которыми пользовались в Месопотамии, можно считать превосходными с точки зрения сохранения отдельных памятников. Однако там не изобрели ничего, сравнимого со свитком; поэтому целостность длинных документов подвергалась большому риску. Если верна легенда, которая связывает изобретение пергамента с Пергамской библиотекой, изобретение пергамента можно отнести лишь ко II в. до н. э. Бумагу же изобрели в Китае в начале II в. н. э. Таким образом, и пергамент, и бумага появились гораздо позже Египта фараонов; можно с уверенностью утверждать, что даже древнейшие пергамент и бумага изобретены более чем через 27 веков после папируса! Иными словами, в течение очень долгого периода времени папирус был не только лучшим, но и, за исключением глиняных табличек, единственным пригодным материалом для распространения культуры.

Более того, папирус был настолько хорош, что им продолжали пользоваться до XI в. (например, папские буллы издавали на папирусе до 1022 г.), хотя китайская бумага известна в Египте примерно с 800 г. н. э., а сто лет спустя ее там уже производили. Тонкий пергамент (или пергамон) – материал превосходный, однако его производство обходилось гораздо дороже, что не позволяло применять его для повседневных нужд.

До тех пор пока письмо требовалось лишь в монументальных, увековечивающих целях, писали очень медленно. Трудно высекать надписи, особенно на твердом граните. Впрочем, данная трудность не служила серьезным препятствием, так как подобные надписи сравнительно коротки. С художнической точки зрения краткость была достоинством. Мастер выказывал отвагу, старался как мог и часто превосходил себя. Отдельные монументальные надписи, высеченные в твердом камне, выбитые или просто нарисованные, принадлежат к числу сокровищ древнеегипетского искусства. Однако после появления папируса писцам приходилось работать гораздо быстрее, чему мешали старые иероглифы. Постепенно выработался новый, более легкий шрифт, скоропись, получившая название иератической (ок. 1900 г. до н. э.). «Иератический» = жреческий, так как почти все писцы были жрецами. Позже (ок. 400 г. до н. э.), по мере того как письмо распространялось все шире, даже иератический шрифт стал слишком медленным, и его заменили своего рода стенографией, которая получила название демотического (народного) письма (рис. 4).

Рис. 4. Переход от иероглифического к демотическому письму

Разумеется, сходную эволюцию претерпел каждый шрифт, но эволюция египетского шрифта была масштабнее: египетские иероглифы можно назвать самыми продуманными из всех когда-либо изобретенных символов. С ними сравнимы лишь китайские иероглифы, которые, впрочем, были гораздо проще. Кроме того, изначально они не были такими красивыми. С течением времени китайская каллиграфия достигла собственных вершин красоты, но всегда была более абстрактной, чем красота иероглифов.

Знакомство египтян со звездами восходит к самым отдаленным доисторическим временам. Здесь нет ничего удивительного, так как их безоблачное небо и приятная ночная прохлада располагали к размышлениям о движении небесных тел. Древние египтяне не могли не заметить, что звезды распределены на небе неравномерно и образуют скопления (или созвездия) узнаваемой формы. Согласно древнейшим мифам, небо представлялось окруженным телом богини (Нут), стоящей на руках и ногах (рис. 5 и 6). Первые астрономы привыкли рассматривать небо невооруженным глазом и скоро научились распознавать созвездия (в тех широтах они кажутся крупнее, чем в наших). У самого длинного из них, созвездия Нехт, уходило почти 6 часов на то, чтобы пересечь меридиан. Для простоты египтяне разделили широкий пояс вдоль экватора на 36 частей. В каждую часть входили самые яркие звезды и созвездия (или части созвездий), восход которых можно было наблюдать в течение каждого последовательного 10-дневного периода или декады (he decas); поэтому каждая такая группа звезд называлась декан (ho decanos). До нас дошли древние таблицы деканов, где перечисляются звездные характеристики каждого.

Самым важным событием в жизни Египта был ежегодный разлив Нила, богатого плодородным илом, на котором основывалось процветание крестьян (или, если разлива не было, голод). Это событие совпадало или почти совпадало (ибо не отличалось регулярностью) с гелиакическим восходом (первым после некоторого периода невидимости восходом небесного светила непосредственно перед восходом Солнца) ярчайшей звезды на небе, Сириуса, который египтяне называли Сотис (Сопдет). Сотис = Сириус = субп = Собачья звезда. «Собачьи дни», или «каникулярные дни», относятся к самому жаркому периоду, который начинался с гелиакического восхода (то есть первого наблюдаемого восхода Сотис на рассвете). Дата такого восхода различается в зависимости от широты и медленно изменяется с течением времени. Во времена Древнего Рима это было 19 июля, а сейчас 21 июля по юлианскому календарю («3 августа по григорианскому календарю) для Мемфиса. Мне неясно, насколько хорошо можно наблюдать гелиакический восход, так как это подразумевает способность отличить звезду, когда ее элонгация составляет меньше 1°.

Сначала египтяне пытались вести счет проходящему времени при помощи Луны, но, к счастью для них, они обнаружили недостатки такого метода до того, как успели к нему привыкнуть благодаря религиозным церемониям. Поэтому они отказались от лунного календаря в пользу солнечного. Вначале их год разделялся на 12 месяцев по 3 декады в каждом (что соответствует 36 деканам), но вскоре они добавили праздничный пятидневный сезон (hai epagomenai sc. hēmerai). Гражданский или календарный год начинался с первого дня месяца Тот; сотический, или астрономический, год начинался с гелиакального восхода звезды Сотис. Должно быть, продолжительное многолетнее наблюдение за восходом этой звезды приводило египетских астрономов в недоумение. В самом деле, их гражданский год состоял из 365 дней, в то время как гелиакальный восход Сотис повторялся после более длительного интервала, составляющего примерно 3657₄ дня. Через каждые четыре года (tetraetēris) разница увеличивалась на 1 день, то есть звезда Сотис появлялась не в первый день нового гражданского года, а днем позже. Сорок лет спустя разница составляла уже 10 дней. Видимо, нетрудно было прийти к выводу, к которому пришли древние, что через 1460 лет сотический цикл завершится (так как 365 × 4 = 1460).

Рис. 5. Нут и Шу. Колоссальная фигура Нут, богини неба, поддерживаемой Шу, богом воздуха, на кенотафе Сети I (1313–1292, XIX династия) в Абидосе. Нут каждый день рождает Солнце и звезды. На ее теле размещены названия небесных деканов, а под ней, а также на ее руках и ногах выбиты дни и месяцы, в которые происходит утренний, ночной или вечерний восход соответствующего созвездия.

Сходную аллегорию можно видеть на гробнице Рамзеса IV (1167–1161, XX династия) в Фивах. См. диаграмму и комментарий в: Heinrich Brugsch. Astronomische und astrologische Inschriften altaegyptischer Denkmaeler (Leipzig, 1883). C. 174

Рис. 6. Богиня неба, Нут, поддерживает небо, стоя на руках и ногах. На земле распростерт бог земли, Геб. Посередине изображен бог Шу, который обеими руками поддерживает Нут. Лист 87 Папируса Гринфилда, самого длинного папируса в фиванском тексте Книги мертвых (до разделения на 96 разделов длина свитка составляла около 37 м, а высота – почти 0,5 м)

К. Шох доказал, что продолжительность сотического цикла составляла не 1460, а 1465 лет; он учел вековое ускорение солнца, собственное движение Сириуса и уточненные расчеты arcus visionis. Следующая таблица, основанная на доводах Шоха, показывает, что дата по юлианскому календарю, соответствующая первому дню месяца Тот, гражданского Нового года, в начале четырех сотических циклов в истории Египта передвинулась с 16 на 19 июля; гелиакальный восход Сотиса, в соответствующие дни июля, выпадал на 1-й день месяца Тот в четыре tetraeterides, указанные во втором столбце таблицы.

Сотический (или юлианский) год, состоящий из 3657₄ дня, был введен в Риме в 45 г. до н. э. Юлием Цезарем с помощью александрийского астронома Созигена. Начало нового сотического цикла (четвертого в вышеуказанной таблице), то есть совпадение первого дня Тота с гелиакальным восходом Сотиса, на самом деле наблюдали в Египте в 140–143 гг. н. э. Произведя обратный отсчет от этой даты и неверно предположив, что сотический цикл составляет 1460 лет и постоянен, Дж. Г. Брэстед определил то, что он назвал «древнейшей фиксированной датой в истории», эпоху сотического календаря, 4241 г. до н. э. Приняв во внимание поправки Шоха, можно прийти к выводу, что «древнейшей фиксированной датой» был не 4241 г., а 4229–4226 гг. Во всяком случае, необходимо помнить, что эта дата стала результатом обратной экстраполяции, и не придавать ей слишком большого значения.

Астрономические способности древних египтян доказывают не только их календарь, таблицы зенита звезд и восхода звезд, но и некоторые их инструменты, например искусные солнечные часы или сочетание отвеса с раздвоенной рейкой; с помощью этого инструмента они рассчитывали азимут той или иной звезды. Образцы древнеегипетских инструментов хранятся в Каирском и Берлинском музеях, а их точные копии можно осмотреть во многих египтологических и астрономических коллекциях.

Пирамиды настолько хорошо известны, что их описание не требуется. Впрочем, читатели в своей массе, как правило, представляют лишь три пирамиды Гизы, самые большие, но ни в коей мере не единственные – и не самые ранние. Старейшая из них была построена для фараона Джосера из III династии (XXX в.) в Саккаре, рядом с древней столицей Египта, Мемфисом, к югу от Каира. Пирамида Джосера представляет собой так называемую ступенчатую пирамиду; ее высота составляет около 62 м. Столетие спустя была возведена Великая пирамида Хуфу (Хеопса, IV династия), самая высокая пирамида в Гизе. Пирамида Хеопса считается самой масштабной постройкой Древнего мира и одной из самых высоких, созданных человеком. Высота каждой ее стороны составляет около 236 м; в прошлом ее высота составляла около 146 м. Пирамиды, служившие вместилищем и защитой для гробниц фараонов, сложены из известняковых блоков. Они возведены целиком, за исключением погребальной камеры и ведущих к ней хитроумных, извилистых проходов.

Сооружение таких огромных построек 49 веков назад вызывает множество чисто технических вопросов, ответы на многие из которых не получены до наших дней. Их масштабность поражает! Как архитекторы времен Хеопса могли создать, а его подданные – построить такие сооружения? Хотя древнеегипетское общество можно назвать высокоразвитым по сравнению с неграмотными дикарями, их техническое оснащение значительно уступало нашему. Великие пирамиды настолько чудесны, что некоторые ученые, пытавшиеся познать их тайны, пали жертвами легкой формы безумия и приписывали античным строителям оккультные и метафизические намерения и эзотерические знания, обладание которыми было бы еще чудеснее, чем познания в механике и строительстве, которыми они, безусловно, обладали. Как бы там ни было, древние египтяне построили пирамиды; они стоят в пустыне, самые внушительные свидетельства Древнего мира, лучшие памятники их строителям по сей день. Возможно, они переживут многие постройки, которыми так гордится современный человек.

Достижения строителей пирамид часто обесцениваются утверждениями вроде: «Египтяне пользовались трудом многих тысяч людей, которые работали долгие периоды времени. Они заменяли силу механизмов мускульной силой человека в неограниченных количествах». Конечно, египтяне привлекали к строительству огромное количество людей, но это не только не решает главные архитектурные и строительные загадки, но и предлагает новые, человеческие, – почти столь же сложные. Как можно привлечь к задаче 30 тысяч человек и заставить их работать вместе, слаженно? О таком легко только говорить. Как именно это было сделано? Количество людей, которое можно с пользой привлечь к выполнению определенной задачи в заданном пространстве, ограничено. И даже если представить, что удалось привлечь очень большое количество, скажем, несколько десятков тысяч человек, для одновременной работы, руководство их усилиями требовало значительного искусства и прозорливости. Для удовлетворения же их естественных потребностей требовались немалый административный опыт и развитая система снабжения. Независимо от того, выполняется ли задача с помощью механизмов или армии людей, для ее планирования и решения требуются незаурядные знания, ум и гибкость.

Невозможно перечислить здесь все проблемы, задействованные в египетской архитектуре, ибо имя им легион. Остановимся на одной задаче: возведении гранитных обелисков. Для того чтобы говорить об обелисках, нам придется совершить большой скачок, от так называемого Древнего царства к Новому. Великие пирамиды восходят ко временам IV династии (2900–2750); эпоха обелисков относится к XVIII–XIX династиям (1580–1205); интервал между двумя эпохами составляет 14 веков! Для того чтобы увидеть пирамиды, необходимо поехать в Египет, но обелиски можно видеть во многих европейских странах и даже в Нью-Йорке. Как они создавались? Гранитные глыбы добывались в асуанских каменоломнях, расположенных неподалеку от первого порога Нила. Те самые гранитные каменоломни можно осмотреть и в наши дни. Они служат важной достопримечательностью, главным образом потому, что туристы могут увидеть прямо на месте гигантскую глыбу, заготовку для обелиска, которую пришлось забросить из-за образовавшихся в граните трещин. Если бы оказалось возможно извлечь и воздвигнуть этот обелиск, он стал бы самым большим из всех: его высота достигает почти 40 м, а весит он 1168 тонн. Благодаря этому заброшенному обелиску удалось понять, как древние инженеры удаляли верхние слои гранитного слоя, чтобы определить массу камня для извлечения и выбрать грунт вокруг основной породы. На основании свидетельств в Асуане и других местах Р. Энгельбах объяснил, как протекала работа, в подробностях; он же объяснил, как извлеченный обелиск транспортировали на санях к Нилу, грузили на судно, затем выгружали, доставляли к месту возведения и, наконец, воздвигали. И все же, несмотря на опыт механика и археолога, Энгельбаху не удалось объяснить всё. Например, какими орудиями египтяне резали очень твердую породу? Возможно, для того, чтобы отколоть глыбу от скалы, они не вырезали, а выбивали ее с помощью долеритовых шаров (многие такие орудия найдены на месте), но им нужны были и другие орудия, возможно, металлические. Какими именно орудиями они пользовались? Как высекали сложные и длинные иероглифические надписи на твердом граните?

Искусство египетских архитекторов подтверждается небольшим энтазисом Луксорского обелиска, стоящего в центре Парижа. Этот обелиск относится к эпохе XIX династии (1350–1205). Возведение обелиска было делом чрезвычайно тонким; в случае неудачи архитектор рисковал своей репутацией и, скорее всего, жизнью. Судя по всему, обелиск не поднимали с земли до перпендикулярного положения – это было бы непрактично. Его тащили вверх по длинной наклонной насыпи, пока он не достигал высоты, находящейся значительно выше точки равновесия или центра тяжести; затем из-под него осторожно вырезалась земля, пока обелиск не оказывался на пьедестале; его край опирался о выемку в пьедестале, прислонившись к насыпи. Из этого положения его тянули вверх. Если обелиск падал недостаточно мягко, он раскалывался, и в таком случае годы тяжелого труда были потеряны впустую. Или, если его недостаточно прочно соединяли с основанием, ущерб оказывался непоправимым и архитектурный эффект был испорчен. (Обелиск царицы Хатшепсут (1495–1475) в Карнаке стоит на пьедестале неровно, но неровность очень мала и не портит общего вида.) Задача была сложной и включала столько скрытых трудностей, что невольно задаешься вопросом, не экспериментировали ли египтяне с масштабными моделями, подобно современным архитекторам, чтобы рассчитать вес и точки равновесия обелисков, отрепетировать процесс возведения и таким образом избежать роковых ошибок. Как бы там ни было, египетские архитекторы и их царственные заказчики всецело сознавали свои достижения и с гордостью увековечивали их. Несколько архитекторов обелисков известны нам поименно, потому что их награждали гробницами в Фиванском некрополе и статуями в храме. Надписи на гробницах и статуях свидетельствуют о возведении обелисков, но, к сожалению, не объясняют, как это было сделано. Может быть, объяснение заняло бы слишком много места и не представляло интереса ни для кого, кроме других архитекторов? Впрочем, другим архитекторам наверняка требовались не общие слова, а технические подробности. И в наши дни на памятных табличках, на тех или иных сооружениях никто не пытается даже вкратце объяснить, как был сооружен, например, тот или иной мост.

Позвольте вспомнить двух из этих архитекторов. Первый, Сенмут, был главным архитектором женщины-фараона Хатшепсут (1495–1475). Он воздвиг ее обелиски и обелиски в большом храме в Дейр-эль-Бахри. На статуе он держит на коленях старшую дочь Хатшепсут, Нефрура, чьим воспитателем он был (рис. 7). Второй – Бекнехонс, живший на столетие позже, создатель Луксорского обелиска и, возможно, изобретатель энтазиса; его статуя с высеченной биографией сейчас находится в Мюнхенской глиптотеке.

Рис. 7. Статуя Сенмута, зодчего женщины-фараона Хатшепсут (1495–1475); Сенмут держит на коленях старшую дочь Хатшепсут, Нефрура, свою воспитанницу. Высота статуи – 60 см

Многие обелиски перевезли из Египта в Рим, Константинополь, позже в Париж, Лондон и другие города, и даже через Атлантику в Нью-Йорк. Римляне, известные знатоки строительных трудностей, переместили больше всего обелисков. Так, Латеранский обелиск, самый большой из тех, которые можно видеть сегодня, находится на площади Сан-Джованни в Риме. Его сооружение для Карнакского храма начато при Тутмосе III и завершено при Тутмосе IV (1420–1411). По приказу Константина Великого его перевезли в Александрию в 330 г. н. э., но в 357 г. по приказу его сына Константина II обелиск перевезли в Рим и установили в Большом цирке. В 1587 г. его там обнаружили расколотым на три части; на следующий год под руководством Доменико Фонтана его водрузили на прежнем месте. Тот же Фонтана добился большей славы, воздвигнув еще один обелиск, Ватиканский. Он ниже Латеранского, но зато не был разбит. Обелиск не был завершен египтянами, так как на нем нет иероглифической надписи (поэтому его раннюю историю мы не знаем). Его привезли из Гелиополя по приказу императора Калигулы (37–41) и поставили в цирке, который позже получил название Цирка Нерона. Папа Сикст V распорядился, чтобы его перевезли на площадь Святого Петра, что и было сделано под руководством Фонтана в 1586 г. (рис. 8). Это событие привлекло к себе много внимания; его подробно описал сам Фонтана в своей книге[4]4
  Fontana Domenico. Della trasportazione dell’ obelisco vaticano (Rome, 1590).


[Закрыть].

Луксорский обелиск был перевезен в Париж, на нынешнее место, морским инженером А. Леба в 1836 г. Нью-йоркский и Лондонский обелиски изначально стояли вместе в Гелиополе, где их воздвигли при Тутмосе III (1501–1448). Оба обелиска около 22 г. до н. э. римляне перевезли в Александрию. Абдул-Латиф ибн Юсуф аль-Багдади, ученый, живший в XIII в., видел оба эти обелиска; П. Белон (1517–1564), посещавший Александрию около середины XVI в., видел только один. В промежутке один из обелисков упал; к счастью, груды песка, накопившиеся вокруг него за века, смягчили падение, и обелиск остался целым. В 1878 г. его перевезли в Лондон. Стоящий же обелиск перевезли в Нью-Йорк и воздвигли в Центральном парке в 1881 г. За перевозку обелиска в Америку и повторное его воздвижение в Нью-Йорке отвечал уроженец Барбадоса инженер Г.Х. Горриндж (1841–1885), который издал великолепный рассказ о своем достижении, содержащий сведения обо всех остальных обелисках. Его труд по-прежнему считается образцовым по данной теме.

Уже упоминалось, что заброшенный Асуанский обелиск весил бы 1168 тонн. Остальные вышеназванные обелиски (перечисляю их снова, начиная с самого высокого) – Латеранский, Ватиканский, Парижский (Луксорский), Нью-йоркский, Лондонский – весят, соответственно, 455, 331, 227, 193 и 187 тонн. Древние египтяне могли работать с обелисками гораздо большими, чем теми, что сейчас можно видеть на Западе; Асуанский обелиск был бы почти в шесть раз тяжелее Лондонского. О воздвижении обелисков под руководством Фонтана в 1586 г. и Горринджа в 1881 г. говорили как о девятидневном чуде, и все же рабочие лишь повторяли часть работы, которую проводили их египетские предшественники за тысячелетия до них.

Рис. 8. Повторное возведение египетского обелиска в Ватикане в 1586 г., произведенное Доменико Фонтана

Лучшим подтверждением гениальности древнеегипетских инженеров могут служить хвалебные рассказы современных инженеров (в частности, О. Монферрана о сооружении Александровской колонны в Санкт-Петербурге). В распоряжении современных инженеров и архитекторов имеются мощные механические орудия, появившиеся в результате многовековых усилий; древнеегипетским инженерам удалось выполнить сходные задачи без подобных средств. С этой точки зрения современным египтянам не стоит жалеть о том, что много обелисков увезли из их страны. Каждый из «ссыльных» обелисков – почти вечный памятник славы Древнего Египта.