Текст книги "Гиблая трясина"

– Довольно правдоподобно, – кивнул Брин, с трудом сдерживая зевок.

– Ну, меня ты не убедила. Это было бы позорище высшего класса, хоть сразу в музей. – Мэтт лихорадочно копался в памяти, пытаясь сообразить, куда же, черт возьми, делись протоколы. Он был уверен, что за все эти годы, в течение которых он неоднократно прочесывал все дело частым гребнем, не мог не заметить пропажи. Тем более пропажи чего-то столь важного.

Брин встал со стула и потянулся.

– При всем уважении, сэр, я бы на вашем месте не был настолько уверен. Все это чуть ли не тридцать лет назад случилось. Имелись ли у них тогда основания для сомнений? На теле были документы. Я и в наше-то время знаю случаи, когда тело опознают только по одежде или по ювелирным изделиям. Не каждому хочется заглядывать в мертвые глаза близкому человеку.

Мэтт окаменел. На него сейчас тоже смотрели с белого лица мертвые глаза. Усилием воли он отогнал видение и сказал:

– Все, на сегодня хватит. Утро вечера мудренее. Завтра все обсудим.

Они вышли, рассерженная Джемма пробормотала при этом что-то себе под нос. Баллард разобрал только одно слово: «динозавр».

Глава 11

На кухонном столе лежала записка от миссис Кэйбл. В ней сообщалось, что та вернулась после обеда и закончила уборку. Она также оставила ему пакет со свежими овощами, которые выращивал на своем огороде ее муж, и большой кусок домашнего морковного торта, аккуратно завернутый в целлофан. Мэтта радовало то тепло, которое пожилая женщина приносила в его дом со своими краткими визитами. Без записок от миссис Кэйбл, напоминавших ему о важных вещах, – например, о том, что кончился стиральный порошок, и без ее подарков, скромных, но от всего сердца, жить на ферме «Кэннон» было бы совсем уж одиноко.

По привычке он налил себе двойную порцию виски, потом открыл холодильник и принялся изучать содержимое. Чуть поколебавшись, остановил свой выбор на куске свинины, красном перце, нескольких ломтиках бекона, луковице и пригоршне мелких шампиньонов. Мэтт прекрасно знал, что в морозилке полно ранее приготовленной еды, но ему нужно было чем-то себя занять. Режешь, рубишь, жаришь, варишь – чем не терапия?

Однако сегодня она почему-то не сработала, и Мэтт почувствовал, что на плечи давит невыносимое одиночество. Жуткая находка – тело Гэбриэла – обрушила на него огромный кусок ужасного прошлого. Не только Джейми Мэтрэйверс, не только Лора и Мэгги. Казалось, что целых два года жизни заполнены лишь мраком и горечью, чудовищными воспоминаниями, не желающими уходить. Они постоянно возвращались в кошмарах, а теперь смерть Гэбриэла открыла им дверь и наяву. Мэтт рубил лук чуть ли не с остервенением и горько сожалел о том, что единственный для него сейчас способ найти покой – это даруемое сексом забытье.

Нарезая свежесобранную зелень, он проклинал мужа Лиз за то, что тот так несвоевременно возвращается из Ирака. Лиз требовалась прямо сейчас, и хотя он понимал, что за это должно быть стыдно, стыда он не ощущал. Ему вообще было не до стыда. Ни за то, что у него шашни с офицерской женой, ни даже оттого, что офицер вернулся, чтобы отдать почести погибшим героям.

Баллард отложил нож и уставился на зелень, думая, в какого же бессовестного эгоиста превратился.

Закончив готовить, он немного поел, выбросил остальное в мусор и взял виски. В голове крутилось множество вопросов. Скажем, куда, черт побери, подевались протоколы опознания Андерхилла? Само собой, в треклятой канаве нашли именно Андерхилла. Тот, кто был за рулем, не сомневался в виновности Андерхилла и взял на себя задачу остановить убийства детей. И если Андерхилл действительно был убийцей, то все сделано правильно. Пью за тебя, приятель!

Он вдруг почувствовал – что-то не так. Его мысли нарушил какой-то негромкий звук. Мышь на чердаке? Лестница скрипнула? Старый дом иногда пытался с ним разговаривать. Мэтт огляделся, ничего не увидел и решил, что это уже паранойя. Больше всего он хотел сейчас услышать звук шин, хрустящих гравием на подъезде к амбару. Хотел услышать хлопанье дверцы и торопливые шаги у входа. Нет, чего он действительно хотел – прижаться к обнаженному телу Лиз. И не помнить ни о чем, что сейчас на него давит.

Мэтт встал, сжимая в руке уже почти пустой стакан, подошел к окну и стал смотреть на темные болота. Им с Лиз фантастически повезло. Для обоих ситуация оказалась почти идеальной. При условии, что удается сохранить все в тайне – а они очень старались, – он мог и очень даже хотел дать ей то самое, чего Лиз недоставало в браке, и она тоже была рада удовлетворить его ненасытный аппетит.

Для полицейских супружеские измены более чем характерны. Так было всегда, и перемен не ожидалось, поскольку их работа предоставляет тысячи всевозможных причин, чтобы не оказаться там, где тебе вроде бы следует. «Прости, дорогой, тут серьезная авария, понятия не имею, когда освобожусь». «Дорогая, сегодня меня не жди, я должен проследить за одним типом; похоже, это на всю ночь». И т. д. и т. п. Баллард никогда не испытывал ни малейшей склонности к тому, чтобы следить, кто с кем трахается. Сказать по правде, если принимать на веру все, что можно услышать в столовой, то все равно вряд ли уследил бы. Но он был уверен – так, как ему, больше никому не повезло. Холостой мужчина и женщина, чей муж большую часть времени находится по службе за сотни миль от нее. Умница Лиз старательно поддерживала в участке репутацию женщины, готовой разве что на очень легкий флирт. Откровенно говоря, выглядела она чертовски здорово, и мужчины были бы рады урвать капельку ее внимания, однако каждый полагал, что Лиз живет в счастливом браке и беззаветно предана своему мужу-офицеру.

Мэтт ухмыльнулся. У него самого была репутация женатого на работе. Если бы они знали, что на самом деле вытворяет сержант Хэйнс! И с кем? С этим унылым старпером?

Плюхнувшись опять в кресло, он поставил на стол опустевший стакан. Увы, сегодня алкоголь не помог; сегодня его участью было страдание.

Лиз сейчас наверняка в магазине, или прибирается, или что ей там еще нужно сделать, чтобы подготовить дом к завтрашнему возвращению Гэри. Или все-таки нет?.. Покопавшись в кармане, Мэтт выудил телефон. Секунду поколебался и нажал на «Л».

– Мэтти! Я как раз о тебе подумала. Я в супермаркете, ищу, где тут у них эти зеленые листья, как их там?..

При звуках ее веселого голоса призраки немедленно убрались в тень.

– Вынужден огорчить – в кулинарное шоу тебя вряд ли возьмут. Это называется латук. Лиз, я хотел тебя спросить…

– Само собой, ты хотел. Только единственный вариант – у Эди. Мне нужно доставить домой все эти дурацкие покупки, а потом навести порядок. Ничего лучшего предложить не могу. Как насчет пол-одиннадцатого?

Мэтт перевел взгляд на бутылку виски. Рискованно. Даже очень. Если остановит дорожный патруль, у него нет ни единого шанса. А они сейчас, похоже, прямо-таки охотятся за собственным братом-полицейским, и чем выше чин, тем лучше.

Он обвел взглядом притихшую комнату. Призраки из углов тянули к нему руки. Отголоски прошлого тщились быть услышанными.

– Отлично. Там и увидимся.

* * *

Ощущение было такое, что в сексе они вышли на новый уровень. Мэтт, задыхаясь, упал на спину рядом с Лиз. Та приподнялась на локте и заглянула ему в лицо.

– Честное слово, это было совершенно невероятно!

Ее грудь в мягком свете лампы казалась шелковой. Он проглотил комок, потом улыбнулся.

– И как, заслужил я медаль?

– За такое дают как минимум рыцарское звание!

– В самом деле? То есть у меня теперь все права сеньора? Могу делать все, что захочу? – Мэтт ухмыльнулся и притянул ее к себе.

– Господи! Тебе что, мало?

Он слегка искривил бровь, быстро поцеловал ее прямо в губы и зашептал на ушко:

– Хочешь немного отдохнуть? Дело в том, – он быстро провел языком вверх и вниз по мочке уха, – что у меня возникла одна идея. И учитывая, что ты сегодня на все согласна, ты, наверное, не станешь возражать, если я… – Он уперся ей носом в самое ухо и прошептал последние слова.

– Ты что, шутишь, что ли? – во весь голос простонала она.

Он пошептал еще раз и довольно скоро – с учетом всех обстоятельств – смог-таки продемонстрировать ей, что отнюдь не шутил.

* * *

Около двух часов утра Тед осторожно сполз вниз с чердака заброшенного школьного здания. Несколько месяцев он искал наилучшее место. Такое, из которого можно беспрепятственно заглянуть в окно на втором этаже отеля «Приют возницы». Они всегда опускали шторы в спальне, но по какой-то причине не обращали внимания на другое окно, в зале – вернее, на то, под каким удачным углом висит огромное зеркало, занимающее там полстены. Тед был в восторге от того, что выбрал именно эту ночь для испытаний новой игрушки: очень специальной камеры. Какая удача, что удалось заснять сегодняшнее представление! Теперь у него есть не только материал для шантажа, но и чем скрасить собственные одинокие ночи.

Тед осторожно спустился по опасно покосившейся лестнице, беззвучно скользнул через покрытый пылью и мусором холл и оказался на улице. Одно совершенно точно – женщин, которые так трахаются, он еще не встречал. По телу пробегала горячая волна каждый раз, когда он думал о том, как ритмично движутся ее бедра, когда она сидит верхом на этом счастливчике. В темном сыром помещении, которое бывшая школа использовала в качестве кладовки, Тед почти что ощущал, как у нее там все сжимается – и снова отпускает, тянет – и гладит. И не отказался бы ощутить на самом деле.

Ночь выдалась холодной, и за время, которое ушло, чтобы преодолеть покрытую выбоинами бетонную спортплощадку, его пыл несколько поутих. Словно тень он двигался среди деревьев и разросшихся кустов к окружающему школьную территорию проволочному забору. В последний раз неудовлетворенно вздохнув, он, пригнувшись, пролез под проволокой и выбрался в поле. Вообще-то в планы подобное не входило, но вдруг, да-да, вдруг получится немного изменить расклад и действительно найти способ попробовать на ощупь эту жаркую плоть.

* * *

Джейсон молча сидел на краешке постели младшей дочери и тихонько гладил ее по голове. Сколько он еще так собирается сидеть? Плохой сон позади, девочка уснула, однако что-то не позволяло ему уйти, пока не появится уверенность – теперь она видит хорошие сны. Восхищаясь тем, какие мягкие у нее волосы, он позволил мыслям уйти в сторону, к делу об убийствах, или скорее даже к тому, как долго это дело не отпускает его начальника.

Мэтт Баллард вообще был для него загадкой. Нет, как детектив он чертовски хорош, тут никаких сомнений, а вот как человек… Джейсон скорчил серьезную мину и уставился на противоположную стену спальни. Что он вообще знает о Балларде? Неужели можно быть настолько поглощенным работой? Известно, что Мэтт живет один на болоте Таннер. Известно, что у него нет ни братьев, ни сестер, что отец умер, а мать – в доме престарелых или вроде того. Мэтт как-то признался Джейсону, что в семье случилась давнишняя ссора, которую уже никак не загладить, и что он навещает мать лишь изредка, исключительно по обязанности. Что еще? Ах да, любит готовить. На этом факты заканчивались и начинались догадки.

Джейсон терпеть не мог сплетен и все же знал, что о прошлом старшего инспектора ходят разные неподтвержденные слухи. В частности, о болезни, нервном срыве или чем-то вроде того, случившейся еще в бытность его детектив-констеблем. По всей вероятности, из-за того, что это он нашел тело Мэтрэйверса. Джейсон содрогнулся. Такое способно раздавить даже самого твердолобого полицейского, и в любом случае собственного начальника про это не спросишь даже в минуту откровенности. Другой слух касался потерянной возлюбленной. Что ж, в жизни такое случается чуть ли не с каждым, бывает, что и не один раз, но отшельником-то из-за этого мало кто становится?

Поправив дочери одеяло, Джейсон сказал себе, что не стоит мешать ей спать, однако уходить почему-то не хотелось. Еще несколько дней – и им придется работать сутки напролет, так что он не имел ни малейшего представления, когда снова выдастся случай по-хорошему провести время с детьми. А сейчас все было именно по-хорошему. Мирно, спокойно. Совершенно непохоже на копание в человеческом мусоре. Наклонившись поближе, Джейсон легонько поцеловал дочку в лоб. Трудно поверить, что сейчас по городу разгуливает убийца. Быть может, он сталкивался с ним на улице, может даже статься, что знает его в лицо… Так или иначе, этот подонок, часть души которого погружена во мрак и злобу, питает особый интерес к беззащитным детям. Сглотнув комок, Джейсон посмотрел на дочь, на ее рассыпанные по подушке золотистые волосы. Спаси боже, он так любит своих детей, что готов за них убить кого угодно.

Тихонько двигаясь к выходу из спальни, Джейсон вертел в голове эту мысль – убить, чтобы защитить. Он знал, что готов на это в совершенно буквальном смысле, а в глазах закона это означает, что он ничем не лучше убийцы.

Негромко хмыкнув, он закрыл за собой дверь комнаты, в которой спала девочка. Что ж, каким бы он ни был верным блюстителем закона, если кто-то станет угрожать его детям или жене, он их на мелкие кусочки разорвет – и любой добропорядочный родитель на земле его только благословит.

В гостиной внизу Луиза и старшая дочь вместе хихикали над каким-то дурацким телевизионным реалити-шоу. От этих сладостных звуков у него сильнее забилось сердце.

Глава 12

Мэтт сразу же увидел отчет у себя на столе. К нему была прикреплена записка от Рори Уилкинсона.

Большую часть они уже знали и так. Мальчик, которого пока что называли Гэбриэлом, провел свою недолгую жизнь в страданиях того или иного рода. Он недоедал и был не слишком развит. Вскрытие обнаружило не менее двадцати следов насилия, относившихся к существенно разным периодам времени. В качестве причины смерти было указано удушье, вызванное насильственной блокировкой дыхательных путей. Случай, очевидно, не совсем обычный, но и не сказать чтобы уникальный. Рори добавил от себя, что возможно, пусть даже и не слишком вероятно, убийство было непреднамеренным. В рот мальчику засунули свернутый носок и заклеили сверху липкой лентой. Может, просто хотели, чтобы он замолчал, но переусердствовали. Ребенок задохнулся и умер. Токсикологическая экспертиза еще не завершена, однако, согласно предварительным данным, он был под воздействием снотворного или наркотика. Время смерти – предположительно около восьми часов до того, как было обнаружено тело. К тому моменту, как мальчика отвезли на болото, чтобы использовать в изготовленной убийцей мрачной инсталляции, он уже однозначно был мертв. Здесь Рори дал несколько живописных советов относительно того, что Мэтту следует сделать с убийцей, когда он его поймает, а также жизнерадостно предлагал звонить ему в любое время дня и ночи, если вдруг потребуется помощь в вышеупомянутой кастрации.

– Мэтт, нам нужно поговорить. – В дверях стоял суперинтендант, и в голосе его звучала озабоченность.

– Заходите, сэр. Я как раз читаю предварительный отчет патологоанатома.

– М-м, я его тоже видел, и еще Рори только что мне позвонил. – Пододвинув себе стул, суперинтендант, крупный мужчина, откинулся на спинку и уставился на Мэтта. – Он полагает, что Гэбриэл – мальчик городской, точнее сказать – из большого города. Рори отправил образцы судебному ботанику – это специалист по пыльце растений, обнаруженной на человеческих останках. Тот должен указать нам место, хотя бы примерное, откуда ребенок. – Суперинтендант раздраженно пнул пяткой вытертое пятно на ковре. – Видишь ли, Мэтт, я полагаю, что ребенка похитили именно потому, что его происхождение трудно проследить. А убили его, я так думаю, – он сделал рассчитанную на эффект паузу, – из-за тебя.

В желудке у Мэтта что-то нехорошо шевельнулось.

– Откровенно говоря, сомнений в том, что кто-то изо всех сил пытается привлечь твое внимание, почти никаких. Понять бы еще зачем.

– Еще неплохо бы понять кто, сэр, – горько произнес Мэтт.

– Само собой. Так вот, я составил список негодяев, у которых есть причины тебя ненавидеть. К сожалению, счет на десятки. Пришлось привлечь инспектора Пэкера, его группа сейчас отслеживает каждого и выясняет, где они были.

Мэтт наклонился к столешнице и спрятал лицо в ладони.

– Да кому могло прийти в голову убить невинного ребенка только для того, чтобы привлечь мое внимание? Черт возьми, мое внимание и так было полностью в их распоряжении с того самого момента, как я увидел первое фото!

– Знаю. Может, он лишь пытается подчеркнуть, что серьезно настроен?

– Но чего ему от нас нужно-то? И что мы, собственно, должны думать – что это воскресший из мертвых первоначальный убийца?

Редпат помолчал.

– Если Гэбриэл нас никуда не приведет, останется лишь ждать, пока убийца не даст нам знать, чего хочет.

– Ну конечно! А он тем временем убьет еще черт знает сколько детей!

– Мэтт, твоей вины здесь нет. Его поступки выдают в нем опасного психопата.

– Прошу меня простить, сэр, очевидно, я действительно чем-то здорово насолил этому выродку. Вот только чем?

– И действительно ли тут имеется связь с убийствами на топях Гиббет, или это просто дымовая завеса, прикрытие, чтобы направить нас по ложному следу? – Суперинтендант откинулся на спинку стула. – Может, и зря, но я также поручил Пэкеру составить список всех тех, кто работал вместе с тобой по первоначальному делу. Хотя особой надежды нет, вдруг кто-нибудь вспомнит что-нибудь проливающее свет.

Мэтт пожал плечами.

– Подозреваю, что большинство давно на пенсии, если вообще живы.

– Особого вреда от разговора с ними тоже не будет – я хочу сказать, с теми, кто жив. И вот еще что, Мэтт, я совершенно не хочу вмешиваться, но, учитывая всю серьезность ситуации, просто вынужден.

Мэтт глянул суперинтенданту в глаза и подумал – что-то еще меня ждет.

– Есть ли у тебя кто-нибудь, с кем ты… с кем ты очень близок? Потому что они тоже могут быть в опасности.

– Что? В какой опасности? – В голове у Мэтта крутилось сейчас только одно имя: Лиз Хэйнс.

– Бога ради, а то ты сам не понимаешь! Я подумал в том числе и о твоей матери.

Сердце Мэтта окаменело.

– От моей матери не так много осталось, сэр, чтобы ей угрожать. Она уже не живет, только существует.

– Она в доме престарелых?

– Да, сэр.

– Убийца может и не знать о ее состоянии. Нам следует предупредить администрацию, а также организовать для нее неприметную защиту.

– Как скажете. Я им позвоню и все объясню.

– Съезди лично. Она все-таки тебе не чужая.

Мэтт лишь кивнул. Перспектива свидания его не слишком радовала.

– А близкие друзья? В том числе подруги? Я имею в виду – по-настоящему близкие.

– Никого, сэр. – Он подумал, а так ли это на самом деле. – Вы же меня знаете. Семью мне заменяет работа. – Показалось ему сейчас, или суперинтендант как-то странно на него взглянул? – Честное слово, сэр. Ближе, чем сослуживцы, у меня никого нет. – Ну, хоть это правда, пусть даже одна из коллег и значительно ближе остальных.

– Они-то в состоянии позаботиться о себе и друг о друге, так что давай сфокусируемся на твоей матери, хорошо?

– Сейчас же и поеду. До возвращения передам дела инспектору Хэммонду.

– А где сержант Хэйнс? Я ее не видел.

– У нее муж из Ирака вернулся – внезапно и ненадолго. Самолет приземляется, – Мэтт бросил взгляд на часы, – с минуты на минуту. Я знаю, что у нас здесь дел по горло, однако с учетом обстоятельств, надеюсь, вы не станете возражать.

Редпат кивнул и поднялся на ноги.

– Разумеется. А, вот и почта. – Он взял кипу бумаг из рук улыбающегося курьера с почтовой тележкой. – Надеюсь, здесь у тебя ничего такого.

Мэтт принялся торопливо сортировать конверты – и вдруг застыл.

– Не уверен, сэр. – Он натянул перчатки и извлек знакомый конверт. – Еще одно.

– Осторожней! Может статься, на этот раз он решил навредить тебе физически. Помнишь того психа, который рассылал по почте сибирскую язву?

– Думаю, он нас собирается еще помучить, прежде чем решится на что-то такое. – Мэтт поднял голову. – Не хотите подождать в коридоре, сэр? И распорядитесь заодно, чтобы никто там не ходил.

Суперинтендант ответил ему сердитым взглядом.

– Коридор я сейчас проверю, но если уж ты собрался открывать, сделаешь это в моем присутствии, ясно?

Минуту спустя Мэтт извлек из конверта сложенный лист бумаги, а из него – фотографию. Перевернул и уставился на нее.

– Вид, безусловно, красивый…

Голос Редпата долетел до него словно издалека. Мэтт не мог оторвать глаз от пейзажа на фото.

– Что там?

Он почувствовал, что не способен вымолвить ни слова. Больше всего ему сейчас хотелось остаться одному, чтобы все же попытаться понять, на что он смотрит.

– Мэтт! Бога ради, что там, на этом треклятом фото?

Он рухнул на стул, глубоко вздохнул и заставил себя заговорить:

– Когда я нашел Джейми Мэтрэйверса, а следом умерла моя жена, я был сильно не в себе.

– Да, да, я читал твое личное дело. Какое отношение…

– Один я не справлялся и в конце концов согласился на какое-то время поехать в полицейский санаторий. – Мэтт содрогнулся, живо представив, как сидит вместе с себе подобными на сеансе психологической помощи – он называл это «кружком душевных калек» – и пытается говорить о своих тревогах. – Восстановиться-то я восстановился, но понял, что в моей жизни наступил поворотный момент, так что я взял пару недель отпуска и отправился искать самого себя. – Серьезнейший личный кризис звучал сейчас в его описании словно заметка в бульварной прессе. – Я не был уверен, сэр, что хочу оставаться в полиции. Требовалось время, чтобы разобраться в своих чувствах. – Он смотрел на фото и вспоминал исходящий от пыльной дороги жар, аромат эвкалиптов, разлитый в воздухе, и дикого тимьяна – из-под ног, видел оливковую рощу, что тянется вдаль до самых холмов, густо поросших соснами. Вспоминал холодную лазурь Эгейского моря, плещущего вокруг лодыжек.

– И ты поехал вот в это место на фотографии? – В голосе суперинтенданта звучало откровенное удивление.

Он лишь кивнул.

– Я по этой дорожке каждый день ходил, через рощу и до самой часовни. – Мэтт показал пальцем на маленький белый квадратик с колокольной аркой на крыше, примостившийся на склоне холма. – Я это место ни с чем не спутаю. Греческий остров Кос.

– Ты сам сделал снимок?

– Нет, сэр. Я не стал брать с собой фотоаппарат, а телефонами тогда еще не снимали. И это была не та поездка, чтобы фотографировать.

– А кто еще знает, что ты туда ездил?

– Никто, сэр. Ни одна живая душа.

Редпат обошел вокруг стола и уставился на фотографию, которая так живо вызывала в сознании образ греческой оливковой рощи, что Мэтт был уверен – у начальника сейчас на языке вкус узо[5]5
  Греческий анисовый бренди.


[Закрыть].

На плечо ему опустилась тяжелая рука, на какую-то секунду сжала.

– Извини, Мэтт, тут ты явно ошибаешься. Кто-то определенно знает, где ты был в начале девяностых.

* * *

Пока Мэтт пытался как-то примириться с тем фактом, что его мир рушится, Тед, бледная кожа которого блестела от пота, занимался с гантелями. Следующая стадия игры потребует физических усилий. Головой работать, конечно, хорошо, но он этим занимался годы напролет, сейчас же ему хотелось чего-то более практического, осязаемого, настоящего. Сложив разноцветные съемные грузы обратно в коробку, он посмотрел на часы. Еще полчаса. Как раз успеет принять душ и переодеться – для того, чтобы справиться с предстоящей задачей, нужно правильно себя настроить.

* * *

Джейсон вытащил из кармана пятерку.

– Мне два пончика с джемом, бельгийское пирожное, ну и еще сосиску в тесте, на потом.

Джемма протянула за купюрой руку и удивленно вздернула брови.

– У вас что, диета такая?

– Давай вали скорей, пока у них пончики не кончились.

Джемма рассмеялась и шагнула к двери.

– Может, шефу тоже что-нибудь взять?

– Честно говоря, констебль, я не в настроении у него спрашивать. Они с суперинтендантом уже битый час торчат в кабинете. Даже догадываться не хочу, что у них за тема для беседы.

– Тут, сэр, нечего догадываться. Я видела, как доставили отчет от патологоанатома. Наверняка по Гэбриэлу. – Джемма пожала плечами. – Куплю-ка я ему шоколадный эклер.

Натянув темно-синий форменный свитер, она спустилась в фойе. Пока болела лодыжка, за булочками ее не посылали; сейчас ей, наоборот, требовалось упражнять ногу, а поскольку в следственной группе она была младшей по званию, утренняя прогулка сделалась регулярной.

К кондитерской «Валентино» вела вымощенная булыжником улочка – до самой реки. Или можно было срезать путь через ограду церкви Святого Бенедикта, и потом – вдоль берега.

Когда Джемма дошла до церкви, начался легкий дождик. Она целеустремленно зашагала по дорожке между старыми замшелыми надгробиями. Вдруг из скрывающей задний вход в церковь тени появилась высокая фигура, заломила ей руку и толкнула на землю. От удара о выщербленный бетон дорожки перехватило дыхание. Джемма инстинктивно перевернулась на спину и выбросила в сторону руку, пытаясь ухватить нападающего за ноги. Увы, рука поймала лишь воздух – мужчина увернулся, шагнул назад и ловко пнул ее по ребрам. Все тело обожгло болью, но она из последних сил ухватилась за старинный, вытесанный из скользкого камня крест и попыталась встать. Тут же почувствовала еще один сильный пинок в область поясницы и упала лицом вниз. Ощутила на губах вкус крови.

– Еще одно движение, сучка, и всю жизнь будешь в коляске ездить.

С обладателем такого голоса лучше не препираться, если ты, конечно, не обожаешь проводить время по госпиталям. Джемма сразу перестала сопротивляться, а тяжелый ботинок придавил ее к земле.

– Умница.

Он сорвал у нее с плеча кожаную сумку, и она вскрикнула от боли.

– Пасть заткни!

Ботинок еще сильней нажал ей на ребра, и она обнаружила, что едва может дышать. Услышала, как он открывает сумку, потом какой-то шорох – он копался внутри.

– Эй, ты! А ну, пусти ее!

Болезненное, выламывающее кости давление тут же прекратилось, ботинок исчез. Перевернувшись на спину, Джемма увидела, как темный силуэт перепрыгивает через невысокую церковную ограду. За ним гнался другой мужчина, значительно моложе. За какие-то несколько секунд напавший на нее оторвался от преследователя и скрылся на дорожке вдоль реки. Юноша остановился, задыхаясь и держась за бок.

Джемма схватила рацию, вдохнула поглубже – и сморщилась от боли. Сукин сын! Хоть бы ребра не сломал. Включила волну, закашлялась и прошептала в микрофон:

– Срочно! Нападение на сотрудника, нужна помощь. Церковь Святого Бенедикта. Нападавший скрылся в направлении реки. – Она снова закашлялась. – Мужчина, темная одежда. Это все.

* * *

Мэттью и Джейсон ожидали под дверью палаты в клинике Святой Анны.

– Девчонке за последние несколько месяцев досталось больше ударов, чем Тайсону Фьюри, – негромко проговорил Джейсон.

– Кто бы спорил, – хмуро согласился Мэтт. – Еще бы, черт возьми, понять, почему на нее напали.

Прикрывающая дверь занавеска с цветочками отдернулась, наружу выглянул врач.

– Можете зайти, старший инспектор. Ей повезло: переломов нет, правда, вся в синяках. И болеть все будет довольно сильно. Мы сейчас дадим ей болеутоляющее, подождем, пока пройдет шок, и, если все будет в порядке, она сможет идти.

На лице Джеммы читались одновременно боль, стыд и ярость.

– Прошу прощения, сэр, облажалась. Должна была его скрутить, просто отвлеклась. Да я этой дорогой сотню раз ходила и даже подумать не могла…

– Бог с тобой, такое с каждым может случиться. Ты говорить-то на эту тему сейчас способна?

Констебль жалобно кивнула.

– Только я никаких особых примет не сообщу, сукин сын ни разу не дал мне на него толком взглянуть, как я ни пыталась.

– Ну, хотя бы впечатления какие? Возраст, телосложение, рост?

– Явно не юноша. Слишком для этого сильный, слишком… – она помолчала, – безжалостный. Не какой-нибудь взбесившийся отморозок – движения уверенные, рассчитанные. Выше меня ростом, одет в черные спортивные штаны и, по-моему, в черную куртку на молнии. – Она легонько прикоснулась к ребрам, поморщилась. – Почти уверена, что он был в перчатках.

– Что-то говорил?

– Да. Голос спокойный, без эмоций. Пообещал меня инвалидом сделать. Я ему поверила.

– Акцент?

– Местный.

– Еще на что-нибудь обратила внимание? Любые странности?

Джемма на секунду задумалась.

– Да. От него приятно пахло. Понимаете, свежо так, будто он только что из душа.

У Джейсона отвисла челюсть.

– И часто нам попадаются такие бандиты, которые перед выходом на дело принимают душ?

– Нечасто. Еще что-нибудь?

– Он в отличной форме. Не уверена насчет возраста, но через ограду перепрыгнул, словно в барьерном забеге на Олимпиаде участвовал.

Мэтт присел на краешек койки.

– Он что-нибудь у тебя взял?

Какое-то мгновение она недоумевающе на него смотрела.

– Похоже, сумку спер.

Джейсон заглянул под койку.

– Да нет, вот же она. Он ее открывал?

На лицо Джеммы набежала тень.

– По-моему, да. Но ведь он у меня ее отобрал, вот, посмотрите. – Она спустила с плеча больничный халат. Там, где ручка сумки сквозь униформу врезалась ей в кожу, горела ярко-красная полоса. – Я-то думала, он ее унес. Потому что, если дело не в ненависти вообще ко всем полицейским, он из-за нее и напал, так ведь?.. Обронил, наверное, а бригада «Скорой помощи» подобрала.

– Проверь-ка сумку, Джейсон, посмотри, может, он что-то взял. Потом отнеси криминалистам, хотя раз уж он был в перчатках… – Мэтт не договорил.

Инспектор осторожно взял сумку, а Мэтт перевел взгляд на Джемму. Она была бледна, на лице – синяки. Нижняя губа лопнула и распухла, кожа вокруг скулы тоже выглядела не лучшим образом. О том, что собой представляют ее грудь и ребра, даже думать не хотелось. На какой-то момент его охватило глубокое сострадание. Девушка лежала на больничной койке, такая уязвимая, ни полицейской формы, ни дубинки, чтобы себя защитить. Она вовсе не напоминала сейчас их упрямую и острую на язык коллегу.

– Хочешь, мы кому-нибудь позвоним?

– Нет, сэр, спасибо, маме с папой про такое лучше не рассказывать. – Джемма легонько коснулась скулы кончиком пальца, поморщилась. – Хотя можно позвонить моему парню. Если он узнает из третьих рук, обидится.

– Если ты не против, я сам ему сообщу.

– Извините, шеф, – вмешался Джейсон. Его голос был еще градусов на десять мрачней привычной низкой отметки. – Это было не ограбление. Преступник ничего не забрал. Напротив, передал.

Инспектор протянул Мэтту адресованный ему конверт.

* * *

– Лекси! Хватит тебе таращиться. Он сейчас заметит! – Эми Хэммонд потянула подругу за рукав, надеясь увести.

– Может, я и хочу, чтобы он заметил. Смотри, какой красавчик! – Лекси разгладила форменную юбку и откровенно уставилась на парня, разгружавшего фургончик с напитками у входа в кафе.