Текст книги "Любила и люблю"

– Неужели эти десять лет меня совсем не состарили? – с нервным смешком спросила она.

– На мой взгляд – совершенно нет. Ты та самая Конни, которую я знал.

Констанс вздрогнула, круто развернулась и стрелой взлетела вверх по лестнице, а Дориан, опомнившись, выругал себя за неосмотрительность и поспешность.

Убрав шампанское в холодильник, он вернулся в холл и уселся в кресло лицом к лестнице. Через пять минут появилась Констанс – в просторных шелковых брюках светло-коричневого цвета и кремовой блузке с короткими рукавами, застегнутой до самого ворота. Дориан усмехнулся про себя, поняв, что это предостережение.

Еще через час они сидели на террасе и ели цыпленка табака, салат и хрустящие круассаны. Шампанское охлаждалось в ведерке со льдом, а ягоды клубники краснели в белой фарфоровой вазе.

– Царское пиршество, – заметил Дориан, покосившись на Констанс.

За то время, пока они стояли бок о бок за кухонной стойкой, готовя ужин, она немного успокоилась. Дориану хотелось добавить: «совсем как в добрые старые времена», но он не рискнул. Он собирался многое сказать ей и боялся спугнуть это мимолетное ощущение единения двух душ.

Когда пришел черед клубники, он наполнил хрустальные бокалы шампанским.

Сначала Констанс, смеясь, отворачивалась, когда он подносил ягоды к ее губам, но потом взяла одну из них и надкусила. Пурпурный сок; окрасил ее губы, и Дориан зачарованно смотрел, как она кончиком нежного розового языка слизывает его. И, хотя именно это он мечтал увидеть, желание пронзило его с такой остротой, что он под благовидным предлогом оставил Констанс и вышел в сад прогуляться.

Воздух был напоен сладким ароматом жимолости. Жужжали пчелы, одинокий самолет чертил белую линию в необъятном небе. У Дориана мелькнула в голове шальная мысль, что он мог бы нанять самолет, чтобы написать на небе: «Конни, я люблю тебя!»

Солнце клонилось к закату. Констанс вышла к нему с бокалом шампанского в руке, и он несказанно обрадовался.

– Люблю это время дня! – задумчиво глядя вдаль, сказала она.

– И я тоже…

– У тебя, кажется, есть сад в Лондоне? – спросила Констанс.

– Да, на крыше дома. Сад-оранжерея.

– Как интересно! – восхитилась она. – А кто приглядывает за ним, пока ты здесь?

– Этого человека зовут Энди.

Андреа Кларк – а попросту Энди – ухаживала за садом добровольно. Она была влюблена в Дориана, но ни на что не претендовала. Он с самого начала дал понять этой милой женщине, что между ними возможны только дружеские отношения, не более того.

– Сказочный уголок, – сказал Дориан, обводя рукой аккуратно подстриженные газоны и пестрые клумбы. – Тебе кто-нибудь помогает заниматься садом?

Она отрицательно покачала головой.

– В основном я все делаю сама. Раньше у нас был садовник, но теперь я пользуюсь его услугами только тогда, когда нужно сделать тяжелую физическую работу. Мне нравится возиться в земле.

– Я помню время, когда ты не отличала один цветок от другого.

– Тогда мне это было неинтересно, – согласилась Констанс с улыбкой. – Меня больше привлекали дискотеки и общество подруг.

– А я лишил тебя всего этого, женившись на тебе, – сказал Дориан со вздохом. – У нас не оставалось денег на развлечения…

– Не ты один в этом виноват, – заметила Констанс. – В конце концов, я вышла за тебя добровольно, хотя плохо себе представляла, что такое семейная жизнь.

– Мы сами загнали себя в ловушку.

– Надо было послушаться совета родителей!

– Юным свойственно учиться на своих собственных ошибках, – усмехнулся Дориан. – Но если бы все повторилось снова, я бы сделал то же самое. Да, – увидев, что она нахмурилась, повторил он. – В отличие от тебя, я так и не нашел человека, которого смог бы полюбить.

– Что ты хочешь этим сказать? – прошептала она, стиснув побелевшими пальцами ножку бокала.

И тогда Дориан, махнув рукой на все предосторожности, заговорил:

– Я все еще люблю тебя и хотел бы начать все сначала. Я хочу жить с тобой одной семьей и иметь общих детей. Я мечтал об этом всю свою жизнь.

4

Хруст раздавленного стекла вывел Констанс из оцепенения. Опустив глаза, она увидела кровь на своих пальцах и осколки бокала у ног. Боли не было, только ноги почему-то ослабели.

– Конни, что ты наделала? – взвился Дориан, выхватил из кармана платок и обмотал им ее руку.

Он привел Констанс в дом и, смазав йодом порезанные пальцы, заклеил их лейкопластырем. Только удостоверившись, что все в порядке, он усадил ее на диван.

– Ну, – сказал он, – и что все это значит?

Констанс боялась, что заговорив, выдаст себя, но в то же время понимала, что вопросы рано или поздно последуют.

– Я не ожидала… – пробормотала она.

Черные брови Дориана взмыли вверх.

– Ты не веришь в то, что я по-прежнему люблю тебя?

В том-то и дело, что верю и к тому же прекрасно понимаю, чем это чревато, мысленно ответила Констанс. Как мне сейчас не хватает Гарри! Он бы сумел придумать что-нибудь, что оградило бы меня от притязаний Дориана.

– Десять лет – слишком большой срок, – скептически заметила она, – за это время многое изменилось.

Глаза Дориана блеснули, а в голосе прорезалось раздражение:

– Девять лет и семь месяцев, если быть точным. Ты, возможно, и изменилась, но я остался тем же. И я хочу… – Он осекся, потому что загремел дверной звонок. – Проклятье! Ты кого-то ждала? – спросил он, нахмурившись.

– Нет, – честно ответила Констанс, испытывая признательность к незваному гостю за то, что тот невольно прервал этот тягостный разговор. Но когда она торопливо распахнула дверь, радостное оживление разом сошло с ее лица. – Мама! Что ты здесь делаешь?

– Это что, новая форма приветствия? – спросила Бернис Картер, вплывая в дом. – Если тебе не терпится узнать причину моего визита, то она предельно проста – я пришла, чтобы вернуть тебе сережки, которые ты забыла у меня. На, держи, и не будь раззявой!

– Ага, понятно! Спасибо, мама!

Констанс смутилась. Такая заботливость была не в характере ее матери. Обычно она просто звонила и требовала, чтобы рассеянная дочь забрала свои побрякушки.

Впрочем, в данный момент Констанс куда больше беспокоила мысль о неизбежной встрече матери с Дорианом. Она хотела хотя бы немного подготовить миссис Картер к его появлению, но не успела этого сделать. Закрыв дверь и обернувшись, Бернис лицом к лицу столкнулась с бывшим зятем, который с доброжелательной улыбкой на лице протягивал ей руку.

– Бернис, как я рад!

Констанс не видела лица матери, но хорошо представляла себе его выражение.

– Ты! – в ярости закричала пожилая женщина, не замечая протянутой руки. – Что ты здесь делаешь? – Она даже не заметила, что повторила слова, которыми дочь встретила ее на пороге.

– Пришел в гости, – кротко сообщил Дориан, и глаза его насмешливо блеснули.

– Это я и сама вижу. Но зачем? – не сдавалась Бернис. – Ты давным-давно не имеешь к ней никакого отношения.

На миссис Картер был ярко-желтый костюм, который только подчеркивал ее пышную, с годами еще более расплывшуюся фигуру. Она красила седые волосы в фиолетовый цвет. Констанс давно уже отказалась от попыток уговорить мать одеваться скромнее, сообразуясь с возрастом.

– Насколько мне известно, закон не запрещает мужьям навещать бывших жен, – спокойно ответил Дориан и вопросительно взглянул на Констанс, как бы спрашивая, правильный ли тон он взял. – Я случайно оказался в Шеффилде и подумал…

– Ей следовало вышвырнуть тебя вон! – категорически заявила Бернис. – Ты не смеешь докучать моей дочери!

– Разве я докучал тебе, Конни? – пряча усмешку, обратился тот к Констанс.

Она вздрогнула и отрицательно покачала головой.

– Полагаю, мама, – вмешалась она, – я сама вправе решать, кого приглашать.

– Так ты сама пригласила его? – взвилась миссис Картер. – Как ты могла? После всего, что тебе пришлось пережить из-за этого типа?

Пока, Констанс судорожно придумывала, как перевести беседу в другое русло, снова заговорил Дориан:

– Полагаю, мы оба помним, сколько неприятностей доставил нам развод, но это было давно. Мы достаточно взрослые люди и не станем попрекать друг друга прошлым. Если честно, я не вижу причин, по которым мы не могли бы снова стать хорошими друзьями.

Констанс, мысленно аплодируя его дипломатическому такту, при последней фразе чуть не схватилась за голову. Понимая, что мать в порыве гнева может наболтать лишнего, она торопливо сказала:

– Ты, кажется, собирался уходить, Дориан? – Она понимала, что Бернис ни за что не покинет поле боя, считая, что таким образом признала бы свое поражение.

– Собирался уходить? – не понял он.

– Ну, да, конечно, – подтвердила она, умоляюще глядя на него.

Какое-то мгновение тот колебался, а потом кивнул в знак согласия.

– Ты права. – Он еще раз одарил бывшую тещу широкой подкупающей улыбкой и сказал: – Был рад снова увидеть вас, Бернис. Вы отлично выглядите. Увидимся!

– Надеюсь, что нет, – желчно парировала та. – Хотелось бы, чтобы моей дочери хватило здравого смысла в следующий раз выставить тебя за порог.

На лице Дориана заиграли желваки, но улыбка его осталась такой же широкой, как и раньше.

– Предоставим ей самой принимать решения! – дипломатично сказал он. – До свидания.

Закрывая за ним дверь, Констанс тихо попросила:

– Извини ее, пожалуйста!

– Не беспокойся, – сказал он. – Я привык к такому обращению. До встречи!

Дверь захлопнулась, и Констанс постояла минуту, пытаясь перевести дух. С одной стороны, мать появилась как никогда вовремя, положив конец пренеприятному разговору. Но теперь с ее стороны неизбежно последуют расспросы, нравоучения, угрозы…

Тем временем Бернис увидела на террасе стол с шампанским и клубникой.

– Это еще что такое? – резко спросила она.

– Мы ужинали, – непринужденно пояснила Констанс, но уйти от разговора не удалось.

– Так все-таки ты сама пригласила его? – возвысила голос Бернис, и глаза ее негодующе засверкали.

– Не вижу ничего плохого в том, чтобы пригласить человека…

– Да разве это человек?

– Он мой бывший муж, и я его любила.

– Опомнись, Констанс! Он же приносит тебе одни несчастья!

Мать говорила и говорила, но Констанс не слушала ее; она пыталась понять, почему та испытывает такую стойкую ненависть к Дориану. Он давно уже не был нищим студентом и теперь относился к тому разряду мужчин, которых миссис Картер всегда мечтала видеть рядом с дочерью.

– … Ну ладно, хватит о Дориане. Завтра я иду на ужин и прошу тебя составить мне компанию, Констанс!

Что это – очередная попытка найти мне нового партнера? – со вздохом подумала молодая женщина. Узнав о том, что дочь отказала Гарри, Бернис постоянно знакомила ее с разными «подходящими» мужчинами.

– И кто устраивает прием? – с тоской спросила Констанс, подыскивая предлог, чтобы отказаться.

– Как кто? Бретт Форбс.

– Бретт?

После смерти Криса Форбс должен был занять его место. Он многие годы был правой рукой хозяина и мог продолжить дело. Констанс состояла в правлении компании, но всю распорядительную власть передала Бретту и его помощникам.

Она и не подозревала, что мать знакома с председателем совета директоров «Си-Би-Эй». Видимо, Бернис сочла, что этот милый пожилой вдовец вполне подходит на роль мужа ее дочери.

Констанс поддерживала с Бреттом дружеские отношения, не выходящие, однако, за рамки бизнеса. Вряд ли председатель совета директоров будет свататься к владелице компании, подумала она и согласилась сопровождать мать на прием.

Три бессонные ночи Констанс размышляла по поводу последнего разговора с Дорианом, и только в субботу, наконец, смогла избавиться от этих мыслей и переключиться на подготовку к приему.

День выдался жаркий, небо сияло синевой, но синоптики обещали дождь с грозой, и миссис Картер решила заказать такси.

Констанс впервые посещала дом Форбса и была приятно удивлена. Его особняк выглядел так, словно несколько отдельных коттеджей соединили в одно целое: белые оштукатуренные стены, трубы дымоходов, маленькие остекленные окна. Строение выходило фасадом на зеленую лужайку, а позади виднелся лес.

Хозяин встречал гостей на пороге.

– Рад, что вы нашли возможность прийти, Констанс, – сказал он, целуя ее в щеку. – Вы меня прямо-таки выручили. Терпеть не могу, когда кто-то из гостей остается без пары.

Поцелуй, которым он обменялся с Бернис, показался Констанс куда менее официальным. Что здесь происходит? – раздраженно подумала она.

Словно услышав ее немой вопрос, пожилая пара обернулась.

– Мы подумали, что тебе пора уже узнать обо всем, – сказал Бретт, и Бернис с загадочной улыбкой кивнула.

– Если бы ты знала, как мы счастливы, Констанс! – радостно сказала она.

– Рада за вас, – рассмеялась в ответ та.

В доме шумно переговаривались гости. С некоторыми из них Констанс была знакома. Она заметила Сэлли Джеймс и ее мужа Дэвида, менеджера по маркетингу, которые беседовали с каким-то высоким брюнетом, и направилась к ним. Приблизившись, она сразу же узнала эти широкие плечи и надменную посадку головы.

Дориан! Только сейчас до нее дошло, что, возможно, именно его имел в виду хозяин, упомянув о госте, оказавшемся без пары.

Он обернулся, и с губ Бернис слетел возглас изумления.

– Рад познакомить вас с выдающимся архитектором и нашим деловым партнером Дорианом Клиффордом, – представил его Бретт Форбс.

Дориан, потрясенный не меньше Констанс, ловко скрыл свое изумление за ослепительной улыбкой.

– Знакомьтесь, Дориан, – продолжил Бретт. – Мой близкий друг Бернис Картер и ее милая дочь Констанс, вдова Криса Эддона. Помните его?

Дориан кивнул в ответ.

– Вообще-то мы знакомы, – сказал он и мягко сжал ладонь Констанс своей большой теплой рукой.

– Вы встречались, когда работали над проектом галереи? – чуть нахмурившись, спросил Форбс.

– Много раньше, – небрежно сообщил Дориан. – Констанс тогда еще училась на первом курсе университета.

– Вот и чудно, – сказал Бретт. – А я и представления не имел, что вы знакомы. До чего тесен мир!

Бернис резко повернулась и отошла. Бретт нахмурился и поспешил за ней. Сэлли и Дэвид начали что-то выяснять друг с другом, и Констанс осталась один на один с человеком, с которым меньше всего на свете ожидала встретиться.

– Какой приятный сюрприз! – Дориан все еще не верил своей удаче. Он не слишком стремился на этот вечер и принял приглашение лишь потому, что надеялся хотя бы немного отвлечься от мыслей о Констанс.

Покинув ее дом после вторжения Бернис, он уже и не рассчитывал на новую встречу. Констанс ясно дала понять, что ему нет и не может быть места в ее жизни. Тем не менее, он смутно ощущал, что должен быть какой-то способ вернуть ее. И вот случай представился! Его обожаемая Конни, в перламутровом шелковом платье стоит перед ним…

– Не думала, что ты знаком с Форбсом так близко, что бываешь у него дома, – сказала она.

Дориан понял, что она ищет предлог скрыться, но он не собирался отпускать ее. Судьба дает ему еще один шанс, и на этот раз он не упустит его.

– Мы всего лишь деловые партнеры, но я с удовольствием принял это приглашение, ведь мне очень одиноко здесь.

– Вероятно, он это понял! – заметила Констанс, подчеркивая слово «он» и таким образом давая понять, что она такого сочувствия не испытывает.

– В результате нашей последней встречи у меня создалось впечатление, что отныне я в твоем доме персона нон-грата. Это действительно так? – с волнением в голосе спросил Дориан.

– Да, – бросила она. – Не хочу иметь с тобой ничего общего.

Сердце у него упало.

– Но почему мы не можем остаться друзьями? Неужели ты не можешь простить?

– Это не имеет значения, Дориан. У тебя своя жизнь, у меня своя…

– И ты не допускаешь того, что они могут снова пересечься?

Констанс отрицательно покачала головой.

– Если честно, то нет!

– А зря, – сказал он негромко, по-прежнему не отпуская ее рук.

– Я вполне счастлива, – возразила она.

– Ты можешь говорить это сколько угодно, но я уверен, что способен сделать тебя еще счастливее. Такая красивая женщина, как ты, не может жить одна.

Он вспомнил, как после свадьбы они переехали в маленький домик с террасой в пригороде Шеффилда. Тогда счастливые молодожены клялись друг другу в вечной любви, и он до сих пор был уверен, что Констанс не лгала.

С самой первой их встречи он чувствовал, что они созданы друг для друга и должны прожить жизнь вместе.

Неужели она разлюбила меня? – в отчаянии спрашивал себя Дориан. Он поднес руку Констанс к губам, целуя один за другим ее пальцы, как вдруг раздался скрипучий голос Бернис:

– Констанс! Пора к столу!

Дориан и Констанс одновременно вздрогнули, словно очнувшись от транса, и увидели, что остальные гости уже прошли в столовую.

– Самое время красиво и без объяснений удалиться, – шепнул он ей на ухо.

– Как ты смеешь! – гневно блеснула глазами она.

– А почему бы и нет?

Но она последовала за матерью, и он поплелся следом. Бернис уселась возле Бретта, а Дориану и Констанс достались места на другом конце стола.

На протяжении обеда Бернис не спускала с них глаз. Дориан готов был биться об заклад, что если бы она заранее знала о его присутствии, то ни за что не взяла бы с собой дочь. Если бы взгляд мог убивать, он уже давно бы был бездыханным трупом.

После обеда и оживленной беседы, в которой принял участие весь стол, гости перешли в гостиную выпить кофе. Створчатые двери были распахнуты настежь, так как несмотря на предостережения синоптиков на улице стоял прежний зной. Увидев, как Констанс выскользнула на террасу, Дориан хотел незамедлительно последовать за ней; как вдруг на плечо ему легла рука Бретта.

– Я не знал, что вы были женаты на Констанс. Она никогда не упоминала о своем предыдущем браке, и мы все на фирме искренне полагали, что Крис – ее первый и единственный муж.

– Мы были очень молоды, – сказал Дориан, пожав плечами, – чтобы разбираться в самих себе.

– Она так переживала гибель Криса. Он был славный человек!

– Да, я слышал об этом несчастном случае, – кивнул Дориан.

– Если только можно назвать это несчастным случаем, – мрачно пробормотал Бретт.

Дориан насторожился.

– Что вы имеете в виду?

Но прежде, чем тот успел ответить, Бернис подхватила его под руку и потащила куда-то, даже не удостоив Дориана взглядом.

Он вышел в сад, размышляя над загадочными словами Бретта. Разумеется, нечего было и думать о том, чтобы расспрашивать Констанс, и Дориан решил предпринять собственное расследование.

Старый сад был полон извилистых тропинок и укромных уголков. В воздухе стоял густой аромат чайных роз, ноги утопали в мягкой траве.

Увидев Констанс, Дориан застыл как вкопанный.

Как она прекрасна! Нужно было быть величайшим глупцом на свете, чтобы отпустить ее. Мне недоставало чуткости и твердости, подумал Дориан. Впрочем, определенную роль сыграла и ее мать. Следовало более решительно противостоять Бернис, тогда они бы разобрались во всех своих проблемах и обязательно нашли бы выход. И сейчас у них было бы уже трое или даже четверо детей – он так мечтал об этом…

– Конни, – тихо окликнул он. – Вот где ты спряталась!

– Имею я право хоть минуту побыть одна? – вспылила Констанс.

Но Дориан не собирался сдаваться. Он сел на скамейку рядом с ней, и аромат ее духов смешался с запахом роз, опьяняя его.

– Почему ты преследуешь меня? – спросила она с укором. – Я же просила оставить меня в покое.

Сердце Дориана мучительно сжалось.

– Ты требуешь невозможного, Конни. – Он поймал ее руку и: прижал к сердцу. – Чувствуешь? Чувствуешь, как сильно оно бьется? Оно – всегда будет принадлежать только тебе!

Констанс вскочила на ноги и, сверкнув глазами, с ненавистью выкрикнула:

– Не подходи ко мне, Дориан Клиффорд! Слышишь? Не подходи! – И побежала к дому.

Что-то сверкнуло, раздался сухой треск, и на листья и траву упали первые капли дождя.

5

Констанс желала только одного: поскорее вернуться домой, чтобы оказаться как можно дальше от Дориана.

Сидя рядом с ним на скамье и чувствуя биение его сердца, она едва сдержалась, чтобы не прижаться к этому родному телу.

Она любила его больше всех на свете, но не могла, не смела, не имела права быть рядом с ним. Мысль о том, что по ее вине он останется без детей, лишала Констанс всякой надежды на близость.

Заломило виски, как в те уже далекие черные дни беспомощности и одиночества, когда она узнала, что стала бесплодной. Констанс решила выйти на свежий воздух. В конце концов, быстрей дойти до дому пешком, чем вызывать такси – подумаешь, какие-то несколько миль! Бернис и Бретт о чем-то напряженно беседовали, и Констанс тихонечко выскользнула из дома. Наверное, следовало попрощаться с хозяином, но сейчас каждая секунда была дорога. Поглощенная мыслями о человеке, от которого только что сбежала, она даже не заметила, что идет дождь.

Боже, сделай так, чтобы он оставил меня, молилась она.

И только когда в воздухе прокатился раскат грома, до Констанс дошло, что она промокла насквозь, а до дому еще не меньше двух миль. Она прибавила шагу, пытаясь спрятать голову, и почувствовала, как ее начинает бить озноб.

Платье прилипло к телу, ноги скользили по мокрому асфальту, и теперь она уже горько сожалела, что решилась на такой необдуманный шаг. Но пути назад не было.

Приду домой, приму горячую ванну, выпью горячего молока с медом и заберусь в постель, подбадривала себя Констанс. В конце концов, это просто теплый летний дождик.

Но на самом деле это был настоящий ливень. Раскаты грома звучали все ближе и оглушительнее, а молнии прочерчивали небо, будто намереваясь поразить бегущую путницу.

Констанс никогда не боялась грозы, но сейчас ей стало не по себе. Она испытывала непреодолимое желание спрятаться, но она помнила, что это опасно, ведь ее школьная подруга Элен погибла под деревом, в которое ударила молния.

Стремительно несущаяся машина окатила ее фонтаном грязной воды. Констанс сжала кулаки, с ненавистью глядя вслед автомобилю. На этой узкой проселочной дороге практически не было движения – и вот на тебе! Вскоре появилась вторая машина, и Констанс торопливо отступила к кустам живой изгороди.

Автомобиль притормозил, и Дориан буквально втащил девушку в салон.

Перепуганная и преисполненная благодарности одновременно, она рухнула на кожаное сиденье. Меньше всего ей хотелось пользоваться услугами Дориана, но идти еще целую милю под проливным дождем было выше ее сил.

Молния ударила в дерево в какой-нибудь сотне ярдов впереди них, расщепила его надвое и повалила, а спустя долю секунды раздался оглушительный грохот.

Констанс испустила пронзительный вопль. Если бы Дориан не остановился и не заставил ее сесть в машину, она сейчас как раз подошла бы к этому вязу и…

– Ты в своем уме? – спросил Дориан и сунул ей в руки чистый носовой платок. Он был вне себя. Его глаза сверкали, брови сошлись вместе, как две грозовые тучи, губы сердито сжались. – Как можно было идти домой пешком в такую погоду? – не унимался он.

– Откуда мне было знать, что начнется дождь? – огрызнулась она.

– Он пошел, когда мы были в саду. Неужели ты готова была рисковать жизнью, лишь бы избавиться от меня?

Констанс, закрыв глаза и обхватив себя руками, тряслась в ознобе.

– Выпей! – приказал Дориан, протягивая ей переплетенную кожей флягу. Констанс не переносила крепкие напитки, но сейчас послушно сделала маленький глоток. – Еще! – проскрежетал он. Она повиновалась. – И еще! – На этот раз она хлебнула изрядную порцию и сразу ощутила, как по телу растекается тепло. Завинтив крышку фляги, Дориан отрывисто скомандовал: – Сними с себя эту мокрую тряпку!

– Н-не п-поняла? – растерялась она.

– Снимай платье и надевай мой пиджак, пока не подхватила воспаление легких!

Конечно, он был прав, но как раздеться в его присутствии?..

– Мне сделать это самому?

Дрожащими пальцами Констанс стащила с плеч бретельки, извиваясь, вылезла из платья и бросила мокрый комок прямо себе под неги. Приняв из рук Дориана пиджак, она завернулась в него и сразу почувствовала себя немного лучше.

Машина стояла на месте, потому что упавшее дерево перегородило путь, но Дориан, включив обогрев салона, не глушил мотора. Стекла запотели, и Констанс почувствовала себя в полной безопасности – как всегда в присутствии этого мужчины.

– А теперь отвечай, – процедил он сквозь зубы. – Ты и в самом деле ненавидишь меня настолько, что готова идти всю ночь под проливным дождем, лишь бы скрыться от меня?

– Просто мне кажется, что для нас обоих будет лучше, если ты оставишь меня в покое.

– Я не ожидал встретить тебя сегодня, – возразил Дориан.

– Возможно, – сказала она, пожав плечами. – Но тебе не следовало гоняться за мной по всему саду.

– Да, но так хотелось!.. – Дориан сидел вполоборота к ней, и, казалось, готов был беседовать, пока не кончится гроза – хоть до самого утра. – Увидев тебя, я не поверил своим глазам, – продолжал он. – Казалось, небо услышало мои молитвы. Странно, что я не поцеловал тебя при всех!

– И правильно сделал, – фыркнула она, – потому что мне пришлось бы отвесить тебе пощечину, и ты оказался бы в весьма щекотливом положении.

– А если я поцелую тебя сейчас, ты тоже дашь мне пощечину? – спросил он, наклоняясь к ней.

Констанс вызывающе приподняла подбородок, ничем не выдав своего страха.

– А ты сомневаешься? Хотя… Но, я надеюсь, ты не воспользуешься ситуацией?

– Я никогда никого не хотел так, как тебя сейчас, Конни.

Так он желал чего-то большего, чем просто поцелуй? Констанс в ужасе закрыла глаза, и это оказалось роковой ошибкой – мгновением позже губы Дориана овладели ее ртом – нежно и выжидающе, готовые при одном намеке на сопротивление пойти на попятную. Но она и не сопротивлялась.

До сих пор она боролась со своей любовью к Дориану, думая, что сможет держать дистанцию. Но страсть вспыхнула так мгновенно, что теперь, если она не хотела выдать себя, надо было что-то спешно предпринять.

Но Констанс не могла заставить себя даже пошевелиться. Поцелуй становился все более жарким. Огонь желания охватил женщину, и слабый стон против воли слетел с ее губ. Дориан сжал ее в объятиях и скользнул руками под пиджак, касаясь нежной кожи. Губы его стали еще настойчивее, и Констанс со стремительностью, испугавшей ее самое, ответила на поцелуй.

Сбросив пиджак с ее плеч, Дориан стал целовать мягкое податливое тело. Констанс зарылась пальцами в его черную шевелюру, наслаждаясь родным запахом мужского тела.

– Конни, Конни! – бормотал он снова и снова.

Прежде чем она успела что-либо понять, он прильнул к ее груди.

Это была сладчайшая в мире пытка. Констанс откинулась на спинку сидения, закрыв глаза и отдаваясь изысканному наслаждению. И вдруг…

Ослепительная вспышка молнии и последовавший за этим оглушительный раскат грома привели ее в чувство. Оттолкнув Дориана, она выпрямилась, и глаза ее сверкнули, как две маленькие голубые молнии.

– Не надо было этого делать, Дориан Клиффорд! – воскликнула она, ни на минуту не задумавшись о том, что в происходящем в равной степени была доля и ее вины.

– Я так давно мечтал об этом, – глухо пробормотал он. – Ты такая сладкая, Конни! Я хочу тебя!

Констанс запахнула пиджак, пряча ноющие от желания груди от жадных глаз Дориана.

– Запомни, – свирепо бросила она, – ты дотронулся до меня в первый и последний раз!

– Ты намерена и дальше зябнуть в одиночестве? – спросил он раздраженно.

– Именно так! – торжественно кивнула Констанс.

– Тогда почему ты позволила поцеловать тебя?

Она неуверенно пожала плечами.

– Думаю, во мне проснулось любопытство.

– Любопытство? – взорвался Дориан. – В отношении чего, черт возьми?

– Мне стало интересно, что я почувствую.

– Ну, и что же? – В голосе его появились стальные нотки, глаза недобро блеснули.

– Я лишний раз убедилась, что чувства, которые я испытывала к тебе, давно умерли. – Как ни противно было Констанс лгать, ничего другого ей не оставалось.

Он с подозрением прищурился.

– И я должен тебе поверить?

– Это чистая правда.

К ее изумлению Дориан улыбнулся. Гнев его испарился так же внезапно, как и возник.

– Ты никогда не умела лгать, дорогая! – сказал он нежно. – Ты наслаждалась этим поцелуем не меньше меня, разве не так?

– Возможно, и было что-то, – торопливо сказала она. – Но я не сторонница случайных связей, а ничего большего у нас с тобой, увы, не получится. Так что не трать попусту время!

Дориан в упор посмотрел на нее, и Констанс стоило немалого труда выдержать его взгляд. Когда Дориан тяжело опустился в водительское кресло и, устремив глаза на дорогу, вцепился побелевшими пальцами в руль, она поняла, что одержала победу.

Долину по-прежнему озаряли сполохи молний, но эпицентр грозы переместился куда-то дальше, и дождь больше не барабанил по крыше автомобиля.

Еще пара минут, и можно ехать, подумала Констанс.

– Пожалуй, надо развернуться и отправиться обратно к Форбсу, – сообщил Дориан.

– Но я хочу домой! – нахмурилась Констанс.

– Бретт сказал, что ты куда-то вышла, но никому из них и в голову не пришло, что ты могла отправиться домой. Я рискнул предположить, что у тебя началась головная боль и ты решила немного освежиться. Когда же разверзлись хляби небесные, я отправился за тобой. Так что все ждут твоего возвращения.

– В таком виде? – мрачно скривилась Констанс.

– Ты выглядишь как всегда прекрасно.

– Ты просто сумасшедший! – Или слепой, подумала она.

– Я люблю тебя.

Констанс в отчаянии закрыла глаза и простонала:

– Я хочу домой… Смотри-ка, гроза, кажется, прошла. Я могу теперь добраться сама.

– А дерево?

– Переберусь как-нибудь.

– До твоего дома еще больше мили. Это просто смешно, Конни. – Он помолчал. – Ладно, так и быть, я отвезу тебя, а потом вернусь к Форбсу и успокою твою мать.

– И что же ты собираешься предпринять? Оттащить с дороги столетний вяз? – ехидно поинтересовалась она, но он лишь ухмыльнулся.

– Справа впереди есть поляна – через нее и проеду. Не беспокойся, милая, я доставлю тебя домой в целости и сохранности.

А потом сам себя пригласишь зайти, и нетрудно будет представить, что произойдет дальше! – мысленно закончила за него Констанс.

Дориан переключил скорость, медленно проехал через мокрые кусты и, в обход упавшего дерева – на поляну. Еще через пять минут машина остановилась у дома Констанс.

– А вас, милая леди, я прошу немедленно принять горячий душ! – сказал он, отбирая у нее ключи и самостоятельно отпирая дверь.

Она упрямо мотнула головой.

– Мне нужно посмотреть, как там лошади. – Но тут она вспомнила, что на ней надет только пиджак Дориана.

Констанс взбежала наверх по лестнице, натянула джинсы и свитер и спустилась вниз. В холле она обула сапоги, накинула на плечи плащ и побежала к загону, не заметив, что Дориан идет следом, шлепая по лужам в итальянских кожаных туфлях.

К счастью, гроза уже миновала, дождь перестал, и лошади успели немного прийти в себя. Констанс чувствовала, как от ее прикосновений и ласковых слов они успокаиваются, но потребовалось еще какое-то время, прежде чем она решилась оставить их.