Текст книги "Пещера Черного Льда"

Вайло медлил с ответом. Ее мужество поразило его – он не мог вспомнить, когда от него что-то вот так требовали в последний раз, – но он слишком долго был Собачьим Вождем, чтобы отвечать немедленно, хотя бы и дочери правителя.

– Ангуса Лока держат в яме, – промолвил он наконец, – вот здесь, у меня под ногами. Если он и страдает, то лишь от сырости и скудной пищи. Сырой лук да намоченный овес мало кому по вкусу.

– Как ты намерен поступить с ним?

Вайло чуть было не ответил «Как пожелаю», но девушка в это время как раз поправила волосы. Это был детский жест, а не женский. Для Асарии Марки волосы все еще оставались досадливой помехой вроде комаров или пыли – она еще не умела играть ими ради привлечения мужских взоров. Вайло с трудом сдержал улыбку. В комнате витали призраки его внуков.

– Я буду держать Лока в Ганмиддише, пока не сочту нужным перевести его в другое место – либо за выкуп, либо в обмен на кого-то. На Севере есть люди, которые дадут за его голову хорошую цену.

Если для девушки это было внове, она не показала виду. Моргнула только и спросила:

– А Райф?

– Он умрет от моей руки.

Девушка перевела дыхание, и свет в ее глазах померк, как будто внутри у нее привернули лампу. Глубоко в собачьих глотках возник звук, который Вайло еще ни разу не слышал. Руки вождя покрылись мурашками.

Он снял внука с колен и встал.

– Райф Севранс и его клан перебили наших женщин и детей на Дороге Бладдов. Они обнажили свои клинки и хладнокровно затравили моих внуков, словно дичь. – Он не сводил глаз с дочери правителя. Все его чувства предупреждали Вайло об опасности, а Собачий Вождь всегда полагался на свое чутье.

Девушка стояла совершенно неподвижно, и ему казалось, что она притягивает к себе свет очага. Воздух в комнате переместился, шевельнув собачью шерсть и детские волосы.

Встревоженный Вайло, продолжая двигаться к ней, говорил все громче:

– Райф Севранс – детоубийца, враг нашего клана. Я убью его, ибо у меня нет выбора. Девять богов требуют этого. – Вытянув руку, он дотронулся до щеки девушки, и ему показалось, что он коснулся камня.

Его горло задвигалось.

Колдовство!

Поняв, что происходит, Вайло отдернул руку и схватился за меч у себя на поясе. Клинок вылетел из мохнатых ножен, а губы девушки приоткрылись, и на языке показалась какая-то темная жидкость вроде расплавленного стекла. Тени плавали в ней, словно соринки в масле.

Вайло похолодел. Самой своей глубиной, теми сосудами, что связывают ум с сердцем, он ощутил присутствие зла, не имеющего имени. Собаки тоже это чувствовали – он слышал, как они стучат и скребут когтями по полу, и слышал, как полуволк подвинулся поближе к детям.

– Хорошо, я не стану пока его убивать. – Вайло орудовал мечом очень быстро и мог молниеносно перерезать девушке горло... но он знал, что этого недостаточно.

Его тихие слова проникли в слух девушки, как стрелы. Она заморгала, и свет в ее глазах зажегся опять. Темная жидкость на ее языке колебалась на грани мира Вайло и влажной пещеры рта. Она переливалась, как смола, и Вайло видел, как отражается в нем его смерть. Но девушка сделала глубокий вдох и втянула колдовскую субстанцию обратно в легкие.

Комната вождя дрогнула, стропила затрещали, и легкое облако пыли спустилось вниз.

Собаки подняли вой.

– Дедушка, эта тетя больная? – спросил Кача громким детским голосом, громче своего обычного голоса. – Принести ей пилюлю?

Отрешенное выражение сошло с лица дочери правителя, превратив ее в маленькую девочку, которой давно пора спать. Она пошатнулась, и Вайло невольно вытянул руку с мечом, чтобы ее поддержать.

– Да, неси, и поживее, – сказал он внуку, а собакам крикнул: – Цыц!

Он спрятал меч. Руки у него дрожали, но клинок скользнул в ножны с первой попытки. Что же здесь такое произошло? Какая-то часть его существа знала, что могло случиться, но память ничего ему не подсказывала. Ощущение зла покинуло его. Девушка была как девушка. Вайло держал ее почти на весу, пока внучка везла по полу табурет.

Усадив ее, он увидел, что у нее из носа идет кровь. Девушка дрожала, и Вайло послал ребят к Нан Калдайис за крепкой водкой, радуясь случаю отослать их.

– На, вытрись. – Вайло снял с шеи красный платок и подал девушке.

Она повиновалась, а он тем временем подышал глубоко, унимая свое надорванное сердце. Ему безотлагательно требовалось выпить. Одна из сук сплоховала, и в комнате запахло мочой, но у Вайло не поднялась рука проучить ее.

– Убить бы тебя на месте, дочь правителя. Этим я оказал бы благодеяние всему Северу.

Она посмотрела на него ясными, как у ребенка, глазами.

– Но ты этого не сделаешь.

Девушка говорила правду. Она была нужна ему живая и здоровая, но он не собирался говорить ей об этом.

– Кто ты?

– Лучше тебе не знать.

Опять-таки правда. Он, Собачий Вождь, жил в мире земли и глины, где круглые дома редко выступают из почвы больше чем на три этажа, а боги обитают в камне. То, что он видел у девушки на языке, принадлежало иному миру. И, подумав об этом, он вдруг вспомнил то, что и так уже знал.

Эта девушка не имеет никакого отношения к Пентеро Иссу и Венису. Она из мира суллов.

Все семнадцать зубов Вайло отозвались острой болью, стоило ему вспомнить о своих закоренелых врагах. У Бладда была общая граница с суллами – вернее, с порубежниками, представлявшими собой помесь суллов, кланников и всех тех, кто оставлял свое семя в их разбойничьих поселках. Порубежники – одно дело, а вот настоящих, чистокровных суллов Вайло боялся больше всего на свете.

Он ясно помнил тот день тридцать четыре года назад, когда предпринял набег на порубежное селение Кедровый Утес. Не прошло и года, как он стал вождем, и в ту сухую весну порубежники вылезли из своих лесов и стали промышлять дичь у него на границе. При этом они поджигали лес, вынуждая бежать всю обитающую там живность. Если ветер дул в нужную сторону, они за один день добывали столько мяса, что всему поселку хватало на год. Охотники стояли с копьями в устье огненного канала, поджидая бегущую дичь, а костерщики обходили пожарище, подбирая зажаренную. Вайло ненавидел порубежников всей душой. Он видел, как они за полдня спалили высокий бор.

Когда они взялись зажигать пожары у него на границе, он не стал медлить. Собрал полторы сотни лучших своих молотобойцев и копейщиков и двинулся с ними на восток, к Кедровому Утесу. Там произошло столкновение. Порубежники не могли тягаться с бладдийцами и начали отступать еще до боя. При воспоминании об этом губы Вайло сложились в улыбку. Каменные Боги! Ему было чем гордиться в тот день. В пылу легкой победы ему не захотелось возвращаться восвояси просто так. Почему бы не прогнать врагов чуть дальше и не захватить землю у Запруженной реки, на которую Бладд всегда зарился? Это казалось ему очень легким делом. Вайло помнил, как они с Ионом Грабером и Масгро Фаа смеялись, перебив дубинками дюжину порубежных костерщиков на красном илистом берегу Запруженной.

У них было четыре часа на то, чтобы захватить реку и высокий берег за ней, а после они пустились в пляс на отмели.

Масгро раздобыл где-то женщин, как всегда добывал. Сам Вайло не участвовал в насилии, но смотрел, как это делают другие. Насытившись, воины упились заквашенным лосиным молоком и жидким, как моча, пивом. Утром, еще пьяные от победы и вчерашнего хмеля, они двинулись обратно в Бладд.

Не прошло и часа, как дорогу им заступили суллы.

Пятьсот воинов, суллов чистой крови, в рысьих шкурах такой густоты и роскоши, что казалось, будто они везут на спинах живых зверей. Кони их напоминали тихие, хорошо смазанные машины. Длинные крутые луки, натертые волчьим салом, торчали над крупами, как мачты.

Пока суллы не появились, Вайло ничего не видел и не слышал, – так тихо ступали их кони.

Он хорошо помнил, что ни один сулл – даже те, что ехали впереди, – не достал ни единой стрелы из колчана. В этом не было нужды. Все преимущества были на их стороне – численность, позиция, лучшее оружие и заранее обдуманные действия. И даже будь бладдийцев вдвое или втрое больше суллов, преимущество все равно осталось бы за теми – Вайло понял это сразу.

Это был первый настоящий урок, который он усвоил как Собачий Вождь: с суллами связываться нельзя.

Суллы продержали их в кольце, сколько им было нужно. Вайло и по сей день не мог сообразить, сколько же времени продолжалось это противостояние. Ему то казалось, что прошло несколько минут, то вспоминалось, что речь скорее могла идти о часах. Затем, без приказа или какого-нибудь заметного сигнала, суллы все как один повернулись и удалились обратно в лес. Вайло до сих пор помнил поднятый ими ветер и пыль, помнил смесь страха и изумления, испытанную им.

Без единого слова и без оружия суллы безошибочно дали понять: Порубежье – сулльская земля. Держитесь от нее подальше.

Вайло ни разу больше даже ногой не ступал в Порубежье. Он защищал свои границы, и весьма рьяно, но ни он, ни его кланники не покушались больше даже на малую полоску сулльской земли. Сулльская граница была для него священна. Он знал, что она священна, еще в тот день, когда пошел на Кедровый Утес, но он был свежеиспеченным зубастым вождем и мнил, что сладит с суллами.

Думая об этом теперь, он понимал, что дешево отделался. Суллы запросто могли бы перебить их всех, но вместо этого решили преподать им урок.

И Собачий Вождь никогда не забывал об этом.

Нахмурившись, он с безопасного расстояния снова посмотрел на дочь правителя. Она так и сидела на своем табурете, прижимая к носу окровавленный платок. Если в ней и текла суллийская кровь, по цвету лица этого не было видно, но Вайло не мог отмахнуться от того, что подсказывало ему это чутье. Суллы не привязаны к земле и глине, как кланники: они живут в стране холодных ночей и серебряной луны, в высоких, до неба, лесах ледового дерева, бледного, как лед. Магия у них в крови. Все их города открыты лунному свету. Суллы – это ночь, сумрак и тень, и Вайло нутром чуял, что субстанция, которую он видел на языке Асарии Марки, имеет к ним прямое отношение.

– Вайло, – тихо послышалось из-за двери, – я принесла поесть и выпить.

– Войди, Нан.

В свои пятьдесят без малого Нан Калдайис двигалась грациознее, чем любая другая женщина в клане. Вайло смотрел, как она идет через комнату, высоко неся свою красивую голову, как ставит поднос. При взгляде на девушку она чуть нахмурилась. Привычка заботиться о ком-то глубоко сидела в ней, но она, как и Сухая Кость час назад, вышла, не сказав ни слова.

Вайло хлебнул водки прямо из кувшина. Его любимая еда – жареная кровяная колбаса и свиная ножка с отстающим от кости мясом – стояла на подносе рядом с намоченным овсом и медовыми коврижками, любимыми всеми женщинами и ненавидимыми им, как хорошо знала Нан. Вайло глотнул еще водки, сладко обжегшей язык. Коврижки Нан принесла для девушки.

Пожав плечами, Вайло налил водки в полую крышку от кувшина и подал девушке. Она выпила залпом и вновь подняла на него глаза.

Вайло наполнил крышку еще раз.

– Тут есть сладости, если хочешь. Коврижки и все такое.

– Я бы лучше поела мяса.

Под взглядом ее ясных серых глаз Вайло Бладд пожалел о том, что сделал. Асарии Марке не место в городе Пентеро Исса с его обитыми шелком стенами, пахнущими розой свечами и ночными посудинами, чьи крышки пригнаны так плотно, что наружу ничего не проникает. И тем не менее ему придется отправить ее туда.

Отложив кусок свинины, он сказал:

– Я послал твоему приемному отцу ястреба с извещением, что ты здесь. Думаю, на днях за тобой приедет его семерка.

Лицо девушки не выражало удивления.

– Как? Без выкупа?

– Это уж мое дело, – отрезал Вайло. Мучимый зубной болью, он отодвинул поднос. Девушка верно подметила. За нее не возьмут выкупа, а просто передадут из рук в руки – как зверолов сует шлюхе пару медяков.

Собачий Вождь в долгу перед правителем. Конечно, Исс и его дьяволов приспешник отрицают существование этого долга. Только и слышно: «Мой господин ничего не требует за свою помощь при взятии Дхуна» да «Мы полагаем, что на место верховного вождя всех кланов лучше всего подходишь ты». Только неправда это. Вайло слишком долго пробыл вождем, чтобы не знать, что даром ничего не дается. Исс что-то хочет от него. Вайло не совсем понимал чего, но подозревал, что война между кланами чем-то устраивает правителя. И помочь вождю Бладда захватить Седалище Дхунов – верный способ ее начать.

Как бы там ни было, она началась. Вайло не оглядывался назад и не жалел о содеянном. Он не мог себе позволить такую слабость. Его клан вступил в войну, и она разрастается по мере того, как в пляску с мечами втягиваются все новые кланы. Обновляются старые раздоры, создаются новые, и человек, мыслящий трезво, как он, Вайло, понимает, что можно хорошо поживиться, если действовать похитрее и не зевать. Он, Собачий Вождь, незаконный сын Гуллита Бладда, рожденный с половинным именем и половинным будущим, может стать первым вождем Бладда, который станет во главе всех кланов.

Но пока что он преследовал более мелкую цель. Он терпеть не мог быть в долгу у кого бы то ни было, особенно когда долг этот темен, как порубежное пиво, и столь же скверно пахнет. Пентеро Исс долго держал у себя его бирку, и теперь Вайло благодаря острому глазу Клаффа Сухой Кости может получить ее назад.

Дочь правителя. Если вернуть ее Иссу, долг будет уплачен сполна. Дьявольские пособники не будут больше скрестись в его дверь, беспокоить его собак и высказывать предположения относительно его будущих действий голосами, больше подходящими для молодиц, нежели для мужчин. Собачьего Вождя все это удовлетворяло как нельзя больше.

Когда весть о пленении девушки пришла в Дхун, Вайло сам подбросил ястреба в воздух. Птица, красивая самка весом с новорожденного младенца, обученная затворницами в их горной башне, умела пользоваться холодными воздушными потоками рассвета и сумерек и носила в себе наследственную память о городе Венисе. Теперь она уже должна быть там или даже лететь домой, освобожденная от доставленного на юг письма. Возможно, в этот самый миг холеные пальцы правителя гладят ее серые с белым перья, пока его помощник взламывает печать.

Взбудораженный этими мыслями, Вайло грохнул кулаком по двери, призывая Сухую Кость. Он больше не мог смотреть на эту девушку. Письмо он отправил до того, как познакомился с ней, и что сделано, то сделано. Он представлял себе дочь Исса совсем по-другому, но это еще не причина что-то менять.

Пока он ждал Сухую Кость, взгляд девушки жег ему спину. Она молчала, но он слышал, как покатилась по полу крышка от кувшина, выпавшая из ее руки. Призраки его внуков столпились в комнате, и он ожидал вот-вот услышать: «Дедушка, не отсылай меня прочь».

Клафф, войдя, только раз взглянул на Вайло своими голубыми глазами и тут же понял, что должен делать. Он подошел к девушке, схватил ее за руку и заставил встать.

– Возьми мясо и проследи, чтобы она его съела, – сказал Вайло, кивнув на поднос.

Клафф подвел девушку к столу и взял свиную ножку, легко удерживая свою спутницу одной рукой. Жалобно заскулила собака, когда он вместе с девушкой двинулся к двери.

На пороге девушка оглянулась, высоко подняв голову и ожидая, когда вождь на нее взглянет.

– Когда ты намерен убить Райфа Севранса?

Вайло перевел дух, внезапно почувствовав себя старым и усталым. Девушка, тоже измученная, с опущенными уголками рта ожидала ответа.

– Я не стану его казнить, пока ты не уедешь. – Собственные слова удивили его, и он добавил, придав жестокость лицу и голосу: – Даю тебе в том мое слово.

Девушка, пристально посмотрев на него, повернулась и вышла.

Ухватившись за стену из зеленого речного камня, Вайло выждал, пока не захлопнулась дверь. Он не думал, что она станет его благодарить, но отсутствие всякого ответа тронуло сердце холодом. Он был уверен, что нынче она больше не будет колдовать, но знал, что помешать ей не может. Преимущество было на ее стороне, как на стороне суллов в тот день у Кедрового Утеса.

Лучше всего поскорее сбыть ее с рук.

Через некоторое время он отлепился от стены и снял с собак их сбрую. Частью души ему хотелось подняться на три пролета, отделяющих его от комнаты Нан, и затеряться в ее пахнущих сеном объятиях. Нан хорошо его знает и даст ему всегдашнее, такое привычное и милое утешение. Но другая его часть просилась с собаками на волю, в пропахший рекой Ганмиддиш.

Никого не встретив, он пересек сени и вышел наружу. Сырой, с высокими потолками круглый дом освещали фонари, заправленные рыбьим жиром, от которых на стенах оседала сальная пленка. Вайло рад был уйти отсюда. Как только входная дверь закрылась за ним, он отпустил собак. В другой раз они бросились бы врассыпную, втягивая в свои мощные легкие запахи лис, зайцев и крыс, но в эту ночь держались поближе к хозяину. Вайло обругал их и велел поискать себе пропитание, поскольку он их кормить не намерен, но они все равно остались, и он махнул на них рукой.

Человек и собаки вышли на берег и весь остаток ночи смотрели на Ганмиддишскую башню.

* * *

Наемница сидела на стуле, хорошо освещенная настольной лампой, но Пентеро Исс видел ее как-то нечетко. Сначала он приписал это изъянам света из-за каких-то примесей в янтаре, но лампа чадила не больше, чем прежде, и он пришел к выводу, что Магдалена Тихая относится к числу невидных женщин.

Магдалена Тихая, или Крадущаяся Дева (известная под этим именем очень немногим людям на Севере, способным платить по сто золотых за голову жертвы), ждала, когда Исс заговорит. Лет ей было не то двадцать, не то тридцать, не то сорок, а волосы могли быть то каштановыми, то рыжими, то золотистыми в зависимости от игры света. О глазах Исс и вовсе не думал. Заглянув в них, когда открывал дверь, он не увидел там ничего, кроме своего отражения. Магдалена была стройна, но в теле, и невелика ростом, но с длинными ногами и осанкой высокой женщины. Или она и правда была высокой?

Она не была привлекательной, но Исса влекло к ней. В ней не было ничего отталкивающего, но что-то отталкивало его.

– Хорошо ли ты доехала из... – Правитель умолк, вспомнив, что не знает, откуда она приехала. Ходили слухи, что она живет здесь, в городе, но все слухи о Крадущейся Деве на поверку оказывались ложными.

– В эту пору года всякое путешествие, будь то короткое или длинное, утомительно, – не моргнув глазом, ответила девица.

Только голос в ней и поддавался какому-то определению, будучи красивым и мелодичным. Исс благосклонно улыбнулся, удовлетворенный и ответом, и тем, что нашел хоть какую-то зацепку.

Он и раньше, разумеется, имел дело с Крадущейся Девой, но не лично. Подробностями всегда занимался Кайдис Зарбина, имевший через сеть своих влажноглазых собратьев – жрецов, писцов, слуг, банщиков, посыльных и музыкантов – множество сведений о множестве жителей города. Встречаясь с Магдаленой в условленных местах, Кайдис передавал ей указания Исса и вручал плату – золотом, всегда золотом.

На сей раз Исс решил увидеться с ней сам. Это было нелегко, поскольку Крадущаяся Дева отзывалась на вызовы с неохотой, высоко ценя свою знаменитую неизвестность. Однако она все же явилась – через неделю после переданного ей приглашения.

Исс мог только догадываться, почему она решила прийти. Сначала он видел причину в том, что он правитель города и что таким, как он, не отказывают. Но теперь, в ее переменчивом как дым присутствии, он понял, что ошибался. Крадущаяся Дева пришла потому, что сама захотела.

– Не хочешь ли вина? Розовой наливки с гвоздикой?

– Нет, – ответила Дева с кажущейся беззаботностью, но ее мышцы напряглись, как у тундровой кошки перед прыжком.

Ну что ж. Исс уважал деловых людей, особенно женщин.

– У меня затруднение, Магдалена, – сказал он, вертя в пальцах обточенную кость собачника. – Есть одна семья, которую я хочу... устранить, но я не знаю точного расположения деревни, где они живут. Я имею об этом, скажем так, лишь самое общее представление благодаря одному из моих осведомителей. – Исс помолчал, ожидая какого-то подтверждения со стороны девицы, но не дождался и был вынужден продолжить: – Эта семья живет в крестьянской усадьбе в сутках езды на северо-восток от Иль-Глэйва. Мой осведомитель назвал мне три наиболее подходящие деревни. – Исс перечислил их. – Мне нужен человек, который побывал бы там и осторожно, очень осторожно поразведал, где эта семья живет, а после сделал все необходимое для ее устранения.

Наступило молчание. Исс, не привыкший долго ждать от кого-то ответа, начал чувствовать первые признаки гнева. Пусть Крадущаяся Дева самая искусная убийца на Севере и те, кто пользуется ее услугами, произносят ее имя почтительным шепотом, но он как-никак правитель Вениса. Он уже собрался отчитать ее, но тут она сказала:

– До Иль-Глэйва девять дней езды. Это будет стоить дороже обычного.

Исс почувствовал некоторое облегчение, но не подал виду.

– Разумеется.

– А сколько в этой семье человек?

– Не знаю точно. Мать и дочь – это наверняка. Быть может, есть другие дети.

– Неопределенность тоже имеет цену.

К этому Исс был готов.

– Я заплачу, сколько бы это ни стоило.

Крадущаяся Дева слегка шевельнула губами, прикрыв совершенно сухие зубы, и правитель чуть не попятился. Она начинала его раздражать. Ему стоило слишком большого труда смотреть на нее – все равно что изучать вид местности сквозь кривое стекло.

Многие полагали, что секрет ее успеха заключается как раз в ее внешности. Она ничем не отличается от других женщин. Когда она, совершив убийство, уходила из сельских усадеб, купеческих домов и дворцов, все принимали ее за служанку, посыльную, старую прачку, кормилицу или судомойку. В отличие от других убийц женского пола, которых на Севере можно было нанять за горсть золотых или рубин величиной с муху, Крадущаяся Дева на шлюху не походила. Она никогда не соблазняла мужчин, никогда не вонзала в них нож во время любовных игр, не пользовалась хитростью и красотой, чтобы проникнуть в запретные места, и не прятала кинжал за кружевным корсажем. Ей не было нужды прибегать к женским уловкам. Глядя на нее, все видели то, что ожидали увидеть: женщину, чье присутствие в этом месте вполне оправданно.

При этом она, конечно, была хитра, как лисица.

В ночь, когда Сарга Вейс ограничил жилище Лока окружностью нескольких деревень, Исс первым делом подумал о Магдалене. Вейс для этой работы не годился. С Женомужем никто откровенничать не станет, а если он и разнюхает что-то, у него недостанет духу пролить кровь. Нож мог бы убить, но он слишком прост. Расспрашивая, он начнет ломать кости, распугает все окрестное население и насторожит тех, кого собирается убить.

Исс положил костяную палочку обратно на стол. Кроме того, Нож и Женомуж занимаются другим делом. Их задача – доставить Асарию домой из Ганмиддиша. Нельзя допускать, чтобы она снова пропала.

– Я хотела бы услышать подробности, – сказала Магдалена своим шелковистым голосом.

Исс подумал об Ангусе Локе, о фагах, о старой ненависти и старых тревогах, уже шестнадцать лет докучавших ему. Он назвал подробности, после чего их встреча завершилась очень быстро.