Текст книги "Рискованная игра"

– Значит, малышка все это время была в магазине? – ахнула Лорен.

– Именно. Кошка спряталась в вентиляционном отверстии, а девочка бросилась за ней и стала пробираться вдоль стены. В такой суматохе никто ничего не заметил. Старая жесть не выдержала, и бедняжка пролетела два с половиной этажа и застряла на карнизе над подвалом. Удивительно еще, как при этом не погибла. Но ударилась головой и потеряла сознание. И поразительнее всего, что кошка от нее не отходила и громко мяукала.

– Но все обошлось, – обрадовалась Лорен.

– К счастью, – снова улыбнулся Ноэ.

– Вы с Ником, наверное, на седьмом небе были!

– Еще бы! Хотя и злились на самих себя за то, что с самого начала не разглядели очевидного. Позволили всем этим разговорам о парне в сером дождевике отвлечь нас от главного. Следовало бы заметить, что отверстие, в которое заползла девчушка, было чуть пошире остальных и что кошка исчезла одновременно с ребенком.

– Зато вы отыскали обеих через несколько часов после своего прибытия, – заметила девушка.

– Да, но будь мы чуть более наблюдательны, потратили бы вдвое меньше времени. Чертовски повезло, что она еще была жива. А если бы истекла кровью?

Лорен поняла, что никакие уверения в обратном не изменят мнения Ноэ о тогдашних промахах.

– В обычных обстоятельствах Уэссон был бы так же счастлив, как все остальные, – добавил Ноэ.

– Но не тогда? – поразилась Лорен.

– Он не чудовище, по крайней мере в то время еще был нормальным, – вздохнул Ноэ. – Но зависть разъедала ему душу. Конечно, он болел за ребенка.

– Но…

– Ник намеренно оставил Джулза в неведении. Ему следовало бы рассказать о своих подозрениях и позволить Уэссону править бал. Хотя я до сих пор рад, что Ник промолчал. Долг платежом красен, как говорится, пусть это и ребяческая выходка. Могу лишь сказать в нашу защиту, что мы были молоды и глупы и плевать нам было на подковерную борьбу и карьерную политику. Впрочем, как и сейчас. Главное – мы с Ником должны были убедиться, что ребенок там. Так или иначе, Уэссон узнал обо всем позже, от самого Моргенштерна, когда мы уже были на пути к аэропорту. Ник доказал, на что способен, но при этом унизил Уэссона, и отныне всякое упоминание о нас – все равно что горсть соли на открытую рану. С той поры мы ни разу не работали вместе.

Лорен задумчиво подперла рукой голову и уставилась куда-то сквозь Ноэ, думая о том, что он только что рассказал. До этой минуты в ней теплилась крохотная неразумная надежда на то, что Ник когда-нибудь бросит работу. Господи, только законченная эгоистка способна мечтать о таком!

– Жизнь не дает никаких гарантий, верно? – вздохнула она.

– Да, и приходится держаться за то, что подвернется. Ник – прекрасный работник, но силы его на исходе. Я вижу это по глазам. Он сжигает себя. И если не найдет какого-то определенного равновесия и опоры в жизни, стресс убьет его. Он нуждается в ком-то вроде тебя. Женщине, которая встречала бы его по вечерам на пороге дома.

– Он вовсе не хочет ничего подобного.

– Возможно, и так, но ему это необходимо.

– А как насчет тебя? – тихо спросила Лорен.

– Сейчас речь не обо мне, – покачал головой Ноэ. – Знаешь, вы с Ником – это что-то! Мне со стороны виднее, уж поверь. И я просек, что с вами творится. Могу и тебя просветить. Но предупреждаю, тебе не слишком понравятся мои слова.

– Что ж, просвещай, – согласилась Лорен. – Переживу.

– Так и быть. Вот каким мне все это видится. Вы с Ником что есть сил пытаетесь приукрасить реальность и спрятаться от нормальной жизни в свою крохотную норку. И не возражай, пока я не договорил, – велел он, как только она попыталась его перебить. – Ник стремится отгородиться от всех, даже родных, уползти в свой панцирь, а при такой работе это огромная ошибка. Ему необходимо чувствовать, сострадать, иначе он просто не сумеет сохранить свою прославленную интуицию и вовремя сосредоточиться. А я замечаю, что он вот-вот достигнет предела, за которым постарается вытравить все личные ощущения по причине того, что считает себя чертовски уязвимым для маньяков и преступников. Тогда ему нечего делать в ФБР. А что касается тебя…

– Да, что там насчет меня?

Лорен подалась вперед, словно в ожидании приговора.

– Ты творишь с собой то же самое, только немного другим способом. Удрала в этот городишко, спряталась и ужасно боишься рискнуть. Конечно, ты со мной не согласишься, но я рассматриваю твое поведение именно под этим углом. Не играй с ножом, не обрежешься. Ты ведь так рассуждаешь, верно? Обжегшись на молоке, дуешь на воду. И если дальше будешь продолжать в том же духе, превратишься в злобную старую каргу, и к тому же трусливую.

Лорен понимала, что Ноэ намеренно старается ее ранить, но все же сердце тревожно сжалось. Значит, вот кем он ее считает? Трусихой? Да как он может!

Лорен съежилась и судорожно стиснула руки.

– Ты просто не понял…

– Я еще не договорил! Мне продолжать?

– Давай, – пробурчала Лорен.

– Я видел твою картину.

– Где? – потрясение пролепетала девушка. Что это с ней? Отчего она так испугалась?

– Ту, что висит в спальне Тома. И даю слово, это одна из самых сильных вещей, которые мне когда-либо встречались. Ты должна чертовски гордиться собой. И я не единственный держусь такого мнения. Аббат считает, что ее надо бы повесить в церкви. Том признался, что стащил ее у тебя. И добавил также, что ты держишь остальные картины в шкафу и никому не показываешь. Прекрасный способ избежать критики, не так ли? И вполне безопасный. Совсем как жизнь, которую ты ведешь здесь. Но поверь, крошка, такой вещи, как стопроцентная защита от горестей и бед, просто не существует. Все может случиться. Твой брат заболел раком, и ты ничего не сможешь с этим поделать. Совсем ничего. Но ты пытаешься, верно? Может, лет через тридцать ты и сумеешь убедить себя, что довольна и счастлива такой благополучной участью, но уверяю, одиночество – совсем не такая уж прекрасная штука. А к тому времени твой изумительный талант, вполне вероятно, попросту иссякнет.

Лорен даже вздрогнула при мысли о будущем, предсказанном ей Ноэ. Он буквально вынуждает ее открыть глаза и посмотреть на себя со стороны.

– Ты сам не знаешь, о чем говоришь.

– Еще как знаю! Просто ты не хочешь прислушаться.

Лорен повесила голову, не в силах найти достаточно веские аргументы. Все равно Ноэ ошибается! Возможно, она действительно перебралась в Холи-Оукс, потому что зализывала сердечные раны и убегала от жизни, но теперь это совсем не так. Она полюбила и город, и его жителей и стала винтиком этой маленькой, но деятельной машины. Здесь у нее столько знакомых и друзей!

А вот насчет ее живописи… тут, Ноэ, пожалуй, прав. Лорен всегда относилась к работе, как к чему-то глубоко личному, что не хочется выставлять напоказ. Это – частица ее души, и если посторонние отвергнут ее картины, значит, оттолкнут и саму Лорен.

Да, она трусиха. И если будет по-прежнему идти этой дорогой, потеряет и те крупицы таланта, которыми обладает. Как можно отражать на холсте жизнь и отгораживаться от действительности!

– Я ни одну не выбросила, – пробормотала Лорен. – Храню все.

– Так, может, поразмыслишь насчет того, что сейчас самое время вытащить их на свет Божий и суд людской? – притворно торжественным тоном вопросил Ноэ.

– Может быть, – протянула Лорен и после минутной борьбы с собой повторила уже тверже: – Наверное, я так и сделаю.

Ноэ отнес тарелку в раковину и, засучив рукава, принялся мыть посуду. При этом он громко жаловался, что аббат экономит деньги на посудомоечную машину, отговариваясь якобы тем, что вполне хватает и усилий Ноэ.

Но Лорен уже не обращала на него внимания. Предупреждение Ноэ – всего лишь первый звонок. Он приоткрыл ей дверь, и ей остается только выйти на волю или снова захлопнуть створки раковины.

В кухню заглянул Томми, и Ноэ мгновенно похвастался:

– Я сказал Лорен, что ты утащил одну из ее картин.

– Ну и что? – бросился в бой Томми. – Да, украл и не стыжусь. Хочешь получить ее назад, детка?

– Какая это? – осведомилась она и, внезапно почувствовав зверский голод, впилась зубами в цыпленка и потянулась за бисквитом.

– Та, до которой удалось дотянуться, – признался Томми. – Она стояла ближе всего к дверце шкафа. Я даже не знал, что беру, пока не вернулся домой. И знаешь, Лорен, просто позор, что я не видел остальных! Прячешь их, словно краденый товар!

– Но что там изображено?!

– Ребятишки на пшеничном поле, и солнечные лучи, прорвавшие тучи. Лорен, я хочу ее получить. В ней столько надежды и тепла! Кажется, само небо улыбается детям, а потоки света – пальцы Господа нашего, дотянувшиеся до их головок!

Лорен задыхалась от переполнявших ее эмоций. Она знала, что Томми не способен солгать. Надежда и тепло! Какой чудесный комплимент!

– Так и быть, Томми, дарю.

– Правда? – потрясение прошептал брат.

– Я так счастлива, что тебе понравилось.

– Черт возьми, а я? Я тоже хочу видеть! – вмешался Ник.

– Ладно, – кивнула Лорен.

Ноэ подмигнул, и ей вдруг захотелось смеяться.

– Только предупреждаю, это далеко не самая лучшая моя работа. Я способна на большее.

Телефон Ника залился трелью. Улыбки немедленно исчезли, и напряжение вновь завладело присутствующими. Ник, продолжая говорить, вышел в кладовую. Оказалось, что это объявился Пит с поразительными новостями. В белом мини-фургончике Стива Бреннера нашли телефон Тиффани Тары Тайлер, аккуратно запрятанный под передним сиденьем. Новая улика оказалась решающей. Маньяк обезврежен.

– А отпечатки пальцев остались?

– Он стер их, но при этом проявил небольшую небрежность, – пояснил Пит. – Пропустил одно местечко. Эксперты отыскали частичный отпечаток большого пальца. Но считают, что этого вполне достаточно для следователей. Похоже, дело благополучно завершено.

– Мне так не кажется, – признался Ник и, помедлив, спросил: – Значит, вы всех отзываете?

– Примерно так, – заверил Пит. – Есть, разумеется, и другие доказательства. Но насколько я понял, агент Уэссон утаил от тебя почти всю собранную информацию.

– Откуда вам известно?

– Успел поговорить с агентом Фарли.

– Так Уэссон запасся всеми необходимыми свидетельствами обвинения?

– Достаточными, особенно если принять во внимание, где обнаружили телефон.

– Его могли подложить.

– Мы так не считаем. Будь ты полностью в курсе дела, наверняка согласился бы, что Бреннер – тот, кого мы искали. Но тебя отстранили от расследования. И я намереваюсь обсудить это с начальством Уэссона не позже чем в понедельник утром. Такого больше не повторится, – подчеркнул Пит. – Что же до тебя… Предлагаю отправиться на рыбалку вместе с отцом Томом. Расслабься хоть немного. Богу известно, ты заслужил отдых.

Ник потер ладонью затылок, пытаясь немного размять закаменевшие мышцы. Питу так и не удалось ни в чем его убедить.

– Не знаю, Пит. Во мне все сопротивляется вашим уговорам. Может, я теряю…

– Объективность? – догадался Пит.

– Да, и все вижу под искаженным углом. Скажите, проводилось сравнение голосов с записи в исповедальне и с допроса Бреннера?

– Разумеется.

– Но Бреннер так и не признался, верно?

– Пока нет.

Ник мучился сомнениями. Может, он просто не хочет смириться с очевидным? С самого начала Уэссон поставил его в положение слепого, пытавшегося отыскать дорогу на ощупь. Телефон Тиффани нашли в машине Бреннера, что же еще ему нужно? И все же Ник не чувствовал облегчения.

– Почему ты упрямишься? – удивился Пит. – Такой прекрасный результат!

– Да, сэр, знаю, – вздохнул Ник. – Похоже, мне действительно пора отвлечься. Вы были правы, я позволил себе принять случившееся чересчур близко к сердцу.

– Ты о Лорен? – догадался Пит.

– Вы предвидели, что так будет?

– С самого начала.

– Что же, постараюсь с этим справиться. Вы сообщите мне результаты лабораторных тестов?

– Обязательно. Передай привет Тому и Лорен.

Ник убрал телефон и долго стоял, уставясь в пространство, пытаясь заставить себя поверить, что все кончено. Ну почему ему непременно нужно все усложнять? Бывают ведь и простые дела. Как это. Да, все в порядке, они поймали психа. Дело закрыто.

Но тревожные мысли по-прежнему не давали покоя.

Глава 32

Кошмар наконец рассеялся. Томми и Лорен хоть и были потрясены, узнав о находке в фургоне Бреннера, все же искренне радовались, что убийцу упрятали за решетку. Ноэ предложил отпраздновать это событие, но Томми запротестовал, напомнив, что погибли две женщины и он идет в церковь помолиться за души Тиффани и Миллисент.

– Бреннер здорово умеет менять голос, – почти с восхищением добавил он. – Меня он, во всяком случае, сумел одурачить. Никогда бы не узнал!

– Он всех нас одурачил, – пробормотала Лорен, ослабев от облегчения. Она решила пойти с братом, но, перед тем как направиться к двери, спросила, глядя Нику в глаза: – Значит, вы с Ноэ скоро нас покинете?

– Да, – не колеблясь кивнул Ник.

– Нет никаких причин зря здесь торчать, верно? – добавил Ноэ.

– Верно, – сухо бросил Ник. – Никаких.

Лорен отвернулась, чтобы Ник не увидел, как больно ранил ее. Но какой смысл обижаться? Она с самого начала знала, что Ник не станет задерживаться в Холи-Оукс. Его жизнь и работа – в Бостоне. Он примчался на помощь другу, но пора и честь знать. В конце концов, у него свой дом есть.

– Новые места, новые люди… – обронила она.

– Верно, – кивнул Ник.

– Пойдем, Лорен, – позвал Томми, придерживая для нее дверь. – Да шевелись же! Что ты как старуха древняя!

Лорен отложила салфетку и поспешила за братом. Ник и Ноэ отправились следом. Все четверо вошли в церковь. Ник потянул Ноэ в сторону, а Лорен и Томми свернули в боковой придел и встали на колени.

В этот час здесь суетились рабочие, приводившие церковь в порядок перед венчанием. Пятеро снимали леса с центрального прохода, двое сворачивали брезент и выносили банки с краской. Здесь же толпились рассыльные из цветочной лавки с вазами лилий, нетерпеливо ожидавшие, пока Уилли и Марк вытрут ступеньки и мраморный пол перед алтарем.

Ник и Ноэ встали под галерею, чтобы не мешать, но тут двойные двери с шумом распахнулись и двое здоровяков вкатили тележку с кабинетным роялем.

– Куда его, отец? – обратился к Ноэ один из них.

– Не знаю, – пожал плечами Ноэ.

– Решайте скорее. Штука эта уж больно тяжелая. Или, может, спросите кого?

По проходу спешил Джастин с видеокамерой. На плече висел моток кабеля. Завидев знакомых, он приостановился, чтобы поздороваться.

– Слушай, ты знаешь, куда ставить рояль? – спросил Ноэ.

– Конечно! Хор разместится на южной стороне в маленькой нише. – Он проворно показал носильщикам, куда идти.

– А почему рояль, а не орган? – удивился Ноэ.

– Сначала нужно прочистить трубы, – пояснил на ходу Джастин. – Иначе, как говорит аббат, от пыли дышать будет нечем.

– А зачем тебе видеокамера? – поинтересовался Ник.

– Попросили снимать церемонию с галереи. Отец Мишель договорился с оператором о съемке внизу, но хочет не упустить ни малейших деталей. Собственно говоря, я обеими руками ухватился за его предложение, – с ухмылкой признался Джастин. – Обещал сотню баксов, а деньги мне не помешают. Кроме того, он пригласил нас с Марком и Уилли на прием, где будет полно бесплатной жратвы и выпивки. А вы будете на свадьбе?

– Еще бы! – отозвался Ник.

– Тогда до встречи, – кивнул Джастин. – Надеюсь, церковь успеют убрать. До семи осталось всего ничего, а работы по горло.

Мужчинам снова пришлось подвинуться, чтобы дать Джастину подняться на галерею.

– Ладно, так что ты собирался мне сказать? – прошептал Ноэ, садясь на скамью.

– Мне что-то не по себе.

– Бреннер? Ник кивнул:

– Может, я и смирюсь, когда прочитаю все отчеты. У них есть отпечаток большого пальца, правда, неполный, и сейчас проводится сравнение голосов с записи в исповедальне и на допросе. Когда все подтвердится, успокоюсь, но не раньше.

– Короче, ты хочешь, чтобы я остался?

– Да. Хотя Пит наверняка уже приготовил тебе другое задание.

– Попытаюсь оттянуть командировку насколько возможно. А к вечеру, в крайнем случае завтра уже станут известны заключения экспертов.

– Не могу передать, как благодарен тебе.

– Если у тебя на душе кошки скребут, я, разумеется, останусь. Кстати, я еще обязан разыгрывать священника?

– Да, пока не уберешься из Холи-Оукс, – улыбнулся Ник. – Слишком много народа знает тебя как коллегу отца Тома. Пусть так и остается. А где ты прячешь пистолет? Привязал к ноге?

Из-под подола длинной сутаны предательски высовывались носки черных кроссовок.

– Чересчур трудно дотянуться, – покачал головой Ноэ, приподнимая левый рукав. Кобура была прикреплена чуть пониже локтя. – Спасибо Господу за эластичные бинты!

– Мило, – одобрил Ник.

– Слушай, а не стоит ли сказать Томми и Лорен о своих сомнениях?

– Но что я им скажу? Улики считаются неопровержимыми, и одному Господу известно, что накопал Уэссон на Бреннера. К тому же Лорен и Томми столько пришлось пережить за это время! И Лорен так ждала свадьбы Мишель! Пусть немного отдохнет и развлечется. Ты не спускай глаз с Томми, а я пригляжу за ней.

– Нет, я так не работаю. Делай что хочешь, но я предупрежу Тома, чтобы держался начеку. Не хочу, чтобы он потерял бдительность, пока не будет известно наверняка насчет Бреннера.

– Заметано, – кивнул Ник.

– Ты сказал Питу, что думаешь по этому поводу?

– Да.

– И?

Ник сунул руки в карманы.

– Я необъективен, потому что слишком близко к сердцу принимаю дела друга.

– Возможно, он прав.

– Когда получу отчеты, тогда и успокоюсь

– И что потом?

– Разъедемся по домам. Очередное дело и тому подобное.

– Собираешься вот так просто взять и уйти от нее? – охнул Ноэ – Да открой же глаза Она лучшее, что у тебя было в жизни, а ты, трус несчастный, боишься рискнуть! Идиот! Неужели не понимаешь?

Вместо ответа Ник круто повернулся и отошел.

Глава 33

Отец Мишель вернулся из аббатства в пять сорок пять и доложил жене и дочери, что леса сняты, а красный ковер постелен. Флорист с помощниками трудились не покладая рук, привязывая букетики к крайним скамьям. Короче говоря, появилась надежда, что, когда раздадутся звуки свадебного марша, все будет готово.

Мать Мишель, сказочное видение в голубом шифоне, продолжала тревожиться, зато дочь ничто не могло взволновать. Мишель сидела на кровати, прислонившись к изголовью, и наблюдала за одевавшейся Лорен.

– Лонни объявили в розыск, – сообщила она. – Хотят предъявить ему обвинение в поджоге и упечь в каталажку до конца жизни. Слишком многое ему сходило с рук последние два года. Пусть хоть сгниет в тюрьме! – Мишель прервалась, чтобы глотнуть лимонада. – И все просто в шоке из-за Стива. О, Лорен, не забирай волосы наверх! Оставь распущенными!

– Хорошо, – согласилась Лорен, натягивая шелковое платье цвета персика и поправляя лиф. Когда она повернулась, длинная юбка запуталась в ногах. – Ну, как ты считаешь? Сойдет? Я хотела надеть голубое от Версаче, но думаю, этот цвет больше сочетается с розовым, в котором будут остальные подружки

Миссис Брокмен ворвалась в комнату, чтобы в который раз поторопить дочь, но застыла при виде Лорен. И мать, и дочь потеряли дар речи. Лорен смущенно опустила глаза.

– Да скажи хоть что-нибудь, Мишель! – пробормотала она. – Как тебе платье?

– Настоящая принцесса из волшебной сказки, – выдохнула Мишель. – Правда, мама?

– О да' – воскликнула миссис Брокмен – Дорогая, ты изумительно выглядишь!

Мишель неуклюже сползла с кровати, держась за столбик. Мать заметила гримасу боли

– Никак не привыкнешь к новому аппарату?

– Немного беспокоит, – виновато улыбнулась Мишень – Ах, если бы я могла выглядеть, как Лорен! Представляешь, мама, она и понятия не имеет, как прелестна. И совсем не видит себя глазами окружающих! Следовало бы вообще натянуть ей на голову мешок, потому что в церкви все будут смотреть только на нее!

– Неправда! Не на меня, а на красавицу невесту, – рассмеялась Лорен. – То есть будешь красавицей, как только вынешь из волос эти дурацкие бигуди и наденешь подвенечный наряд. Или собираешься идти к алтарю в старом халате?

– Вот именно, Лорен, встряхни ее хорошенько! Она и слушать меня не желает, и кончится тем, что опоздает на собственную свадьбу, – проворчала миссис Брокмен, отвесив дочери легкий шлепок. – Я уже слишком стара для всех этих треволнений. И родила Мишель в почтенном возрасте.

– Ну да, мама, – ухмыльнулась та, – я была твоей последней надеждой на перемены в жизни.

– Ты стала благословением Божьим, – строго поправила мать. – А теперь одевайся, иначе пришлю папу.

Мишель затянула пояс на халате и принялась раскручивать волосы.

– Лорен, у тебя лифчик выглядывает из-за бретелек.

Лорен одернула платье, но кружева по-прежнему сверкали белизной.

– У меня другого нет! – в отчаянии вскрикнула она

– Тогда сними этот, – предложила Мишель.

– Лорен не войдет в таком виде в храм Господень! – негодующе вскричала мать.

– Мама, я же не предлагаю ей остаться голой! Кому какое дело, будет на ней лифчик или нет! И платье у нее на подкладке!

– Господь все видит! – провозгласила мать. – Сейчас принесу булавки.

Как только за ней закрылась дверь, Мишель сочувственно вздохнула:

– Она просто сама не своя, и папа тоже. У него весь день глаза на мокром месте. Твердит, что теряет свою малышку. Ну разве не прелесть?

Лорен подставила подруге стул и усадила за туалетный столик.

– Конечно, – согласилась она. – Не напоминала, что вы с Кристофером будете жить в двух кварталах отсюда?

– Это не одно и то же, – возразила Мишель. – Он обязательно заплачет, когда будет вести меня к алтарю. Лорен поспешно вручила подруге щетку.

– Неужели не понимаешь, какая ты счастливая? Прекрасные любящие родители, чудесный жених, самый лучший на свете! Я тебе завидую, – вздохнула она. Мишель посмотрела на подругу в зеркало.

– Скоро и я буду помогать тебе одеваться к венчанию. Недолго осталось ждать, – утешила она.

Лорен могла бы сказать правду. Открыть, что их с Ником помолвка – сплошной спектакль и что ни о каком замужестве не может быть и речи. Но почему-то промолчала. К чему расстраивать подругу, ведь сегодня ее день!

– И нечего впадать в истерику, – велела Мишель. – Иначе Попрошу мать найти работу и для тебя. Она считает это лучшим средством от слез. Гоняет бедного па по всему городу. Уже заставила его два раза пробежаться к аббатству, посмотреть, сняты ли леса и прибыли ли цветы. А перед тем как отправляться в церковь, он еще должен заехать за Бесси Джин и Виолой.

– У Бесси Джин есть машина.

– А ты когда-нибудь видела ее за рулем?

– Нет, но заметила в гараже автомобиль.

– Она желает ездить только с водителем. Утверждает, что на улицах слишком оживленное движение.

– Движение? В Холи-Оукс? Подруги разразились смехом.

– И она во всем винит католиков, – добавила Мишель. – Считает, что они гоняют по дорогам, как маньяки.

Они снова захихикали, но мать Мишель положила конец веселью, снова ворвавшись в спальню.

– Мишель, заклинаю, одевайся! – И метнулась к Лорен, потрясая двумя английскими булавками. – Все, что смогла найти, – извиняющимся тоном пробормотала она, пришпиливая лифчик к подкладке платья Лорен.

Без двадцати семь Мишель наконец была одета. Кремовое подвенечное платье, расшитое бисером, было точной копией модели Веры Вонг. Мишель увидела фото в журнале мод и влюбилась с первого взгляда. Оно идеально облегало ее точеную фигурку, и когда Мишель повернулась к матери и подруге, те как по команде вытерли глаза.

– О, Мишель, какая ты… – прошептала Лорен. – Неотразимая.

– Папа расплачется, увидев тебя, – заверила мать, шмыгая носом.

Мишель поправила вуаль и стиснула руку подруги.

– Ну вот, я готова. Идем. Лорен, не забудь мою цепочку.

– Хорошо, что напомнила! – отозвалась Лорен. Мишель подарила всем свадебным подружкам одинаковые изящные золотые цепочки. Застегнуть украшение удалось лишь с третьей попытки. Лорен едва хватило времени вдеть в уши бриллиантовые сережки. Осталось надеть обручальное кольцо. Она вытянула руку, в который раз любуясь сверкающим камнем. Но предательские слезы застлали глаза. Сердце болело так, словно вот-вот разорвется. Может, лучше отдать кольцо Нику? Нет, она подождет конца свадебного приема. Потом вернет кольцо и попрощается.

Господи, как ей пройти через это? Ведь она любит его! Он ворвался в ее жизнь и все изменил, заставил Лорен открыть сердце окружающему миру и всем его радостям и горестям.

И вот теперь ей предстоит провести остаток дней без него!

Лорен посмотрелась в зеркало и медленно расправила плечи. Да, ее сердце будет разбито, но она выживет. Одна. Снова одна.