Текст книги "Полночный вальс"

Глава 9

Белл не думала о своем поспешном возвращении домой. Она скакала, не заботясь об осторожности, мечтая лишь скорее вернуться в Уэстонберт, оставив как можно большее расстояние между собой и Джоном Блэквудом.

Но оказавшись дома и взбежав по лестнице, Белл поняла: Уэстонберт недостаточно далек. Как она могла оставаться здесь, когда человек, разбивший ее сердце, живет всего в получасе пути отсюда?

Она ворвалась к себе в комнату, рывками избавилась от одежды, выволокла из гардеробной свои три чемодана и принялась швырять в них одежду. – Миледи, миледи, что вы делаете?

Белл опомнилась. Ее горничная стояла в дверях с перепуганным лицом.

– Укладываю вещи, – фыркнула Белл, – вот что.

Мэри вбежала в комнату и попыталась утащить чемоданы обратно.

– Но миледи, вы же не знаете, как это делается.

Горячие слезы навернулись на глаза Белл.

– Что же тут трудного? – вспылила она.

– Для этих платьев нужны сундуки, миледи, иначе они изомнутся.

Белл выронила на пол все, что держала в руках, ощутив внезапную опустошенность.

– Да, конечно. Именно так. Вы правы.

Белл судорожно вздохнула, пытаясь сдержать эмоции хотя бы до тех пор, пока не покинет комнату.

– Уложите вещи, как сочтете нужным. Я уезжаю немедленно после возвращения герцога и герцогини. – С этими словами она бросилась прочь из комнаты, добежала до кабинета Эммы, заперлась там и отчаянно прорыдала остаток дня.

Эмма и Алекс вернулись только через неделю. Все это время Белл не знала, чем себя занять, и потому долгие часы сидела, уставясь в окно. Приехав, Эмма испытала естественное недоумение при виде вещей Белл, уложенных и аккуратно составленных в небольшой комнате в главном коридоре. Она немедленно призвала кузину к ответу.

– Белл, что все это значит? Почему на тебе мое платье?

Белл оглядела фиолетовое платье, которое проносила всю неделю.

– Вся моя одежда уложена.

– Но почему?

– Я не могу оставаться здесь.

– Белл, я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Я должна уехать в Лондон – завтра же.

– Что? Завтра? К твоему отъезду имеет отношение лорд Блэквуд?

Белл немедленно отвернулась – большего Эмме и не требовалось, чтобы подтвердить свою догадку.

– Что случилось? – Он меня унизил. – Господи, Белл, неужели он…

– Нет, а жаль. Тогда ему пришлось бы жениться на мне, и я… – она разразилась рыданиями.

– Белл, ты сама не понимаешь, что говоришь.

– Я все понимаю! Почему мне никто не хочет поверить?

Глаза Эммы расширились при виде такой невыдержанности кузины.

– Может быть, ты все-таки расскажешь, что произошло в мое отсутствие? Дрожащим голосом Белл изложила свою печальную повесть. К тому времени, как она закончила, ей пришлось сесть.

Эмма оперлась о стол рядом с креслом Белл и ласково погладила ее по руке.

– Мы немедленно уезжаем в Лондон, – спокойно произнесла она.

Впервые за целую неделю Белл ощутила проблеск надежды. Почему-то она чувствовала, что сможет исцелиться, если окажется подальше от места, где испытала величайшее разочарование в жизни. Она взглянула на Эмму.

– Алексу это не понравится.

– Да, но ты не оставила мне выбора, верно?

– Он мог бы отправиться с нами. Я не против. Эмма вздохнула.

– Ему необходимо завершить дела в поместье.

Белл поняла, как ее кузине ненавистна предстоящая разлука с мужем, но все-таки, не отказалась от своего намерения уехать.

– Прости меня, – неловко пробормотала она.

– Все в порядке, – Эмма распрямила плечи. – Завтра "мы обо всем подумаем.

Белл едва сдерживала стазы.

– Спасибо тебе.

Белл оказалась права только в одном: Алексу решительно не нравилось, что его жена уезжает в Лондон. Белл не представляла, что произошло между супругами в уединении их комнаты, но, когда обе дамы на следующий день спустились к ждущему экипажу, Алекс был в дурном настроении.

– Одна неделя, – предупредил он. – Всего одна неделя, и я увезу тебя обратно.

Эмма коснулась его руки.

– Дорогой, ты ведь знаешь: тетушка и дядя вернутся лишь через две недели. До тех пор я не могу уехать из Лондона.

– Только одна неделя.

– Ты сможешь навестить меня.

– Одна неделя, – упрямо повторил Алекс и поцеловал жену так страстно, что Белл покраснела.

Вскоре обе дамы уютно расположились в доме Блайдонов на Гросвенор-сквер. Оказавшись на значительном расстоянии от Джона, Белл приободрилась, но по-прежнему не могла избавиться от меланхолии. Эмма предпринимала попытки сохранять дружеское добродушие, но она явно очень скучала по Алексу. Он тоже тосковал и дважды в день присылал ей записки с заверениями в том, что ему недостает общества жены, и постоянно спрашивал, не готова ли она вернуться домой.

Белл не стала никому сообщать о возвращении в город, но на третий день после приезда дворецкий доложил, что ее ждет гость.

– В самом деле? – равнодушно переспросила Белл. – Кто же он?

– Он попросил не называть его имени, желая сделать вам сюрприз, миледи.

Сердце Белл часто забилось.

– У него каштановые волосы и карие глаза? – торопливо спросила она.

– Он пожелал сделать вам Сюрприз.

Белл от волнения почти вцепилась в дворецкого.

– Говорите же! Пожалуйста, скажите, это он?

– Да, миледи.

Уронив руки, Белл рухнула в ближайшее кресло.

– Передайте, что я не желаю его видеть.

– Но я всегда считал мистера Данфорда одним из ваших близких друзей, миледи. Мне бы не хотелось отказывать ему.

– А, так это Данфорд! – Белл вздохнула, ощутив одновременно облегчение и разочарование. – Скажите, что я сейчас спущусь.

Через пару секунд она встала и подошла к зеркалу, бегло оглядывая себя. Уже несколько лет Уильям Данфорд был ее близким другом. Он пытался ухаживать за ней, но они быстро поняли, что не созданы друг для друга, и решили не губить дружбу неудачным романом. Кроме того, Данфорд был лучшим другом Алекса и сыграл значительную роль в нелегкой задаче проложить путь Алексу и Эмме к алтарю.

– О Данфорд, как приятно вас видеть! – воскликнула Белл, входя в гостиную, где ждал гость. Пройдя через комнату, она дружески обняла его.

– И я тоже рад снова вас видеть, Белл. Как вам понравилась пасторальная жизнь в обществе новобрачных?

– Уэстонберт – прелестное местечко, – машинально отозвалась Белл, усаживаясь на диван. – Хотя там слишком часто бывают дожди.

Данфорд лениво опустился в мягкое кресло.

– Ну, в конце концов, мы в Англии.

– Да, – подтвердила Белл, мысленно уносясь за тысячи миль.

После целой минуты терпеливого ожидания Данфорд окликнул ее:

– Эй, Белл! Я здесь!

Белл с трудом вернулась к реальности.

– Что? О, простоте, Данфорд. Я всего лишь задумалась…

– И явно не обо мне.

Белл робко улыбнулась.

– Мне очень жаль.

– Белл, что-нибудь случилось?

– Все чудесно.

– Отнюдь не так чудесно – это сразу видно, – помедлив, он улыбнулся.

– Дело в мужчине, верно?

– Что?

– Ага, вижу, я угадал.

Белл понимала, что ей не удастся сбить Данфорда с толку, но тем не менее предприняла слабую попытку уклониться от ответа.

– Может быть.

– Вот это новость! – воскликнул Данфорд. – После долгих лет созерцания многочисленных жертв любви и благоговения к себе малютка Арабелла наконец-то влюбилась сама.

– В этом нет ничего забавного, Данфорд.

– Напротив, это поразительно.

– Вы изобразили меня какой-то бессердечной ледяной принцессой.

– Нет, что вы, Белл, – немедленно начал оправдываться Данфорд. – Должен признаться, вы всегда были на редкость любезны с каждым прыщавым юнцом, который только приглашал вас на танец.

– Благодарю. Пожалуй, вы правы.

– Именно потому столько прыщавых юнцов приглашали вас танцевать.

– Данфорд! – предостерегающе произнесла Белл.

– И вот теперь, после бог весть скольких предложений, из которых ни одного вы не выразили желания принять, удивительно видеть, как кто-то вскружил вам голову. – После столь долгого объяснения Данфорд вдруг замолчал. Поняв, что Белл не ответит, он добавил: – Это мужчина, верно?

– А по-вашему, могла быть и женщина? – усмехнулась Белл. – Конечно, мужчина.

– Он не ответил на ваши чувства?

– Нет, – в ее голосе прозвучала душераздирающая печаль.

– Вы в этом уверены?

– У меня есть причины считать, что ему… – Белл старательно подыскивала слова, – …я не безразлична, но он считает непозволительным следовать своим чувствам.

– Похоже, этот малый отличается избытком честности.

– Вроде того.

– Из любопытства рискну спросить, Белл: чем так хорош этот малый, что вы влюбились в него?

Лицо Белл немедленно смягчилось.

– Не знаю, Данфорд, в самом деле не знаю. Ему присуще чувство чести. Он остроумен – все время поддразнивал меня, но не зло, и позволял насмехаться над ним в ответ. В нем есть что-то хорошее. Он этого не видит в отличие от меня. О, Данфорд, я нужна ему!

Минуту Данфорд сидел молча.

– Уверен, еще не все потеряно. Мы сможем повлиять на его решение.

– Мы?

Он ответил ей дерзкой улыбкой.

– Давно я так не забавлялся.

– Не уверена, что дело стоит таких усилий.

– Конечно, стоит!

– Не знаю, хочу ли я вернуть его.

– Хотите, в этом не может быть сомнений. Прислушивались ли вы к собственным словам последние тридцать секунд?

– Жаль, что мне недостает вашей самоуверенности.

– Послушайте, Белл, последние два года вы говорили мне, что мечтаете о браке по любви. Разве ради этого вы не готовы пожертвовать гордостью? – Я вполне способна сделать отличную партию, – не вполне убежденно возразила Белл. – Даже наверняка я ее сделаю. Я постоянно получаю предложения. Нет, мне не грозит одиночество.

– Может быть. Но и счастливы вы не будете.

Белл вздохнула.

– Знаю.

– Мы сегодня же приведем мой план в исполнение.

– В чем же состоит этот план?

– Насколько я понимаю, если этот мужчина… кстати, как его зовут?

– Джон.

Данфорд ухмыльнулся.

– Право, Белл, вы могли бы придумать что-нибудь получше.

– В самом деле! – запротестовала Белл. – Его и вправду зовут Джоном.

Можете спросить у Эммы.

– Ну хорошо, если этот Джон и впрямь к вам неравнодушен, он сойдет с ума от ревности, едва услышит, что вы собираетесь замуж – даже после того, как он попытался совершить благородный поступок и порвать с вами.

– Любопытный план, но за кого мне предстоит выйти замуж?

– За меня.

Белл окинула его недоверчивым взглядом.

– Прошу вас, пощадите!

– Это не значит, что нам и в самом деле придется пожениться, – пояснил Данфорд и добавил с упреком: – Незачем делать вид, что вам настолько отвратительна эта мысль. Вы же знаете, я считаюсь видным женихом. Просто мы должны пустить слух о предстоящей свадьбе. Если вы нужны Джону, ловушка должна сработать.

– Не знаю, – засомневалась Белл. – А если ему нет дела до меня? Что тогда?

– Ну разумеется, тогда вы меня отвергнете.

– И вы не станете возражать?

– Конечно, нет. Это мне даже поможет. Уверен, найдется множество прелестных юных созданий, желающих меня утешить.

– Пожалуй, мне не следует отвлекать вас от столь приятного времяпрепровождения. Может быть, пустим слух, что я собираюсь замуж, но не упомянем, за кого именно?

– И к чему это приведет? – усмехнулся Данфорд. – Любая жительница Лондона собирается замуж. Ваш Джон и не услышит об этом, особенно если он заживо похоронил себя в деревне.

– Да, но тогда до него вообще не дойдут слухи, поскольку он не интересуется светской жизнью. Единственный способ дать ему знать о наших брачных планах – поместить объявление в «Тайме».

При этой мысли Данфорд побледнел.

– Вот именно, – повторила Белл, – объявление в газете сделает слух достоверной новостью. – Ей самой не верилось, что она решилась на столь смелую авантюру. – Возможно, нам следует посвятить в свои планы Эмму. Она может невзначай упомянуть при Джоне, что я собираюсь замуж, но не называть ваше имя. Лучше вообще не упоминать никаких имен – просто сообщить ему, что я объявила о помолвке.

– А не будет выглядеть странным, если Эмма заговорит об этом?

– Они с Джоном соседи. Ничего подозрительного, даже если Эмма заедет к нему поболтать.

Данфорд склонился вперед и широко улыбнулся, показывая полоску белоснежных зубов. – Превосходный план, Арабелла. Он избавит меня от необходимости разыгрывать влюбленного.

Она покачала головой.

– Вы невозможны!

– Если и после этого ваш красавчик не появится на белом коне и в сверкающих доспехах, чтобы увезти вас в закатную даль, можно будет лишь сказать, что он недостоин таких усилий.

Белл не была уверена в правоте его слов, но кивнула.

– А тем временем вам придется заняться делом. Этот малый, Джон… как, вы сказали, его фамилия?

– Я не упоминала его фамилию.

Данфорд приподнял бровь, но не стал настаивать.

– Должен сказать, ваш маленький обман будет выглядеть не слишком убедительно, если Джон обнаружит, что вы погребли себя в этом мавзолее с тех пор, как прибыли в Лондон.

– Разумеется, вы правы, но сейчас в городе почти никого нет и выезжать мне некуда.

– Случилось так, что меня пригласили на музыкальный вечер, который наверняка будет невыносимо нудным, но, поскольку хозяин дома – мой дальний родственник, я не смог отклонить приглашение.

Белл прищурилась.

– Должно быть, опять один из ваших кузенов Смайт-Смитов?

– Боюсь, вы правы.

– По-моему, я уже говорила вам, что больше ни за что не появлюсь у них в гостях. В прошлый раз я поняла, как звучит Моцарт в исполнении стада овец.

– Чего еще ожидать от людей, запятнанных на всю жизнь фамилией вроде Смайт-Смит? Во всяком случае, выбора у вас нет. Мы уже решили, что вам следует бывать там и сям, а других приглашений пока не предвидится.

– Как любезно с вашей стороны напомнить об этом!

– Принимаю этот ответ за согласие и позволение сопровождать вас сегодня. Ну, не надо хмуриться. Полагаю, теперь ваш красавец незамедлительно явится в город, и вы будете избавлены от посещения музыкальных вечеров в доме Смайт-Смитов. – По правде говоря, его прибытия следует ждать лишь через две недели, потому что Эмма взяла на себя обязанности моей компаньонки, пока мои родители не вернутся из Италии. Она не в состоянии быть в двух местах одновременно, и потом, сомневаюсь, что Джон поверит в мою скоропалительную влюбленность. Боюсь, на предстоящие две недели вам обеспечено мое общество – конечно, при условии, что впредь мне не придется посещать музыкальные вечера.

– На такую жестокость я не способен. До вечера, Белл. – Данфорд с насмешливой улыбкой встал, изящно поклонился и вышел.

После его ухода Белл еще несколько минут сидела неподвижно, удивляясь, почему она не в состоянии влюбиться в Данфорда, а не в Джона – тогда ей жилось бы гораздо проще. Ну не совсем просто – ведь Данфорд ни капли не влюблен в нее, если не считать дружеские чувства любовью. Поднимаясь вверх по лестнице, Белл гадала, правильно ли она поступила. Потерпеть фиаско еще раз было бы невыносимо больно, но Белл знала, что не успокоится, пока не причинит такие же муки Джону. Ей следовало лишь подождать пару недель.

Глава 10

Вышло так, что Белл не пришлось ждать две недели, чтобы привести план Данфорда в исполнение. Ровно через неделю после того, как она и Эмма прибыли в Лондон, Алекс деловито вошел в дверь дома в сопровождении пухленькой леди средних лет, едва поспевающей за ним.

В эту минуту Белл посчастливилось проходить через холл.

– О Боже! – выдохнула она, недоуменно созерцая странное шествие.

– Где моя жена? – грозно спросил Алекс.

– Кажется, наверху, – робко отозвалась Белл.

– Эмма! – громогласно позвал Алекс. – Эмма, немедленно спускайся!

Не прошло и нескольких секунд, как Эмма показалась на лестнице.

– Алекс? – недоверчиво произнесла она. – Почему ты здесь? И кто это с тобой?

– Твоя неделя истекла, – заявил Алекс. – Я забираю тебя домой.

– Но ведь…

– А это, – Алекс решительно прервал ее и указал на стоящую рядом незнакомую леди, – моя двоюродная тетушка Персефона, она любезно согласилась стать компаньонкой Белл.

Белл обозрела растрепанную прическу и перепуганное лицо Персефоны и подумала, что вряд ли у этой дамы была возможность выбора. Переведя взгляд на решительно сведенные брови Алекса, Белл утвердилась в этом мнении.

– Персефона? – слабым эхом повторила Эмма.

– Мои родители увлекались мифологией, – с улыбкой объяснила леди.

– Видишь ли, – повторил Алекс, – ее родители увлекались мифологией вот и объяснение всему.

– Вот как? – удивилась Белл.

Алекс метнул на нее такой испепеляющий взгляд, что Белл живо прикусила язычок.

– Эмма, – мягко произнес он, начиная подниматься по лестнице, – пора возвращаться домой.

– Знаю, мне тоже недоставало тебя, но нам остается потерпеть всего одну неделю! Не могу поверить, что ты решился притащить свою тетушку через половину страны.

Персефона улыбнулась.

– В сущности, через всю страну. Я живу в Йоркшире.

Белл подавила смешок и решила, что они с Персефоной отлично уживутся.

– Укладывай вещи, Эмма.

Белл и Персефона с нескрываемым интересом наблюдали, как супруги буквально растаяли в объятиях друг друга, а их губы слились в обжигающем поцелуе. В этот момент Персефона отвернулась. Белл с любопытством поглядывала на парочку одним глазом, но совесть заставила ее покраснеть.

А супруги продолжали целоваться до тех пор, пока Белл, Персефоне и всем шестерым слугам, стоящим в холле, не стало неловко. Стараясь выбраться из чрезвычайно неудобного положения, Белл лучезарно улыбнулась Персефоне и произнесла:

– Как поживаете? Я – леди Арабелла Блайдон, но похоже, вы уже знаете об этом.

Женщина кивнула.

– А я – мисс Персефона Скотт.

– Очень рада познакомиться с вами, мисс Скотт.

– Прошу вас, зовите меня Персефоной.

– А вы меня – Белл.

– Хорошо. Полагаю, мы вдвоем неплохо проведем время. – Персефона неловко оглянулась через плечо и прокашлялась. – Они еще не… закончили? – спросила она шепотом.

Белл оглянулась и покачала головой.

– Как вам известно, это затянется всего на неделю.

– Они собрались заниматься этим всю неделю?!

– Нет! – Белл рассмеялась. – Я имела в виду, что мои родители через неделю должны вернуться. Тогда вы вновь обретете свободу и сможете отправиться куда угодно.

– Надеюсь на это. Алекс заплатил королевский выкуп, чтобы привезти меня сюда.

– В самом деле?

– Да. Разумеется, я согласилась бы и в том случае, если бы он оплатил только дорожные расходы. Мне не часто случается бывать в Лондоне, для меня это целое приключение. Но прежде чем я успела что-нибудь сказать, он предложил мне колоссальную сумму. Я немедленно согласилась ее принять.

– Еще бы! Кто на вашем месте сумел бы отказаться?

– Вот именно – кто? – Персефона несколько раз неловко дернула головой, явно пытаясь оглянуться.

– Они еще целуются, – сообщила Белл, правильно истолковав жесты собеседницы.

– Они ведут себя не вполне… учтиво. Особенно в присутствии молодой незамужней леди, – она взглянула на Белл и улыбнулась. – Мне еще никогда не доводилось бывать компаньонкой. Как я выгляжу?

– Не слишком сурово.

– Вот как?

– Да, но я предпочитаю видеть вас такой.

Не беспокойтесь. – Белл мотнула головой, указывая через плечо на страстную парочку, по-прежнему стоящую на площадке лестницы. – Обычно они бывают более осмотрительными. Полагаю, они просто стосковались друг по другу. Как вам известно, им пришлось провести в разлуке целую неделю.

– Ну тогда, полагаю, нам следует простить их.

Несомненно, они любят друг друга.

– Да, любят, – тихо повторила Белл и вдруг поняла, что не ошибалась насчет Джона – ей действительно был нужен человек, который любил бы и желал ее так, что смог бы целовать не меньше пяти минут при восьми свидетелях. И конечно, со своей стороны ей следовало так любить его, чтобы отвечать на поцелуи, послав зрителей ко всем чертям.

Белл вздохнула. Таким человеком мог быть только Джон. Она вдруг вспомнила, что до сих пор не посвятила Эмму в свой план.

– О Господи! – вырвалось у нее. Ей следовало поговорить с Эммой наедине, прежде чем Алекс утащит ее в Уэстонберт, и, судя по всем признакам, обратную дорогу они проведут, не прерывая поцелуй.

– Что-нибудь случилось? – спросила Персефона.

– Господи! – Белл взлетела по лестнице и оторвала руку Эммы от волос Алекса. – Прошу прощения, Алекс, мне очень неловко, но нам с Эммой надо поговорить. Это чрезвычайно важно, – она яростно встряхнула Эмму за руку.

Алекс уже вернулся к своему обычному добродушию, что и помогло Белл вызволить Эмму из его объятий. Не прошло и нескольких секунд, как обе женщины оказались в спальне Эммы. Белл поспешно заперла дверь.

– Я хочу кое о чем попросить тебя, – заявила она.

Эмма непонимающе уставилась на нее, не совсем опомнившись от страстных поцелуев Алекса.

Белл несколько раз пощелкала пальцами перед лицом кузины.

– Эй, проснись! Поцелуи кончились!

– Что? О, прости. Так что ты хотела?

Белл быстро изложила свой план. Эмма не питала особой уверенности, что план сработает, но согласилась принять участие.

– У меня только одно сомнение, – добавила она, – поверит ли Джон, что ты смогла так быстро забыть о нем?

– Не знаю, но если он приедет в Лондон, то вскоре узнает, что я вовсе не оплакиваю его, сидя взаперти. Данфорд позаботился, чтобы я была представлена нескольким достойным холостякам. На прошлой неделе это были три графа и один маркиз. Кстати, меня до сих пор удивляет, что столько народа собралось в Лондоне еще до начала сезона.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Понятия не имею, – со вздохом призналась Белл. – Но мне не остается ничего другого.

Джон занялся работой в Блетчфорд-Мэноре, приглядывал за переделками в доме и даже помогал в некоторых из них. Почему-то физический труд успокаивал его, и иногда ему удавалось подумать о чем-нибудь другом, кроме Белл.

Работа в доме и в усадьбе отнимала у него целые дни, а вечера Джон старался посвящать финансовым делам, надеясь возместить средства, потраченные на покупку Блетчфорд-Мэнора. Но как только вечер сменялся ночью, Джон обнаруживал, что мысленно вновь и вновь возвращается к белокурой леди, в настоящее время пребывающей в трех часах пути отсюда, в Лондоне. Она не теряла времени, постаравшись оказаться как можно дальше от него. Джон не мог не вспоминать каждую минуту, проведенную в обществе Белл, и всякий раз воспоминания ранили его, словно маленький, но острый кинжал. Он просыпался почти каждую ночь, взволнованный и возбужденный, и понимал, что ему снилась Белл. Он уже подумывал, не отправиться ли в ближайшую деревню, чтобы подыскать женщину, которая утолит его желание, но вскоре расстался с этой мыслью, рассудив, что ему не поможет ни одна женщина. Кроме Белл, разумеется.

Он был изумлен, когда Бакстон доложил о прибытии герцогини Эшбурнской. Никаких вопросов о Белл, приказал он себе, входя в синюю гостиную, где ждала гостья.

– Добрый день, ваша светлость, – учтиво произнес он.

Эмма была в прекрасном настроении, ее волосы пламенели особенно ярко.

– По-моему, я просила называть меня Эммой, – напомнила она.

– Прошу прощения. Полагаю, виновата привычка.

– Ну, как ваши дела?

– Прекрасно. А как Белл? – Если бы он мог дать себе пинка так, чтобы этого не заметила герцогиня, он немедленно выполнил бы свое желание, вложив в пинок всю силу.

Эмма лукаво улыбнулась, понимая, что план Белл может достичь цели.

– Она в полном порядке.

– Хорошо. Я рад за нее, – Джон порадовался бы еще сильнее, зная, что Белл хоть изредка вспоминает о Нем. – Она готовится выйти замуж.

– Что?!

Эмма пожалела, что у нее нет возможности запечатлеть выражение, появившееся в эту секунду на лице Джона, ибо оно было непередаваемым.

– Я сказала, что она выходит замуж.

– Я слышал, – пробормотал Джон.

Эмма вновь улыбнулась.

– И кто же этот счастливец?

– Белл еще не сообщила мне его имени, сказала только, что познакомилась с ним в Лондоне на прошлой неделе. Кажется, это граф, а может, и маркиз. Она каждый вечер бывала в обществе.

– Не сомневаюсь. – Джон даже не попытался скрыть сарказм, прозвучавший в его голосе.

– По-видимому, Белл счастлива.

– И конечно, она не теряла времени, подыскивая себе пару, – раздраженно проговорил Джон.

– Ну, вы же знаете, как это бывает.

– Что бывает?

– Любовь с первого взгляда, и все прочее.

– Да, – мрачно подтвердил Джон.

– По правде говоря… – начала Эмма, подаваясь вперед.

– Что?

«Я великолепна, – похвалила себя Эмма. – Совершенно неподражаема».

– …по правде говоря, – повторила она, – Белл говорила, что ее избранник немного напоминает ей вас.

Ярость, ревность, бешенство и сотни других не менее отвратительных эмоций вспыхнули в душе Джона.

– Как любезно с ее стороны, – ледяным тоном отозвался он.

– Я знала, что вам будет приятно, – приветливо отозвалась Эмма. – В конце концов вы были так дружны с Белл.

– Да, были.

– Я убеждена, что вы получите приглашение на свадьбу. По-моему, Белл будет приятно видеть вас на таком торжестве.

– Боюсь, я буду слишком занят.

– Но вы же не знаете, когда состоится свадьба. Белл еще не назначила дату.

– Я буду занят, – твердо повторил Джон.

– Понятно…

– Да, я уверен, что вы понимаете. – Джон размышлял, что движет женой Алекса – неслыханная жестокость или непомерная наивность. – С вашей стороны было очень любезно сообщить мне новости о Белл, но, боюсь, мне пора вернуться к делам.

– Разумеется, – кивнула Эмма с сияющей улыбкой и поднялась. – Я передам Белл ваши наилучшие пожелания, – и, не дождавшись ответа, с невинным видом осведомилась: – Вы ведь желаете ей всего хорошего, верно?

Джон издал глухое ворчание.

Эмма отступила и усмехнулась.

– Тогда я передам ей, что вы были рады услышать новость о ее свадьбе. Прошу вас, не стесняйтесь навещать нас. Алекс будет счастлив вас видеть. Спускаясь по ступенькам крыльца к экипажу, Эмма решила как можно скорее отправить Белл записку с сообщением, что Джон будет в Лондоне в самом скором времени.

Джон наблюдал, как экипаж Эммы исчезает за деревьями подъездной аллеи. Как только он скрылся из виду, Джон злобно выругался, дал хорошего пинка ни в чем не повинной стене дома и поднялся к себе в кабинет.

– Черт бы тебя побрал, капризная девчонка! – пробормотал он, наливая полный стакан виски. Он отпил большой глоток; жидкость обожгла гортань, но Джон этого не заметил. – Выходит замуж? – произнес он вслух. – Замуж? Ха, надеюсь, она будет несчастна. – Опустошив стакан, он вновь наполнил его.

К несчастью, виски не притупило боль, сжимавшую его сердце. Убеждая Белл расстаться, Джон и не подозревал, что мысль о ней в объятиях другого мужчины окажется такой нестерпимой. Конечно, он не сомневался, что когда-нибудь Белл выйдет замуж, но это событие представлялось ему неопределенно далеким. А теперь он не мог избавиться от видения Белл в объятиях безликого графа или кого бы там ни было. Джон видел, как Белл лукаво улыбнулась и потянулась поцеловать избранника. А когда они поженятся… о Господи, это ужасно. Джон видел обнаженную Белл, на теле которой играл отблеск свечей. Незнакомец обнимал ее, а потом накрыл ее всем телом и…

Джон одним махом осушил второй стакан виски. По крайней мере он не знал, как выглядит этот мужчина. Он не вынес бы более подробной и яркой картины.

– Черт, черт, черт, черт! – забормотал он, подчеркивая каждое слово пинком по ножке стола. Будучи сделанным из прочного дуба, стол с честью выдержал поединок, а ноге Джона грозила опасность к следующему утру покрыться синяками, Неужели это будет продолжаться до конца его жизни? Во время недавней поездки в деревню каждая женщина напоминала ему о Белл. У одной глаза оказались почти такими же синими, другая была ростом с Белл. Неужели его сердце станет отчаянно трепыхаться каждый раз, когда он увидит в толпе белокурую головку?

Джон сполз на пол, прислонившись к столу.

– Осел! – простонал он. – Какой осел!

Этот-припев, крутился в его голове, пока сон – не сморил его.

Он шагал по дому. Дом был обставлен с кричащей роскошью. Заинтригованный, Джон уходил по коридорам все дальше.

Что это за странный глухой стук?

Стук доносился из комнаты в конце коридора. Джон подошел ближе, заранее ужасаясь тому, что может увидеть там.

Ближе, еще ближе. Нет, это вовсе не стук. Джон ощутил, как страх начал покидать его душу. В комнате… танцевали. Кто-то танцевал. Отчетливо слышалась музыка.

Он открыл дверь и заглянул в бальный зал. Сотни пар кружились в беспечном вальсе. А в середине зала…

Его сердце остановилось. В середине зала танцевала Белл.

Она была невыразимо прекрасна, она смеялась, откидывая голову. Видел ли он ее когда-нибудь такой счастливой?

Джон подошел поближе, пытаясь разглядеть ее партнера, но черты лица мужчины оставались смутными.

Одна за другой пары пропадали из виду, пока в зале не осталось всего три человека: Джон, Белл и Он.

Ему следовало уйти. Ему было невыносимо видеть Белл в объятиях ее возлюбленного. Джон попытался сдвинуться с места, но ноги словно приросли к полу. Он хотел отвернуться, но шея не поворачивалась, будто окостенев. Музыка убыстрялась. Пара кружилась все быстрее, не попадая в такт, пока Джон вдруг не понял: она не танцует.

Он прищурился, всматриваясь в пару. Что происходит?

Они спорили. Казалось, Белл пытается что-то объяснить мужчине. А потом тот ударил ее, хлестнул ладонью по щеке. Кольца оставили алые царапины на бледной коже.

Джон вскрикнул, позвал ее, но они его не слышали. Джон пытался броситься к ним, но ноги отказывались сдвинуться с места. Он не мог ни выйти из комнаты, ни приблизиться к этой паре.

Мужчина вновь ударил Белл, и она упала, прикрывая голову, руками. Джон потянулся к ней, жалея, что его руки слишком коротки. Он вновь и вновь звал ее по имени, пока Белл наконец не скрылась из виду. Проснувшись на следующее утро, Джон уже не испытывал жалости к себе, хотя его голова раскалывалась от боли. Он лишь смутно помнил вчерашний сон, но, как бы там ни было, пришел к убеждению, что не следует сидеть сложа руки, ожидая, когда Белл свяжет жизнь с каким-то распутным графом. То, что Джон не знал наверняка, является ли жених Белл графом и распутен ли он, ничего не меняло. Что, если он и впрямь будет бить Белл? Или запретит ей читать? Джон понимал, что тоже недостоин Белл, но был уверен, что любой другой мужчина достоин ее еще меньше. По крайней мере он сам попытался бы сделать ее счастливой. Он отдал бы ей все, что имел, подарил бы еще незапятнанные остатки своей души.

Белл должна принадлежать тому, кто оценит ее остроумие, грацию и красоту. Джон представил себе, как Белл приходится прятать книги от не одобряющего ее пристрастие к чтению мужа-аристократа. Вероятно, этот мужчина даже не станет советоваться с ней, принимая важные решения, считая, что женщина не может быть достаточно умной.

Нет, Белл нужен только он, Джон. Он спасет ее от ужасного брака. А затем женится на ней сам.

Джон не догадывался, что подвергся самому вопиющему обману. Он только надеялся, что Белл поймет: он никогда не был к ней равнодушен. Люди ведь способны ошибаться. В конце концов, его не назовешь непогрешимым героем романа.