Текст книги "Влюбляясь в тебя"

Глава 19

Чанс понял, что у него есть серьезная причина для беспокойства.

Вечером, приняв душ, он налил себе стакан сока и вышел на балкон, пытаясь расслабиться. Сегодня они решили устроить себе выходной, так как Эдриан должен был выходить в ночную смену, а женщины не знали, когда вернутся из Хьюстона. Но позвонил мастер по ремонтным работам и сказал, что письменный стол, заказанный ими для офиса, уже доставили.

Эллисон пролистала невероятное количество мебельных каталогов, прежде чем нашла подходящий стол – он выглядел как антикварный, но по своим функциям ничем не отличался от компьютерного стола. Чанс решил, что это будет сюрприз для Авроры, и поэтому, не теряя ни минуты, отправился на остров.

Когда он приехал, рабочие уже ушли, и весь дом был в его распоряжении. «Первый раз я один в этом доме», – подумал Чанс, входя в гостиную, временно служившую им офисом. Окруженный лишь скрипами и вздохами старого дома, он окунулся в неспешное течение своих мыслей. Чанс сидел на полу, скрестив ноги, и свинчивал доски стола, как вдруг странное чувство одиночества заныло у него в груди и воздух словно покачнулся, дохнув на него чем-то непонятным.

Чанс огляделся, пытаясь обнаружить источник волнения. Розовые лучи вечернего солнца пробивались сквозь высокие узкие окна башни, но дом все равно казался огромной и безжизненной пещерой. Жизнь словно замерла, и комнаты погрузились в торжественный сон, потому что здесь не было Авроры. Из всех людей, заполнявших обычно этот дом, она была единственной, кого ему не хватало.

Поймав себя на этой тревожной мысли, Чанс понял, что именно Аврора была главной причиной его привязанности к дому. Несомненно, были интерес и азарт начать свое новое дело, но все это блекло по сравнению с желанием просто быть рядом с ней.

Взволнованный своим открытием, он с еще большим усердием принялся за сборку стола, стараясь думать только о Пейдж, ведь это по ней – своей будущей жене – он должен скучать сейчас. Когда ему удалось наконец соединить все части массивной конструкции в форме буквы Г и установить ее около камина, он взялся прилаживать компьютер. Закончив работу, он отступил на шаг, осматривая свое творение и раздумывая, куда бы поставить клавиатуру и монитор. Воображение уже ясно нарисовало ему Аврору, сидящую в кресле перед столом и печатающую, легко касаясь длинными проворными пальцами клавиатуры. Она оторвала глаза от экрана, чтобы улыбнуться ему, и пронзительная волна ощущений нахлынула на него, наполняя все тело радостным трепетом. От нее исходила такая энергия, что, вздрогнув, Чанс отшатнулся назад.

Вот тогда он наконец признал, что у него есть проблема. Серьезная проблема. Эта женщина подчинила себе его разум.

Только так можно было объяснить то, что он не мог заставить себя не думать о ней. Что бы он ни делал, отчаянная жажда видеть ее, чувствовать ее присутствие с каждым днем только росла, сметая со своего пути все, что когда-то было для него так важно. И Чанс испугался.

Быстро завершив установку компьютера, он сразу же поехал домой, чтобы принять душ и хотя бы ненадолго забыть о гостинице. Но даже здесь, у себя на балконе, ему не удавалось избавиться от напряжения, заставлявшего его руки нервно дрожать. В надежде скрыться от преследующих его мыслей Чанс сосредоточился на равномерном гудении машин, сновавших туда и обратно у него под ногами. На противоположной стороне плотины загорающие и серфингисты складывали свои купальные принадлежности в пляжные сумки, и пляж потихоньку пустел.

Сколько же времени прошло с тех пор, когда он тоже беззаботно резвился с друзьями на пляже? «Целые годы», – с отвращением подумал Чанс. С некоторых пор у него даже не хватало времени сделать пробежку вокруг плотины, виляя и увертываясь от велосипедистов, ныряльщиков в водолазных костюмах и незадачливых туристов с фотоаппаратами в руках.

Все дни он проводил в беготне и суете банковских коридоров, а по вечерам работал в гостинице. Рядом с Авророй.

Его мысли невольно снова обратились к ней.

Господи, помоги ему, ведь у него и правда большие неприятности. И он ума не приложит, как с этим быть. Каждый раз, когда он видит ее или только слышит ее голос, его влечет к ней неудержимо – обнять, ощутить тепло ее тела на своей груди, коснуться горячих губ и впитывать их обжигающую влагу, пока все тело не наполнится ею, пока сердце не насытится томительной близостью. Противостоять этому становится все труднее, и страсть превращается в пытку, а вовсе не остывает со временем вопреки его надеждам.

Чанс терялся в водовороте безумных образов, и голос Авроры далеким эхом прозвучал в его голове: «…жизнь была бы скучной, если бы мы иногда не поддавались соблазнам разве не так?»

Вихрь неподвластных ему мыслей уносил Чанса все дальше. Воспоминания смешивались с самыми безрассудными фантазиями, представляя причудливую картину его жизни с Авророй. Это было совсем не похоже на тот упорядоченный образ жизни, который он для себя составил. Но феерический хаос, окружавший ее всегда и везде, компенсировался счастьем каждое утро просыпаться рядом с ней. Открывать глаза и видеть ее улыбку, прикасаться губами к прохладному шелку ее кожи еще до того, как он успеет выпить свою первую чашку кофе. А по вечерам, закончив работу в банке, приходить в гостиницу, где она будет ждать его, чтобы заключить в объятия и поцеловать с такой страстью и любовью, с которой только она умеет чувствовать и жить.

Пошатнувшись, Чанс зажмурился и схватился за перила. Как просто было бы поддаться искушению и очертя голову броситься в объятия Авроры. На мгновение ему показалось, что он падает, летит вниз с балкона к горячему от жарких солнечных лучей тротуару.

В этот момент раздался звонок в дверь, и Чанс отскочил назад, выпустив перила. Он перевел дыхание – сердце билось, готовое выскочить из груди. Ему сейчас совсем не нужна была компания, однако он был рад любому способу отвлечься от непокорных мыслей.

– Тысяча чертей! Оливер Чанселлор! – Нежданный гость забарабанил в дверь кулаком. – Открывай же!

– Аврора! – Его пульс участился, когда он, встревоженный, бросился в прихожую. – Что случилось? Что-то не так?

Открыв дверь, Чанс не успел раскрыть рта от удивления, увидев перед собой разъяренное лицо Авроры, как она накинулась на него с кулаками:

– Негодяй! Подлец!

– Аврора! Что случилось?

– Я ненавижу тебя! – Она ударила его кулаком в грудь.

– Ай! Больно же!

– Прекрасно! Так тебе и надо! – Ее глаза наполнились слезами, голос дрожал. – Мне тоже было больно!

– О чем ты говоришь?

– Я только что узнала. – Она вытерла слезы рукой. – Пейдж мне все рассказала.

– Что она тебе рассказала?

– Что она… Что ты!.. Она беременна!

– Что?! – Еще один удар кулаком в грудь не причинил бы ему такой боли. – Пейдж беременна?!

– Можно подумать, что ты ничего не знал об этом, сукин ты сын! – Рори снова ударила его, но руки ее уже ослабли от слез. – Я только хочу знать, спал ли ты с ней еще до той ночи, когда мы с тобой были близки?

– Стоп! Подожди минуту. Не кипятись. – Чанс прижал ладони к вискам. – Кто тебе сказал, что Пейдж беременна?

– Она сама и сказала. Меньше часа назад.

Чанс закрыл глаза, массируя виски и пытаясь понять, что происходит. «У Пейдж будет ребенок?» Но родители убьют ее.

– А она сказала тебе, кто отец?

Аврора непонимающе посмотрела на него и снова взвилась:

– Ты с ума сошел? Конечно, ты, болван!

– Я?! – На миг он замер в замешательстве, и вдруг разразился истерическим хохотом. – Боюсь, что это невозможно. Если, конечно, Пейдж говорила не о своих планах на будущее.

– Что? – Аврора немного успокоилась и нахмурилась.

– Аврора. – Чанс облегченно улыбнулся, убедившись, что мир не рухнул и все в порядке. – Пейдж никак не могла забеременеть. У нас с ней никогда не было физической близости, и я сомневаюсь, что у нее есть кто-то другой.

– Но она же сказала… – Рори изумленно повела бровями. – По крайней мере я так поняла, что…

– Почему бы тебе не пройти, не присесть и не рассказать мне все по порядку.

Сбитая с толку, Рори позволила подвести себя к дивану и уселась на подушки. Чанс сел рядом.

– Ну, рассказывай, что произошло.

– Мы с Элли и Пейдж ездили в Хьюстон.

– Да, я знаю.

– Закончив с покупками, решили перекусить. И мы с Пейдж разговорились о разных вещах. Ну, главным образом о тебе. Она сказала, что ты должен на ней жениться. Именно гак и сказала: должен! А всем известно, что если люди так говорят, значит, причиной тому ребенок!

Чанс тряхнул головой:

– Но не в нашем случае.

– Тогда я ничего не понимаю. – Рори посмотрела на него, требуя ответа.

Он глубоко вздохнул, будто собираясь с силами. Как объяснить что-то, что было всегда, потому что просто не могло быть иначе?

– Мы с Пейдж выросли вместе и очень сблизились за все эти годы. К тому же наши мамы были близкими подругами, и поэтому я проводил много времени в ее доме, а она – в моем. Когда она подросла, мы везде бывали вместе, потому что нам было хорошо друг с другом. Ну, ты понимаешь, кино, школьные танцы и все такое. В один прекрасный день кто-то из наших родителей сказал: «Как было бы здорово, если бы Пейдж и Чанс поженились. Тогда бы мы стали не просто друзьями, а одной семьей». И со временем из мечты это превратилось в данность.

Рори хмуро смотрела на него.

– Значит, вы с Пейдж станете мужем и женой только потому, что вашим родителям захотелось породниться?

– Нет, вовсе не так. Это далеко не единственная причина. – «А вдруг она права?» От этой мысли у Чанса похолодела спина. Догадка, уже давно затаившаяся в уголке его разума, теперь обрушилась на него с невыносимой очевидностью. Жениться на Пейдж никогда не было его идеей. Ведь она всегда была для него другом, а вовсе не любимой девушкой. Вот почему, целуя ее, он чувствовал себя так неестественно – словно целовал сестру.

Когда Чанс понял это, ему показалось, будто его вытолкнули на поверхность из глубокой пещеры, в которой он так долго плутал, не находя выхода. Он тряхнул головой, словно сбрасывал с себя оковы, и освобожденно засмеялся.

– А знаешь что? Теперь все это просто не имеет значения.

– Как это? – Рори недоверчиво сдвинула брови, усомнившись, в своем ли он уме.

Чансу почудилось, что он только что едва избежал падения в пропасть, но теперь – он знал это точно – уже никогда больше не подойдет к ее краю. А ведь всего минуту назад он готов был сделать шаг в бездну.

– Аврора, я не женюсь на Пейдж.

– Что?! – прошептала она, и в глазах ее мелькнула робкая надежда.

– Я не могу. Не могу так с ней поступить. Или с собой. Я не люблю ее и не смогу полюбить. Мне кажется, я теперь знаю, что значит любить, и это совсем не похоже на то уютное, легкое чувство, которое я испытываю рядом с Пейдж. Пожалуй, любовь больше похожа на болезнь, например, грипп – ну, знаешь, головокружение, тошнота, холодный пот – не то чтобы мне все это очень нравилось, но так случилось, и я не могу ничего с этим поделать.

Надежда в ее взгляде сменилась смущением.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я хочу сказать, – улыбнулся Чанс, нежно коснувшись ладонью ее щеки, – что ты все разрушила. Моя жизнь была тщательно продумана и расписана до мелочей на годы вперед. Было запланировано, что я буду делать через пять лет, десять, даже тогда, когда выйду на пенсию. А потом появилась ты и изменила все вокруг. Потому что ты изменила меня. Я больше ничего не знаю о своем будущем, да и вообще не уверен, что кто-то в этом мире может знать его наперед. Я знаю только то, что люблю тебя.

Сердце замерло в его груди – сейчас глаза ее заблестят, и она улыбнется ему. Он ждал, что она вздохнет и скажет, что тоже любит его. Конечно, любовь – это слишком много, чтобы хотеть этого вот так, сразу, но Чанс подозревал – надеялся, – что Аврора любит его.

Но вместо этого Рори продолжала смотреть на него большими глазами, будто не веря тому, что он только что сказал. Он и сам боялся в это поверить. Дрожа от волнения, Чанс наклонил голову, и его губы почти коснулись ее, как вдруг…

– Подожди-ка. – Рори отпихнула его, толкнув рукой в грудь. Отпрянув, он увидел, что ее глаза сузились и сверкнули яростью. – Давай все выясним раз и навсегда. Ты влюблен в меня, от этого у тебя головокружения, и в связи с этим неприятным и неожиданным ощущением ты заявляешь, что я разру шила твою жизнь? Так? Я ничего не упустила?

– Только то, что я не женюсь на Пейдж, что я свободен, и мы можем быть с тобой.

– Что ж, не так уж плохо. Только вот у меня вдруг пропало желание иметь с тобой дело.

– Не понимаю! – Чанс откинулся на подушки, не веря своим ушам.

Рори встала и решительно зашагала к двери.

– Не надо меня провожать – не трудись. Я сама знаю дорогу. – Она дошла до двери и повернулась к нему. – Я бы пожелала тебе счастливо оставаться, но, полагаю, уже поздно, поскольку я, как оказалось, все разрушила, так что просто скажу тебе: до свидания.

– Это мы еще увидим. – Неожиданно для себя Чанс в один миг очутился около нее и уперся рукой в дверь, не давая Рори открыть ее. – Я признаюсь тебе в любви, а ты просто встаешь и уходишь, будто я – твой злейший враг!

– Ты сказал еще, что от любви ко мне тебя тошнит!

– Черт возьми, Аврора! – Он запнулся, не находя подходящих слов. – Я не мастер произносить красивые речи, согласен! Мне трудно объяснить тебе, что я чувствую, потому что когда ты рядом – я немею, теряюсь, словно испуганный мальчишка. И единственное, что меня пугает еще больше, чем быть рядом с тобой, – это мысль о том, что тебя не будет рядом!

– Ты боишься меня? – недоверчиво спросила она.

– Я сказал «немею» и «теряюсь». «Бояться» – это слишком мягкое слово, поверь мне.

– Но… почему?

– Потому что тебе сейчас ничего не стоит разбить мне сердце. Потому что я не могу себе представить, чтобы ты когда-нибудь смогла испытывать ко мне такие же сильные чувства. – Дрожащими ладонями он коснулся ее лица и посмотрел в глаза, безмолвно умоляя понять его. Если она сейчас уйдет, он не переживет этого. – Ты так нужна мне. Я согласен на все, я буду самым счастливым человеком на земле, если ты только позволишь мне быть частью твоей жизни.

– Ты идиот. – Слезы заблестели на ее щеках. – Ты и правда ничего не замечаешь, да?

– Чего не замечаю?

– Как сильно я тебя люблю. – Рори схватила Чанса за рубашку, будто собиралась встряхнуть его, но вместо этого бессильно прижалась к его груди. – Я люблю тебя так сильно, что это съедает меня изнутри. Уже две недели я умираю от любви. Ты не представляешь себе, чего мне стоило все это время скрывать свои чувства и видеть, как ты ухаживаешь за Пейдж, хотя ты был мне так нужен и сердце так отчаянно рвалось из груди!

Ее слова и слезы ранили его в самое сердце.

– Боже мой, Аврора… – Чанс обнял ее за плечи, качая поникшую голову на своем плече. – Я ничего не знал.

– Как ты мог не знать? – всхлипнула она. – Я без ума от тебя. Я ненавижу тебя. Каждый день ты приносил мне столько боли, сколько я не испытала за всю свою жизнь.

– Прости меня, любимая. Не плачь. Пожалуйста, прости меня. – Он целовал ее лоб, щеки, глаза, слезы. – Я идиот. Ненавидь меня, убей меня, но, пожалуйста, только не разлюби!

Он порывисто прижал ее губы к своим, вкладывая в этот поцелуй всю свою нежность, мольбу о прощении, о любви. Узнать, что все это время она ждала его, и теперь потерять все – он не пережил бы этого. Отступив назад, Чанс заглянул Рори в глаза.

– Мне так жаль. Я не знал, – он поцеловал ее в лоб, – прости меня, – в уголок рта, – умоляю, – и снова в губы… – Позволь мне любить тебя.

– Да, – выдохнула Аврора, отвечая на его поцелуй. – Да, да. Люби меня, Чанс. И пусть боль уйдет.

– Уйдет навсегда. Я клянусь тебе. – Дрожащими руками он поднял ее, понес в спальню, осыпая поцелуями по дороге, и опустил на постель. Еще сильнее, чем желание слиться с ней, ощутить жар ее тела, было желание унять боль, которую, сам того не зная, он причинил ей. Его пальцы нащупали пуговицы ее блузки. Она хотела помочь, но он нежно отстранил се руки.

– Нет, позволь мне, – прошептал он. Страсть переполняла его, и голос звучал хрипло.

Аврора откинулась на подушки, в ее глазах все еще сверкали слезы, когда она следила за его медленными движения ми. От нежности, с которой он касался ее, сердце еще сильнее сжималось в ее груди. Он покрывал поцелуями ее щеки, ресницы, собирая губами соленые капельки ее горя, шею, отзываясь нежным прикосновением на каждый удар пульса, бьющегося под шелковистой кожей. Расстегнув блузку, он спустился по бархатной тропинке между ее грудями к теплому, мягкому животу. Он чувствовал, как дрожат ее мускулы, и страсть охватывала его с новой силой, но, сдерживая собственную жажду, он заставлял себя прислушиваться к Рори.

Сняв с нее одежду, Чанс разделся и сам – теперь ничто не мешало им чувствовать друг друга каждой клеточкой кожи. Все его ощущения сконцентрировались в трепещущих кончиках пальцев, ласкавших ее тело – вниз по плечам, животу, к ногам и обратно, не отрывая рук, одним плавным движением. Его поцелуи все еще были нежными и ласковыми, кончик языка очертил пульсирующий круг около изящного пупка и, впитывая терпкий вкус ее кожи, стал медленно подниматься вверх. Ее соски поднялись, словно розовые бутоны, умоляя его о прикосновении. Когда он обхватил один из них губами, ее спина выгнулась под ним, и она выдохнула его имя.

– Шш, я здесь, здесь, – успокаивающе произнес он, прикасаясь к другой груди.

Аврора почти не слышала его слов, так громко билась кровь в ее жилах. С его ласками уходила тоска, сменяясь мучительным желанием, ноющем во всем ее теле. С каждым прикосновением Чанса страсть поднималась в ней с новой силой. Из-за ребенка, который жил в ней, грудь стала более чувствительной, и ей хотелось, чтобы он сильнее сжимал соски губами, пусть даже это причинит ей боль. Она запустила пальцы в его волосы, чтобы без слов управлять его движениями, и почувствовала, как он жадно обхватил ее грудь, язык щекотно заиграл с соском, и крик наслаждения вырвался из ее груди.

– Я сделал тебе больно?

– Да. Нет. Не знаю. Ты только люби меня, Чанс. Люби меня!

– Аврора… – Он вытянулся вдоль ее тела, словно поющая струна, и пьянящий, глубокий поцелуй обжег ее губы, заставляя звенеть каждый ее нерв, каждую клеточку, пока его рука ласкала ее бедра, живот… Рори вздрогнула в предвкушении, когда его пальцы опустились ниже. Она раскрылась, сгорая в томительном ожидании, но он дразнил ее, пальцы, словно легкие перыщки, щекотали ее бедра. Сжав руками его голову, она припала к его губам, извиваясь и выгибаясь под ним, будто змейка.

Вырвавшись из ее жадных объятий, Чанс снова скользнул игривым языком вниз по ее шее и плечам и проделал свой огненный путь между грудей к животу.

– Чанс, умоляю тебя… – простонала Рори, выгибаясь и прижимаясь к нему бедрами, стараясь найти избавление от сладкой муки. Обняв его за плечи, она притянула его к себе, чтобы оборвать мучительную пытку.

– Шш, – прошептал он, – отдайся мне, Аврора.

Она опустилась на подушки, чувствуя, что сейчас задохнется от возбуждения, пульсирующего в крови.

Чанс приник ближе, раздвинув под собой ее ноги, и дыхание его жаром обдало ее волосы. Затем одним движением он достиг своей цели, и Аврора откинула голову, закрывая глаза. Лаская руками ее бедра, он прижал ее крепче, и блаженство волнами изнеможения накатывало на нее, отзываясь на его мерные, гибкие движения, пока ее рука не упала на подушку, завершая цикл испытанного наслаждения.

Какое-то время Аврора лежала с закрытыми глазами, потом она почувствовала, как Чанс прильнул к ней всем телом, опершись руками о подушки около ее головы. Она поняла, что он наблюдает за ее реакцией.

– Так лучше? – спросил он.

– Да. – Рори вздохнула и чуть не рассмеялась от ощущения внезапной легкости. Хотя она была слишком расслаблена, чтобы двигаться, она подняла руки и провела ладонями по его мускулистым плечам и упругой спине. Чанс шумно дышал, и Аврора поняла, что не одна она дрожит от изнеможения. Все его тело вздрагивало при легчайшем прикосновении ее пальцев.

Удовлетворение и тихое счастье наполнили ее, когда она посмотрела ему в глаза. Заключив его в свои объятия, она прижалась к нему так тесно, будто не желала больше никогда отпускать его. Мускулы его живота внезапно напряглись, и он хрипло застонал, не удержав в себе частицу пульсирующей влаги. Ее руки продолжали гладить его плечи и спину, и он вздрагивал, отвечая на ее ласку.

– Как мне хорошо, – прошептала Аврора. – С той первой ночи я мечтала об этом каждый день.

– Я тоже хотел этого. Сильнее, чем можно выразить словами.

Чанс зажмурился, напряженно втянув воздух, и медленно выдохнул, расслабив уставшее тело.

– Тогда покажи это мне.

Он поцеловал ее, но, к ее удивлению, неожиданно встрепенулся, пораженный какой-то мыслью. Когда он бросил испуганный взгляд на ночной столик, Аврора поняла. Вспомнив, что там лежала пачка презервативов, она покачала головой:

– Нет, не волнуйся. Они тебе не нужны.

Чанс непонимающе посмотрел на нее, но она, обхватив его руками, притянула к себе. Закрыв глаза, он застонал, испуская в нее первую каплю своего блаженства. Тогда ее руки опустились ниже, чувствуя, как напрягаются его мышцы, продлевая наслаждение, по капле отдавая ей себя и с каждым разом все глубже проникая в ее тело, пока они не слились воедино.

Аврора вздохнула, зажмурившись от удовольствия и чувствуя, что теперь их соединяет нечто большее, чем только физическая близость. Чанс устало опустился к ней на грудь, обняв ее, так что они лежали сердце к сердцу; дыша в унисон, словно дыхание у них было одно на двоих.

Глубоко утонув в подушках под весом его тела, Аврора испугалась, не потерял ли он сознания, но спросить не было сил. Они лежали неподвижно, и ее сердце стучало в груди словно молот. Или это стучало так его сердце?

– Я тебя не раздавил? – пробормотал он в подушку.

– Не думаю, – прошептала она, ее тело было так полно истомы, что она не могла бы сказать, что сейчас чувствует.

– Как хорошо! – Последняя волна сотрясла его тело, и Чанс тихо застонал. – Я сейчас не в силах даже пошевелиться.

– Я тоже. – Блаженная улыбка застыла на губах Рори.

Она лежала бы в его объятиях всю жизнь и даже дольше. Из последних сил она теснее обхватила его тело ногами и запустила пальцы во влажные волосы.

Чанс застонал сильнее и судорожным движением глубже проник в нее. Аврора почувствовала, что его плоть все еще тяжела. Чувство новой близости заставило ее плотнее прижаться к нему бедрами. Чанс со стоном припал к ее губам, желание придало ему сил, и он снова поднялся на руках над подушками. Терпкий вкус поцелуя, рука к руке, плоть к плоти…

Подняв голову, Чанс окинул взглядом золотистые волосы, зарумянившиеся щеки и медленно стал опускаться, глубже и глубже. Рори закрыла глаза.

Словно ничего не происходило между ними там, где их тела соединялись в одно, он откинул волосы с ее лица.

– Останься со мной, – ласково попросил он. Аврора, посмотрела в окно – солнце еще не зашло.

– У нас впереди целый вечер.

– Нет. – Он поцеловал ее в горящую щеку и вздохнул, зарывшись в прохладные кудри. Гибко и плавно он опять опустился в ее объятия, и плоть его снова отвердела. – Впереди вся ночь.

Аврора попыталась выйти из забытья.

– Мне надо… позвонить Эллисон. Чтобы сказать, где я.

– Потом.

Чанс двигался все быстрее, и она снова забыла обо всем. Он медленно наклонился к ее уху.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

Она скользнула руками по его спине, и гибкое тело прогнулось под ним.

– Спроси меня через час.

– Если я еще проживу так долго. – Он затрясся от беззвучного смеха. – Господи, если бы ты знала, как я мечтал о тебе и какие фантазии посещали меня!

– Значит, все-таки и тебе не чужды фантазии?

– О да.

Его слова и игривый тон взволновали Рори, напомнив ее собственные фантазии, и возбуждение забилось в крови.

– И какие же это были фантазии?

Мгновение Чанс колебался, изучающе заглядывая в ее глаза. Страсть, которую он увидел в них, отвечала его желаниям, приглашая к действию. Загадочно улыбаясь, он встал перед ней на колени, и Аврора застонала от наслаждения, выгибая спину, чтобы не разорвать связь между их телами. Осторожно подняв ее ноги и положив к себе на плечи, он наклонился вперед, одной рукой подхватив ее со спины, а другой лаская живот и грудь, словно гордый властитель, держащий в руках гибкое тело своей возлюбленной.

Плавно подавшись вперед, он вошел в нее так глубоко, что у Авроры перехватило дыхание. О Господи… Закрыв глаза, Чанс отдался блаженной истоме, проникающей в него, словно медленный огонь. Несколько раз глубоко вздохнув, он открыл глаза и увидел на лице Авроры жадное нетерпение. С легким стоном, похожим на вздох, она изогнулась, словно гусеница, крепче сжав его ногами и безмолвно умоляя не останавливаться.

И необузданный дикий зверь вырвался наконец на свободу. Он всецело отдался страсти и, больше не сдерживая себя, набросился на нее с жадностью изголодавшегося хищника. Гибкие движения стали резче и быстрее, словно они мчались куда-то в сумасшедшей пляске, горячий воздух разрывал легкие, пока наконец хриплый крик не вырвался у него из груди, слившись с ее страстным стоном, и они соединились в экстазе. Она закрыла глаза и откинула назад голову, привлекая его к себе. Со сладкой болью наслаждения последние силы покинули его.

Чанс упал рядом с ней на подушки, и Аврора облегченно вздохнула – если бы, обессилевший, он оказался на ней, ей пришлось бы не сладко, ведь на этот раз он и правда не сможет пошевелиться, пока сердце не перестанет биться так громко, что, казалось, она слышала, как кровь течет в. его жилах.

– О Господи! – Он тяжело вздохнул, уставившись в потолок. Затем повернул голову к Рори и восхищенно посмотрел на нее. Аврора лежала на спине, как и он, раскинув в изнеможении руки и ноги, и грудь ее жадно вздымалась при каждом вдохе.

– Как ты?

Она чуть приоткрыла глаза и тихонько засмеялась.

– Мне показалось, что я на мгновение умерла.

– Я тоже, – улыбнулся он, – несколько раз подряд.

– Прости, – рассмеялась она, – в следующий раз я постараюсь быть нежнее.

– Иди сюда. – Он протянул к ней руки и помог перекатиться ближе к себе, так что она оказалась в его объятиях, а голова ее уютно устроилась на его плече. Безумная нежность охватила Чанса, и он крепко прижал ее, такую хрупкую и изящную, к себе. – По-моему, я заслужил медаль.

– Да, ты выглядел довольно впечатляюще.

– Нет, вовсе не за это. – Чанс слегка ущипнул ее за локоть. – Я говорю о том, что я так долго от всего этого отказывался. – Он повернулся на подушках, чтобы видеть лицо Рори. – Ты не представляешь, как трудно мне было все это время.

Ее лицо приняло серьезное выражение, и она уперлась подбородком в его грудь.

– Тебе совсем не нужно было этого делать.

Но Чанс не мог поступить иначе. Он был не из тех, кто способен быстро изменить свою жизнь. Ему нужно было время, чтобы детально обдумать ситуацию, чтобы знать точно, что его выбор правильный – ведь дело касалось всей его жизни. Его взгляд внимательно изучал лицо Рори, и чувство уверенного спокойствия охватило его. Да, он сделал правильный выбор, и он рад, что не спешил и дал себе достаточно времени на раздумья – чтобы в будущем никогда не возникло бесплодных сожалений. Предугадать последствия не дано никому, но никаких сожалений в его жизни быть не должно. То, что он испытывает к Авроре, он не мог сравнить с тем, что он когда-либо питал к другим женщинам. Она дополняла его, уравновешивала, словно правильно подобранная недостающая часть целого.

Аврора провела пальцем по его губам.

– Как красиво ты улыбаешься. О чем ты сейчас думаешь?

– О том, как сильно я тебя люблю. И как мало о тебе знаю.

– Что ты имеешь в виду? – Она нахмурилась. – Мы виделись с тобой почти каждый день в течение всего лета.

– Да, но этого недостаточно. Я хочу знать о тебе все с того чудесного дня, когда ты родилась, и до того самого момента, как ты набросилась на меня тогда на Жемчужном острове.

– Это я на тебя набросилась? – Она привстала, опершись на локоть, насмешливо вскинула брови.

– Ты сбила меня с ног и свалила на меня объявление о продаже дома.

– Да ты сам упал, а твою вывеску сбросило порывом ветра прямо тебе на спину.

– Ну если ты настаиваешь… – Он повалил ее на спину и, скрутив руки над головой, поцеловал, словно пират свою пленницу с захваченного корабля – так страстно и жадно, как только умел. Затем, оторвавшись, он посмотрел на нее: она лежала неподвижно, пристально глядя на него. – Ты проголодалась?

– Что? – Она непонимающе моргала.

– Голод – еда, кушать, ням-ням. – Она продолжала молча смотреть на него, и Чанс поцеловал ее в нос. – Я умираю от голода. Как смотришь на то, чтобы заказать пиццу? Мы поужинаем прямо в постели, а ты тем временем расскажешь мне историю своей жизни. А потом я расскажу тебе еще о своих фантазиях. – Он лукаво улыбнулся. – Ну, что скажешь на это?

Рори задумчиво посмотрела на него.

– Хорошо. Разговоры можно отложить на потом, а сейчас все-таки нужно поесть.

Так они провели полночи без сна: разговаривая, подкрепляясь время от времени и занимаясь любовью. Рори рассказывала ему о своем детстве, о тете и сестре с братом, которые заменили ей родителей, о недолгой своей жизни с отцом и матерью, постоянно разъезжавшими по городам с театральной труппой. Она была тогда совсем маленькой и знала об этом скорее по рассказам брата. Чанс поведал ей о своей жизни – жизни единственного ребенка в семье и наследника Чанселлоров, о школьных друзьях и о проделках, которыми они забавлялись в юности. И все же его история показалась ей немного скучной и пресной, если, конечно, не считать преимуществ принадлежности к богатой семье. Чанс любил своих родителей, и у него было много друзей, но он действительно был одинок, даже более одинок, чем это представлялось Пейдж.

Пейдж. При мысли о ней чувство вины неприятно кольнуло Рори. Она попыталась отогнать эту мысль и сосредоточиться на убаюкивающем голосе Чанса. Устроившись уютнее в его объятиях, она вдыхала аромат его теплой кожи. Последнее, о чем подумала Рори перед тем, как погрузиться в сон, – чтобы следующее утро никогда не наступало. Вместе с первыми лучами солнца сказка растает и вернется реальность. Реальность, в которой была Пейдж и ребенок Чанса, о котором она так ему и не сказала.