Текст книги "Избранное"

Никогда не ревнуй меня к прошлому

 
Я прошу: никогда не ревнуй меня к прошлому.
Ну зачем нам друг друга зазря терзать?!
В прошлом было и вправду немало хорошего,
Но довольно и злого и тошно-претошного,
Вспоминать о котором – как хину глотать!
 
 
Я мечтаю дела сопрягать с желаньями,
Ты пойми, моя трепетная звезда,
Жить на свете одними воспоминаньями
Не умней, чем по кругу ходить всегда.
 
 
А еще я заметил, сама суди:
Чем живем мы и дышим на свете дольше,
Тем прошедшего больше у нас и больше
И все меньше того, что еще впереди…
 
 
Вот поэтому надо сказать заранее,
Что любой, кто изведал невзгод вполне,
Хочет именно только на новизне
Сфокусировать больше всего внимания.
 
 
Пусть еще не легла нам на души тень,
Но уже мы давно не в телячьем раже.
И транжирить на мелочи новый день
И нелепо, и просто обидно даже!
 
 
И покуда нам мыслится и хохочется
И сердца, как и встарь, не хандрят в груди,
Еще многое видится впереди,
А назад постоянно смотреть не хочется.
 
 
И, шагая все к новым и новым дням,
Мы, надеюсь, немало еще увидим.
А ревнуя друг друга к былым годам,
Мы же попросту сами себя обидим!
 

15 февраля 1999

Москва

Сретение. Масленица

Чужие свиданья

 
Ты спешишь на свиданье. И в сердце твоем
Все, пожалуй, смеется. А как иначе?!
Все весенним, наверно, горит огнем!
Только мне как-то стыдно признаться в том,
Что тебе не могу пожелать удачи…
 
 
Ревность хуже, наверно, чем едкий дым.
Надо жить в доброте и высокой радости.
Но чтоб милой любви пожелать с другим –
Нужно быть ну пускай не совсем святым,
Но хотя бы стоять на пороге святости…
 
 
Коль судьба в них друг к другу любовь пробудит,
Что ж прикажете, петь или звать музыкантов?!
Только нету подобных во мне талантов
И навряд ли когда-нибудь это будет!
 
 
Но коль счастье не вспыхнет в ее дому
И удачи не будет от тех свиданий –
Все равно запоздалых потом признаний
Я, наверно, не вынесу, не приму!
 
 
Нет, все это не глупые словоблудия,
Не тщеславьем набитая голова,
Просто трудно как в праздники, так и в будни
Знать, что ты там всего только номер два!
 
 
В чувствах странными часто бывают люди:
Спорят, мирятся, кто-то порой схитрит.
Где-то зло, где-то мягко друг друга судят,
Но когда вдруг серьезно и крепко любят –
То уже не умеют прощать обид!
 

13 декабря 1999

Москва

* * *

 
Спешишь, кипишь в каком-то бурном раже!
А годы мчат суровой чередой.
И вот однажды не заметишь даже,
Как ты уже – на финишной прямой…
 
 
А в прошлые, упрямые года
Душе хотелось и дерзать, и сметь,
Спешить, не остывая никогда,
Всего достичь, добиться и успеть!
 
 
А вот теперь, когда посыпал снег,
Ты дни как будто пробуешь сберечь,
Чтобы подольше, замедляя бег,
Той финишной черты не пересечь…
 

26 октября 2000

Москва

«Он ей сказал: «Поверь! Я не шучу…»

 
Он ей сказал: «Поверь! Я не шучу:
Чтоб жить нам в счастьи и не препираться,
Позволь мне уходить куда хочу!
И приходить домой, когда хочу!
А где я был? Не надо добиваться».
 
 
Она вздохнула: «Раз нельзя иначе,
Пусть будет так. Я все переживу.
И ты придумал здорово. Тем паче,
Что я давным-давно уж так живу…»
 

7 октября 2000

Москва

Не проходите мимо любви!

 
Нет на земле абсолютной свободы.
Весна – от зимы, ну, а семя – от семени,
Птица – от птицы, народ – от народа.
Всё подчиняется власти природы,
Все, разумеется, кроме времени…
 
 
Взрослеют и старятся бывшие дети,
Сначала бодры, а потом – неловки,
Время, кружа, царит на планете
И нет ни на миг ему остановки!
 
 
Годы, что молоды были когда-то,
Седеют и мыслями, и душой.
Оглянешься: сколько же их за спиной?!
И даже считать уже страшновато…
 
 
И все ж с высоты промелькнувших лет
Вдруг взглянешь на пройденные дороги
И хочешь порою спросить в тревоге:
«Любил тебя кто-нибудь или нет?»
 
 
И даль, что в тумане была когда-то,
Вдруг словно под лупою проясняется,
И поразительно выясняются
Знакомые лица, дела и даты…
 
 
И голос, какой-то нездешней силы,
Прошепчет: «Вон – девушка… Узнаешь?
Она же любила тебя, любила,
Ты только припомни: и как любила!
А разве ты чувствовал эту дрожь?
 
 
Молчишь? Хорошо! Вспоминай другую,
Тут тоже веселой не будет речь:
Красивую, яркую, молодую,
И множество радостно-светлых встреч!
 
 
Она и надеялась, и металась,
То слезы, то счастье тая в груди,
Тебе было радостно. Но казалось,
Что счастье пока что не повстречалось,
И главное все еще впереди!
 
 
А чьи-то иные сердца и взгляды,
Напористей всех и хитрее всех,
Имели порою такой успех,
Которого лучше бы и не надо!»
 
 
И впрямь, почему так порой бывает:
Что люди, вступив вдруг с собою в сделку,
Подделку за подлинник принимают,
А подлинник чуть ли не за подделку?!
 
 
А почему так, друзья-товарищи?
Да потому, что живем свободно!
Бросаемся часто на что угодно,
Пока не окажемся на пожарище!
 
 
А птицы-года у мужчин и женщин
Несутся, и отзвук от них всё горше…
И чем этих лет за спиною больше,
Тем радостных дней впереди всё меньше…
 
 
Поэтому, люди, в потоках событий,
Каждый, как хочешь, так и живи:
Мечтайте, боритесь, страдайте, творите!
Но только вовеки не проходите,
Не проходите мимо любви!
 

9 февраля 2000

Москва

Запомни!

 
Слова над нами кружат, словно птицы,
И будем откровенны до конца:
Услышав тост, что радугой искрится,
Мы все же где-то вправе усомниться –
А нет ли здесь красивости льстеца?
 
 
Немало душ и добрых, и сердечных,
Но как постигнуть каждую до дна?
И сколь порой бы ни жилось беспечно,
Но взять на мушку вправе ты, конечно,
Высокие посулы болтуна.
 
 
А коль сосед, вводя тебя в расход,
К тебе за энной суммой обратится,
Ты можешь дать, но втайне усомниться:
Вернет он деньги или не вернет?
 
 
А если кто-то, излучая свет,
Начнет в горячих чувствах объясняться,
Ты все же где-то вправе сомневаться:
А искренно все это или нет?..
 
 
Твой друг с тобой и в радостях, и славе,
Он смотрит с ясной прямотою глаз…
И хоть ни в чем он вроде не лукавит,
И все-таки ты усомниться вправе:
А где он будет в самый трудный час?..
 
 
Да, мир непрост. На всех не полагайся,
Бывает очень разным человек.
Живи ж, надейся, радуйся, сражайся,
Но лишь в одном, в одном не сомневайся:
В моей любви отныне и навек!
 

8 июня 2001

Красновидово

Два слова поэту

 
Любой на свете вправе быть никчемным,
Бездушным или каменно-минорным,
Без всяких чувств встречающим рассвет.
И лишь поэт обязан быть влюбленным,
Сурово-гневным или окрыленным.
Бесстрастный же – он вовсе не поэт!
 
 
Бывает так: устал неимоверно
И скрылся бы от всяческих страстей.
Но как молчать, когда кому-то скверно
Иль боль стоит у чьих-нибудь дверей?!
 
 
А если кто-то у любви во власти,
А вот сказать не в силах ничего,
Ну как пройти мимо душевной страсти
И не отдать несчастному в ненастье
Хотя б частицу сердца своего?!
 
 
А сколько в мире искреннейших женщин,
Кому достался лед, а не удел,
Чей путь был не увенчан, а развенчан,
И свет в глазах досрочно потускнел…
 
 
И, видя их притушенных, но милых,
Кому досталось в стужах цепенеть,
Какой же ты поэт, коли не в силах
Вернуть тот свет и душу отогреть!
 
 
Пусть твой удел терзания и слава
И ты живешь, мечтая и любя,
И все ж не можешь, не имеешь права
Жить на планете только для себя.
 
 
Известнее ты всех иль неизвестней –
Не в этом суть, а в том, что в бурях бед
Ты должен быть оружия железней…
И, только став их верою и песней,
Ты вправе жить со званием ПОЭТ!
 

18 октября 2001

Москва

Секрет отношений

 
Пришла неприятность, и я расстроился.
За что мне, простите, такая «радость»?
Но только я вроде бы успокоился,
Как, здравствуйте: новая неприятность!
 
 
А ты, не теряя привычной гордости,
Спросила, взглянувши светло и ясно:
«В чем дело? Откуда все эти сложности?
Ведь раньше же было все так прекрасно!»
 
 
А я улыбаюсь: мне это «нравится»…
Все верно… Прекрасно и вправду было.
Но дело-то в том, что одна красавица
В ту пору ужасно меня любила…
 
 
Когда же любовь вдруг как будто пятится
И смотрит порой хмуровато-косо,
Вот тут хоть убей: ничего не ладится…
И в этом-то, видимо, суть вопроса.
 
 
Смеешься? Ну что же: и впрямь занятно!
Я мог бы все сложности перечислить,
Но, вижу, тебе и без слов понятно.
Люблю, когда люди умеют мыслить!
 
 
Уж нам ли прекрасного не досталось?!
И ты не зря сейчас улыбаешься.
Ведь что нужно сделать, чтоб все получалось
И жизнь превосходнейше состоялась?
Ты лучше, чем кто-нибудь, догадаешься…
 
 
Ведь сложности мира и вздох любой
Зависят вовек лишь от нас с тобой!
 

31 октября 2001

Москва

Сколько длится у женщины личная жизнь

 
Сколько длится у женщины личная жизнь,
Пускай хоть у самой роскошной красавицы?
Как правило, жизнь эта продолжается,
Пока еще внуки не родились.
 
 
Нет-нет, в смысле возраста – все в порядке!
И нет никаких материальных бед,
И вроде не мучат еще недостатки,
Но где-то зажжен уже красный свет…
 
 
Пока на руках ее только дети,
Пусть трудно, но беды не так страшны:
Ребята растут, и, глядишь, на свете
За тучками радости вновь видны!
 
 
Пусть утро прошло. Но еще не вечер!
Встряхнись – и цветут уже вновь цветы!
И труд никакой не согнул ей плечи,
И сколько в ней все еще красоты!
 
 
Но внук – это праздник и где-то драма:
И свет, и уже поворот в судьбе:
Дочь нежно целует: «Послушай, мама!
Мне надо работать, а внук – тебе…»
 
 
А дальше, простите, такая штука:
Проходит годок, а за ним другой,
И дочь преподносит второго внука,
Подарочек славный и дорогой…
 
 
Теперь как бы новый зажегся свет:
Тут много и трудного, и отличного!
Но что вот до женского, очень личного…
То здесь словно черт наложил запрет.
 
 
Теперь всюду сабли да куры Рябушки,
Да сказки, куда ты ни посмотри,
Прекрасное, гордое званье «бабушки»
Да песенки-складушки и нескладушки,
Уборка, готовка да буквари…
 
 
Тут все: и поплачешь, и похохочешь,
Трудись, улыбайся и не ропщи…
Почета, пожалуйста, сколько хочешь!
А женское счастье? Ищи-свищи!..
 
 
Порядок вещей тут и тверд и прочен.
Сам быт неизменен. Согласен, пусть.
И все ж справедливо тут все не очень,
Не все превосходно. Душой клянусь!
 
 
Так сколько же личная длится жизнь –
Не важно: дурнушки или красавицы?..
Как правило, жизнь эта продолжается,
Пока еще внуки не родились.
 
 
Да, жизнь наша, в сущности, быстротечна.
Но мне бы хотелось в грядущей мгле,
Чтоб все было правильно на земле
И женская жизнь продолжалась вечно!
 

18 ноября 2001

Москва

В трудный час

 
Свалилось зло, какого и не чаял.
Мир стал весь будто каменным. И вдруг
К тебе пришел твой закадычный друг
И в трудный час плечо свое подставил.
 
 
И ты уже не в безнадежной мгле,
И уж не так по сердцу лупит вьюга.
И нет прочней опоры на земле,
Чем то плечо надежнейшего друга…
 
 
А есть друзья совсем иных кровей:
Все вроде хорошо и без рисовки,
Но дружба та живет до трудных дней,
Как бы гнильца в красивой упаковке.
 
 
Вот ты ему доверчиво открыл
В нелегкий час свой нараспашку дверцы,
А он вдруг словно напрочь позабыл,
Что есть на свете и душа, и сердце.
 
 
Да, в мире есть достаточно людей,
Чья сущность лишь словесная услуга.
Но нет, увы, ни горше, ни больней,
Чем пустота и равнодушье друга…
 
 
Как горько в мире споров и страстей
Встречаться с ложью всяческого рода.
Так дай же Бог нам истинных друзей,
Готовых с нами и в огонь, и в воду!
 

29 ноября 2001

Москва

Поздняя любовь

 
Пусть радость к нам поздно с тобой пришла.
Ты шутишь: «Носилась без нас как рыба!»
Не надо ироний, не надо зла,
Ведь все же нашла она нас, нашла,
Давай же ей скажем за то спасибо!
 
 
Ты только представь, что любви звезда
Когда-то спокойно, неуловимо
Взяла и прошла бы сторонкой мимо
И нас не заметила, не нашла?
 
 
Ну что бы, скажи, тогда с нами было?
Ведь мы б с тобой были несчастней всех!
Ты в страхе ладошкой мне рот прикрыла:
«Об этом и думать-то даже грех!»
 
 
Ну грех или нет – не берусь судить.
Ты знаешь, я, в общем, не суеверен.
Я просто доверчив и сердцем верен.
И только в судьбу я всегда намерен
И верить, и с нею в согласьи жить.
 
 
Поэтому надо ли говорить:
Мы встретились поздно или не поздно?
 
 
Не годы способны судьбу решить,
А люди, что могут всегда любить
Как мы – до отчаянности серьезно.
 
 
Вот многие, радуясь, пьют вино
Для временно-сладкого настроенья.
А нам ну совсем ни к чему оно,
Ведь нам много крепче хмелеть дано
От слов и от всяческого общенья…
 
 
Конечно, прекрасно, когда влюбленные
Наивною песней упоены,
Совсем по-щенячьи, еще зеленые,
Кидаются в первый порыв весны.
 
 
И я тут совсем не ворчу, не ною,
Я тоже всем сердцем люблю цветы.
Но все ли они, просияв весною,
Полны и до осени красоты?
 
 
И я не лукавлю: ведь сколько раз
Два сердца, что вспыхнули с юным пылом,
Бросались друг к другу всего на час,
На месяц, на два, ну на год от силы!
 
 
А мы? Ты застенчиво улыбаешься:
Не месяц, не два, и отнюдь не год…
Когда настоящее вдруг придет,
То ты с ним вовеки не распрощаешься…
 
 
Поэтому нам ли с тобой не знать,
Под чьей мы находимся яркой властью?!
Давай же не годы с тобой считать,
А песни, а звезды любви и счастья!
 

25 ноября 2001

Москва – Красновидово

Творческая шутка

 
Когда мне похвалят другого поэта,
Мне хочется взять повесомей дубинку
И треснуть рассказчика по затылку,
Чтоб впредь не посмел бы выдумывать это!
 
 
А коль кто-то сдуру меня похвалит
Другому поэту – добру не быть!
Поэт может даже и не ударить,
А в ярости попросту задушить!
 
 
Так кто хороши тут, а кто плохи?
Отвечу: вы сердце поэта знайте:
Хвалите при нем лишь его стихи,
А прочих поэтов уничтожайте.
 

27 апреля 2001

Москва

«Не печалься, что столько лет…»

 
Не печалься, что столько лет
Дни бесцельно летели мимо
И встречалось так много бед, –
Это часто неотвратимо…
 
 
Не считай, что проигран бой
И что холодно все и пусто,
Вот не встреться вдруг мы с тобой –
Жизнь и впрямь бы могла быть грустной.
 
 
Пусть не часто любовь встречается
И ветра гудят за дверьми…
Мы же встретились, черт возьми!
Так о чем же теперь печалиться?!
 
 
Но с какой ни рвались бы силою
Две надежды сквозь мрак и свет,
А без веры друг к другу, милая,
Никакого ведь счастья нет!
 
 
Там, где будут сердца терзаться,
На ревнивом огне горя,
Ну откуда же счастью взяться?
Все прекрасное будет зря…
 
 
Тут и спорить-то просто нечего,
Вот же самый простой подход:
Ревность часто зазря грызет, –
Ибо честные люди доверчивы.
Недоверчив же тот, кто лжет.
 
 
Так давай же сметать сомнения,
Что нам радость зазря терять!
Есть прекрасное предложение:
Взять – и твердо принять решение
Абсолютнейше доверять!
 

5 декабря 2000

Москва

Ночь под Ивана Купалу

 
Сегодня поразительная ночь!
Сегодня небывалое сбывается, –
Печаль и горе улетают прочь,
И все мечты чудесно исполняются!
 
 
Сегодня – всем фантазиям простор!
Сегодня можно славно веселиться:
Перескочить, смеясь, через костер,
Стремясь причем нигде не опалиться…
 
 
Все нынче рвется в сказку: конный, пеший,
Свистит вдали разбойный соловей,
 
 
Хохочет в чаще, подвывая, леший,
Русалки в реку прыгают с ветвей…
 
 
Да, нынче тайна – за любым кустом,
Ведь здесь когда-то, словно бы приснилось,
Снегурочка, кружась перед костром,
Чуть слышно вскрикнув, в ветре растворилась…
 
 
В подобный час, как и в былые годы,
От всей души неплохо погадать!
И под крылом ночного небосвода
Водить, как наши предки, хороводы
И даже клад, быть может, отыскать!
 
 
Волшебник, всем удачу обещающий,
Наверно, мимо все-таки прошел!
А папоротник, в полночь расцветающий,
Пожалуй, вряд ли кто-нибудь нашел…
 
 
Клад признает удачливых и смелых,
Идущих в бой сквозь истины и ложь,
Конечно, клад найти – святое дело!
Но как откроешь? Где его найдешь?
 
 
Ведь медлить здесь не следует нисколько!
Тут все сомненья и смущенья – прочь!
Ведь если клад отыскивать, то только
Лишь вот в такую сказочную ночь!
 
 
И я ему стократно был бы рад!
Я молча руку протянул. И что же…
Кто скажет мне: я беден иль богат?
Рассыпав темно-русый водопад,
Со мною рядом ровно дышит «клад»…
И вряд ли есть хоть что-нибудь дороже…
 

7 июля 2000

В ночь под Ивана Купалу.

Красновидово

«Слово может согреть, окрылить и спасти…»

 
Слово может согреть, окрылить и спасти,
Осчастливить и льды протаранить.
Слово может нам тысячи бед принести,
Оскорбить и безжалостно ранить.
 
 
А поэтому скажем себе сурово:
«Чтобы не было в жизни ненужных бед,
Надо думать, ребята, над каждым словом,
Ибо слов невесомых на свете нет!»
 

30 января 2000 года.

Москва

Пусть уходят года

 
Звезды мягко смотрят с небосвода,
Время с ветром уплывают вдаль,
Где же ты была все эти годы?
С кем делила радость и печаль?
 
 
Знаю: каждый шел своей стезею
Сквозь невзгоды, радости и мрак…
Может, встреться раньше мы с тобою –
Многое сложилось бы не так…
 
 
Только светофор зеленый светится
В мире не для каждого порой.
Да и кто дозволил бы нам встретиться:
Ты была с другим, а я – с другой…
 
 
И к тому ж, как подтверждает практика,
Трудно, хоть за совесть, хоть за страх,
Два уже сложившихся характера
Подогнать как зубчики в часах.
 
 
Потому не стоит, ей же богу! –
Упрекать минувшие года.
Лучше, даже пусть не без труда,
Проложить нам новую дорогу.
 
 
Пусть же праздник – не сплошная нить,
И не просто в этом мире жить,
Только что нам сетовать с тобою,
Лучше просто верить и ценить
Все, что нам подарено судьбою!
 
 
Пусть хоть годы, хоть ветра в упор,
Все равно не поздно жить для счастья.
Вот и весь, пожалуй, разговор,
Все же остальное в нашей власти!
 

29 июня 2001

Красновидово

Ночная песня

 
Фиолетовый вечер забрался в сад,
Рассыпая пушинками сновиденья.
А деревья все шепчутся и не спят,
А деревья любуются на закат,
И кивают, и щурятся с наслажденьем.
 
 
– Спать пора, – прошептал, улыбаясь, вечер,
Он приятелю синим платком махнул,
И тогда, по-разбойничьи свистнув, ветер
Подлетел и багровый закат задул.
 
 
Покружил и умчал по дороге прочь.
Сразу стало темно и пустынно даже.
Это в черных одеждах шагнула ночь
И развесила мрак, как густую пряжу.
 
 
И от этой сгустившейся темноты,
Что застыла недвижно, как в карауле,
Все деревья, все травы и все цветы
Тихо-тихо ресницы свои сомкнули.
 
 
А чтоб спать им светло и спокойно было
И никто не нарушил бы тишину,
Ночь бесшумно созвездья вверху включила
И большую оранжевую луну.
 
 
Всюду блики: по саду и у крылечка,
Будто кто-то швырнул миллион монет.
За оврагом притихшая сонно речка,
Словно мокрый асфальт, отражает свет.
 
 
У рябины во мраке дрожат рубины
Темно-красным огнем. А внизу под ней
Сруб колодца, как горло бутыли винной,
Что закопана в землю до вешних дней.
 
 
В вышину, точно в вечность, раскрыты двери.
Над кустами качается лунный дым,
И трава, будто мех дорогого зверя,
Отливает то синим, то золотым…
 
 
Красота – все загадочней, ярче, шире,
Словно всюду от счастья висят ключи,
Тонко звезды позванивают в эфире…
И затмить красоту эту может в мире
Лишь любовь, что шагнет вдруг к тебе в ночи!
 

Высокий свет

 
Мы привыкли всегда вспоминать о Боге,
Не тогда, когда в сердце веселый свет,
А когда мы в беде, а когда мы в тревоге
И надежд впереди ощутимых нет.
 
 
Когда боль нас грызет и обида гложет
И невзгоды теснят нас со всех сторон,
Кто придет к нам? Поддержит, простит, поможет?
Вопрошать бесполезно: конечно, Он…
 
 
Так давайте ж подумаем вновь и вновь,
Но всерьез, а не как-нибудь там поспешно:
Почему в нас всех крепче живет любовь
Не к другим, а к себе так светло и нежно?
 
 
А секретов-то нету здесь никаких.
Тут напротив: прямая как свет дорога:
Потому что любить горячо других –
Это значит любить всей душою Бога!
 
 
Что скрывать: жизнь, конечно же, не проста,
Тут важнее всего не посты-молитвы,
А к другим, словно мир посредине битвы,
То есть к людям высокая доброта.
 
 
И, коль станет Любовь этой вечной базой, –
Светлым ветром надуются паруса…
И тогда за дела, а отнюдь не фразы,
Улыбнутся душе твоей небеса…
 

13 июня 2001

Красновидово

Люблю сердца, способные простить

 
Люблю сердца, способные простить.
Нет-нет, отнюдь не как-нибудь бездумно,
А с добрым сердцем, искренно и умно.
Простить – как бы занозу удалить…
 
 
Подчас так сладко горечь затаить,
Ведь нет теперь уже пути обратно,
А выйдет случай – крепко отомстить!
Приятно? Да и как еще приятно!
 
 
Коль отомстил – считай, что повезло:
Дал сдачу на укусы бессердечности!
Но зло обычно порождает зло,
И так идет, порой, до бесконечности…
 
 
От всепрощенья сердце не согрето,
А беспринципность – сущая беда.
Есть зло, когда прощенья просто нету!
И все же так бывает не всегда.
 
 
Пусть гневаться и даже раздражаться
Приходится, хоть это не легко.
А все же зло, коль честно разобраться, –
Зачем хитрить?! Давайте признаваться:
Порой совсем не так уж велико!
 
 
Месть с добротою сложно совмещать.
И что порой важнее, я не знаю,
И все-таки стократно повторяю:
Люблю сердца, способные прощать!
 

<17 сентября 2001>

Бермудская погода

 
Она его безжалостно бранит
За то, что от забот она устала,
Что все не так, всего на свете мало…
А он – ни слова. Каменно молчит.
 
 
Молчит, как позабытый богом остров,
Встречая вьюги и сварливый гром.
Как терпит он характер этот чертов?
И по столу не стукнет кулаком?!
 
 
Да, он молчит и бурь не затевает,
Хоть не приемлет этот дикий стиль.
Так кто ж молчанье это разгадает?
Не в том ли суть, что он отлично знает,
Что после бури наступает штиль.
 
 
Штиль, полный ярко-радужного света,
Где соловьи поют до хрипоты,
Где всё горячей нежностью согрето
И, хохоча, сбываются мечты…
 
 
Он снова и обласкан, и любим,
Она смахнет и хмарь, и непогоду,
А будь невзгода – кинется за ним
Без колебаний и в огонь, и в воду!
 
 
Казалось бы: настали чудеса,
Но минет золотая полоса –
И грянут снова жалобы и бури…
 
 
Так как же можно мучить и любить?
Увы, вразрез и смыслу, и природе,
Почти решая: «быть или не быть?»
Ну почему не могут люди жить
Всегда-всегда при солнечной погоде?!
 

12 августа 2001

Москва