Текст книги "Полное собрание стихотворений и поэм. Том 1"

«Всё в том же виде…»

 
Всё в том же виде
в той же самой кофте
моя живёт на свете мать
Не соберусь уже давно я
её ещё раз повидать
 
 
Я сын ужасный нехороший
А сочинения мои
когда б она могла прочла
то думаю бы умерла
 
 
Она совсем не ожидала
что сын её такой «дурной»
И что рассказывает сам
то что другие прячут в ям
 

«Величавые дни величавые буйные ночи…»

 
Величавые дни величавые буйные ночи
Холод дальний от неба по ногам сквозняки
В деревянных колодцах попадаются листья
И мученья светлы и страданья легки
 
 
Воду в белом графине
пьёшь ты скупо и ровно
Всколыхнётся вода и определится назад
И рука в белой мягкой манжете
будет прежде лежать
так как прежде дышать
 

«Много нарядов красавицы этой лежало…»

 
Много нарядов красавицы этой лежало
Много висело на спинке широкого стула
Самый же лучший сейчас облегал её тело
Плотной толпою многие складки сошлися
 
 
Тихо шептались когда она шевелилась
Эта беседа была и весёлой и тайной
И одновременно злобной а также стыдливой
 
 
– Нет нам не спрятать её живот своеволье
Он когда хочет выходит на свет. Лучезарный
И поражает живущих поближе
Силой своею и болью своею стеной
 

«наполненные страхом…»

 
наполненные страхом
мы отошли к собакам
чтоб уберечь себя
 
 
собаки ж у ограды
скучились в одно стадо
и воют к нам грубя
 
 
а мы им гладим шеи
и говорим – злодеи
ведь мы же вас любя
 

«Вы думаю больной…»

 
Вы думаю больной
и вам пора лечиться
Давно пора и времени
нельзя пустить и скрыться
 
 
Я доктор ничего
Я продержусь я доктор
Нисколько не хочу
Лечиться своим боком
 
 
Но вы уйдёте вон
из этого всем света
А это доктор что ж!
Не очень грустно это
 
 
Что доктор я имел
какое мне такое
что буду я жалеть
и плакать беспокоясь
 
 
Я думал про дворцы
бассейны в свете лунном
про замок и балкон
про мясо и хлебцы
 
 
А славы нет и нет
хотя мне уж за сорок
Наполеон один
и я не из которых
 
 
Поэтому я ваших
лекарств желаю бросить
придёт когда она
тогда пускай и косит
 
 
Подумаешь беда
Не станет в магазине
работника труда
в отделе из резины
 
 
Вот если б в детстве я
ещё мог помереть
тогда б о славе я
мог плакать и жалеть
 
 
Я б думал – может да
Не знал бы никогда
что жребий мой – резина
отдела магазина
 

«На другом берегу покой…»

 
На другом берегу покой
Там ещё голубеет трава
А уж рощи стоят – Боже мой!
Счас осыпятся —
Раз и два…
 
 
А уж сердце сошлось в кулачок
– тихо дёргается мирно спит
А вода! Какова вода!
– в этот год она мелко дрожит…
 

«Восторженно пальцы хладели…»

 
Восторженно пальцы хладели
когда целый день просидел
Восторженно власы висели
и гул чей-то старый гудел
 
 
И в уши вошло приказанье
чтоб был я как воин всегда
На что это мне приказанье
гудела б над мною пчела
 
 
Была бы мне славной поляна
хорошего солнца кусок
а рядом жила бы Татьяна
а сверху глядел на нас Бог
 
 
бы кошка тихонько кричала
и веял такой ветерок
который концы и начала —
всё выдуть из головы смог
 
 
И только единая штучка
осталась в моей голове —
молочная слабая ручка
на солнце в тени на траве
 
 
И так бы я славно бы пожил
с таким упоением ел
никто бы меня не тревожил
сам Бог бы за этим глядел
 
 
Поутру я вышел бы нивы
свои осмотреть привести
в порядок приличный счастливый
Глаза мои тихо бы шли…
 

«Вот в белом чистом свете…»

 
Вот в белом чистом свете
Детей законных нет
Мы незаконны дети
Пусть льётся чистый свет
 
 
Огромная ограда
Нас отделила всех
За этою оградой
Моря. Бесстрашный смех
 
 
Там жаркая природа
Сидящая больша
И там же там же бродит
Всеобщая душа
 
 
Светило накаляет
Колени кости лбы
Как будто посылает
Привет:
Вы не рабы!
 
 
Вы дети этой жизни
Смеясь доверьтесь ей
Ходите беспечально
Без стража без властей!
 
 
Начальников покиньте —
Се глупые из вас!
Что собрано – то бросьте
Живите каждый час
 
 
И каждую минуту
Особенно живи
И у открытых женщин
С мужчинами любви
 
 
И смерть есть музыкальна
Она не есть вам страх
Она есть завершенье
В усильях и трудах
 
 
Неотделимо вместе
Идут две эти части
И выполнить вторую —
То воссиять. Не пасти
 

«Да ты институтка белая…»

 
Да ты институтка белая
Много сил же милая затрачено
Протекает же твоё девичество
Лучше б ты его дала бы встречному
 
 
Разве можно нам дела устраивать
Когда наше житие всё временно
И на свете долго не задержимся
Так чего планировать загадывать
 
 
Ты живи любезным днём заветренным
Летним днём и жарким и больным
Ах зачем тебе образование
Коли жизнь растает словно дым!
 

«И я был жив и я на свете лазал…»

 
И я был жив и я на свете лазал
Смеясь и забавлясь собой
Я выдумал историю сначала
Что буду я прославленный живой
 
 
Потом я выдумал историю сложнее
Что про меня про мёртвого пойдёт молва
Зачем она нужна? Сказать я смею —
То высшие для смертного права
 
 
Потом как обстоятельства втугую
Мне сжали горло – я подумал так:
Довольно и того – Живу я!
Пусть к простаку ко мне приходит мрак
 
 
И вот забыл я корки хлеба ради
И книги и любовь и даже милый сон
И написал в своей тетради
Я счастлив буду смертью унесён
 
 
Она не требует бороться и питаться
Лежи сгнивай спокойной тёмной горкой
За земляною тонкой переборкой
Так вы меня уж не вините братцы!
 

Не включённое в сборники
(архив Александра Морозова)

Корова

 
На печальной корове ветрами развеянной
И ручьи текут и бегущие
Её яркие раны поющие!
 
 
На лице страшный посев посеянный
Её кожа от мяса отклеена
О как сильно она закричала – и утро настало
 
 
Мёртвые коровы и живые
обрадовались в мычащее общее стадо
на земле и на небе выли
 
 
«Слышьте – тонкие корни
И ты – мальчик-помощник затачивай ножик
Уже можно есть уже можно!»
 
 
А с коровьей душой
Вместе двигаются в небе
Четыре копытца запачканы в хлебе
Близко видит луна
И жёлтые скалы ночные
Что корова покинула травы земные
 
 
Что по небесной траве ступает
А пьяницы громко жуют
Смерть спеша поедают
 

Стихи на случай

«Мне надо уже ехать домой…»

 
Мне надо уже ехать домой
И это нужно делать по прямой
Што же Гробман требует писать
Ему пора уж меня выпускать
Где-где а на небе уже темно
Разве не видно в открытое окно
О том и звёзды о том и цветы
Балкон наполнен. гуляют коты
Меж тем как дома Анна ждёт
А Лимонов домой до сих пор не идёт
Ну, где же может быть он
У. Может в кого-то Лимонов влюблён.
 

24 июня 1969 года

Три длинные песни. Поэма
(1969)

моей больной жене Анне посвящается

14-Го ночью

Душевное равновесие есть не что иное как обман организма разумом. Всё безнадёжно. всё ужасно. а организм выискивает в этих ужасах будто бы надежду – выпячивает её канонизирует внутри себя и говорит – нет. что ты. живи. вот видишь какое. какая. вот она. оно. Нужно жить. вот это есть. это хорошо. Оно у тебя есть – это – значит ты живи. А ведь все безнадёжно. И надо утопиться либо зарезаться.

Еду ночью в трамвае. Ага я думаю. я хитрый я вроде бы с виду как все. а на самом деле. а что на самом деле? Живущий живущий себя ты ругай. Почему почему так а не иначе?

Почему в двенадцать я должен ехать. почему в первом часу я спешу из гостей? Почему гости спешат от меня – Мы уже не в силах говорить? Но нам и не нужно говорить вообще противно это. Я тороплюсь домой зачем. неужели даже эту условность я не могу сломать. Я выступаю против всего – даже против своего организма. У – ты – сука – хочешь спать? Нет – чего ж ты едешь домой? Или спи тут. здесь у них.

Но он едет домой. Он тащится домой.

А где те с кем я должен состоять в особенно близких плотских отношениях. Да. где же они? Почему они голые не лежат возле меня. Почему они не высказывают. не показывают своим видом этого желания. почему их не двое.

Почему я не могу распуститься до конца. почему я не могу на них излить мочу. а они меня побить. а почему нет крика. шума воплей почему не мелькают жирные части тел?

Где смех и такой и такой и такой. где эти смеха́. эти вопли. эти катания по полу. эти ползанья по земле. Почему я не сдираю с себя одежду не сжигаю её? Когда будет пляска дикарей когда перестанут стесняться. Когда меня будут приглашать а я буду плеваться. топать и хватать за грудь жену чужую не таясь а муж с другой стороны.

Когда уже будет так – Почему я не облююсь и не лежу на полу в блевотине. Почему ты. тебя нет возле и ты не размазываешь блевотину по моему лицу

где то жёлтое и красное. обрывки помидор и всего такого. почему оно не на моей шее. не присохло на моей щеке.

Зачем я стираю свои брюки с мылом и горячей водой. если эти брюки от долгого ношения воняют мочой и моим потным половым органом.

Почему когда я заниматься собираюсь онанизмом. я закрываю окно и ухожу в глубину комнаты чтобы меня не увидели из соседних домов.

Почему когда я еду в одном троллейбусе с иностранными девушками из гостиницы я принимаю небрежную позу. и походка моя одновременно вяла. уверенна и шатается.

Почему чувствуя что ничего сделать не мог ничего сделать с девушкой Таней хотя она шла мне навстречу я называю это психозом. Непорядок был в моём теле.

Почему я испытываю большое наслаждение тихим шёпотом выпытывать у Ольги кто её до меня употреблял как женщину как это происходило. что говорилось при этом и какие были движения.

Отчего я люблю влезши на Соню хватать её именно в том месте где первый сгиб. где нога отделяется от бедра. там для меня притягательно.

Почему занимаясь онанизмом Петров изобрёл способ при котором привязывает половой орган бечёвкой или ниткой а в заднепроходное отверстие вставляет карандаш и когда дёргает за нитку и одновременно сидя шевелит карандаш о сиденье стула достигается удивительное наслаждение – он мне говорил.

Почему когда мне было три года я жил в офицерском доме. Дочь полковника с бобровым воротником и кулинара училась в каком-то классе.

Почему когда пахло столярным клеем от ремонта пианино и все ушли на офицерский ужин они лежали – Ида и её подруга на крае кровати раздвинув ноги

Почему я должен был брать красный с одной стороны и синий с другой огрызок карандаша и совать им в половые отверстия по очереди. А детские трусы были у них на ногах

Почему они потом переворачивались и я должен был тыкать карандашик им в зады. Я помню кусочки кала на этом карандашике. Я помню этот карандашик!

Почему они меня запеленали в кружева как куклу и потом кто-то пришёл стучал и меня распеленывали спешно. или я лежал и был ужас?

Почему мне ничего не удалось сделать с этой Валей. она вся облевалась и я хоть и рвался. но трусы у неё оказались на пуговицах. а я не понял. болван мне было скольконадцать лет. Как бы пошла моя жизнь Ей было пятнадцать. Почему я не смог её обидеть!?

Почему мой приятель рассказал мне о том как он кого-то. какую-то стоя в подъезде. а я представил и обмер

Почему моя жена рассказывала мне что её первый муж свалил однажды на пол в помещении для мусора и там её.

А почему было у меня не такое!

А почему у меня не было такого!

Почему женщина рассказывала мне как её насиловали. а я замирал и слушал и говори. говори. как они сидели голые и как они на ней менялись. Особенно был один молодой.

А что он был? Как он её так делал. Ей что было очень больно? Или он её как-то заставлял крутиться кричать. обхватывать себя или взять его орган в рот. Да? Он над ней издевался?

Почему когда некоторые читают что фашисты схватили двух пятнадцатилетних девочек и потащили их в сад где на сене изнасиловали. им хочется быть на месте этих фашистов. хочется.

Ох уж эта жизнь страшная плоти!

Нет законов ей. нет законов.

Ох уж эта жизнь страшная плоти!

Почему почему я ни в чём не замешан!

Почему когда я смотрю на грубые лица руководителей работ я думаю а почему не я руковожу всем этим.

А как бы я наруководил?

Почему я не дохожу до полного бесчувствия. Вот так. вот так. Вот такие движения. такие энергичные. Такие гневные такие ужасные быстрые! Вот пот от них и всё быстрей всё быстрей. Хотя бы даже гимнастику. Быстрей! Быстрей! ну сильнее ну быстрее. Хо-хо-хо! Эх! зубы стучат. ноги заплетаются… Вот и упал… наконец-то…

Почему нет обо мне слуху…

А почему у богемы где богемы что богемы нет красивых женского пола? Почему красивые женского пола с теми у кого грубые лица. Почему а?

Прошёл тип мужчины-дубины сомнений не знающих с надутыми мышцами.

Я знал человека с огромным лбом. он был слабоумным. но правда достаточно хитрым.

Вот идёт девушка. Какая она смешная. Нет она непонятная. Она не из этого района она не из рабочего района. Хотя она отсюда. Она из какого района. Она из этого района. Но у неё платье под пояс жаркое. На шее шарф! Она больная. Она тихая. у неё улыбка. У неё тихость и у неё улыбка.

А я. какой я легкий. Шагну и тела не чувствую. Солнце пригревает. Почему мне уже двадцать шесть. А почему не семьдесят девять! А почему не пятнадцать.

А мне ведь пятнадцать Я на том же уровне. Как жаль что вот эта и эта взяв друг друга за руки не берут в свою компанию. Такая нежная компания. У них видать и денег нет?

А у меня немного есть. Я бы купил есть. И мы пошли бы гулять по полям. лесам оврагам. купались бы в речке и на них налипли бы водоросли.

Почему меня не берут они в свою компанию?

Ведь не спать же я с ними желаю!

Отряхнуть бы всю плоть – и – душа…

Иль

Стряхнуть бы всю душу – и – плоть…

Почему умер мой друг Проуторов а я ещё жив?

Скажите когда умру я? Неужели когда будет нужно?

Почему эти люди едут на работу. Ещё так рано и почему каждый день. они что с ума сошли? Им не жалко себя. а? Ой! сколько сумасшедших!

Не хочу спать! Не желаю спать! Ишь чего. спать! Нет уж. спать не буду. Лягу потом спать. Потом посплю немного посплю.

Беги прочь от детей расцветающих порыжелый мужчина!

Он целовал её на камне у реки. И это было и потом… а я? Лучшее познала не со мной!

Ах как сдвинулась моя рука как взяла вилку! Как я ем мясо! А вот сбежал со ступенек. Как быстро летят ноги!

Зашёл купить ниток в галантерею. Толчея. потность. и женщины все старые.

Какая приятная булка! Неси домой на вечер. гора и гуляют собаки…

Почему не поползти куда-то раз уж не пойти. Поползти. поползти. всё куда-то в грязи пачкаясь…

Почему нельзя исчезнуть для всех оставить на берегу записку и вещи. А самому запастись другими. Выйти на другой берег. одеться и зашагать. Когда же это случится?

Есть внутренний ритм в середине. Эта мне штука мила. что следую воле души.

К забору этому так и желается придти ночевать сегодня.

Как изо рта воняет!

У старых женщин должно быть и орган старый и вялый.

А говорят что в тюрьмах начиняют платок кашей горячей и суют его. это

женщины…

Что творится когда дети начинают интересоваться своей нижней частью тела.

Боря болеет лежит. Перед ним ковер драгоценный расплылся в равнину. где немец широкоскулый. управляет парой волов в ненастный день.

С туалетного столика скатился флакон с молоком миндальным. Наклонился тебе помочь. Из меж ног твоих завоняло!

Как ужасно что он увидел случайно кусок её ткани. меж ног голубые штаны. Ух. как его потянуло туда!

Мать мне пишет что после болезни рада солнцу. Я тоже мама! И каждой травинке.

Целую меж ног обожаю обвил очень грязную бабу. Целую во все места. Мне кишки бы её целовать!

Прослезился что так переходит. Кусок талии Тани к бедру. Вот так счастье! – и плачу. В пупок ей накапали слезы…

Дай постираю твои штаны. Хоть налип на них кал. Нет мне не. Мне да. И ты загорела солнцем.

Принёс ткань домой. кладу на пол. Крою из ней брюки. А солнце давно взошло. В духоте пташки поют так покойно.

Весь день в квартире один. На безлюдье вымылся в ванной. До чего красивое тело. Даже жалко стало себя.

Иногда я дикая ягодка. Эх. никто не видит меня.

Штаны шить нужно терпение. Длина сто шесть сантиметров. теперь откладываем длину шага. И получу двенадцать рублей. Это обеды для смерти.

Как умирать будет не хотеться!

Почему я уйду один? А другие чего останутся?

Те кто жили оставили книги. Несчастливые мертвецы! Как я доволен собою. В столовую пойду! Не буду писать свою книгу.

Я был в Харькове Москве Симферополе Ялте Киеве и других. Это раньше так назывались предыдущие города.

Здесь кто-то живёт у кого любовь безумная к женщине этой. Почему он терпит любовь?

15-Го

бредёт по холму низкий в кепке и ноги в траву запутал мимо домов шевеля головой набежавшей а внутри в номерном военном белье. Разлука разлука

Несчастье несчастье

жить на этом свете

о счастье счастье

просыпаться в десять часов

и идти есть в пивную!

и за кашею мясо съедать

и за мясом кашу съедать.

Я живу в нанятой комнате. Сегодня ещё за месяц отдал измятые деньги свои. но зато какая комната. Как холодно в ней

Несчастливые дневники переходят перемежаются со счастливой книгой. В пустом раю на диване.

О Вергилий куда ты завёл! Тут магазин а там помойные ящики. Всё время дующий ветер доставляет в мой нос неприятно!

Мелькнули мне купола Флоренции милые кровли. милые комнаты. здесь я родился. здесь пил из соска молоко.

На заводе радиодеталей мрачный шум изнутри. там я работал а умер внезапно на бумажной фабрике в день Армии Советской.

Она Елена. какой подходящий но грустный подарок мне!

О. Елена – аборт твой не от меня! Как грустно всё это. Ты сбросила одеяло с него. я люблю тебя голого. без этой шкуры! Вот любила его – а я же что!?

В бывшей барской усадьбе теперь санаторий больных детей. О думы под липами Маши горбатой!

В суете я родился и мне умереть в суете. Длинных ног приятен разрез. На сухой каменистой земле я топчу ногами тебя. Ты меня не любить – не моги!

Подлая сколько лет я размазываю слёзы что ты не являешься!

Купил хлеба много – и каждое утро его в одиночестве с чаем!

Мечтал о девушке очень красивой в поле вечернем которую изнасиловал и убил. Ухожу и вижу кровь. С большими глазами.

Сочинил стихи об акации. На дороге она стояла на дороге она цвела. Мотив неприятен очень.

А почему я не могу раздеть того кто мне нравится. как узкие крылья рубашки лежат на её плечах. Тесёмки кружевные её. Мягкий сосок. Ночь росла на дрожжах. Было загублено многое.

Кто лежал на полу тот помнит мать отца-старика и сестру.

Раньше жили в далёком городе. Под широкополою листвой гулял в Харькове милом.

Ненасытный солнечный сок обжигает меня. течёт.

Я разрезал палец её и она беспомощно смотрит. Отчего не плачет ещё?

Лезла всю жизнь к скотам. Думает плохие все люди. А у меня есть друзья которые меня защитят?

Живёшь один раз – он и она говорят. Кто их учил чепухе. Почему не следят за былинкой.

Почему тут стулья в пыли. Видно давно не жили. Приходите живите скорее.

Нет на свете мещан. Это такая глупость. Живут. животами касаются. Лишь не осознали себя.

Скорее назад в детство. Укройте папа и мама!

Всё утро лежал голый сверх одеяла на животе. С ужасом думал о страшной

могиле. Заснул и во сне кричал

Мамочка я не хочу в могилку!

Мамочка я не хочу в могилку! год уже я не видел маму.

Как славно спалось и елось у папы и мамы! И как тосковал!

Тема поэмы ГУМ – много людей.

Из записной книжки можно сделать поэму. фамилии друзей потекут и потянут.

Лето в конце. Листья шуршат. А на далёкой дороге видимо тёрн освещён.

Что-то во сне прозвучало. как будто удар бичом. Пейзажных нам стихов не возвратить – они давно прошли.

Весь день мне современный стих играет на губах. Иду я лесом загородной тропкой и все же нет – пейзажные стихи. А в комнатах творится небывало!

Почему почему мне пришлось избежать этой женщины в белом платке.

Толстый здоровый мужчина теснит в трамвае меня. Ну ничего я куплю пистолет. Так и выстрелю в наглую морду.

В холодный вечер пахло арбузами в городе осень уже. Женские ноги в чулках.

Денег мне нет. А то бы зашёл в освещённый большой ресторан.

Вечером увлёкся и за ними бежал и шёл. Ту и другую я потерял из виду.

Перед тем как заснуть мыл в ванной своё лицо и после помыл ещё половой свой орган.

Как интересно спит она? Что на ней остаётся одето?

Я вновь одинок как и десять лет назад. Я одинок и нет мне надежды. Вновь бегу подметаемый ветром в поисках встречи и дрожу и пытаюсь судьбу обмануть

Все умирают и я стою в очередь эту. ты бы мне заменила… приди и всё замени…

17-Го

лежал и игрался в ванной

Так как маленькое дитя

Ручки ножки какие длинные

Неужели всё это сгниёт!

Холодное лето нынче

Комната от табака друзей

Не выветрится никак

Вчера набежали Володя-Аркадий

Шелестят деревья земли

Ну такое холодное лето! Прямо сил моих нет!

Двести рублей собрал. Осенью отдохну

К морю обрыв сбегает

Задумчивый посижу

Сколько силы в двухсот рублях! Даровали осенние скалы и девочку с водорослями в корзинке. Белый платок на боку.

Лежал и игрался в ванной

Так как маленькое дитя…

Что же это…

Неизменяем

Человек выходит от возраста?..

Глубоко и таинственно в саде. И оттуда исходит плач. Не простой а с криками с воем. Против окон моих расположен морг. Но не нужно менять квартиры. Привыкать ничего не стоит.

Я поеду и буду я жить сколько хватит. Собираю упорно деньги. Напрямую иду к мечте.

Вот ещё мне один заказчик. Скульптор. он и его деньги будут мною приложены к силе. Что меня перебросит на юг.

Как был в клеточку матерьял. Чуть не вырвало. так рябило. но и с ним я справился тоже. Ценою восьми часов моей маленькой глупенькой жизни.

Под окном безобразный цветок. Вылез. Вырвал его. Не ленился.

Что со мною что дрожь по утрам подымает меня с постели. Одинок я остался сейчас. Нет жены а других полюбить не удастся.

А без плоти не обойтись. тоже мучит она кошмарно. Всё красивое у меня. Даже мой половой орган.

Вот он вылез из-под одеяла. Эх. варёному мясу похож

Ведь так холодно за окном и уже пришла водная осень

Я лежал и игрался в ванной

Так как маленькое дитя

Эту воду я теребил

Эту воду я очень любил

Два корабля во сне. Летели волну взбивая «Гигантомах» один. «Сорокопад» другой. И в этих названьях безумных…

Птичка качает ветки. Нет у ней прямого пути.

Золотая солёная рыба ты лежишь одиноко.

Как глубоки у этих пьяниц глаза. Некоторые глядят счастливо.

Сколько пути от Москвы до Москвы и сколько пути до тёплого моря

Вся дорога залезла в щавель. И не вылезти ей оттуда. Потерялась и ты из дома. О твой каменный старый дом!

Родители! Родители! Помогите мне жить на свете! Помогите мне умирать!

Нет ты должен остаться один

Все потонут поэты в одном

Он придёт и рукой пошевелит

Просочились меж пальцами. вы.

Сто иголок я в год потерял

Не найти мне их никогда

Пять копеек тогда закатились

Вечно будут лежать у мышей

Игорь Йосифович! Вы меня помните!

Вместе с вами я выпивал. Молодой и безумный влюбленный. мне светила моя жена. А как были вы одиноки!

вспомнил тот кусок ветчины.

На реке следы лодки

Коротка жизнь

Закипает так чайник длинно

Два корабля во сне

Дремали на белой волне

Вот письмо что писал я в субботу. Я был пьяный. такое письмо. Все вернись кричит. Я порвал его. нет оставил. но неважно уже. Всё равно ведь.

Я её попросил чтоб оставила. Нет!

Как уютно постель освещённой была.

Я сказал «Вы оставьте меня

           Мне недолго ведь жить

                      Как же вам уснуть без меня»

И действительно как она может спать

И действительно как она может спать

Я бы голову ей положил на живот

Нету грязи во мне никакой

И любой сантиметр целовать

Пить его можешь ты

И поэзии форма пройдёт

Но не кончатся вечер и ты.

Ах я не хочу заниматься этим – сказал он. но нужно. Что поделаешь – секс.

Зато потом работаешь спокойно. Пишешь себе картину.

Живущий не ходи по комнате!

Остановись! Где ты оставил себя.

Не под вишней ли ты лежишь.

До сих пор Украина твоя.

Лепестки засыпают тебя.

Почему ты не плачешь гордец! Слезы пусть заливают тебя. Чёрный шар головы покати по полам по доскам по ногам

Этим женщинам в лица взгляни

Пусть поддержат они тебя

Своим плачем такой же длины

Пусть приходит слеза к слезе.

Шестого июля он организовал братство плачущих. За это его нужно расстрелять.

Он всегда ходит в чёрной шляпе

Темнота наступает в Анапе

Темнота придавила песок

За границей все ночи светлы

Какие разбитые ботинки!

Он старается делать вид. что приличный он человек. Что другим он людям сродни. Безуспешно скрывается он! Не берут его люди в свои

Ты чужой! Ты чужак! Ты чужак!

И тебя надо бить убивать

иль хотя бы шляпу сбивать

А они эти – в бюстгальтерах

А они эти – в шёлковых трусах

А они эти – с подкожным жиром

А они эти – выбривающие подмышкой

А они эти – тебе не простят

Ох уж знают они. догадались они о тебе… даже слишком

Сколько кладбищ вокруг

Укушу зарычу я себя

Мне не мило ничто

Мне придётся ещё умирать

Но ведь я не хочу не хочу!

Так бы жить целый век и покойно и тихо. Мухи пусть даже жужжат

Моя любимая моя мягкая

Давай поцелую тебя между ног

Как меня измотали загадки

Даже орган мой половой

Обессилел от муки такой

Он не хочет

Дни жизни сладки – ноги твои гладки

Уу как я на тебя разозлён

Ты все хочешь чтоб был я влюблён

В темноте только женщина – Бог

Среди голых – женщина Бог

Средь красивых тогда отбор

А все умные – это сор

Мудрецы стыдливо идут

Пронося животы из воды

и кривую ногу́ и дырявую грудь…

Женщина без тебя я ничего

совершеннейший я дурак

и могу умирать или жить

это уж всё равно без тебя…

Вот полетели облачка

какие быстрые они

Меня запомнили что жил

Да был такой средь нас ходил

Когда ушёл не знаем мы

Куда ушёл? Да в царство тьмы

Над ним работает червяк

он в клеточку носил трусы

и просыпался от осы

влетевшей в летнее окно

ходил в соседнее кино

и кроме этих был поэт

Ура! Ура! Его уж нет.

Серьёзные большие вещи нужно решать максимально простыми средствами

Ты – меня

Я – тебя

Ты – меня

Я – тебя

Ты меня а я тебя

Ты жила —

и я жил

Ты жила я жил

Мы жили

Ты в одной могиле

А я в другой могиле

Почему развели разъединили! разъединили!

Полностью нету мне ничего. Чаю мне с сахаром нету

Нету пирожных во рту никого.

Десять килограммов муки!

Испачкал ботинок и брюки потом.

на этой свалке воняет котом

и грустные чувства глядятся в окно

Лимонов Лимонов

А Лимонов

А Лимонов

В чёрной шляпе шёл гулять

обонять и осязать…

Мы все поэты. Нас всех надо расстрелять. Пусть живут только жабы на этом дне… Пропади ты болото…

Русская икона

накрытая попоной

увёз наполеоновский солдат

А в этой церкви свежей

стояли кони тоже

Я обращаю ответвлённый взгляд

и солнечно и редко

дымилась наша клетка

земля нам отведённая судьбой

и жил на ней Лимонов

пока ещё не старый

но чем-то диковатый и смешной

Вот не знает Чурилов

Что Лимонов поэт большой

А мы с ним дорогие друзья

А когда он это узнает

то меня живым нельзя

Он живёт в Харькове тихом

что похож на пустыню летом

Никогда он моих стихов

В руки брать не умел читать

И ещё многие не знают

Что Лимонов поэт – и какой!

А я с этим чувством встаю

и спать тоже с ним ложусь

я знаю свою судьбу

и трепещу от неё

манит меня она пальцем

заговор у ней на губах

нет не надо мне тайны твоей

я глухой для цели такой

не поведай того что будет.

В золотом соке солнца

Купались лавочки городские

Инвалиды и больные

сидели молча

И уже целый час я ищу своих ран череду

с тёмной ночью давно обнимался

обдеру с тебя племя коры

Ах какая красивая ты

так и хочется есть тебя чавкать

заедая пушистым листом

Мы легли на кровать

Я танцую и ты

Что любовь свои запахи льёт

это так хорошо и печально

Ноздри дробно стучат на заре

Красных крыш мне открылась равнина

Так бы жил так бы жил

Плакать надобно в белый платок

Орошая его понемногу

В пивной. Не снести оскорблений ему. Плечи сдвинулись. Тоже доказывает. и слова ни о чём. Лучше б все помирали!

Понимаете правду смертей? Как воняют они как мерзенны. И особенно старых поток! До чего препротивно на них опираться. Неприятно им песни давать.

Я веду на вокзал свою нищую старую тётю. Словно я есть еврей над которым виется дымок.

Моя нация есть этих русских безумное племя. Это я оттого так впадаю порою во тьму…

Золотистые думы голов. эти красные думы. Перескок перепрыг и удар! У нас климат жестокий. квартиры у нас морозны. У нас утром в кальсонах тёплых в воскресенье мужчины сидят. Долго думают в зеркало глядя. Да и женщины тоже верны на заре. Они могут влачиться подобно любимой собаке и вылизывать пятки. и страшно глядеть на тебя. как заснёшь так наклонится.

У. у. до чего страшны очи. Угадай ее мысль…

Как красива собачая жизнь!

В грязной комнате жил. Вход с мороза один коридорчик. Узкий маленький туалет. Как красиво зимой. было жарко в одной рубашке. выходил на мороз и стоял на босую ногу

Почему мне себя не любить. Ведь я очень красив. По какому-то странному счету. Если больше представить чем может любить человек

Мне все женщины матерью стали. Каждый раз защищают меня. И они бы убили грядущих моих убийц если б знали. Не всё им на свете известно.

Помню я дверь столовой открытую в солнечный свет. Борщ смеющийся. ты с золотыми ногами. Как я сладкое это виденье люблю. Но нельзя его часто к себе вызывать. А то может оно истереться.

У меня из фуражки вылазит волос клочок. Я иду доставая в кармане платок.

Моя жизнь в одной комнате кончилась позавчера. началася в другой.

и танцует вокруг мошкара

Очень беден. Нет денег совсем. Всё так трогательно в одежде

Вот платочек на шее – он старый

И рубашечка старая тоже

Пиджачок потёртый и всё же

Я пытаюсь казаться моложе

Я богатый чужим добром

И чужими злыми делами я полон

Я злодей!

Я безумец убийца и вор

Каждый день мои руки в крови

облысел я от жаркой любви!

изнасиловал многих в кустах

весь мочой я пропах

В моих брюках огромный половой орган

У меня грубое лицо

И чужими злыми делами я полон

Я первый муж своей жены

Я первый снявший ей штаны

Я первая моя жена

Впервые лёг он на меня!

О. он снимает мне штаны

о мясо нежное на бёдрах

Ещё никто его не видел

Я первый девушку обидел!

Меня обрили и ведут в тюрьму

я умираю на ходу

В кровати совершая разврат

со мной две девушки лежат

и нежный палец мой погладил

отверстие в олином заде

Байковое одеяло какое атласное

Что ж

Ольга такая прекрасная

А тяжёлая как кобыла Марина

Меня горячей мочой обварила

Я живу я разлагаюсь

Давай давай моё мясо. тушись!

Вытекай из меня семенная слизь

А я даже не утираюсь

Утром и вечером

спать да и спать

Ночью в безумной постели валяйтесь

Я никогда себе не прощу

что умер не вовремя

Вот гудит паровоз. Этот крик мне

до горла достал. Застеснялся я очень

Как я непрактичен

Не умею пойти

и продуктов купить принести

Не умею просить ничего

и так слаб что удар мой не стоит

Меня всякий мужчина побьёт

Мне хотелось бы сильным быть быть

И за это я отдал бы своё уменье

Написать любое стихотворенье

Забирайте

А силу давайте мне

Сколько нужных людей умерло на такой войне

Как неумолимо!

Я от гибели вдаль убегу и запрячусь. Может быть не найдёт. Тихо! Вот она вот! Ох хотя бы прошла. Как дрожу сумасшедший ребёнок

Птичьи крики звучат…

Резал резал я вену свою. И скользила по лезвию. О до чего прочна! Матерьял такой твёрдый взяла природа – она! Я лежал в луже крови. Головою в ней я лежал. Было стыдно что я бежал.

Сердце чавкало как калоша. Всё в мире драгоценно. Любимый мой ребёнок. Тягучая и сладкая жена.

1969 год