Текст книги "Когда я стану молодым. Новый русский эпос"
Автор книги: Эдуард Струков
Жанр: Юмор: прочее, Юмор
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
Праздник общей беды
Лето 2005-го
Этап приходит в половине четвёртого утра —
чутко спящий Степанов слышит,
как в коридоре СИЗО начинается движение,
клацают железом двери камер,
впуская узников,
возвращающихся из централа по месту прописки.
Скрежещет кормушка, лязгает засов —
Степанов просыпается окончательно,
потому что этапом приходит его семейник Костян,
отощавший за две недели и поэтому злющий.
Семейниками в здешних краях
называют тех, кто держится вместе,
совместно ведёт хозяйство, устраивает жит-быт.
Костян начинает хлопотать по хозяйству, чифирить.
он с виду хоть небольшой,
но жилистый, основательный и злой,
Степанов чувствует в Костяне родственную душу,
статья у того самая что ни на есть воровская – «кража»,
ходка уже третья – старожил.
С этапа приходят всего трое —
кто-то ещё из своих, неприметный,
Костян и незнакомый Степанову парень лет двадцати,
губастый, явно откормленный на деревенских харчах.
Он сразу садится у порога на свой мешок и замирает,
со страхом вглядываясь в темноту меж шконками.
Костян глазами показывает Степанову —
сиди тихо, но будь начеку,
лезет вглубь, чтоб передать старшему хаты маляву,
послание от воров с централа,
воровской прогон.
Растолкать старого бродягу Бурга,
до полуночи азартно игравшего в нарды,
с ходу никак не получается,
поэтому Костян отдаёт скатанную записочку Герцману.
Прочитав содержимое таинственного послания,
мошенник и наркоман Лёва Герцман меняется в лице,
приходит в жуткое волнение,
вскакивает и спешит к двери,
что-то негромко и деловито выспрашивая у новенького,
после чего бросается будить старшего с новой силой.
Обстановка в хате накаляется с каждой минутой,
хотя с виду ничего такого не происходит,
все спят – или только делают вид, что спят —
но напряжение ощущается физически,
словно перед грозой —
и гроза эта неминуема.
Костян шепчет Степанову ужасные вещи —
оказывается, новенький изнасиловал собственную мать,
что совершенно не укладывается в голове,
однако всё обстоит хуже, гораздо хуже —
воровская сходка приговорила парня к смерти.
С такими вещами в тюрьмах совсем не шутят.
Никто не присылает специального палача —
вопрос решается старшим камеры на месте.
Хорошо, если в хате есть готовые поднять срок —
случается и такое, за долю малую,
за грев, проигрыш или какие-то старые грехи.
А если желающих нет, тогда тянут жребий.
Или накидываются со всех сторон, как волки,
держат за руки, за ноги,
пока кто-нибудь не задушит.
Дальше – дело техники,
труп так красиво пристраивают в петлю,
что любой лепила сразу скажет – суицид.
Проснувшийся старший начинает искать «кума»,
но оперативника пока нет,
а будет ли он вообще, неизвестно.
Дежурный Петя-летёха хихикает,
он давно ненавидит Бурга,
строит тому козни при каждом удобном случае,
несмотря на то, что Серёга Бург
для администрации вроде как свой,
«красный» по масти.
«Красные» в СИЗО сидят в правом крыле,
«чёрные» – отдельно, в левом,
у них свои законы и порядки, воровские.
Первоход Степанов считается пока «серой» мастью,
хотя понемногу «краснеет» —
ну какой из него, директора, вор в законе?
Понемногу наступает утро,
которое запомнит Степанов на всю жизнь.
Серёжа Бург сидит на шконке,
сплетая из ниток шнурок покрепче,
что-то монотонно мурлыча себе под нос,
насильник тихо подвывает у параши,
а хата притворяется спящей,
думая, как жить дальше.
Когда найдут повесившегося,
устроят великий шмон,
разнесут в клочья весь налаженный трудами быт,
допросят и раскидают арестантов по разным камерам —
Господи, за что сидельцам выпало такое наказание?
Почему этого слюнявого кретина закинули именно сюда?
Время идёт на минуты —
в шесть будет подъём,
насильнику предлагают выломиться из камеры,
но он до смерти перепуган и ничего не соображает,
только воет да хнычет —
Костян успокаивает парня,
играет в «добрячка», прикидывая,
как бы получше взять того в захват.
Когда напряжение в камере достигает апогея,
Бург встаёт со шконки,
все сбрасывают одеяла,
Степанов тоже садится,
не зная, зачем и что делать,
но на плечо ему ложится потная ладонь Герцмана —
хитрый стукач Герцман шепчет Степанову: «Ша!»
В эту минуту в камеру врывается ОМОН в масках,
спеша, будто на праздник к Дедушке Морозу.
Степанов не успевает ничего понять,
как летит на бетонный пол,
судорожно спасая очки,
получает удар по почкам,
потом пролетает коридор,
даже не касаясь земли.
Камера на троих переполнена —
в ней уместили всех,
все шестнадцать арестантов из степановской «хаты».
В коридоре хихикает и воет в истерике
спасённый ОМОНом насильник,
его прячут от греха подальше на тихом крыле,
где обычно сидят клиенты «конторы глубокого бурения».
Через полчаса Степанов возвращается назад —
в камере словно прошёл Мамай,
всё сорвано и разбито,
на полу – крупа и макароны,
скомканное бельё.
Но Бург смотрит на разгром пренебрежительно,
самое главное, что пронесло,
такой хомут скинули…
Народ тоже пребывает в эйфории,
все облегчённо хохочут,
разговаривают неестественно громко – эх, не успели!
Степанов лежит на шконке,
улыбаясь во весь рот,
испытывая невероятное, фантастическое облегчение —
хорошо-то как на душе, Господи!
Спасибо тебе!
Через неделю Степанов услышит разговор конвойных,
где старый прапор посетует на стойкую неприязнь:
«Как вижу затылок этого, что маманьку свою отоварил,
так пальцы сами так и лезут в кобуру – вот скотобаза!»
«А она ему передачи носит!» – подденет коллегу сержант.
Поди вот, попробуй, пойми эту материнскую любовь!
Костян сделает карьеру, станет завхозом в колонии.
Бурга заколет в больничке пикой санитар-наркоман.
Хитрюга Герцман отсидит своё и уедет в Израиль.
О, бедный Израиль…
Степанов запомнит эту давнюю историю,
после тюрьмы он захочет рассказать о многом,
но люди не любят слушать о таких вещах,
не то чтобы не верят,
просто зачем им всё это?
Уж с ними-то никогда такого точно не случится…
Паркур
Зима 2009-го
Паркур – скоростное перемещение и преодоление препятствий с использованием прыжковых элементов. Многими занимающимися воспринимается как стиль жизни.
Беду не зовут, она всегда приходит неожиданно.
Ни свет ни заря Степанова будит звонок в дверь.
Четвёртый год он сидит под домашним арестом,
суд по делу о банкротстве завода идёт второй год,
то и дело происходят разные казусы – но чтоб такое?
На пороге квартиры стоит мрачный полковник Муратов,
начальник областного УГРО, гроза местного криминала.
Он не спеша обходит квартиру, заглядывает в окна,
Степанов молча ждёт – их встречи тайны и нечасты,
наверняка произошло нечто из ряда вон выходящее.
Всё верно, неподалёку ограблен офисный центр,
вор забил насмерть немолодого охранника ломиком,
взломал сейф ломбарда, украл денежку и скрылся,
спрыгнув с крыши на глазах приехавшего наряда —
все подозрения падают на сына Степанова Матвея.
Особая примета вора – владение элементами паркура,
которым в городе занимаются не так уж много ребят,
Степанов-младший является у них заводилой,
о нём любят снимать сюжеты для местного ТВ —
парень расписывает граффити неприступные места.
Степанов совершенно ошарашен – какая ерунда!
Но Муратов убеждает, что всё наоборот очень серьёзно,
патрульные уверены, что это был именно Матвей —
такой же высокий, пружинистый, прыжки с перекатом,
всё в точности совпадает с его манерой передвижения.
Вообразить стильного Матвея в роли грабителя трудно,
тут Муратов согласен со Степановым, но чем чёрт не шутит,
родители всегда узнают о проступках детей последними.
Конечно, опера во всём разберутся, дело времени —
но сейчас речь идёт о задержании Степанова-младшего,
который проживает с матерью, первой женой Степанова.
Представить сына закрытым в камере СИЗО невозможно.
Степанов сам отсидел два месяца в «пресс-хате»,
он прекрасно понимает, что может случиться с парнем —
не всем так везёт, как ему – он видел в камере всякое,
Матвей обязательно отхохмит, ляпнет что-нибудь не то.
Между тем в камере не бывает безобидных разговоров —
там есть специалисты высшего класса затевать беседы,
вполне взрослые люди легко идут в расставленные сети,
одного деятеля «прихватили» на интимных рассказах,
решил похвалиться, а в результате оказался под «шконкой».
Но Степанову почему-то кажется, что всё это неспроста,
на суде он занимает весьма неудобную позицию —
Степанов рассказывает только чистую правду,
которая следствию невыгодна, следы уходят наверх,
банкротство завода санкционировал сам полпред.
Но полномочного представителя президента в округе
допрашивать не с руки – полетят чиновничьи головы,
поэтому Степанова яростно ненавидят в Белом доме,
он выполнял приказы и ходил на доклады в ФСФО,
не скрывая ни копейки – но судьи тоже молчат.
С этой точки зрения ограбление пришлось весьма кстати,
теперь из Степанова-старшего можно вить любые верёвки,
у него одна задача отныне – не дать сломать сына,
весёлого, доброго, позитивного мальчишку-КВНщика —
какой лом, какой ломбард, что за ерунда?
Полковник Муратов уходит, ничего не пообещав Степанову,
проверяясь у подъезда – их не должны увидеть вместе,
о, как радостно взвоют адвокаты экс-босса Степанова,
который спит и видит дело повешенным на «подельника»!
Муратов – мужик неплохой, слово всегда держит,
но у него есть свой генерал, который может и приказать…
Степанов приходит на заседание суда на автомате,
в голове у него царит хаос – сын на звонки не отвечает,
воображение рисует всякие дурацкие страсти.
Его спрашивают о чём-то, он отвечает невпопад,
потом неожиданно раздражается и начинает орать.
На спокойного и рассудительного Степанова это не похоже.
Когда-то ему показали «уникальное изобретение»,
которым страшно гордились заводские конструкторы —
бочка, шланг, включаешь моторчик, и вращающийся душ
начинает резво поливать жидкими фекалиями огород —
Степанов превращается в такой же говноразбрыгиватель.
Конечно, это истерика, судьи понимают, что дело дрянь,
объявляют перерыв, пока Степанов не похоронил процесс,
не успел наговорить лишних слов, на которых адвокаты —
а их у его «подельника» -босса на службе целых шестеро —
сумеют затянуть суд над их клиентом ещё на пару лет.
Приставы бережно выводят Степанова из здания суда,
знакомый защитник предлагает подкинуть его до подъезда,
но Степанов в таком бешенстве, что избегает всех —
надо бы срочно выпить, но следует иметь чистую голову,
если он прав, то сейчас начнётся торговля – где эти суки?
Морозный воздух приводит Степанова в чувство.
Так, ещё одна «вводная боевая задача»? Ну, ничего!
Был такой майор Моргун – затеет марш-бросок по дождю,
потом кричит: «Даю вводную! Противник применил газы!»
Что делать, одеваешь костюм, противогаз – и вперёд!
Дома Степанов бросается к телефону – сын дома,
он мирно пьянствовал всю ночь с какими-то шалавами,
телефон его, понятное дело, разрядился – всё просто.
К вечеру осторожно заглядывает майор, «опер» Витя,
испуганно косясь на Степанова, рассказывает новости.
Дело ясное, что дело по ломбарду будет долгое.
Майор уверяет Степанова, что никто не хотел плохого,
патрульные обалдели от виртуозных па беглеца,
сразу подумали про паркурщиков, а кто там главный?
Хорошо, что Муратов прищемил хвосты ретивым «операм».
Степанов отмякает – может, и вправду совпадение?
В суде его стараются не трогать, опасаются «выбросов».
Через пару дней, топая морозным утром на заседание,
он почувствует, что у него зудит нос – нос растёт,
горит изнутри, увеличивается прямо на глазах!
Степанов деликатно обращается к старику Рыжову,
тот прошёл и Крым, и Рым, повидал в жизни всякое,
пусть глянет, может, всё – приплыл Степанов, «белочка»?
Рыжов внимательно изучает нос – вроде всё нормально.
Потом ахает – а нос Степанова и вправду отрастает!
Врач скажет, что эта хрень случается на нервной почве,
пропишет пить что-то седативное – но проходит само.
Судьи отныне смотрят на Степанова с подозрением.
Прокурор приходит в ужас – если прознают адвокаты,
то показаниям Степанова грош цена, кто поверит психу?
Сын вскоре уедет в Хабаровск и станет звездой ТВ,
прыгая с небоскрёбов, объезжая лошадей и сбивая лёд,
выпрашивая мелочь на вокзалах – народ такое любит.
Степанов смотрит ролики с растущим уважением,
радуясь тому, что сын у него такой креативный.
Убийцу охранника найдут, им окажется наркоман,
двадцатилетний мальчишка получит двадцать три года —
он трижды ударил несчастного пенсионера ножом,
потом зачем-то колотил умирающего ломом по голове —
отец семейства дежурил всего третий раз в жизни.
Муратова вскоре переведут куда-то с повышением,
но он успеет ещё пару раз серьёзно помочь Степанову,
вокруг которого после суда разгорятся новые страсти.
Такая Степанову выпадет в жизни странная доля —
ожидать, когда кто-то крикнет: «Вводная боевая задача!..»
И снова поворачивать на очередную полосу препятствий.
Паркур – дело молодых. Фото из архива автора
Дедулька
Пашка Синий – потрясающий типаж для кино.
Ровно полголовы слева у него в наколках,
вторая половина черепа справа не тронута иглой,
поэтому один профиль у Пашки нормальный,
а второй татуированный – это ошарашивает.
Пашка родом с небольшой станции на Транссибе,
сидит за то, что избивал заказанных проституток —
у него существует целая философская подоплека,
Пашка якобы пытался таким образом наказать шалав,
вернуть их в общество под страхом расправы.
Послушать его байки собирается вся камера —
рассказывает Пашка мастерски и с увлечением.
Повидал он многое, прошёл много тюрем и этапов,
невероятным образом выживая в этом аду —
Пашка приговорён ворами за убийство «бродяги»,
с которым спьяну повздорил как-то на воле.
«Бродяга» оказался дядькой жилистым и крепким,
с трупом началась натурально чёрная трагикомедия,
Пашка пытался сунуть мертвяка под поезд – не вышло,
потом решил утопить, но в спешке забыл про пальчики,
пришлось вылавливать труп и отрубать кисти рук.
Тут до Пашки дошло, что дядьку могут опознать по лицу,
он решил обязательно отрезать «бродяге» голову,
долго пилил позвонки тупым кухонным ножом.
Всё это он с увлечением рассказывает Степанову
в процессе совместного поедания копчёной курицы,
присланной Степанову с воли старыми друзьями.
Курица восхитительно нежна, Степанов увлекается,
учит Пашку, как нужно грамотно делать декапитацию,
рассказывает, как правильно жарить человечину —
судьба подарила ему и такие специфические знания.
Когда Степанов опомнится, то будет уже поздно,
сокамерники ещё долго будут шарахаться от него,
с ужасом посматривая в их с Пашей сторону.
Да и чёрт бы с ними – камера большая, транзитная,
сюда определяют на пару дней в ожидании этапа,
никому нет никакого дела до соседа, кем бы тот ни был.
Степанов, получив свои пять лет общего режима,
отдыхает в ожидании дальнейших поворотов судьбы
в полном неведении насчёт ближайшего будущего —
как только уладится вопрос по месту отбывания,
его могут выдернуть на спецэтап в любой момент.
В здешних краях его считают живой легендой —
Степанов отсидел за судом четыре с лишним года.
Редкий случай – в камере царят тишина и покой,
в одном углу обосновались люди тёртые, бывалые —
Мельник, Пашка Синий, Степанов и ещё двое,
постоянные клиенты Энского СИЗО, скажем так.
В другом углу кучкуется разносортная молодёжь —
мрачный отцеубийца Игорёк, наркоделец Васюня,
поджигатель бомжей, надменный чистоплюй Армен,
долговязый маньяк Федя, он же беглый солдатик —
публика нервная и напуганная долгими ожиданиями.
Паша Синий рад вниманию подрастающего поколения,
он треплется, рассказывая всякие тюремные истории,
например, про то, что есть такой неуловимый киллер,
которому родственники жертв заказывают виноватых,
надёжно спрятавшихся за решёткой от возмездия.
История эта – Пашкина idee fixe, навязчивая идея,
он побаивается расплаты за содеянное с «бродягой».
Говорят, что киллером подрабатывает некий старичок,
на которого сроду не подумаешь – тихий, набожный.
И никто не понимает истинной причины смертей,
всё делается так, что остаётся верить в случайность.
Горластая молодёжь сомневается – сказки это всё!
И вот тут в камере появляется он, новый сиделец.
Громко клацает дверь, оставляя на пороге камеры
человека немалых лет и помятой внешности,
морщинистого дедульку с ёршиком седых волос,
судорожно прижимающего в себе серый матрас.
Потом Степанов начнёт понемногу припоминать,
что в момент появления этого странного человека
в камере посреди сумасшедшей июльской жары
повеяло вдруг мертвенным ледяным холодком —
но чего только потом не приходит в голову от страха!
Дедок обозревает курорт, кивает старшему по хате,
безропотно и шустро лезет на верхний ярус шконок,
пропадая там в темноте почти до самого вечера.
Статья у деда какая-то невразумительная, бытовая,
сам он как мешком пришибленный, улыбается иконке.
Выспрашивать желающих нет – это дело опасное,
но лениво наблюдать от скуки никем не возбраняется,
Степанов смотрит, как дедок спускается почаёвничать,
делит пропитание, двигается – виден немалый опыт.
– Это же он, тот самый дедулька! – в ужасе шепчет Пашка,
прошедший Соликамск и Ванино. – За кем он здесь?
Они недоверчиво переглядываются, но всем не по себе,
а дедок наверху что-то шепчет под нос да лыбится…
Степанов вдруг припоминает угрозы своего подельника,
который много чего обещал давеча на суде из клетки —
чем чёрт не шутит, были бы деньги, заказать несложно.
В тюрьме найти исполнителя куда легче, чем на воле.
Степанов лежит, боясь пошевелиться или выглянуть.
Такое ощущение, что в камеру запустили ядовитую змею.
Мельник знаком показывает всем – молчите от греха!
Пашка смотрит на Степанова безумным взглядом,
он убил «бродягу», заказан ворами – нет, точно к нему!
Пашка даже не сомневается, он давно ждёт смерти.
Душной ночью никто из бывалых арестантов не спит,
все ворочаются, с ужасом примеряя ситуацию на себя.
Степанов ждёт утра – надо срочно искать «кума»,
пироги пригорают – а вдруг дедок и впрямь по его душу?
Кому нужны все эти мелкие воры, бывшие школьники?
Но утром выходной, суббота, надо ждать понедельника.
Сокамерники радостно готовятся к помывке – баня,
редкий случай в СИЗО постоять под нормальным душем.
Они идут в баню вчетвером, там облегчённо хохочут,
может пронесёт, может, всё-таки Пашка ошибся?
Воскресным утром молодняк выдёргивают на этап,
в самый последний момент приходят за дедком.
Тот не спеша собирает свой пакет, чинно прощается —
да полноте, где вы нашли неуловимого убийцу, идиоты?!
Но поджигатель бомжей Арменчик, чистенький мальчик,
живым до централа в этот день так и не доберётся…
Захлебнётся рвотой на заплёванном вагонном полу
во время приключившегося у него приступа эпилепсии.
Не было никогда, а тут смотри-ка – откуда-то появилась!
Седой сосед по купе разводит руками, ничего не понимая.
Всё-таки опасное это занятие – жечь заживо людей.
Про странное ЧП расскажет в понедельник баландёр,
но не успеет Пашка открыть рот, как загрохочет дверь,
и злой контролёр выкрикнет фамилию Степанова:
– С вещами, на выход! Живо, бегом, конвой ждёт!
И останутся в памяти Степанова жаркие июльские дни,
дрожь в коленях перед открывающейся неизвестностью
да радостная татуированная ухмылка Пашки Синего,
которому судьба дарит ещё месяц – а может, и год?
Как не будешь любить после этого жизнь – хотя бы такой?!
Сват Витя
2007—2017
Виктору Ивановичу Трояну
ПРОЛОГ
Сват пришёл ночью – шумный, пьяный, нудный.
Он крепко ухватил Степанова за плечо,
начал какой-то очередной пространный рассказ
про давние дела, шарахался, скрипел зубами.
Скрипеть зубами он начал ещё в Анголе, в семидесятых,
служил там срочную в морпехах, имел медали.
Степанов ютился, прятался под тёплым одеялом,
надеясь, что сват уймётся как-нибудь сам собой,
но старый адвокат был тот ещё "чебурашка",
всё требовал и требовал продолжения банкета.
А потом Степанов вспомнил, что сват давно умер,
отключили его от аппаратов в 2017-ом,
двадцать второго февраля, после обеда —
инсульт разбарабанил свата безо всяких надежд.
никому не хотелось просидеть рядом с "овощем"
предстоящие три дня героических праздников.
А сегодня сват вдруг появился – вот такая хрень.
Ровно через шесть лет, день в день, как умер.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Знались они друг друга давно, в любом маленьком городке
непременно хоть раз да окажешься за столом
с каждым его обитателем – сват был ментом ОБХСС,
служил в районе, построил там свою империю,
потом как-то спьяну крепко попал под раздачу,
но быстро переквалифицировался в адвокаты.
Имя свата почти сразу стало притчей во языцех,
он вламывался в любой кабинет с криком:
"Ма-а-алча-а-ать! Пятьдесят пер-р-рвая статья!"
Опера и следователи тут же теряли весь интерес,
поскольку сват знал не только судопроизводство,
но и хитроумные провинциальные расклады.
Клиентов не кидал, доил досуха, но вопросы решал —
вскоре воры пригласили свата в «адвокаты общака».
Степанов директорствовал, обходя закон стороной.
Но как не зарекался, а всё-таки был арестован
по делу о фиктивном банкротстве завода.
Поначалу его подельник, местный олигарх Дубов,
скупил в городке всех адекватных адвокатов,
арестованным предписывалось молчать до поры,
дабы стать потом в игре расходными фигурами.
Степанов понимал уязвимость такой защиты,
попытался объяснить работодателю "статус кво",
но не получилось – Дубов считал его пешкой.
Теперь Степанову предстояло мыкаться
по местам не столь отдалённым и опасным
до морковкиного заговенья, и выхода не было.
Всякое безнадёжное дело спасает простой случай.
Пока в стане врагов Дубова царил полный раздрай,
Дубов переоценил свои шансы и решил дать дёру.
Пока самолёт с олигархом летел в далёкую Москву,
Степанов узнал от прокуроров много нового,
понял, что Дубов устроил ему добротный капкан,
грозя давно забытыми старыми делишками.
Следовало менять хозяина и уносить ноги на волю.
Степанов обдумал диспозицию и стал жить сам по себе.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Сват оказался именно тем, кто поклялся Дубову
стопроцентно замазать Степанова в старом дерьме.
Компромат был смешон, но вполне эффективен —
как-то раз, отправляя в Красногорск гусеничные ходы,
бестолковая приёмосдатчица записала их "запчастями",
тариф оказался на счастье совершенно одинаковым,
получатель ничего не заметил, подшил и забыл.
Однако Степанов оказался у Дубова «под колпаком»,
тот заподозрил своего сатрапа в крысятничестве,
ситуация через час выяснилась, "звание" вернули —
но злопамятный Дубов ничего не забыл,
решив представить теперь на судном процессе дело так,
что Степанов якобы оговаривает его, Дубова, в отместку,
пытается скрыть таким образом свои прегрешения.
Степанов пояснял – производство, на нём всяко бывает!
Сват тогда ещё не знал, что будет Степанову сватом,
поэтому включил все свои связи с доисторических времён,
из холодного Красноярска приехали весёлые опера,
взяли у Степанова показания, сначала посмеялись,
а потом загрустили – начальство потребовало сшить дело.
Не окажись у Степанова в друзьях прокурорских ребят,
закатали бы его красногорцы тогда на раз-два —
кому ты нужен, безымянный "вася" с первой шконки?
А у Дубова оказались бы прочные основания —
проворовался парень и оговорил, хорошая версия защиты.
И тут случились на небесах какие-то перетрубации.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Городок был маленький, все варились в одно котле,
вечно позревая друг дружку в "двойной игре",
поэтому вскоре и "свои", и "чужие" всполошились,
потянули будущего степановского свата на разговор:
"А вот девочка у тебя помощником работает, она кто?
Подруга сына? Понятно. Учится на юриста? Тоже ясно.
А ты знаешь, что девочка эта Степанову дочка?!
Фамилия другая, от очередной жены, но дочь ведь?"
А сват сам в шоке! И что ж теперь делать-то ему?
Девочка хорошая, умница-красавица, внуков обещают.
Так что ж теперь делать? Там деньги, здесь "стулья"…
Ежели это родня, то как же можно родню сажать?
А Степанов сидит дома и знать не знает про такие чудеса.
В общем, на Дубове сват Степанова не разбогател.
Все адвокаты там "отщипнули", иные и миллионами,
а сват всё ходил и ходил по вечерам к Степанову,
дул из пакета стаканами красное вино и зудел, зудел.
Всё пытался понять, чем Степанов дышит —
старая ментовская привычка, надо думать.
Уже и суд давно закончился, и Степановы уехали —
сват всё бродил по центральной улице с палочкой,
таская золотого Христа-гимнаста на седовласой груди.
Бандитизм в стране искоренили, клиентов пересажали.
Степанов как-то зашёл к свату в офис летним утром —
у дверей стояла батарея пустых коньячных бутылок,
сват ладил на стену иконостас в пластиковых рамках:
– Вот, шестьдесят оправдательных приговоров!
А? Каково? Смотри, сколько народу я из клетки вывел!
– Молодца… А что ж ты меня не вывел, сват?
На этом вопросе сват всегда почему-то смущался.
Как бывший офицер ОБХСС он должен был сажать,
как адвокат – вытаскивать на волю.
Со Степановым что-то у него не срасталось.
ЭПИЛОГ
А вот какого рожна приходил к нему сват прошлой ночью,
Степанов так и не понял.
Может, соскучился на том свете?
Степанов вспомнил, как люто сват скрипел зубами,
откидываясь в полузабытьи на спинку стула.
Дешёвый коньяк на фоне диабета,
дом, куда не хочется возвращаться вечерами.
– Что ещё надо человеку, чтобы встретить старость? —
весело крикнул Верещагину с экрана бандит Абдулла,
выбросил окурок и помчался красиво умирать.
Троян Виктор Иванович, адвокат. Фото из архива автора
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.