Текст книги "Китай"

– Если враг силен, – ответил Гуань, – он атакует. Если враг колеблется, значит он слаб. Каждый китайский командир знает это. Варвары колеблются, потому что понимают, что проиграют бой. – Он кивнул и добавил: – Но я скажу вам кое-что интересное: битву можно выиграть, не вступая в битву.

– Каким же образом, господин адмирал?

– Покажу вам утром.

Солнце уже поднялось, когда адмирал сделал свой ход. Шижун стоял рядом с ним и смотрел, как весь флот из двадцати восьми кораблей – военных джонок и брандеров – вошел в залив к британским торговым судам.

– Мы собираемся встать между торговцами и военными кораблями, – объяснил адмирал Гуань. – Оттуда мы можем послать наши брандеры, чтобы сжечь их в любое время, когда захотим.

– Но на самом деле вы ничего такого делать не будете.

– Верно. У британских военных кораблей остается только два варианта. Они должны либо напасть на нас, либо уплыть вместе с торговыми судами.

– То есть вы вынуждаете их сражаться или унижаться и можете выиграть битву, не сделав ни единого выстрела.

– Точно.

В течение следующих пятнадцати минут, пока китайский флот медленно двигался по заливу, все молчали. Глядя в подзорную трубу на юг, Шижун не обнаружил никакого движения со стороны британских кораблей. Он заметил, что в их направлении плывет какое-то судно, но с такого расстояния не было видно, под каким флагом.

Он был весьма удивлен, когда адмирал внезапно повернулся к нему и заметил:

– Император не посчитал бы, что мы действуем безответственно. Вы согласны?

Шижуну и в голову не приходило, что такого стойкого старого вояку могут мучить сомнения. Он, конечно, все понимал. В запутанной бюрократической системе Поднебесной ни один человек не смог бы подняться по карьерной лестнице до самого верха, если бы не овладел тонким искусством угадывать намерения императора и защищать его с тыла.

– Мы же не нападаем, господин, – сказал он.

– Но кто-то может решить, что мы провоцируем варваров на бой.

На мгновение Шижун задумался, а потом заговорил, тщательно подбирая слова:

– Эмиссар Линь ясно дал понять, что Эллиот доказал, что является пиратом, и поэтому с ним следует обращаться как с пиратом.

Адмирал кивнул, затем помолчал. Снова посмотрев в подзорную трубу, Шижун увидел, что над приближающимся кораблем развевается британский флаг, и продолжил следить за его продвижением.

– Это интересно, – пробормотал он и обратился к адмиралу: – Приближается британское торговое судно, господин адмирал. Но оно направляется не к другим торговым судам, а прямо в сторону Бога. – Шижун протянул адмиралу свою подзорную трубу.

Гуань некоторое время разглядывал судно.

– Вы правы. Итак, еще одно из Великобритании готово соблюдать закон и подписать обязательство.

Шижун собирался было согласиться, когда внезапно из «Волиджа» вырвался клуб дыма, а затем последовал отдаленный грохот.

– Вы это видели?! – воскликнул Шижун. – Эллиот только что выстрелил в нос торгового судна. – Он смотрел с удивлением. – Торговое судно поворачивает назад.

– Хорошо, – резко кивнул Гуань. – Если это не пиратство, то тогда я не знаю, что это.

Он посмотрел на Шижуна в поисках подтверждения.

– Эллиот – пират, господин адмирал. Он только что доказал это.

Они бросили якорь, тщательно выбрав место, и тут появился бот. Как и прежде, в нем прибыли молодой офицер и голландский миссионер. Шижун подошел вместе с господином Сингапуром к борту.

Посланники в лодке даже не просили разрешения подняться на борт и решительно проигнорировали господина Сингапура. Ван Бускерк запрокинул голову и крикнул Шижуну по-китайски:

– Капитан Смит требует, чтобы вы немедленно уплыли! Вы угрожаете британским торговым судам.

– Но мы ничего не сделали, – ответил Шижун.

– Так вы уплывете или нет?

– Нет.

Пару минут спустя гребцы уже орудовали веслами, и бот двигался обратно к «Волиджу».

Прошло полчаса. Ничего не происходило. Приближался полдень.

– Как я и думал, – сказал адмирал. – Они слабы. Слабы.

Но в полдень британские военные корабли перешли в наступление. Адмирал отдал распоряжение своим кораблям выдвинуться навстречу противнику.

Бояться особо было нечего. Когда «Волидж», а за ним «Гиацинт» двинулись в их сторону, Шижун и представить себе не мог, что они далеко заплывут: два варварских корабля против шестнадцати военных джонок, не считая брандеров.

Военная джонка адмирала размерами превосходила остальные. На широких палубах имелось по шесть пушек с каждого борта, там же в ожидании приказа находилось почти двести моряков, вооруженных до зубов. Над ними на верхней палубе, откуда открывался хороший обзор во всех направлениях, стояли Шижун с адмиралом.

Когда «Волидж» приблизился к первой военной джонке, его встретили пушечным огнем, китайцы стреляли очередью, целясь в паруса и такелаж. Затем на британские палубы обрушился дождь стрел, словно рой мух, налетевших с неба.

«Волидж» двигался быстрее, чем ожидал Шижун. Очевидно, пушечных ядер было недостаточно, чтобы замедлить его продвижение. Шижун попытался в подзорную трубу рассмотреть, какие потери понесли британцы. Хотя «Волидж» собирался вступить в бой, казалось, что на палубах почти нет солдат. Как они собирались брать их суда на абордаж?

Затем «Волидж» произвел бортовой залп.

Шижуну не доводилось видеть, как стреляет британский военный корабль. Совсем не похоже на стрельбу отдельной пушки с борта китайской военной джонки: сначала яркая вспышка, затем облако дыма и мощный рев, подобный удару грома. Когда дюжина пушек разом выстрелила, то они целились не в оснастку или палубу, а в корпус корабля и в уязвимую точку около ватерлинии.

Даже с того места, где он находился, Шижун мог слышать грохот, когда борта китайского корабля разлетелись, и крики людей, которых разнесло в клочья ураганом деревянных осколков. Шижун с ужасом смотрел, как из разбитой джонки поднимается дым.

«Волидж» двинулся дальше. Следующее судно, китайский брандер, «Волидж» оставил «Гиацинту», который подоспел, чтобы нанести не такой грандиозный, но точно направленный залп по ватерлинии брандера. На этот раз за громовым грохотом последовала странная тишина, во время которой брандер, казалось, содрогнулся. Затем накренился. Он шел ко дну.

– Утонет, – бесстрастно заметил адмирал.

Шижун проследил взглядом за «Волиджем». Он двигался в их сторону, но неподалеку от корабля, на котором находился адмирал, путь ему преградила еще одна военная джонка. Китайский корабль произвел три выстрела по такелажам «Волиджа» и повредил один из парусов. Корабль все равно плыл вперед. Фрегат находился почти напротив военной джонки. Успели ли британские артиллеристы перезарядить орудие? Ответ пришел спустя несколько мгновений, когда «Волидж» с громким ревом произвел еще один мощный залп.

Затем, всего на мгновение, Шижун подумал, что наступил конец света.

Вспышка была такой яркой, что ему показалось, будто все небо в огне. Грохот оглушал. Что-то, он даже толком не понял, что именно, ударило ему в грудь, словно огромная волна, и почти сбило ног. Люди на палубе под ним внезапно превратились в темные силуэты на фоне огненной завесы. На глазах Шижуна военная джонка впереди разлетелась на куски, как разорвавшаяся бочка. Поднялся дым. С неба на палубу дождем пролились обломки рангоутов, щепки, куски плоти.

В этом неестественном свете лицо адмирала выглядело как свирепая китайская маска.

– Порох! – прорычал он. – Они попали в пороховой погреб. – Он повернулся к Шижуну. – За мной!

Когда они спустились на главную палубу, Шижун увидел, что моряки потрясены взрывом. Одно дело увидеть трупы товарищей, погибших в бою, и совсем другое – когда весь корабль вместе с командой взрывается на твоих глазах, превращаясь в ничто.

– Варварам один раз повезло! – заорал адмирал. – Теперь мы преподадим им урок. – Он крикнул канонирам: – Не цельтесь в такелаж! Цельтесь в корпус корабля! Нужно вывести из строя их пушки. – Он остановился перед главной мачтой в центре палубы, чтобы воодушевить своих людей, а Шижуну велел: – Идите к первой пушке и убедитесь, что они целятся в борт. Если первая пушка попадет в цель, остальные последуют ее примеру.

Флагман был оснащен дюжиной пушек, больше, чем на любой другой военной джонке. Но их все равно было по шесть с каждой стороны, что составляло половину огневой мощи фрегата. Каждый выстрел на счету.

Канониры, похоже, не обижались на Шижуна. Они старались изо всех сил.

– Мы всегда целимся в такелаж, – извиняющимся тоном пояснил один из них.

У них действительно возникли некоторые трудности с установкой пушки для стрельбы по более низкой траектории. Но когда нос «Волиджа» оказался на нужном уровне, они выстрелили и сбили носовое украшение. Канониры радостно закричали. Шижун взглянул на адмирала, надеясь, что тот видел. Следующая китайская пушка не смогла поразить борт фрегата. Третья тоже не выполнила приказ и выстрелила слишком высоко. Куда попали следующие три выстрела, Шижун даже не понял.

И вот британский фрегат поравнялся с ними, причем его длина совпадала с длиной флагмана, и вошел в плавный восходящий крен, как будто переводя дыхание, а потом линия орудий опустилась, и пушки взревели.

Адмиральская джонка была весьма крепкой, но ее борта не были предназначены для таких ударов. Шижун почувствовал, как она содрогнулась, когда двенадцать пушечных ядер ударили в корпус прямо над ватерлинией. Мимо промелькнул квартердек британского корабля. Двойной выстрел из двух установленных там орудий меньшего размера стал причиной огромной трещины, когда одно из пушечных ядер попало в главную мачту, прямо над адмиралом. Шижун метнулся туда, желая убедиться, что великий полководец в безопасности, и обнаружил адмирала Гуаня с осколочной раной в руке, которую он проигнорировал, хладнокровно оценивая повреждения корабля.

– Мачта немного повреждена, – сообщил он, – но выдержит. Я видел, как вы нанесли удар по британскому кораблю. – Он одобрительно кивнул Шижуну. – Главный вопрос в том, – тихо добавил он, – какова размера пробоины и сколько воды туда заливается.

Словно в ответ, джонка сделала небольшой, но заметный крен в сторону того места, где была пробоина. Адмирал поджал губы.

Он мог бы сам осмотреть повреждения, если бы не появился «Гиацинт».

Шижун понимал, что для британского корабля открытая палуба, полная людей, представляет соблазнительную цель. Канониры флагмана только-только начали перезаряжать пушки. Адмиралу и его команде оставалось лишь беспомощно ждать. «Гиацинт» приближался. Шижун, к своему ужасу, увидел, что пушки направлены не в корпус корабля, а в палубу. А одно из орудий – прямо на него. Он заметил вспышку и упал на палубу, когда раздался грохот, похожий на раскат грома. Мгновение спустя послышались крики. «Гиацинт» не стрелял ядрами. Он стрелял картечью.

Это был брезентовый мешок, плотно набитый свинцовыми или железными шариками, каждый размером с виноградину. Корабли стреляли картечью с близкого расстояния. Шарики разлетались веером. Любой парус, рангоут или такелаж на пути картечи разрывало в клочья.

Как и людей.

Шижун остался лежать, но приподнял голову.

Зрелище было ужасающим. Люди, разрезанные пополам. Около тридцати человек корчились в агонии на палубе. Счастливчики уже отправились на тот свет.

Шижун увидел господина Сингапура. Переводчик, шатаясь, стоял у края палубы, держась одной рукой за такелаж. Другая рука была почти полностью оторвана и болталась, а из раны фонтаном хлестала кровь. Он уставился на Шижуна с открытым ртом, и на его лице отразилась странная печаль, после чего господин Сингапур свалился за борт в море.

Адмирал Гуань неподвижно, словно статуя, по-прежнему стоял возле мачты.

А потом Шижуну стало стыдно. Он не собирался бросаться на палубу. Это произошло как-то само собой. Сработал инстинкт выживания. Но адмирал вообще не сдвинулся с места и теперь взирал на ужасную сцену со стоическим лицом.

Видел ли его адмирал? Счел ли его трусом? Он навлек бесчестье на себя и свою семью и опозорил отца? Лучше бы он умер. В мучительных раздумьях Шижун вскочил на ноги и обнаружил, что адмирал спокойно наблюдает за ним.

– Мне очень жаль, господин адмирал… – начал он, но Гуань перебил его:

– Вы ранены?

– Нет, господин.

– Хорошо. Держитесь рядом.

И это все, что сказал ему адмирал. Пока два британских корабля продолжали движение, их тактика оставалась прежней, и китайцы ничего не могли с этим поделать. Вся надежда на сближение и абордаж испарилась. Британский фрегат – это не крепость, полная людей, а плавучая артиллерийская батарея, и артиллеристы британского флота были лучшими в своем деле. Когда первый шок после взрыва прошел, моряки на военных джонках поняли, что они легкопоражаемая цель. Они выпускали стрелы и стреляли из немногочисленных пушек, но всегда по такелажу, потому что именно так их обучали. Многие ныряли в воду, чтобы спастись, и их было трудно винить.

Но затем, достигнув конца линии военных джонок, «Волидж» и «Гиацинт» развернулись и дали возможность артиллеристам с другого борта взяться за дело. «Гиацинт» был меньше и проворнее, он поплыл в обратном направлении, расстреливая китайские корабли в упор, и потопил несколько из них.

Дважды флагман адмирала подвергался обстрелу, один раз по ватерлинии, второй раз выстрелом в палубу. Каждый раз Шижун стискивал зубы, собирался с силами и, хотя кровь отхлынула от его лица, твердо стоял рядом с адмиралом. По крайней мере, рассуждал он, если я умру они скажут отцу, что я был рядом с самим адмиралом Гуанем. И единственное опасение заключалось в том, что адмирала тоже могут убить и в живых не останется свидетелей, чтобы поведать его историю.

Проплыв второй раз вдоль линии китайских джонок, британские корабли не вернулись, а уплыли в сторону Макао. Адмирал на своем тонущем флагмане повел оставшиеся корабли к прежней стоянке.

Ближе к вечеру Ньо и его гребцы переправили Шижуна с запиской от адмирала вверх по реке к эмиссару Линю.

– Вопрос в том, – сказал Линь той ночью, сидя за письменным столом, – что именно можно передать императору? – Он осторожно взглянул на Шижуна. – Сообщение адмирала очень краткое, но он упомянул, что вы сможете предоставить мне полный и точный отчет.

– Да, господин эмиссар, – ответил Шижун. – Могу.

У него ушло какое-то время, чтобы сообщить обо всем увиденном. Он тщательно выбирал самые важные сведения, но не сказал ни слова неправды.

– Подводя итог, – начал Линь, просматривая свои записи, – Эллиот снова отказался подписать обязательство. Мало того, он выстрелил в сторону приближающегося британского судна, которое намеревалось законным образом подписать документы и отправиться в Вампу.

– Что доказывает, что он пират.

– Это так. Адмирал не стал бы нападать на пиратов, если бы они его не спровоцировали. Но они атаковали его. Их артиллерийские корабли огромны – это следует признать, – и англичане повредили несколько наших военных джонок. Одну взорвали.

– Пиратам просто повезло, ваше превосходительство. Они случайно попали в пороховой погреб. Раздался мощный взрыв, но адмирал и его команда не дрогнули и продолжили обстреливать врага.

– Можно сказать, что на протяжении всего боя наши моряки сражались храбро, а адмирал вел себя с величайшим мастерством и хладнокровием.

– Нет никаких сомнений, ваше превосходительство. Я все это видел. Я был рядом с адмиралом.

– Не только это. Наши джонки успешно вели ответный огонь и даже сбили носовое украшение с одного из пиратских кораблей.

– Верно. – Шижун хотел добавить, что он лично принял в этом участие, но потом решил, что было бы еще лучше, если бы эмиссар узнал это от самого адмирала.

– А затем варвары отступили в залив.

– Да, господин эмиссар. Такое чувство, что они направились сначала в Макао.

– Думаю, этого достаточно. – Линь с одобрением посмотрел на него. – Кстати, адмирал говорит, что вы ему очень помогли и заслуживаете похвалы.

– Благодарю, ваше превосходительство. – Шижун отвесил глубокий поклон.

Возможно ли, что его имя упомянут в отчете самому императору? Возможно.

Но спрашивать нельзя.

– Думаю, это означает начало войны. – Линь нахмурился. – Варварские корабли устрашают.

– Они сражаются иначе, чем мы, ваше превосходительство. Они полагаются на свои пушки, и на их кораблях много пушек.

Линь помолчал немного, а потом наконец сказал:

– Но им не пройти мимо наших фортов.

Шижун хорошо спал в ту ночь. Несмотря на ужасы прошедшего дня и слабость китайского флота, он выжил. И все это определенно пойдет на пользу его карьере.

На следующее утро Линь велел ему доставить сообщение адмиралу. Шижун хотел попросить Ньо подготовить лодку, но не смог найти парня. Он обыскал весь форт – никаких следов.

Каким-то образом ночью Ньо исчез.

* * *

Рид прибыл в гавань Гонконга на следующий день после Эллиота.

– Полагаю, что вы, британцы, здесь в безопасности, – сказал он Талли и Трейдеру. – Линь не станет рисковать и сражаться с вами в море, но не думаю, что он когда-нибудь снова пустит вас в Кантон. Джокер и другие китайские торговцы считают, что это должно закончиться войной. – Он также принес хорошие новости. – Клипер «Балтимор» отправляется из Макао прямо в Лондон через три дня. Капитан обещал мне забрать весь наш чай.

– Отлично! – Талли поблагодарил его. – Отправлю с клипером письмо отцу.

После этого Рид коротко переговорил с Талли с глазу на глаз, но не остался на обед на корабле, поскольку хотел сразу же вернуться в Макао. Перед отъездом он пожал руку Трейдеру:

– Будем на связи, мой друг. Желаю вам всего хорошего.

Это показалось странным, и Трейдер подумал, уж не собрался ли американец снова в путешествие. Но поскольку Рид очень спешил, Трейдер ограничился тем, что передал привет миссис Виллемс.

– И конечно же, Мариссе.

– Я отправлю вас на некоторое время в Калькутту, – объявил Талли на следующий день. – Здесь особо ничего не происходит. Нет смысла сидеть взаперти на борту сутками напролет. Разомнетесь немного. Поработаете с моим братом. Узнаете больше о его делах. Корабль отправляется отсюда через два дня.

Перспектива нормальной жизни на суше, конечно, казалась заманчивой, но Трейдер чувствовал себя виноватым из-за старшего товарища.

– Может, и вам стоит поехать, – предложил Трейдер.

– Не люблю Калькутту, – ответил Талли.

Это могло быть правдой.

Окно

Апрель 1840 года

Они мчались по подъездной дорожке к коттеджу на двухколесном кабриолете – тумтуме, как его называли в Индии. Чарли держал поводья, а Джон опасливо сидел рядом с ним.

– Вы идиоты! – вскричала тетушка Харриет. – Вам повезло, что вы не перевернулись!

Трейдер засмеялся:

– Особенно учитывая, что тумтумом управлял Чарли.

– Лучше бы вам зайти на чай! – заявила тетушка.

После чаепития Трейдер остался поболтать с мужем тети Харриет, а Чарли с тетушкой прошли в гостиную.

– Я очень симпатизирую молодому Трейдеру, – заметила тетя Харриет. – Он выглядит немного бледным и худым. Уставшим!

– Это все опиумный бизнес.

– Он не разорился?

– Я так не думаю. Но дела плохи. Даже если правительство выплатит компенсацию торговцам опиумом, ждать придется долго.

– Он все еще интересуется той девушкой, дочкой Ломонда? Она не занята!

– Ему сначала надо сколотить состояние, а потом уже ухаживать за девушками.

– Этот юноша кажется мне немного одиноким. Он эгоистичен?

– Он верный друг. Это я точно могу сказать.

– Амбициозный.

– Конечно. Но я думаю, что он мечтатель.

– Амбициозный мечтатель. Довольно часто это наилучший вариант. Или наихудший, если они не добиваются успеха. – Тетя Харриет задумалась. – Лично я считаю, что у Трейдера все будет хорошо. Что ему нужно, – решительно продолжила она, – так это милая девушка. Одна из наших. Кто-то, кто нам всем нравится, чтобы поддержать его и помочь ему приспособиться.

– А деньги?

– Обычно девиц сюда привозят, чтобы найти богатеньких мужей, разумеется. Но я знаю парочку девушек, которые… не испытывают недостатка в благах этого мира, как говорится. Возможно, ему стоит обратить внимание на одну из них. Я могла бы представить его. Он очень красив. И в нем есть что-то… от немного задумчивого романтика, этакий байроновский типаж… ну, ты понимаешь.

– Жениться на богачке… Проблема в том, что я не уверен, что Трейдер пойдет на такое. Он слишком гордый и счел бы это бесчестным. – Чарли сделал паузу. – Он не лишен тщеславия и не хотел бы, чтобы его считали авантюристом.

– Знаешь, – заметила мудрая тетушка Харриет, – зачем ему нужна эта девица Ломонд? Потому что он не может ее получить.

– Наверное.

– Что ж, – вздохнула тетя Харриет, – остается только молиться Всевышнему, чтобы ситуация с торговлей опиумом выправилась.

Бенджамин Одсток, казалось, всегда относился к жизни легко. После полуденного приема пищи у него была сиеста. Вечером он обычно заглядывал в один из клубов для торговцев Калькутты. Он никогда не пропускал скачек на ипподроме, и его частенько приглашали на званые вечера. Благодаря общественной жизни и обширной переписке, которую он вел со своими контрагентами в таких далеких местах, как Сингапур и Лондон, Бенджамин Одсток был чрезвычайно хорошо информирован.

Поэтому для Джона Трейдера стало настоящим шоком, когда на следующее утро он вошел в контору, а этот джентльмен оторвался от стопки только что полученных писем и мрачно сообщил ему:

– Британское правительство не собирается платить нам.

– Компенсацию? За опиум? – Сердце Трейдера упало. – Ты уверен?

– Нет. Но это единственное объяснение.

– Расскажи, – тихо попросил Трейдер, присаживаясь напротив Одстока.

– Все началось, когда Джардин приехал в Лондон прошлой осенью. Он разжег интерес к опиуму, который и так довольно велик, и эту идею начали лоббировать в парламенте, среди торговцев – везде. Вскоре весь Лондон услышал, как нас ограбили, как британский флаг попран, а китайцы зверствовали против невинных британских торговцев в Кантоне.

– На самом деле они ведь не совершали никаких зверств, – вмешался Трейдер.

– Но могли бы. Это то же самое. Нужна тебе компенсация или нет?!

– Нужна, – сказал Трейдер.

– Короче, Джардин беседует с министром иностранных дел, с самим Палмерстоном. Рассказывает ему всю историю, как нам нужен флот, дает ему карты, все. Палмерстон слушает. Затем тишина. Почему?

– Возможно, он хочет проверить подлинность истории.

– Вздор! – возразил Бенджамин. – Правительства работают не так. И уж точно не так думает Палмерстон.

– Значит, в Лондоне есть оппозиция.

– Есть. Наши чуткие друзья-миссионеры. Этот обманщик Гладстон. Даже газета «Таймс» не одобряет торговлю опиумом. – Он покачал головой. – Но дело не в этом, а в том, что правительство слабое. У них может даже не набраться большинства в парламенте. Проблемы в сельской местности. Плохие урожаи. А в городах чартисты и им подобные, которые ратуют за право голосовать для каждого. Боже, помоги нам! К тому же у нас проблемы по всей империи, от Ямайки до Канады. А еще угроза военных действий в Сирии. Палмерстону есть о чем подумать. А что хуже всего?

– Наверное, деньги.

– Ну разумеется. В конце концов все сводится к деньгам. А там все очень просто. Их нет. Так говорит министр финансов. Бэринг[34]34
  Фрэнсис Бэринг занимал пост канцлера казначейства в 1839–1841 гг.


[Закрыть] ходит по Лондону, рассказывая всем, кто слушает, что денег нет ни на что. И хотя он высокопоставленный член правительства, я думаю, что он, возможно, говорит правду.

– Значит, флот все-таки не придет к нам на выручку?

– Я этого не говорил, – сказал Бенджамин Одсток. – Что-то назревает. Недавно кораблю Британского ВМФ было приказано покинуть Бомбей для сбора в определенном месте. Я слышал, что другие военные корабли собираются на Цейлоне и в Сингапуре. А теперь наш генерал-губернатор здесь, в Индии, незаметно формирует полки для какой-то экспедиции. Официально никаких объяснений.

– Это не доказывает…

– Погоди. Это еще не все. Ты знаешь, что Эллиот и многие из наших, включая моего дорогого брата, вернулись в Макао. Линь угрожал выгнать их снова, но пока ничего не сделал. Между прочим, император назначил Линя губернатором. Но дело в том, что Эллиот получил частным образом письмо от Палмерстона. Мне рассказал Талли. Содержание секретно. Но Эллиот вне себя от радости. И что он делает после этого? Начинает искать быстрый клипер, чтобы доставить его к побережью Китая. К портам, которые снабжают Пекин. Так почему же он – опытный морской офицер, помнишь? – хотел это сделать? Скажи мне.

– Разведка.

– Точно. Корабли собираются. Войска. Эллиот лично хочет осмотреть побережье, не объясняя почему. – Одсток пристально посмотрел на него. – Что означает…

– Боже мой! – уставился на него Трейдер. – Мы собираемся блокировать все китайское побережье. Это намного превосходит то, что изначально планировал Эллиот.

– Планировал?

– Однажды он сказал мне об этом по секрету. Пожалуйста, продолжай.

– Ну это типично для Палмерстона. Ты должен понять, как работает его ум. Этот человек – империалист. Думаешь, он готов стерпеть требование императора Китая, чтобы наш посол кланялся ему в пол? Или что нам запрещено торговать в любом порту, кроме Кантона? Или – если он видел то проклятое письмо – что Линь читает британской королеве нотации, как быть паинькой?!

– Это сработает?

– Думаю, да. Китаю нужна торговля. Им нужны всевозможные материалы, продукты питания, конечно же, медь и серебро – китайцы отчаянно нуждаются в серебре, бо́льшая часть которого поступает из других стран через многочисленные порты на побережье, куда нас не пускают. Блокада всей торговли действительно сильно ударит по ним. Если в чем-то британцы и хороши, так это в организации блокады.

– Но объявление войны всей Китайской империи… Я удивлен, что Палмерстон смог добиться согласия парламента.

Бенджамин Одсток нюхнул табак, а потом сказал:

– А он и не добился. – Грузный торговец заметил удивленный взгляд Трейдера. – Члены парламента все время спрашивают, что он задумал, а он им не говорит.

– А это вообще законно?

– Бог знает. Но он все равно это устроил. Корабли и войска уже в пути. К тому времени, когда парламент наконец узнает об этом и пожалуется, будет уже слишком поздно.

– Я в шоке.

– Хочешь вернуть деньги?

– Да.

– Палмерстон ничем не намекнул Джардину или кому-либо еще, что рассмотрит возможность какой-то компенсации. И если он не желает выкладывать деньги сейчас, то тем более не сделает этого, после того как понесет огромные расходы на экспедицию и блокаду. Но в конце концов мы все-таки получим наши деньги.

– От самого Китая, – кивнул Трейдер. – Первоначальный план Эллиота, но только масштабнее.

– Вот-вот. От китайского императора, но после того, как он оплатит все наши военные расходы. – Бенджамин удовлетворенно кивнул. – Палмерстон хочет защитить честь Британской империи. Но если он вкладывает деньги в войну с Китаем, то ожидает финансовой отдачи, – улыбнулся он. – В конце концов, если Британская империя не прибыльна, то в ней нет особого смысла, не так ли?

– Так что все мои надежды зависят от китайского императора, – тихо произнес Трейдер.

– Они зависят от британского флота, – поправил его Одсток. – Ставка гораздо выше.

– На это могут уйти годы, – заметил Трейдер.

– Верно. Но тем временем, – продолжил Бенджамин Одсток, – мы все еще можем зарабатывать деньги на торговле опиумом.

– Можем ли?

– Опиум все еще выращивают здесь, в Индии?

– Да.

– Опиум похож на реку, мой мальчик. Река черного золота. Ничто не может преградить ей путь. Спрос огромен. Можно заблокировать один канал, но найдется другой.

– О том же толковал мой друг Рид. О каких каналах мы говорим?

– Талли уже осуществляет поставки напрямую на лодки-драконы.

– Я думал, Линь переманил их. Превратил контрабандистов в береговую охрану.

– И они так же быстро за правильные деньги превращаются обратно в контрабандистов. Некоторые из них, вероятно, работают на обе стороны. Это не имеет значения – ну… не для нас, – пока опиум пропускают.

– Значит, мы и впрямь пираты, да? – немного грустно заметил Трейдер.

– Старые добрые морские волки во времена Шекспира – типа сэра Фрэнсиса Дрейка и ему подобных – были пиратами. Так все и началось. Кроме того, ты забываешь одну вещь. – Он улыбнулся. – Мы британские пираты. Это совсем другое. – Он похлопал себя по животу, усмехнулся и взял еще одну понюшку табака. Затем внезапно выражение лица Бенджамина изменилось, и он впился взглядом в Трейдера, а потом со злобой поинтересовался: – Ты же не метишь в миссионеры?

Джон Трейдер подумал о кузене Сесиле.

– Категорически нет! – с жаром заверил он.

Тетя Харриет должна была отправиться с ними, но, поскольку ее муж в тот день занемог, решила остаться дома. Так что на танцы поехали только Чарли и Джон Трейдер.

В конце апреля в Калькутте еще продолжалась светская жизнь, а к концу мая станет жарко, и бо́льшая часть британцев уедет на лето в живописные местечки в предгорьях Гималаев.

Бал проходил в одном из клубов. Естественно, все женщины блистали в бальных туалетах, а мужчины щеголяли во фраках или в парадной форме, но вечер был дружеским, и сюда стеклись все: военные, чиновники и лучшие из представителей торговцев.

Не успели они приехать, как Чарли заметил миссис Ломонд и Агнес, которые сидели на одном из множества диванов, расставленных вдоль стен бального зала. Полковник Ломонд стоял позади них. Чарли не знал, что они будут там, и, конечно, не собирался проявлять излишнюю напористость, решив ограничиться просто приветствием, но миссис Ломонд, увидев не одного, а двоих молодых людей, которые могут танцевать с ее дочерью, подала знак, что Чарли должен незамедлительно подойти. Полковник, увидев Чарли, дружески кивнул ему. Что касается Трейдера, то было непонятно, удостоил ли он его кивком.

Они танцевали. Чарли и Трейдер по очереди приглашали Агнес. Сначала кадриль, затем котильон. Когда начался вальс, полковник Ломонд заметил, что в молодости ни один порядочный мужчина не пригласил бы приличную даму на такой танец.

– Даже свою жену? – спросила миссис Ломонд, легонько шлепнув его по руке веером.

Полковник уловил намек и пригласил ее на вальс. Трейдер с удивлением отметил, что полковник на самом деле довольно неплохо вальсировал.

Но больше всего Трейдера восхищал Чарли. Его друг знал этикет и был неутомим. Он постоянно приводил новых молодых людей поздороваться с Ломондами, так что Агнес почти каждый танец танцевала с новым партнером.

Когда все они отправились на обед в отличном настроении, он услышал, как полковник Ломонд пробормотал:

– Спасибо, Чарли. Молодец!

В середине обеда Чарли решил, что, несмотря на все прелести вечера, он расстроен и виноват в этом полковник Ломонд. Полковник не делал ничего плохого, но Чарли раздражало, что Ломонд кое-чего не делал.