Текст книги "Китай"
Автор книги: Эдвард Резерфорд
Жанр: Историческая литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 55 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]
– Весь опиум, который у меня есть, взят под реализацию, – заявил Делано. – Я считаю, что не могу распоряжаться чужим товаром. У меня нет на это законного права. Все проще простого!
– Чертовски разумный аргумент! – согласился Талли. – Треть нашего опиума тоже взята под реализацию. Принадлежит торговцам-парсам[26]26
Парсы – последователи зороастризма в Южной Азии (Индия и Пакистан), имеющие иранское происхождение.
[Закрыть] в Бомбее.
– Ну вот, – произнес Делано.
Когда они ушли, Трейдеру показалось, что его тучный партнер обрел новую уверенность.
– Вернемся этой дорогой, – предложил Талли, ведя Трейдера на Старую Китайскую улицу.
За нарядными фасадами, выходящими на набережную, каждая из факторий тянулась лабиринтом крошечных дворов и лестниц более чем на сотню ярдов к кантонской дороге, известной как улица Тринадцати Факторий и служившей границей между факториями и китайским пригородом. Отсюда через квартал факторий к набережной шли три небольшие улицы: Хог-лейн рядом с Британской факторией, Старая Китайская улица рядом с Американской факторией и Новая Китайская улица, которая разграничивала Испанскую и Датскую фактории. И хотя они находились в пределах квартала факторий, эти улицы были заполнены китайскими лавочками, в которых продавались деликатесы и различные товары для дома, какие только мог, по мнению хозяев этих лавочек, захотеть купить заморский дьявол.
Когда они прошли мимо лавочек и оказались на улице Тринадцати Факторий, Талли презрительно ткнул большим пальцем влево, в сторону красивого старинного китайского особняка неподалеку:
– Вот где обосновался эмиссар Линь. – Он фыркнул. – Видать, думает, что может следить за нами оттуда.
После короткой прогулки по оживленной улице они свернули направо на Хог-лейн. Талли указал на дверь:
– Это наша больница на случай, если захвораете. Там работает отличный доктор, американский миссионер. Его зовут Паркер. Хороший парень. – Он кивнул. – Ну вот и все, что вам нужно. Пора на ланч, как мне кажется.
Британскую факторию построила в XVIII веке Ост-Индская компания. Просторная столовая располагалась в передней части верхнего этажа между библиотекой и бильярдной. Окна столовой выходили на обнесенный стеной английский сад, простирающийся почти до набережной. Картины маслом на стенах, красивые стулья и взвод вышколенных официантов – все, чтобы воссоздать комфорт и стабильность лондонского клуба.
Не все английские торговцы проживали на территории фактории, какой бы большой она ни была. Многие селились в других факториях, но Британская фактория служила им клубом, и в тот день на ланч собралось больше дюжины мужчин. Джардин, величайший торговец опиумом из всех, не так давно отплыл в Англию, и председательствовал его партнер Мэтисон. Присутствовали торговцы помельче, и один из них, парень по фамилии Дент, показался Трейдеру вылитым пиратом, особенно на контрасте, поскольку один из племянников Джардина привел с собой в высшей степени респектабельного доктора Паркера.
Но все они, миссионеры или пираты, казались добродушными и готовыми дать хороший совет. Мэтисон велел Трейдеру сесть рядом с ним. Его лицо в обрамлении ухоженных бакенбард, похожих на подставки для книг, имело приятное, довольно умное выражение, и он скорее напоминал продавца книг, чем безжалостного торговца опиумом, как подумалось Трейдеру.
– Секрет комфортной жизни здесь, Трейдер, – сердечно начал Мэтисон, – в том, чтобы обзавестись первоклассным компрадором. Именно ваш хонг имеет дело с местными жителями, находит вам хороших китайских слуг, продукты питания и все, что вы пожелаете. У нас есть отличный человек.
– Слуги все местные?
– Почти. Они не доставляют хлопот. Кантонцы – практичные люди.
– Стоит ли мне выучить китайский?
– Я бы не советовал, – предостерег Мэтисон. – Властям это не нравится. Они не хотят, чтобы мы сближались с их подданными. Я уверен, вы в курсе, здесь все говорят на пиджине и все его понимают: хонги, слуги, простой народ на набережной. Вы быстро научитесь. – Он повернулся к американцу. – Доктор Паркер, разумеется, говорит по-китайски, но это другое.
Американец был невысоким гладковыбритым очкариком лет тридцати.
– Понимаете ли, местные, включая чиновников, обращаются ко мне за лечением, – объяснил миссионер с улыбкой. – Им хочется удостовериться, что мы понимаем друг друга, пока я не начал кромсать их на куски.
– Я слышал, китайцы очень гордятся своей традиционной медициной, – сказал Трейдер.
– Да. Иглоукалывание и лечение травами часто срабатывают. Но в вопросах хирургии мы их значительно опередили. Они это знают и приходят к нам.
– То есть у них сплошь знахари-шарлатаны, – твердо заявил Трейдер.
– Нам не стоит задирать нос слишком сильно, – благоразумно заметил Паркер. – Не забывайте, сэр, не так давно хирургические манипуляции в Лондоне проводили цирюльники.
Вспомнив, как Ван Бускерк разбрасывал брошюры китайским контрабандистам, Трейдер спросил Паркера, удалось ли тому обратить кого-нибудь в Кантоне.
– Пока нет, – признался Паркер. – Но надеюсь, что однажды я заслужу достаточно уважения как врач, чтобы они прониклись уважением и к моей вере. Нужно просто набраться терпения, вот и все.
– Испытание веры, – хмыкнул Талли Одсток.
– Можно и так сказать, – спокойно произнес Паркер, а потом одарил Трейдера добрым взглядом. – Мистер Одсток сказал, что вы получили степень в Оксфорде. Впечатляюще.
– Да, – заколебавшись всего на мгновение, ответил Джон Трейдер.
Он знал – постарался выяснить заранее, – что и Мэтисон, и Джардин получили степени в Эдинбурге. Джардин был дипломированным медиком. Но для купца или простого горожанина иметь высшее образование весьма необычно, а в армии и на флоте так и просто неслыханно. К интеллектуалам относились с подозрением.
Однако был способ отучиться в Оксфорде и при этом доказать внешнему миру, что ты порядочный человек – получить диплом, но без отличия.
Умные, прилежные студенты получали дипломы с отличием. Хорошие парни без интеллектуальных претензий могли выбрать гораздо менее строгий экзамен, хорошо провести время и получить простой диплом. Это означало, что они обучались в этом заведении, научились читать и писать, а еще выпивать, как джентльмен. Один знакомый Джона поклялся, что провел три года в Оксфорде, не открыв ни единой книги.
– Мой опекун хотел, чтобы я поступил в Оксфорд, – сказал Джон. – Полагаю, я кое-чему научился, но, знаете ли, диплом у меня без отличия.
На самом деле Трейдер наврал. Он получил диплом с отличием, но счел более разумным сказать новым знакомым в Калькутте, что диплом у него самый обычный, и твердо придерживался этой версии.
Во время трапезы обсуждались также угрозы со стороны эмиссара. Талли передал слова Делано, и все их восприняли положительно. Присутствующие согласились с выжидательной тактикой. Дент стукнул кулаком по столу и заявил: если эмиссар и дальше будет чинить им препоны, то надо собраться всем вместе, схватить этого проклятого чинушу и швырнуть в реку. Трейдер, как новоприбывший, просто слушал, не высказывая собственного мнения.
Пока он молча наблюдал за горсткой торговцев, которым грозили колоссальные потери. Эта группка незащищенных людей торчала на крошечной полоске земли, в то время как вокруг них раскинулась многомиллионная империя, способная сокрушить их за минуту. Трейдер не мог не восхищаться ими. Да, они высокомерны, пренебрегают моральными принципами, но Трейдеру они показались британцами до мозга костей именно потому, что сейчас хладнокровно заседали в собственном клубе.
Однако, когда подали десерт, Трейдер все-таки осмелился задать вопрос.
– Я кое-чего не понимаю, – признался он Мэтисону. – В Индии интересы нашей торговли защищает армия Ост-Индской компании. А здесь, в Китае, у нас нет никаких военных сил, хотя есть представитель британского правительства, которого именуют суперинтендантом. Итак, мой вопрос: если британская торговля находится под угрозой, как и средства к существованию британских торговцев, что намерен предпринять в этой связи суперинтендант?
– Эллиот?! – воскликнул Талли Одсток и фыркнул. – Да ничего. Бесполезный малый. Ничего он не предпримет.
Его слова вызвали шепот одобрения.
– Капитан Эллиот, как вы видите, не пользуется особой популярностью, – спокойно ответил Мэтисон. – Он недавно уехал в Макао, но, без сомнения, скоро вернется.
– А почему его недолюбливают? – спросил Трейдер.
– Отчасти, думаю, потому, что он аристократ, – сказал Мэтисон. – Двое его кузенов – лорды, один занимает пост генерал-губернатора Индии, другой состоит в кабинете министров. По крайней мере один член его семьи – адмирал. Мы, торговцы, не чувствуем, что он испытывает к нам приязнь. И ему определенно не нравится торговля опиумом. Фактически он не одобряет ее и, следовательно, не одобряет нас всех.
– Почему бы тогда этому чертову парню не пойти работать на императора Китая? – перебил Талли.
– Разумеется, Эллиот обязан защищать наши интересы, – продолжил Мэтисон, – поскольку импорт чая очень важен для британского правительства. То же самое и с хлопком, который мы продаем Китаю, хотя, несмотря на все усердие владельцев фабрик в Англии, смею заверить, китайский рынок никогда не освоит столько хлопка, чтобы оплатить весь чай, который нам нужно купить.
– Сейчас все хорошо, Мэтисон, – начал Талли Одсток, – но, если ситуация ухудшится, а все идет именно к этому, мне хочется, чтобы человек, которому я могу доверять, прикрывал тылы, а не переметнулся практически на сторону Китая. Что до его высоких моральных принципов, то, как только человек начинает строить из себя святошу, никогда не знаешь, что он выкинет дальше. Мы можем все потерять.
– Нужно сохранять хладнокровие, – произнес Мэтисон.
– Я сохраняю, – горячо заверил Талли.
– Но вы ошибаетесь, считая, что Эллиот сочувственно относится к Китаю, – продолжил Мэтисон. – На самом деле я бы даже сказал, что все наоборот.
– С чего вдруг такие выводы?
– Я внимательно приглядывался к Эллиоту. Он аристократ, империалист, возможно, дипломат. А теперь посмотрим на Китай. Надменная империя, которая считает себя выше всех остальных. Если мы отправим посольство в Китай, императорский двор решит, что мы хотим отдать дань уважения. Они ожидают, что посол будет императору в ноги кланяться. Торговцам вроде нас наплевать, пока мы можем торговать. Но для Эллиота это невыносимо – оскорбление британской короны и его достоинства. Он озабочен собственным статусом.
– Нет торговли – нет денег. Нет денег – нет статуса. – сварливо процедил Талли.
– Согласен. Но даже в том, что касается торговли, Эллиот Китаю не друг. Почему? Китай не позволит нам торговать так, как мы торгуем с другими странами. Во всей этой огромной империи нам разрешено заниматься торговлей только в Кантоне, но при этом даже запрещено жить в городе. Если бы у нас был свободный доступ в города Китая, чтобы предлагать наши товары, – кто знает? – нам, возможно, даже не пришлось бы ввозить опиум. По крайней мере, так мог бы возразить Эллиот. Короче говоря, он ненавидит статус-кво. До тех пор пока император не признает Британскую империю как равную и не начнет нормально торговать и общаться с другими странами, Эллиот будет решительно противостоять ему.
– Язык у вас подвешен что надо, – неохотно протянул Одсток и повернулся к Трейдеру. – Вы вот выпускник Оксфорда. Я надеюсь, вы станете достойным соперником Мэтисону в словесных баталиях.
Трейдер не успел ответить на это предложение, как разговор прервал слуга, который вошел в столовую и объявил:
– Мистер Чжоу просит мистера Одстока зайти к нему. И захватить с собой мистера Трейдера. Это срочно.
– Что за черт!.. – Одсток оглядел присутствующих с удивлением, а потом обратился к Трейдеру: – Чжоу – хонг. Китайский торговец, с которым я в основном имею дело. – Он посмотрел на слугу. – А зачем?
– Приказ эмиссара Линя.
– И меня вызывают? – в ужасе переспросил Джон, и слуга кивнул.
– Очень странно! – воскликнул Мэтисон; он выглядел немного встревоженным, а после паузы сказал: – Что ж, полагаю, вам лучше пойти.
Пока Трейдер шел по Хог-лейн вместе со слугой господина Чжоу и Талли Одстоком, его партнер старался говорить совершенно спокойно.
– Я зову его Джокером, – пояснил он. – Видите ли, его имя звучит похоже на Джо. Он не возражает.
Они были на полпути по Хог-лейн, когда Талли остановился у прилавка и купил пару миндальных печений. Отдав одно Трейдеру, он тут же, у прилавка, начал медленно жевать свое.
– Господин Чжоу просил прийти побыстрее! – взволнованно вскричал слуга, но Талли пропустил его слова мимо ушей.
– Никогда не торопитесь. Никогда не выглядите встревоженным, – сказал Талли Трейдеру, который понял намек и захрустел миндальным печеньем, прежде чем сдвинуться с места. – Кстати, – продолжил Талли, – мы побеседуем, и через некоторое время нам подадут чай. Предполагается, что, выпив чая, вы откланяетесь. Тут так положено.
– Я должен знать что-то еще? – спросил Джон.
– Сейчас Джокер должен нам кучу денег. Но не беспокойтесь. Джокер – честный малый. Мы знакомы много лет. Он заплатит. – Талли кивнул. – На самом деле я не виделся с ним около недели. Интересно, что он думает обо всей этой чепухе, что городит Линь.
Дорога до дома господина Чжоу заняла всего пять минут. Особняк был впечатляющим, с внутренним двором, пристройками и красивым садом позади. Хозяин принимал их в изысканно обставленной комнате, увешанной красными фонарями.
– Добрый день, Джокер, – поздоровался Талли. – Давно не виделись.
– Шесть дней, – ответил хонг.
Пока Джон Трейдер пялился на господина Чжоу, ему показалось, что его партнер выбрал этому китайцу самое неподходящее прозвище.
Хозяин с достоинством восседал на стуле, похожем на трон. Его голова была вытянутой формы, лицо длинное и очень худое, как у скелета. Поверх богато расшитого халата он надел черную шелковую куртку с широкими рукавами. На шее болтались длинные янтарные бусы в два ряда, свисавшие аж до пояса. Джону господин Чжоу скорее напомнил императора, чем придворного шута-джокера.
– Это господин Трейдер, – сказал Талли. – Учился в Оксфорде.
Господин Чжоу ответил легким кивком и улыбнулся.
– Как поживаете, господин Чжоу? – вежливо поинтересовался Джон.
– Вы умеете говорить по-китайски?
– Пока нет.
Ответ не произвел на китайца особого впечатления.
– Джокер, чего хочет от нас эмиссар Линь?
– Он хочет весь опиум, – ответил хонг.
– А зачем?
– В противном случае он потеряет лицо.
– Ничего не получится, – твердо сказал Талли и внимательно посмотрел на Джокера.
Внезапно в глазах торговца блеснул настоящий страх.
– Джокер напуган, – пробормотал Талли Трейдеру, а потом снова обратился к китайцу: – А зачем Линь вызвал Трейдера?
Но прежде чем Джокер успел ответить, раздались чьи-то голоса, а спустя мгновение слуга ввел в комнату двоих.
* * *
Цзян Шижун посмотрел на троих мужчин. Чжоу он уже знал. Кто из оставшихся двоих Одсток, тоже очевидно. Значит, темноволосый молодой человек, должно быть, и есть тот ученый.
Ему было интересно поговорить с Трейдером, но не хотелось общаться через Чжоу, которому он не доверял, поэтому Шижун привел своего переводчика. Чтобы быть точным, переводчик прибыл вместе с эмиссаром Линем – любопытный, маленький, худощавый человечек неопределенного возраста. Он утверждал, что ему сорок, но с таким же успехом ему могло быть и пятьдесят. На нос переводчик нацепил поцарапанные круглые очки с очень толстыми линзами, хотя Шижун не заметил, чтобы они как-то увеличивали глаза. Переводчик утверждал, что говорит и пишет по-английски на одинаково продвинутом уровне, так как сначала учился в семье миссионера в Макао, а затем совершенствовал знания во время пребывания в Сингапуре. Благодаря этому он был известен в широких кругах под прозвищем господин Сингапур.
Как только господин Чжоу всех представил, то добавил, обращаясь к Шижуну, что Одсток только что спрашивал, какие цели преследует эмиссар в Гуанчжоу.
Шижун вежливо поклонился и обратился к господину Сингапуру:
– Скажи этому варвару, что эмиссар Линь прибыл сюда, чтобы положить конец торговле опиумом. – Он наблюдал, как переводчик без особых усилий передал его недвусмысленное сообщение. Он заметил, что Одсток выглядит циничным и взбешенным, а вот юный Трейдер помрачнел. – С преступниками, которые будут продолжать нелегальную торговлю, мы будем жестоко бороться, – продолжил он. – Некоторых, включая господина Чжоу, могут казнить.
Господин Чжоу совсем приуныл. Дальше Одсток что-то сказал, а господин Сингапур перевел:
– Толстый варвар спрашивает, хочет ли Поднебесная продавать чай.
– Поднебесной нет необходимости торговать чем бы то ни было, – ответил Шижун, – но те товары, которые мы поставляем, полезны для здоровья, например чай или корень ревеня, без которого вы умрете. – Он заметил, что оба варвара выглядят удивленными. Очевидно, они пока не осознали, что Шижун в курсе, что их жизнь зависит от поставок ревеня. – Мы разрешим торговцам-варварам приобретать эти товары за серебро, – твердо завершил Шижун. – У меня все.
Одсток и Чжоу молчали. Шижун обратил свое внимание на Трейдера.
– Спроси у него, если он ученый, то почему стал пиратом, – велел он господину Сингапуру.
– Он говорит, что он не пират, а торговец.
– Хорошо, если он ученый, то зачем стал торговцем, представителем самого низшего класса.
– Говорит, что торговцы вовсе не низший класс. По крайней мере, у него в стране.
Шижуну показалось, что молодой варвар отвечал на его вопрос с жаром, даже вызывающе, как будто его страна ровня Поднебесной. И это учитывая, что он и его приятель-варвар заняты тем, что травят людей ради наживы.
– Мы считаем, – твердо сказал Шижун, – что быть крестьянином и честно возделывать землю – нравственное занятие. Торговец, который присваивает себе чужой труд и перепродает ради выгоды, явно обладает более низкими моральными принципами и заслуживает презрения. Скажи ему это.
Господин Сингапур, похоже, затруднялся это перевести, но в итоге справился. Трейдер промолчал. Шижун снова перешел в атаку:
– В любом случае его заявление, что он не пират, не соответствует действительности. Если бы он был честным человеком, то зачем нарушать закон и продавать опиум контрабандистам?
– Он говорит, что не подчиняется китайскому законодательству.
– Ему придется уважать законы Поднебесной, поскольку он здесь находится, а еще потому, что наши законы справедливы и мудры.
Пока господин Сингапур пытался передать его мысли, Шижун задумался. Такое впечатление, что ответы Трейдера не соответствуют его статусу.
– А он и правда ученый? – скептически поинтересовался Шижун.
– Говорит, что учился в Университете Оксфорда.
– Я не знаю, что это. Спроси у него, где его страна и насколько она велика.
– Он говорит, что это остров, расположенный далеко-далеко на западе, но владеет империей больше, чем Поднебесная.
Шижун почувствовал укол разочарования. Очевидно, этот юноша не только высокомерный, но еще и лжец. Наверное, разговор с ним – пустая трата времени. Но он с бесстрастным лицом продолжал расспрашивать:
– Правда ли, что вашим королевством управляет женщина?
– Он говорит, что почти всегда были короли-мужчины, но с недавних пор страной управляет молодая королева.
– Она порядочная женщина или безнравственная?
– Он говорит, что королеву зовут Виктория и она человек высочайших моральных принципов.
– Тогда почему она позволяет торговцам продавать опиум?
– Их королева не считает опиум чем-то плохим. Она и сама его принимает. Опиум полезен для здоровья, а вреден только в случае чрезмерного употребления.
– В том-то все и дело! – воскликнул Шижун. – Его принимают в избыточных количествах. Сначала люди покуривают понемногу, а потом им хочется больше и больше, и вот они уже не в состоянии остановиться. Тратят на опиум все свои деньги. Не могут работать. Превращаются в слабые тени, а в итоге умирают. Миллионы жителей Поднебесной пострадали от этой отравы. Как он может говорить, что опиум полезен?
– Он говорит, что каждый сам в ответе за свои действия.
– Хороший правитель должен защищать свой народ. Он отвечает за подданных, как отец за сына. Он что-нибудь слышал о Конфуции?
– Говорит, что слышал.
Значит, варвар не совсем уж невежествен.
– Тогда он знает, что все люди должны подчиняться: сын подчиняется отцу, отец подчиняется императору. Если император правит мудро и справедливо, это распространяется на всех его подданных. Когда нарушается цепочка надлежащего поведения, наступают зло и хаос. В Поднебесной живут миллионы людей. Но все они сплочены в своем послушании ради служения императору, справедливость которого проистекает из Небесного Мандата. Так что не вам или какому-то варварскому правителю судить, что правильно, а что нет, а императору. Больше говорить не о чем.
Шижун заметил, что у господина Сингапура ушло довольно много времени, чтобы перевести этот пассаж Трейдеру. Но он был терпелив. Пока этот варвар, ученый он или нет, не поймет основные принципы морали, у них нет основания для дальнейших разговоров.
– Он говорит, что его королева тоже помазана Небом, – наконец заявил господин Сингапур.
– В таком случае, – торжествующе изрек Шижун, – я покажу ему письмо. – Он вытащил документ и протянул Трейдеру. – Можешь объяснить, что это черновик послания, которое эмиссар Линь намерен отправить его королеве, и ты перевел написанное на его родной язык.
Он с удовлетворением наблюдал, как Трейдер взял письмо и принялся читать.
Это было хорошее письмо. Составлено в типичном для чиновника духе. Разумное. Вежливое. В нем отмечалось, что торговля между их странами на протяжении веков велась в мире и согласии. Но в последнее время торговля опиумом приобрела огромные и разрушительные масштабы. В письме со всем почтением предполагалось, что Путь, определенный Небом, одинаков для всех стран, и эмиссар уверен, что королева Виктория отнеслась бы к ввозу яда в свое королевство точно так же, как относится император. Он знал, что опиум поступал только из определенных земель, находящихся под ее властью, и что она лично не руководила этими продажами. Линь объяснял, что торговлю нужно немедленно пресечь, и просил ее запретить торговцам продолжать привозить опиум. Письмо заканчивалось завуалированным предупреждением, что сам император и Небо презрят ее правление в случае, если она не выполнит моральный долг, но если же королева послушается и сделает так, как просит император, то, без сомнения, на нее снизойдет благословение.
В самом деле, в письме не было ничего плохого, за исключением отвратительного перевода господина Сингапура, из-за чего Трейдер постоянно хмурился, пытаясь вычленить смысл.
Через некоторое время Трейдер протянул письмо обратно.
– Как ученый, вы оцените письмо, – сказал Шижун.
– Он говорит, оно очень интересное, – сообщил господин Сингапур.
– Надеюсь, ваша королева тут же положит конец торговле, – продолжил Шижун.
– Я не могу говорить за ее величество, она сама принимает решения, – осторожно заметил Трейдер.
Им подали чай. Обстановка была напряженной. Шижун передал сообщение, которое хотел передать Линь, и поскольку Трейдер, как оказалось, не ахти какой ученый, у него не узнать ничего очень полезного.
Вглядываясь в лицо темноволосого молодого человека, Шижун подумал, что на нем лежит печать легкой грусти. Может быть, осталась еще в нем благопристойность? У Шижуна не было желания заводить дружбу с этим незнакомцем-варваром, но ему стало любопытно, а потому неожиданно для самого себя он сказал:
– Мой отец – хороший человек. Каждый день я думаю: как бы он хотел, чтобы я себя вел, и веду себя именно так. Хотел бы ваш отец, чтобы вы занялись торговлей опиумом?
Когда господин Сингапур перевел, Трейдер склонил голову, словно бы глубоко задумавшись, а потом тихо ответил:
– Вам повезло. Я потерял обоих родителей еще в детстве. Меня воспитывал престарелый родственник. Он был моим опекуном.
– Он был хорошим человеком?
– Он не уверен, – перевел господин Сингапур. – Он не знает.
– Думаю, – мягко заметил Шижун, – вы сами понимаете, что не стоит торговать опиумом, и это вас беспокоит.
Джон Трейдер не ответил. После окончания чайной церемонии пришло время им с Одстоком покинуть дом господина Чжоу.
– Знаете, это все чушь собачья, – заметил в тот вечер Талли Одсток в разговоре с Трейдером; они сидели в обнесенном стеной саду перед Британской факторией. – Увидите, что будет завтра, когда начнутся настоящие переговоры.
– Я не уверен, – ответил Трейдер. – Думаю, намерения Линя серьезны.
– Завтра его ждет полный провал, – заявил Одсток. – Что же до этого глупого письма королеве…
– Возможно, по-китайски оно звучало нормально, – заметил Трейдер. – В конце я даже начал улавливать смысл. Но перевод настолько искажен, что получилась какая-то тарабарщина. Этот господин Сингапур – настоящий шарлатан.
– Вот оно что… – Талли проницательно посмотрел на Трейдера. – Когда этот молодой мандарин понес всю эту ерунду о том, что у вас проблемы… Ну и наглец, подумал я.
– Точно, – поддакнул Джон.
– В конце концов, все они язычники. – Талли вынул сигару, отрезал кончик, зажег, медленно затянулся, откинувшись на спинку скамьи, посмотрел на вечернее небо и выдохнул дым в сторону подрагивающих ранних звезд. – Знаете, чем я буду заниматься через пару лет, когда отойду от дел и вернусь в Англию? Женюсь. – Он кивнул и снова затянулся сигарой. – Найду хорошую жену. Начну ходить в церковь. Что-то в этом роде.
– Что-нибудь еще? – лениво поинтересовался Трейдер.
– Я собираюсь основать приют для сирот. Всегда хотел это сделать.
– Звучит очень достойно.
– Человек при деньгах может сделать много добрых дел. – Талли снова выдохнул, после чего мудро добавил: – Разумеется, сначала требуется разбогатеть.
– Истинно так!
– Думаю, я отправлюсь на боковую. А вы?
– Пока не устал.
– Тогда спокойной ночи. – Талли поднялся с сигарой в руке. – Утром увидите, что я был прав.
Джон сидел в обнесенном стеной саду. Небо темнело, звезды напротив становились все ярче. Через некоторое время он встал, чтобы размяться, но здесь было слишком тесно, и Джон вышел на большую открытую набережную.
Пристань была пуста, хотя во многих джонках горели фонари. Он прошел мимо Американской фактории до конца набережной и присел на железный швартовый кнехт, глядя на темную воду. Пока Трейдер размышлял о событиях прошедшего дня, вся правда об опиуме обрушилась с ужасной, холодной ясностью.
Все они здесь слишком долго, эти торговцы. Они не могли поверить, будто что-то пойдет не так, как раньше. Поэтому, конечно, решили, что Линь блефует.
Но они ошибались. Чем больше Трейдер думал о молодом чиновнике, с которым имел беседу, тем сильнее росла уверенность, что Цзян Шижун, его начальник Линь и сам император действительно настроены серьезно. Это вопрос морали. На их стороне Небесный Мандат и сотни тысяч солдат, которых можно призвать. Без сомнения, они положат конец торговле опиумом.
Бог знает, внезапно подумал он, если бы письмо Линя перевели на нормальный английский и передали ее величеству, возможно, королева Виктория согласилась бы с его доводами. Эллиот, ее представитель здесь, уже это сделал. Джон вложил свои деньги в опиум и теперь – он не сомневался – потеряет все.
Почему он так поступил? Ради любви? Из-за собственных амбиций? Сейчас уже не имело значения. Слишком поздно. Он обхватил голову руками и раскачивался из стороны в сторону.
– Они обманывают себя. Одсток и остальные. Все кончено, – бормотал он. – Что я натворил? Господи! Что же я натворил?!
* * *
Шижун с радостью рассказал эмиссару, как на его глазах Трейдер прочел письмо и оно впечатлило варварского ученого.
– В некоторые моменты он выглядел будто громом пораженный, – доложил он.
– Давайте надеяться, что этот разговор сослужит добрую службу, – сказал Линь.
Увы! На следующее утро около сорока иностранных торговцев встретились и почти сразу постановили, что прямо сейчас не намерены сдавать опиум и им нужна почти неделя, чтобы все обдумать.
Впервые Шижун видел, чтобы эмиссар злился.
– Скажите им, что я требую сдать опиум незамедлительно, – прошипел Линь, обращаясь к Шижуну. – Возьмите с собой господина Сингапура. Убедитесь, что они понимают, что, если ослушаются, им грозят серьезные последствия. Отправляйтесь прямо сейчас!
Доставив сообщение в фактории, Шижун прождал несколько часов, прежде чем смог вернуться с ответом.
– Господин эмиссар, они предлагают тысячу ящиков, но не больше.
Лицо эмиссара окаменело. Шижун подумал, уж не начнет ли он казнить виновных прямо сейчас. Линь прочел его мысли:
– Убить варваров просто, но это ниже достоинства Поднебесной. Можно изгнать их, однако император не хочет положить конец всей торговле, ведь в некоторых случаях это выгодно его народу. Император хочет, чтобы варвары признали свое преступление и то, что претензии Поднебесной обоснованны. Понимаете?
– Да, господин эмиссар.
– Отлично. Они не принимают нас всерьез. Нам нужно это исправить. – Линь кивнул. – Вызовите пару варваров, допросите их и, если они не согласятся сотрудничать, арестуйте. Это должно возыметь эффект.
– Вы говорите о каких-то конкретных варварах?
– Есть один особо наглый англичанин. Почти в каждом отчете на него жалуются. Его фамилия Дент. Но мне нужен еще кто-нибудь.
– Как насчет Одстока, того торговца постарше, с которым я встречался вчера? – предложил Шижун. – Мы знаем, что он подкупил хонга Чжоу. Он не выказывал признаков раскаяния, но мне он не показался храбрецом. Если он испугается, то может сдать опиум. Если один торговец уступит, возможно, они все уступят.
– Хорошо, – сказал Линь. – Приведите мне завтра Дента и Одстока.
* * *
На следующее утро Трейдер направлялся на набережную размяться, когда заметил толпу мужчин, поспешно пятившихся по Хог-лейн. Через мгновение он увидел, что их оттесняют китайские солдаты в синих куртках и конических шляпах, с копьями в руках. Они заполнили подход к переулку рядом с Британской факторией, но дальше не продвинулись. А на набережной китайские солдаты перегородили и две другие улицы, заблокировав выход к факториям и самой набережной.
Он рассказал Талли о происходящем, и Талли как раз натягивал сюртук, чтобы выйти и взглянуть своими глазами, когда на лестнице раздался топот. Шижун в сопровождении двух солдат с обнаженными мечами показался в узком дверном проеме, а мимо него проскользнул один из слуг фактории, чтобы передать распоряжение:
– Эмиссар Линь просит доставить к нему господина Одстока.
Одсток с достоинством встал и вежливо поклонился Шижуну, который ответил на поклон с такой же учтивостью. Если Талли и чувствовал страх, то хорошо его скрывал. Он повернулся к Трейдеру:
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?