Текст книги "Китай"

«Немезида»

Июнь 1840 года

Шижун перечитал письмо тетушки. В содержании невозможно было ошибиться.

Твой отец велел передать, что он здоров. Поскольку в настоящее время у него недомогание, он попросил меня написать за него это письмо. Конечно, никто из нас не молодеет. Пожалуйста, приезжай к нам, когда эмиссар Линь сможет тебя отпустить. Я должна сказать, что именно твоя доблестная служба императору и князю Линю – главный повод для радости и гордости.

Отец угасает. Возможно, не быстро, но, очевидно, он слишком слаб, чтобы писать самому. Тетя хотела, чтобы Шижун приехал домой попрощаться со стариком. Его отец и слышать об этом не хотел. Послание не для того, чтобы напомнить ему о долге. Это было оправдание. Чтобы Шижун не корил себя, если не может приехать, потому что отец, как он всегда наказывал, предпочел бы, чтобы Шижун остался и служил императору.

Это было правильно. Но это было еще и проявлением доброты.

Он был вдвойне рад, что всего неделю назад отправил отцу письмо, полное хороших новостей.

Линь был доволен им больше, чем когда-либо. Его лодки-драконы действовали особенно успешно. Совсем недавно они перехватили несколько британских баркасов, совершавших незаконное патрулирование в заливе. Варваров разгромили, а их предводителя, офицера Черчилля, представителя одной из знатных варварских семей, убили.

Может он поехать сейчас к отцу? Ему очень хотелось бы. Как Линь воспримет его просьбу? Он как раз размышлял над этим вопросом, когда прибыл гонец.

Парень дрожал. Он сунул отчет в руки Шижуна. А через минуту тот уже спешил в покои князя Линя.

Его начальник воспринял рапорт совершенно спокойно:

– Вы говорите, что в Макао прибыли двадцать семь британских военных кораблей? Считаете, что они намерены осадить нас или напасть на Гуанчжоу?

– Да, ваше превосходительство.

– Эти пиратские корабли сильны в открытом море, – заметил Линь, – но они не могут подняться по реке. Между песчаными отмелями и береговыми фортами их разобьют. А осаждать нас какой смысл? Варвары приплыли по одной-единственной причине – продать проклятый опиум. Мы это знаем. Вам не приходило в голову, что эти корабли с пушками тоже могут перевозить опиум?

– Я полагаю, такое возможно.

– Да, возможно, – невозмутимо продолжал эмиссар, – они попытаются переправить опиум на баркасах со своих кораблей. Но ваши лодки-драконы, мой дорогой Цзян, показали, насколько легко мы можем справляться с подобными ситуациями.

Тем не менее испытавший на себе мощь британской морской артиллерии Шижун не был столь уверен в положительном исходе. Он видел, на что способны два британских военных корабля. Какой хаос посеют двадцать семь?

– Что же нам тогда делать, ваше превосходительство? – спросил он.

– Ничего, – ответил Линь. – Ждать.

На следующий день оказалось, что великий человек прав.

Во второй половине дня, в час Обезьяны[36]36
  Час Обезьяны – промежуток времени с 15:00 до 17:00.


[Закрыть], появился парень из Макао. Он был одним из самых надежных из той небольшой сети шпионов, которую Шижун все еще имел на острове. Расспросив парня, Шижун направился прямо к Линю:

– Вы были правы, ваше превосходительство. Похоже, Эллиот намеревается плыть на север с военными кораблями, вдоль побережья к острову Чжоушань. Затем они хотят заблокировать передвижения кораблей до устья реки Янцзы. Они могут даже прервать поставки зерна по Великому каналу[37]37
  Великий канал – искусственный водный путь, который проходит с севера на юг в восточной части страны.


[Закрыть] в столицу.

– Я сомневаюсь, что это их цель. Британцами руководит жадность, их единственная цель – продажа опиума. – Линь спокойно посмотрел на Шижуна. – Как вы думаете, Цзян, почему богатый остров Чжоушань знаменит своими прекрасными домами и красивыми храмами? Потому что там чиновники-взяточники никогда не отказывались получить на лапу от контрабандистов. Вот откуда их деньги.

– Тем не менее, поскольку у британских кораблей так много орудий, ваше превосходительство, император может приказать Чжоушаню подготовиться, – предположил Шижун.

– Возможно, он захочет прислать подкрепление, – размышлял вслух Линь. – Сомневаюсь, что у меня будет время, – пробормотал он, – но я напишу императору сегодня вечером и покажу вам письмо.

Был час Крысы, последний час перед полуночью, когда Линь наконец послал за ним.

– Пожалуйста, прочтите то, что я написал императору.

Естественно, письмо соответствовало всем формальностям. Линь именовал себя «Вашим рабом», «почтительно умоляя» своего правителя уделить внимание. Однако за этими словесными поклонами Шижун не мог не заметить, что тон письма был почти самодовольным. Поскольку варвары знали, что у них нет никакой надежды пробиться в Гуанчжоу, объяснил он, и что любые попытки контрабанды будут пресечены, они, похоже, направлялись на север в сторону Чжоушаня – вероятно, в надежде продать опиум. Если бы власти на побережье проявили такую же бдительность, предположил Линь с ноткой иронии, варварам-контрабандистам не повезло бы и там.

– А если варварам все-таки удастся продать опиум на Чжоушане? – спросил Шижун.

– Возможно, император направит меня расследовать действия чиновников на Чжоушане. Там есть один честный и достойный человек – мой друг, префект Чжэньхая. Это небольшой порт на побережье недалеко от Чжоушаня. Но остальные там преступники.

– Меня все же беспокоят британские военные корабли, ваше превосходительство, – настаивал Шижун. – Они могут легко уничтожить любой флот военных джонок, с которыми столкнутся, и даже войти в порты. Не следует ли нам более решительно предупредить об этом императора?

– Если защита Чжоушаня недостаточна, – мрачно сказал Линь, – если им устроят взбучку, это их проблемы. Пусть потом они сами объясняются с императором.

– Я позабочусь о том, чтобы ваше письмо было доставлено самым быстрым курьером, ваше превосходительство, – заверил Шижун.

– Нет нужды. Пусть отвезет обычный гонец. – Линь мягко улыбнулся. – Главное, что мы известили императора.

Утром, однако, Линь дал еще одно указание:

– Напишите неофициально моему другу, префекту Чжэньхая. Предупредите его о военных кораблях и попросите сообщить, что там происходит. Осведомленность – это всегда хорошо.

Тем же утром Шижун отправил письмо с посыльным, надеясь, что оно быстро достигнет места назначения.

Больше месяца прошло без новостей. Шижун хотел было отпроситься у Линя навестить отца, но потом передумал.

Новостей по-прежнему не было. Наконец в августе пришло письмо от префекта Чжэньхая. Новости были хуже, чем Шижун мог представить. Он побежал к Линю:

– Британцы не продавали опиум. Они обстреляли Чжоушань, прорвали оборону менее чем за час и заняли весь остров.

– Быть того не может! На Чжоушане сотни тысяч человек!

– Все они бежали. Но это еще не все, господин эмиссар. Эллиот привез письмо от их министра Палмерстона самому императору.

– Какая дерзость! Что в этом письме?

– Возмутительные требования, ваше превосходительство. Британцы хотят свободно торговать с шестью портами. С их послами следует обращаться так, как если бы их королева была ровней императору. Еще требуют, чтобы остров Гонконг стал их собственностью. Заявляют, что вы обращались с ними дурно и потому им должны выплатить компенсацию за весь опиум, который, по их словам, вы конфисковали и уничтожили. Префект Чжэньхая пишет, что они отказываются вернуть остров Чжоушань, пока все их требования не будут выполнены.

– Не могу в это поверить! Неужели эти пираты вообразили, что могут перевернуть весь мир с ног на голову?!

– Префект Чжэньхая пишет, что ему доставили это письмо, но оно было настолько возмутительным, что префект отказался переслать его императору и вернул варварам.

– И правильно сделал. Что дальше произошло?

– Эллиот продолжает двигаться на север. В Пекин.

Услышав эту ужасающую новость, эмиссар Линь какое-то время молчал, а потом произнес:

– Я раздавлен. Пожалуйста, господин Цзян, оставьте меня одного.

Шижун увидел своего начальника только следующим вечером, когда его пригласили присоединиться к великому человеку за ужином.

– Вы недоумеваете, почему я вчера так сказал, – начал Линь. – Вы, несомненно, думаете, что император осудит меня за то, что я не отправил с самым быстрым посыльным предупреждение о силе варваров, и будет винить меня за поражение на Чжоушане.

– Боюсь, что да, ваше превосходительство.

Линь мрачно улыбнулся:

– На самом деле вы ошибаетесь. Императору плевать на Чжоушань.

– Плевать?! – переспросил Шижун в изумлении.

– Не забывайте про то, какими огромными территориями управляет император, – объяснил Линь. – Даже если бы он каждый год отправлялся в поездку, чтобы лично инспектировать территории, то жизни не хватило бы. Если в далекой провинции возникнут проблемы, империя выдержит удар. С этим можно разобраться на досуге. Иногда проблема просто рассасывается сама.

– И что же Чжоушань?

– Случившееся на Чжоушане шокирует. Но Чжоушань в тысячах миль от Пекина. Тамошних чиновников снимут. Возможно, казнят. Потом кого-нибудь отправят разбираться. Империя продолжит свое существование.

– Но если проблемы доберутся и до Пекина…

– Тогда совсем другое дело. Император потеряет лицо. Такое нельзя терпеть. Варваров необходимо уничтожить любой ценой. И ради этого император при необходимости принесет меня в жертву.

– Но в Гуанчжоу вы выполнили все распоряжения императора.

– Именно так. Но в письме варваров говорится, что они приплыли, потому что я дурно с ними обращался. Если моя жертва заставит их уйти, значит император должен принести меня в жертву. Я это принимаю как данность. Это необходимо.

– Не могу поверить, что император способен проявить такую несправедливость.

– Есть еще кое-что против меня. Если император и получит письмо Эллиота, то из рук губернатора столичного района, которому Эллиот обязательно его передаст. Вы слышали что-нибудь про этого губернатора?

– То, что он принадлежит к маньчжурской знати.

– Если быть точным, он носит титул бэйлэ. Его предки были монголами, якобы потомками самого Чингисхана, и они получили свой титул несколько столетий назад, когда присоединились к маньчжурам. Бэйлэ, как и многие представители маньчжурской знати, легче сдавали экзамены, а потом быстрее продвигались по службе. Боюсь, малообразованные и достигшие чего-то только благодаря протекции. Несколько лет назад, проводя расследование, я был вынужден осудить его перед императором, и он не забыл этого факта.

– И теперь попытается отомстить.

– Боюсь, у него все получится. Он, может быть, и несведущ, зато хитер.

– Мы что-нибудь можем предпринять, ваше превосходительство?

– Не многое, – ответил Линь и грустно улыбнулся. – Я постараюсь спасти вас, Цзян, если смогу.

* * *

Красное декабрьское солнце зависло над вечерней водой, когда Ньо, стоя на корме лодки-дракона, греб к большому британскому военному кораблю, вставшему на якорь на рейде Макао. На нем была шляпа китайского лучника с павлиньим пером, благодаря которой британские торговцы легко его узнавали. Контрабандист Ньо был им весьма полезен, но сегодня он не занимался контрабандой.

Прошло почти шесть месяцев с тех пор, как в июне Британский военно-морской флот вышел к Чжоушаню. Теперь британские военные корабли снова вернулись. Это на руку Ньо!

По мнению Ньо, заработать сейчас можно только одним способом – возобновить торговлю опиумом. Другие лодочники иногда могли день работать на Шижуна, а другой – на британского торговца опиумом. Но с тех пор как Ньо сбежал от Шижуна и особенно с того дня, когда Шижун преследовал его и едва не поймал, Ньо не питал иллюзий относительно своего выбора. У него остался только один путь – работать на британцев.

И сегодня Ньо планировал сделать для британцев больше, чем когда-либо прежде. Его пригласили лично пообщаться с самим Эллиотом.

Когда они подошли к британскому кораблю, лодка Ньо встала вдоль борта, сверху скинули веревочный трап, и Ньо вскарабкался наверх. Его немедленно провели в большую каюту, обшитую деревянными панелями, где с одной стороны длинного стола сидели несколько человек, в основном в морской форме. Он узнал высоченного Эллиота, занявшего место в центре. У одного конца стола сидел молодой человек в узком темном сюртуке с белым воротничком. Это был миссионер, который наверняка выполнял функции переводчика. Ньо, конечно, научился общаться на ломаном английском, но сегодняшняя встреча была слишком важной и официальной, чтобы говорить без переводчика.

Ему предложили присесть. Эллиот улыбнулся ободряюще, затем повернулся к молодому миссионеру:

– Уайтпэриш, будьте любезны.

– Мы знаем тебя как надежного человека, – начал Уайтпэриш. – Мы понимаем, что в прошлом году ты работал на эмиссара Линя и что у тебя могут быть сведения, которые могут нас заинтересовать. – Его кантонский диалект был далек от совершенства, но Ньо все понимал. – Если твои ответы нас устроят, мы выплатим тебе двадцать серебряных долларов. Договорились?

– Да.

Когда он работал на Шижуна, Ньо платили, как работникам патрульных лодок, шесть серебряных долларов в месяц. Двадцать долларов – огромные деньги за один рабочий день.

– Во-первых, насколько мы поняли, император сместил эмиссара Линя и его место займет тот бэйлэ, с которым мы вели переговоры на севере. Бэйлэ прибыл сюда десять дней назад. Тем не менее, по слухам, Линь все еще находится в Гуанчжоу. Ты знаешь, правда ли это?

– Конечно. – На этот вопрос мог ответить любой в Гуанчжоу. – Линь получил известие об отставке в середине октября. Он собрал вещи и покинул свой особняк. Но затем ему сообщили, что он должен остаться на службе у бэйлэ, который занял его место. Линь поселился в здании гильдии торговцев солью. Он все еще там. Бэйлэ заглядывал к нему, но в остальном Линь ни с кем не общается.

– Что тебе известно о патрульных лодках?

– Я работал на господина Цзяна, который все это устроил.

– Бэйлэ сказал нам, что в знак доброй воли распускает патрули. Их и правда распустили?

– Да, – твердо произнес Ньо.

Эллиот что-то сказал миссионеру, и Уайтпэриш снова повернулся к Ньо:

– Что ты знаешь о береговых фортах и их защитниках?

– Я присутствовал, когда господин Цзян и эмиссар Линь осматривали их. Я все видел.

Когда Уайтпэриш перевел это, все офицеры за столом напряженно подались вперед.

– Расскажи нам о защитниках.

– Это отборные войска императора. Очень опытные маньчжурские знаменные солдаты. Половина из них – лучники. Остальные – стрелки.

– Ты видел учения стрелков? Что ты можешь рассказать?

– Они хорошо обучены. – Ньо замялся. – Но весь процесс довольно затянутый…

– Опиши учения как можно точнее.

Это было достаточно просто. Ньо ярко помнил тот день. Он подробно описал учения. Когда Уайтпэриш перевел, Ньо услышал, как один из военно-морских офицеров воскликнул:

– Боже правый! Фитильные мушкеты! Даже лучшие маньчжурские знаменные до сих пор используют фитильные мушкеты!

Они засыпали Ньо вопросами: были ли у гранитных фортов крыши? Можно ли подойти к ним со стороны суши? Офицеры попросили сообщить другие подробности, и Ньо ответил на все вопросы. Англичане казались довольными, даже обрадованными. Затем последовали вопросы об оружии. Сколько их было в батарее, которую он видел? Оружие было старым или новым? Пушки в рабочем состоянии? Видел ли Ньо, как они стреляют?

На все вопросы Ньо смог дать точные ответы. Наконец вопросы исчерпались. По кивку Эллиота один из офицеров вручил Ньо серебряные доллары. Уайтпэриш выразил благодарность. Ньо встал, поклонился, а потом снова сел.

– Я могу рассказать вам еще кое-что, – спокойно сказал он.

– И что же это?

– Если сведения окажутся полезными, дадите мне еще двадцать серебряных долларов?

– Вот наглец! – воскликнул один из офицеров.

Но Эллиот жестом приказал ему замолчать и кивнул Уайтпэришу.

– Да, если сведения нам пригодятся, – сказал миссионер.

– Я заметил одну особенность пушки. Спросил у канониров, и они сказали, что это не важно. Но я-то контрабандист и представлял, как пройду мимо батареи, если она будет стрелять по мне. Думаю, мне это удастся с легкостью.

– И как?

– Потому что все пушки закреплены. Их нельзя направлять вверх, вниз или в сторону. Они могут стрелять только по прямой.

Эллиот недоверчиво уставился на него, как и все офицеры.

– Уверен? – спросил Уайтпэриш.

– Клянусь!

Ненадолго повисло молчание.

– Мы могли бы проверить.

– Если ты солгал, – сказал Уайтпэриш, – то мы это выясним и тебе мало не покажется.

– Если соберетесь напасть на форт, – спокойно ответил Ньо, – возьмите меня с собой. Если я солгал – пристрелите меня. Если сказал правду, то дадите еще двадцать долларов.

Даже тот офицер, который только что злился, в этот раз рассмеялся.

– Хорошо, мы так и сделаем, – перевел Уайтпэриш.

Ему выдали еще двадцать серебряных долларов.

* * *

Шижун восхищался своим начальником, когда эмиссар был в фаворе, но его восхищение лишь усилилось, когда Линь впал в немилость. Эмиссар великолепно проявил себя на посту, но ничто так не передает благородство человека, чем манера, в которой он этот пост оставляет. Линь переехал в красивое здание гильдии торговцев, и Шижуну выпала честь присоединиться к нему. Линь спокойно занимался каллиграфией, вел переписку с местными учеными и писал друзьям в Пекин и другие города.

Шижун с радостью присоединялся к своему начальнику, упражняясь в литературных сочинениях, пока они ждали прибытия бэйлэ.

– Я бы отпустил вас навестить отца, – сказал ему Линь, – но вам стоит остаться. Я уже сообщил своим друзьям в Пекине, как отлично вы потрудились под моим началом. Не могу ничего обещать, но, если появятся предложения о работе, лучше быть здесь.

Так они провели остаток октября и бо́льшую часть ноября.

– Бэйлэ что-то не торопится, – заметил как-то раз Шижун.

– Возможно, это повод для радости, – ответил Линь.

Когда в конце ноября наконец прибыл бэйлэ, то поселился в особняке губернатора. Хотя на аудиенцию вызвали множество людей, Линя бэйлэ не приглашал и не делал никаких попыток увидеться.

Линь сразу понял:

– Он расследует мои действия. Опрашивает свидетелей и собирает доказательства. После этого допросит меня. Стандартная процедура. Затем он напишет рапорт и отправит его императору.

– А что будет дальше?

– Ну… потом бэйлэ будет очень занят. Ему придется иметь дело с британцами. А я буду ждать здесь и оказывать бэйлэ любую помощь, которая ему может потребоваться, как распорядился император. Со временем император решит отозвать меня в Пекин или отправить в ссылку. Или казнит.

Шижун задавался вопросом: а что в таком случае будет с ним?

Бэйлэ явился однажды днем без предупреждения. Он и Линь заперлись в кабинете и провели там вместе больше часа. Затем, к удивлению Шижуна, послали за ним.

– А это молодой господин Цзян, – представил Линь, и Шижун низко поклонился. – Он изучил местность, освоил кантонский диалект, да и вообще лучший секретарь, который у меня когда-либо был. – Он обратился к Шижуну: – Бэйлэ нужен секретарь, который знает тут все. Вы – очевидный выбор. Будете служить, как служили мне, и выполнять свой долг перед императором.

Бэйлэ, у которого были высокие монгольские скулы, без сомнения, как у Чингисхана, и хитрые глаза, внимательно наблюдал за Шижуном. Но на этом, как догадывался Шижун, сходство с великим предком, одержавшим множество побед, заканчивалось. Лицо бэйлэ было мягким. Он был склонен к полноте и выглядел как человек, который жил в достатке и хотел бы и дальше жить точно так же.

– Я представляю здесь императора. Вы обязаны служить мне без всяких вопросов. – Говорил он ласково, но Шижуну не хотелось даже думать, что бы случилось, ослушайся он. – Обо всем доложите мне сегодня вечером.

Шижун поклонился, а бэйлэ удалился.

Когда Шижун готовился к переезду в дом губернатора, Линь сказал:

– Оставьте кое-какие вещи тут. Это будет хорошим поводом прийти повидаться.

Час спустя Шижун зашел, чтобы временно проститься со своим начальником, и Линь дал ему несколько последних наставлений:

– Вы должны стать полезным, даже незаменимым. Делайте все, что он просит. Прежде чем предпринимать какие-либо действия, убедитесь, что он осведомлен о том, как тут все устроено. Вы даже можете дать ему честный совет, если он попросит об этом. Но будьте осторожны. Если меня отправят в ссылку или того хуже, бэйлэ поможет вам выжить и даже построить карьеру. Это мой подарок вам.

– Я обязан вам жизнью, ваше превосходительство.

– Похоже, мой дорогой Цзян, я проиграл битву с бэйлэ. Но игра, возможно, пока не окончена. Поэтому я прошу сделать для меня еще кое-что.

– Все, что угодно, ваше превосходительство. Считайте, что я уже все сделал.

– Сообщайте мне о ситуации по возможности каждый день. Рассказывайте все, что делает бэйлэ.

На следующее утро бэйлэ первым делом распустил патрули Шижуна, причем руками самого Шижуна. На это потребовалось два дня. Команды лодок-драконов остались недовольны. Каждый терял по шесть серебряных долларов в месяц. Сам Шижун и вовсе был в ужасе.

Но когда он пришел к Линю, чтобы сообщить новости, его бывший начальник пришел в восторг:

– Великолепно, мой дорогой Цзян! Он ослабляет нашу защиту. Я использую это знание с пользой.

На следующий день ситуация ухудшилась.

– Я закончил свой отчет о бывшем губернаторе Лине, – бодрым голосом объявил бэйлэ, как только утром увиделся с Шижуном. – Но нужно переписать все более изящным слогом. Времени вам до вечера. Затем отчет нужно с самым быстрым посыльным направить императору.

Весь день Шижун занимался этим неприятным делом. Он помогал сочинить смертный приговор своему наставнику? Осмелится ли он что-либо изменить, смягчить хотя бы слово, чтобы стало ясно, что Линь в действительности следовал указаниям императора? А что, если его дерзость откроется? Он слышал ужасные истории об императорах, казнивших чиновников, подавших отчеты, которые им не понравились. За такое один из императоров династии Мин разрубил человека пополам[38]38
  Отсылка к истории знаменитого историка Фан Сяожу, который был жестоко казнен в 1402 г. за отказ написать представление к инаугурации нового императора.


[Закрыть].

Хорошо, что он все-таки не исправил текст, потому что в конце дня бэйлэ настоял на том, чтобы зачитать весь отчет. Видимо, результат его удовлетворил, и он отпустил молодого человека на вечер.

Но как сообщить Линю? Бывший начальник наверняка захочет знать, какие конкретно обвинения ему предъявлены. Шижун раздумывал, не пойти ли к Линю под покровом ночи, но в гильдии торговцев солью всегда было много людей, и его кто-нибудь увидел бы.

Даже если бэйлэ и не приставил за ним слежку, то наверняка узнал бы о визите к Линю и обо всем бы догадался. Нужно дождаться другой возможности.

Поэтому на следующее утро он очень удивился, когда новый начальник любезно принял его, пригласил присесть и сообщил:

– Должно быть, Цзян, это были неприятные задачи для вас.

Шижун замялся, но, глядя в проницательные глаза монгола, решил, что разумнее сказать правду:

– Да, ваше превосходительство.

– Вы передали Линю содержание отчета?

– Нет, ваше превосходительство, не передавал.

– Еще нет. Но передадите. Однако вы знаете, что, помимо обвинения в неправильном общении с британцами, которое стало причиной всех неприятностей, я не обвинял его ни в чем другом, а об этом обвинении он и сам знает. Его честность и отдача не подвергаются сомнению.

– Я заметил и рад этому, ваше превосходительство.

– Перепишите отчет и передайте копию Линю, когда в следующий раз увидитесь с ним. С моим почтением.

– Ваше превосходительство! – Изумленный Шижун вскочил с места и низко поклонился.

– Вы, должно быть, в ярости из-за патрулей, – весело заметил бэйлэ.

– Вы же знаете, что это я все устроил, ваше превосходительство. Было бы глупо отрицать, что мне было неприятно распускать их.

– Честный ответ, – кивнул бэйлэ. – Вы, наверное, думаете, что это плохая идея.

– Я уверен, что у вашего превосходительства есть причины.

– Да. Присядьте. – Монгол задумчиво посмотрел на Шижуна. – Император хотел изгнать британских варваров из окрестностей Пекина. После этого мы должны убедить их вернуть остров Чжоушань. – Он немного помолчал. – Итак, спросите себя: как это сделать? Я уверен, что вы знакомы с древней тактикой, известной как ослабление поводьев.

– Если уничтожить противника сложно, то нужно усыпить его бдительность.

– Мы прибегаем к этой тактике уже две тысячи лет, со времен династии Хань. Такой же метод используется для приручения диких животных. Нужно управлять варварами, но ласково. Идти на некоторые уступки, чтоб они захотели стать нашими друзьями. Это не слабость. Для этого нужны лишь два качества, которыми варвары редко обладают: терпение и ум.

– Ваша стратегия – уговорить их делать то, что нужно нам.

– Линь оскорбил британцев. Мы это исправим. Мы уже уговорили их отправить бо́льшую часть своих кораблей обратно в залив. Ваши лодки-драконы изводили их, поэтому мы отказались от этих лодок. Вскоре мы предложим им новые уступки в обмен на то, что они покинут Чжоушань. Конечно, они не получат всего, что хотят, но им нужно торговать, а военная операция стоит денег. – Бэйлэ улыбнулся. – Соглашение будет достигнуто.

Днем позже бэйлэ предложил британцам пять миллионов долларов за конфискованный опиум. Через неделю после этого он сказал Эллиоту:

– Вашу королеву признáют равной по статусу с императором и так же будут относиться к ее представителям.

Когда Эллиот потребовал, чтобы англичанам отдали Гонконг, бэйлэ мягко возразил:

– Пока я не могу такого обещать. Но раз наши страны станут лучшими друзьями, не исключаю, что император отдаст вам Гонконг в будущем, однако этого не произойдет, пока вы оккупируете Чжоушань. Согласитесь, это было бы неразумно.

Обо всем этом Шижун тайно сообщил Линю. Но кое-что его озадачило, и в итоге он осмелился все-таки спросить бэйлэ:

– Вы уверены, ваше превосходительство, что император пойдет на такие уступки?

– Искусство ведения переговоров не только в том, чтобы убедить противника согласиться с точкой зрения вашего правителя, – пояснил бэйлэ, – но и в том, чтобы убедить правителя проявить благоразумие. Если я смогу показать обеим сторонам, что дело сдвинулось с мертвой точки, то смогу заключить и соглашение.

– А если не получится?

– Тактика ослабления поводьев может привести к двум результатам. Либо вам удастся урезонить противника, либо, если не получится, вы убаюкаете его чувством безопасности, и, когда он ослабит бдительность, мы нанесем удар.

– То есть император ожидает, что вы заставите британцев измениться в нужную нам сторону или…

– Мы уничтожим их.

– Получится ли, ваше превосходительство?

– Терпение, Цзян. Терпение.

На следующее утро они подготовили докладную записку императору, чтобы ознакомить его с ходом переговоров.

«Им действительно некуда деться, – весело писал его начальник императору. – Еще пара уступок от нас, и мы их дожмем».

На следующий день от Эллиота пришла короткая записка. Он ждал достаточно долго. Нужно немедленно возобновить торговлю, и он хотел, чтобы китайцы открыли несколько портов на побережье.

– И как нам поступить? – спросил Шижун.

Бэйлэ улыбнулся:

– Ничто так не повышает настроение, как пир. Отправьте ему сообщение, что я хотел бы обсудить его требования и готовлю банкет, которым мы сможем сообща насладиться.

Но шли дни, а Эллиот не отвечал.

Сначала они не заметили «Немезиду». Она спряталась за парусными судами. Шижун стоял рядом со старым адмиралом Гуанем на небольшом холме чуть выше по реке, откуда открывался отличный вид на первые два форта, между которыми должны были проходить британские корабли.

Шижун бросил взгляд на лицо адмирала. До чего же великий человек! Шижун слышал, что даже британские моряки восхищались отвагой Гуаня.

– Некоторые из местных крестьян считают, что адмирал – потомок китайского бога войны, – сказал он.

– Да, он и выглядит так, – согласился бэйлэ.

Через неделю, в январе 1841 года по варварскому календарю, бэйлэ был застигнут врасплох. Эллиот, потеряв терпение, внезапно со своим флотом направился прямо к устью Жемчужной реки.

Но когда Шижун попросил разрешения присоединиться к адмиралу, чтобы наблюдать бой, новый губернатор уже полностью пришел в себя.

– Пираты ничего не могут сделать против фортов, – заверил он. – Адмирал разработал превосходный план сражения. К завтрашнему дню британцы будут молить нас заключить договор.

Теперь, глядя в подзорную трубу на приближающиеся британские корабли, Шижун сказал адмиралу:

– Вы приготовили для них ловушку.

– Стараюсь учиться на своих ошибках, – ответил Гуань. – И что же я, по-вашему, сделал?

– Во-первых, вы проложили большую цепь под водой перед фортами. Британцы ее не увидят, но она их задержит, а наша батарея разнесет их вдребезги.

– Хорошо. Что еще?

– Вы разместили флот военных джонок. Но я полагаю, они вне досягаемости британских орудий.

– Очень заманчивая цель, если бы британцы смогли подойти на достаточно близкое расстояние, но у них ничего не получится.

– Почему?

– Мелководье. Даже если британцы наконец преодолеют цепь и направятся к нашим кораблям, то сядут на мелководье.

– Умно!

Шижун успел подумать, что ему повезло присутствовать при разгроме британского флота, и тут увидел что-то странное. Два ведущих британских корабля расступились, за ними плыло судно, не похожее ни на какое другое. Там, где должна была быть центральная мачта, высилась какая-то труба, извергающая дым. По бокам корабля виднелись огромные колеса. Самое странное – весь корабль был сделан из железа.

– Это что вообще такое?! – воскликнул он и протянул адмиралу подзорную трубу.

Гуань молча смотрел в подзорную трубу.

– Не знаю, – наконец выдохнул он.

А это была «Немезида».

Железный корабль не двигался, зато поплыл один из двух военных кораблей перед ним. Войдя в реку, он прошел перед пушками ближайшего форта. Тут же грохнула пушка. Второй залп, третий. Первые два ядра не долетели, третье задело оснастку. Кораблю хоть бы хны. Китайская пушка продолжала истерично палить.

Большинство ядер теперь пролетало над британским судном. Прямо перед тем местом, где была спрятана цепь, корабль аккуратно развернулся, словно бы говоря: «Большое спасибо!»

– Думаю, британцы знают про цепь, – сказал Шижун.

Это даже неудивительно. Как минимум сотня гребцов, оставшихся без работы, с радостью выложила бы все секреты за серебряный доллар.

Теперь другой, деревянный военный корабль занял безопасную позицию ниже по течению и произвел пробный выстрел.

– По форту стреляют! – удивленно воскликнул адмирал.

Первый корабль также произвел пробный выстрел. Оба с разных ракурсов целились в один из углов гранитной стены батареи. Со второй попытки артиллеристы обоих кораблей попали в цель. Гранитную стену они не пробили, но Шижун видел, что она повреждена.

А потом началась бомбардировка. Постепенно, не торопясь, с хорошо обученной меткостью англичане разбивали орудийные амбразуры одну за другой. К ним присоединились и другие корабли, в том числе железная «Немезида». Не один раз – Шижун даже не понимал, с какого конкретно корабля стреляли, – снаряды пробивали стены и взрывались с разрушительным эффектом.